- Могу тебя поздравить? - Это оживленно говорит мистер Мэтью.
Исабэл сидит на софе, но она придвинулась вперед и, как будто вся в ожидании. Сложила руки вместе. Ее вопрос попроще и конкретно дамский. Женщина указывает на большие бумажные пакеты, что держит в руках Лукас.
- А что это у тебя там? - любопытствует Иса.
Она норовит выхватить у него пакеты, но, осклабившись, британец отводит руки назад.
- Это для нашей..., - вскинув голову кверху, он смолкает, встретившись взглядом со мной. У него, можно подумать, перехватило дыхание. Дополняет он предложение вполголоса, не отводя глаз: -... гостьи.
Мэтью не обращает внимания на юношеские переживания. Он открывает банку пива для жены, а потом принимается за другую - для себя. По телевизору транслируют футбольный мяч, но и это сейчас ему не важно.
- Я беседовал с юристом. Прости, но Давид сам мне позвонил. Он видел копию контракта, претензий не имеет. Но скажи, ты, и правда, хочешь заняться часовым бизнесом? Я готов помочь, буду делать все возможное. Если ты тоже полностью уверен в этом деле...
Лукас моргает, переводит сосредоточенность с меня на отца.
- Я уверен. Я теперь полностью уверен после разговора с Давидом. Он будет меня консультировать и дальше. Ты же не против?
Мэтью, глотнув немного пива, лепечет что-то в дырку, а потом изъясняется разборчиво:
- Даже не обсуждается. Давид - отличный специалист, вряд ли я смогу доверить его работу кому-то другому.
Киан неожиданно садится на пол и руками целиком обхватывает один из многочисленных столбиков.
- Ты что, теперь бизнесмен? - слегка шепелявя и с присущей ему впечатлительностью, спрашивает ребенок, закричав.
Лукас машет брату рукой.
- Не совсем, - смеется он тихо, - бумаги еще не подписаны.
Рука, которая держит банку, на полпути ко рту замирает. Брови мистера Блэнкеншипа взлетели.
- Но они в порядке?
- Они в порядке, - выдыхает старший сын. - Давид не соврал. Давайте поговорим об этом позже.
Лукас выражает усталость и кивает на лестницу. Исабэл поднимает ладонь, желая ему спокойной ночи. А Мэтью, под конец, взводит голову и, посмотрев на меня, предлагает спуститься к ним и тоже расслабиться.
- Ева, наш мини-бар к твоим услугам, - дружелюбно предлагает отец моего парня.
Лукас перескакивает через ступеньку. Он в шутку ругает папу за приглашение выпить. Исабэл и Мэтью, обнявшись, прыскают со смеху. Киан спешит к родителям. Он почти что сбивает с ног Лукаса, и тот неслышно бранится на брата.
- Стал деловым человеком? - игриво начинаю я, когда он оставляет лестничный пролет позади. Англичанин осматривает меня воистину горящими глазами. Разве это может не нравиться?
Заходит в спальню, а когда я прохожу за ним, запирает дверь. Длинные руки, которые могут укрыть от любой беды, опускают пакеты различных цветов на край кровати. Лукас упирает ладони в бедра, подавшись назад. Он облизывает губы и кивает подбородком на принесенные им вещи.
- Не хочешь взглянуть?
Я медленно подбираюсь к постели, что стоит в центре громадной комнаты. Извлекаю подобным же образом, не спеша, из пакетов коробки. Их тут много. И открыв каждую, я нахожу то платья в них, то туфли. Кроссовки известной фирмы. Явно не подделка. Не понимаю... Юбки и свитера, свитшоты и джинсы, классические брюки и легкие блузы. Что происходит?.. Держа в руках сиреневый пуловер, я перевожу взор от него к Лукасу. Мои брови то сводятся к переносице, то взвиваются вверх.
- Что это значит?
Лукас поджимает губы. Его светло-синие глаза забегали вокруг, а затем он становится позади меня и обнимает за талию, прижимая к своему торсу.
- Не нравится? - шепчет с особой ласковостью на ухо.
Принимается убирать волосы ото лба, гладить их, накручивать пряди на пальцы. Творит со мной безумие. Но не могу разгадать, зачем.
- Это все мне? - откликаюсь так тихо, как возможно.
- Конечно, - не прекращает шептать британец. - У тебя прекрасный стиль, мне нравится, как ты одеваешься. Я пытался подобрать все по твоему вкусу и размеру. Надеюсь, подойдет. - Нагнув голову слегка, целует в плечо и не торопится выпрямляться обратно.
Я отказываюсь верить в то, что он реально сделал это.
- Но все такое дорогое... Посмотри на марки! Бренды! Это нельзя купить задешево. Никакие скидки не выручили бы меня, когда дело касается нарядов и обуви от {таких} дизайнеров. - Я оборачиваюсь в его руках. - Лукас, ты же...
Приложив два пальца к моим губам, Блэнкеншип затыкает меня.
- Это все твое, - в полнейшем умиротворении отзывается на мои восклицания он. - Хочу, чтобы ты носила все самое лучшее.
Я становлюсь маленькой девочкой в этих крепчайших и надежных объятиях. Парень утыкается носом в мою шею, вдыхает аромат.
- М-м-м..., - довольно протягивает он, -... ты пользовалась гелем для душа... моим гелем для душа.
Звучит Лукас удовлетворенно. Выходит, он ездил к юристу (и почему, когда он поделился сегодня этим со мной, я не попыталась вдуматься?), собирается вложить деньги в дело, а помимо этого озаботился моим видом?
- Завтра все расскажем, да? - Во фразе раздается надежда. - Всем расскажем, да? Мои папа с мамой подозревают, что мы встречаемся.
Я давлюсь смехом.
- Ты не умеешь делать из этого секрет.
- И не хочу, - блаженно отзывается британец.
Спустя не больше двух минут Лукас отстраняется. Короткое время я не ощущаю его дыхание у обнаженных участков кожи. Каких-то несколько секунд. Но появляется невероятное желание вернуть мощные руки на место. Блэнкеншип вынимает длинную узкую коробочку из лилового пакета, который, я была убеждена, опустел. Предмет из картона обтянут темно-синим бархатом. Ткань блестит под искусственным светом. Вновь пристроившись сзади, парень протягивает руки так, чтобы я видела действия, исполняемые ими. Стараясь не выронить ни слова, ни звука, ни вздоха, следя за бесподобными пальцами. Они открывают коробку медлительно. Романтика момента на миг погружает в представление о том, что я героиня фильма - ни больше, ни меньше.
Внутри - браслет, украшенный бесцветными камнями. Безумно красивый и ослепительный. На одном конце украшения поражают своим великолепием два крохотных брелка: миниатюрные Биг-Бен и Пизанская башня.
- Из белого золота с бриллиантами, - проведя пальцем по презентованной драгоценности, комментирует Лукас. Бережно его губы прикладываются к моему затылку и, выдохнув, парень по-доброму усмехается. – Впредь понимаешь же, что отвязаться от меня не получится?
ГЛАВА 12
{Лукас}
Янтарные глаза, напоминающие лето, с недоверием смотрят на меня. Время от времени ресницы опускаются, и Ева фокусирует свой взгляд на браслете, который держит в руках. Я заказал его у знакомого ювелира Исабэл больше недели назад. Когда на почту прислали эскиз, я сразу его одобрил - это то, что было нужно. Я именно этого хотел. Реакция моей итальянки доказывает, что я не ошибся. Она трогает пальцами металл и камни, касается ими подвесок. Я заворожен тем, как горит ее взгляд. Как она едва сдерживает слезы. Не могу отказать себе в удовольствии запустить ладонь в длинные русые волосы, наслаждаться естественными локонами. Из-за дождя они немного жесткие, но более закрученные, чем обычно.
Пока Ева влюбляется в мой подарок, я, кажется, влюбляюсь в нее. Как противиться этому чувству? Как противиться огню в ее глазах? Восхищению, исходящим от нее. Как? Еве свойственен детский восторг, энтузиазм, который многие девушки в ее возрасте уже потеряли. Раздвигая ноги перед каждым приходящим в их жизни парнем, они становились все циничнее и безнравственнее. Раньше я ощущал притяжение к таким девчонкам, я был без ума от их вечной откровенности. Раньше я хотел их. А теперь меня заводит то, что есть одна единственная женщина в моей судьбе. В данный момент. И она скромна с другими, для посторонних мужчин ее душа, ее тело - тайна. Только не для меня. Это возбуждает меня сильнее, чем что-либо. Не знаю, сколько мы будем вместе, сколько продлится наша история, когда ей придет конец, но в настоящее мгновение я счастлив. Реально счастлив. Мне плевать на все проблемы, на свою биологическую мать, не оставляющую меня в покое. Плевать на то, что номер телефона приходится менять снова и снова.
Есть Ева и я. Нам так хорошо вместе. Так хорошо! Покрываю ее красивое лицо поцелуями, и в то самое мгновение Мадэри отзывается, отойдя от легкого шока:
- Он очень дорогой, да? - спрашивает она, заглядывая в мои глаза.
Я выдыхаю, улыбнувшись лишь одним краешком губ.
Обведя взглядом спальню, возвращаю внимание на Еву. Девушка ждет, что я отвечу, и не роняет пока ни слова.
- Ну, какая разница..., - говорю я ей чуть слышно, положив ладонь на щеку.
Нежная-нежная кожа. Я одержим ее натуральностью. Не искусственностью Евы. Это подкупает.
- Большая разница, - произносит итальянка мне в губы. - Ты не понимаешь... Я не могу принять твои подарки. Я чувствую себя неправильно.
Прежде чем она успевает сказать еще что-то, накрываю ее рот своим. Мой язык властвует, подчиняя себе. Я проталкиваю его глубоко, и это чистый секс. Она тает у меня в руках. Сжимаю одной рукой тонкую талию Евы. Черт! Да я готов молиться на это идеальное тело. Я люблю каждый изгиб, готов ласкать и целовать ее всю.
- Все правильно, - шепчу между поцелуями. - Все, что происходит - правильно. Поняла?
Потом я нехотя отрываюсь от нее всего на минуту - дабы застегнуть браслет на запястье девушки. Мы оба завороженно смотрим на то, как безупречно он смотрится на руке Евы.
- С размером я угадал. Интересно, как будет сидеть на тебе одежда? - Я киваю на кучу пакетов на кровати, а потом снова присваиваю себе ее губы.
Наслаждаюсь волшебным вкусом и не хочу останавливаться. Но в ум приходит идея получше и, внезапно от нее отстранившись, убираю все подарки вниз. Освободив кровать, ложусь на подушки, точно король. Широко развожу руки, глядя на мою девочку. Она все еще в моей футболке и шортах.
- Начинай примерять, - отдаю четко приказ.
Она выгибает бровь, словно не поняла.
- Ч-что?
- Говорю: раздевайся и надевай новые наряды. Как раз и проверим, подойдут ли они тебе.
Ева коротко смеется. Скептицизм вырисовался на ее лице. Сомнение, недоверие. Думает, я шучу.
- А что, если я не хочу? - говорит, улыбаясь.
Такая милашка. Сучка.
Цокаю языком и мотаю головой.
- Это не просьба.
Да, весь из себя сейчас я представляю эдакого наглого засранца. Но ей же нравится. Пускай бросит мне вызов, я не буду против. Более того - я захочу ее еще сильнее.
Ее глаза цвета молочного шоколада зажигаются. Уголки губ опускаются вниз. Будто она не совсем довольна моим поведением. Да, детка...
- Ты перебарщиваешь, - слышу от нее.
В интонации проскальзывают слабые нотки возмущения. Я подливаю масла в огонь.
- Может быть. Но ведь ты всегда, в конце концов, делаешь так, как я велю. Поэтому, - пауза, вскинутый вверх указательный палец, - не упрямься.
День был тяжелый. Я развязываю галстук, бросаю его рядом. Снимаю к черту пиджак. Через мгновение его уже нет в поле зрения, а несколько верхних пуговиц рубашки расстегнуты. Взгляд Евы излучает раздражительность, негодование, остервенение. Когда она такая: дышит быстро, грудь поднимается высоко и опадает, облизывает нервно пухлые губки - я думаю, что могу кончить. Серьезно. Стояк уже невозможно не замечать.
- Слышала, ты собираешься стать большим боссом? - спрашивает она жестким тоном.
Однако этот ее вопрос звучит больше, как утверждение. Я продолжаю играть роль паршивого, в меру равнодушного говнюка.
- Да, остались формальности, переговоры, заключение договора с другим рекламным агентством... Все же, мне думается, я преуспею в этом. Вообще-то, знаешь, я не считаю правильным обсуждать дела с девушками.
Ева медленно делала маленькие шаги в моем направлении, но последнее заявление заставило ее остановиться. Строго на меня посмотрев, она зарывается пальцами в свои волосы. Поджимает губы, обдумывая, чем мне ответить. Она невероятно хороша собой. Нельзя быть такой. Нельзя доводить меня до исступления одним своим видом. И как же мне нравится, когда Ева носит мои вещи. Передает им свой запах.
- Считаешь меня глупой?
- Считаю тебя умной. Но не хочу обременять тебя своими заботами.
Она хмыкает. Она наверняка думает, что мне удалось выкрутиться. И все-таки я не соврал.
- Вернемся к теме великого начальника, - решает продолжить Ева. Она подходит к подножью кровати, упирается коленом в массив, не прерывая зрительного контакта. - Мне не нравится, что ты считаешь себя моим манипулятором.
Я преклоняюсь перед ее бесстрастностью. Оказывается, чтобы достать из нее чертенка, стоило всего-то показать, кто здесь папочка.
- Я не это сказал..., - пытаюсь отнекиваться, оправдаться.
Делаю вид, что уже перестал тянуть за нити самоуважения Евы. Нет-нет, я ни при чем.
- А что ты сказал?
Я не могу сдержать открытой улыбки, забрасываю голову назад, столкнувшись затылком с подушкой из бамбука. Ее лицо не выражает любопытства, она спрашивает не для того, чтобы выслушать ответ. Ева со мной играется. То есть, я же этого и хотел. Просто так необычно видеть ее в этом амплуа. Правда, вряд ли Мадэри развлекается: взбешена, но не выдает себя до конца.
- Я сказал: ты - моя.
На несколько мгновений в спальне воцарилось абсолютное молчание. Все, что доносится до нас - это звуки музыки из гостиной, слабые отголоски беседы родителей. Между нами с Евой - не просто дистанция, не просто разделяющие метры. Между нами - накаленный воздух, долгие взгляды, взаимное напряжение.
Принадлежит мне. Принадлежит только мне.
- Другими словами, может, это преподнес, - наконец, разлепляю губы и произношу с трудом. - Но именно это имел в виду.
К счастью, она уже и не пытается усмирить в себе плохую девочку. Эта дрянная девчонка билась в ней, ломала преграды, но упорно пыталась выйти. Продемонстрировать себя.
Ева встает на постель ногами. Приходится поднять голову, чтобы смотреть на нее. Чтобы видеть это воинственное выражение лица. Я не проявляю своей радости, не выдаю удовлетворения. Время бросить ей еще один вызов.
- Собираешься доказать это? - говорю, но чувство такое, словно взорвал бомбу.
У нее буквально искры летят из глаз, пока она без спешки приближается. Уверен, что Мадэри так же неровно дышит ко мне, как и я к ней. Но в этот миг девушка ненавидит меня. Могу поспорить, ей хочется задушить меня галстуком, что валяется сбоку.
- Ты перебарщиваешь, - повторяет Ева, залезая на мои колени.
В растерянности присаживаюсь выше. Губы Евы дергаются, когда она видит, что сумела обескуражить. Произвела впечатление. Да!
Потом происходит невероятное: девушка приподнимается и стаскивает с себя мои шорты, а потом снимает футболку и швыряет это все куда-то... Я даже не слежу за этим, зачарованно наблюдая за ее действиями. Грудь не покрыта лифчиком. Я заражен боевым настроем Евы, поэтому пока, как бы ни хотелось, не решаюсь прикоснуться к ней. Высокая, полная грудь, которая так и манит. Соски розовые, они торчат, точно призывая поласкать их. Темный ореол вокруг них какое-то время даже не дает отвлечься на что-то другое.
Мадэри наклоняется, но не предпринимает попытки поцеловать. Ее губы в непозволительной близости, и нужно лишь податься немного вперед, дабы лизнуть их языком. Но я терпеливо жду, хоть мне это совсем не просто дается. Очень интересно, что будет дальше. Я боюсь спугнуть.
Мой галстук оказывается в ее руках, когда Ева отстраняется. Я разочарованно выдыхаю, осознав, что не дышал почти целую минуту. Закрываю досадливо глаза. Но когда открываю их, вижу, как она нежными пальчиками водит по узкой ткани. Непримечательная, серая удавка, однако так прекрасно смотрится в ладони Евы.
Моя девочка. Задумчивость на ее лице привлекает, но я все время перевожу взгляд от нее к галстуку. Съедает любопытство: что она собирается делать? Догадливость у меня проявляется во время исполнения этой красотки ее замысла.
Она натягивает ненавистную мне петлю на свою шею, а затем убирает волосы из-под нее. Поправляет кусок земельно-пепельной материи, приглаживает сверху, при этом теперь глядя на меня. Только на меня. Ее золотисто-лимонные глаза, конечно, бегают. Мадэри немного колеблется и переживает. Если бы ей знать, что не надо... Что все тревоги беспочвенны.
Такая сладкая, как вишенка на торте. Такая желанная. Хрупкая женская ладонь опускается на мой стояк, принимаясь поглаживать его через брюки. Еве и не нужно делать многого: она уже во второй раз склоняется ниже, поэтому я не буду упускать возможность снова. Ловлю за конец галстука, наматываю на руку и грубо врываюсь в рот искусительницы. Мой язык не жалеет, ласкает грубо и настойчиво. Я целую ее так, как будто больше не смогу. Я целую ее так, что у меня у самого срывает крышу. Проталкиваю язык глубже, слышу желаемый стон, ощущаю ее ладонь, стискивающую мое плечо. Ногти впиваются в обнаженную часть шеи, царапают надплечье. Задевает ключицу, но после ее рука поднимается выше, и пальцы играются с короткими прядями на моей голове. Чем мощнее я целую, чем больнее кусаю губы, тем крепче она тянет за волосы.
Я чувствую, как сердце бьется в груди, подобно птице в клетке. Подобно огромному черному ястребу с громадными крыльями. Мое очерствевшее темное сердце с нею делается добрее и светлее. Я ее однажды уничтожил - я и восстановил. Я ответил перед ней - я в нее влюбился.
Если спросить меня, как описать одним словом наш долгий поцелуй, который, можно подумать, не закончится, я скажу, что это слово - яркий. Мы целуемся ярко, колоритно, будто заглядываем в души друг друга. Как будто сдираем кожу с тел. Это граничит с болью. Ева не позволяет мне одному кусать ее губы, поэтому и сама оставляет кровавые следы на моих. Слизывает выступающую кровь, а после поддается напору с моей стороны и не возражает, когда я накручиваю галстук на кулак практически намертво.
- Все, что ты делаешь со мной - незаконно, - нашептываю ей на ухо, на миг оторвавшись от сладостных губ.
Те опухли от поцелуев, и смотрятся теперь еще эффектнее. Присутствует красный цвет из-за незначительного количества размазанной крови. Я собираюсь вновь приложиться к ним, но Ева не разрешает, вскинув ладонь и уперев ее в мою грудь.
- Я готова поспорить. - Мед в глазах чарует, пленяет.
Превращает взрослого парня в мальчишку. Мед в ее глазах околдовывает. Порой, глядя на нее, я не чувствую себя. Я забываю, кто я такой. Разумеется, это не хорошо, особенно, в моем случае. Но я же твердил, что растворился в Еве Мадэри. Ничего не изменилось.
- Поцелуй меня, - разнеслось в комнате.
Послышалось, как приказ. Ева качает отрицательно головой. Галстук на шее непослушной девчонки стал ошейником, поводок которого в моей руке. Я бы потянул, не щадя, но она выставила препятствие в виде своей чудной ладошки. И пока не планирует убирать.
- Если ты сейчас же не подчинишься, я трахну тебя так, что ты не сможешь ходить несколько часов, а твое тело будет болеть. Я не шучу.
Был уверен: Ева испугается, опустит руку и сплетет свой язык с моим. Хэппи-энд! Не тут-то было. Мадэри становится серьезной, но страха в ней я не замечаю. Нисколько. Ровно наоборот - миндальный взгляд полон предвкушения. Не поверив поначалу своим наблюдениям, я присматриваюсь. И... утверждаюсь в правильности предположения.
Тяжело сглотнув, я нахмуриваюсь, но счастливую усмешку, черт, не скрыть. Губы приподнимаются в нервной улыбке.
- Ты... ты хочешь этого?
Ответ Евы заключается не в сказанных словах, а в тянущемся молчании. Пальцы руки, удерживающей меня от грубого поцелуя, слегка сжимаются. Как если бы кошка выставляла напоказ когти. Не тратя времени даром, я молниеносно подгребаю ее под себя. Конец серой удавки остался зажатым в кулаке. Сомкнув плотно губы, свободной ладонью рву на Еве трусики, затем наспех расстегиваю ремень-автомат на брюках, вожусь недолго с молнией… Она издает непроизвольный вскрик, а после - громкий стон, когда я быстро, одним движением полностью заполняю ее. Надеюсь, внизу никто нас не услышит.
Ей, как и обычно, сперва больно. Потом она будет получать удовольствие от моих неумолимых толчков. А ведь они вправду зверские, жестокие, бессердечные. Ни капли заботы, ни капли ласки. Преобладают резкость и беспощадность. Я проталкиваюсь в нее глубже. Каждое мое новое движение жесткое. Но Ева не вырывается. Выгибает спину, облизывает губы, которые вновь и вновь зовут меня по имени. Она больше не допускает былой оплошности - пытается быть тихой. Зажимает рот ладонями, когда ей особенно хорошо. От развернувшейся подо мной картины я очень сильно возбудился, готов кончить в эту же секунду, несмотря на то, что в сексе мы не обделены. Просто эти ее всхлипы... Осознание, что это именно я доставляю ей удовольствие... Осознание того, что она такая чертовски мокрая из-за меня... Понимание данных вещей нешуточно кружит голову. Пространство наполнено эйфорией. Делая очередной вдох, я принимаю ее в себя. Она заполнят легкие, разбавляет собой кровь.
Мисс Я-твоя-этой-ночью разводит ноги шире и, наверное, неожиданно для нас обоих рвет рубашку на моей груди. Звук покатившихся по полу пуговиц ласкает слух. Я улыбаюсь Еве в губы, целуя неистово, торопливо, будто больше такой возможности не выдастся. Встречная усмешка воспринимается, как зеленый свет для по-настоящему лютых, нещадных толчков. Мадэри едва сдерживается, чтобы не закричать. Убирает от меня тонкие руки, которые я целую, когда они хватаются за решетчатое изголовье кровати.
- Лука-а-ас..., - протягивает Ева, захныкав, стоит мне сбавить темп.
Но мне нравится дразнить ее. Я теперь чередую быструю и медленную скорость толчков, держа нас двоих в напряжении. Отсрочивая момент нашего оргазма.
Никогда-никогда раньше я не чувствовал себя юным увлеченным парнишкой, что подчас забывает собственное имя, глядя на девушку, которую хочет. Я хочу не только тело Евы. Мне необходима она вся. Я больше не хочу покидать этот город, эту страну из-за нее. Хочу остаться ради нее. Я не верю, что это я.
Она полностью обнажена, а я практически одет. Красивые бугорки на ее груди привлекают внимание и возрождают желание ласкать их и не останавливаться. Ева елозит на постели, когда я засасываю в рот сначала один сосок, потом - другой. Прикусываю кожу над ореолом, соблазнившись красотой бюста. Груди пышные, они подпрыгивают, трутся о мое тело, если я укорачиваю расстояние между ней и мною.
Ева поощряет одобрительным стоном, когда я полностью ложусь на нее, но продолжаю нерушимо держаться за галстук.
- Ты... на мне... такой тяжелый..., - с придыханием изрекает она. - Такой тяжелый...
Одна моя ладонь так же, как и ее две, хватается за подголовник. Жгучие, искрометные скольжения в Еву требуют того. Внизу живота нарастает напряжение, член пульсирует внутри нее. Прерывистое дыхание и пронизывающий взгляд Евы дает понять, что она в курсе о приближающемся оргазме.
- Я хочу, чтобы ты кончила вместе со мной, - выдыхаю со страстью ей в рот.
- Я... уже почти, - проговаривает, едва дыша. Голос Евы, будто искупался в самозабвении - исполнен экстазом: - Боже, неужели это случится? Впервые... впервые...
Она плотно закрыла глаза, отдавшись ощущениям.
- Я знаю, знаю... Кончи, пока я в тебе, - прошу у нее я со всем отчаянием.
Еще с минуту она сводит брови вместе, ловя ртом воздух, концентрируясь на своем удовольствии, а после ее бедра, обвитые вокруг моей талии, начинают подрагивать. Ева судорожно всхлипывает, обнимая меня сильнее. Ее голова мечется по подушке. Целую сладко пахнущие русые волосы. Я сдерживаю себя, но как же, бл**ь, сложно!
Вхожу в нее с уже агрессивным, животным напором. Я делаю ей, похоже, слегка больно, но эта боль граничит с наслаждением. Иначе она бы не билась сейчас в оргазме. Дьявол... Как кончает эта итальянка! Сочно, насыщенно. Прикусив нижнюю губу. Мы жарко целуемся в то время, как я высовываю член из нее. Сперма разбрызгивается на лобок и живот Евы, несколько капель попадает на грудь. Оба тяжело дышим. Я держусь на руках, которые зафиксировал по сторонам от ее головы. Но оставаться в таком положении все сложнее. Соприкасаемся носами, в паре секунд от еще одного поцелуя.
- Понравилось, - с трудом говорит Мадэри. - Я сама пожелала, и мне понравился грубый секс.
Я усмехаюсь, не признаваясь, что меня эти слова делают счастливым. Не хочу казаться ей озабоченным, но я рехнулся из-за сводящего с ума тела. Одни ноги чего стоят... Загорелые, длинные, стройные.
Ложусь рядом с ней, обнимаю итальянку, прижимая к себе. Моя рука закинута ей на плечи, покоится под тонкой, изящной шеей.
- Если бы мы не встречались, я бы накопила денег и заплатила бы тебе за такую ночь, - шутит Ева.
Хихиканье сливается с пока еще затруднительными вдохами и выдохами. Я приглушенно смеюсь, приложившись губами к ее макушке. Ох, этот аромат клубники!..
- Поверь, я бы сам предложил тебе переспать со мной, - попытался ответить ей в тон.
Но в голову полезли назойливые мысли о контрацепции. Словно прочитав их, Ева обеспокоенно комментирует наш необдуманный поступок, на который повлиял внезапный запал, влечение.
- Это уже второй случай, когда ты не использовал презерватив, - не упрекает, просто ставит в известность.
Да я не забывал. Все помню, все знаю, корю себя. Погрузив пальцы в свои волосы, привожу их в еще больший беспорядок.
- Оплошал, - не отрицаю. - Это моя вина. Ты - истинное искушение.
Когда я говорил, она смотрела мне в глаза, но последние слова ее насмешили. Закинув голову назад, расхохоталась. Ее заразительный смех действует на меня, как лавочка сладостей на ребенка. Почему я так долго на нее гляжу? Почему не могу отвести взгляд? Должен же? Хватит пялиться на ее красивые, пухлые губы, на то, как они симпатично растянулись. И прекратить бы наслаждаться тем, как она выражает свою радость... Прекратить бы сравнивать издаваемые девушкой звуки веселья с самой лучшей музыкой... Но где там! Не удается.
- Будем осторожнее, предусмотрительнее впредь, хорошо? - спрашивает уже на серьезе, выискивая ответ в моем взгляде.
Я успокаиваю ее, кивая в согласии. Вытаскиваю из маленькой дубовой тумбы со своей стороны кровати коробку салфеток. Вытащив одну из нескольких десятков, пробегаю бумажным материалом по подтянутому животу. Не верится даже, что передо мной лежит та самая девушка, которая выглядела совершенно иначе почти шесть лет тому назад.
Ева дожидается, пока я почищу ее, и вслед за моими аккуратными действиями выравнивает длинный галстук. Он располагается отныне в вертикальном положении. Узел находится в зоне ключиц, а немного ниже между двумя округлыми аппетитными грудями проходит узкая дымчатая ткань. Я намеренно не убрал капли своей спермы с бюста прекрасной итальянки. Понимаю сейчас, что не зря. Присев, я собираю пальцем остатки своего персонального оргазма и, прежде чем предложить Еве попробовать, втираю чуть-чуть семя в один из сосков. Они еще слишком чувствительные, поэтому Мадэри выдыхает: “Черт...”, хватаясь ладонями за простыни и прогибаясь в спине. Когда я протягиваю палец и касаюсь им ее разгоряченных губ, она облизывает его. Облизывает и вскидывает ресницы. Дразнит ли, не знаю, но член у меня снова встал.
Ее рот принимает мой средний палец полностью.
Вот так... Вот так...
ГЛАВА 13
{Ева}
- Мм... смотри, я нашел еще один! - восторженно, почти как мальчонка, восклицает Лукас.
- Ты точно уверен, что дома никого нет? - спрашиваю у него, с блаженством закатывая глаза, пока он ласкает кожу шеи, переходя к горлу.
- Угм, - бормочет британец, впившись длинными пальцами в мои бедра и прижав задницей к кухонному гарнитуру.
И да, мы собирались позавтракать.
- Пока ты сладко спала, я пил кофе со своей родней. Отец уехал в офис, забрал с собой Киана, чтобы по пути подкинуть того в школу... А Исабэл... она..., - он постоянно отвлекается на высококлассную работу своим языком. - Отправилась куда-то, наш водитель ее отвез...
- Куда? - шепчу, задыхаясь, когда он втягивает в рот мочку уха.
- Мне все равно, - с запалом отвечает мне, поднимая юбку немного выше и толкаясь вперед.
Одетый, но его возбужденный член выпирает через темно-бежевые, узкие брюки-карго. Портативный медиапроигрыватель Лукаса лежит на круглом белом столе. Он автоматически воспроизводит следующую песню Maroon5. Это я попросила Блэнкеншипа устроить музыкальное утро.
[{“Скажи, скажи, скажи, эй, эй, детка,
О боже, боже, не играй со мной в игры сейчас, детка.
Скажи, скажи, скажи сейчас "привет, привет", детка,