Маркс был выдающимся человеком. Он вовсе не был глупцом. Маркс понимал, что если небольшая группа людей завладеет предложением денег и институтом кредитно-банковских учреждений государства, то она единолично сможет управлять циклом «бум - спад» экономики этого государства.
Сформировав определенным образом экономическую и денежно-кредитную политики, возможно перемещать миллиарды долларов от одной группы к другой, от среднего класса к правящей верхушке, от жертвы к хищнику. Для претворения вышеизложенного в жизнь необходимо пропагандистское прикрытие, и в середине XIX столетия им выступил памфлет Маркса.
Наиболее примечательной особенностью немногословного «Манифеста», не берущейся почти всеми исследователями во внимание, является то, что Маркс нигде не высказывается положительно о рабочем классе, не говоря уже о среднем слое общества, который, по мнению Маркса, должен быть ликвидирован.
«Манифест» - это план по установлению окончательного господства членов элиты. Маркс потворствует захвату политической и экономической властей данной группой людей. К тому же, если взглянуть на источник финансовой помощи, оказанной Марксу, то станет ясно, что выгодность «мероприятий» была очевидна для элиты еще в 1840-х гг. XIX столетия.
Как мы увидим далее, Маркс был материально поддержан в своей цели написания манифеста. Более того, основные положения «Манифеста» заимствованы из «Принципов социализма» малоизвестного французского социалиста Виктора Консидерана, опубликованных в 1843 г. (в оригинале «Principes du Socialisme: Manifeste de la Democratic au au Dix Neuvieme Siecle»). Второе издание работы Консидерана было опубликовано в Париже в 1847 г. - за год до публикации «Манифеста Коммунистической партии» и как раз в то время, когда Марк и Энгельс проживали в Париже.
Факт плагиата был установлен малоизвестным писателем В. Черкесовым и подробно расписан в его «Страницах социалистической истории» (Cooper, New York, 1902). Вот небольшое извлечение:
«Я был, мягко выражаясь, изумлен и даже уничижен, когда около года назад имел возможность ознакомиться с работой Виктора Консидерана «Принципы социализма: манифест демократии девятнадцатого столетия», написанной в 1843 г. и изданной во второй раз в 1847 г. И на то были основания. В брошюре, состоящей из 143-х страниц, Виктор Консидеран с присущей ему непринужденностью подробно излагает основы марксизма, этого «научного» социализма, который парламентарии желают навязать всему миру.
Строго говоря, теоретическая часть, где Консидеран рассматривает основополагающие вопросы, не превышает первые пятьдесят страниц. Остальные страницы посвящены судебному преследованию журнала фурьеристов «La Democratic pacifique» со стороны правительства Луи Филиппа - журнал был запрещен присяжными заседателями Сены. Но на этих пятидесяти страницах известный фурьерист, как истинный знаток своего дела, приводит множество глубоких, ясных и блестящих обобщений. И даже ничтожная выборка его идей исчерпывающе раскрывает все марксистские законы и теории, включая концентрацию капитала и все принципы «Манифеста Коммунистической партии». Таким образом, вся теоретическая часть, заключенная в первые две главы, которые Энгельс именовал как «в конечном счете, не потеряющие своей актуальности никогда», попросту заимствована. «Манифест Коммунистической партии», эта библия революционной демократии, - крайне бездарное изложение отрывков из «Принципов социализма» Консидерана. Более того, подражатели Консидерана умудрились сохранить структуру и названия глав его работы в «Манифесте Коммунистической партии».
Параграф два во второй главе «Принципов социализма» Консидерана озаглавлен как «Современное положение и '89; буржуа и пролетарии». «Буржуа и пролетарии» - это название первой главы «Манифеста» Маркса и Энгельса.
В главе под названием «Демократия» Консидеран рассматривает различные социалистические и революционные партии. Параграфы данной главы имеют следующие названия.
Консервативная демократия; Реакционная демократия;
Социалистическая партия при реакционной демократии.
У Маркса и Энгельса находим следующее.
Реакционный социализм;
Консервативный, или буржуазный, социализм;
Критически-утопический социализм и коммунизм.
И после этого вы скажете, что все это отнюдь не подражание? Сравнивая содержание манифестов, понимаешь, что они полностью тождественны». [W. Tcherkesoff, Pages of Socialist History, p. 56]
Строка за строкой, Черкесов разоблачает Маркса и показывает, что он обычный вор. Великий и обожаемый Маркс на поверку оказался не более чем троечником!
Никто не оспаривает того огромного влияния, которое Карл Маркс и Фридрих Энгельс оказали на мировую историю. Но в то же время деланное естество марксизма всегда скрывалось.
А как насчет соратника Маркса Фридриха Энгельса? Лживость творений Энгельса документально обоснована в предисловии к «Положению рабочего класса в Англии» Гендерсона и Чалонера (W. О. Henderson, W. Н. Chaloner, Condition of the Working Class in England, Basil Blackwell, Oxford, 1958).
Еще в 1848 г. Бруно Гильдебранд обстоятельно сформулировал доводы против книги Энгельса и, в частности, его пристрастного толкования отчетов правительства Великобритании. Энгельс желал доказать свою правоту, поэтому извратил факты. Кстати, Ген-дерсон и Чалонер указывают на то, что «Энгельс временами использовал свое пылкое воображение вместо фактов». Например, на странице 118 работы Гендерсона мы находим следующее:
«В свидетельском показании перед парламентом коронер Ноттингема утверждал, что один аптекарь допустил использование тринадцати центнеров [В Великобритании один центнер равен 50,8 кг. - Прим. перевод.] патоки в год в производстве «Godfrey's Cordial». [Kopдиал - тип спиртного напитка, сладкий ароматный ликер, вырабатываемый путем смешивания или мацерации алкоголя с фруктами. - Прим. перевод.] Но в 1887 г. Энгельс писал, что «для приготовления «Godfrey's Cordial» использовалось тринадцать центнеров настойки опия в год».
Естественно, настойка опия сильно отличается от патоки. Скрытый умысел заключается в том, что, по мнению Энгельса, дети рабочих косвенно подвергались воздействию наркотика.
Благодетели Маркса
Откуда у Карла Маркса были средства? На что он существовал? Проведя изыскание, мы обнаруживаем, что средства поступали из четырех основных источников, и все четыре источника были связаны с властной элитой Германии и Соединенных Штатов.
Каналом финансирования публикации «Манифеста» был не кто иной, как луизианский пират Жан Лаффит. Среди его подвигов можно выделить шпионаж в пользу Испании и агентурную работу на группу американских банкиров.
Сведения о данной махинации не принимаются во внимание современными историками, хотя документы, подлинность которых засвидетельствована Библиотекой конгресса и другими источниками, доступны уже около тридцати лет.
Познавательно, что первые исследователи, сообщившие о данном источнике финансирования Маркса, были франкоязычными! Замечательная история дружбы Карла Маркса с Жаном Лаффитом - пиратом, содействовавшим изданию «Манифеста Коммунистической партии», - описана в книге Жоржа Блонда «Histoire de la Filibuste». Как эти данные попали к Блонду? В оригинале они содержатся в двух книгах, изданных частным образом Стэнли Клисби Артуром в Новом Орлеане. Книги называются «Жан Лаффит - господин Морской Разбойник» и «Дневник Жана Лаффита». Они содержат оригиналы документов, описывающих встречи Маркса с Лаффитом, а также способ, выбранный для финансирования издания «Манифеста».
Если полистать современную «Британскую энциклопедию», то можно обнаружить, что Жан Лаффит скончался в 1823 г. и поэтому не мог встречаться с Марксом в 1847 и 1848 гг. К несчастью, по данному вопросу «Британская энциклопедия» содержит недостоверные данные, как и во многих иных случаях. Лаффит ушел в подполье около 1820 г. и прожил долгую и увлекательную жизнь тайного посыльного американских банкиров и предпринимателей.
Подпольная и агентурная деятельности Лаффита отражены в его дневнике:
«Мы наняли четверых человек в качестве тайных сотрудников. Их обязанностью было подслушивать относящиеся к делу разговоры и доносить о них. Также они должны были устно сообщать о любых новых происшествиях. Мы полностью справлялись с тайными поручениями. Мы имели только два корабля, зафрахтованных на основании неофициального соглашения с банковскими кругами Филадельфии. Мы решили дать клятву никогда не посещать таверны и не путешествовать одним и тем же маршрутом дважды, так же как и никогда не возвращаться в Луизиану, Техас или Кубу, или в любую другую испано-говорящую область». [The Journal of Jean Laffite (The Pirateer-Patriot's own story) (Vantage Press, New York, 1958) p. 126]
В этом же дневнике мы находим следующую заметку от 24 апреля 1848 г.:
«Мои встречи были короткими, но плодотворными. В Париже я жил дома у господина Луи Бертильона и реже в гостиницах. Я встречал господ Мишеля Шевреля, Луи Брайля, Огюстена Тьерри, Алексиса Токвиля, Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Дагера и многих других». [Op. Cit. p. 132-33]
Далее Лаффит приводит нечто потрясающее:
«Никто не знал истинных причин моего пребывания в Европе. Я открыл счет в парижском банке - кредит на хранении для финансирования двух молодых людей: господ Маркса и Энгельса. Им нужно было помочь в осуществлении революции рабочих во всем мире. Они сейчас над ней работают». [Op. Cit. p. 132-33]
Все что и требовалось доказать. Жан Лаффит был доверенным лицом американских банковских кругов и получил указание оказать содействие в издании «Манифеста». В «Дневнике» читатель обнаружит и другие известные имена, такие как Дюпон, Пибоди, Линкольн и так далее.
Будучи в Брюсселе Жан Лаффит написал письмо своему другу художнику де Франку, проживавшему в городе Сент-Луисе штата Миссури. В нем он подробно изложил о финансовой помощи, оказанной Марксу. Вот перевод письма от 29 сентября 1847 г.:
«Из Брюсселя я отбываю в Париж. Через три или четыре недели я прибуду в Амстердам, а оттуда возьму курс на Америку. Я предостаточно пообщался с господами Марксом и Энгельсом, хотя отказался принимать участие в конференциях по составлению манифеста. Я не хочу присоединяться к их дебатам.
Господин Энгельс собирается вместе со мной в Париж. Таким образом, я заблаговременно смогу подготовить календарный план по финансированию господ Маркса и Энгельса. Они смогут возобновить работу над рукописью «Капитала и труда». С самого начала мне казалось, что двое молодых людей талантливы и наделены незаурядным умом. И я твердо в этом убежден. Это подтверждается анализом статистики в открытии «La Categoric du Capital», стоимости, цены и прибыли.
Они вторглись в темный век безудержной эксплуатации человека человеком. Они показывают, что эксплуатация является корнем всего зла - от крепостного, этого феодального раба, до наемного раба. Понадобились многие годы, чтобы подготовить «Манифест для рабочих мира». На этом пути возникали продолжительные прения между двумя молодыми людьми и их сторонниками из Берлина, Амстердама, Парижа и даже из Шведской Республики.
Я прихожу в восторг, когда думаю о манифесте, а также других перспективах на будущее. Я помогаю этим двум молодым людям искренне. Я надеюсь, что их планы воплотятся в целостную доктрину, которая сокрушит основы светских династий и предаст последние пожиранию низшими массами. И я молюсь на это.
Господин Маркс предупреждает меня, чтобы я не носился с манифестом по всей Америке, поскольку нечто подобное будет отдельно предназначено для Нью-Йорка. Но я надеюсь, что Джин и Гарри покажут манифест господину Джошуа Спиду, а тот, в свою очередь, - господину Линкольну. Если бы представилась подобная возможность, думаю, ничего особенного не случилось. Одобрение манифеста в Вашингтоне было бы свидетельством того, что путь, по которому я следую, согласуется с политикой, проводимой ныне в Республике Техас.
Господин Маркс одобрил несколько моих текстов о коммунах, которые я был вынужден оставить некоторое время тому назад. В текстах соизмеряются правила и нормы, не обремененные строгим обоснованием. Своеобразная утопия, наивная и незамысловатая, без предисловия и содержания, без наглядных примеров. Со своими утопическими мечтаниями молодости как я сегодня похож на этих двух молодых людей.
Пожертвование было сделано для того, чтобы сохранить великую рукопись и ее содержание. Она написана не для властей, эксплуатирующих и подавляющих, а для того, чтобы остаться в вечности.
О! Я в смятении; я достиг соглашения по поводу злоупотреблений, имевших место во второй половине того года, когда дьявол был искоренен и полностью уничтожен. Я описал свою вторую коммуну, которую я вынужден был распустить и оставить 3 марта 1821 г. Тогда я принял решение отказаться от этой затеи, но не менять своих убеждений. Я больше не помогаю тем, кто противостоит моим взглядам.
Я должен закругляться. Я привезу несколько рукописей и манифест. Я надеюсь, что Джулз и Гленн успевают в школе. Я знаю, что их учителя мисс Винг и мисс Бургесс достаточно терпеливы. Гленн не так силен, как Джулз». [From the translation in Stanley C. Arthur's Jean Laffite, Gentleman Rover (Harmanson, New Orleans, 1952) pp. 262 and 265]
Вторым источником финансирования Карла Маркса из Америки был редактор «Нью-Йорк Трибьюн» Чарльз Андерсон Дана. Газета принадлежала Хорасу Грили. Оба, как Дана, так и Грили, были связаны с Клинтоном Рузвельтом и его манифестом, призывавшим к построению авторитарного государства (мы касались этой темы в третьей главе). Дана привлек Маркса к написанию статей для «Нью-Йорк Трибьюн». В промежутке с 1851 по 1861 гг. было опубликовано пятьсот работ Маркса.
В Германии основным источником финансирования Маркса являлся его коллега Фридрих Энгельс. Энгельс был сыном состоятельного хлопчатобумажного фабриканта из Бремена, субсидировавшего Маркса многие годы.
Еще более впечатляет факт финансирования Маркса со стороны прусской элиты. Карл Маркс женился на Женни фон Вестфален. Брат Женни барон Фердинанд фон Вестфален был министром внутренних дел Пруссии, надзиравшим полицейский департамент. Как известно, Карл находился под «наблюдением» данного департамента.
Иными словами, шурин Маркса отвечал за расследование подрывной деятельности, в то время как на протяжении многих лет семья фон Вестфаленов материально поддерживала Маркса. В течение сорока лет услуги служанки Маркса Демут оплачивались семьей фон Вестфаленов. Более того, Демут была нанята лично баронессой Каролиной фон Вестфален. Два эссе из ранних работ Маркса в действительности были написаны в поместье фон Вестфаленов в Кройцнах. А средства от поместья были завещаны Марксу.
Одним словом, «Манифест» и иные работы Маркса были потребны как американским банкирам, так и немецкой аристократии. Для каких целей элита финансировала Маркса? Цель одна - всей мощью марксистской философской канонады обрушиться на средний класс и таким образом добиться господства элиты. Марксизм - это средство для упрочения власти элитой. Он не ставит своей задачей облегчить страдание бедных или способствовать прогрессу человечества. Это всего лишь план элиты, как та утопия, «наивная и незамысловатая».
Глава шестая
АВРААМ ЛИНКОЛЬН БРОСАЕТ ВЫЗОВ БАНКИРАМ
Авраам Линкольн был последним из плеяды старомодно-радикальных президентов, стоявших на позициях конфронтации с денежной монополией. Придя к власти, Линкольн и его правительство столкнулись с тяжелым бременем финансирования Гражданской войны в условиях нахождения денежно-кредитной системы в частных руках. Во время Гражданской войны правительство Союза испытывало трудности, связанные с мобилизацией необходимых денежных сумм для содержания войск, наблюдался дефицит металлических денег, а частная банковская система не желала идти на встречу нуждам Армии Союза.
Линкольн придерживался традиции президентов Джефферсона и Джексона. Он выступал за сохранение права на эмиссию валюты у федерального правительства, а также отвергал возможность законной передачи данной привилегии частной монополии. В 1862 г. Линкольн представил на рассмотрение в конгресс законопроект, позволявший банкнотам Соединенных Штатов стать законным платежным средством и таким образом предоставить федеральному правительству право печатать бумажные деньги в количестве, необходимом для обеспеченья военных действий. По-видимому, Линкольн не предвидел инфляционный потенциал в расширении покупательной способности правительства. Его финансовая программа была нацелена на возмещение долгов и государственных расходов, а также на ограничение доступа частной денежной монополии к казне.
К сожалению, министр финансов Линкольна Самуэль Портленд Чейз был ставленником банковских кругов. Во время Гражданской войны Чейз поддерживал денежно-кредитную политику Линкольна, но позже он выступил в конгрессе с законодательной инициативой, отвечавшей интересам банковских кругов. Подобным образом сенатор Джон Шерман, курировавший в Сенате принятие финансового законодательства, предоставил денежной монополии даже еще большие полномочия (в добавок к имевшимся) путем содействия прохождению закона о национальном банке.
Законопроект Линкольна о законном платежном средстве слушался 25 февраля 1862 г. Он предполагал выпуск ста пятидесяти миллионов долларов в виде казначейских билетов Соединенных Штатов. Тогда министр финансов Чейз прокомментировал это следующим образом:
«Я испытываю отвращение от одной только мысли, что мы пустим в обращение что-либо кроме монеты, этого законного средства платежа. Но в данный момент вследствие крупных затрат, вызванных войной, невозможно покрыть наши расходы одной только монетой. Назрела необходимость прибегнуть к выпуску банкнот Соединенных Штатов». [Letter from Secretary of the Treasury Chase to Elbridge, G. Spaulding, January 29, 1862. Quoted in American Nation History Series, 1861-1863 by Hosmer, vol. 20, pg. 169.]
Сенатор от Огайо Джон Шерман отстаивал данный закон подобным же способом, исходя из соображения, что «с экономической точки зрения нет иного пути снабжения войск и удовлетворения справедливых требований».
Тем не менее, против данного законопроекта выступили банковские круги Нью-Йорка. А точка зрения сенатора Джона Шермана, как мы увидим далее, не отражала его истинного намерения. (Подобная ситуация имела место в 1913 г., когда сенатор Оуэн и конгрессмен Гласе на деле изменили свою позицию относительно закона о Федеральной резервной системе, представленную до этого обществу в совершенно ином свете).
Идея о национальной валюте была подвергнута нападкам со стороны банковских кругов, поскольку право на эмиссию было бы отнято у этого финансового клана. Банкирские дома лишились бы статьи дохода в виде эффективного субститута денег (согласно Конституции, деньги - это золото и серебро). [Субститут денег, или квазиденьги (реже «почти-деньги») - активы, которые условно являются частью денежной массы. Действительно, из Конституции США вытекает, что банкноты и банковские депозиты можно рассматривать как субститут денег, но в современной экономике ими являются недостаточно ликвидные активы, например срочные депозиты частного сектора. Стоит отметить, что пластиковые карточки и чеки не являются деньгами. - Прим. перевод.]
Банкиры добивались от правительства уступки права на эмиссию бумажных денег, то есть ставили перед собой задачу действовать в качестве посредников Федерального правительства. В таком случае правительство Соединенных Штатов выступало бы в качестве бессрочного заемщика частной денежной монополии, получившей право ссужать государству от самого же государства. Следовательно, банковские круги, находясь под прицелом Конституции, вынуждены были наступать осмотрительно.
Предложением Клинтона Рузвельта (Банк Нью-Йорка) было ликвидировать Конституцию. Аналогию подобной постановке вопроса мы находим во второй половине XX века, когда руководство Трехсторонней комиссии заявило, что Конституция устарела.
Кроме того, общественность сама по себе, не вникая в Конституцию, вряд ли бы согласилась на частную денежную монополию. Естественно, при условии, что общественность вовремя бы поставили в известность. Со времени Джефферсона и до 1990-х гг. любое публичное обсуждение проблемы частной денежной монополии немедленно подавляется. Нет ничего более опасного для господствующего класса, чем общественное разоблачение и огласка частнособственнической природы контроля над денежной массой.
В 1860-х гг. XIX столетия банкирские дома требовали от государства выпуска процентных облигаций. Данные облигации должны были использоваться как основа для банковского кредита. Пока Линкольн проталкивал свой законопроект, банкиры работали над проектом, воплотившимся в 1863 г. в закон о национальном банке.
Закон о национальном банке подразумевал передачу банкирским домам полномочий по выпуску бумажных денег. Данная монополия могла быть использована для извлечения прибыли, а в условиях военных действий прибыль должна была быть более чем значительной. Разногласие между Линкольном и финансовой элитой состояло в том, кому выпускать средство обмена (конвертируемые банкноты и необратимые кроссированные чеки) - частной монополии или государству.
Другими словами, вопрос заключался в том, кто кому должен подчиняться - государство банковской элите, либо банковская элита государству? В последнем случае, при условии, что конгресс придерживается буквы закона, банковская элита зависит, в конечном счете, от власти народа.
Двурушничество всех этих «известных» и «уважаемых» политиков ярко продемонстрировано в исключительном по содержанию письме сенатора Джона Шермана братьям Ротшильдам [Финансовая династия Ротшильдов не является историческим реликтом. Банковское дело Натана в Лондоне и Джеймса в Париже процветает до сих пор. Династия владеет «Societe Financiere» в Париже и «Rothschild Bank» в Цюрихе, самым влиятельным частным банком в Лондоне и «Bank Brivee S. А.» в Женеве. После национализации крупнейшего ротшильдовского железнодорожного комплекса «Diu Nord» семейство получило в качестве компенсации крупный пакет французских государственных акций. В их руках крупнейший горнодобывающий комплекс «Le Nickel», а в нефтяном тресте «Shell» и в алмазном «De Beers» мощно представлены их интересы. Ротшильды создали «USA Rothschild group» с целью влиять на финансовую обстановку в США. - Прим. перевод.], проживавшим в Лондоне. Письмо датировано 25-м июнем 1863 г. На Уолл-стрит о нем стало известно в этом же году.
Шерману подвернулась возможность угодничеством добиться расположения сильных мира сего. Он лично дал знать о своей идее представителям международных банкирских домов - идее, нашедшей прямое отражение в законе о национальном банке.
Далее мы воспроизводим текст письма братьев Ротшильдов (Лондон) Иклехеймеру, Мортону и Вандергульду (Уолл-стрит, Нью-Йорк). Письмо подтверждает получение послания Шермана и передает его содержание. Банкиры с Уолл-стрит ответили братьям Ротшильдам 6 июля 1863 г. В своем письме они изложили подробности относительно закона о национальном банке и некоторые черты характера сенатора Джона Шермана.
«Лондон, 25 июня 1863 г.
Господам Иклехеймеру, Мортону и Вандергульду
№3, Уолл-стрит,
Нью-Йорк, США
Уважаемые господа!
Господин Джон Шерман написал нам из городка в Огайо, США о прибыли, которую можно извлечь из деятельности национального банка в результате принятия вашим конгрессом нужного закона. Копия данного закона прилагается в нашем письме.
Данный закон был составлен на основе плана, сформулированного Ассоциацией банкиров Великобритании и рекомендованного ею же нашим американским друзьям. Если закон будет принят, он принесет колоссальные прибыли банковскому братству по всему миру.
Господин Шерман сообщает, что в случае принятия закона, капиталистам впервые представится возможность сосредоточить в своих руках огромные ресурсы. Закон передает национальному банку практически полный контроль над внутренними финансами. «Меньшинство, которое понимает суть данного строя, - пишет он, - либо будет настолько заинтересовано в доходах, либо настолько зависимо от своих покровителей, что не будет являться какой-либо угрозой. С другой стороны, подавляющая часть людей, неспособных понять своим умом, что капитал извлекает огромные прибыли из системы, будет молча нести свою ношу, даже не подозревая, что система безразлична к их нуждам».
Ваши навеки,
Братья Ротшильды» [John R. Elson, Lighting Over the Treasury Building (or an expose of our banking and currency monstrosity, America's most reprehensible and un-American racket), (Boston: Meador Publishing CO., 1941), pp., 51-52.]
«Нью-Йорк
6 июля 1863 г.
Господам братьям Ротшильдам
Лондон, Англия
Уважаемые господа!
Имеем честь подтвердить получение Вашего письма от 25 июня, в котором вы ссылаетесь на послание, полученное от достопочтенного Джона Шермана из Огайо, а также на те прибыли, которые сулят нам положения закона о национальном банке. Господин Шерман обладает чертами характера в значительной степени свойственными преуспевающему финансисту. В каком бы расположении духа он ни был, он никогда не упустит возможности поживиться.
Он молод, расчетлив и честолюбив. Он нацелен на пост президента Соединенных Штатов и уже является членом конгресса (к тому же он испытывает желание разбогатеть). Он справедливо полагает, что в состоянии заполучить многое, если будет связан дружескими отношениями с представителями крупных финансовых кругов. Последние временами неразборчивы в своих методах, касающихся как получения содействия со стороны государства, так и защиты собственных интересов от посягательства недружественных законодателей.
Что касается организации национального банка, а также специфики и доходности подобного капиталовложения, то мы имеем честь отослать вас к нашим печатным циркулярам, приложенным здесь:
«Любое количество лиц в составе не менее пяти человек может организовать национальное объединение банков.
Национальный банк не может обладать капиталом меньше миллиона долларов, за исключением банков, расположенных в городах с населением в шесть и менее тысяч человек.
Они являются частными акционерными обществами и учреждаются для частной выгоды. Самостоятельно подбирают служащих и рабочих. Они неподконтрольны законам штатов, кроме как в случаях, обусловленных постановлениями конгресса. Они могут получать вклады и ссужать их исходя из собственных интересов. Они вправе покупать и продавать облигации, учитывать ценные бумаги и заниматься обычной банковской деятельностью. Для того чтобы национальный банк с капиталом в один миллион долларов начал работать, необходимо на эквивалентную сумму (номинальную стоимость) приобрести государственные облигации Соединенных Штатов. Государственные облигации Соединенных Штатов в данный момент могут быть приобретены со скидкой в 50%. Таким образом, для банка с капиталом в один миллион долларов потребуется вложение только пятисот тысяч долларов.
Данные облигации должны быть отданы на хранение в государственное казначейство Соединенных Штатов в Вашингтоне. Они будут выступать обеспече-ньем валюты национального банка, предоставленным банку государством.
Правительство Соединенных Штатов будет выплачивать по облигациям шесть процентов золотом раз в полгода. Следовательно, прирост капиталовложения составит двенадцать процентов золотом в год.
В силу данного обеспеченья (в виде депонированных казначеем облигаций), правительство Соединенных Штатов будет предоставлять банку, имеющему на своем хранении облигации, национальную валюту под годовую ставку всего лишь в один процент.
Деньги печатаются правительством Соединенных Штатов в форме так называемых «гринбеков». Люди не увидят никакой разницы, хотя «гринбек» - это ничем не обусловленное обещание банка заплатить. [ Гринбе-ки (англ, greenbacks, букв. - зеленые спинки) - это бумажные деньги, не разменивающиеся на золото. Узаконены в 1862 г. Собственно, гринбеки - это и есть то, что сегодня именуется долларами США; субститут золотой и серебряной монеты в виде банковских билетов. По существу, банковский билет - это вексель, оплачиваемый по предъявлению или, другими словами, - переуступаемое (передаваемое из рук в руки) свидетельство задолженности банка в размере, равном стоимости банковского билета. Стоимость банковского билета определяется не номиналом, а его покупательной способностью. - Прим. перевод.]
Спрос на деньги так велик, что «гринбеки» могут быть без особого труда ссужены клиентам банка со скидкой в десять процентов на срок от тридцати до шестидесяти дней. Прирост по валюте составит порядка двенадцати процентов.
Проценты по облигациям плюс проценты по валюте, обеспеченной облигациями, минус мелкие расходы на деятельность должны в совокупности приносить от двадцати восьми до тридцати трех процентов.
Национальные банки наделены исключительным правом привлекать валюту и увеличивать ее объем. Кроме того, они могут предоставлять либо удерживать ссуды, исходя из целесообразности конкретного действия. Поскольку банки будут иметь национальную организацию, то здесь они смогут выступать сплоченно. Это означает, что национальные банки, одновременно отказавшись предоставлять ссуды, вызовут напряженность на денежном рынке, которая за одну неделю или даже за день перерастет в сокращение производства по всей стране.
Национальные банки не платят налоги ни по облигациям, ни по собственному капиталу, ни по вкладам».
Просим вас считать данный материал строго конфиденциальным.
С глубочайшим почтением,
Иклехеймер, Мортон и Вандергульд». [Op. cit. pp. 53-55.]
Для представителей международных банкирских домов было особенно важным то обстоятельство, что они смогли достичь своих целей при Линкольне. Если бы Линкольн воплотил в Соединенных Штатах идею об общественном контроле над финансами, тогда другие народы воспрянули бы духом и стряхнули с себя власть своих финансистов.
Европейские банкиры, в особенности английские, объединились в борьбе против Линкольна. Посредством торговых каналов они принудили американские банки встать на их сторону. Законопроект Линкольна о законном платежном средстве подвергся в Вашингтоне острым нападкам со стороны банковского лобби. В итоге законопроект был настолько изменен поправками, что стал бесполезен. Например, одна поправка гласила, что проценты по облигациям и банковским билетам - не более чем клочкам бумаги - должны были уплачиваться золотой монетой дважды в год. Все это было бы смешно, если бы не было так грустно. За разгромом законопроекта Линкольна последовал законопроект, позволявший частным банкам выпускать банкноты номиналом меньше пяти долларов в пределах округа Колумбия. Это был первый шаг к контролю над неразменными бумажными деньгами со стороны частных лиц.
23 июля 1862 г. Линкольн наложил вето на законопроект о частных банковских билетах. Он обосновал это тем, что средство обращения является прерогативой федерального правительства, и, что билеты Соединенных Штатов смогут в равной степени выполнять функцию мелких частных банкнот. Это был вызов со стороны Линкольна банковским кругам.
Линкольн любил иронизировать в присутствии банкиров. Однажды в Вашингтон прибыла делегация банкиров из Нью-Йорка для проведения переговоров по поводу законопроекта о законном платежном средстве. Министр финансов представил делегацию следующим образом:
«Эти джентльмены прибыли из Нью-Йорка для проведения переговоров с министром финансов. Тема переговоров - наш очередной заем. Как банкиры, они обязаны хранить государственные ценные бумаги. Я ручаюсь за их патриотизм и благонадежность. Как сказано в священном писании, «где богатство, там и добродетель».
Линкольн ответил на это так:
«Есть еще одно мерило, к которому я мог бы воззвать: «где падаль, там и стервятники». [Op. cit. pp. 53-55.]
Схема Линкольна относительно национальной валюты шла в разрез с интересами международных банкирских домов, которые в то время планировали привязать частные деньги Соединенных Штатов к золотому стандарту Банка Англии. Позже в XX веке банки перешли на неразменные бумажные деньги, не обеспеченные золотом, но в середине XIX века система золотого и серебряного стандартов предоставляла куда больше возможностей для извлечения выгоды.
Предложение Линкольна сводилось к следующему. Не федеральное правительство должно занимать или печатать с помощью банков бумажные деньги, а банкирские дома должны брать взаймы монету и золото у государственного казначейства. При подобном положении вещей банки не смогли бы с помощью печатного станка создавать фиктивный капитал.
Закон о национальном банке был представлен народу Соединенных Штатов как проект по мобилизации средств для ведения Гражданской войны, а также как средство достижения финансовой стабильности. Согласно данному закону любые пять лиц могли учредить банк с акционерным капиталом от пятидесяти и более тысяч долларов. После депонирования в государственном казначействе процентных облигаций, равных по стоимости одной трети оплаченной части акционерного капитала, правительство должно было отпечатать сертификаты национального банка, от имени банка, исходя из суммы в девяносто процентов от номинальной стоимости эмитированных облигаций.
Данные сертификаты национального банка могли быть в дальнейшем использованы банком как в стандартных операциях, так и для получения прибыли. И это несмотря на то, что сертификаты представляли собой собственность банка. Более того, федеральное правительство выплачивало проценты золотой монетой и облигациями, депонированными в государственном казначействе.
Одним словом, банкиры извлекали двойную прибыль. Во-первых, это проценты по обеспеченным государством выпускам бумажных денег. Во-вторых, - проценты по облигациям, выплачиваемые золотом. Закон о национальном банке гарантировал прибыль всем, кто был занят в банковском деле.
Еще раз дала о себе знать традиция президентов Джефферсона и Джексона. Она требовала, чтобы национальная банковская система добилась даже еще большей централизации финансовых полномочий, чем в случае с Банком Соединенных Штатов - когда Джексон наложил вето на законопроект.
На этот раз финансовый клан оказался куда организованней. В тяжелое время Гражданской войны законопроект о национальном банке, перед тем как быть одобренным, рассматривался в Сенате только три-четыре дня, а в Палате представителей - только два дня. Президент Линкольн утвердил закон 25 февраля 1863 г.
Глава седьмая
ДЕНЕЖНЫЙ ТРЕСТ СОЗДАЕТ ФЕДЕРАЛЬНУЮ РЕЗЕРВНУЮ СИСТЕМУ
Не хотели бы вы просматривать номера «Уолл-стрит Джорнал» за неделю до выхода?
Некоторые люди, действительно, обладают такой возможностью, не передвигая стрелки часов. Они не получают выпуски «Уолл-стрит Джорнал» по подписке. Они располагают информацией о политике Федеральной резервной системы, - какой она будет завтра, через неделю, через месяц и даже через год.
Время от времени руководство Федеральной резервной системы делает официальные заявления, предварительно согласовав их внутри своих кругов. Руководители собираются вместе, обсуждают, строят планы на будущее и после этого публикуют заявления.
Совещания всегда проходят тайно. О них известно только руководству Федеральной резервной системы. Тем не менее, если располагать сведениями, которые руководство собирается обнародовать, то можно без труда нажить состояние. Поскольку председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен докладывает о денежно-кредитной политике, размере учетной ставки, а также размере ставки для первоклассных денежных обязательств. Все эти показатели оказывают влияние на ставки по казначейским векселям, на рынки металлов, на фондовую биржу и на рынки недвижимости.
Федеральная резервная система - это частный банк, которым владеют банки. Поэтому заблаговременно располагают информацией только банковские круги.
Идея о создании Федеральной резервной системы зародилась на малень