Литература
Великая отечественная война в фотографиях и кинодокументах. 1941-1945.М.,
Даниэла Мразкова, Владимир Ремеш. Альбом снимков военных корреспондентов, Англия, 1975, 1978 гг.
Евгений Халдей. От Мурманска до Берлина, Мурманск. 1979.
ВОЛЬГЕМУТ. А., Г. ЗЕЛЬМА Великий подвиг, М., Политиздат.
Вязовой М.П. Они снимали войну // «Подъём», №5, 2011, с.208-218.
Воронеж и воронежцы. Фотоальбом Михаила Вязового, «Экос», 2010, 340 С.
Вязовой М. Свет и тени светописи (из истории воронежской фотографии) «Подъём», №11, 2013 год, с. 214-240.
Вязовой М. С лейкой и блокнотом // «Акценты», № 4, 2017, с.
Жеребцова Полина. Муравей в стеклянной банке.
Виктор Астафьев в романе «Проклятые и убитые»: Грязь, холод. Замёрзшие нечистоты, которые каждый раз долбят у входа в казарму.
Эрнст Хенмингуэй писал: Война – одна из самых важных тем, и притом такая, когда труднее всего писать правдиво».
Окопка –
так молодёжь называет современную военную прозу. В Интернете есть такой сайт – Илья Плеханов - »Окопка». www.artofwar.ru и www.okopka.ru.
Анатолий Приставкин «Ночевала тучка золотая».
Писатель Александр Проханов «Красно-коричневый», «Идущие в ночи», «Чеченский блюз».
Владимир Маканин - «Кавказский пленный», роман «Асан».
Роман Захара Прилепина «Патологии» страшен своим реальным знанием войны. Его военные рассказы собраны в книге «Грех», в которой опубликованы и рассказы сотоварищей:
Аркадия Бабченко «Алхан-Юрт», «Взлётка», Александра Карасёва «Ну ты, мать, даёшь», «Готический замок», Евгения Даниленко «Дикополь», Ильи Плеханова «Ромарио», Павел Андреев (Афганистан), Андрей Горшков (Афганистан), Игорь Фролов (Афганистан), Алексей Суконкин (Чечня), Дмитрий Сухоруков (Югославия), Рустем Бизянов (Чечня) и др.
Эдуард Лимонов «СМРТ», «Книга мертвых».
Владислав Щурыгин. «Письма мертвого капитана».
Евгений Даниленко «Дикополе». Игорь Бойцов «Закованные в цепи».
Герман Садулаев «Одна ласточка весны не делает», «Я – чеченец», «Шалинский рейд».
Литература из статьи Владимира Бондаренко «Окопка» \\ Подъём №5, Воронеж, 2011, с. 219-230.
Константин Симонов. Страница военная …
Я приведу воспоминания только о двух наших погибших товарищей. Михаил Бернштейн до войны трудился в «Правде», во время войны – в «Красной звезде», другой – Павел Трошкин – был военным корреспондентом «Известий». Впервые я увидел их обоих летом 1939 года на Халхин-Голе. Трошкин – худощавый, щеголеватый, красивый в синей авиационной пилотке, в новеньких ремнях, с полевой сумкой на боку и револьвером на другом – стоял между юртой разведотдела и пятнистым японским «фордиком». Стоял и ждал, когда выйдут разведчики, вместе с которыми он собирался ехать на передовую. А Михаил Бернштейн, когда я впервые увидел его, - это было в 11-ой Яковлевской бригаде танкистов, - сидел на плащ-палатке рядом с командиром батальона майором Михайловым (который погиб потом в сорок втором году на Калининском фронте). Михаил белыми, крепкими зубами обгрызал бараньи кости недоваренного мяса. Закончив трапезу, он встал, поправил «Лейку» и сказал: - Пойду подскочу в разведбат. Обещали засунуть в броневичок».
В 39 году в командировочных удостоверения на войну писали: «Для выполнения особого задания», и можно было, и ехать и не ехать на эту войну. Все были молоды, на плечах впервые надетая военная форма, и о ранении или смерти не подозревали. Когда началась большая война, всё было по - другому. Одни шли на войну рядовыми и сержантами по повесткам военкомата, другие – по заданию редакции. Помню совместную поездку на Север. Миша Бенрштейн, фотокор «Известий» Георгий Зельма и я (К.Симонов). Сижу, вспоминаю, а передо мной лежат те старые фотографии. Потом в Москве, в редакции мы обменялись с Михаилом куртками. Он взял мою кожанку, а я его парашютно-десантную. Через несколько дней он улетел в ней под Харьков, откуда уже не вернулся…
Через много лет в сценарий фильма »Жди меня» в память о нём, я ввёл человека похожего на Мишу. В картине весёлого фотокорреспондента звали Мишей Ванштейном. Актёр Лев Свердлин в картине много шутил, а в конце погибал.
В самом начале войны мы с Павлом Трошкиным были под Могилёвым. Вместе со всеми делили все тяжести отступления. Павел был человек недюжинный. Их его снимков можно создать целую летопись войны, и к этой летописи не понадобился текст. Он хорошо разбирался в людях, был любопытен, восприимчив и казалось, он сам напишет обо всём, что видел. Если ему надо было что-то снять, он забывал об опасности и был несколько неукротимым. К несчастью, он погиб незадолго до конца войны – был убит в перестрелке с бандеровцами недалеко от Львова.
В фотолетопись Великой Отечественной войны вошли многие снимки военных фотокоров различных газет: от дивизионных до армейских и фронтовых. Надо бы создать большую передвижную фотовыставку - летопись великой войны.
Советское фото,№2, 1975г.
К. Симонов. О моём фронтовом друге. Яков Халип. (СФ,№10,1965).
Ж изнь фотокорреспондента – жизнь хлопотная, разъездная, полная трудностей и неудобств. В молодости Халип побывал фотографом и ассистентом оператора кино, попал под влияние замечательного мастера Александра Родченко. Его выразительные снимки были помещены в первом номере журнала «СССР на стройке». Затем была работа по заданию «Правды», «Известий», «Советского экрана», «Огонька», «Красной нови». За серию снимков «Поход на Таймыре» специальный фотокорреспондент Союзфото Яков Халип был награждён орденом «Знак Почёта». Затем были многочисленные поездки в различные уголки страны. Была первая в истории Британского королевского общества фотовыставка советского фотоискусства, где было представлено 70 лучших работ Якова Халипа. Он прошёл через четыре года войны фотокорреспондентом «Красной звезды», старшим политруком, впоследствии капитаном советской армии.
К. Симонов вспоминает, как в самом начале войны его вместе с Я. Халипом послали в Одессу, которой уже грозило окружение. Ехать собирались на редакционной «эмке». Там мы получили боевое крещение. Сполна. Надо было попасть в город, снять, вернуться под бомбёжкой морем в Крым, напечатать фото, отправить в редакцию и снова в Одессу… Не скажу, что он был храбрецом. Он просто выполнял свои обязанности, не отступая ни перед какими трудностями.
«Когда мы подошли к минометчикам, румыны пустили несколько залпов слева и справа от нас. Яков посмотрел на серое небо и спокойно сказал, что из съёмки ничего путного не выйдет, но раз мы пришли, то он будет снимать. Он вынул камеру и стал примериваться к нашим миномётчикам, которые вели ответный огонь по румынам. Румыны опять стали бить по нашим позициям. Миномётчики сидели в глубоких окопах, а снимать то их надо было сверху. У меня появилось желание лечь поглубже в окоп и переждать. Яков ворча, что при такой погоде неизвестно с какой выдержкой снимать, всё же пополз из окопа вверх. Я ему вслед: - »снимай на тик-так. - Да не могу, у меня руки дрожат… Вот ситуация – под снаряды ползёт не боится, а снимать с длительной выдержкой – руки дрожат…
Яков Николаевич Халип автор пронзительной фотографии Ноктюрн. Концерт под Новошахтинском. Южный фронт. 1943.
Семён Гурарий. Страшно трудная профессия…
Семён Михайлович Гурарий был единственным фоторепортёром от Советского Союза на Ялтинской встрече Рузвельта, Черчилля и Сталина. От чувства огромной ответственности Гурарий, сгоряча, засветил плёнку. К счастью, не всю и нужный кадр отыскался.
Его детство прошло в Москве, ещё в школе он познакомился с печатником типографии «Известий» будущим фоторедактором «Огонька» Дмитрием Бальтерманцем. В «Известиях» тогда работал самый цвет – элита фотографии: Дмитрий Дебабов, Александр Скурихин, Григорий Зельма, Владимир Мусинов, Николай Макарович Петров. Начинал ретушёром, потом меня стали брать помощником и ассистентом на съёмки. Первая фотокамера с несменяемым объективом была «Эльмара». Вспышки, сменная оптика и моторы к камерам появились потом. Не могу смириться с моторной съёмкой. Она не помогает, а затрудняет выбор момента съёмки. А самый главный в стране сам выбирает, какие снимки давать в печать, а какие нет. Открытый рот, прищуренные глаза, опущенное лицо, некрасивый жест и прочее - сразу идёт в брак. Со Сталиным никто из фоторепортёров никаких контактов не имел. Только во время Ялтинской конференции Молотов просто меня представил Сталину. И всё. Все официальные события я снимал с санкции Молотова. На ответственных съёмках чувство страха было всегда. Те, кого мы снимали, внимания на нас не обращали. Специально, как теперь, по протоколу, они и не фотографировались. Все снимки руководителей страны, «вырваны» телеобъективом из общих съёмок. Большое значение имело отношение к нам тех, кто организовывал и допускал нас на съёмки. Вспышек тогда не было, и процесс съёмки был проще и естественнее. Первый аппарат со вспышкой привезли из-за границы в 1945 году, когда организовывали ООН. Это была камера 9х12 см. «Спидграфик». Газете «Известия», как правительственному изданию, Молотов разрешил приобрести этот знаменитый фотоаппарат. Камера была не оперативная, но качество изображения было высокое. Все издания печатали снимки, нумеровали их, и один экземпляр отправляли на утверждение помощнику Сталина Поскрёбышеву. Часа в два ночи в редакции раздавался звонок, который сообщал номер снимка принятого к публикации.
Многие фотографии сдавались в архив редакции. Их судьба обычно печальна: они либо уничтожены, либо утеряны. В архивах многие снимки хранятся как безымянные. Сохранилось лишь то, что удалось оставить у себя. Дмитрий Николаевич Бальтерманц первым открыл свои фотоархивы и показал первых лиц государства не такими, какими мы их видели прежде. Многие снимали несколько шире представленных рамок, и в результате фотография приобрела многомерность и временную перспективу. Время само смещает акценты, и часто прежде парадное становится фальшивым или смешным. Некоторые почти провокационные снимки Сталина, очевидно, сделал его начальник охраны Власик, которого фоторепортёр Борис Кудояров научил держать фотоаппарат. У Гурария есть снимки, на которых вождь выглядел не так, как было принято, но публиковать их было опасно. Муки творчества и муки страха были всегда. Помню, как во время подписания документа в Кремле, у меня лопнула лампа вспышки и с грохотом упала на пол… Все оцепенели. Вижу - Власик летит ко мне. И в это время Сталин произносит: «Это не страшно. Это не выстрелы, это - салют».
Это страшно трудная профессия лично мне доставила много радости.
На передовой работали фотокорреспонденты "Правды» М. Калашников, А. Устинов, А. Струнников, С. Коршунов, Я. Рюмкин, Н.Финников, С. Коротов и др. Сергей Струнников работал в паре с пишущим журналистом Петром Лидовым. Долго время они были неразлучны и погибли вместе от вражеской бомбы.
В одном из номеров «Правда» опубликовала восемь фотоснимков, на которых фашист, видимо непосредственный участник злодеяния запечатлел этапы казни пяти советских граждан. Снимки были найдены у немецкого офицера, убитого под Волоколамском. Это фотодокументы комментирует текстовка, зовущая мстить ненавистному врагу.
С военной публицистикой Великой Отечественной войны можно познакомиться прочитав Ярослава Галана, Бориса Горбатова, Леонида Леонова, Константина Симонова, Алексея Толстого, Трифона Твардовского, Михаила Шолохова, Ильи Эренбурга, Евгения Ярославского и др.
В Положении ЦК ВКП (б) «О работе военных корреспондентов на фронте» 1942 года