Неосознанная жизнь
Глотовка 2-2
— Взрослый, видит, слышит и понимает
больше ребенка, хотя глаза и уши у него
могут быть хуже.
Просто он больше развился.
— То есть я могу в мире замечать и понимать
только настолько, насколько я развился?
— Да.
... примеры?
— Я могу разговаривать с деревьями и животными,
а ты — нет.
— Ты знаешь их язык.
— Дело не совсем в языке.
Если ты разовьешься больше, то увидишь в
деревьях и животных много нового.
Это позволит тебе понимать, как
с ними общаться.
А пока никакой язык тебе не поможет.
(Шаман)
***
Пионерский галстук у меня шёлковый. Он почти не мнётся. Перья для ручки у меня тоже 3-х видов и среди них — вечное перо. Обычные перья часто выходят из строя, раздваиваются и щипают тетрадную бумагу.
Я — первый в классе по чистописанию. Александра Александровна так сказала маме. Мама гордится. И покупает мне тетради с атласными листами для чистописания.
Ещё наша классная руководительница хорошо рисует и дала мне свою картину домой, чтобы я мог её не торопясь срисовать.
Вообще в 3-м классе у меня всё хорошо. Я даже немного подружился с базовским Вовкой и был у него дома.
Там, на базе есть жилой городок с домами для офицеров. Вовка живёт в квартире, в 2-х этажном доме из белого кирпича. У них есть на кухне кран с водой. Вовка показал мне холодильник.
Ещё он показал мне как надо избавляться от угрей. Как только заведётся, надо ногтем надавить крест на крест.
У нас холодильника нет. Нет и крана с водой, воду мы храним в вёдрах в сенях.
Я привёл его к себе домой. Удивлять Вовку было нечем. Но это было только один раз. Всё таки база далеко и надо проходить через проходную, которую я опасаюсь проходить в одиночку. Так приятная дружба не продлилась долго.
Бабушка посылает нас собирать на путях серу. Этой серой она нас лечит. Ярко-жёлтые куски серы бабушка истирает, размешивает в воде и даёт пить. Говорит: от всех болезней.
Серу возят в грузовых высоких ж/д платформах без крыши и она сыплется на пути в прорехи. Вагон с крышей называется пульманом. В пульманах возят что-нибудь сьестное.
Бабушка посылает меня ещё за хлебом. Хлеб пекут и продают в пекарне на торговой плошадке у линии. Надо успеть к распродаже утром или после обеда. Не помню случая, чтобы не было очереди. Там ругаются на деревенских, которые приезжают и покупают хлеб мешками, для скота.
Буханка килограммовая. Большая белая с хрустящей коркой. Сколько ни мни, так и остаётся не помятой. Там вкусный такой наплыв, я частенько не удерживаюсь и по пути его обкусываю, немного.
Чёрный хлеб не такой вкусный и не хрустит. Строят новую пекарню, говорят там будут печь по новой технологии хлеб «забайкальский».
С Вовкой, сыном дяди Васи и тёти Нади, постепенно помирились. У них есть патефон. Дядя Вася его с собой из Москы привёз. Он москвич.
Патефон в чемоданчике. На патефоне проигрываются виниловые диски. Есть вставная ручка заводилка. Много запасных иголок. Большая часть тупые. Но дядя Вася сказал, что точить их нельзя, мы всё равно не сумеем, а только испортим.
Мы играем на патефоне разные шипящие пластинки с Вовкой. Рядом крутятся наши меньшие братья и Наташа, сестра Вовкина. Их конечно близко к патефону не допускаем — что-нибудь сломают.
Толя Майоров, бабусин сын, мой дядя уехал в Ульяновск. Там он учится на кузнеца. После школы он мечтал попасть в мореходку в Петропавловске-на-Камчатке. Но у него в Москве стащили деньги на билет и он боялся сказать об этом родителям.
Толя подрядился на судно в Мурманск ловить рыбу. Там ему тоже не повезло и сейчас он в Ульяновске учится профессии.
Поэтому я приклеился к Толе Калашонкову. Приклеивание только воскресное. Только воскресенье у меня есть свободное время, чтобы побежать к Калашонковым.
Толя ходит на охоту. И меня тоже берёт. Мы никого не убиваем, зверь не попадается. В конце охоты Толя палит по воронам, но тоже не попадает. Толя говорит: - Только ноги убили.
Ещё с Толей Калашонковым я делаю патроны для охоты. Из свинцовой плитки рубятся маленькие кубики, потом катаем из них дробь, потом начиняем латунную гильзу.
Вставляем капсюль, есть специальный станочек для его постановки. Чёрный порох по мерке, пыж, дробь и ещё пыж. Пыжи делаются из газетки или из картонки.
В школе, конечно не всё хорошо. Например, я считаюсь неактивным членом коллектива, и в пионеры меня принимали чуть ли не в последнюю очередь из-за моей неактивности.
В классе образовалась «община» из базовских. Они выступают, кричат, изобличают, бьют посторонних. Учителя поддерживают и хвалят базовских, а нас сельских считают 2-м сортом.
Нина Петровна даже оценки по математике мне ставит на балл ниже, говорит: чтобы я побольше старался. Я и так стараюсь, а как побольше не знаю. Так что по математике я съехал на четвёрки.
Учителям нравится раскованность базовских. Их хвалят, награждают, а я стараюсь примкнуть к ним.
Я не знал тогда, что мои попытки были бесполезны и даже вредны.
Эти ребята - «другие». Они одинаковые по происхождению, по проведению досуга, по месту жительства.
У них нет других друзей, родственников детей, нет других привязанностей. Сельские для них — чужие.
Группа базовских была самодостаточной и уже к 3-му классу у них образовалось нечто вроде круговой поруки. Своих защищали любым путём, чужих топили.
И взращивают этот шовинизм (нашизм) наши учителя.
К третьему классу мне это заметно, и уже не хочется быть вторым сортом. Мой странный характер не позволяет мне искать другие формы общения. Я мог бы например дружить с кем-то из 3-го Б класса, там Вовка учится и двери этого класса недалеко — напротив наших.
Где-то в начале зимы умер дедя. Я сказал учительнице и побрёл к бабусе. Все знали, что дедя умрёт. У него был рак живота. Дедя лежал на кровати в зале и не разговаривал.
Раньше я и мои меньшие братья очень любили возиться на бабушкиной кровати, пока она была с утра не до конца застелена.
Бабуся это знала и позволяла нам с утра там валяться. Ватное одеяло из серого сатина и множества лоскутов разного цвета.
На похороны бабуся нас не пустила. Мы были в доме и помогали с подготовкой поминок. Деда провожало полГлотовки. Я не думал, что столько народу знало моего дедушку. На поминках у бабуси была только самая ближняя родня, не было ни места, ни средств накормить весь народ.
Дедя заболел после того, как на работе у него разорвался наждак и осколок ударил дедю в живот. Это было весной, кажется. Живот болел и дедю отправили в санаторий, это было в конце лета.
Из санатория дедя вернулся «хорошим», как бабуся говорила. Но хорошее состояние после санатория быстро улетучилось и случилось то, что случилось.
Дед Николай не был знаменитым и отмеченным правительственными наградами насколько я знаю. В войну он ремонтировал паровозы в Ульяновске.
Месяцами находился в депо и даже домой не приходил. Там он был слесарем с Большой буквы. А после войны из-за здоровья его перевели в Глотовку.
И здесь он просто был хорошим специалистом. Но было в дедушке ещё что-то, что давало ему такую известность в народе и уважение. Я этого осмыслить тогда не мог, да и сейчас мне это не совсем понятно. Вот таким был мой любимый дедя.
У меня остались коньки снегурки, которые дедя сделал для меня и я изредка катаюсь на них. Изредка, потому, что чистого льда не всегда случается, а в накатанный снег снегурки проваливаются.
Но иногда, в гололёд, я на них катаюсь в школу. Однажды был такой гололёд, что даже перейти улицу было нельзя, сносило на низину. Это было после оттепели где-то в феврале или марте. Мама всегда говорит: - Наступил марток, надевай двое порток.
Чаще бываю у Калашонковых деда и бабы. У них на входе за печкой живёт телёнок. Он за загородкой, чтобы по кухне не бегал. Его поят разбавленным молоком.
Кухня у них большая, больше чем у Майоровых и зал больше. Также как у Майоровых 2-е спальни: тёмная и светлая. Кто где спит не разбирался, но дед с бабкой спят в дальней светлой спальне.
У меня есть лыжи. Они самодельные. Папа сделал мне их еще, когда я учился во 2-м классе.
Выстругал из дубовых досок, чтобы не ломались, а носки загибал под паром. Правда носки не сильно загнулись и частенько втыкаются в сугроб.
Надеваются они на валенки. Не очень удобно потому, что на пятки налипает снег. Мне не удаётся их никак сломать, чтобы купили настоящие с острыми рёбрами, лункой посредине и крутыми носками.
Почти со всех горок спускаюсь и почти не падаю. Но с крутой горы, с линии не рискую пока.
На улицу ношу настоящие теплые шаровары, раньше у меня были шаровары с начёсом. Сейчас Витя их носит и обижается, ему не хочется носить обноски. И шапка у меня — малахай, а мою старую шапку опять Витя носит.
Недавно на горе случилась драка. Большой Женька с Чапаевской побил Вовку Чикинёва, а я стал заступаться. Женька и меня отоварил. Нос разбил, кровь потекла.
Но, главное, Вовка на меня стал ругаться. Я очень обиделся. Даже не просто обиделся, а как будто весь Мир перевернулся. Я то думал, что мы одна компания и заступаться друг за друга в порядке вещей.
А тут получается, что я даже заступаться не в праве. Я отвергнутый. Это был урок, который я тогда понял не до конца и мне понадобился потом ещё урок куда более жёсткий.
Зимой у нас бывает холодно и это чувствуется особенно по пути в школу и обратно. Далеко. Километра два или полтора по открытой местности с ветерком. В одной руке портфель, а другой тру лицо, нос.
Однажды пришёл в школу с белой щекой. Сам не чуял. Сказали ребята. У нас в классе голанка в углу стоит. Была как раз натопленная, тёплая, вот я у голанки свою щёку и отогревал.
Уши тоже отмораживал. И даже не раз. Самое интересное на горе не мёрзну, а когда просто иду — мёрзну.
После зимы всегда наступает весна. Снег начинает ужиматься, проявляются слои осаждённой сажи. Откуда-то появляются снегири.
У нас на вишнях часто сидят. На уроках не хочется сидеть, в классе как-то душно становится. Скоро апрель, мне уже будет одиннадцать.
Вовка Чикинёв курит по настоящему. Иногда, когда родителей нет дома, ребята приходят ко мне домой и Вовка первым делом проверяет отцовы пачки папирос.
Берёт не всё а по маленьку. Отец догадывается и ругает меня.
Ещё патроны от мелкашки. Они в пачках. Некоторые пачки уже початы. Берём патроны, потом кидаем их в горящий шлак на склоне горы в овраге. Патроны взрываются. Мы конечно отбегаем подальше и считаем взрывы. Их должно быть столько же сколько кинули патронов. Совпадает не всегда.
Ещё у отца есть большие гвозди. Берём и подкладываем на рельсы перед кукушкой, это такой маневровый паровоз. Он часто ходит по крайним путям.
После проезда кукушки гвозди становятся плоскими. Если их обточить, то бывшие гвозди уже маленькие финки. Ими можно играть в ножички или метать.
У меня есть настоящий складной. Мне его подарили на день рождения кажется.
Папа провел свет в сарай и террасу. В открытой части сарая повесил качели ещё в прошлом году. Над конюшней, на подловке сарая — сено для Ранетки.
Сломанный мотоцикл «Урал» закрывает подход к дровам. Я плохо понимаю как уживаются куры и корова. В курятнике тоже есть свет. Его нужно включать строго по расписанию, тогда куры обманываются, думают, что на дворе лето и больше яиц несут. Яйца мама варит нам с братом иногда на завтрак. Я люблю больше желтки, Витя — белки. Делимся.
Работы во дворе ранней весной не много. Убрать за Ранеткой. Это мы вместе с папой. Одному там не справиться. Дрова все перепилены. В огород не влезешь. Правда недавно папа делал табуретку и мне надо было мешать столярный клей. Иногда мне кажется, что такая вот работёнка даётся как наказание.
***
На днях прочёл заметку о ручной крысе и горняке. Вот хороший пример того, что наши «меньшие братья» - не совсем меньшие.
Вот краткое изложение.
Мужик приручил крыску, вполне себе обыкновенную. А по профессии он был горняк, брал крыску с собой в шахту. Однажды случился обвал. Несколько шахтёров оказались отрезаны этим обвалом от выхода. Крыска повела их за собой.
Шли, пробивались через завалы несколько дней. Подошли наконец к глухой стенке, тупик. А крыска решила ломать эту стену, подбегала к ней, потом к шахтёрам, кусалась и опять к стенке.
Стали стенку долбить, делать то больше нечего — последняя надежда. Сломали. За стенкой был выход! Горняк этой крыске домик построил и всей семьёй стали баловать её.
Про пятую сессию.
Решил ехать на машине. Сгонял на СТО. Проверили ходовую. Перевесили колёса, не так я оказывается их привернул. Говорят масла чудок долей в движок. Я уехал. В гараже плеснул вместо масла тосолу. На автомате, не осмысленно.
Через 3-и дня поездка. Дальняя. Демоны проверяют. Справился с ситуацией кое как, не сразу. Паника была по настоящему. На самом деле просто масло сменил.
Готовлюсь выезжать. Ставлю машину возле дома, а там знаки: стоянка запрещена в чётные дни, на другой стороне улицы в нечётные. Ставлю в правильный ряд и замечаю, что большинство машин стоят в неправильном (правила недавно изменили).
В 3-и часа ночи выхожу. Машины нет. Тихая паника. Тихая, но вовсе не лёгкая. Захожу опять в квартиру в которой уже отключил воду и часть электричества. Включаю компьютер, нахожу адрес штраф стоянки.
Последняя надежда. Те не спят. Согласны, чтоб я забрал машину сей час же.
В результате выезжаю в шесть часов вместо трёх. Думаю: что ещё демоны мне подкинут? Алиса на этот раз провела маршрут без загадок, через Нижний Новгород.
Пятая сессия, многое по новому. Нет Кирилла. На 4-й сессии он уже подошёл к логическому завершению своей программы. Уже там, особенно в конце, было уже не интересно. Составление гороскопов по различным системам, чисто условным, не впечатляет как то.
Я не хочу знать, что будет. Я хочу знать, кто я, зачем я и управлять своей судьбой.
Саша начал по новому, не с хороводов, а с теории. Интересно. И вообще практика по «хороводам» сейчас проходит в помещении. Русский пляс. Буза. Ноги ноют в коленях, непривычно. Жаль, невозможно в этом зале зафиксировать на видео эти уроки, так же как и уроки по «силе» Дениса.
Я уже описал частично эту пятую сессию. Не приехали трое. Сергей Колымчанин по причине: собаку некому кормить. Лена (Баяна), нет денег и проблема с сыном. Саша (Аист), говорят подцепил на 4-й сессии чужеродную сущность и она ему запрещает всё.
Это большие потери в нашей группе. Вероятно изначальные цели, поставленные ими, покинувшими нас, были достигнуты.
Что же я получил на 5-й сессии? Более полное представление о своей плотной оболочке — теле, плоти. Об Ауре и обращению с ней и как бороться со сглазом самому.
О Богах: Вышене, Перуне, Ладе, Макоши, Маре, Велесе, Свароге, Семаргле. Вернее об их свойствах. В каких случаях к кому обращаться. Думаю, здесь мне следует глубже, с помощью Буквицы, вникнуть в суть имен Богов.
По Сергею Павлову, слова: благодарю и спасибо разные по назначению. Как грамота и премия. Серьезно коснулись такой вещи как договор.
Современный мир общается большей своей частью — с помощью договора. Мы даже договариваемся о значении слов и фраз нами произносимых.
Договора часто негласные. Часто натыкаясь на непонимание с тем или иным членом своего сообщества получаем опыт. Это и есть негласный договор.
Например, в разговоре с одним моим бывшем коллегой по работе нельзя было касаться тем альтернативной истории. Он мог так расходиться, что даже начинал браниться в мой адрес.
Часто негласный договор заключается когда я просто промолчу в ответ на …
Поэтому надо быть очень внимательным в общении, особенно с незнакомыми людьми или людьми имеющими влияние.
О Вере. Оказывается вера может быть только лишь в себя. Остальное — доверие. Т.е. веришь на слово, до того как узнаешь.
Доверие может серьёзно ослабить человека. Ибо, часто оказывается непроверенным. Так возникают отношения, базирующиеся совершенно на шатком основании. А Надежда — всего лишь Вера в доверие.
Мера работает также в определённых пределах. В пределах предела, моего предела. Этот предел я могу расширять конечно же. Но чуять его я обязан, иначе прослыву беспредельщиком.
Вот пример с моей знакомой. Сразу, о доверии и о мере. Лена, моя знакомая, никогда не каталась на горных лыжах, даже никогда их не видела.
На Светёлке инструктор по лыжам заверил её в безопасности спуска на этих лыжах с невысокой горки. Лена видела по телевизору как это весело и круто, согласилась.
Заплатила за урок. Она сделала только полшага.
Пошатнувшись, стала падать, оперлась на руку — перелом. Лена хороший риэлтор, ещё селфи любит делать, а на лыжах — вот никак.
Ей бы попробовать сначала на обычных лыжах просто покататься. Пробить немного свои пределы.
Она померила за своими пределами и ещё до верилась.
С Денисом поразбирали своё тело, слегка разобрались с чакрами и взаимодействием телесных оболочек и нашей энергетикой. Очень любопытно. Неплохо бы иметь побольше таких практик. Ещё, передача состояния через письмо. Обычным письмом и буквицей.
Попрактиковались делать всплеск глазами и получать на мысленный экран картинки с ближайших помещений в здании. Вообще магии было достаточно на этой сессии, продолжу далее…
***
Базовские стали опасными. Мы выходили из школы все вместе. С этой стороны линии жили мало ребят. Поэтому путь наш лежал через переезд, и там уже расходились.
Мишку Андронова начали шпынять уже на территории школы. За воротами он уже бежал, стараясь оторваться от толпы.
Он совершил непростительную ошибку, он побежал по обычному маршруту, к переезду. Там его нагнала толпа, сбили с ног и пинали и пинали.
Я не бил Мишку, но почему то бежал вместе с толпой. А вся вина Мишки Андронова была в том, что он был толстоват и не был базовским.
Славку Шалаева не трогали потому, что у него отец директор лесозавода и предприятие могло плохо окончиться. Меня не очень трогали по похожей причине, но задирали.
До третьего класса я был маленьким и малосильным, а сейчас стал вытягиваться. А задирали так например. Вот собираем металлолом в школе на уроках труда. Они у нас сдвоенные. Собирается группка базовских. Подходят ко мне, окружают. один сзади ложится на четвереньки, это чтобы я упал через него, если сделаю шаг назад.
Самый здоровый подходит спереди и как бы шутя, но изо всех сил бьёт меня в грудь.
В момент удара подпрыгиваю и меня сносит назад, но уже не падаю, а наступаю на залёгшего.
У базовских разочарование, а я уже успел разозлиться и меня теперь так просто не возьмёшь.
А так просто разозлиться я не могу почему то.
Паровозы стали сменяться тепловозами. Тепловозы куда как более представительные. Темно-зелёные и перед у них такой красивый.
Горящий шлак к нам в овраг уже не сбрасывают. А сбрасывают толстенные брёвна. Их, говорят везут из самой Сибири. Сбрасывают в овраг то, что не умещается на самом лесозаводе. Родители мне запрещают лазить по брёвнам.
Но там так интересно и мы с ребятами забираемся в брёвна и там просто болтаем разнеживаясь на весеннем солнце. Вовка Чикинёв много историй знает.
Жуём вар, Вовка Чикинёв курит. Он редко делится и я понимаю и все понимают: - ему надо, привычка, а нам то что, мы можем и подождать.
У Вовки на лице появились веснушки, а у меня только мелкие угри, мне завидно.
За кладбищами, вдоль основных путей тупик и туда загоняют старые, уже отжившие своё, пассажирские вагоны.
Они конечно заперты, но мы научились их отпирать. Внутри всё интересно, изучаем, а потом крушим всё, что может вообще ломаться.
Мне всё-таки было совестно, но тяга к вандализму перевешивала. Сейчас за содеянное много стыднее. Надо бы всё это отменить, да боюсь, это отменю — в прошлом найдётся что то похуже.
Снег ещё не до конца сошёл. В лесу за кладбищами, до первого паруба - то снег, то лужи. Я с топором в руках и бидоном. Иду за берёзовым соком. Берёз полно. Выбираю наклоненную, вырубаю колоду в берёзе, ставлю бидон. Туда натекает берёзовый сок. Сначала струйкой, потом просто капает.
Пока накапает в бидон, рублю другие берёзы, сок у них разного вкуса. На ногах у меня валенки в галошах, поэтому приходится пробираться где посуше. Всё равно промокаю насквозь. Провалиться можно даже по пояс.
На первом парубе озеро. Оно высохнет к лету, превратится в болото, а сейчас шанхайские там плот построили и можно покататься. Нужны резиновые сапоги. К озеру трудно подобраться не вымокнув. Там у берега тина по колено.
Бидон с соком несу домой, угощаю братика ябеду и маму с папой. Сок нужно выпивать сразу, на следующий день он портится.
Выпадает осадок и сок становится кислым и невкусным.
На 1-е Мая, на площади возле сельпо мы стояли строем и слушали что-то с трибуны. Трибуна слегка обветшала, она была небольшая, сбитая из досок.
В скверике стоял один Ленин, статую Сталина убрали. И хотя светило солнце, мне было холодно поскольку рукава пиджачка несколько не доходили до запястий, а если встать свободно, не поднимать плечи к верху, то только чуть выходят за локти.
На маёвку уже не пошли. Как-то эта традиция прекратилась. Наверное из-за холода. Да и деда Коли не было.
Если смотреть спереди на дом бабуси, то слева от её дома стоит домик бабки Дуни. Она живёт одна, её лицо всегда закрыто платком. Бабуся говорит, что Дуня болеет рожей с юности. Она никогда не была замужем. У Дуни есть родственники. Весной они приезжают и копают огород и садят картошку. Потом уезжают. Мне её очень жалко. Я боюсь смотреть в сторону её домика.
Этой весной к бабусе приходили все Калашонковы и поднимали дом со стороны огорода, а то он просел и на кухне стенка прохудилась.
Поднимали вагами. Это просто брёвна, не толстые, длинные. Подняли. Потом ремонтировали проёмы окон, я тоже участвовал.
У меня ничего не получалось.
Бабуся никогда не работала на производстве. Считала это постыдным делом. Она и маму отговаривала, чтобы та не шла работать на базу.
В Ульяновске, до войны дедушка Коля зарабатывал хорошие деньги. Он был слесарем высокой квалификации. Ремонтировал паровозы.
В войну бабуся выживала. Семью держала. На довоенные сбережения купила корову. Ходила пешком в Заволжье, в деревни. И сумела пригнать корову.
Её не убили, не отобрали корову, в те годы этого можно было ожидать. Бандитизм. Да и волков много было, даже на людей нападали. Даже летом.
Ночевала у добрых людей на подворье. Только переправиться через Волгу не могла.
А тут чудом случился дедушка. Он перегонял как раз отремонтированный состав за Волгу. Дедушка увидел бабушку с коровой. Чудо! Мобильников то тогда не было. И корова спасла семью от голода.
Да ещё бабуся не брала паёк на себя и детей хлебом, а брала мукой. Так можно было.
Пекла пирожки, а мама, ей уже было в 42-м одиннадцать лет, продавала пирожки на базаре.
После войны голодно было особенно, они же жили уже в Глотовке. Глотовка не деревня, Глотовку окружают леса. Вот Калашонковы жители лесные, кормились от леса, лыко драли. Майоровы городские, так не умели.
Мама ходила за 18 километров к Сосновке, там с подругами нарывали прошлогоднюю гнилую уже картошку, что не добрали осенью крестьяне и тем питались.
Бабуся подрабатывала так, пускала на постой в дом. То цыган бродячих, то артель по пошиву одежды, а то просто тех кому негде было жить, квартирантов.
Я чувствую себя сейчас подлецом, потому что мало помогал бабусе по хозяйству, а мог уже. Мог и дрова пилить и колоть. Дома я этим вполне успешно занимался.
Более того, раздраконил из любопытства пару бабусиных икон. В переднем углу на кухне у неё стояла только одна икона и масляный светильник.
Другие иконы просто лежали в чулане. Я этим и воспользовался. Мне было интересно из чего и как эти иконы были сделаны.
***
На 5-й сессии я так много получил, что обрабатывать этот материал буду долго. Смотрю свои записи в тетради. Они краткие, они не могут быть пространными поскольку стенографией не владею.
Учился когда-то, не пошло. Видеозаписью воспользоваться не смогу, там помещение гулкое и микрофон далеко.
Павлов Сергей очень много дал нового по оккультизму и как бы подчеркнул «старые» знания, данные на прошлых лекциях.
Например: - как предмет наделить силой — наговор. Чем Ритуал отличается от Обряда. Про Карму как наше наследие.
Сергей дал огранку своему видению социальной ситуации. Он видит систему и считает, что если с системой бороться, то система выбросит индивида из себя (уничтожит в крайнем случае). Систему можно преобразовать, она поддаётся.
Трудно с не согласиться с Сергеем. Однако я системы не вижу, только в отдельных проявлениях что то прослеживается. Я стараюсь быть в курсе событий как внутри страны, так и вне её.
Более или менее видна борьба разных политических группировок, реакция слоёв населения на текущую ситуацию. Тех, кто старается извлечь выгоду из ситуации называют активными, кто просто защищается — пассивными.
Я не вижу системы в этих социальных проявлениях. Я не вижу возможности воздействовать на социальную среду кроме как дать каждому человеку Образование.
Но люди этого то и не хотят. Они считают себя уже образованными. Познал это по своей среде. Новые взгляды вообще не воспринимаются или воспринимаются очень малым процентов индивидов. В моём окружении такой только один — мой внук.
Дал Сергей понятие Мистерии и для чего и как они создаются. Провёл параллель между посвящениями и договорами.
Я надеюсь, Славянство наше не утонет в мистериях, это течение пока не очень мощное, погрязшее уже в догмах разной градусности.
И это будут города и сёла, а не хутора, создаваемые современными славянистами. Нет там силы.
По чуйке, существует некая глобальная мировая система. Она действует сразу по всем фронтам, начиная от принятия странных законов, похожих во многих странах, до переселения огромных масс населения.
Шаблоны мышления в разных странах, то что мы называем менталитетом, конечно же различны, но в сегодняшнем мире, эта глобальная система пытается их сблизить. Если не удаётся сблизить — разрушить.
По мне, попытки воздействовать на системные рычаги в государстве должны быть, но учитывать глобальную системность нужно обязательно.
Строительство маленьких славянских поселений и хуторов — это просто бегство от реальности.
Мы должны объединяться в небольшие кружки, которые в свою очередь объединятся в более крупные.
Мы меньше должны спорить промеж себя о знаниях, которых собственно и нет.
Мы должны понять, что прежде нужно выжить. Мы сейчас должны дружить и между собой и со всеми вокруг.
Нужно вырабатывать свой общий менталитет, общую стратегию. Определить цели для начала. Дальние и ближние.
Нужно не бояться идти во власть и делать, уже обладая какими то полномочиями, добро для своих.
Да, для своих. Не надо этого бояться. А кто свои? Прежде всего друзья из того круга, из которого вышли, свой народ. Пора осознать, что мы, славяне, превращаемся в меньшинство.
«Я разрешения не давал...» - простая формула защиты себя и дитя.
Сергей ввел в волшебный мир РАZЪ. В объёме это разделение граней. Структурирование пространства. РАZУМЪ структурирует УМЪ. Вот почему говорят: - Ума разума набраться.
РАZУМЪ и УМЪ совсем разные щи. Это Разум создаёт порядок (читай структуру) Ума. Моё видение мира. Разум, как и ум отдельные персонажи. А ОБ РАZЪ? Образ — многомерная объёмная структура, передающая впечатление (вдох души). Имеет грани.
Посмею предположить: только разум может родить Образ и только разум его объяснит уму.
Ум может и не воспринять конкретный образ, если у него не хватает граней в его кладези (более простых образов) для построения.
И тут всё-таки возникает трудность, если наш Явный Мiр состоит из образов, причём в большинстве из них застывшие, осязаемые. А трудность такая: - Какой разум сотворил эти образы? Вопрос!
Духъ и его проявления в сущи и вещи.
Тетраэдр структуры человека. К его полному осмыслению я ещё не приступал. Это в будущем. Я к этому вернусь.
***
Один мой дядя, Анатолий Андреевич, дигиль который, уже работает на лесозаводе в распиловочном цехе, как и его отец, мой дедушка Андрей Николаевич.
Другой — Анатолий Николаевич выучился на кузнеца в Ульяновске и уехал по распределению в далёкую Тахта-Мыгду.
С моим двоюрным братом Вовкой, который сейчас носит кличку Кутёнок, я подружился, да мы друг от друга живём далеко и встречаемся не каждый день.
Почему его прозвали Кутёнком? Да растёт он медленно, дядя Вася его отец совсем небольшого роста.
Подрастают дети дяди Кости и тёти Нюры, что живут не подалёку. Юра и Гена. Юра старше Вити на год.
У них ещё Шурка есть, он уже большой, но все говорят, что он дурак губастый.
Так то, он не дурак, в шахматы меня обыгрывает, но ведёт себя как то не так. Вот на углу нашей улицы встретили его большие пацаны, побили его, а он им говорит:
- А мне не больно. И учиться он не хочет в школе.
Он сам по себе. Книг много читает. В библиотеке на вес берёт и ему дают, всегда возвращает.
А дети дяди Бори и тёти Зои: Славка и Серёжка тоже подросли и я обрёл некоторую свободу, нянькой становлюсь не каждый день.
Я научился свистеть двумя способами, но ещё два, самых сильных никак не даются. Зато научился делать свистки из липы.
Сейчас весна, начало лета. Кора липы легко отделяется от древа. Играем с ребятами на кладбищах, что за нашим огородом. Здесь кладбищенская территория плавно спускается в овраг и никого не хоронят. Только одна сиротливая могилка старится почти у нашего забора.
Растут несколько молодых дубков. Выбираем по дубку. Они не высокие. Если забраться в ветви и не видит никто и можно спокойно вырезать ножичком свисток. Я их наделал всем братишкам, а себе сделал несколько.
Ещё научился сносно делать лук и стрелы. Я сейчас книги запоем читаю и про Робин Гуда прочёл. Делаю стрелы и вырезаю на них свои инициалы. И стреляю в цель неплохо.
Для стрелы нужно найти хорошую прямую ветку. Это непросто. Как раз за нашим забором, со стороны кладбищ, растёт бузина. Вот с неё и вырезаю стрелы. Наконечник из жести консервной банки, а самый кончик наконечника гвоздь, 5-7 сантиметров.
Вот играем, там на кладбищах. Я сижу на дубе с луком. Идут свиньи. Три свиньи идут за желудями.
Я выпускаю стрелу в самую жирную. Стрела впилась в бок, весь гвоздь похоже туда ушёл и стрела болтается так. Свинья дико заорала и кинулась с кладбищ долой.
Я махом слетел с дуба и за ней, ведь на стреле мои инициалы. Не догнал.
Попало мне хорошо. Мать охаживала меня отцовским ремнём не жалея сил. Да ещё говорит отцу скажет. Сказала, не сказала? Отец промолчал.
Вообще этим летом много событий было. Слава, двоюрный брат мой, руку сломал. В том овраге, где я в своё время на гвоздь напоролся.
Я не уследил, Славку местный мальчишка толкнул и он упал на песок. Как бы не сильно, на склон, но у Славы кость слабая.
Ранетку пырнула в бок чёрная корова и Ранетка захворала. Родители поговаривают, что продать бы её. А Ранетка даёт два ведра молока в день.
Купили сепаратор и мама делает сливки и ещё творог. Всё на продажу. Она уволилась с базы и денег семье не хватает. Вечером после дойки мама заставляет нас с Витькой выпивать по стакану парного молока. Даётся с трудом. Лучше бы сметанки или сливок.
На дневную дойку мама берёт меня с собой. Надо идти далеко в лес, где пасётся стадо.
Идём не одни, с нами ещё несколько женщин. Из пацанов я один. Я нужен для того, чтобы тащить с дойки трёхлитровую банку с ягодой. Мама по пути туда набирает, и я конечно в кружку собираю и тоже в банку высыпаю.
Пока идём туда мы с мамой набираем почти полную банку земляники. Оттуда я тащу банку, мама — полную дойницу молока. Дойница это блестящее алюминивое ведро с носиком. Жарко летом в в лесу, пить хочется и пот такой по телу жгучий. Я привык не пить в лесу, костяника или ягода (так мы зовём землянику) хорошо утоляют жажду.
Брата Витю мама не берёт с собой, потому что он не выдерживает и начинает хныкать, идти надо далеко.
Один раз идём с дойки и я в кустах наступил на осиное гнездо. 7 ос меня враз укусили, я заорал и выронил банку с ягодами. Все женщины сбежались и спрашивали, что случилось.
Я рассказываю — они не верят. Дома, уже я опух, а всё равно не верят. Они не знают, что у ос гнёзда бывают в земле.
Женя, младшая сестра мамы уже невеста. Очень стройная, роста пожалуй выше среднего, черты удлинённого лица у неё округлые и улыбчивые.
Они с тётей Зоей тогда работали в швейной мастерской, что построили на Земской улице.
Ухаживает за ней никому неизвестный парень с Инзы, по профессии шофёр. Виктор Поздняков. Он очень сильный и бесстрашный и когда местные глотовские хотели его отучить от ухаживаний за своими красотками — дал им бой. И Женя отдала ему своё сердце.
К бабусе привезли кажется его племянницу, погостить. Девочка с пшеничными длинными волосами пленила уже меня. Она была на годок старше меня.
Мы не отходили друг от друга. И тогда бабуся приняла решение отправить девочку обратно в Городище при Инзе, к родителям. Я был безутешен. Своё недовольство выместил таки на Женином женихе.
У Майоровых был сбор. Знакомились с Виктором. В зале раздвинули большой стол, притащили ещё стол из кухни, пригласили много наших.
Виктор встал речь произнести. Его стул находился как раз немного левее двери светлой спальни, где я скучал. В то время детей за стол со взрослыми не допускали.
И пока Виктор стоя что-то вещал публике, я незаметно чуть подвинул его стул ногой, назад и в сторону. У меня не было какого-то плана, всё произошло как-то случайно что-ли.
Виктор рухнул удачно, не в проём двери. Он, только он один догадался, что это дело моих рук, вернее ног и долго наши отношения были натянутыми. Он мне явно не доверял, как и дядя Боря.
Меня отправили в лагерь, что находится у озера Юлово. Для Глотовского мальчишки это что-то запредельное. Наверное для исправления.
Лагерь пионерский. Озеро очень красивое, напоминает Женевское в миниатюре. Из лагеря это незаметно. Там дисциплина и пыльные дорожки.
Ребята видимо из города. Я там ни с кем не подружился. Даже не покупаешься, когда жара на улице. Купание несколько раз за сезон, только залезешь, сразу команда вылезать из воды.
Зато подружился с деревенскими, когда убегал за изгородь во время мертвого часа. Убегать начал, когда пообвыкся с правилами в лагерной жизни.
С деревенскими искали мидий в илистом дне и потом поджаривали на костре. Попробовать жареных мидий так и не удалось, надо было бежать в лагерь к подъёму.
Ещё ходили в поход по берегу озера с инструктором и вожатыми. Мне не понравилось. Как вьючная лошадь, тащишь на себе тяжеленный рюкзак.
Пришли на место, опять что-т