Лоскутов Сергей,
студент
педагогического университета им.К.Мининина,
г. Н. Новгород
«Моя родина Нижний Новгород-город-музей. Он оставил мне на всю жизнь любовь к истории и народному творчеству»
Т.А.Маврина
У всех нас есть Родина- страна, где мы живем, учимся, работаем, где живут наши родители, близкие, друзья. Наша Родина - великая Россия, большая и общая для всех, наша Родина-мать. А еще у всех имеется Родина малая- город или село, где ты появился на свет, научился ходить, думать, где стоит родительский дом и покоятся предки твоего рода.
Моя малая Родина – мой самый любимый и родной город Нижний Новгород.
В каждом городе, большом или малом, старинном, как наш Нижний, или молодом, есть исторические памятники, памятники материальной и духовной культуры. Проходя по улицам любого города, вы откроете для себя в характерных чертах зданий, в памятных досках, в названиях улиц многое, что расскажет о событиях и людях града сего.
…И в редких фолиантах
Ты иногда такого не найдешь,
Что могут рассказать дома простые,
Простые камни улицы иной,-
так образно сказал об этом наш нижегородский поэт Виктор Кумакшев.
Около 800 лет стоит на Дятловых горах, над великими реками Волгой и Окой город Нижний Новгород. Каждый волжский город неповторимо прекрасен. Среди них Нижний Новгород - особый. Он не просто привлекает, он поражает своей уникальной красотой. Состояние восторга эмоционально передал художник Илья Репин: «Этот царственно поставленный над всем востоком России город совсем закружил наши головы. Как упоительны его необозримые дали! Мы захлебываемся от восхищения ими…»
Можно предположить, что подобное состояние испытал и основатель Нижнего Новгорода великий князь Юрий Всеволодович. Когда он стоял, очарованный красотой, на высоком берегу над слиянием двух могучих рек, Волга напоминала ему Днепр, а речка, которая в нее впадала, - киевскую Почайну. Увидев ее, князь воскликнул: «О, Почайна!» Так название реки, в которой при князе Владимире в Киеве крестили народ, поселилось и в Нижнем. Название это старинное, со смыслом. Почайна- от слова «чаять»- «поджидать». Место для дозоров, для застав - самый первый рубеж города на Дятловых горах.
В 1221 году Юрий Всеволодович повелел поставить на самом гребне высокого утеса Дятловых гор крепость, ставшую на века оплотом Руси.
Это событие зафиксировал летописец: «Великий князь Юрий Всеволодович заложил град на устье Оки и нарече ему имя Новгород Нижний».
О прошлом этих мест бытует немало легенд и преданий. По этим преданиям, первыми поселенцами нижегородских холмов были сподвижники легендарного Соловья- разбойника, мордвины Скворец и Дятел. Первый обосновался на горе Дятловой, второй – на горе Гремячей. Холмы были покрыты густым лесом, в нем было много могучих дубов и вязов с удобными дуплами, в которых гнездились дятлы. Их было так много, что часть холмов получила название Дятловых гор.
Легенда о Скворце и Дятле своими корнями уходит в далекое прошлое нашего края, но она имеет и документальное подтверждение. Так, «Книга большого чертежа», составленная в 16 веке называет горы, на которых стоит Нижний Новгород, Дятловыми.
А другое старинное предание, которое дошло до наших дней благодаря знаменитому нижегородцу Павлу Мельникову-Печерскому, рассказывает о том, как плыл по Волге русский князь и увидел, как в том месте, где впадает в нее Ока словно «ельничек-березничек мотается, к земле-матушке преклоняется»- молилась своим богам мордва. Жители этих мест послали своих деток с подарками по древнему мордовскому обычаю- вино и хлеб. Но дети-что уж с ними поделаешь!- не донесли эти дары. Спохватились- залили в меха воду, а на полотенца насыпали землю. И понял русский князь, что отныне земли и воды мордвы с миром переходят под русскую княжескую руку…
Строительство крепости на Дятловых горах велось энергично и быстро, потому что в ней были заинтересованы не только князь и бояре, но и простолюдины, которым больше всех была нужна защита от грабителей. Первоначально нижегородская крепость была деревоземляной и жили в ней русские воины со своими семьями. Со временем вокруг укреплений стали жить простые люди, город постепенно разрастался. Народ селился и за Почайной. Ремесленники и торговые люди, ямщики и крестьяне возводили дома и посадские церкви.
С первого дня существования Нижний Новгород взял на себя ряд важнейших задач общегосударственного значения. Во-первых, прочно утвердил русские позиции на Волге, ставшей главной транспортной артерией Европейской части страны. Во-вторых, Нижний Новгород надежно прикрыл обширную, густонаселенную часть России от возможных вторжений с Востока. В-третьих, стал исходной базой русского влияния и продвижения на юг и восток.
В 1237 году к границам Руси подошел монгольский хан Батый. Первым из русских городов приняла мощный удар монгольской орды Рязань. Вслед за Рязанью обрушились монголы на Владимиро-Суздальское княжество. Затем добрались монголы и до нижегородских краев. Но тут нас ожидает загадка,, которую краеведы никак не могут разгадать: почему монголы буквально стерли с лица земли Городец и не тронули Нижний?
Героическая оборона Городца и трагическая гибель его защитников породили у нижегородцев легенды о граде Китеже.
По ним у нас было два Китежа: Малый, таковым считался Городец и Китеж Великий, который стоял на месте Светлого озера, Светлояра. По этим легендам, Юрий Всеволодовичне погиб в битве с ханом Батыем на речке Сыть, а укрылся в Малом Китеже. Рассвирепевший Батый погнался за ним и осадил город, но силы были неравны, русских ждала неминуемая гибель. Сознавая это, князь темной ночью тайно вывел свое войско из Малого Китежа и увел его в Китеж Великий. Когда Батый штурмом взял Малый Китеж, то не обнаружил Юрия Всеволодовича ни среди живых, ни среди мертвых. Стал хан Батый пытать уцелевших жителей города, чтобы узнать, куда скрылся князь. Гришка Кутерьма не выдержал пыток и открыл Батыю местопребывание князя. Ринулись монголы по следам. Продрались они через таежные трущобы, и неожиданно перед ними встал Китеж Великий, город-как златоглавый дворец! Но, к изумлению монголов, никто его не оборонял, никто не встретил с оружием в руках. И тут произошло необыкновенное чудо: как только осмелевшие монголы приблизились к стенам этого города, под копытами их коней вдруг забили мощные фонтаны родников. Завоеватели опешили и отступили. А вода все прибывала и прибывала. Из города послышался торжественный перезвон колоколов, и он на глазах ошеломленных кочевников стал медленно погружаться в воду. И когда шум родников стих, на месте города-красавца распростерлось необыкновенное озеро, которое в народе до сих пор считается святым.
Трудной и трагичной была судьба нашего города.
В 1239 году совсем еще юный город попал под власть татаро – монголов. В 1341 году хан Золотой Орды Узбек передал Нижний Новгород суздальскому князю Константину Васильевичу, который прославился благоустройством города и края. Он перенес столицу из Суздаля в Нижний новгород. В 1347 году распорядился отлить большой колокол для Спасского собора в кремле, а затем развернул каменное строительство этого главного храма города взамен деревянного. Собор расписывал знаменитый художник Феофан Грек.
В 1377 году на нижегородцев обрушилась страшная беда. Ордынский царевич Арапша сжег город дотла. И в 1392 году нижегородское вече приняло решение: добровольно воссоединиться с княжеством Московским. Добровольное присоединение Нижнего Новгорода к Москве явилось важным шагом в истории нижегородской земли и крупным вкладом в формирование России. «Бысть радость велика во граде Москве и веселяхуся люди торжестваху светло»,- писал по этому поводу летописец. И радовался не зря, потому что Нижний Новгород прикрыл Москву от многочисленных нападений с Востока. Нижегородцы остались верны союзу с Москвой. Недаром родилась и поговорка, что «Нижний-Москве сосед ближний»
Нижний Новгород вошел в состав Московского государства не с пустыми руками, а с высокой по тем временам культурой. Именно здесь, в Печерском монастыре, сложилась школа русского летописания, главным достоянием которой явилась уникальная Лаврентьевская летопись, составленная монахом Лаврентием в 1377 году для нижегородского князя Андрея Константиновича. В том же монастыре под руководством епископа Дионисия сложилась философская школа, идеологом которой был монах Павел Высокий.
После ряда пожаров своего детинца нижегородцы пришли к пониманию необходимости замены деревянного кремля на каменный. Началось это важное дело в 16 веке, при князе Дмитрии Константиновиче, с главной башни, поэтому она и называется Дмитровской.
Строительство нижегородского кремля поручили венецианскому мастеру Петру Франческо, на русский лад Петру Фрязину.
Нижегородское летописание отмечает строительство Нижегородского кремля под 1509 годом, то есть, видимо, с началом непосредственного производства работ: «Лета 7017 (1509) года царь государь и великий князь Василий Иоаннович прислал Петра Фрязина в Нижний Новгород и велел ров копать, где быть городовой стене каменной». Несколько особо стоит сообщение Нижегородского летописца, хранящегося в рукописном отделе библиотеки Академии Наук в Санкт-Петербурге: «Лета 7018 года сентября в 1 день заложили Нов город Нижний каменной Дмитриевскую башню».
Интересное сообщение о начале строительства кремля имеется также и в редком списке Хронографа редакции 1618 г., приобретенного Горьковским музеем-заповедником в 1961 г.: «В лето 7017 посла князь великий Василий Иванович Петра Фрязина в Нижний Новгород и повеле копати рвы, куда быти градской стене каменной. В лето 7018 сентября в 1 день заложиша Нов град Нижний каменной стрельницу Дмитриевскую». Следует отметить, что ни одно из приведенных сообщений не противоречит другим. Речь здесь идет только о разных этапах строительства. Решение о его начале состоялось в 1508 г. и отмечено русскими летописями. В 1509 г. были начаты земляные работы по закладке фундаментов кремля. Они-то и отмечены нижегородскими летописями.
И наконец 1 сентября 1509 г., очевидно в торжественной обстановке, была заложена Дмитриевская башня (новый год в то время начинался на Руси с 1 сентября, а не с 1 января, как сейчас).
Отсюда следует, что работы по строительству Нижегородского кремля были начаты весной – летом 1509 г., а с 1 сентября того же года строители приступили к каменным работам.
Со строительством Нижегородского кремля связана широко известная легенда о красавице Алене, замурованной вместе с ведрами и коромыслом под основанием Коромысловой башни. Аналогичные легенды о замурованных в старинных постройках живых людях широко бытуют в Закавказье и в братских славянских странах. Не одинока эта легенда и в Горьковской области: народное предание рассказывает, что в основание крепости в селе Б. Мурашкино были зарыты девушка и бык, одновременно подошедшие первыми к месту постройки.
Для участия в работах по сооружению кремля - «на городовое дело», как говорили в старину, было привлечено большое количество жителей города и края. Медлить с производством работ было нельзя - в 1505 и 1506 гг. Нижний Новгород осаждался войсками казанского хана. Правда, в 1508 г. с Муххамед-Эмином был заключен мир, но надеяться на его прочность было довольно трудно.
Сведений о числе людей, привлеченных к строительству Нижегородского кремля, не сохранилось. Обычно «на городовое дело» привлекался один работник от 3-4 дворов и конная подвода с работником от 6-7 дворов. В течение всего времени строительства содержание работников и подвод шло за счет тех, от кого они были посланы.
Работы по постройке кремля были начаты с закладки в нагорной части огромной траншеи-котлована для фундаментов будущих стен и башен. Как показали исследования, эта траншея на участке, выходящем к Почайне, была проведена по крутому склону и имела здесь форму выемки. От зари и до зари кипела работа. Десятки судов везли по Оке известь, обжигавшуюся на месте разработок. Сотни подвод ползли по крутым склонам кремлевской горы - подвозили кирпич, песок, известь и воду к месту строительства. Дым многочисленных кирпичных заводов застилал окрестности города: на заводах ручным способом, «под лапоть», изготовлялись, сушились и обжигались миллионы штук крупного «большемерного» кирпича. Этот кирпич значительно превосходил по своим размерам современный стандартный кирпич (25 X 12 X 6,5 см).
В целях обеспечения прочности кладки строители употребляли густо замешанный известковый раствор, который выдерживался длительное время в ямах после гашения. Кладку вели старинным «крестовым» способом, который является очень надежным, но ныне не применяется из-за своей трудоемкости. При этом способе каждый лежащий по длине кирпич имеет над собой и под собой кирпич, расположенный торцом к лицу кладки. Лицевая поверхность кладки выполнялась «в затирку» - без выемок в швах – в результате чего стена становилась совершенно гладкой.
При ремонтных работах XVII века в Нижегородском кремле для прочности кладки в раствор добавляли «цемянку» - толченый кирпич. Кладка стен велась в быстром темпе. Об этом очень красноречиво говорит тот факт, что в ходе современных реставрационных работ при разборке древней кладки в ней местами встречаются гнезда жидкого известкового раствора XVI столетия. Этот раствор так и не отвердел в быстро окружившем его массиве.
Датой завершения работ по строительству Нижегородского кремля по установившейся традиции принято считать 1511 год. Эту дату мы находим только в работах нижегородских историков XIX-XX веков. Документального подтверждения ее обнаружить пока не удалось. Имеются, однако, серьезные основания считать, что комплекс сооружений Нижегородского кремля был создан полностью несколько позднее – примерно к 1517 г. Особого внимания заслуживает вопрос о строителях кремля и руководстве строительством.
В XVI - XVII веках профессия опытного каменщика-строителя на Руси была редкой и ценилась очень высоко. Известны случаи, когда Русское государство, стремясь сосредоточить квалифицированных мастеров-строителей на наиболее важных стройках, вообще запрещало на определенный период всякое каменное строительство в других местах.
Нижний Новгород начала XVI века собственными квалифицированными мастерами-каменщиками, по-видимому, не располагал, так как на протяжении всего XV столетия русские летописи не сообщают нам о каменном строительстве в городе. Следовательно, мастера-строители Нижегородского кремля скорее всего были приезжими.
Некоторую ясность в этот вопрос вносит список Нижегородского летописца, хранящийся в библиотеке Академии Наук в Санкт-Петербурге.
Следом за сообщением о закладке Дмитриевской башни в нем говорится: «Того же лета князь великий Василий Иванович взял град великий Псков. Перевод учинил изо Пскова в Нижний Нов град. Того же лета весною прислал князь великий... Петра Фрязина. Повеле ему ров копати в Новгороде Нижнем куды быти городовой стене...»
Связь «перевода» псковичей в Нижний Новгород со строительством Нижегородского кремля вряд ли подлежит сомнению. Отмеченный «перевод» - отъезд псковских мастеров в Нижний Новгород – находит косвенный отголосок и в псковском летописании.
По его данным, в конце XV – начале XVI веков в Пскове ежегодно строились церкви, чинились крепостные стены. Но в период 1510 – 1517 гг. каменное строительство в Пскове было полностью прекращено, а затем закладываются сразу пять каменных церквей и начинается ремонт крепости.
Кроме того, ряд деталей устройства Нижегородского кремля явно перекликается с опытом крепостного строительства Северо-Западной Руси (выпуск глыб камня в наружную облицовку стены, прямоугольная форма зубцов Нижегородского кремля, кровли на его стенах и др.).
Непосредственным руководителем работ по созданию Нижегородского кремля летописи называют иностранного зодчего Петра Фрязина. Личность этого мастера, по-видимому, итальянца, остается пока загадочной. В документах того времени его имя упоминается всего лишь один раз – в связи с Нижегородским кремлем.
Имеется предположение, что Петром Фрязиным мог быть зодчий Петр Антоний Солари или Петр Антоний Фрязин, строивший ряд башен Московского Кремля в 1490 – 1491 гг. Следует отметить, что Нижегородский кремль весьма близок Московскому Кремлю по принципам планировки, наличию предмостного укрепления и ряду других признаков. Однако мысль о связи имени Петра Фрязина с Петром Антонием Солари не выходит за рамки предположений.
Тем не менее Петра Фрязина можно с полным основанием считать первоклассным специалистом. Исследования показали, что Нижегородский кремль был сооружен на уровне высших мировых достижений фортификации своего времени.
Проектирование и строительство Нижегородского кремля представляло собой весьма сложную инженерную задачу, решавшуюся с учетом многих обстоятельств.
Общий замысел строителей был примерно таким же, как и у строителей первоначального Нижнего Новгорода. Задуманная ими цепь стен и башен отсекала от поля конечную часть мыса, образованного берегом Волги и долиной речки Почайны. Простейшим путем для достижения этого было бы создание прямой линии стен и башен, опирающейся своими концами в кручи Почаинского оврага и волжского берега.
Такое решение строго отвечало требованиям фортификации, предъявлявшимся к «регулярной» - прямолинейной планировке крепостей.
Однако в условиях густой застройки средневекового города такое строительство было бы связано с большими издержками из-за сноса многих строений.
Следует думать, что непременным условием строительства было также и сохранение на все время постройки каменного кремля старых дерево-земляных укреплений города.
С давних времен перед стенами крепостей русских городов всегда имелось свободное от застройки пространство. Его сохраняли для того, чтобы враг не мог приблизиться к крепостным стенам под прикрытием строений. В XVI столетии ширина этого пространства была узаконена «уставной мерой» - 40 саженями. Так возникли в Москве Красная и Манежная площади, а в Горьком - площадь Минина. На этом свободном от постройки пространстве около рва дерево-земляных укреплений и было развернуто строительство напольной части кремля. Плавную дугу старой дерево-земляной крепости строители кремля XVI века обвели тремя прямыми участками стены, расположенными под углом друг к другу. В результате этого кремль стал отвечать принципам «регулярной» планировки. Вдоль берегового ската Почайны кремлевская стена была проведена прямо по скату, что обеспечило использование его защитных свойств.
Еще более сложным был вопрос о положении части кремля, выходящей к Волге. Здесь строители полностью повторили архитектурно-планировочное решение Московского Кремля. Они опустили линию стен и башен к подножью кремлевского холма и обеспечили тесную связь крепости с рекой. Эта важная в военном отношении задача была решена ими с выдающимся инженерным мастерством (строительство стен по крутому скату) и высоким художественным вкусом. Благодаря этому Нижегородский кремль органически влился в живописный облик крупного волжского города и поныне занимает в нем ведущее место.
Если судить по описи 1622 года, то, исключая две башни, разобранные в XVIII веке, и перестроенную Белую башню, все остальные сохранились и по сейчас почти в неизмененном виде. Первоначально оборонительная система кремля включала 13 башен, сходных по устройству, но по форме плана делившихся на два типа. Квадратные башни имели ворота, были более крупными и занимали ответственные места обороны. В первой половине XVII века использовались только двое из этих ворот, те, что были в главных башнях: Дмитровской — в верхней части кремля и Ивановской — в нижней. Оборона их была усилена дополнительными укреплениями и устройствами.
Между квадратными башнями размещались круглые, меньшие по своему объему. Только над крутыми откосами Почайнского оврага этот порядок был изменен и здесь стояли одни круглые башни. Поэтому из 13 башен квадратных было пять, а круглых — восемь. Башни назывались по стоявшим близ них церквам, некоторые вовсе не имели названия, у других же их было несколько.
Вот порядок расположения и варианты названий: квадратная Георгиевская (Егорьевская) — на восточном конце кремля на бровке волжского берега; внизу под ней круглая Борисоглебская, квадратная Зачатская, круглая Белая (Семионовская), квадратная Ивановская, на горе круглая Часовая, где были городские часы, над Почайной — круглые Северная (Ильинская), Тайницкая (Мироносицкая) и Коромыслова, далее квадратная Никольская и круглая Кладовая (Цейхгаузная, Алексеевская), квадратная Дмитровская (Дмитриевская) — главные ворота кремля и, наконец, круглая Пороховая (Спасская), соседняя с Георгиевской.
Нижегородский кремль стал цитаделью обороны обширного края русской земли.
На рубеже 16-18 веков Россия пережила глубокий социальный кризис. Началась Гражданская война, которую современники назвали Смутой.
Нижний Новгород по своему стратегическому положению, экономическому и политическому значению был одним из ключевых пунктов восточных и юго-восточных районов Русского царства. В условиях же ослабления центральной власти, хозяйничанья интервентов этот город стал инициатором всенародного патриотического движения, охватившего Верхнее и Среднее Поволжье и соседние области страны. Нижегородцы включились в освободительную борьбу ещё за несколько лет до образования второго ополчения.
После убийства в мае 1606 года Лжедмитрия 1 и воцарения Василия Шуйского по Русскому царству пошли новые слухи о скором пришествии второго самозванца, якобы спасшегося Лжедмитрия 1. В конце 1606 года в Нижегородском уезде и смежных с ним уездах появились крупные шайки, которые занимались грабежами и бесчинствами: жгли селения, деревни, грабили жителей и насильно угоняли их в свои таборы. Эта так называемая «вольница» зимой 1608 года заняла Алатырьь, утопив в реке Суре алатырского воеводу Сабурова, и Арзамас, устроив в нём свою базу.
Узнав о бедственном положении в Нижегородском крае, царь Василий Шуйский направил для освобождения Арзамаса и других городов, занятых мятежниками, своих воевод с войсками. Один из них, князь Иван Воротынский, разбил отряды мятежников около Арзамаса, взял город и очистил прилегающие к Арзамасу районы от отрядов вольницы.
С приходом на русскую землю Лжедмитрия II вольница опять активизировалась, тем более что на сторону нового самозванца перешла часть бояр московского и уездного дворянства и детей боярских. Взбунтовались мордва, чуваши и черемисы. Многие города тоже перешли на сторону самозванца и пытались склонить к этому и Нижний Новгород. Но Нижний твёрдо стоял на стороне царя Шуйского и своей присяге ему не изменил. Более того, когда в конце 1608 года жители города Балахны, изменив присяге царю Шуйскому, напали на Нижний Новгород (2 декабря), воевода Андрей Алябьев по приговору нижегородцев ударил по балахонцам, отогнал их от города и 3 декабря после ожесточённого боя занял Балахну. Руководители мятежников Тимофей Таскаев, Кухтин, Суровцев, Редриков, Лука Синий, Семён Долгий, Иван Гриденьков и изменник, балахнинский воевода Голенищев, были захвачены в плен и повешены. Алябьев, чуть успев вернуться в Нижний, снова вступил в борьбу с новым отрядом мятежников, напавшим на город 5 декабря. Разбив и этот отряд, он затем овладел гнездом мятежников Ворсмой, сжёг её и снова разбил мятежников у Павловского острога, захватив много пленных.
В начале января 1609 года на Нижний напали войска Лжедмитрия II под начальством воевод князя Семёна Вяземского и Тимофея Лазарева. Вяземский послал нижегородцам письмо, в котором писал, что если город не сдастся, то все горожане будут истреблены, а город сожжён дотла. Нижегородцы ответа не дали, а решились сделать вылазку, несмотря на то, что у Вяземского войск было больше. Благодаря внезапности нападения войска Вяземского и Лазарева были разбиты, а сами они были взяты в плен и приговорены к повешению. Затем Алябьев освободил от мятежников Муром, где остался в качестве царского воеводы, и Владимир. Успехи Алябьева имели важные последствия, так как вселили в людей веру в успешную борьбу против Самозванца и иноземных захватчиков. Ряд городов, уездов и волостей отрешились от Самозванца и стали объединяться в борьбе за освобождение Русского царства.
Подъём национально-освободительного движения в 1611 году вылился в создание первого народного ополчения, его действия и мартовское восстание москвичей, в котором принимал участие и зарайский воевода князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Неудача первого ополчения не ослабила этот подъём, а наоборот, усилила его. Многие из первых ополченцев уже имели опыт борьбы с интервентами. Имели этот опыт и жители городов, уездов и волостей, не покорившихся самозванцам и интервентам. И не случайно оплотом дальнейшей национально-освободительной борьбы русского народа за свою независимость и оплотом создания второго народного ополчения стал именно Нижний Новгород.
Летом 1611 года в стране царила неразбериха. В Москве всеми делами вершили поляки, а бояре — правители из «Семибоярщины»— рассылали в города, уезды и волости грамоты с призывами о присяге польскому королевичу Владиславу. Патриарх Гермоген, будучи в заключении, выступал за объединение освободительных сил страны, наказывая не подчиняться польским интервентам, а сражаться на стороне военачальников подмосковных казацких полков князя Дмитрия Трубецкого и атамана Ивана Заруцкого. Архимандрит Троице-Сергиева монастыря Дионисий также призывал всех объединяться вокруг Трубецкого и Заруцкого. В это время в Нижнем Новгороде и поднялось новое патриотическое движение, имевшее уже свою традицию и снова нашедшее опору в посадских и служилых людях и местном крестьянстве. Мощным импульсом этому народному движению послужила грамота патриарха Гермогена. Гермоген из темницы Чудова монастыря взывал к нижегородцам постоять за святое дело освобождения Руси от иноземных захватчиков.
Выдающуюся роль в организации этого движения сыграл нижегородский земский староста Кузьма Минин, избранный на эту должность в начале сентября 1611 года. По мнению историков, свои знаменитые призывы к освободительной борьбе Минин начал среди посадских людей, которые горячо его поддержали. Затем его поддержал городской совет Нижнего Новгорода, воеводы, духовенство и служилые люди. По решению городского совета назначили общее собрание нижегородцев. Жители города по колокольному звону собрались в Кремле, в Спасо-Преображенском соборе. Сначала состоялась церковная служба, после которой протопоп Савва выступил с проповедью, призвав встать на освобождение Русского государства от оккупации католиками и униатами, а затем Минин выступил с предложением собрать деньги на найм военных специалистов, чтобы не повторялась ситуация, когда действовавшие в составе Первого ополчения нижегородцы заняли 9/10 Москвы, а поляки и малороссийские казаки укрылись от них за неприступными без военных специалистов стенами Кремля и Китай-города. По предложению Минина, не ограничиваясь добровольными взносами, нижегородцы приняли «приговор» для всего города о том, чтобы все жители города и уезда «на строение ратных людей» давали в обязательном порядке часть своего имущества, а у несогласных отбирали всё имущество. Минину было поручено руководить этим сбором средств и распределением их среди ратников будущего ополчения.
«Выборный человек» Кузьма Минин в своём призыве поставил вопрос и о выборе военачальника будущего ополчения. На очередном сходе нижегородцы постановили просить возглавить народное ополчение князя Пожарского, родовое имение которого находилось в Нижегородском уезде в 60 км от Нижнего Новгорода к западу, где он долечивал свои раны после тяжёлого ранения 20 марта 1611 года в Москве. Князь по всем своим качествам подходил для роли военачальника ополчения. Он был знатного рода — Рюриковичем в двадцатом колене. В 1608 году, будучи полковым воеводой, разбил близ Коломны войска тушинского самозванца; в 1609 году разгромил шайки атамана Салькова; в 1610 году, во время недовольства рязанского воеводы Прокопия Ляпунова царём Шуйским, удержал в верности царю город Зарайск; в марте 1611 года доблестно бился с врагами Отечества в Москве и был тяжело ранен. Импонировали нижегородцам и такие черты князя, как честность, бескорыстность, справедливость в вынесении решений, решительность, взвешенность и обдуманность своих поступков. Нижегородцы ездили к нему «многажды, чтобы мне ехати в Нижний для земского совета» — как говорил сам князь. Согласно тогдашнему этикету, Пожарский долго отказывался от предложения нижегородцев. И только когда к нему приехала делегация из Нижнего Новгорода во главе с архимандритом Вознесенско-Печёрского монастыря Феодосием, то Пожарский согласился возглавить ополчение, но с одним условием, чтобы всеми хозяйственными делами в ополчении заведовал Минин, которому по «приговору» нижегородцев было присвоено звание «выборного человека всею землею»
Пожарский прибыл в Нижний Новгород 28 октября 1611 года и сразу же вместе с Мининым начал организацию ополчения. В нижегородском гарнизоне всех воинов было порядка 750 человек. Тогда пригласили из Арзамаса служилых людей из смолян, которые были изгнаны из Смоленска после занятия его поляками. В аналогичном положении оказались вязьмичи и дорогобужцы, которые тоже влились в состав ополчения. Ополчение сразу выросло до трёх тысяч человек. Все ополченцы получили хорошее содержание: служилым людям первой статьи назначили денежный оклад — 50 рублей в год, второй статьи — 45 рублей, третьей — 40 рублей, меньше же 30 рублей в год оклада не было. Наличие у ополченцев постоянного денежного довольствия привлекло в ополчение новых служилых людей со всех окрестных областей. Пришли коломенцы, рязанцы, казаки и стрельцы из украинных городов и др.
Хорошая организация, особенно сбор и распределение средств, заведение собственной канцелярии, налаживание связей со многими городами и районами, вовлечение их в дела ополчения — всё это привело к тому, что в отличие от Первого ополчения во Втором с самого начала утвердилось единство целей и действий. Пожарский и Минин продолжали собирать казну и ратников, обращаться за помощью в разные города, посылали им грамоты с воззваниями: «…быти нам всем, православным христианам, в любви и в соединении и прежнего межусобства не счинати, и Московское государство от врагов наших… очищати неослабно до смерти своей, и грабежей и налогу православному христианству отнюдь не чинити, и своим произволом на Московское государство государя без совету всей земли не обирати» (грамота из Нижнего Новгорода в Вологду и Соль Вычегодскую в начале декабря 1611 года). Власти Второго ополчения фактически начали руководить действиями независимых от властей подмосковных «таборов», руководимых князем Дмитрием Трубецким и Иваном Заруцким, и осуществлять функции правительства, противостоявшего московской «семибоярщине». Первоначально ополченское правительство сформировалось в течение зимы 1611—1612 гг. как «Совет всея земли». В него вошли руководители ополчения, члены городского совета Нижнего Новгорода, представители других городов. Окончательно оно оформилось при нахождении второго ополчения в Ярославле. После «очищения» Москвы от поляков Совет всей земли был формально объединён с Земским собором Первого ополчения, но объединённый Совет всей земли не собирался, видимо, из-за опасности непримиримых противоречий, и правительство формировали Кузьма Минин и его товарищи (заместители) Д. Т. Трубецкой и Д. М. Пожарский.
Правительству Второго ополчения пришлось действовать в сложной обстановке. На него с опасением смотрели не только интервенты и их приспешники, но и московская «семибоярщина» и руководители казацкой вольницы Первого ополчения Заруцкий и Трубецкой. Все они чинили Пожарскому и Минину различные препятствия. Но те, несмотря ни на что, своей организованной работой укрепляли своё положение. Опираясь на все слои общества, особенно на уездное дворянство и посадских людей, они наводили порядок в городах и уездах севера и северо-востока, получая взамен новых ополченцев и казну. Своевременно посланные Вторым ополчением отряды князей Дмитрия Пожарского и Романа Пожарского заняли Ярославль и Суздаль, не допустив туда отряды братьев Просовецких
Второе ополчение выступило на Москву из Нижнего Новгорода в конце февраля — начале марта 1612 года через Балахну, Тимонькино, Сицкое, Юрьевец, Решму, Кинешму, Кострому, Ярославль. В Балахне и Юрьевце ополченцев встретили с большой честью. Они получили пополнение и большую денежную казну. В Решме Пожарский узнал о присяге Пскова и казацких вождей Трубецкого и Заруцкого новому самозванцу, беглому монаху Исидору. Костромской воевода Иван Шереметев не хотел пустить ополчение в город. Сместив Шереметева и назначив в Костроме нового воеводу, ополченцы в первых числах апреля 1612 года вступили в Ярославль.
В Ярославле ополчение простояло четыре месяца, до конца июля 1612 года. Здесь окончательно определился и состав правительства — «Совета всея земли». В него вошли и представители знатных княжеских родов — Долгоруких, Куракиных, Бутурлиных, Шереметевых и др. Возглавляли Совет Пожарский и Минин. Поскольку до Петра I все московские великие князья, цари, правители и правительницы (кроме Лжедмитрия I) никогда ничего не подписывали, то вместо «выборного всей землёй» Минина подпись на грамотах ставил Пожарский: «В выборного человека всею землёю в Козмино место Минина князь Дмитрей Пожарской руку приложил». Грамоты подписывались всеми членами «Совета всея земли». А так как в то время неукоснительно соблюдалось местничество, то подпись Пожарского стояла на десятом месте, а Минина — на пятнадцатом.
В Ярославле ополченское правительство продолжало замирение городов и уездов, освобождение их от польско-литовских отрядов, от казаков Заруцкого, лишая последних материальной и военной помощи из восточных, северо-восточных и северных областей. Одновременно оно предприняло дипломатические шаги по нейтрализации Швеции, захватившей новгородские земли, путём переговоров о кандидатуре на русский престол Карла-Филиппа, брата шведского короля Густава-Адольфа. В это же время князь Пожарский провёл дипломатические переговоры с Иосифом Грегори, послом германского императора, об оказании императором помощи ополчению в освобождении страны. Тот взамен предложил Пожарскому в русские цари двоюродного брата императора, Максимилиана. Впоследствии Земским собором этим двум претендентам на русский престол было отказано. Так ополченцы добились мирных отношений со Священной Римской империей германской нации, Швецией, его марионеточным Новгородским государством, сорвав план заключившего с ними перемирие Сигизмунда III напасть на ополченцев совместно с ними. Шведы и немцы даже прислали на помощь ополченцам Минина воинские отряды с артиллерией.
«Стояние» в Ярославле и меры, принятые «Советом всея земли», самими Мининым и Пожарским, дали свои результаты. Ко Второму ополчению присоединились большое число понизовых и подмосковных городов с уездами, Поморье и Сибирь. Функционировали правительственные учреждения: при «Совете всея земли» работали приказы Поместный, Разрядный, Посольский. Постепенно устанавливался порядок на всё более значительной территории государства. Постепенно, с помощью отрядов ополченцев, она очищалась от воровских шаек. Ополченское войско уже насчитывало до десяти тысяч ратников, хорошо вооружённых и обученных. Власти ополчения занимались и повседневной административной и судебной работой (назначение воевод, ведение разрядных книг, разбор жалоб, челобитий и пр.). Всё это постепенно стабилизировало обстановку в стране, приводило к оживлению хозяйственной деятельности. Даже когда в Ярославле началась эпидеми