Принять меры не торопились
Утром во вторник 11 октября заводские химики сделали замеры в спальном корпусе. Результаты потрясли всех – предельно допустимый коэффициент ртути был превышен в сотни раз. Но никто никаких мер не принял!
Уже в среду вечером воспитатель поехала в Горисполком – там размещался экологический союз. Ей повезло – она попала на заседание экосоюза, ее выслушали и сразу начали действовать: провели к чиновнику, который немедленно – без письменных заявлений – стал звонить и выяснять ситуацию.
…В этот день под кроватью первоклассницы, сироты, только приехавшей в интернат из детского дома, опять нашли целую лужу ртути. «Это надо знать, какой в интернате кочегар и какие горячие батареи, сколько ртути испарилось за те дни!»
Четверг. С самого утра на территории интерната работали машины гражданской обороны, поливая землю спецраствором, к корпусу уже никого не подпускали. Детей и сотрудников школы-интерната готовили к эвакуации в интернаты районов республики. В 23.30 их стали рассаживать в автобусы.
Но сначала педагогам на совещании рассказали об опасном воздействии ртути, об оправданиях СЭС, о том, что никто не виноват. А кто виноват, что ртуть нашел грибник, принес в СЭС, там, не зная, что с ней сделать, убрали ее в гараж, тот был без присмотра, как и сложные интернатные дети…
Пятница. В Балезино приехала группа малышей комсомольского? воспитателя. Она целый день мыла детей, подбирала им одежду в местном универмаге, кормила, устраивала. А ночью с высокой температурой, уже не способную говорить и двигаться, ее увезли в Ижевск в больницу. Обследования, подтверждающего факт отравления, провести не смогли – реактивов на ртуть не было. При выписке врач записала предположение: «Хроническое отравление ртутными парами?»
Детей, бывших в очаге отравления, не обследовали. Правда, у всех взяли на анализ мочу, но она так и простояла в Балезинском предбаннике неделю. Тех детей, кому стало плохо, на вертолетах перевозили в Ижевск в МСЧ № 4.
Меры приняты
Горько читать документы, касающиеся ЧП.
Протокол № 14 от 14 октября 1989 года заседания Совета в присутствии представителей министерства, гороно, роно: «Появление ртути обнаружили во вторник (дата неточна – ред.), провели обработку марганцем и соляной кислотой. В среду – повторная обработка (информация неточна – ред.). …На заседании исполкома установлено, что опасности не представляется, заниматься в здании можно… Коллектив с понедельника выедет в школы-интернаты, и в отапливаемый лагерь «Энергетик». Итог того заседания – выговоры и замечания администрации.
Постановление Совета министров УАССР от 23 октября 1989 г. № 269: «10 октября обслуживающий персонал обнаружил разливы металлической ртути в спальных комнатах, в холле, на лестницах, при входе в здание. Выявлено, что ртуть была похищена 8 октября из-за халатности СЭС....В связи с разливом ртути в школе-интернате № 2 сложилась чрезвычайно опасная обстановка для здоровья детей. Концентрация паров ртути в некоторых помещениях превысила предельно допустимые нормы в 58-200 раз. Из-за халатного отношения дирекции школы-интерната № 2 и Первомайской санэпидстанции меры по эвакуации детей были приняты только на 4-ый день после вмешательства Чрезвычайной противоэпидемической комиссии Совета Министров Удмуртской АССР».
Тогда был создан штаб для организации проведения работ по очистке и ремонту интерната от ртути. В его работе были задействованы руководители Механического завода и Нефтемаш, Госснаб, Удмурткоммунпроект, Госплан УАССР, министерства финансов, образования и здравоохранения. Последнее получило задание – «обеспечить четкий медицинский контроль за состоянием здоровья учащихся и рабочих, занятых на очистке здания, проведение необходимых профилактических и лечебных мероприятий».
Приказом министра народного образования УАССР от 26.12.89 было велено
«запретить хранить и использовать ртуть в учебных заведениях, провести беседы с детьми об опасности заражения парами ртути».
История без конца
Коллектив интерната по сути совершил свой гражданский подвиг, работая в режиме «маленькой локальной катастрофы». Занимались вторичной обработкой помещения школы-интерната и выносили не только вещи и предметы обихода, но и вскрытые полы, залитые ртутью, без масок. Весь учебный год работали вахтовым методом в районах республики. Обслуживающий персонал еще долгое время оставался жить в подвальном помещении корпуса. Некоторые уносили вещи из корпуса на огороды (новое-жалко сжигать).
ЧП и общественное внимание к нему закончилось. Болеть начали практически сразу. Но в стране был (развал) тяжелая политическая обстановка, обращаться с претензиями по здоровью было не к кому. Началось время личной беды их и близких.
Никто не был поставлен на учет, хотя в лекции представителей ГО всем рассказали про бомбу замедленного действия, т.е. о последствиях. Элементарной благодарности также никто не услышал…
Надежда Геннадьевна Веретенникова (так ее звали в интернате, сегодня Нафиса Хаертиновна Веретенникова), та воспитатель, что подняла тревогу и вынудила принять меры, встретившись с прежними коллегами и выпускниками, узнала, что практически все, как и она сама, имеют сложные и тяжелые состояния именно после 1989 года.
Люди в цвете лет становились инвалидами, кое-кто уже ушел из жизни в страданиях. Труднее отследить судьбу и здоровье когда-то игравших шариками ртути и уже выросших детей, в большинстве своем социально не адаптированных и не устроенных, не способных даже понять причины произошедшего.
Однажды на консультации специалисты сказали Надежде, что «ее» случай относится к медицине катастроф, симптоматика схожа с чернобыльской и помогать пострадавшим в такой ситуации обязано государство.
Надежда с 2005 году начала собирать документы, доказывающие ЧП 1989 года и состояние здоровья пострадавших в нем. Полагая, что обязательно помогут, как только увидят доказательные документы.
Цель была одна – помочь себе и товарищам по несчастью. Если государство признает то событие, оно берет на себя ответственность за помощь пострадавшим – им нужны бесплатные профилактические обследования и комплексное облечивание. Возможно и возмещение морального ущерба за то, что люди были вынуждены работать в опасных условиях и уже больше 20 лет оплачивают себе лечение, пострадав в ЧС.
«Вы слишком хорошо выглядите, чтобы быть больной», - говорили на ее обращения в органах здравоохранения, образования, МЧС. Юристы написали, и главный врач СЭС подписал, что «можно сделать определенный вывод, что истец пытается подвести свои симптомы и диагнозы к тем, которые бывают у людей при отравлении ртутью». Говоря юридическим языком, к физическим страданиям истца добавились и нравственные.
В 2011 году Первомайский суд г. Ижевска после рассмотрения документов истца и опроса всех свидетелей по делу,… не признал факт массового отравления в стенах школы-интерната № 2!
– Судья не рискнул взять на себя ответственность за разрешение этой ситуации. Механизмов этого нет вообще никаких! Уже в 2005г. – после первых обращений в инстанции – я поняла, что нет системы решений в этом направлении, невозможно ни коллегиальное решение, ни отдельное высокопоставленное. Нас не готовы ни обследовать, ни лечить. И я пришла в редакцию – просто рассказать о том, что случилось.
Если эта история реально уже произошла, значит, с позиции вчерашнего опыта надо ее разрешать, не тянуть, это безчеловечно и безнравственно!
В наше время ЧС настолько часты и различны, что пора бы уже поспешить извлечь уроки и научиться действовать в режиме реального времени, не забалтывая, не выжидая. Вот тогда мы действительно станем едины.
Годы спустя. Без перемен
Слушать рассказ Надежды было мучительно, как и листать списки детей школы-интерната № 2 за 1989-1990 учебный год – их было 276 человек. Самые старшие 1972 г. р,, младшие – 1982 г.р. Сотрудников в том году было 93 человека – руководители, воспитатели, учителя, обслуживающий персонал.
На будущий год катастрофе в школе-интернате № 2 будет 25 лет. Не может быть, чтобы в системе помощи населению ничего за это время не изменилось – такие мысли вывели на небольшое журналистское расследование. Узнать в интернете все опасности и последствия отравления ртутью не представляло труда – они действительно разрушительны. Но «живой» консультации не дал ни один медик. Врачи уклонялись от разговора, понимая, что их диагноз может прозвучать как обвинение. Нет и реально работающей инстанции в республике, которая занималась бы медициной катастроф, эту область лишь теоретически освещают в медакадемии. Проигнорировали официальный редакционный запрос на эту тему и в Управлении МЧС России по Удмуртской Республике. Месяц мы ждали ответа, тревожили специалистов по телефону, но так ничего и не получили, кроме размышлений: местное МЧС так занято летней жарой или там действительно не знают, как спасать население, а потом помогать пострадавшим в результате отравления ртутью? Последнее уже совсем страшно.
А хочется верить официальной идеологии, по которой государство гарантирует любую помощь своим гражданам, и спецборт МЧС вывезет и спасет всех, и модернизация здравоохранения идет ради оказания высококвалифицированной медпомощи всем нуждающимся. И не хочется верить истории Нафисы, которая живет так: сегодня был удачный день – чувствовала себя хорошо!
ЧП в школе-интернате № 2 не имеет срока давности. В организме его участников ртуть до сих пор живет активным ядом, и им до конца жизни будет нужна та высококвалифицированная комплексная медицинская помощь, в создание которой неустанно вкладывается государство. Только вот субъекты этой помощи не могут ее добиться. О том, как жить и лечиться на зарплату социального педагога, работающего с сиротами, отдельная тема.
Как помочь Надежде? Она активна в своей профессии и в общественном движении. Ее авторские социально-значимые проекты не раз занимали призовые места в республике и России. С 2011 года она возглавляет общественную организацию «Родительская забота», идея которой – педагогизация гражданского сообщества, создание партнерских отношений родительских сообществ с детскими учреждениями.
- По состоянию духа я здоровее многих, мне гораздо интереснее говорить о проектах, идеях, интересных людях, кстати говоря, их не так много, но они Есть и их душевный порыв не спит, реагируют сразу. Это прежде всего мой муж, друзья назвать - говорит Надежда Веретенникова, - а нравственные уколы рассматриваю как зависть и неспособность к поступкам, от подобных ЧС никто не застрахован… так нельзя! По-детски хочу оставить веру в сильное Отечество, в котором Совесть будет прорастать в каждом принятом решении, в гражданский поступок, который потребует время. Быть может, мне и моим коллегам по интернату № 2 помогут люди- контакты в редакции «Удмуртской правды».
Редакция, в свою очередь, делает публичный запрос к официальным органам, названным в этой статье, о возможных мерах помощи пострадавшим в описанной ситуации.
P.S. «Удмуртская правда» просит откликнуться участниковтех событий, о которых идет речь. Пишите нам по адресу: 426011, г. Ижевск ул. Пастухова, 13; эл. почта:up@udmpravda.ru
Юлия Ардашева
В суде Индустриального района с 2015г. находится в рассмотрении дело о возмещении мне морального вреда, причиненного в вышеназванной ситуации. Ответчик Управления образования Администрации города Ижевска в ходе рассмотрения дела, отрицает свою ответственность за принятие решения по ЧС.
С 1989г. значительно ухудшилось качество жизни всех участников той ЧС, многие недомогания превратились в тяжелый ком хронических заболеваний. По некоторым комментариям был «маленький Чернобыль».
В результате многолетней переписки с различными учреждениями и судебных процессов, решая свою проблему, я предлагаю Вам создать прецедент, в котором побеждает Закон и гражданская ответственность перед людьми, которые не сорвались с места, а совершили гражданский подвиг, подключившись к обработке помещения, работая вахтовым методом целый год по всей республике.
Необходим статусный муниципальный документ по последствиям того события на сегодня!
Цепочка, совершенных мною действий в тот период: сама обнаружила (есть свидетели)- сама убирала на рабочем месте в ночную смену – сама сообщила в экологический союз (председательствовал Щукин С., есть справка) - сама попала в МСЧ №7 с диагнозом «Хроническое отравление ртутью?» - сама, в данный момент, со свидетелями, на суде доказываю очевидные, документально подтвержденные факты!
Все это позволяет мне уже давно вынести ситуацию на российский уровень, но мне бы хотелось, чтобы ситуация, созрев внутри города, нашла бы человека, способного взять на себя ответственность без принуждения, по совести!
Живу в долг, на кредиты, помощь друзей; из-за частых больничных, я могу заниматься лишь общественной работой. К тому же, мне отказывают в приеме на работу в связи с судебным процессом с Администрацией города.
В суде и медкомиссиях МСЭ, приходится оправдываться, что я не похожа на человека, пострадавшего от ртути: «долго живу», «хорошо выгляжу», ветеран труда УР, а еще и учусь на дневном отделении в магистратуре ИППСТ УдГУ!
Может все же рассмотреть варианты более достойного, уважительного отношения к человеку, благодаря которому, в прямом смысле слова, были спасены и дети-сироты и педагогический коллектив?
Жду личной встречи с Вами!
P.S. Архивные документы, статья Ю.Ардышевой «Незамеченная катастрофа? Не может быть», педагогическое резюме приложены к письму.
Веретенникова Нафиса
Пожалуйста, подождите