Традиционные представления алтайцев о здоровье человека и методах лечения.

В современной исторической и этнографической литературе утратил дискуссионность тезис о наличии у алтайцев народной медицины. Общепризнанно, что народная медицина складывалась издревле и существует по настоящее время. Основу ее составляют народная гигиена, познания о целебных свойствах трав, минералов, физических факторах (тепло, холод); приемы оказания помощи при заболеваниях, родах; понятия о строении человеческого тела; представления о болезнях и их распространении. При этом важно отметить, что отношение к здоровью человека напрямую зависело от всего комплекса религиозных верований и обрядов - от воли духов и божеств. В современной литературе довольно подробно описаны представления алтайцев о главных составляющих понятия здоровья - о человеке, жизни, душе, рождении и смерти. По мнению авторов монографии "Традиционное мировоззрение тюрков южной Сибири", в мировоззрении тюрков человек отражен неполно, противоречиво. С одной стороны, человек - это член общества, существо рядовое. С другой стороны, признается тождество человека и мира во всех проявлениях последнего⁷².

В мифологической традиции человек, сотворенный в изначальные времена, был "сделан" из "природных материалов". Алтайский миф так раскрывает идею появления человека: "Кроме Эрлика и Мангды-шире Ульгень сотворил множество других слуг себе, поселенных в других мирах. В нашем мире, на нашей планете, он сотворил вдруг 7 человек мужского пола и столько же деревьев. Кости человека сделаны из камыша, а тело из глины. Устроив остов человека, Ульгень дунул в уши и нос, и тогда человек стал живым и разумным. Когда он дунул в уши, тогда душа вошла, когда дунул в нос - ум вошел"⁷³.

По мнению А.М. Сагалаева, который реконструировал на основе этнографических, фольклорных и археологических материалов картину мира у урало-алтайских народов, трактовка "жизни" отличается двойственностью. Жизнь как процесс, движение во времени и пространстве, а жизнь человека - как движение, имеющее протяженность. Но это не есть движение равномерное, по прямой линии. Жизнь осознается как последовательная смена человеком очевидного ряда социальных ролей: младенец, ребенок, юноша, взрослый, старик. Первая и последняя позиции сближаются как наиболее близкие к "входу" и "выходу". Мировоззрение стремится "замкнуть" круг земного бытия, а ребенок и старик оказываются пугающе близко: их разделяет только смерть⁷⁴.

Наряду с этим жизнь выступает как качество, прилагаемое к человеку и отчуждаемое от него. В этом, по мнению А.М. Сагалаева, состоит отправная линия традиционной концепции так называемой "души", покидающей человека и возвращающейся к нему. Понятия о жизни как процессе и одновременно качестве, считает А.М. Сагалаев, не противоречат друг другу: они являют попытки общественного сознания обнаружить причины преобразования количества в качество, осмыслить разную качественную наполняемость человеческой жизни и соотнести ее с природными процессами. В итоге архаичное мировоззрение рисует человека как сложную композицию признаков - душ, сочетающих как биологические, так и социальные характеристики⁷⁵.

С любым изменением в состоянии человека - от физиологического до социального - меняется композиция душ. Так маркируются сон, болезнь, старость, рождение.

В литературе о верованиях народов Сибири, в т.ч. и алтайцев, имеется много сведений о существовании у них представлений о так называемой "душе". Вслед за В.П.Дьяконовой Н.А. Алексеев отмечал, что взятый из высших религий этот термин весьма неудачен и способствует лишь дезориентации при характеристике сущности таких представлений у шаманистов⁷⁶. Конечно, с этим можно согласиться, но следует иметь в виду, что термин "душа", несмотря на различия в понимании его сущности применительно к различным народам и эпохам, содержит в себе некую определенность, которая в достаточной степени осознается исследователями. Поэтому с учетом специфики его применения термин "душа" может считаться приемлемым.

Основываясь на материалах В.И. Вербицкого, исследователи отмечают, что у алтайцев существовало понятие "кут", как некая таинственная сила, благодаря которой живут и растут не только люди, но и растения, и животные. Н.А. Алексеев приводит объяснение кут алтайской Койон Маддевой: "Вот ты видишь цветы, деревья, когда-то они были совсем маленькие, а семечко, из которого они выросли, было когда-то такое маленькое, что и не было видно его, сила же в теле такая была положена, что стало оно расти и расти; силу эту в семечко положили "юктар", семечко мы видим, а силу эту не видим"⁷⁷.

А.В. Анохин, изучая религиозные воззрения телеутов, отметил, что по их представлениям душа человеческая душа имеет 7 свойств, которые проявляются в различные периоды жизни: до рождения, при земном существовании и в период посмертного существования⁷⁸. Кут, по верованиям алтайцев, могли дать человеку различные духи. Кут, данный при рождении, обеспечивал бытие человека. Им очень дорожили, сравнивая с золотом и серебром⁷⁹. Помимо кут существовала вера в сюр - образ, или облик, присущий людям и животным. Отделение сюр от человека приводило к продолжительной болезни или смерти⁸⁰ (рис 2).

Рисунок 2.

Движение души человека по мировоззрению алтайцев белой веры (ак jан).

По алтайским верованиям рождение и здоровье зависели от благосклонности духов - покровителей рода и племени.

Принимая человека как целое, традиционная культура тюрков Сибири осмысливала значение отдельных частей тела. В целостной структуре, обозначавшей себя самое как "я", телесно-психические, социальные, моральные свойства были неразрывно связаны друг с другом и выражались одно через другое. Ущербность духовная мыслилась изъяном физическим. О взаимосвязи анатомии и физических характеристик говорит и алтайская лексика. По данным русско-ойротского словаря слово "ич" одновременно означает:

1. Внутренность, внутренняя часть, нутро;

2. Живот, брюхо;

3. Изнанка, подкладка⁸¹.

В традиционном сознании все проявления жизнедеятельности человека считались равнозначными жизни. Вместилищем "души" были глаза, волосы, кровь. Она находилась в пальцах рук и костях. Среди совокупности элементов, составляющих жизненную силу, особое место отводилось костяку⁸². Это отражено в алтайском фольклоре. Хозяйка Алтая при наречении имени говорит:

Не сформировавшийся, неокрепший костяк ребенка был предметом особых забот алтайцев-родителей. Магическим средством укрепления костяка служили связка бараньих бабок, которую вместе с пуповиной ребенка привязывали к его колыбели. И в старости ненадежность костяка тоже проблема. В алтайском сказании Хан сожалеет:

Большое значение традиционное сознание придавало костям пальцев рук. Согласно фольклорной традиции с их силой и крепостью соотнесена продолжительность жизни. В алтайском эпосе палец часто выступает как квинтэссенция жизни. В сказаниях большие пальцы богатыря заключают в себе его жизнь или "душу". Лишь отчленив их, враги добиваются его окончательной смерти⁸⁵. Шаманская традиция алтайцев фактически превращает большой палец в объект, тождественный человеку в целом. Известна легенда о шамане, которого враги убивали трижды, но он оживал. Когда же его расчленили, то увидели у него второе сердце в большом пальце, там, где образуются кожные завитки.

Такое отношение к позвоночнику (костяку) и рукам объясняется и современной медицинской наукой. Целые лечебные системы строятся через "выправление костяка". Сегодня это не что иное, как возвращение в русло традиционной (народной) медицинской традиции. Таким образом, традиционное сознание вполне резонно воспринимало костяк основой телесной целостности человека. При этом, пытаясь осмыслить физиологию, механизм развития и роста, оно выходило за рамки сугубо рациональных знаний. Часто происходила абсолютизация какого-либо органа, наделение его максимумом свойств и качеств. Такой орган получал статус центра. Обычно одним из таких центров считалась печень. Печень воспринималась как центр организма благодаря ряду своих естественных качеств. Печень, как и сердце, является непарным органом среди внутренностей, имеющих жизненно важное значение. Уже это обстоятельство определяет ее статус. К тому же хорошо знакомые с практической анатомией тюркские народы не могли не заметить и особой уязвимости печени. Не осталась без внимания ее кроветворная функция и расположение в теле: принадлежность к анатомическому низу, связанном в традиционном мировоззрении с плодородием и воспроизводством. В алтайских сказаниях фигурирует нерасчлененное понятие "живот-печень". Герой одного из них - Алтай-Бугыю восклицает: "Так-то я напился горького яда - внутренность моя и печень горят от горького яда"⁸⁶.

Сказанное позволяет определить, что в алтайской культуре функции многих органов, например печени, определялись достаточно четко. Но человеческие органы наделялись и не свойственными им качествами (родящая печень).

В традиционном обществе внимание всегда было приковано к тайне плодородия и рождения. Воспроизводство жизни на всех его уровнях - основная тема ежегодных праздников и шаманских камланий. Так, у кумандинцев существовало осеннее празднество Коча-кан. Осенью, после уборки урожая из свеже обмолоченных зерен ячменя готовили брагу (позо) для кропления хозяину двери Караш-бию и эротическому божеству Коча-кану с просьбой дать благополучия и здоровья семье, приплод скоту и т.п⁸⁷. Празднество начиналось с хождения по ближайшим селам лица, игравшего роль Коча-кана, олицетворяющего собой символ плодородия. Последнего сопровождали 3-4 человека мужчин и толпа детей. Игравший роль Коча-кана пел перед окнами каждого дома песни эротического содержания, а его спутники собирали пожертвования от жителей села, состоявшие из хлеба, табака и т.п. На мужчине, игравшем роль Коча-кана, была надета раскрашенная маска из бересты и остроконечная берестяная шапка. В руках он держал деревянный фаллос и посох. вечером все участники этого обряда пили чай с продуктами, собранными "Коча-каном" и его спутниками, курили табак. После чего устраивались своеобразные игры с пением обрядовой песни тамыр-томыр и распивали оставшуюся от кропления позо, а часть его перегоняли на самогон. Празднество продолжалось в течение двух-трех дней". По мнению исследователя, этот обряд символизировал передачу мужчинам мужской силы самого духа Коча-кана. Действия, производимые во время обряда, в частности, коллективное пение - некий символ брака, эротическое просвещение через ролевые игры⁸⁸.

Анализируя, подобные обряды, исследователи отмечали, что во всех случаях источник жизни традиционным сознанием помещается вне общества, и осуществление чуда нового рождения становилось возможным лишь в результате апелляции к природным силам. Вопросы взаимоотношения полов трактуются весьма откровенно и не составляют секрета ни для кого, приобретая некую социальную значимость. Не сводимые к сугубо плотским, телесным, они формируют эротику социума⁸⁹.

Испрашивание здоровья и плодородия сопровождалось множеством обрядов (3.11), и сами роды, рождение были сопряжены с большим количеством традиций и ритуалов.

Родильные обряды должны были, согласно традиционным представлениям, содействовать здоровью ребенка и его матери (3.1), благополучию новорожденного в предстоящей жизни. Можно выделить следующие узловые моменты в этих обрядах: обращение с пуповиной, последом, вещами, которыми роженица пользовалась при родах, наречением, родины, обязательные подарки новорожденному и отрезание первых волос. В этих обрядах отражались общие мировоззренческие элементы, представления о жизненном цикле человека, его половозрастной специфике (2.6).

Наиболее подробно родильные обряды, связанные со здоровьем, исследованы Л.Э. Каруновской, Е.М. Тощаковой, В П. Дьяконовой, Н.И. Шатиновой⁹⁰. (3.7)

По описаниям Е.М. Тощаковой роды в любое время года проходили в юрте. Роженица, одетая в шубу, шапку, обутая в меховые кисы, стоя на коленях, держалась за специальный аркан или получала по три удара от созванных ее родственниками людей, которые произносили: "Утур-барзын" - скорее выходи. Роженица вздрагивала от криков и оружейных выстрелов, которые, по мнению окружающих, должны были ускорить рождение⁹¹.

В.П. Дьяконов отмечает, что теленгитки (этнотерриториальная группа южных алтайцев) рожала в том же жилище, где жила семья.

Муж и дети удалялись во время родов. Роды проходили у постели на специальной подстилке, сделанной из шкуры овцы без какой-либо обработки, либо использовался кусок войлока. Роженица становилась на корточки, опираясь руками на ящик⁹². Одежда не снималась, рожали в той, что носилась повседневно, затем все очищалось можжевельником путем окуривания⁹³.

Продление рода было осознанным долгом каждого члена сообщества. Наличие детей в семье считалось обязательным условием человеческого счастья. В метких народных выражениях и благопожеланиях отразилось представление о счастье, о детях. Народ образно называл богатым того человека, у которого много детей. Поэтому бездетность и малодетность тяжело переживались. Так, среди теленгитов существовало твердое убеждение, что бездетные супруги в мире предков не встретятся. Поэтому бездетность расценивалась по морально-этическим нормам весьма отрицательно, плохо воздействовала на психический климат, взаимоотношения между супругами.⁹⁴

Рождение ребенка было общим событием: кижиге кижи кожулган - "к человеку человек приблизился". Актом приобщения новорожденного к семье, к обществу следует считать родины. После отпадения пуповины и выздоровления роженицы в честь того, что прибавился новый человек, устраивали торжества, называемые в Кош-Агачском районе баланын тойы - праздник в честь ребенка, ийт-мун - собачья похлебка, балалу болгоннын байрамы - праздник в честь ребенка.

Алтайцы Усть-Канского района данный обычай называют койу кочо - густая похлебка. Время проведения койу кочо разное: после отпадения пуповины у ребенка, когда окрепнет роженица, через пять -семь дней или одну-две недели после родов, а иной раз через один-два месяца, когда у ребенка окрепнет шея⁹⁵.

В Улаганском районе, как только заканчивались роды, пожилой мужчина закалывал специально откормленную овцу (этот обычай сохраняется и поныне). От овцы сохраняли шейные позвонки, которые нанизывали на палочку и хранили в доме между ветвями дерева. Это должно было, по представлению алтайцев, обеспечить быстрейшее укрепление шеи у ребенка. Главное блюдо на родинах, которое специально готовилось для роженицы, называлось ийт-мун - "собачий бульон" - бульон с бараниной. Его готовила старая женщина. Сначала из чашки с ийт-муном немного отливали собаке, потом подавали роженице. Если роды проходили легко, то женщина могла поделиться с девушками ийт-муном, чтобы в будущем и их роды были такими же легкими. Если роды были тяжелыми, роженица никого не угощала ийт-муном. Гостей угощали кочо. Другие племена алтайцев, кроме теленгитов, на родинах особого блюда для роженицы не готовили. Обычно ребенка называли сразу после рождения, но нередко давали имя ребенку именно на родинах.

В родильных обрядах главное место занимала вера в Май-эне - доброго духа - покровительницу детей. Телеуты представляли ее в виде красивой молодой женщины с волнистыми серебряными волосами⁹⁶.

Ей совершали кропление во время сватовства и после сговора в телеутском свадебном обряде⁹⁷. Как пишет Л.Э. Каруновская: "Перед тем, как положить ребенка в зыбку, старшая в семье женщина окуривает ее вереском и вешает над зыбкой мальчика на нитке, называемой "золотой", маленький деревянный лучок с деревянной стрелкой. К стрелке прикрепляется белая тряпочка, называемая "Май-эне"⁹⁸.

Душа ребенка, по представлению алтайцев, была связана с его отпавшей пуповиной и последом. (рис 1.9) У телеутов, когда наступает время женщине родить, она спешит к матери за своей пуповиной; последняя, зашитая в холщовый мешочек, хранится у матери в сундуке.

Н.И. Шатинова, основываясь на сведениях информаторов из Шебалинского района, отмечала, что при зашивании пуповины в кусочек кожи вместе с нею клали бисеринки, чай, пуговицу и обязательно раковину каури, которая была своеобразным оберегом для ребенка. Круглая пуговица - топчи, по народным представлениям, символизировала долголетие ребенка. Наличие топчи, якобы, означало пожелание: "Пусть живет так долго, как я, да сбудется мое благопожелание"⁹⁹. (рис 1.9)

После отпадения пуповины роженица мылась, а ее постель и подушка относились на гору и заваливались камнями. Подобный момент в обрядах, связанных с рождением ребенка у тувинцев, юго-востока Тувы, описан Л.П. Потаповым. Приемная мать новорожденного, через несколько дней после родов, уносила в лес и прятала в листве молодых деревьев шкуру, на которой женщина рожала. Предварительно завернув в нее послед, а также ту шкуру, на которой впервые обмывали младенца¹⁰⁰.

Маленькие ножницы, которыми отрезалась пуповина, после ее отпадения, очищали дымом можжевельника и клали в сундук. Ими не разрешалось пользоваться. Время, когда совершались очистительные обряды с вещами, причастными к родам, зависело от состояния здоровья матери и ребенка: через три-восемь дней после родов¹⁰¹.

С последом поступали по-разному. Из этнографической литературы известно, что у теленгитов он несколько дней хранился в сосуде под кроватью. Затем его обязательно захоранивали. В ряде случаев его укладывали в специальный мешочек из войлока, добавив несколько веточек можжевельника, маленькие кусочки от каждой части туши заколотой овцы, немного золота, серебра. На месте, где рожала женщина, выкапывали яму и в нее захоранивали спустя 3 дня мешочек с последом¹⁰². По данным Л.Э. Каруновской, плаценту родившая женщина собственноручно закапывает у себя под очагом, поглубже, так как на плаценту может быть покушение супругов, у которых не выживают дети. Такие злосчастные супруги приглашают кама и просят его обратиться во время камлания, к духам с мольбой об изъятии из-под очага последов умерших людей и изгнании их за океан. От плодовитых родителей, у которых дети выживают, духи могли взять невидимо из-под очага последы и водворить их под очаг просителей¹⁰³.

Как видим, действия с пуповиной, последом, скорейшее наречение имени должны были оградить ребенка от нежелательных явлений, содействовать его здоровью и счастью в предстоящей жизни. У алтайцев считалось, что после рождения ребенка его повсюду начинает сопровождать дух-охранитель Баяна, который заботится о нем и его здоровье (3.12).

Интересны приведенные В. П. Дьяконовой сведения о действиях алтайцев во время заболеваний роженицы. (3.6) Так, при груднице грудь массировали когтем медведя, лапой птицы улар или же гребнем для расчесывания волос. Обычно эту болезнь лечили специалисты-томчи. Томчи или эмчи массировали ступни ног¹⁰⁴. Таким образом, переплетались мифы о животных, помогающих человеку (медведь, птица), рациональные способы воздействия на организм человека. Массаж ступней ног напоминает точечный массаж, распространенный в Азии.

Женщине после родов запрещалось есть грубую твердую пищу. (3.5) Соседи и родственники, желая поддержать здоровье матери и ребенка, приносили в большинстве случаев молочные продукты. Родственники и соседи приносили пеленки и ткани, шкурки ягнят и козлят (для употребления их в качестве пеленок). Для утепления пупка на живот ребенка накладывали шкуру ягненка. Ножки ребенка завертывали в таакы - козий пух или козью шерсть. Для содержания в чистоте пух и шерсть мыли в сыворотке, полоскали в воде, сушили у огня. Вместо пеленки под ребенка также подстилали чолбок олон - загад, сушеную мелкую осоку особого вида, или кылбыш олон - листья бадана¹⁰⁵.

Новорожденному мальчику дарили (3.10) плеть, нож, пули, ружье, узду, седло, деньги; девочке - сережки, кольца, раковины каури, пуговицы, бисер, посуду. Подарки ребенку сопровождали благопожеланиями, а в подарки закладывался особый смысл, в чем нашла отражение народная символика. Ложку дарили, чтобы аппетит у ребенка был всегда хороший, чтобы любил поесть, чтобы в доме была еда, пулю, чтобы мальчик был метким охотником.

Анализ обрядов и традиций, связанных с родами, позволяет сделать вывод о том, что сложившиеся веками установки носили как магический, так и рациональный характер. Положение женщины при родах, окуривание можжевельником, сохранение плаценты и пуповины, диета роженицы, гигиена ребенка и т.п. во многом соответствует сегодняшним правилам нетрадиционной медицины. В рамках своей культурной традиции алтайский народ делал все максимально возможное. Хотя европейцев, живущих в другом цивилизованном измерении, многие традиции и правила шокировали¹⁰⁶.

Таким образом, обряды, конкретные действия, связанные с рождением ребенка, иногда даже бессмысленные по современным понятиям, способствовали сохранению и устойчивости алтайского этноса.

Одним из жизненно важных процессов после рождения является дыхание, соотносимое с горлом и носом. Нарушение дыхания было явным признаком неблагополучия. Алтайцы говорили о смерти так: "дыхание его прервалось" или "его душа (дыхание) вышла". Совершенно справедливо полагали, что жизненная сила покидала человека вместе с последним вздохом, движением. На довольно точное знание жизнедеятельности организма опирались представления о взаимоотношении функций дыхания и кровообращения. При этом в качестве наиболее важных органов выделялись сердце и легкие, дающие начало новой жизни, поддерживающие жизненный ритм.

Немаловажное влияние на отношение к здоровью оказывали понятия о смерти. По данным А.В. Анохина, алтайцы считали, что смерть - это переселение в иной мир, в котором они будут жить со своими родственниками¹⁰⁷. Литературный образ жизненного ритма алтайцев дан Б.Я. Бедюровым:

Обобщая материалы А.В. Анохина, Н.А. Алексеев отмечает, что у южных алтайцев существовала вера в Сюне - дух человека, который выходил из тела в момент смерти. Этот дух, по мнению телеутов, обладал способностью слышать и понимать все, что творится вокруг покойника, и оставался в мире живых до погребения умершего. Помимо Сюне телеуты верили в Юэют - дух, в который превращается умерший. Он, якобы, 40 дней жив на кладбище. Он мог входить в дом и захватывать с собой дух какого-нибудь родственника. Это приносило смерть или болезнь. Боязнь таких посещений заставляло телеутов отпугивать духов лязгом железа, плетью или ножом¹⁰⁹.

Так понятие о человеке, жизни, душе, рождении и смерти составляли основу, на которой веками формировались народные представления о лечении болезней.

Анализируя понятия алтайцев о мире, практически невозможно выделить какие-либо специфические понятия, связанные только со здоровьем, с медициной. Это еще раз подтверждает, что все здоровьесберегающие приемы, средства и традиции являлись неотъемлемой частью культуры народа, считавшего себя единым с миром, природой. Вся система веры, культура складывалась с учетом здоровья, сохранения и воспроизводства этноса в целом.

Приемы народной медицины алтайцы сохранили до наших дней. Древние традиции должны были обеспечить и во многом обеспечивали сносное существование в условиях Сибири. Не случайно, несмотря на суровость климата, алтайцы представали перед путешественниками как сильные и выносливые люди. Вот зарисовка Н. Кострова,относящаяся к Х1Х веку: "Господствующий тип алтайских инородцев - средний рост, лицо плоское, лоб небольшой, скулы выдаются, волосы и брови как смола черные, жесткие как конская грива, глаза ушли под лоб, нос без переносицы и от того расстояние между глаз кажется значительным.... Северные алтайцы телосложения крепкого, роста среднего, лицом смуглые, с черными глазами, белыми зубами..."¹¹⁰.

Еще больше здоровья требовала жизнь от алтайской женщины. Так, Н. Костров отмечал, что "на женщине лежат решительно все домашние работы. Она шьет обувь, одежду, высиживает араку, приготовляет дрова, неся на спине навалившуюся от ветра лесину, оседлает и навьючивает коней и т.п. Кроме того, копает землю для посева ячменя, полет свою пашню, заготавливает на зиму кандык, носит сено и приготавливает на халаты мужа двойную ткань"¹¹¹.

Через столетия память народов пронесла знания о свойствах трав (2.9), минералов, целебных источников, методы оказания помощи при болезнях в экстремальных условиях, навыки гигиены. Эти взгляды и практический опыт закрепились в виде традиционных (пусть и не всегда рациональных) норм и правил, которыми руководствовались во всех сферах повседневной жизни, будь то сооружение жилища, приготовление и прием пищи, пошив одежды, или создание семьи, воспитание подрастающего поколения, закаливание. Значительная часть народных гигиенических норм рациональна. Это свидетельствует о наблюдательности и тонком понимании окружающей природы, умении приспосабливаться к ней, а не покорять или противостоять ей. Жительница села Беш-Озек Шендышева Данар Некоровна говорит, что окружающая нас природа живая: растения, реки, горы и, беря с нее дары, нужно произнести просьбу, благопожелание:

Подтверждение этому имеется и у Н. Ядринцева. Он отмечал, что алтайцы обоготворяли природу. У каждой долины, реки, горы был свой дух Ээзи. Ему поклонялись на высочайших горах. Это обожание олицетворял весь Алтай, называемый в молитвах "Алтай-хангай".

В советское время навыки и приемы традиционной алтайской медицины были под запретом. Официальная пропаганда отрицала их эффективность. Поэтому особо ценным является уже собранный и обобщенный материал по народной медицине.

Из дореволюционных исследователей этим вопросом попутно занимался В.И. Вербицкий. Хотя он не стремился дать полное описание средств и способов алтайской народной медицины, однако, даже из того перечня, который он приводит, можно заключить, что за множеством иррациональных способов лечения, стоит целая система средств, которые могли спасти алтайцев от болезней. (2.4)

Из этого перечня выясняется, что жители Горного Алтая использовали минеральные воды, порошки из минералов (порошки красной меди), сами минералы, отвары из трав, растительные и животные мази (бобовое масло, коровье масло), применяли панты молодых оленей при простуде, малокровии, творог из заквашенного молока при нарывах, маралий и золотой корень¹¹⁴.

Среди многочисленных средств врачевания у алтайцев выделяется траволечение (2.3). Самое полезное, священное растение можжевельник (арчын). За можжевельником должен был ехать человек с чистой душой, хорошим здоровьем, год не посещавший похороны. Если женщина, то должна нарвать 4 ветки, если мужчина 5 и более. До того, как нарвать можжевельник, человек выпрашивает у хозяина тайги разрешение, говорит ему благопожелание, завязывает на березе ленточки (кыйра), угощает белым молоком. Можжевельник (богат фитонцидами) применяли при гриппе, т.е. окуривали больного, при головных болях пили из него настойку.

Люди издревле использовали травы не только для пищи, но и для лекарства. (3.2) По свидетельству В.И. Вербицкого, из письменных источников¹¹⁵ известно, что 800 лет назад окрестные народы хорошо знали (3.3) и применяли лекарственные травы, привезенные с Алтая. Раскопки, проведенные в знаменитых Пазырыкских курганах, свидетельствуют о том, что уже тогда были известны полынь, конопля и другие лекарственные растения. Существовало поверье, что тот, кто найдет золотой корень, будет здоров, удачлив и проживет два века. Его вручали молодому супругу как свадебный подарок, чтобы умножить свой род. Золотой корень применяли при низком кровяном давлении в сушенном виде, в виде отвара и чая. Не разрешалось его применять людям с болезнью сердца и при высоком давлении¹¹⁶. Красный корень применяли при болезнях внутренностей: желудка и кишечника.

Жительница с.Шаргайта Дедер Калчиковна Чалчикова рассказывает: "С детства лечилась целебными источниками (аржан суу), целебными травами (подорожник, стародубка), брусникой, листьями березы, мясом и кровью диких зверей и птиц и до сих пор чувствую себя хорошо. Никогда не пользовалась медикаментами"¹¹⁷. (2.8)

Знахарка из села Барагаш Ченкурекова Татьяна Ивановна активно использует при лечении травы: чебрец или ее же называют богородской травой, которая применяется при кашле, простуде, при болезнях легких. Ее можно пить как чай три раза в день. Очень широко используется брусника, ее листья применяли при болезнях почек, как мочегонное, пьют люди с больным сердцем. Боярышник издревле пили как средство, понижающее давление в сушенном виде, при поносе детей¹¹⁸. (2.5)

Историческую и этнографическую ценность представляют воспоминания Суртаева, опубликованные в 1992 г. в газете "Звезда Алтая". Эти воспоминания особенно интересны. Во-первых, автор сохранил свидетельства о том, что издавна народы Горного Алтая обращали внимание на самые необычные растения. Во-вторых, важно видеть, что народное значение шло через века, от поколения к поколению. Так сохранялись не только методы народной медицины, но и культура, мировоззрение, особая алтайская духовность.

Вот что пишет Суртаев: "Написать об этом растении натолкнул случай. В июне 1941 г. перед самым началом Великой Отечественной войны мы с бабушкой Евдокией Тимофеевной пошли окучивать картофель. На обед нам дали просяные блины. Поев, мы "обезножили", т.е. наши суставы стоп и коленей оказались болезненными. Тогда бабушка сказала, что видимо, в просо попало много ядовитых семян и мы отравились. Нам надо было только дойти до дому и попить простоквашу. Мы пили как роботы, медленно, не сгибая колен, а руки и туловище трясло. После приема простокваши уснули и через 2-3 часа были здоровы. Прошли годы и сейчас ко мне обращаются как к знатоку народной медицины много людей за советом при лечении рака, эпилепсии, рассеянного склероза. Отсюда вывод: жбрей и его препараты в уменьшенных дозах могут действовать как лекарство против рассеянного склероза и эпилепсии. В народной медицине Сибири, на Алтае и Дальнем Востоке известно такое средство: 10 г. сырого измельченного корня... на 0.5 литра 40 градусной водки настаивают две недели и применяют три раза в день по 1 чайной ложке до еды при раке желудка. Наружно настой травы применяется при ангине, хроническом насморке, кожных заболеваниях"¹¹⁹.

Испокон веков алтайский народ, связанный тысячами нитей с природой, его животным миром, занимаясь скотоводством использовал дары природы с лечебной целью. (3.9)

Вот что говорит К.Б. Елекова из Шаргайты. Если ребенок заболевал гриппом, то бабушки давали горький сырчик (курут). При болезнях рук и ног делали ванны из горячей сыворотки молока, затем накладывали повязку, защищая от холода, чтобы не простудить.

Болезни легких можно было лечить таким способом: 1) медвежьим маслом, которое растапливали и пили по одной чайной ложке три раза в день; 2) барсучьим салом мазали грудную клетку, пятки, пили; 3) при язвенной болезни желудка пили барсучью кровь или свежую кровь заколотой овцы. При глазных болезнях знахари соскабливали стружку с пера крыльев птицы тас-куш, варили ее в коровьем топленном масле и мазали глаза. При запорах пили коровье масло. (2.2) От грыжи пили свежую кровь куропатки. Настои из чаги (березовый гриб) употребляли при водяной болезни (наобур), либо от этого же - свежую кровь небольшого серого зверька ялмана. Бородавки мазали змеиной кровью или конским потом и она через несколько дней исчезала. При ожогах обожженное место мазали нетопленным маслом. При нарывах знахари лечили так: на большой гнойный нарыв прикладывали горячий сырчик (пыштак) три раза в день, отчего нарыв прорывался и быстро исчезал¹²⁰. Знахарка Матвеева Клавдия Семеновна лечила нарыв так: привязывала змеиную размоченную кожу, через несколько дней нарыв прорывало наружу. (2.1) При чахоточном кашле рекомендовалось пить кровь куропатки и барсучье топленое сало. При изжоге нужно было пить соленую воду. Если это не помогало, пили крепкую араку и вызывали рвоту¹²¹.

Особые способы лечения были для детей. При поносе детям давали березовый уголь, порошок из пережеванной нежирной говядины. Для заживления ран использовали траву тынду. Есть на Алтае таинственная трава тында - живая трава, которая будто бы цветет зимой и летом, имеет трехцветный корень: красный, желтый, белый. Тынду она называется потому, что, если корень оторвать, то она застонет. Можно мазать раны кровью беркута.

Приведенные эмпирические народно-медицинские средства и способы применялись алтайцами в основном для лечения явных, видимых заболеваний или их проявлений (кашля, болей и т.п.). Но причины большинства заболеваний были им не ясны. Это способствовало формированию ложных, иллюзорных представлений о причинах и сущности болезней.

Подводя общий итог, можно отметить, что арсенал лечебных средств и способов был связан, с одной стороны, с верой, религиозными представлениями алтайцев. Именно это определяло, что можно лечить и каким образом, а что нельзя. С другой стороны, сама природа предлагала уникальный набор лекарств из трав и кореньев до минералов и средств животного происхождения. Анализируя способы лечения болезней по материалам исследователей XVIII-XIX вв. и современных информаторов, можно отметить, что народная традиция более тяготела к рациональному лечению, отбирала действенные способы и средства борьбы с болезнью. Именно этот вековой отбор определял жизнестойкость системы народной медицины.

Разбор средств и методов лечения болезней позволяет определить, какие заболевания были известны и осмыслены алтайским народом. Это, прежде всего те болезни, с симптомами которых человек сталкивается почти ежедневно: переломы, ушибы, простуда, боли в разных частях тела и т.п. Именно против них был направлен основной арсенал лечебных способов народной медицины. Конечно, в основном обращалось внимание на лечение видимых причин болезней, но некую эффективность такого подхода уже не отрицает и современное здравоохранение.

Как позитивное следует отметить, что применяемые средства и способы лечения учитывали возраст больного. Все они органично вписывались в систему жизнедеятельности, не противопоставлялись другим занятиям. Не шокировали, как например, сегодня уринотерапия.

Алтайская народная медицина не просто использовала данное природой. Лекари и шаманы создавали мази, отвары, настои, выжимки и т.п. Таким образом, шел анализ не только применяемых средств лечения, но и последствий применения лекарств.

Все это рациональная сторона народной медицины. Не менее проработанными были и иррациональные способы лечения болезней (различные соскабливания, примочки потом, употреб<