Полет на крыльях из камня 8 глава




Издалека донеслись раскаты грома, и тьму заполнили Яростные вспышки молний. Земля уже покрыла меня полностью, и я услышал голос Христа. Он обращался не ко мне, и «то голос был далек от спокойствия. Это был вопль агонии распятия на Голгофе, перекрывающий гром. Это был мучительный вопрос, повторяемый с каждым разрядом молнии: «Почему Ты покинул меня?» В этот момент я осознал, что эти слова выкрикивает мой собственный голос. Но все было тщетно — никто не мог услышать меня. Самый отчаянный крик тонул в толстом слое земли, укрывшем мое лицо.

«Подождите! — кричал мой разум. — Я еще не умер! Не надо! Остановитесь! Я еще не готов умирать. Я жив!»

Дождь земли прекратился. Теперь я ощутил настолько полные неподвижность и тишину, каких никогда раньше не испытывал. Я мог слышать лишь свое собственное затрудненное дыхание и сердцебиение, частое, как дробь тамтама. Я был один в этой холодной земле. Абсолютная тьма. Полное одиночество. Холодные пальцы ужаса. Меня похоронили заживо.

В голове промелькнул обрывок рациональной мысли: «Как я мог это допустить?» Но рассудок снова смолк, и меня вынесло за грань разума, к безумию. Мои руки слабо хватали землю, пытаясь освободиться от неподъемной тяжести земли надо мной. Крики были беззвучны. Земля уже душила меня, выталкивала остатки воздуха из легких, как вдруг дно могилы подо мной исчезло, и я провалился в подземный туннель. Лихорадочно цепляясь руками за его края, задыхаясь и выплевывая комки грязной земли, я пытался пробиться на поверхность сквозь влажную почву.

Я пополз по длинному туннелю на животе, извиваясь, как змея, неспособный определить, двигаюсь я вверх или вниз. Мне нужно выбраться отсюда. Выбраться! Наружу, наружу, наружу… Это слово ритмично раздавалось в моей голове. Туннель был узким, и я мог двигаться только вперед — пути назад не было. Скоро я с ужасом заметил, что его стены смыкаются все теснее, он становится уже, и я едва способен двигаться.

Однажды, когда я был маленьким, на улице меня поймали хулиганы, засунули в душный мешок, пригрозили зарыть в нем в землю и бросили меня в старый мусорный ящик. Оказавшийся в кромешной темноте, я стал совершенно неистовым — я что-то кричал, обмочился и бился в истерике. Это испугало мальчишек, и они выпустили меня.

С тех пор меня часто преследовали кошмарные сны о том, как я оказываюсь запертым в темном и тесном месте. Теперь самые ужасные мои сновидения стали явью. Я ощущал невыносимый страх, настолько сильный, что мне хотелось потерять сознание, умереть сейчас же.

Глаза были залеплены потом и грязью, и я сражался, из последних сил ворочая плечами, но все было бесполезно — я уже не мог продвинуться дальше. Слезы отчаяния, предельный испуг и неистовые крики о помощи вскоре прошли — мои силы были исчерпаны. Я полностью застряли начал задыхаться. Теперь я лишь слабо стонал, что-то шептали всхлипывал.

Но вдруг—или это была только игра воображения? — мне показалось, что я вижу вдали перед собой намек на свет. Я вновь напрягся, и мне удалось продвинуться на несколько сантиметров вперед. Сейчас я уже мог различить стены туннеля, который, казалось, слегка расширился. Я двигался вперед очень медленно, сантиметр за сантиметром, встряхивая головой, чтобы сбросить налипающую на глаза землю и потоки пота.

Глубоко в памяти моего тела отпечатывалось новое понимание: когда кажется, что двигаться вперед невозможно, нужно сосредоточиться лишь на нескольких миллиметрах, на нескольких секундах, на следующем мгновений движения…

Я вновь взглянул вперед, и теперь был уверен, что впереди открывается выход. У меня не было сомнений! Прошел еще один отрезок бесконечного времени, и вот я уже достиг его и пытаюсь просунуть в него голову. Она застряла! Отверстие оказалось слишком узким! Голову словно сжала тысяча рук. В полном отчаянии, я толкал ее вперед. Внезапно края отверстия обвалились, и я прорвался. Свобода! Воздух! Я чувствовал себя заново рожденным.

В спешке я вырвал из туннеля все тело, выкарабкался из него — и рухнул в бездну. Внизу, в невероятной глубине, я увидел широко распахнутую пасть и огромные ядовитые зубы гигантской змеи, которые стремительно приближались. Мои уши наполнились собственным протяжным воплем…

— Когда я пришел в себя, я находился в совершенно незнакомой комнате. Я скорчился в углу и бился в параноидальных конвульсиях. Снаружи меня поджидал Враг. Нет, много моих Врагов. Меня никто не понимал. Я был совершенно одинок, но я страстно хотел жить. Они хотели отобрать у меня самое ценное — стоящий рядом со мной холодильник с едой. Ну уж нет, я убью всех этих ублюдков! На маленьком столике неподалеку лежали коробки с боеприпасами, а все остальное пространство было заполнено карабинами и автоматическими винтовками. На моем плече висела кобура с девятимиллиметровым «глоком» и обоймой на девятнадцать патронов; разумеется, он был снят с предохранителя. Я поглаживал АК-47, покоящийся у меня на коленях, и немигающим взглядом следил за дверью, ожидая, пока войдут они. Им не удастся забрать то, что принадлежит мне. Сначала я убью их. Я их всех убью!

В окно влетела канистра, взорвалась в комнате, и внезапно все помещение оказалось в огне. Меня мгновенно окутало раскаленным облаком. Воздух в легких испарился, и я ощутил, как плавится кожа. В этот момент я вспомнил свою прошлую жизнь — жизнь девушки, спрятавшейся в сундуке от северных варваров и сгоревшей заживо в комнате, заполненной огнем, но не позволившей изнасиловать себя и увести в рабство.

Языки пламени вспыхнули сильнее, и я увидел рождение Земли — вспыхивающие повсюду вулканы, бурлящая раскаленная лава, изливающаяся из бездонного жерла и испепеляющая все на своем пути.

И в этом жаре, в этом первобытном огне я вновь пережил каждый кошмарный сон своего детства, каждый большой и маленький страх, который когда бы то ни было охватывал меня…

Я открыл глаза. Я лежал на спине на дне своей могилы. Простыня подо мной была мокрой от пота. Но я не был погребен, я даже не был вымазан в земле. Я осознал, где нахожусь, и, обнаружив, что по-прежнему сдерживаю дыхание, я выпустил весь воздух из легких одни мощным выдохом и начал дышать размеренно, успокаиваясь и приходя в себя. Измученный и истощенный, я был счастлив вновь ощутить жизнь. Все это было лишь сном. Все это закончилось. Я заставил себя сесть, немного передохнул и встал в яме. Мои ноги не слушались и подкашивались, и я с трудом управлял руками.

Над моей головой раздался какой-то звук.

— Мама Чиа? — слабо крикнул я. — Это вы?

Ответа не последовало, но тихий шлепающий звук повторился. Что-то или кто-то приближалось к могиле.

Раздалось мягкое рычание, и над краем ямы возникла морда тигра, глядящего на меня огромными желто-зелеными глазами. В джунглях Гавайев нет тигров — но все-таки передо мной был именно этот зверь, и я изумленно уставился на него, не в силах отвести глаза. Мне приходилось видеть тигров в зоопарке, и там они выглядели очень милыми* просто большими кошечками. Сейчас тигр был так близко, что я чувствовал на своем лице его тяжелое дыхание. «О, Боже! — мысленно взмолился я. — Пусть это окажется еще одним сном».

Совершенно беспомощный, я притворился мертвым, когда тигр потянулся ко мне и проверил меня лапой, оставив на моем теле четыре болезненные и глубокие царапины. В этот момент у меня перехватило дыхание, и я издал короткий, придушенный стон.

Тигр спрыгнул вниз, схватил зубами мою руку и Потянул ее наверх, отрывая от тела. Мне приходилось испытывать сильную боль и раньше, и я уже пережил смерть от огня, но сейчас я осознал, что такое настоящая агония.

Я жаждал потерять сознание, покинуть тело, раствориться в смерти. Но мое сознание оказалось слишком привязанным к телу, и я успел испытать, как зверь разрывает мне грудь и живот и вырывает из них желудок.

Адреналиновый шок прокатился по всему моему растерзанному телу. Я дико кричал и корчился в этом адском котле, когда огромная кошка разломила мою грудную клетку пополам. Потом стальные челюсти сомкнулись на моем лице и голове и чудовище одним резким движением вырвало кусок моей щеки, а потом принялось отрывать голову от плеч. Страх является предельной формой страдания. Моя вселенная наполнилась только страданием, это был безбрежный океан боли, а потом он взорвался…

Внезапно исчезло все: страх, боль, тигр и Вселенная. Остался только глубочайший покой, равного которому я никогда не испытывал.

 

 

Глава 13

В царстве ощущений

 

Бог наделил нас памятью,

чтобы и в декабре мы смогли наслаждаться ароматом роз.

Джеймс Барри

 

 

Я лежал, скрючившись, на краю могилы, а Мама Чиа сжимала мою голову. Скомканная простыня подо мной была насквозь мокрой от пота. Я сел, но говорить еще не мог. Мои широко раскрытые глаза уставились в пустоту. Я раскачивался вперед и назад, обнимая плечи руками и вздрагивая. Мама Чиа обняла меня, словно защищая, и гладила мои спутанные и слипшиеся волосы.

— Ну, все, все, — приговаривала она. — Все уже закончилось. На этот раз действительно закончилось.

Прошло еще несколько минут. Я медленно приходил в себя и постепенно осознавал, что у меня все еще есть глаза, лицо и тело. Я был в безопасности, и меня согревали руки Мамы Чиа. Я расслабился, но сразу после этого мою грудь начали сотрясать рыдания, дыхание снова стало учащенным, и я заплакал.

Задыхаясь, я сжал ладонь Мамы Чиа и, заикаясь, произнес:

— Это… это было, с-с-словно путешествие в ад.

— Это был твой ад, Дэн. Все мы создаем свой собственный. Ты всего лишь исследовал свой подвал, мир одиночества и страха, слепого инстинкта, направленного только на выживание, на выживание любой ценой.

Воины встречают своих демонов с поднятой головой и открытыми глазами. Ты увидел их лицом к лицу» и теперь они исчезли, — мягко сказала она.

Мои рыдания прекратились. Дыхание снова стало спокойным и размеренным. Я чувствовал себя совершенно измученным и заснул.

Когда я проснулся, небо посветлело.

— Уже рассвет? — слабо спросил я. Мама Чиа поднялась на ноги, жестом руки обвела кладбище и спросила:

— Посмотри, Дэн, ты ничего не замечаешь?

Я медленно привстал — все мое тело гудело — и осмотрелся. Птица опустилась на могильный камень и защебетала. Ее песня уносилась высоко в голубеющее небо. Надгробия украшал бледный зеленоватый лишайник и мох. Всю картину пронизывало глубокое ощущение мира и благополучия.

— Что-то изменилось, — сказал я.

— Нет, — улыбнулась Мама Чиа. — Это ты изменился.

— Вы имеете в виду, что я избавился от всех своих страхов? — спросил я.

— Нет. Тебе еще много раз предстоит столкнуться со страхом, — заверила они. — Возможно, это будет страх свободно выражать свои чувства, проявлять свои эмоции. Может быть, страх выступления перед большой аудиторией» страх провала или боязнь оказаться в глупом положении. А может, это будет страх неполноценности, когда ты встретишься с кем-то, кого считаешь превосходящим тебя или более сильным. Страхи возникают всегда, до тех пор, пока в человеке существует это. Изменилось твое отношение к страху. Теперь он никогда не сможет покорить тебя. Когда придет очередной страх, ты будешь знать, как с ним справиться.

— Если я не буду ничего бояться, не буду ли я беспечным в опасной ситуации?

Мама Чиа подумала, а потом объяснила:

— Страх способен парализовать тогда, когда нужно действовать. Опасность заключается именно в этом. Страх сокращает энергию тела, и это сокращение привлекает именно то, чего человек больше всего боится. Преодоление страха — не глупая бравада, это смелость. Смелость открывает пространство для действий, и ты вспомнишь об осторожности, когда это станет необходимым.

Я недоверчиво сказал:

— Я вполне могу представить себе ситуации или людей, которые напугают меня и сейчас.

— Ни ситуации, ни люди не несут в себе страха. Они лишь возбуждают его в тебе, если ты еще не покорил свои кошмары. Она помолчала и продолжила:

— Страх — прекрасный слуга, но он ужасный хозяин. Миг за мигом, он незаметно проникает в повседневную жизнь большинства людей. Но теперь ты не пропустишь его, поверь мне. Когда ты покоряешь свои страхи смелым отпором, отважными действиями, предпринимаемыми несмотря ни на что, твоя жизнь расцветает. Ты пребываешь не в темном подвале, а в ином мире, который ты видел через окно второго этажа.

Мы снова помолчали, а потом она добавила:

— Но подвал, первый этаж, скрывает не только страхи и стремление к выживанию. Они означают противостояние «Я» и Вселенной, и поэтому там постоянно накапливается необходимая для борьбы личная энергия. Теперь, когда ты открыт и уязвим, ты можешь активно использовать эту энергию в своей жизни и поделиться ею с другими людьми.

— Вы имеете в виду, что сейчас я готов к поискам двери на второй этаж? — спросил я.

— Ты уже нашел ее, — улыбнулась она. — Несколько минут назад, когда ты рыдал на моих руках.

С этими словами Мама Чиа замерцала и медленно растворилась в чистом воздухе. Я ошеломленно смотрел в пустоту, где она только что была, и лишь мгновение спустя понял, что растворилось и все вокруг меня. Перед моим взором промелькнул

смутный образ Башни, и я обнаружил, что стою на лесной прогалине — в мире второго этажа Башни. Я был уверен в этом.

«Но что мне нужно делать?» — спрашивал я себя, обозревая цветущий луг, купающийся в мягких лучах солнца и в прохладном ветерке. На первый взгляд, пейзаж казался идиллическим лесом старой, живой и сильной Англии.

— Странно, — сказал я и понял, что произнес это вслух, — почему это мне пришли в голову слова «живая и сильная»?

Внезапно я осознал, что меня переполняет энергия. Возрастающий прилив сил пронизывал все мое тело, и подобной энергии я не испытывал уже многие годы. Я чувствовал себя совершенно бодрым, я ощущал саму жизнь! Мне хотелось двигаться, выплеснуть эту силу, взлететь к облакам! Я пустился бежать по лугу и чувствовал, что мог бы бежать вот так, как на крыльях, многие часы. Я кувыркнулся, сделал «колесо» и вновь побежал вперед.

Потом я упал в траву и отдыхал под теплым солнцем. Каким-то образом вдруг изменилось время года. В воздухе пахло весной, это был тот особый аромат, который вызывает у молодого человека самые неудержимые фантазии…

Я вновь ощутил приток энергии, который превратился в знакомое неприятное давление в нижней части живота и бедрах. Мама Чиа говорила, что второй этаж Башни соответствует «энергии взаимоотношений», то есть творческой, созидательной и сексуальной энергии. Что же мне теперь делать?

Из ниоткуда раздался голос Сократуса, повторяющий слова, произнесенные давным-давно:

— Приток энергии усиливает любую человеческую способность. Проясняется разум, ускоряются процессы исцеления, приумножаются физические силы, расцветает воображение, расширяются силы эмоций и обаяние. Поэтому энергия может быть благословением…

«Да, — подумал я, — сейчас я все это чувствую».

— Но жизненная энергия должна куда-нибудь течь, — продолжил голос Сократуса. — Там, где на ее пути встречаются препятствия, энергия вспыхивает, и, если ее уровень при этом превосходит возможности тела или разума, происходит взрыв. Раздражение превращается в гнев, печаль — в отчаяние, беспокойство — в одержимость, физическая боль — в агонию. Поэтому энергия может быть и проклятием. Как река, энергия приносит с собой жизнь, но, непокорная, она способна стать источником неистового наводнения и разрушения.

— Но что же мне делать сейчас? — спросил я у воздуха. В моем разуме откликнулись воспоминания о словах мудрости, произнесенных Сократусом: «Тело будет делать все, что только необходимо, чтобы высвободить излишки энергии. Если эти излишки не будут сознательно потрачены на созидательные свершения, физическую деятельность или половые отношения, то подсознание выплеснет ее так, как свойственно ему — в форме гнева, жестокости, кошмарных сновидений, преступлений, болезней, злоупотребления алкоголем, курением и другими наркотиками, в форме переедания или животного секса. Источником всех пристрастий и навязчивых привычек является неуправляемая энергия, сталкивающаяся с внутренними препятствиями. Не пытайся контролировать свои дурные привычки — устраняй сами препятствия!»

Я был настолько озабочен возрастающим в моем теле давлением и напряжением, что едва мог сосредоточиться на этих мыслях. Энергия продолжала прибывать и требовала высвобождения. Я мог просто бегать до полного изнеможения, но я мог и что-то сделать, заняться чем-то творческим. «Лучше уж это», — подумал я. Я сочиню песенку. Но у меня получились только такие строки:

 

Жила-была красотка Мэг

с телом белым, словно снег.

К ней явился влюбленный нахал,

Мэг в прозрачном белье увидал, и…[10]

 

Я старался не думать о финале этой встречи. Впрочем, думать я был не способен. Мне просто хотелось женщину. Любую женщину!

Стоит ли мне попытаться облегчить это напряжение самостоятельно? Не такое уж сложное дело, быстро и удобно. Но тут я вспомнил, что этот уровень означает привнесение энергии в жизнь, в отношения. Проклятье! Как же мне это сделать?

В следующее мгновение я оказался в пещере. Она не была мрачной и зловещей — это было уютное подземелье, превращенное в роскошную спальню. Пол покрывали толстые ковры, сквозь небольшие окна прорывались лучи света, окутывающие комнату мягким и приглушенным солнечным светом. Вход в пещеру был надежно скрыт буйной растительностью, небольшими деревьями и кустарниками, так что место было полностью защищено от любопытных взглядов.

В центре пещеры возвышалось огромное ложе, покрытое толстым слоем листвы. Неподалеку приятно журчал небольшой водопад, роняющий родниковую воду в миниатюрный пруд, а воздух был наполнен сладким ароматом полевых цветов.

Я вскрикнул от неожиданности и возбуждения, когда мое тело оказалось в нежных объятиях мягкого ветерка. Это был ветер чувственности, призрак прекрасного, и он ласкал меня невидимыми ладонями. Я ощутил единство с землей, полное единение со своими физическими чувствами, которые сейчас достигли предельной обостренности. Я был счастлив просто оттого, что у меня есть тело, что я чувствую это тело, что я пребываю в нем всем своим существом.

Все, что теперь мне было нужно, — каравай хлеба, кувшин вина и… Пожалуй, я мог бы позабыть о хлебе и вине, если бы только…

Что это? Действительно ли я услышал голоса? Женские голоса?

Я подбежал к естественной двери пещеры, вгляделся сквозь ветви и увидел картину, которая могла родиться только в воображении художника. Ее можно было бы назвать «Девушки Весны». Три юные и чувственные, смеющиеся и живые девушки бегали по чудесному саду, и их порозовевшие щеки гармонировали с красноватым отливом спелых плодов, под тяжестью которых сгибались ветви яблоневых деревьев. Девушки были одеты в темные короткие юбки, развевающиеся во время бега, и кружевные открытые блузы, ясно очерчивающие контуры их пышных форм. Подглядывая за ними, я чувствовал себя подростком, сходящим с ума от вожделения.

Две девушки помахали рукой третьей и удалились. Оставшаяся девушка, ангел с льняными волосами, зеленые глаза которой изумрудами вспыхивали в солнечных лучах, останови' лась, взглянула вправо и влево, а потом, улыбаясь, побежала прямо к моему убежищу. «Черт побери!» — воскликнул я, не зная, что мне делать, наполовину испуганный тем, что она найдет меня здесь, и наполовину жаждущий того, чтобы это случилось.

Она проскользнула в пещеру, увидела меня, застывшего передней, словно окаменевший лунатик. Ее глаза встретились с моими и расширились. Сейчас она закричит!.

— Я… — торопливо начал я, но мои слова прервало ее восклицание.

— Дэн! — радостно вскрикнула она и кинулась мне на грудь.

Мой ум был совершенно пуст, и в нем раздавались всего три слова: «Спасибо Тебе, Господи!»

Нами полностью овладела страсть. Мы смеялись, что-то кричали, мы потерялись друг в друге. Я не знаю, что произошло с нашими одеждами — мы сметали все, что только попадалось на нашем пути. Шло время, но я не осознавал этого. Мы слились в объятиях, катались по листьям на постели, а потом заснули друг у друга в объятиях, но совсем не надолго.

Когда я открыл глаза, она стояла передо мной, облаченная в широкую накидку из цветов. Ее лицо ангела, обрамленное шелковыми волосами, излучало небесное сияние. Она позволила накидке сползти с плеч, и ее светящаяся кожа была нежной, как у младенца.

На мгновение в моей голове возник вопрос: «Кто она и стоит ли мне все это делать?», но я тут же забыл об этом и обо всем вокруг.

Она опустилась на колени и начала целовать мне лоб, щеки, грудь и губы. Во мне вновь взорвалась сексуальная энергия, фонтаны которой заставили меня затрястись, как в лихорадке. В моей голове завертелись бесконечные картины, земные чувственные образы, а где-то в глубине своего тела я услышал пульсирующий бой барабанов. Она целовала меня, пока все мое тело не превратилось в барабанную дробь. Весь мир унесло прочь, как сухие листья скрываются вдалеке ветреным осенним днем.

Я сжал ее в объятиях, мы вновь опрокинулись на постель, и я вернулся к дарам ее обильной любви. Очень скоро уже не было ни меня, ни ее — только мы и наше общее чувство.

Я вспомнил, что в редкие моменты испытывал это чувство и раньше, когда предавался ничем не скованным сексуальным играм. Это было ощущение освобождения ума и открытости сердца. Но сейчас оно было многократно усилено — не потому, что она была такой желанной, но потому, что я стал полностью открытым… Лишь недавно я смотрел в глаза мучительной и страшной смерти, но сейчас я праздновал жизнь и все, что она несет в себе. Монах во мне превратился в греческого гедониста и между мной и жизнью уже не было никаких преград!

Ощущение открытости все усиливалось с каждой волной удовольствия, с каждым пульсирующим кольцом, прокатывающимся не только по моим бедрам, но по каждой клеточке моего тела. Я был ошеломлен, когда увидел, что занимаюсь любовью с мужчиной. И этим мужчиной был я сам — Дэн!

В шоке я вскочил с постели и глянул на свои руки, ноги и полную грудь — я стал женщиной! Я чувствовал эту женщину внутри себя, ее эмоции, ее энергию — мягкую, но непреодолимую. Эта энергия текла по моему телу не совсем так, как я привык, но в этом состоянии я испытывал гораздо большую и чувствительную эмоциональную ауру. Я почувствовал себя совершенно счастливым — я достиг завершенности и совершенства.

Мы вновь обнялись, и теперь я потерял какое-либо ощущение разделенности. Я был ею, я был им, я был мужчиной и женщиной одновременно!

Я стал телом. Я доверял ему. Я превратился в обнаженного младенца, совершенно раскрепощенного, свободного от всех правил приличий и морали. Я стал кожей, нервами и кровью — трепещущими, дрожащими, наслаждающимися этой полнотой ощущений, целиком пребывающий в этом царстве удовольствия. Контуры тела, прикосновение, влажность пота, толчки и поглаживания, пульсация, гладкая кожа) тепло… Я погрузился в настоящее, в текущее мгновение_

Слившихся в единое целое, нас несло на гребне приливной волны к берегу, когда девушка исчезла «Нет!» — зарыдало мое тело, жаждущее ее. Подавленный желанием и тоской, я осознал ловушку второго этажа.

Я задыхался от горя и чувствовал, что сейчас взорвусь — энергия бурлила во мне, металась, как дикий зверь в тесной клетке, билась о стены, безумно стенала и рвалась наружу. Может, все-таки высвободить ее самому? Сейчас у меня не было никаких моральных сомнений в допустимости этого. То, что я испытал, заходило бесконечно далеко за привычные догмы безжизненных традиций.

Но нечто все же остановило меня — интуиция. Возможно, сыграло свою роль обучение у Сократуса и та самодисциплина, которой я тогда научился. В удовольствии не было ничего дурного, но время наслаждений закончилось.

Мне нужно было использовать эту энергию, научиться направлять ее, а не только выплескивать. Хватит сражаться со своим телом и отрицать его силу. Я начал дышать глубоко и медленно, пока сила желания не повысилась от моего паха вверх, по позвоночнику, и не распространилась по всему телу, вплоть до кончиков пальцев рук и ног. Наконец она достигла центра мозга.

Мой разум просветлел. Врата открылись. Теперь я ощущал, что энергия приходит из самой земли и пронизывает меня, струясь по позвоночнику. Потоки энергии, которые раньше останавливались на уровне бедер, теперь свободно поднимались вверх. Я испытывал чистоту бытия. Мое тело было наэлектризовано и пело, как струна.

Однако я не был полностью готов или натренирован для этого. Несмотря на благие намерения Сознательного Я, у моего Базового Я были свои представления и планы. Волны прибывающей энергии становились все более мощными, и теперь я уже не мог их остановить. В моей голове вновь замелькали фантазии эротических сновидений, переплетенные части тел, сладостные вскрики. Я беспомощно испытал, как — внезапно и неизбежно — пульсирующая волна энергии словно разбилась о берег и медленно растворилась в мокром песке.

Через некоторое время я поднялся на ноги. Я испытывал мягкую тягостную грусть, чувство потери. Это ощущение рождал не разум, а само тело. Оно оплакивало исчезновение той яркости, чистоты и энергии. Девушка исчезла, предмет моей страсти испарился, как и все вокруг, кроме резкого ветра, со свистом разгуливающего среди увядших деревьев. Я скорбно смотрел на эту картину, пока за моей спиной не возникла Мама Чиа, вернувшая меня к тому, что считается реальностью — в своем нынешнем состоянии я уже не был уверен, что именно может заслуживать этого имени.

Я стоял перед Мамой Чиа обнаженным. Она видела мое тело и мой разум. Она знала обо мне абсолютно все, и это было единственным ощущением, которое я сейчас испытывал. И она приняла меня таким, каков я есть. Во мне исчезли последние остатки смущения. Я стоял перед ней, нагой и безмятежный, как дитя. Нет ничего" постыдного в том, что на тебя смотрят. Нет ничего позорного в том, что ты человек.

На первом этаже я разорвал паутину страха. Сейчас я преодолел барьер стыда. До конца своих дней, сколько мне ни отпущено в этой жизни, я позволю энергии свободно течь в моем теле. Я научусь ее мудрому использованию, тому, как направлять ее в нужное русло. Я буду полностью наслаждаться жизнью, не истощая ее изобилия. Я еще не был мастером работы с энергией, но, в любом случае, я стал целеустремленным учеником этого искусства.

В короткий миг произошли сразу две перемены: я заметил, что уже полностью одет, а обстановка вокруг меня — пещера и яблоневый сад вокруг нее — замерцали и исчезли. Ни одно из событий меня ничуть не удивило.

В следующую секунду я уже стоял на высокой скале где-то в горах. Ветер шумно свистел в узких каменистых расщелинах, почти полностью заглушая слова Мамы Чиа.

— Пошли, — сказала она. — Нам пора.

— Раньше я был одинок. Почему сейчас со мной вы? — спросил я, и мой голос странно исказился, отражаясь от утесов, нависших над бездонным ущельем. \par— Раньше одиночество было тебе необходимо, но теперь ты вступил во взаимоотношения с миром. Кстати, это тоже сон, но он наступил без моей помощи. Добро пожаловать на третий этаж!

Мы начали подниматься вверх, и я черпал силы из земли, по которой брел, из камней, по которым карабкался, из деревьев и ветра — все это стало плотью от плоти моей. Мне больше не придется сражаться с собственным телом. Я принял все его физические недостатки, я познал его сильные стороны, я научился доверять своей человеческой природе. И я испытывал тесную связь с землей.

Мы нашли небольшое озеро, вошли в него и поплыли в прохладной воде, а потом улеглись на теплых камнях, чтобы обсохнуть. Мое тело было открыто миру природы — я чувствовал спокойствие озера, силу реки, устойчивость гор и свежесть ветра.

Мама Чиа разглядывала меня.

— В этом месте я чувствую то, что чувствуешь ты, — сказала она, — и я становлюсь тобой. Только что ты смещал форму. По крайней мере, впервые попробовал это сделать.

— Правда?

— Да. Смещение формы начинается с воображения, с любопытства и удивления: на что это похоже, быть скалой, озером, птицей или камнем? Позже ты начнешь на самом деле резонировать с частотами этих предметов и существ. Мы способны делать это, потому что в конечном счете все мы сотворены из одних и тех же элементов, — заключила она.

— Раз уж мы заговорили о смещении формы, то, я думаю, ты понял, что я была настроена на тебя, когда ты был в той пещере на втором этаже. Ну и приключение! — улыбнулась она. — Я снова почувствовала себя такой молодой!

— Я думаю, вы всегда останетесь юной, Мама Чиа.

— Это точно, — сказала она, — до того самого дня, когда я умру…

Прервав ее, я заявил:

— Во всяком случае, меня-то вы наверняка переживете.

Она молча заглянула мне прямо в глаза и снова улыбнулась, но эта улыбка была иной и вызвала у меня печаль, хотя я не понимал ее причины. Ее глаза были исполнены любви, но в них было и что-то еще. У меня возникло чувство обеспокоенности, интуитивное предчувствие, но я не смог разобрать, что именно было не так.

Мама Чиа развеяла мои смутные заботы, поднявшись и вновь отправившись в путь. По дороге она напоминала мне уроки второго этажа:

— Теперь у тебя есть свой собственный опыт, Дэн, подобный тому, какой ты приобрел на первом этаже. Ты испытал именно то, что было необходимо.

Энергия одинакова для всех людей, но различен их опыт и умение с ней обращаться. Каждый сам выбирает свой отклик и средства распределения энергии. Одни ее накапливают, другие растрачивают. Воин направляет потоки жизненной энергии мудро, как крестьянин, орошающий свои посевы.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-06-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: