При изучении исторических явлений и процессов особую ценность имеют документы личного происхождения. Это вид письменных источников, которые включают в свой состав дневники, частную переписку, мемуары (воспоминания).
Данный вид источников имеет ряд отличительных черт, как в области предоставляемого знания, так и в области методов критики. Работа с документами личного происхождения сложна в силу того, что они приближены, в определенной мере, к литературным произведениям.
Ведущим исследователем отечественной мемуаристики является А.Г. Тартаковский. Именно он в своих трудах обстоятельно исследовал методы работы с мемуарами, проследил процесс их эволюции, который находится во взаимосвязи с социальными, политическими и другими процессами, протекающими в обществе.
Только в XVIII в. мемуары были «признаны» в России, их начинают писать, а самое главное, они были востребованы обществом. Мемуары становятся новой возможностью выразить свое видение происходящего и происходившего, дать свою оценку событиям в жизни страны, определить свое место в них. Мемуары дали возможность запечатлеть для потомков картины быта, нравов, норм жизнедеятельности определенных сословий. Исходя из этого, Тартаковский определил социальную функцию мемуаров, которая состоит в том, что в них реализуется историческое самосознание личности.
Субъективный характер мемуаров - это главная отличительная черта данного вида источника. Значительная степень субъективности мемуаров, указывает на то, что не найти более богатого материала в других источниках по вопросам быта, культуры, жизни, повествующего о взглядах представителей различных сословий.
Возникает вопрос – насколько можно доверять информации, предоставляемой мемуарами? Ряд исследователей указывали на то, что мемуары не являются документальными источниками и не претендуют на выполнение данной функции, их задача в том, чтобы передать эпоху, ее дух, настроение, помочь потомкам понять «законы», нормы жизнедеятельности той или иной эпохи.
Субъективность, как одна из черт мемуарной литературы, связана с индивидуальными особенностями автора. Его социальное происхождение, возраст, круг общения, система взглядов, политических пристрастий, место жительства и т.д., так или иначе, но всегда оказывают влияние на восприятие мемуаристом тех событий, явлений, о которых он говорит.
Интересным мемуаристом первой половины ХIХ в., своей тематикой отличающимся от предыдущих, был чиновник и литератор Ф. Ф. Вигель (1786—1856).
Его служебная карьера не была блестящей. Оп служил в Коллегии иностранных дел — в Московском архиве коллегии в числе других «архивных юношей». Служил в Министерстве внутренних дел, служил в провинции, наконец, был директором департамента духовных дед иностранных исповеданий. Неуживчивый, самолюбивый, озлобленный неудачами на служебном поприще, Вигель, кроме служебных дел, интересовался литературой.
Широкий круг наблюдений, создавшийся в результате разнообразных знакомств, частых переездов, притом наблюдений, окрашенных едким остроумием, часто — злобой, отразился в его записках.
«В «Записках» Вигеля, — писал один современник, — много острого и даже справедливого... Вигель пренаблюдательный ум, только желчный и односторонний». Все это придает остроту его злобным характеристикам, окрашивает их в цвета большой тенденциозности, заставляет относиться к ним с сугубой осторожностью, но сохраняет за ними значительный интерес.
Часто в своих суждениях Вигель оказывался рупором реакционно - дворянских кругов. Таковы его строки, написанные по поводу ссылки Сперанского: «Как можно было не казнить преступника, государственного изменника, предателя и довольствоваться удалением его из столицы и устранением от дел». Но особенностью всех характеристик Вигеля является окрашенность их сильным личным элементом.
К большим политическим вопросам Вигель обращается редко (война 1812 г., военные поселения, восстание Семеновского полка, декабристы). О них мемуарист говорит крайне бегло, и для изучения самих событий свидетельства его ничего существенного не прибавляют. Гораздо ценнее «Записки» в других отношениях. Литератор и театрал, Вигель много сообщает о театре, репертуаре, актерах и в Петербурге, и в Москве, и в провинции. Он рассказывает о литературе, литературных кружках, архитекторах, салонах, дворянском и чиновничьем быте в столице и провинции, интересах и занятиях этого круга. Интересны сведения о писателях и портреты литературных деятелей — Пушкиных А. С. и В. Л., Вяземского, Чаадаева, Жуковского и др. Материал историко-культурного характера делает «Записки» Вигеля весьма интересным и важным источником. Но очерченные выше особенности автора мемуаров заставляют историка быть особенно внимательным и придирчивым критиком суждений высказываний Вигеля.
Мемуарная литература второй половины ХIХ – начала XX века весьма разнообразна и многочисленна. Своим содержанием она освещает события государственно-политической, военной, общественной, научно - литературной жизни и т.д.
Есть и такие памятники этого рода, которые изображают только их автора. Но если автор — заметная историческая фигура, если автобиографические его записи отражают формирование и рост взглядов, выработку мировоззрения, то такие памятники представляют существенный исторический интерес.
Составом своих авторов мемуарная литература свидетельствует о значительных социальных переменах, совершавшихся на протяжении столетия. Наряду с основной массой мемуаристов - дворян — будь они государственные деятели, представители генералитета и офицерства, дворянские революционеры и т. д. — с середины столетия появляются мемуаристы - разночинцы, купцы, позже — крестьяне и рабочие. Неоднородна и форма мемуаров; наряду с воспоминаниями, стоящими на грани литературно - художественного произведения, имеется много сухих, изложенных деловой прозой.
Социальное положение и профессия мемуариста весьма сильно отражаются на его произведении. Круг тем, вопросов и изображаемых людей в первую очередь определяется этим. Военный мемуарист даст картину положения армии в тот или иной период, зарисует боевые эпизоды. Работник науки очертит учено - университетский круг. Революционер и общественный деятель изобразят условия политической борьбы, связь данного общественного течения с другими группировками, с печатью. Купец расскажет о торговых поездках и сделках, о банковских делах и биржевых собраниях и т. д.
В каждом источнике мы всегда найдем явные отпечатки личности автора и различных его особенностей. Субъективизм является первой и основной характерной чертой мемуаров.
Лишь в редчайших случаях мемуарист стремится к объективному изложению событий. Правилом является обратное: автору важно не только пересказать события, но изобразить их под своим определенным углом зрения.
Иногда мемуарист прибегает к иному приему: он не только оценивает и характеризует отдельные события, но и замалчивает те, которые расходятся с его взглядом на ход дел, мешают проведению его точки зрения. Если не вскрыть эти умолчания мемуариста, историк рискует быть вовлеченным в ошибочные заключения.
В то же время мемуары могут стать причиной ошибок исследователя, если он не поставит предварительно вопроса об источниках и степени осведомленности автора. Необходимо выяснить, был ли автор современником и участником изображаемых событий. Если же он излагает их не на основе непосредственного личного знакомства с ними, то каково происхождение и особенности сообщаемой им версии? Наличие сведений, заимствованных от других, вызывает вопрос о подготовленности и осведомленности этих лиц, заставляет проверять и собственные показания мемуариста и данные его источников.
Необходимо при этом обратить внимание, является ли исследуемый документ плодом одного припоминания лично знакомых автору фактов или мемуарист создает ткань своих воспоминаний на основе какого - то документального материала — официальной переписки, частных писем, газетных сообщений и т. п.
Эти общие правила исторической критики мемуаров лишь в малой степени осуществлялись издателями русских мемуаров второй половины ХIХ – начала XX века.
Мемуары или печатались в исторических журналах или выходили отдельными изданиями. Очень редко дореволюционные издатели сопровождали печатаемый текст необходимым критическим комментарием. В лучшем случае мы встречаем вступительную статью, касающуюся общих вопросов, возникающих в связи со знакомством с данным произведением.
Мемуары купеческого сословия, показывают жизнь сословия изнутри. Конечно, ни одному мемуаристу не удалось остаться объективным, но это и не было их целью. Они представили на суд потомков жизненный путь определенных людей, дали свои оценки событиям, происходившим в стране, которые оказывали значительное влияние на купеческую деятельность.
Большой интерес вызывают воспоминания Н.М. Чукмалдина. Особый стиль изложения, неординарность личности автора способствовали росту популярности его работы. «Записки о моей жизни» являются редким примером мемуаров-автобиографий
Николай Мартемьянович Чукмалдин (1836–1901) происходил из крестьянской семьи, и детство его не было связано с купеческим сословием. Он прошел «обычный» для XIX в. путь к купечеству через подручного у приказчика. «В начале июля 1852 г. в семье состоялся семейный совет для решения назревшего вопроса, – писал Чукмалдин, – какой избрать для меня жизненный путь, чтобы избегнуть роковой судьбы: идти в солдаты за моих дядьев и сыновей их. Было решено отдать меня богатым купцам в городе (Тюмени), нашим дальним родственникам, в приказчики, чтобы к совершеннолетию они дали денег заимообразно на наемщика».
В своих воспоминаниях автор совершенно не скрывает отрицательные стороны купеческого быта и системы ведения дел. В «Записках о моей жизни» Чукмалдин дает описание одного из купеческих домов (в советской историографии подобные представления были распространены на все сословие): «Все меня в этом купеческом доме занимало. И дом, и двор казались до того обширными, что я не мог придумать, для чего требуется такой простор. Дом стоял в углублении, среди двора, с выдвинутым вперед парадным крыльцом, а со сторон его фасадами на улицу, тянулись громадные постройки флигелей, с жилыми помещениями, «завознями» (амбарами) и широкими галдареями. Двор вымощен был тесаными брусьями, так что всякий экипаж, проезжавший двором, производил грохот. Все заборы унизаны гвоздями, острием к верху, а ворота запирались на ночь висячим замком».
Чукмалдин уделял значительное внимание взаимоотношениям, господствовавшим среди купеческого сословия. Будучи купцом 2-й гильдии он мог давать приказчикам доверенности и другие торговые документы.
Не всегда обогащение и боязнь потерять часть средств являлись единственной целью в жизни купца. Каждый купец – это, прежде всего человек, а после торговец. У каждого были свои моральные принципы, которые шли в разрез с материальными интересами.
Часто в исследованиях указывается на определенные отличия столичного и провинциального купечества. С этим столкнулся Чукмалдин, переехав в 1872 г. на постоянное место жительства в Москву: «В Тюмени, бывало, нужны деньги на неделю, на две, близкий человек одолжит их, если только они у него есть, на слово, без всякого документа и расписки: И деньги всегда возвращались в назначенный срок сполна: Здесь же господствовали иные нравы. Я мог давать деньги, но я всегда рисковал потерять их. Если ж понадобится мне заем, хотя бы на 2–3 дня, никто мне денег не давал, уверяя, что их или у него нет, или требовал документы и проценты. В первое время такие отношения мне казались жестокими и мало человеческими, пока я с ними не освоился на практике, потеряв за несколькими торговцами мою ссуду. Суровые уроки скоро научили меня уму-разуму».