Гарри отчаянно замотал головой.
– Не желаете? – переспросил декан Слизерина.
– Не желаю, – пролепетал Гарри, в голове которого уже очень отчетливо сформировался весь ужас и стыд, который ему сегодня вечером предстоит пережить.
– Значит, вы полностью доверяете моему мнению, и присутствие профессионального колдомедика не обязательно?
– Не обязательно… доверяю, – выдавил из себя Гарри, уже не в силах поднять взгляд от дыры в ковре.
– Хорошо, мистер Поттер, значит, до вечера. И, пожалуйста, поставьте касторку на стол, иначе вы ее уроните, – ехидно заметил зельевар и вышел из комнаты.
– Снейп будет лечить меня от сифилиса масляными клизмами… – глядя на закрывшуюся дверь, с отчаянием произнес Гарри, держа в руках бутылку со слабительным. – Лучше бы Волдеморт убил меня в детстве, это было бы гуманнее….
Драко вошел в гостиную – длинную, мрачного вида комнату с высоким потолком и оливково–зелеными стенами, на которых висели грязные гобелены. Весь дом семейства Блэков, когда–то славившегося богатством, пришел в полный упадок. Видимо, кто–то все–таки пытался навести здесь порядок, но сейчас все опять покрылось паутиной, а ковер, стоило поставить на него ногу, испускал клубы пыли. Поттеру, которому дом достался по завещанию от Сириуса Блэка, было наплевать на убогий вид и полный упадок некогда богатого особняка, а члены Ордена Феникса, которые с согласия того же Сириуса Блэка использовали его как свою штаб–квартиру, были заняты только своими собраниями, абсолютно не интересуясь внешним убранством приютившего их дома.
Украшением всей гостиной являлся старинный гобелен во всю стену, на котором было вышито золотыми нитями ветвистое генеалогическое древо рода Блэков, бравшего свое начало в глубоком Средневековье. На самом верху гобелена крупными буквами было вышито «Благороднейшее и древнейшее семейство Блэков», а чуть ниже девиз «Чистота крови навек».
«А ведь я тоже принадлежу к роду Блэков», – отстраненно подумал Драко, присаживаясь на диван, обивка которого местами была проедена молью.
Сейчас Малфой пребывал в самом дурном расположении духа – хамское поведение Гарри было возмутительно, его вульгарные маггловские оскорбления были отвратительны, а швыряние тапками – недостойно мага, хотя и полукровки. Драко знал, что Гарри вряд ли когда–нибудь простит его и, скорее всего, будет ненавидеть до конца своей жизни, но терпеть такое поведение Поттера было невыносимо, сносить подобные оскорбления было унизительно, а его постоянные угрозы выставить Драко из этого дома на улицу приводили Малфоя в отчаяние. В данный момент он не мог вернуться в Малфой–Мэннор, частично разрушенный Пожирателями Смерти в тот трагический день, когда были убиты его родители. После его поспешного бегства Волдеморт был взбешен новой оплошностью своих прислужников, которые не сумели схватить Драко, и те, чтобы хоть как–то отомстить сыну Люциуса Малфоя и задобрить Темного Лорда, почти полностью уничтожили центральную часть замка. Менее всего пострадало восточное крыло, но и там сейчас невозможно было жить. После случившейся трагедии над частично разрушенным Малфой–Мэннор кто–то из Пожирателей Смерти выпустил в небо Черную Метку. Вскоре на место происшествия прибыли авроры, сумев с большим трудом потушить сильный пожар, охвативший замок. Обо всем этом Драко узнал несколько дней спустя. Сам Дамблдор, придя в его комнату здесь, в доме Блэков, очень деликатно рассказал о разрушении его родового замка и попросил подписать разрешение на обыск, которое было необходимо сотрудникам Министерства Магии. Авроры предполагали, что в многочисленных тайных комнатах и подземных лабиринтах замка могут находиться скрывающиеся Пожиратели Смерти, но вместо укрывающихся прислужников Темного Лорда в темницах Малфой–Мэннора нашли останки зверски замученных Рона Уизли и Габриэль Делакур, о похищении которых Драко до этого момента ничего не знал. Для юного Малфоя, тяжело переживающего трагическую смерть родителей, стало большим ударом узнать о том, что его отец был одним из действующих лиц в похищении Рона с целью шантажа Артура Уизли. Новость о жестокой, мученической смерти младшего из сыновей Уизли, виновным в которой был Люциус Малфой, привела Драко в шок. В то время, когда он гнил заживо на каторге, его отец истязал Рона, пытаясь таким образом получить информацию о местонахождении Гарри Поттера. Узнать после смерти отца о том, что он был садистом и палачом, было сильным потрясением для Драко, и он решил для себя никогда больше не возвращаться в Малфой–Мэннор, в стенах которого творились такие ужасные вещи, и никогда его не восстанавливать после разрушения и пожара. Альбус Дамблдор, как глава Ордена Феникса, разрешил Драко жить в доме Блэков, выделив ему комнату на третьем этаже, но теперь, вернувшись в магический мир, Поттер, единственный владелец дома, выгонял Драко на улицу на полном законном основании, а Малфою идти было некуда.
Драко поднялся с пыльного дивана и, прихрамывая, подошел к старинному гобелену, чтобы получше его рассмотреть. Он с детства знал историю и генеалогические древа всех чистокровных семей, которые состояли в родстве друг с другом. В самом низу гобелена он увидел свое вышитое имя, от которого тянулась вертикальная одиночная золотая линия к именам Нарциссы Блэк и Люциуса Малфоя. Драко водил пальцем по золотым нитям, читая имена, с интересом рассматривая историю рода, которую знал с детства, и вдруг его словно пронзило молнией от осознания того, что он, являясь одним из Блэков по материнской линии, возможно, имеет какие–то права на этот дом.
– Кикимер, – тихо позвал Драко, пытаясь проверить свою догадку и подождав пару секунд, повторил: – Кикимер!
Раздался хлопок трансгрессии, и перед Малфоем появился почти голый, если не считать грязной набедренной повязки, очень старый домовой эльф.
– Моя мать – урожденная Нарцисса Блэк, и я, ее сын, являюсь членом семьи Блэков, – произнес Драко, глядя на сгорбившееся, лысое существо, из ушей которого торчали длинные седые волосы.
– Да, господин Малфой, – эльф почтительно поклонился так, что подмел ушами пыль с пола.
– Значит, ты должен слушаться любого члена семьи? – вопросительно произнес Драко, глядя на склоненную перед ним фигурку домовика.
– У Кикимера есть молодой господин, поганый полукровка, урод мерзопакостный, которому Кикимер обязан служить, но Кикимер принадлежит роду Блэков и по древнейшей заповеди должен слушаться любого члена семьи, – проскрипел эльф.
– Отлично, – с облегчением вздохнул Драко. – Принеси мне немедленно все документы рода Блэков – завещания, права на дом, на имущество, домовые книги, все, что касается собственности моих родственников. Немедленно, – потребовал Драко.
– Кикимер рад услужить благородному господину Малфою, не то, что этому поганцу очкастому, новому хозяину Кикимера, – кланяясь Драко еще ниже, отозвался домовик и тут же исчез.
Малфой быстро проводил длинными тонкими пальцами по золотым нитям гобелена, а в голове у него уже складывался план. Сейчас история рода Блэков представлялась ему совсем в другом свете. Драко был удивлен, найдя свое родство с Поттерами, и хотя все чистокровные семьи состояли в родственных связях, обнаружившиеся общие предки стали для него открытием. Дори Блэк, родная сестра Поллукса Блэка, прадеда Драко по материнской линии, выйдя замуж за Карлуса Поттера, стала прабабкой Гарри. И Дори, и Поллукс были детьми Виолетты Бэлстроуд и Кигнуса Блэка, которые и для Драко, и для Гарри, как оказалось, являлись прапрадедом и прапрабабкой. Драко даже стало смешно, что они с Поттером оказались родственниками, кузенами в четвертом колене. Он представил себе, как у Поттера округлились бы глаза до размера его ужасных очков, приди он сейчас к гриффиндорцу со словами: «Мой жестокосердный кузен, как можешь ты выгонять на улицу своего бедного родственника?» С Поттером точно бы произошел апоплексический удар, узнай он о таком родстве.
Драко с интересом стал рассматривать другую ветвь семейства Блэков, которая связывала его родственными узами и с семейством Лонгботтомов и Уизли, хотя и не такими близкими, как с Поттером. Их общий с Гарри прапрадед Кигнус Блэк, чьим отцом являлся Финиас Найджелус Блэк, имел родного брата Арктура Блэка, который от брака с Лизандрой Яксли имел трех дочерей, одна из которых, Каллидора, вышла замуж за Харфанга Лонгботтома, вторая, Цедрелла – за Септимуса Уизли, а третья, Чарис, – за Каспара Крауча.
Малфой так увлекся изучением генеалогического древа и поиском новых родственников, что вздрогнул от неожиданности, когда у него за спиной раздался хлопок трансгрессии. Слизеринец резко обернулся и увидел почтительно склонившегося перед ним Кикимера, а на пыльном ковре у его ног – сложенную гору различных пергаментных свитков и домовых книг в старинных переплетах.
– Свободен, – произнес Драко, желая побыстрее избавиться от домовика и приступить к изучению документов.
– Кикимер рад услужить благородному господину Драко Малфою, – проскрипел эльф и, еще раз почтительно поклонившись, стирая ушами пыль, растворился в воздухе.
Драко провел за изучением старинных документов весь день, пока не нашел то, что ему было необходимо – подтверждение его законных прав на этот дом. Как оказалось, имелось старое завещание, по которому дом переходил во владение трех близких родственников – Ориона Блэка, Вальбурги Блэк и Кигнуса Блэка. Вальбурга и Кигнус были родными братом и сестрой, Орион приходился им двоюродным братом, который, несмотря на близкое родство, женился на своей кузине Вальбурге, и от этого брака у них родилось двое сыновей – Регулус и Сириус, тот самый последний Сириус из рода Блэков, который передал дом по завещанию Гарри Поттеру. Кигнус Блэк – родной дед Драко, в браке с Друэллой Розир, имел трех дочерей – Беллатрикс, Нарциссу и Андромеду. После долгих, тщательных поисков Драко обнаружил документ, по которому Орион, Вальбурга и Кигнус поделили права наследства на дом в равных частях между своими наследниками – Сириусом, Регулусом, Нарциссой, Беллатрикс и Андромедой, а из этого следовало, что Сириус Блэк не являлся единственным владельцем дома. Один из наследников, Регулус Блэк, погиб много лет назад, Андромеда Блэк, выйдя замуж за маггла Тэда Тонкса, была не только лишена всех прав на наследство, но даже ее имя было выжжено с генеалогического древа старинного гобелена. Беллатрикс Лестрейндж, после ареста и отправки в Азкабан, потеряла все свое имущество, которое было конфисковано по решению суда, а после бегства из тюрьмы была объявлена вне закона и официально лишена всех прав на любое имущество и наследство. Из всего этого следовало, что на момент завещания Сириусом Блэком дома Гарри Поттеру, существовала еще одна законная наследница – Нарцисса Блэк Малфой, и с ее смертью права на половину дома переходили ее единственному сыну и наследнику Драко Люциусу Малфою. Поттер получил по завещанию права на владение только половиной дома, второй же половиной, по праву наследства, владел Драко, и он понимал, что теперь, имея эти документы, легко может это доказать, обратившись в суд с просьбой о пересмотре прав собственности.
– Ну что, кузен Гарри, – усмехнулся Драко, откладывая пергамент в сторону. – Боюсь, что это тебе придется собирать барахло и съезжать с моей половины дома.
Драко Малфой зажег побольше свечей, так как ему предстояла этой ночью большая работа – необходимо было снять копии со всех документов, подтверждающих его высокое происхождение, близкое родство с семьей Блэков, дающее законное право от рождения на дом, и составить обращение в суд о пересмотре прав собственности.
Гарри был искренне удивлен, увидев почтовую сову, держащую в клюве пергаментный свиток. Он уже привык к тому, что ему никто не пишет письма, и не надеялся от кого–то получить послание. Сейчас, пожалуй, у него осталось в магическом мире только два друга, которые могли ему написать – Гермиона Грейнджер и Луна Лавгуд, но обе девушки были на каникулах, Гермиона наверняка находилась у родителей, а Луна – в какой–нибудь экспедиции со своим отцом, собирая материал для новых статей в «Придиру». А от Рона Уизли Гарри уже давно не ждал писем и сидящая на карнизе его окна почтовая сова искренне удивила и обрадовала Гарри. Птица оказалась самым обычным казенным почтальоном, доставившим ему официальный пергамент, скрепленный печатью. Поттер вложил мелкую монетку в клюв птицы, оплатив ее услуги, и сова сразу же улетела, оставив его в полном недоумении рассматривать печать с оттиском Министерства Магии, судебного департамента. Все, что было связано с судами, комиссиями и слушаниями, вызывало у Гарри стойкое чувство отвращения и некоторую нервозность, потому что из его предыдущего опыта это не заканчивалась ничем хорошим. Парень сломал казенную печать и развернул свиток. Письмо вызвало у него полное недоумение, и он перечитал его дважды. Его вызывали в суд по имущественному вопросу, который вел Драко Малфой, с просьбой ознакомиться с документами и получить необходимые разъяснения по вопросу прав собственности, а в случае невозможности его личного присутствия на слушании, он мог прислать своего поверенного в делах, который мог представлять его интересы. Гарри задумчиво поправил очки на переносице и перечитал бумагу еще раз. Из всего написанного он уловил только общий смысл: хорек с кем–то начал судиться, вероятнее всего, пришло время вступить в права наследства и у Малфоя возникли какие–то трудности. Скорее всего, на малфоевский капитал объявились еще кандидаты и хорек теперь судился, пытаясь отстоять имущество, доставшееся ему после смерти родителей. Поттеру было плевать на судебные тяжбы Малфоя с объявившимися претендентами, но он не мог понять, почему именно его приглашают на этот процесс. Если слизеринская сволочь решила приплести его к этому делу в качестве свидетеля, чтобы он подтвердил какие–то факты, то это было со стороны Малфоя идиотизмом высшего пилотажа. После того, что между ними произошло, Поттер палец о палец бы не ударил, чтобы хоть в чем–то помочь Малфою, и уж тем более в имущественных вопросах, в которых не разбирался сам. Ему дела не было ни до хорька, ни до его проблем, поэтому бывший гриффиндорец скомкал пергамент и выкинул его в мусорную корзину, а через несколько минут абсолютно забыл о нем, когда на пороге его комнаты, как неотвратимая судьба, появился Северус Снейп, держа в руках большую резиновую клизму–грушу.
– Добрый вечер, мистер Поттер, – противно улыбаясь, поздоровался декан Слизерина.
– Здрасьте, – нервно сглотнув, пролепетал Гарри, и начал медленно стягивать пижамные штаны, чувствуя, как от стыда запылали щеки и даже уши.
Через неделю та же самая почтовая птица доставила ему точно такой же свиток с печатью. Гарри уже хотел вышвырнуть пергамент, не читая его, но любопытство взяло вверх и, надеясь на то, что крохоборный хорек проиграл тяжбу, Поттер сломал печать и развернул свиток. Перед ним предстал длинный текст с упоминанием многочисленных Блэков, указывалась степень их родства, которая была совсем не интересна Гарри, и он, бегло пробежав глазами этот кусок пергамента, спустился вниз, где говорилось, что на основании вышеизложенного по решению судебного заседания, на котором рассматривался имущественный вопрос о пересмотре прав собственности на дом Блэков, предоставив все необходимые документы, мистер Драко Люциус Малфой вступает в законные права собственности, доставшиеся ему по наследству от матери Нарциссы Малфой, урожденной Блэк.
– Что за хрень? – медленно произнес Гарри, еще раз перечитав концовку послания.
Он не ошибся, в пергаменте действительно говорилось о том, что хорек на законных основаниях вступает в права владения домом Сириуса Блэка, то есть, теперь уже его домом. Гарри, поправив очки, присел на край кровати и решил вдумчиво и по возможности спокойно ознакомиться с «вышеизложенным», которое сначала показалось ему бесполезной информацией. Какой–то судебный исполнитель тщательно расписывал имущественные хитросплетения многочисленного семейства Блэков, перечисляя незнакомые Гарри имена, даты и номера документов, указывая, кому и когда дом переходил по наследству и на каких правах. Поттер имел весьма поверхностное знание о многочисленном семействе древнейших и благороднейших Блэков, поэтому так и не вник до конца, кто же, кому и что завещал и наследовал столетия назад, пока не дошел до момента, где указывался документ, по которому в права владения домом вступали Орион, Вальбурга и Кигнус Блэки. Эти имена ему смутно были знакомы, и Гарри вдруг вспомнил, что Орион Блэк – отец Сириуса, а Вальбурга – его мать, та самая вредная старушенция с портрета, который висел в холле. Далее прилагалась копия документа, по которому эти трое представителей семейства Блэков разделили права владения на дом на равные части между своими детьми. Гарри с интересом узнал, что Кигнус Блэк, имеющий троих дочерей – Нарциссу, Беллатрикс и Андромеду, является дедом Малфоя, и он же был двоюродным братом отца Сириуса. Гарри знал о родстве Блэков и Малфоев, он видел имя Драко на старинном гобелене в гостиной, и сам крестный рассказывал о том, что все чистокровные семьи состоят в родстве, но Поттер не предполагал, что Малфои состоят в таком близком родстве с Блэками. Мать Драко была двоюродной сестрой Сириуса, а значит, хорек приходился его крестному двоюродным племянником.
– Вот дерьмо, – прошептал Гарри, чувствуя, как у него неприятно засосало под ложечкой в предчувствии нехорошего.
Продолжив, уже очень вдумчиво и основательно, изучать лежащий перед ним пергамент, Гарри узнал, что кроме Сириуса домом, по завещанию их родителей, еще владели его родной брат Регулус и двоюродные сестры – мать и тетки Малфоя. Далее прикладывались копии свидетельства о смерти Регулуса Блэка, документа о лишении прав Андромеды Тонкс и судебного постановления о конфискации имущества и всех прав владения Беллатрикс Лестрейндж. Из пятерых наследников, имевших право на дом, оставалось двое – Сириус Блэк и Нарцисса Малфой, и Гарри понял, что Сириус, завещая ему дом, имел право только на половину семейного особняка, вторая же половина принадлежала матери Малфоя, а с ее смертью хорек на всех законных основаниях теперь получил право на эту часть дома, и добавить к этому было нечего.
Гарри отложил пергамент в сторону и в задумчивости потер шрам. Хорек каким–то образом додумался до этого, хорошо разбираясь в хитросплетениях родства и наследства, раскопал нужные документы и легко отсудил у него половину дома, и теперь он вынужден будет жить со слизеринским змеенышем под одной крышей, видеть своего насильника и клеветника изо дня в день, потому что этот дом теперь стал их общим. Это было так похоже на Сириуса – завещать ему дом, даже не вспомнив о других членах семьи. Поттер, пораженный открывшимся ему фактом, с ужасом осознавал дальнейшую перспективу совместного проживания с Малфоем под одной крышей, и когда масштаб произошедшей катастрофы полностью дошел до него, Гарри всунул босые ноги в тапки, взял палочку, и, громко хлопнув дверью, направился к лестнице, ведущей на третий этаж – убивать Малфоя.
Открыв дверь не заклятием «Алохомора», а простым ударом ноги, Гарри увидел слизеринца, сидящего перед камином, и держащего в руках точно такой же пергамент. Видимо, они получили их одновременно, и теперь хорек, не скрывая гадкой улыбочки, изучал документ, получая удовольствие от свалившегося на него наследства.
– Дайте попить, а то так жрать хочется, что переночевать негде. Да, Малфой? – произнес Поттер, замерев на пороге выбитой двери.
– А, кузен Гарри, – прогнусил Драко, противно растягивая гласные.
– Сволочь, ты забрал дом, принадлежавший другу моего отца, – чувствуя, как в нем закипает лютая ненависть, тихо произнес Поттер.
– Я вернул права владения, которые принадлежали моей матери, и которые мой двоюродный дядя бездумно завещал тебе, кузен, – нагло ответил Малфой, приподнимаясь с кресла. – Так что попрошу впредь не ломать МОЕ имущество, – добавил слизеринец, взмахнув палочкой, и дверь снова стала на петли.
– Не смей называть меня кузеном, мразь, – процедил Гарри, направляя на Малфоя свою палочку.
– Но это так, Потти, – пожал плечами Драко.
– Ты лишил меня чести, любимой девушки, лучшего друга, школы, ты забрал у меня все, что было мне дорого, ты сломал мне жизнь, но и это тебе показалось мало, Малфой, – очень тихо произнес Гарри. – И тогда ты, скользкий змееныш, пролез в этот дом и начал вынюхивать, выискивать случай, чтобы нанести мне еще один удар в спину. Ты раскопал какие–то древние бумажки или подделал их, и теперь лишил меня последнего, что у меня было – дома, который принадлежал дорогому мне человеку.
– Ты сам вынудил меня на это, Поттер, – ответил Драко. – У меня не было выхода, мне негде жить, а ты выставлял меня на улицу.
– Негде жить?! – воскликнул Гарри. – Я мог бы дать тебе адресочек одной квартирки в районе Сохо, думаю, ты там быстро бы прижился, сука.
– Не смей оскорблять меня, Поттер! – надменно произнес Малфой. – Этот дом принадлежит мне по праву рождения, я такой же совладелец, как и ты! Теперь это наш общий дом, Поттер, нравится тебе это или нет, но придется смириться. И с этого дня мы с тобой будем жить под одной крышей, кузен.
У Гарри от нахлынувшей злости на миг потемнело перед глазами, и, не отдавая себе отчета в том, что он делает, парень взмахнул палочкой, а в голове словно само собой возникло заклинание «Левикорпус». Сверкнула яркая вспышка и Драко подбросило вверх, к потолку, затем слизеринец перевернулся вниз головой и повис в воздухе, словно подвешенный невидимым крюком за щиколотку. Штаны Малфоя задрались до колен и Гарри вдруг увидел то, во что невозможно было поверить – вместо ноги у Малфоя был протез, примерно такой же, как Гарри когда–то видел у Аластора Грюма. Поттер отказывался верить в то, что сейчас видел, но, тем не менее, у Драко Малфоя одна нога была ампутирована почти до колена, и к культе крепился искусно выполненный протез.
«Поэтому он хромает и ходит с тростью», – пронеслось у Гарри в голове.
– Отпусти меня немедленно, – прошипел Драко, висящий вниз головой под потолком комнаты.
– Извини, – смущенно пролепетал Поттер и, взмахнув палочкой, произнес: «Либеракорпус».
Яркая вспышка сверкнула еще раз, Драко с высоты потолка упал на пол, и, видимо, сильно ударившись, поморщился от боли. Гарри стремительно подошел к нему и протянул руку, предлагая помощь. Малфой как–то странно посмотрел на протянутую руку и отвернулся в сторону:
– Я не нуждаюсь в помощи, Поттер. Если ты теперь думаешь, что я беспомощный инвалид, то сильно ошибаешься, – Драко, опираясь о край кресла, медленно приподнялся с пола и взял в руки трость, с вызовом глядя на растерянного гриффиндорца.
– Малфой, что с тобой произошло? – пораженно спросил Гарри. – Что случилось? Я не знал…
– А почему ты должен знать, Поттер? – с вызовом спросил слизеринец. – Тебя это не касается. Немедленно покинь мою комнату, я не желаю тебя больше видеть.
– Малфой, послушай, я не хотел, правда. Если бы я знал… – растерянно проговорил Гарри, невольно опустив глаза вниз, рассматривая прикрытый штаниной протез.
– Вон отсюда, Поттер! – закричал Драко. – Убирайся с моей половины дома. Я пришлю к тебе судебного представителя, который обсудит с тобой все вопросы по дележу нашей совместной собственности, а сейчас убирайся отсюда, и не смей пялиться на меня, как на циркового уродца! – Драко направил палочку на Гарри, прищурив глаза, и Поттер понял, что если через несколько секунд не уберется отсюда, Малфой выпустит в него непростительное заклятие.
Гриффиндорец успел выбежать в коридор, когда услышал как в закрывающуюся за ним дверь врезалось что–то тяжелое, видимо, у Малфоя окончательно сдали нервы и он все–таки запустил ему в спину каким–то заклятием.
Драко, оказавшись один, положил палочку, осторожно поставил трость к столу, и сев в кресло, вдруг беззвучно зарыдал, закрывая лицо ладонями.
Поттер, постояв еще несколько минут в коридоре под дверью, направился к лестнице, в стремлении найти Снейпа или Дамблдора и выяснить у них всю правду о том, что же произошло в его отсутствие, и как Малфой стал инвалидом.
Хотя штаб–квартира Ордена Феникса и являлась секретным местом, но здесь всегда было полно народа. В последнее время, пока шло лечение, даже Снейп постоянно находился в доме, и Гарри рассчитывал, что если не застанет Альбуса Дамблдора, который все эти дни где–то пропадал и редко появлялся в доме Блэков, то хотя бы попытается выяснить правду у декана Слизерина. Но ему повезло – впервые за несколько дней отсутствия Дамблдор был в доме. Гарри решительно постучал в дверь комнаты, которую занимал здесь глава Ордена.
– Входи, Гарри, – раздалось в ответ на его стук, и бывший гриффиндорец, приоткрыв дверь, переступил через порог.
– Сэр, мне нужно с вами поговорить, – решительно произнес он. – Я хочу знать правду о том, что произошло, пока меня здесь не было.
– Хочешь чаю, Гарри? Или печенье?
Дамблдор сидел за большим письменным столом и выглядел необычайно усталым, но он улыбнулся вошедшему парню и жестом предложил ему сесть.
– Спасибо, сэр, не сейчас, – присаживаясь, отказался Поттер.
– Как идет лечение? – поинтересовался старый волшебник.
– Э…э…э… лучше у Снейпа об этом спросите, – ответил Гарри, смутившись. – У профессора Снейпа, я хотел сказать, – поправился он. – Сэр, я хочу знать, что случилось с Малфоем? Я знаю, что он стал одноногим калекой…. Как это произошло? – нетерпеливо поерзав в кресле, спросил бывший гриффиндорец.
– Ты знаешь об этом, Гарри? – удивленно сказал Дамблдор. – Драко усиленно скрывает этот факт. Он даже отказывается вернуться в школу на седьмой курс, чтобы скрыть свое увечье.
– Я узнал об этом случайно… только что, сэр. Как это произошло? Во время гибели его родителей? Это сделали Пожиратели Смерти? – Гарри хотел получить все ответы на свои вопросы и немедленно, он чувствовал, что в его отсутствие случилось что–то важное и хотел об этом знать.
– Нет, это произошло раньше. На каторге у Драко открылась смертельно опасная болезнь, гангрена, поэтому пришлось ампутировать ногу, чтобы спасти ему жизнь, – медленно произнес Дамблдор, внимательно наблюдая за своим бывшим учеником.
– На каторге?! – воскликнул Поттер, вскакивая с кресла. – Вы шутите?
– Разве тебе смешно, Гарри? – спокойно спросил старый волшебник.
– Господи, конечно, нет! – парень взлохматил волосы, и Альбус Дамблдор невольно отметил, что именно так всегда делал Джеймс Поттер, когда сильно волновался.
– Ты сейчас очень похож на своего отца, Гарри, – улыбнулся Дамблдор. – Присядь.
– Сэр, Малфой был на каторге? Но как? За что? – Гарри трудно было поверить в то, что он услышал, но не доверять директору у него сейчас не было никаких оснований.
– Драко обвинили в убийстве, и он сам не отрицал свою вину, – ответил профессор Дамблдор.
– В убийстве? – пораженно воскликнул Поттер, снова вскакивая с кресла, и принялся вышагивать по комнате, обдумывая только что услышанную шокирующую новость. – В убийстве кого, сэр? – обернувшись к своему бывшему наставнику, спросил Гарри, затаив дыхание.
– Блейза Забини, – пристально глядя в лицо молодого человека, ответил старый волшебник.
– Нет! – выдохнул Поттер, рухнув в кресло. – Этого не может быть, только не Забини! Кто в это мог поверить? Они же были друзьями, и еще говорили что они…э...э...э… хотя неважно… Малфой не мог убить Забини, бред какой–то… это не он… – казалось, Гарри пытался сам себе что–то доказать и тут же это отвергал, а старый волшебник, не перебивая его, спокойно наблюдал за взволнованным подростком.
– Сэр, я хочу знать все, что случилось в мое отсутствие, – решительно произнес Поттер. – Вы должны мне все рассказать, это очень важно для меня!
– Я понимаю, Гарри, – задумчиво сказал Дамблдор. – Но я хотел бы, чтобы ты получил информацию из другого источника и сложил свое собственное мнение о произошедших событиях, а потом мы с тобой это обсудим и я отвечу на все твои вопросы, которые наверняка у тебя появятся, – произнес глава Ордена, вставая из–за стола и подходя к старинному шкафу. – Я дам тебе несколько выпусков «Ежедневного Пророка» в хронологической последовательности, из которых ты узнаешь обо всем, что произошло в тот роковой день, 18 апреля, после дисциплинарного слушания. Именно с этого дня началась череда трагических событий, прямо или косвенно связанных с тем инцидентом, который произошел с тобой в слизеринской гостиной.
– Значит, Забини не единственный? – сглотнув подступивший к горлу комок от нехорошего предчувствия, хрипло спросил Поттер. – Случилось что–то еще, да?
– Почитай прессу, Гарри, она очень широко освещала события тех дней, – протягивая газеты, ответил Дамблдор. – А когда у тебя появятся вопросы, я буду готов на них ответить.
– Спасибо, сэр, – тихо поблагодарил Поттер, держа в руках выпуски «Ежедневного Пророка» четырехмесячной давности, понимая, что скоро узнает о страшных трагедиях, которые, как бумеранг, стали настигать участников той вечеринки, изменившей судьбу не только ему одному.
Гарри вышел из комнаты главы Ордена и медленно пошел на второй этаж, к себе, понимая, что это утро только начало преподносить ему неприятные сюрпризы. И он не ошибся. День начался с известия о том, что Малфой отсудил у него половину дома, затем, совершенно случайно он узнал, что слизеринец стал одноногим калекой, а дальше одна страшная новость посыпалась за другой как из рога изобилия. Гарри разложил газеты на кровати и взял первую, датированную 19 апреля. На центральной полосе была напечатана большая статья с шокирующим заголовком о трагической смерти студента Хогвартса Блейза Забини, единственного сына и наследника огромного состояния Франчески Забини, потомственной итальянской аристократки. На половину страницы была опубликована колдография самого красавчика Блейза, который надменно улыбался, сидя на диване в слизеринской гостиной, закинув ногу на ногу. Глядя на волшебную фотографию, на которой Забини был как живой, трудно было поверить, что он уже четыре месяца как мертв. Гарри, не в силах оторвать взгляда от колдографии, поймал себя на мысли, что Блейз Забини сейчас обратится к нему и, манерно растягивая слова, произнесет: «Поттер, я тебя умоляю, не будь таким тупым, Драко только что за двести галлеонов перекупил права на тебя». Гарри замотал головой, прогоняя от себя навязчивую мысль, а Блейз на фотографии закурил и медленно выпустил дым.