«Внутренняя политика Екатерины II».
§1. Источники личного происхождения.
Источников по изучению вопросов, связанных с политикой Екатерины Великой очень много. Екатерина II, как ни один русский самодержец, оставила множество письменных источников: мемуары, записки, законодательные акты, деловая и личная переписка, литературные и научные сочинения и т.д. Причем, значительная часть источников опубликована[1].
«Источники личного происхождения имеют функцию: установление межличностной коммуникации… Они наиболее последовательно воплощают процесс самосознания личности и становление межличностных отношений»[2]. Критерием классификации является «направленность устанавливаемых ими коммуникационных связей. Среди источников личного происхождения можно выделить: автокоммуникативные (дневники); источники с фиксированным адресатом (эпистолярные источники, мемуары-автобиографии, адресованные собственным потомкам мемуариста); источники с неопределенным адресатом (мемуары – «современные истории», исповеди)»[3].
Среди источников личного происхождения Екатерины II выделяются «автобиографические записки». Эти записки более ста лет были окутаны тайной и стали известны лишь в издании Императорской Академии наук. В государственном архиве хранятся тетради, написанные карандашом и заключавшие мысли, и анекдоты императрицы. Выявление мотивов екатерининской политики даёт возможность анализ переписки с Вольтером. Частное письмо сопровождает человека на всем пути его развития – от момента зарождения до наших дней. Частные письма, как разновидность письменного источника, объясняет историческую действительность через призму личного восприятия автора письма. Екатерина описывала себя Вольтеру как либеральную правительницу, озабоченную благоденствием подданных. Именно от Вольтера и философов – просветителей ожидала императрица подтверждение правильности выбранного ею пути. Вольтер с симпатией относился к программе действий Екатерины, преувеличивал плодотворность петровских реформ и решимость императрицы активно продолжать реформы. Вольтер был склонен преувеличивать желание императрицы завершить трансформацию России еще и по причине, что они были необходимы друг другу. Один из немногих философов, поощрявших французскую монархию в ее борьбе с парламентами, Вольтер ничего не имел против абсолютизма. Если в России деспотизм победил, то философ просил лишь о том, чтобы абсолютизм подчинялся закону. В Государственном архиве храниться тетрадь, в которой заключаются мысли, замечания императрицы и анекдоты. В «Записках» есть указание, что после ареста Бестужевых, Екатерина сожгла все свои записи и в том числе и черновики. Считается сожжены были записи 1757 года. Уцелела краткая редакция «Записок», составленная «на скорую руку для кого-то из очень близких друзей, может быть, для графа Станислава-Августа Понятовского, в конце 1750 –х годов»[4]. Данный документ храниться в Государственной архиве и по внешнему виду отличается от позднейших рукописей императрицы. Существует две редакции «Записок» 1760 –х годов: первая из них близка к предыдущей как по внешним признакам, например, по клеймам, формату и качеству бумаги, так и по общему тону рассказа; другая заключает в себе описание переворота 1762 года и совпадает по содержанию с известным письмом Екатерины к Понятовскому. С 60-х годов растет переписка императрицы с иностранными и русскими корреспондентами, и ее переписка попадает на страницы позднейших редакций «Записок»: встречаются одни и те же темы и выражения. В 1770 году Екатерина издает «Антидот» в опровержение книги аббата Шаппа д’Отероша «Путешествие в Сибирь», она обещала продолжить «Записки» в течении 1771 года, но этого не произойдет. Следующая редакция, посвященная барону Черкасову, озаглавлена «Записки, продолженные в 1791 году». На первый взгляд эти точные даты ясно указывают на промежуток в 20 лет между началом и продолжением записок, а третья часть написана не позже 1772 г., а первая, по свидетельству самой Екатерины начата в 1790 –м году. Значит написанные три части в 1771 – 1772 гг. подверглись новой редакции через двадцать лет. Черновой план «Второй» и «Третий» части сохранились в Собственной Его Императорского Величества библиотеке в Зимнем дворце. Являются ли «Записки» отражением подлинной истории правления Екатерины II? Трудно сказать, так как сама императрица писала «…я стала слишком скрытной для своего возраста»[5] Императрица отличалась искусством нравиться; «желание привлечь и расположить к себе людей – яркая черта ея характера и основной мотив ея «Записок»; в них она продолжает все ту же работу, какую начала в 1755 году – писать свой портрет и с теми же характерными приемами, к каким прибегали поэты и живописцы – классики XVIII века»[6]
§2. Публицистика.
«Публицистика – вид исторических источников, возникающий в общественной сфере. Публицистика признан выражать мнение какой-либо социальной группы об общественно значимой проблеме»[7]. В период царствования Екатерины II наблюдался рост публицистики.
Особое место в авторской публицистике занимает «Наказ» депутатам Уложенной комиссии, которая собралась в Москве в июле 1767 года. В 20 главах «Наказа», включавших в себя 526 статей, императрица изложила свое представление о том, как управлялась Россия в прошлом и как ею следует управлять. Анализируя текст, нельзя не заметить, что очень многое заимствовано из труда философа Монтескье «О духе законов». В этом труде Монтескье одним из первых проанализировал социальную структуру разных обществ и политические права людей в рамках соответствующих форм государственного строя. Также Екатерина опиралась на работу итальянского юриста Чезаре Беккариа под названием «О преступлениях и наказаниях», где была представлена критика жестокой системы наказаний, существовавшей во всех странах. Екатерина отвергла теорию общественного договора, ее привлекали идеи гуманистические. «Наказ» оригинален по систематизации материала, представляет собой смесь утверждений, что такое Россия, какою ей надо быть, какими должны стать системы управления и правосудия, как вообще следует организовать общество. «Наказ» охватывает политические, правовые, социальные и экономические вопросы. Императрица декларировала, что Россия – европейское государство, дает определение формы власти в России: «Государь есть самодержавный; ибо никакая другая, как только соединенная в его особе власть не может действовать сходно с пространством толь великого государства»[8]. Монтескье полагал, что ядром каждой формы правления служит один основополагающий принцип: для монархии это честь, для республики – добродетель, а для деспотизма – страх. Екатерина объявила, что Россия является абсолютной монархией, так как столь пространное государство может управляться лишь таким образом, при котором самодержавный государь правит единолично, но он подчиняется фундаментальным законам и добровольно признает ограничения, ими налагаемые. Екатерина хотела доказать, что Россия – это не азиатская деспотия, управляемая трахом, а абсолютная монархия и понимании Монтескье, с собственными фундаментальными законами. Несмотря на громадные размеры империи, требовавшие наделения монарха абсолютной властью ради успешного правления, она утверждала, что это не деспотия. «Наказ» подробно анализировал нарушения закона. В том числе выделяются преступления против веры и обычаев, которые наказываются, например, отлучением от церкви или предавая его публичному позору; преступления против мира и общественной безопасности, заслуживает лишения свободы, телесного наказания, а в случае убийства – смертной казни; а также преступления против собственности, которые наказываются штрафами. Опираясь на идеи Монтескье она заявила, что ни один гражданин не должен быть наказан раньше, чем суд докажет его вину. Это подразумевало различие между взятием человека под стражу в ходе следствия и заключением преступника в тюрьму как наказанием. Правосудие занимает большое место в «Наказе», уделяет внимание роли судьи, достоверности улик, видам доказательств, необходимых для вынесения приговора, она осуждала пытки. Интуитивно чувствовала суть законности, необходимость замены произвола в суде правовым процессом, организованным по всем правилам. В государстве с «умеренным правлением», то есть при абсолютной монархии, управляется согласно фундаментальным законам, граждан нельзя лишать жизни, свободы и имущества без юридических формальностей. Люди, принадлежащие к разным социальным сословиям – дворяне, горожане или крестьяне – могут обращаться со своими исками или представать как обвиняемые в разных судах и нести разные наказания. У судей не должно быть никакого права на толкование законов, которое оставлено за государем – законодателем. Судьи должны держаться буквы закона, так как это единственный путь добиться того, чтобы за одно и то же преступление всегда и везде судили одинаково. Если же строгое следование букве закона ведет к несправедливости, тогда государь как законодатель издаст необходимые новые законы. Екатерина обратила свое внимание устройству общества: одним надлежит править, другим – повиноваться. Дворяне – это потомки тех, кто в прошлом отличился на военной службе. Императрица не принимала точку зрения Монтескье на роль дворянства потому, что не желала никакого его усиления как организованной корпорации в противовес власти королю. Она осознавала российскую действительность – полная зависимость дворянства от короны и отсутствие институтов, при помощи которых оно могло бы оказывать на монарха согласованное воздействие. Представители «среднего рода людей» тоже относятся к категории свободных. К ним принадлежат жители городов, занятых ремеслами, торговлей, науками и искусствами, а также все, кто не родился дворянином, но получил образование в светских и церковных школах, и все недворяне, служащие чиновниками или канцеляристами и правительственных учреждениях. В опубликованном варианте «Наказа» не было главы, специально посвященной крестьянам, но проблема крепостного права и неволи затрагивается в 11 главе. В опубликованной версии Екатерина утверждает, что правитель должен избегать превращения людей в рабов, если только это крайне необходимо, и что гражданские законы должны защищать несвободных от жесткого обращения, «следовательно, и избегать случаев, чтобы не приводить людей в неволю, разве крайняя необходимость к учинению того привлечет, и то не для собственной корысти, но для пользы государственной; однако и та едва не весьма ли редко бывает»[9]. Нигде в «Наказе» Екатерина II не рассматривает процесс законодательства, работу собраний представителей или теорию разделения властей. В статьях «Наказа» Екатерина ставит вопрос: как узнать, когда государство близится к падению и разрушению? Правительства ослабевают тогда, когда в людях «погасает то умоначертание государственное, законом во всяком из них впечатленное, которое можно назвать равенством, предписанным законом»[10]. Подобное положение приводит к правлению силой страха и к преобладанию частных интересов над интересами общества. Важность этих статей для России состояла в мысли о том, что правительства не являются застывшей структурой, а постепенно изменяются и что искусство управления государством состоит в непрерывном тонком поддержании равновесия между властью и обществом.
Дополнительная глава «Наказа», касающаяся полиции, близка к идеям немецкого камерализма, то есть к учению об управлении, выработанному при мелких германских дворах в XVII – XVIIIвв. Оно гласило, что государство выступает как первопричина организации системы управления и общества и что оно достигает своих целей, подробно регламентируя все формы деятельности. Согласно «Наказу», в функции полиции входило обеспечение достойного порядка в церкви при богослужении, надзор за чистотой нравов: ограничение роскоши, пресечение пьянства, порядок в публичных банях, на народных гуляниях и т.д.; за гигиеной; контроль за точностью мер и весов; за соблюдением правил, связанных с содержанием и запасом скота; со строительством; с предотвращением и тушением пожаров; не допущение беспорядков и разбоя. При этом полиция не получила права сурово наказывать провинившихся. На нее возлагалось упрощенное судопроизводство и взимание штрафов за проступки, являющихся скорее нарушением правил, чем преступлениями против законов.
Последняя дополнительная глава к «Наказу» касалась управления государственными финансами и налогообложения. При подготовке этой части повлияли некоторые идеи Адама Смита. Она рассматривает, для каких целей нужен государственный доход, например, на обеспечение внутреннего порядка, коммунального хозяйства, на оборону, на поддержание имиджа престола. Екатерина анализирует источники государственного дохода, в первую очередь налоги, и источники общественного богатства – население, сельское хозяйство, эксплуатацию природных ресурсов и торговлю, чтобы все расходы не превышали доходов. «Наказ» содержит многочисленные заимствования из иностранных источников и составлен он таким языком, чтобы импонировать общественному мнению. Все материалы, используемые в «Наказе», отобраны ею и написаны ее рукой, она показывала фрагменты избранным доверенным лицам. Екатерина велела генеральному прокурору прочитать текст проекта «Наказа» Сенату – пока в проект можно внести изменения. Многие идеи из набросков не вошли в окончательный текст, особенно была сокращена глава о рабстве. Одна из выброшенных статей касалась средств «создания новых граждан», т.е. сокращения числа крепостных. Екатерина предлагала разрешить крепостным накапливать достаточные средства, чтобы купить себе свободу, и ограничить крепостное состояние шестилетним сроком. Она полагала, что в гражданское законодательство надо четко указать размер платы крепостных за свой выкуп. Она положительно отзывалась о лифляндском законодательстве, которое позволяло крестьянам приобретать движимое имущество, ограничивало размеры денежных и трудовых повинностей и право помещиков наказывать крестьян. Прогрессивные идеи не вошли в документ, возможно, императрица встретила сопротивление в ближайшем кругу, что есть опасность озлобить дворянство. По мнению многих историков Екатерина в начале 60-х годов ощущала неустойчивость своего положения, особенно ее тревожили попытки ограничения ее абсолютной власти, предпринимаемыми «аристократической партией» во главе с Н. Паниным.
§3. Законодательство.
«Законодательство – вид исторического источника, объединяющий нормативные документы, санкционированные верховной властью»[11].
В период правления Екатерины было издано 5798 законодательных актов. Пик законотворчества приходиться на первые годы царствования – 1762 – 1767 гг. – в среднем 22 законодательных акта в месяц. Секуляризация церковных земель, одна из важнейших реформ, готовилась одновременно с реформой Сената. Согласно реформе все монастырские вотчины перешли в ведение Коллегии экономии. Епархии были разделены на три класса, в зависимости от количество в них монахов и монастырских слуг. В Манифесте 26 февраля 1764 года объяснялись причины неизбежности секуляризации как следствие политики развития светского государства. Секуляризация церковной собственности при Екатерине II является последним, завершающим этапом в борьбе между светской и духовной властью, начавшиеся в середине XVII века. Наиболее значительные преобразования были осуществлены позже, после 1774 года если первоначально важнейшие законодательные акты готовились под контролем императрицы ее ближайшим окружением, то потом она становиться автором крупнейших законов. В качестве первого примера возьмем Жалованную грамоту дворянству 1785 года. Подробное изучение грамоты выявляет, что Екатерина утвердила существующие привилегии, а не даровала новые и что условием пользования этими привилегиями все еще было успешное выполнение служебных обязанностей. В то время как статьи 37-40 предусматривали учреждение сословного самоуправления на уровнях губернии и уезда, статья 65 прямо лишала дворян, которые не служили или служили недостаточно, права голосовать или занимать должности. Пока единственным путем обретения дворянского статуса была Табель о рангах, о чем говорилось в статьях 367-368 «Наказа». Таким образом, дворянству фактически предоставлялся выбор между государственной службой или хозяйствованием в деревне. Самодержавие еще не решалось предоставить дворянству самостоятельности; поэтому статьи 38, 39, 41, 43, 44 и 46 требовали, чтобы собрания дворянства тщательно контролировались, и все результаты выборов и решения ратифицировались губернатором или генерал – губернатором. Генерал – губернатор непосредственно отвечал перед монархом. Свобода от государственной службы, согласно статье 20, была условной, ибо «во всякое таковое российскому самодержавию нужное время, когда служба дворянства общему добру нужна и надобна, тогда всякой благородной дворянин обязан по первому позыву от самодержавной власти не щадить ни труда, ни самого живота для службы государственной»[12]. Дитрих Гайер сделал вывод, что грамота не была призвана создать отдельную от общества привилегированную касту, а должна была привлечь дворянство на государственную службу.
Историков всегда интересовали воспоминания «простых» людей как бесценные свидетельства и минувшем, которые дополняют общую картину исторического процесса. После великих потрясений середины – второй полвины XX века стало очевидно, что изучение прошлого только в рамках так называемого метанарратива, то есть рассказа о важнейших событиях и явлениях политической и социальной истории, и ее главных действующих лицах, не дает ответов на существующие вопросы, которые люди задают прошлому, пытаясь понять настоящее. Все больше внимание историки стали уделять изучению жизни именно «простых» людей, причем не обезличенных масс – вообще крестьян или вообще рабочих, а конкретного человека с именем и фамилией. В исторической науке появились такие новые направления, как история частной жизни, история семье, история повседневности.
«Записки» мелкопоместного украинского шляхтича Григория Степановича Винского содержит подлинные свидетельства человека, пережившего заточение в Петропавловской крепости, и повествует о том, как происходили аресты, следствия и судебные наказания в екатерининскую эпоху. Винский связывает появление в России истинного образования и науки главным образом с распространением идей французских просветителей, но это не точно, так как система образования екатерининской эпохи формируется на основе образования германского и австрийского образца. Тема образования и воспитания, столкновения знания и невежества становиться главной темой. Характеризуя значение Жалованных грамот дворянству и городам, автор называет их «важнейшим и точно полезным пожалованием», поскольку главным видит в них «даруемую свободу устроить свое счастие»[13], то есть иметь выбор в конструировании своей жизни и судьбы. Однако, считает он, воспользоваться этой свободой можно было при условии, «ежели бы мы умели читать и понимать». Но массу провинциального дворянства составляла «благородная чернь», вследствие чего дворянские собрания так и не научились «ценить общественную пользу». Характер и эффективность дворянских собраний зависели от состава дворянства в разных губерниях, который был весьма неоднороден. Мемуарист отмечает, что новая система судопроизводства далека от совершенства и что ее функционирование зависит от конкретных исполнителей монаршей воли, их подготовки нравственности. Еще одна тема, которую поднимает Винский – это тема крепостничества. Автор отмечает, что крепостничество имело развращающие воздействие на обе стороны – и на помещиков, и на самых крепостных, стремившиеся обмануть, обворовать своих хозяев. В целом воспоминания Г.С. Винского содержат множество интересных фактов быта нравов последней четверти XVIII века.
Мною рассмотрены далеко не все источники по правлению Екатерины II. В основном рассмотрены те источники, откуда был взят материал для текстов для практикума.
17. Актуальные проблемы истории России XIX в.
О.Ю. Солодянкина
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫИСТОРИИ РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫXIX - НАЧАЛА ХХ ВВ. НА СТРАНИЦАХ ЖУРНАЛА «ВЕСТНИК ЛЕНИНГРАДСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА ИМЕНИ А.С. ПУШКИНА. СЕРИЯ ИСТОРИЯ»
В статье представлен историографический обзор научных работ, опубликованных в 2010 - 2013 гг. на страницах журнала «Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина» и посвященных актуальным проблемам социального, экономического, политического и социокультурного развития России во второй половине XIX - начале ХХ вв.
Научные статьи, историографический обзор, «Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина», история России.
The article presents the historiographic review of scientific works published in 2010-2013 on the pages of «Vestnik of Leningrad state university n.a. A.S. Pushkin», and devoted to the actual problems of social, economic, political and sociocultural development of Russia in the second half of XIX - early XX centuries.
Academic papers, historiographical review, «Vestnik of Leningrad state university named after A.S. Pushkin», history of Russia.
Начиная с 2008 г., когда вышел в свет первый номер научного журнала «Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С. Пушкина. Серия История», на страницах этого издания появилось немало научных статей, посвященных разнообразным проблемам истории пореформенной России. Авторов этих статей - известных специалистов и начинающих ученых из многих регионов России и зарубежных стран - интересовали различные аспекты социально-экономического, политического, военно-технического и культурного развития России во второй половине XIX - начале ХХ вв.
В известной мере проблематика опубликованных в журнале научных работ отражает сложившиеся в современной исторической науке исследовательские приоритеты и позволяет сделать обзор наиболее актуальных проблем истории пореформенной России, разрабатываемых в современной историографии. Преимущественно речь пойдет о публикациях последних лет (2010 - 2013 гг.) и, конечно, о наиболее значимых из них.
Ученые, исследующие экономические явления и процессы пореформенной России, пытаются проследить основные тенденции и характер изменений в различных секторах экономики, главным образом, на региональном уровне. Тем самым, авторы вносят заметный вклад в решение давно дискутируемого в науке вопроса о стадиальном уровне развития российской экономики второй половины XIX - начала ХХ вв.
С.Г. Шустов охарактеризовал эволюцию землевладения на Урале в конце XIX - начале ХХ вв. Широко используя результаты статистических обследований, автор выявил в очерченных им хронологических рамках «значительный рост крестьянского общинного землевладения в Пермской, Вятской и Оренбургской губерниях и серьезное увеличение частного землевладения в Уфимской губернии» [40, с. 95].
Ряд авторов обратился к проблемам экономиче-
ского развития Дальнего Востока, имеющим и сегодня высокую степень актуальности. В статье Е.В. Польской и С.М. Стасюкевич оспорено широко распространенное мнение о господстве общинного землевладения на Дальнем Востоке во второй половине XIX - начале ХХ вв. [26, с. 99 - 100]. О. А. Яковлева охарактеризовала изменения в таможенной системе Приамурского края. Автором показано, что вскоре после окончания в 1905 г. русско-японской войны царское правительство инициировало создание новых таможенных органов, которым в течение короткого времени предстояло стать мощным инструментом российской протекционистской политики [42, с. 80, 86].
А.А. Голубев проанализировал принципы формирования тарифной политики на железных дорогах Российской империи во второй половине XIX - начале ХХ вв., а также роль Министерства финансов в реализации этой политики. Автор установил, что в рассматриваемый период набирала силу тенденция «жесткого государственного регулирования железнодорожного дела», придававшая «российской тарифной системе фискальный налоговый характер» [13, с. 25].
В статье В.В. Волкова представлен анализ изменения цен на рабочую силу в аграрной сфере в конце XIX - начале ХХ вв. на примере поденных сельскохозяйственных рабочих. Сравнив межрайонные и межгубернские колебания цен на рабочие руки, автор пришел к выводу о весьма слабо проявлявшейся тенденции нивелировки этих цен, что, по его мнению, свидетельствует о неразвитости рынка труда в аграрном секторе России конца XIX - начала ХХ вв. [11, с. 17 - 18].
Весьма интересный аспект экономического развития России в годы Первой мировой войны рассмотрен в статье Т.В. Алексеева. Автор показал, как в тяжелых условиях войны частная электротехническая фирма «Сименс и Гальске», преодолевая сопротивление сторонников борьбы с «немецким засиль-
ем», реализовала важный для Росси проект - строительство в Нижнем Новгороде нового телефонного завода, призванного удовлетворять потребности русской армии в средствах связи [1, с. 105 - 109].
Значительную долю публикаций в журнале занимают статьи, посвященные проблемам социальной истории России второй половины XIX - начала ХХ вв. Предпринимаются попытки охарактеризовать положение как больших социальных групп, например, казачества [12], так и относительно небольших, например, состава гласных губернских земских учреждений [22], прислуги [9] или иностранных гувернеров и гувернанток [31]. Исследуются региональные аспекты сферы здравоохранения и образования [16], [32]. Актуальные аспекты истории общественной мысли России, связанные с проблемой идентификации либеральных политических партий начала ХХ в., представлены в научной статье А.Н. Егорова. Отсутствие в обществе консенсуса по данному вопросу он рассматривает как яркое подтверждение неприятия «значительной частью российского социума либеральных ценностей», что, по мнению автора, «исключало для страны саму возможность развития по реформаторскому пути» [17, с. 16 - 17].
Плодотворно разрабатываются различные вопросы «женской истории» [41], [25]. В этом плане большой интерес представляет статья профессора Университета Колорадо Барбары Энгл, посвященная роли женщин низших социальных слоев, прежде всего «солдаток», в продовольственных беспорядках в России в условиях Первой мировой войны. Автор усматривает решающие мотивы участия женщин в этих беспорядках не столько в экономической плоскости, сколько в морально-психологической, подчеркивая, что солдатками двигали присущие им представления о справедливости и о праве на потребление «рыночных продуктов» (сахара, мяса и пр.) [41, с. 174 - 175].
Но все же в центре внимания исследователей находится, прежде всего, сфера семейно-брачных отношений, претерпевшая наиболее разительные изменения в пореформенные годы, причем историками освещаются как вопросы ее государственного регулирования, так и различные аспекты повседневной жизни семьи.
З.З. Мухина рассмотрела обряды и ритуалы послеродового периода женщины-крестьянки как важную составную часть истории крестьянской повседневности Центральной России во второй половине XIX - начале ХХ вв. [23, с. 9 - 15]. С.В. Зайцева охарактеризовала проблемы, связанные с рождением и узаконением внебрачных детей, как в городах, так и в деревенской России. В частности, автором обращено внимание на несовершенство российского законодательства конца XIX - начала ХХ вв., не позволявшего в полной мере решить проблему узаконения детей [18], [19]. Хозяйственные обязанности женщин из вепсских семей стали предметом рассмотрения в статье А.В. Большаковой [6]. В. А. Веременко исследовала вопросы оказания акушерской помощи дворянкам второй половины XIX - начала ХХ вв. [7]. В
другой своей статье В.А. Веременко проследила изменения в организации ухода за детьми раннего возраста в дворянских семьях пореформенного периода и пришла к выводу о том, что если первоначально лишь редкие родители сами занимались своими маленькими детьми, то к началу ХХ в. практически все матери в дворянских семьях принимали непосредственное и довольно активное участие в уходе за младенцами [8, с. 30].
Ряд статей посвящен проблемам дисфункции институтов семьи и брака в пореформенной России, выразившейся в таких явлениях, как взаимное насилие, суициды и т.п. Об организации патронажа над детьми-преступниками, вышедшими из исправительных учреждений, пишет в своей статье Л.В. Шевнина. Она показала, что, несмотря на целый ряд трудностей, сформировавшаяся в середине XIX в. система попечительства над этой категорией малолетних и несовершеннолетних детей, сыграла значительную роль в их реабилитации, материальной поддержке и ресоциализации [38, с. 161]. Проблемы взаимоотношений родителей и детей в свете феномена бытовой преступности обстоятельно рассмотрены В.С. Сидоровой [29]. В статье И.В. Синовой исследованы причины подростковых самоубийств на рубеже XIX - XX вв., среди которых автор особо выделила влияние школы, ремесленных мастерских, семьи. Кроме того, автором показано, как на детские суициды влияло состояние самого общества, присущие ему политические, экономические и социальные проблемы [30, с. 35]. К этой же группе примыкают статьи В.Н. Заколодной и Д.В. Надсадного о государственной и общественной поддержке сирот и детей военнослужащих в Санкт-Петербурге и столичной губернии во второй половине XIX - начале ХХ вв. [20], [24].
В последние годы заметно возрос интерес исследователей к проблемам взаимоотношений Русской православной церкви и государства, вопросам внут-рицерковной жизни, верований и повседневных религиозных практик православного населения, а также положению и деятельности представителей иных конфессий в России второй половины XIX - начала ХХ вв. [2], [3], [4], [5], [27].
Большая роль периодический печати в общественной жизни страны во второй половине XIX - начале ХХ вв. обусловила стремление современных ученых исследовать различные аспекты проблемы, связанные как с анализом содержания газетных и журнальных публикаций различной направленности, так и с их влиянием на общественное мнение России в позднеимперский период. Так, В.В. Шевлякова проанализировала роль сельскохозяйственных журналов и газет в пропаганде и в распространении новых технологий в аграрной сфере, в частности, в растениеводстве [37]. Л.Ю. Гусман в своей статье показал, как в периоды смягчения цензурных ограничений («диктатуры сердца» М. Т. Лорис-Меликова и «осенней весны» П. Д. Святополк-Мирского) усиливалось внимание периодической печати к злободневным вопросам переустройства центральных органов
власти и введения конституции, высказываемым хотя и в завуалированной форме, но достаточно понятной для читающей публики, знакомой с «эзоповым языком» подцензурной русской прессы [14]. В статье Д.И. Стогова проанализирована деятельность правых, монархических изданий в переломный период Первой мировой войны. По мнению автора, влияние правой печати на формирование общественного мнения в России в этот период «было ничтожным» [33, с. 83].
В современной науке по-прежнему активно разрабатываются вопросы, связанные с историей государственной политики в различных областях жизни страны [15], [36], а также с проблемами эффективности деятельности органов высшей, центральной и местной власти Российской империи во второй половине XIX - начале ХХ вв. [21].
В статье Д.В. Рыбина проанализированы особенности кадровой политики Министерства юстиции России после 1864 г., уровень материального обеспечения и, в целом, условия службы в учреждениях юстиции. Автор делает принципиальный вывод о том, что в пореформенный период наблюдалось «стремительное падение уровня материальной обеспеченности судебных чинов и ухудшение условий их службы, что стало одной из главных причин деградации личного состава судебного ведомства» [28, с. 76].
Т.Г. Верхотурова на материалах Енисейской губернии выявила любопытную тенденцию: численность населения губернии росла опережающими темпами по сравнению с ростом численности чиновников, вследствие чего при общем росте региональной бюрократии во второй половине XIX - начале ХХ вв. число чиновников на 1 000 чел. населения в указанный период уменьшилось более чем в 2 раза [10, с. 29 - 31].
Самым серьезным испытанием для органов центральной и региональной государственной власти, а также органов местного самоуправления стали события 1917 г. В статьях И.А. Тропова и Т.М. Шестопа-ловой показано, что прекращение деятельности местных органов царской власти и формирование новых, демократических институтов весной - летом 1917 г. было вызвано совокупностью причин, среди которых решающее значение имел характер общественных настроений на местах и резкая активизация самодеятельности различных социальных групп. Авторами справедливо обращено внимание и на трудности в функционировании новых органов власти, возникших в послефевральский период. Отсутствие управленческого опыта, зачастую невысокий уровень политической культуры, нехватка финансовых средств и сравнительно быстро выявившиеся принципиальные разногласия и противоречия между участниками революционного процесса - все эти обстоятельства подтачивали новую систему власти, провоцируя новый масштабный политический кризис в стране [34], [35], [39].
Таким образом, авторами научных статей, помещенных в «Вестнике ЛГУ им. А. С. Пушкина. Серия
История», охвачен достаточно широкий круг проблем, отличающихся несомненной актуальностью и новизной. Рассмотренные выше публикации представляют собой серьезную попытку разобраться в сложных и противоречивых социальных, экономических, политических и социокультурных трансформациях, происходивших в Российской империи во второй половине XIX - начале ХХ вв.
Источники и литература
1. Алексеев, Т.В. Фирма «Сименс и Гальске» и ее вклад в региональную диверсификацию промышленности средств связи Россиив годы Первой мировой войны / Т.В. Алексеев // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. - 2010. - № 2. - С. 104 -110.
2. Алексеева, Н.В. Исполнение таинства исповеди в крестьянской среде Европейского Севера России в XVIII -
XIX вв.: побудительные причины, нормы поведения, обряды и ритуалы / Н.В. Алексеева // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. - 2013.
- № 3. - С. 120 - 128.
3. Апанасенок, А.В. «Старообрядческий вопрос» в жизни предреволюционной российской провинции: 1905 -1916 гг. (на материалах Курской губернии) / А.В. Апанасенок, К.В. Симоненков // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. - 2012. - № 3.
- С. 109 - 118.
4. Апанасенок, Е.С. «Печаль для Государя и Православия»: из истории провинциального российского баптизма в начале ХХ в. / Е.С. Апанасенок // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. - 2012.
- № 4. - С. 127 - 132.
i Не можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
5. Бокарева, Л.С. Реформа православного прихода (1914 - 1917): Синодальное ведомство / Л.С. Бокарева // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. - 2012. - № 4. - С. 133 - 142.
6. Большакова, А.В. Традиционные обязанности женщин в хозяйстве вепсов во второй половине XIX - начале
XX вв. / А.В. Большакова // Вестник Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина. - 2012. -№ 1. - С. 131 - 141.
7. Веременко, В.А. Организация акушерской помощи дворянкам в России во второй половине XIX - начале ХХ вв. / В.А. Веременко // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. - 2011. -№ 3. - С. 138 - 144.
8. Веременко, В.А. Уход за детьми раннего возраста в дворянских семьях России во второй половине XIX - начале ХХ вв. / В. А. Веременко // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. - 2012.
- № 3. - С. 18 - 31.
9. Веременко, В.А. Домашняя прислуга в дворянских семьях России во второй половине XIX - начале ХХ вв. /
B. А. Веременко // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. - 2013. - № 1. -
C. 181 - 191.
10. Верхотурова, Т.Г. Штаты и численность енисейской губернской администрации (1822 - 1917 гг.) / Т.Г. Верхотурова // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. - 2011. - № 1.
11. В