Он знал, что, появившись в прошлом, должен через несколько минут снять костюм и увидеть викторианский Лондон без фильтра. Это раздражало его. Но он намеревался быстро закончить свою миссию, вновь надеть костюм и включить иллюзию. Он надеялся, что так ему удастся избежать культурного шока.
К сороковому дню рождения Эдвард Джон Оксфорд завершил все свои приготовления. Он переоделся в смешную викторианскую одежду, на которую надел свой костюм, выглядевший как белый комбинезон со сверкающими чешуйками‑батареями. С его плеч свисал прорезиненный плащ, который служил для защиты костюма в те периоды, когда он не заряжался.
На грудь он прикрепил круглый плоский пульт управления, на голову надвинул большой, черный блестящий шлем. Через его череп потекли сложные магнитные поля: мозг и мощный процессор шлема начали обмен информацией.
Прыгая на ходулях, с цилиндром в руке, младший Оксфорд вышел из лаборатории и заковылял к длинному палисаднику за домом.
Его жена выглянула из кухни – дом находился на другом конце сада – и подошла к нему, на ходу вытирая руки полотенцем.
– Ты уходишь? Ужин почти готов!
– Да, – ответил он. – Не волнуйся: даже если я уйду на годы, то вернусь через пять минут.
– Надеюсь, ты явишься не стариком, – проворчала она и провела рукой по растущему животу. – Нам нужен энергичный молодой отец!
Он засмеялся.
– Не говори глупостей. Это займет всего несколько минут.
Он наклонился и поцеловал ее в нос.
Было ровно девять часов вечера, 15 февраля 2202 года.
Он настроил машину времени на пять тридцать пополудни, 10 июня 1840 года; место – верхний угол Грин‑парка, Лондон.
Потом посмотрел на небо.
– Неужели я действительно совершу это? – спросил он себя вслух.
Потом сделал три длинных шага, согнул колени, оттолкнулся от земли и прыгнул высоко в небо. Жена увидела, как вокруг него образовался пузырь, после чего он исчез.
Эдвард Оксфорд в прямом смысле слова прыгнул сквозь время.
Мгновение дезориентации.
Короткое падение.
Он ударился о траву и подскочил.
Оглядевшись вокруг, он увидел холмистый парк, окруженный высокими стеклянными зданиями; на их фасадах сверкали рекламные вывески. Недалеко находился древний Музей монархии, некогда известный как Букингемский дворец, где демонстрировались реликвии более не существующей королевской семьи.
Акустический удар сопровождал выход на орбиту очередного шаттла. Над головой со свистом проносились личные флайеры.
Оксфорд пробежал в лесистый уголок парка, нырнул в чащу и стал протискиваться через подлесок, пока не почувствовал себя в безопасности от любопытных глаз. Потом снял свой удивительный костюм и повесил на низкую ветку. Протянул руки к шлему, отключил его и стянул с головы.
В ноздри ударила жуткая вонь: смесь сточных вод, гниющей рыбы и сгорающего допотопного топлива. Он закашлялся. Тяжелый удушливый воздух был пропитан пылью, раздражал глаза и царапал горло. Оксфорд упал на колени и схватился за горло, пытаясь вдохнуть побольше кислорода. Потом вспомнил, что приготовился к этому, пошарил в кармане и вынул оттуда маленькое устройство, которое приложил к шее. Он нажал на рычажок, послышалось шипение, затем последовал легкий укол, и в ту же секунду удушье отступило.
Оксфорд убрал устройство и какое‑то мгновение отдыхал. Нормальному дыханию препятствовала не физическая причина, а скорее, расстройство восприятия. Шлем защищал его от мысли, что в этой атмосфере невозможно дышать; сейчас ту же функцию выполняло успокоительное средство.
От дороги, находящейся неподалеку, донеслись непривычные звуки. Цоканье копыт, грохот колес, крики уличных торговцев.
Он встал, поправил одежду, надел цилиндр и направился к выходу из чащи. Стоило ему выйти из‑под деревьев, как преображенный мир атаковал все его органы чувств, и он был потрясен тем, что увидел и услышал.
Только трава сохранила привычный вид.
Через грязный густой воздух он разглядел огромное пустое небо; высокие стеклянные башни исчезли, и Лондон «опустился» на землю. Букингемский дворец, частично скрытый высокой стеной, выглядел неестественно новым.
По парку бродили люди в причудливых карнавальных нарядах – нет, напомнил он себе, это не костюмированный бал; они всегда так одевались, – и их медленная поступь показалась ему совершенно нарочитой. Несмотря на далекий приглушенный гул, Лондон, казалось, дремал, закутанный в одеяло безмолвия.
Оксфорд начал спускаться к подножию холма, стараясь преодолеть растущие чувства растерянности и дискомфорта.
– Мужайся, Эдвард, – сказал он самому себе. – Держись, не раскисай. Не давай этому миру ошеломить тебя. Это не сон и не иллюзия. Сосредоточься, выполни свою работу и возвращайся к костюму!
Он дошел до широкой дороги. Скоро по ней проедет королевская карета. Боже мой! Он увидит королеву Викторию!
Он огляделся. Все мужчины вокруг, как один, были в цилиндрах, дамы – в чепцах. Большинство джентльменов носили бороды или усы. Женщины держали зонтики от солнца.
Медленное движение. О, как тут все замедлено!
Он вгляделся в лица. Кто из них его предок? Он никогда не видел фотографий первого Эдварда Оксфорда – их и не было, – но надеялся заметить черты фамильного сходства. Он переступил через низкую изгородь, ограждавшую улицу, перешел на другую сторону и остановился под деревом.
Вдоль дороги начали собираться люди. Он услышал множество самых разных диалектов, и все они звучали до смешного манерно и приторно. Некоторые из них, решил он, принадлежали рабочим – тут он не понял ни единого слова; речь высшего класса была точной и ясной, но такой напыщенной, что казалась искусственной.
Его взгляд выхватывал из общей картины одну деталь за другой – они привлекали его внимание с какой‑то гипнотической силой: разбросанный повсюду мусор, собачье дерьмо на траве, пятна и заплаты на одежде людей, гнилые зубы и искривленные рахитом ноги, подчеркнутая изысканность манер и кружевные носовые платки, оспины на лицах и чахоточный кашель.
– Сосредоточься! – прошептал он себе.
Он заметил человека, стоявшего на другой стороне улицы в небрежной, но высокомерной позе; тот глядел прямо на него и усмехался. Худой, с круглым лицом и огромными усами.
«Неужели он понимает, что я не принадлежу к этому миру?» – с удивлением подумал Оксфорд.
Приветственные крики толпы. Он посмотрел направо. Королевская карета только что показалась из ворот дворца, ее лошадьми правил форейтор. Двое верховых ехали перед каретой, двое сзади.
Где же его предок? Где стрелок?
Стоявший прямо перед ним мужчина в цилиндре, синем пальто и белых бриджах выпрямился, сунул руку под пальто и стал протискиваться ближе к дороге.
Королевская карета медленно приближалась.
– Неужели это он? – пробормотал Оксфорд, уставившись в затылок человека в бриджах.
Через несколько мгновений передние всадники проскакали мимо.
Человек в синем пальто перешагнул через изгородь и, когда королева и ее муж проезжали мимо, в три прыжка очутился у кареты, выхватил пистолет и выстрелил. Потом отбросил дымящийся пистолет и вытащил второй.
– Стой, стой, Эдвард! – закричал Оксфорд и бросился вперед.
Стрелок посмотрел на него.
«Да, он похож на меня как две капли воды», – ужаснулся младший Оксфорд.
Он сиганул через изгородь и перехватил руку предка. Надо разоружить его, оттащить в сторону, уговорить бежать и забыть об этой глупой выходке.
Они боролись, вцепившись друг в друга.
– Сдавайся! – просил Оксфорд.
– Отпусти меня! – вопил убийца. – Мое имя запомнят. Я останусь в истории!
– Остановись, Эдвард! – крикнул далекий голос, и разряд молнии ударил прямо в землю.
Путешественник во времени перевел взгляд на парк, человек с пистолетом сделал то же самое.
Но тут…
Кто‑то спустил курок.
Задняя часть черепа королевы Виктории взорвалась кровавыми брызгами.
Нет! Этого не должно было случиться!
Он схватил стрелка, тряхнул его и сбил с ног.
Тот упал и ударился головой о низкую железную изгородь. Послышался хруст, и из его глаза внезапно вылез острый наконечник прута.
– Ты не умер! – завопил Оксфорд, отшатываясь назад. – Ты жив! Вставай. Беги, иначе тебя схватят!
Убийца лежал на спине в луже крови, с проткнутой головой.
Оксфорд, спотыкаясь, побежал прочь.
Крики и вопли. Люди проталкивались мимо него.
Он увидел Викторию: хрупкая, юная, похожая на детскую куклу; ее голова была раздроблена, мозговая жидкость вытекала на землю.
Нет. Нет. Нет.
Это не происходит.
Это не может произойти.
Это НЕ произошло.
Внезапно рядом с ним появился тот самый улыбающийся круглолицый человек.
– Браво, приятель, – прошептал он. – Неплохое шоу!
Оксфорд в ужасе отпрянул от него, упал, опять вскочил, протиснулся сквозь суетящуюся толпу и бросился бежать.
– Быстрее обратно к костюму, – бормотал он, бешено работая ногами. – Попробуем что‑нибудь другое!
Он взбежал по склону и ворвался в чащу.
Откуда эта молния? Что ее вызвало? Она долетела с той же стороны, что и крик: «Остановись, Эдвард!» Кто это был? Он не заметил никого, но слишком много всего произошло одновременно.
Он нашел костюм, скользнул в шлем и активировал его.
Слава богу. До ушей донесся привычный гул электромобилей, пассажирских самолетов и звуковых рекламных щитов, и сквозь тело потекло сладостное чувство благополучия. Он надел костюм и установил на навигационной системе дату – три месяца назад. Его безумный предок в это время работал в пабе «Боров в загоне» на Оксфорд‑стрит – этот факт был зафиксирован документально.
– Я отправлюсь туда и отговорю его от убийства королевы, – прошептал он себе. – Это именно то, что я должен сделать в первую очередь.
Ужасное чувство неизбежности пронзило его до костей.
Не подействует.
Попробую в любом случае!
Бесполезно.
Он стал пробиваться через подлесок, возвращаясь на опушку.
– Выходите на открытое место, – раздался чей‑то голос. Он явно приказывал.
Оксфорд застыл на месте. Кто это?
Он осторожно пошел вперед, стараясь разглядеть говорившего сквозь стволы.
– Я видел, что произошло, вам нечего бояться. Выходите и идите со мной.
Он молчал.
А, понятно. Полицейский…
– Сэр! Я видел, как вы пытались спасти королеву. Я хочу знать…
Оксфорд метнулся вперед и выскочил на открытое место.
Полицейский в ужасе отшатнулся назад и сел на землю. Потом швырнул в него дубинку.
Она, крутясь, пронеслась по воздуху и ударила в пульт управления на груди Оксфорда.
Брызнули искры, слабый электрический ток сотряс тело путешественника во времени.
– Черт возьми! – крикнул он и запрыгал прочь. Ударил ходулями по земле, подпрыгнул, перелетел через время и исчез из 10 июня 1840 года.
Костюм дал сбой.
Он послал Оксфорда назад не на три месяца, а намного дальше; и вместо того, чтобы оказаться на полмили севернее, в укромном переулке за «Боровом в загоне», Оксфорд очутился в двадцать одной миле от него.
Он вернулся в реальность на высоте пятнадцати футов над землей, его ударил электрический разряд; потеряв сознание, он упал на землю. Его руки и ноги судорожно подергивались еще минут тридцать, а потом стали неподвижными.
Через четыре часа на него едва не наступила лошадь. Всадник вовремя остановил ее и с удивлением посмотрел на причудливо одетого человека.
– Боже мой! – воскликнул он, спрыгивая на землю. – Что это такое?
Генри де ла Пое Бересфорд, 3‑й маркиз Уотерфордский, наклонился и провел пальцами по странному материалу, из которого был сделан костюм. Никогда он не видел ничего подобного. Он схватил Эдварда за плечо и тряхнул его.
– Эй, приятель, ты жив?
Ответа не было.
Бересфорд положил руку на грудь человека и за похожим на фонарь диском почувствовал биение его сердца.
– Живой, – пробормотал он. – Но, черт побери, кто ж ты такой, старина? Сроду такого не видел!
Он просунул руку под плечо Оксфорда, поднял его и с трудом перекинул через седло; голова в шлеме болталась по одну сторону лошади, а ноги с ходулями – по другую. Бересфорд взял поводья и повел лошадь к дому, в «Чернеющие башни».
Только через пять дней Оксфорд пришел в себя.
Генри Бересфорд попытался, но не сумел снять с него костюм – не нашел никаких кнопок. Ему, однако, удалось стащить сапоги с ходулями и стянуть шлем с головы человека, пока тот был без сознания. Потом он положил нежданного гостя в постель, подсунул ему под голову и плечи подушки и накрыл его одеялом.
Первые впечатления об этом мире незащищенное шлемом сознание Оксфорда получило через нос. Из забытья его вырвала вонь застарелого пота, тяжелый запах нестираной одежды и сильный аромат лаванды.
Он открыл глаза.
– Добрый день, – сказал Бересфорд.
Оксфорд прищурился и посмотрел на чисто выбритого круглолицего человека, сидевшего рядом с ним.
– Кто вы? – прохрипел он. Его собственный голос прозвучал настолько незнакомо, как будто говорил кто‑то другой.
– Меня зовут Генри де ла Пое Бересфорд. Я – маркиз Уотерфордский. А кто вы такой? Вот, выпейте воды.
Оксфорд взял стакан и жадно выпил.
– Спасибо. Я – Эдвард Оксфорд. Я… я – путешественник.
Бересфорд поднял брови.
– Вот как! И в каком цирке вы выступаете?
– Где?
– В цирке, наверное? Вы же на ходулях.
Оксфорд не ответил.
Бересфорд какое‑то время глядел на него, потом сказал:
– Сейчас поблизости нет карнавала или чего‑нибудь похожего, поэтому возникает вопрос: как вы оказались без сознания, почти мертвый, на территории моего имения?
– Не знаю. Может, вы мне объясните, где я нахожусь?
– Вы в «Чернеющих башнях», около Хертфорда, примерно в двадцати милях на север от центра Лондона. Я нашел вас на земле, без признаков жизни, пять дней назад.
– Пять дней!
Оксфорд посмотрел вниз, на пульт управления. Тот вышел из строя. На левом краю чернела отметина от огня, в центре была впадина.
– Я извиняюсь за неделикатность, но… я не сумел снять с вас костюм, и, боюсь, вы могли его испачкать, пока находились без сознания.
Оксфорд покраснел.
Бересфорд положил руку ему на плечо.
– Мой камердинер принесет вам таз с горячей водой, мыло, полотенце и свежую одежду. На глаз вы сложены примерно как я, может, немного выше. Я велю повару что‑нибудь вам приготовить. Согласны?
– Более чем, – ответил Оксфорд, внезапно почувствовав, насколько он голоден.
– Хорошо. Оставляю вас, мойтесь. А когда закончите, присоединяйтесь ко мне за обеденным столом. – Он встал и пошел к двери. – Кстати, – добавил он, внезапно остановившись, – ваш акцент мне незнаком, откуда вы родом?
– Я родился и вырос в Олдершоте.
– Нет, в Хэмпшире так не говорят, – пробубнил маркиз себе под нос.
Он открыл дверь, чтобы выйти.
– А что нового слышно о королеве? – внезапно выпалил Оксфорд.
Бересфорд повернулся с недоумением на лице.
– О королеве? Вы имеете в виду молодую Викторию? Она еще не королева пока, друг мой, хотя говорят, что Его Величество лежит на смертном одре.
Оксфорд нахмурился.
– Какое сегодня число?
– Пятнадцатое июня.
– Все еще июнь?!!
– Прошу прощения?
– Какого года?
– Года? 1837‑го, конечно! – Бересфорд с любопытством посмотрел на него. – У вас проблемы с памятью, мистер Оксфорд?
– У меня… да… немного.
– Это поправимо. Как только вы малость подкрепитесь, память ваша прояснится. До встречи внизу.
Он вышел из комнаты, и через несколько минут его камердинер, худой джентльмен с чопорными манерами, внес большой фарфоровый таз, два полотенца и брусок мыла. Потом слуга исчез и вернулся с комплектом одежды. В третий раз он притащил ведро дымящейся воды, которую вылил в таз.
– Не надо ли вам что‑нибудь еще, сэр?
– Нет, благодарю. Как вас зовут?
– Брок, сэр. Вы не будете возражать, если я побрею вас?
– Нет, я сделаю это сам.
– Хорошо, сэр. За кроватью находится шнурок колокольчика, вот здесь. Позовите меня, когда будете готовы, и я провожу вас в столовую. Не могу ли я взять ваш… э‑э‑э… костюм и выстирать его, сэр?
– Костюм? Нет, мистер Брок, я сам позабочусь о нем. А вот под ним есть другая одежда, и я был бы вам очень благодарен, если бы вы… устроили так, чтобы ее выстирали. Она очень грязная.
Брок с готовностью кивнул.
Оксфорд сел, снял с груди пульт управления и скользнул пальцами по переднему шву костюма. Брови камердинера слегка поднялись, но лицо осталось бесстрастным, когда странный материал раскрылся и Оксфорд сбросил с себя костюм.
Вслед за этим он стащил нательную одежду и грязное нижнее белье.
Брок сгреб всю эту кучу и молча исчез.
Оксфорд вымылся, неловко побрился опасной бритвой и надел одежду, которую дал Бересфорд. Грубая шершавая ткань раздражала кожу.
Оксфорд вывернул свой белый костюм и вычистил его. Чешуйки полностью разрядились, похоже, уже несколько дней назад. Ничего. Надо подержать их под открытым небом, и они восстановятся. Другое дело пульт управления. Он сильно поврежден, требуется чинить, иначе нельзя будет передвигаться во времени. Есть и более серьезная проблема: чешуйки не в состоянии передавать энергию шлему, а значит, теперь придется выживать без иллюзорного мира, создаваемого шлемом. Здесь, в доме, это еще полбеды. Но на улице это грозит культурным шоком. Тем более если придется задержаться в этом времени надолго, чего он не планировал…
Оксфорд позвонил в колокольчик, и вновь появился Брок.
– Сюда, сэр, – указал он.
Вслед за ним Оксфорд вышел на широкую верхнюю площадку изысканно украшенной лестницы. Спускаясь, он внимательно оглядел дом. Когда‑то богатый и роскошный, ныне он пришел в упадок: лепнина потолка, прежде выкрашенная яркими красками, осыпалась и поблекла; обшитые деревянными панелями стены покоробились и местами раскололись; ковры, занавески и портьеры износились; штукатурка потрескалась; повсюду висела паутина и лежала пыль.
Они спустились, прошли по коридору, повернули в другой коридор, потом в третий.
– В этом доме легко заблудиться, – произнес Оксфорд.
– Да, «Чернеющие башни» – очень большой особняк, сэр, – отозвался Брок. – Его возводил слегка эксцентричный человек, и он много раз добавлял к зданию различные пристройки. Мой хозяин приобрел это имение всего месяц назад и еще не успел привести его в порядок.
– Тут настоящий лабиринт!
– Вот столовая, сэр, – сказал Брок, открывая дверь.
Оксфорд вошел в длинную мрачноватую комнату. Стены были увешаны портретами сурового вида стариков. Над банкетным столом висела массивная люстра. Увидев его, Бересфорд встал.
– О, дорогой мистер Оксфорд, вы выглядите намного свежее. Одежда подошла вам?
– Да, спасибо, – ответил путешественник во времени, хотя, по правде говоря, одежда была ему мала, и ткань натирала кожу.
Брок довел его до противоположного края стола и отодвинул стул.
Он сел.
Камердинер поклонился Бересфорду и исчез. Появился дворецкий, подошел к столу и налил в бокалы красное вино. Две служанки засуетились, принося тарелки с мясом и овощами. В нос Оксфорду ударили неприятные запахи: мясо явно мариновали в масле и жире, а он терпеть не мог жирной пищи. Он с опаской поглядел на мясо, с которого стекали ручейки жира. Но голод взял свое, в желудке заурчало.
Одним глотком Бересфорд осушил бокал, который дворецкий тут же наполнил вновь, и громко спросил:
– Как с памятью, друг мой? Она вернулась к вам?
Оксфорд замялся.
– Милорд маркиз…
– Генри, пожалуйста.
– Генри… Я решил рассказать тебе правду, потому что мне очень нужна помощь. Но давай сначала мы поедим. Я умираю от голода.
– О, конечно! Однако сделай мне одолжение, ответь: ты ведь не из цирка, да?
– Нет, не из цирка.
– А твой костюм… это ведь не просто одежда?
– Ты очень проницателен, Генри.
– Ешь, дорогой мистер Оксфорд. Поговорим потом.
Через час гость маркиза Бересфорда, который уже наелся до тошноты, согласился выпить немного бренди, отказался от сигары и рассказал гостеприимному хозяину почти все. Он не стал, однако, говорить про убийство королевы, а объяснил, что вернулся в прошлое, для того чтобы просто встретиться со своим предком.
После еды они перешли в гостиную и уселись в большие деревянные кресла перед потрескивающим камином.
Бересфорд был уже изрядно пьян и громко смеялся.
– Великий боже! – ревел он. – Ты гениальный сочинитель, как этот… как его… Диккенс. Ты читал «Пиквика»?
– Конечно. Но то, что я рассказал, – это не выдумка, Генри.
– Ну да! Человек из будущего прилетает в прошлое в специальном костюме – это не выдумка?
– Думай, как хочешь. Но это правда.
– Слушай, ты очень странный человек, тут я согласен, – заявил маркиз. – Говоришь ты как‑то не так, как англичане, и манеры у тебя чересчур небрежные… Ты, наверное, просто иностранец, да?
– Я уже говорил тебе – я родился и вырос в Олдершоте.
– Да, в 2162 году, судя по твоим словам. Через триста двадцать пять лет?
– Да.
Бересфорд опять наполнил бокалы и закурил новую сигару.
– Ну ладно, допустим я готов поиграть в твою странную игру, Эдвард, – согласился он. – Но ты сказал, тебе требуется моя помощь. И какая именно?
– Мне нужно купить полный набор инструментов часовых дел мастера.
– Для чего?
– Чтобы починить пульт управления. Будем надеяться, инструменты часовщика мне подойдут.
– Пульт управления?
– Да. Круглый предмет, который ты видел у меня на груди.
– Ты хочешь сказать, что, когда ты починишь этот твой пульт управления, то снова сможешь летать через время?
– Именно так.
– Ну ты даешь! Я такого не слышал за всю свою жизнь. Хорошо, я готов подыграть тебе. Оставайся здесь на правах моего гостя, и я куплю тебе эти инструменты!
– Я могу сообщить тебе кое‑что, – сказал Оксфорд, – что прибавит тебе доверия ко мне.
– В самом деле? И что же?
– Через пять дней у Англии будет новый монарх.
В последующие семь дней недоверие Генри де ла Пое Бересфорда действительно начало медленно рассеиваться.
Конечно, в смерти короля Уильяма IV в Виндзорском замке не было ничего неожиданного, и она никого не удивила. Тот факт, что Оксфорд предсказал восхождение на трон Виктории 20 июня, тоже не слишком поразил маркиза – он счел, что это была догадка.
Однако, взяв с хозяина слово держать все в секрете, Оксфорд открыл ему многое о мире, который наступит в будущем, особенно о различных технологиях и источниках энергии. Человеческая раса, как выяснялось, со временем должна была становиться все изобретательнее.
Но самым убедительным доводом для маркиза стало то, как говорил и двигался сам Оксфорд. В нем было что‑то невыразимо чужеродное, иностранное, и, тем не менее, чем больше времени Бересфорд проводил со своим удивительным гостем, тем больше верил, что тот и вправду англичанин.
– Да, ты сложная личность, – как‑то утром сказал он Оксфорду, – и все‑таки – прости мою прямоту – тебе не хватает хороших манер, которые пристали джентльмену.
Оксфорд, сидевший за столом и при помощи инструментов часовщика копавшийся в непостижимых недрах пульта управления, ответил, не поднимая головы:
– Генри, я не обижаюсь. Я не хочу быть грубым, но в мое время люди общаются намного проще, без вычурных ритуалов. Мы выражаем свои чувства и мнения так, как нам нравится, то есть открыто и без напряжения.
– Какое варварство! – возмутился маркиз, закидывая ногу на ногу. – И вы не вцепляетесь в глотки друг другу?
– Не более, чем вы, викторианцы.
– Викторианцы? Это что, мы все? Нас так будут называть? Но скажи мне, друг мой: что вы выиграли, отказавшись от наших… как ты выразился? Ритуалов! Разве хорошие манеры – не признак цивилизованного человека?
– Что мы выиграли? Свободу, Генри. Начиная с этого столетия концепция свободы становится доминантой личного, социального, политического, экономического и технологического развития. Люди не хотят, чтобы им что‑то запрещали, а их желания подавляли. Общество предприняло огромные усилия, чтобы установить если не настоящую свободу, то, по меньшей мере, ее правдоподобную иллюзию. Я сомневаюсь, что существовали такие времена, когда люди были по‑настоящему свободны, но там, откуда я… или, вернее, в том времени, где я живу, большинство людей верят, что они свободны больше, чем в любой другой период истории.
– И что они от этого выигрывают?
– Они получают возможность полной самореализации в жизни.
– Что это такое: самореализация?
– То есть возможность до предела развить свои внутренние способности.
– А, понял, – задумчиво ответил Бересфорд. – Ну допустим, что способности человека ничем не ограничены. Увеличит ли это его возможности? Даже если мы полностью выявим их, неужели найдется область, в которой они все реализуются?
Оксфрод посмотрел на него и нахмурился.
– Хороший вопрос, Генри. Это верно, многие люди в мое время испытывают растерянность не из‑за ограничений, а из‑за неспособности сделать выбор. Они живут, утратив направление, беспорядочно и борются за то, чтобы найти свое место в обществе.
– В то время как скромные «викторианские», как ты выражаешься, рабочие, – язвительно подхватил Бересфорд, – знают свое место почти с рождения, и им даже в голову не приходят эфемерные идеи о какой‑то «самореализации», за исключением, осмелюсь предположить, мыслей о хорошей выпивке да доброй закуске!
– Готово! – объявил Оксфорд.
– Что?
– Пульт управления. Исправил! Конечно, это временно, но я смогу отправиться домой, а там уж я его тщательно отремонтирую, прежде чем вернусь обратно.
– Обратно в 1837 год?
– У меня есть одно дело в 1840 году, но потом… да, я вернусь сюда, Генри. Я привезу тебе подарок из будущего в благодарность за твое гостеприимство.
– И сколько времени тебя не будет?
– Милорд маркиз, похоже, ты еще не осознал идею путешествий во времени. Я вернусь через несколько секунд, даже если для меня пройдет несколько лет. Не может ли Брок принести сверху мой костюм?
– Конечно, – ответил Бересфорд. Он дернул за веревку, висевшую рядом с камином. – Ты хочешь уйти прямо сейчас?
– Нет времени лучше, чем настоящее, – улыбнулся Оксфорд.
Появился камердинер, выслушал распоряжение, поклонился и исчез.
Бересфорд достал откуда‑то из‑за стула бутылку красного вина и сделал большой глоток. Потом вытер рот тыльной стороной ладони.
Оксфорд неодобрительно посмотрел на него.
– Тебе не кажется, что сейчас немного рановато пить вино?
– Мой дорогой друг, никогда не рано выпить как следует, – лениво протянул маркиз. – Это восстанавливает силы и проясняет голову.
– Лечить похмелье красным вином – верный способ стать алкоголиком.
– Вздор! И потом… если ты действительно отчалишь в будущее прямо у меня на глазах, потрясение убьет меня. Мне просто необходимо смягчить удар хорошим глотком вина.
Брок принес костюм, плащ, шлем и сапоги с ходулями. Оксфорд взял все это, прихватил пульт управления и вслед за Бересфордом вышел из комнаты, проследовал по коридору, завернул за угол и оказался в большом бальном зале. Они пересекли его, открыли застекленные двери и покинули дом.
Человек из 2202 года облачился в костюм, служивший машиной времени, и укрепил на груди пульт управления. Потом надел шлем, сунул ноги в сапоги и встал на ходули. После чего нагнулся и пожал руку человеку из 1837 года.
– Ты действительно веришь, что улетишь? – спросил Бересфорд.
– Да. Жди здесь. Я вернусь, когда для тебя пройдет несколько секунд.
И он шагнул на траву.
Оксфорд восстановил канал между шлемом и пультом. Теперь шлем считывал его приказы прямо с мозга, а пульт – выполнял их. Однако связь оказалась не слишком стабильной, и функция иллюзорного мира по‑прежнему не работала.
Он установил время: десять часов вечера 15 февраля 2202 года; место – сад рядом с его домом в Олдершоте. Он надеялся, что ужин еще не остыл.
На небе светило яркое солнце, и уже через две минуты батареи полностью зарядились.
– Порядок, – прошептал он себе. – Поехали домой и начнем все с начала.
Он помахал рукой маркизу, шагнул вперед и прыгнул в воздух.
– Сейчас! – приказал он.
Действительность мигнула.
Он приземлился на плоском участке под деревом.
Была ночь.
Но это был не его сад.
Он огляделся. За ним горели огни маленького городка. Прямо перед ним, по другую сторону дороги, стояла высокая изгородь. За ней в темноте угадывались низкие здания. За воротами изгороди находилась караульная будка, и в ней он увидел человека в мундире.
Человек поднял руку ко рту, блеснула искра огня.
Что за черт! Он курит! В 2202 году не было курящих.
Оксфорд, скрытый деревом, сделал пару шагов, чтобы получше разглядеть вывеску над воротами.