— Профессор Снэйп... А профессор Люпин...
— Мистер Люпин, Поттер, — холодно поправил Снэйп.
— А разве его не восстановили в должности? – немного разочарованно спросил Гарри.
— Нет, — холодно ответил Снэйп. – Люпин приглашён сюда в качестве блюстителя порядка. Из-за вас и Малфоя. Вынужденная предосторожность. Дом, в котором мы с вами столь мило проводили время, был сожжён сегодня почти сразу после того, как мы его покинули. Видели, что творится на станции? Поезд пришлось задержать, пока мы разгоняли демонстрацию с платформы.
— Какую... – спросил было Гарри, но Снэйп полным презрения голосом проговорил:
— “Нет Тёмному Лорду!”, “Смерть сыну убийцы!”... Я не особенно вслушивался в то, что они орали, суть сводилась к чему-то такому. Знаете, мне никогда не приходилось принимать участия в разгоне массовых беспорядков. Лишь благодаря вам, Поттер, я получил такую редкую возможность. Моя жизнь вообще стала сплошным сюрпризом с тех пор, как Дамблдор назначил меня вашим опекуном. Даже не дерзну предположить, что будет в следующий раз...
Гарри ничего не сказал на эту тему. “Ничто не кончено, пока смерть не забрала нас...” Немного помолчав, он спросил:
— А как же мистер Люпин... Ну, он же...
— Не думаю, что найдётся много желающих контактировать с оборотнем. Министерство дало согласие на то, чтобы Рем находился тут. Луна уже почти полная, так что присутствие среди нас вервольфа произвело нужное впечатление на толпу этих суеверных кретинов.
Они подошли к стоящему недалеко от станции безлошадному дилижансу.
— У вас ещё есть возможность попасть на пир, как раз успеете переодеться, пока мы будем ехать к замку.
При слабом свете волшебной палочки Снэйпа Гарри увидел на сиденье аккуратно сложенную мантию и свою школьную форму со значком Гриффиндора.
— О-о-о... – Гарри представил себе, как он войдёт в Большой зал, освещённый сотнями и сотнями свечей, и как все на него будут пялиться... Ой, нет! – Пожалуй, я не...
— Поттер, вы должны быть на пиру. Это приказ директора, — отрезал Снэйп. – Переодевайтесь. Через пятнадцать минут мы будем на месте.
Учитель пихнул стенку дилижанса локтем, и Гарри почувствовал, что они немедленно снялись с места. Засвистел ветер. Дилижанс начал набирать скорость.
Гарри сел на скамью и посмотрел на кучку одежды. Приказ директора, будьте вы все не ладны. Я НЕ МОГУ ТУДА ИДТИ!!!
— Вы точно уверены, что с вами всё в порядке?
Гарри с подозрением поглядел на Снэйпа и очень осторожно ответил:
— Да, сэр. Почему вы спрашиваете?
— Поттер, у вас вид, как после пыточного проклятья, губа прокушена, и свитер надет наизнанку. Я конечно, не смею вмешиваться в вашу интимную жизнь, но только не в том случае, когда это серьезно грозит вашему здоровью.
Гарри залился таким румянцем, что от его щёк можно было прикуривать. К тому же он вспомнил, что так и не надел под свитер футболку... И неизвестно, что у него теперь на груди после этой проклятой малфоевской змейки... “Проклятье. Чёрт тебя побери, Драко!”
Гарри начал раздеваться, стараясь не поднимать на учителя глаза.
— Даже не знаю, что делать, Поттер, — медленно произнёс Снэйп, качая головой. – Придётся за вами серьёзно последить. Надо будет предупредить Ремуса.
— Пусть лучше за Малфоем последят! – вырвалось у Гарри, и он покраснел ещё сильнее.
Лицо Снэйпа приобрело нехорошее насмешливо-удивлённо-обеспокоенное выражение:
— Объяснитесь, Поттер. Драко мой крестник, и всё, что касается его, касается и меня. Что он сделал?
Гарри метнул в преподавателя колючий взгляд:
— Что бы ни сделал ваш обожаемый Драко, вы всегда найдёте ему оправдание. Так что не имеет значения...
— Нет уж, давайте разберёмся, — насмешливо сказал Снэйп. – Что же, скажите на милость, такое ужасное сделал с вами Малфой на этот раз? Он в самом деле должен быть наказан? Тогда разъясните мне, за что. Мы это разберём... На преподавательском совете.
Гарри от ужаса выронил мантию, но Снэйп услужливо поднял её и протянул ему.
— Ну так что, Поттер, будете говорить?
— Нет, — сквозь зубы выдохнул Гарри, принимая из рук учителя мантию. “Господи, когда же мы приедем наконец?”
— Жаль... Вас, видимо, что-то смущает? Мне самому поговорить с Малфоем?
— Нет! – непроизвольно вырвалось у Гарри.
Снэйп криво улыбнулся.
— Ох, Поттер, всегда вас что-то не устраивает... Даже когда искренне пытаешься вам помочь.
Гарри бросило из жара в холод:
— Вы... Почему вы так со мной обращаетесь?
— Поттер, я обращаюсь с вами в пределах уставных отношений Хогвартса, учеником которого вы являетесь, — бесстрастно ответил Снэйп. – Или вы ожидаете от меня чего-то большего?
— Я хочу, чтобы вы... – Гарри вдруг понял, что не знает, как объяснить то, что он хочет и что чувствует. Да и ЧТО на самом деле он чувствует? – Чтобы вы... Перестали относиться ко мне, как... Я не могу так больше!
— Неужели? – Снэйп без особого интереса посмотрел на него. – И что конкретно вас не устраивает в моём отношении к вам?
— Как вы не понимаете... – Гарри с отчаяньем посмотрел на безразличное лицо учителя и понял, что сам ничего не понимает. – Я... Мне больно это слышать!
— Вот как, — задумчиво произнёс Снэйп, склонив голову. – И почему же вам так больно?
Голос у него был настолько издевательски сочувствующий, что у Гарри от чего-то вдруг перехватило горло.
— Так я вас слушаю, — вкрадчиво сказал Снэйп. – Вам больно. Что дальше?
Гарри опустил голову, не зная, куда деваться от пронизывающего взгляда, и проклиная себя за то, что начал разговор. В это время свист ветра за окнами стих. Похоже, они прибыли.
— Вам больно... А что вы знаете о настоящей боли, Поттер? – в голосе Снэйпа внезапно что-то надломилось, и Гарри удивлённо поднял на него глаза, но профессор уже продолжал своим обычным презрительно-издевательским тоном:
– Вы ведь даже не имеете понятия, что это такое! Разумеется, вы попадали в какие-то ситуации, которые могли вас расстроить, но стоило вам выплакаться, как всё тут же переставало казаться таким ужасным... Не возражайте, Поттер, я прекрасно знаю, что вы собой представляете. Вы никогда не испытывали НАСТОЯЩЕЙ боли, потому что настоящая боль не проходит от слёз. Вам больно! Мой Бог! – Снэйп издевательски рассмеялся. — ВАМ ещё слишком мало лет, чтобы рассказывать МНЕ, что такое больно! Вы понятия не имеете, каково это... Что же касается ваших детских обид, которые вы именуете болью...
Больше это слушать было не возможно. “Да в самом-то деле, я не вчера родился!!! Я что, все семнадцать лет просидел в стеклянной коробке?! В конце концов, я убил Волдеморта!!!” Гарри в бешенстве вскочил. Он хотел сказать, что тоже повидал немало смертей, и что у него теперь вообще вся жизнь сломана, но вместо этого с губ сорвалось:
— У вас нет ни капли сострадания! Ни к кому!
Гарри решительно толкнул дверь, но успел сделать лишь два шага – учитель схватил его за локоть и резко развернул к себе.
— Да, Поттер, вы абсолютно правы, — холодно произнёс Снэйп. – Да, я чудовище, и у меня ни к кому нет сострадания. А вы никогда не задавались вопросом, почему у меня его нет?
Гарри понимал, что надо взять себя в руки и промолчать, но от испуга, обиды и злости не сдержался и яростно выпалил:
— Вы до смерти собираетесь помнить, как вас когда-то обманули?
— Упрекаете меня в злопамятности, Поттер? – вкрадчиво спросил Снэйп, и по его тону Гарри понял, что сейчас случится что-то непоправимое. – Вполне справедливое обвинение. Да, я прекрасно всё помню и собираюсь помнить об этом до смерти. Знаете, когда ваша невеста убегает с другим за день до свадьбы, а на вас спустя восемнадцать лет вешают опекунство над их драгоценным отпрыском, уж вовсе грех жаловаться на память!
Снэйп с отвращением отпихнул от себя обомлевшего Гарри, и тот беззвучно сполз на землю. Боже. Вот что имел в виду Хагрид. “Но почему он мне никогда не рассказывал? Только юлил и отмалчивался... И переводил разговор на другую тему. Вот в чём дело. Вот причина. И все вокруг знали. Знали все взрослые. И даже Дамблдор мне не сказал. Все знали. Один я, как идиот, не имел ни о чём ни малейшего понятия. Хотя можно было так легко догадаться...”
— Профессор, — чуть слышно прошептал Гарри.
— Поднимайтесь, Поттер, — ледяным тоном ответил Снэйп.
— Сэр, но я же ничего не знал! – умоляюще проговорил Гарри. Он стоял перед Снэйпом на коленях, но это сейчас не имело никакого значения. Пусть хоть целая школа увидела бы их вот так.
— Вы просто не хотели знать, — холодно сказал Снэйп. – Узнали бы, если б вас это интересовало. Ведь гораздо проще принимать на веру то, что больше нравится. Вставайте, Поттер. Довольно драм.
Гарри медленно поднялся и умоляюще посмотрел на учителя.
— Пожалуйста, простите меня.
— За что? – равнодушно спросил Снэйп.
— Я... – Гарри беспомощно глядел на него, опять не зная, что сказать. Не было слов. Только очень чёткая мысль: “Я полный идиот!” — Простите меня за то, что я вам наговорил. Я не имел на это права.
В темноте Гарри не видел лица учителя, а его голос, когда он заговорил, прозвучал абсолютно бесстрастно.
— Поттер, в вашем возрасте уже пора бы знать цену сказанным словам. Хотя для вас это нормально: сначала говорить, не думая, а потом просить прощения.
— Но я в самом деле не...
Гарри внезапно почувствовал на себе тяжёлый взгляд учителя. “Почему я не вижу в темноте? Он злится или нет?”
— Хватит об этом, — холодно ответил Снэйп.
Гарри несмело протянул руку и коснулся его рукава.
— Но я же...
— Поттер, об этой истории даже писали в газетах. Я не открыл вам никакого секрета. Честно говоря, я был уверен, что вы уже знаете о ней и занесли её в список подвигов вашего великого отца.
— Да прекратите вы! – Гаррин голос прозвенел в темноте умоляюще и гневно. – Это ужасно – то, что он сделал! Но я же в этом не виноват, за что вы...
Повисла долгая пауза. Гарри показалось, что в его жизни не было ничего ужасней и томительней этого молчания. Снэйп нависал над ним, как могильный монумент. Чёрный зловещий силуэт в темноте ветренной осенней ночи.
— Ну, конечно, вы не виноваты, — наконец произнёс профессор каким-то странным тоном.
Гарри показалось, что его погладили лезвием бритвы.
— Сэр...
Пальцы Снэйпа крепко взяли Гарри за плечо и потянули за собой:
— Идёмте.
— Подождите. Пожалуйста.
— Поттер, вас ждёт вся школа, — холодно проговорил Снэйп.
Но Гарри остановился и несмело уцепился в рукав учителя.
— Почему вы не взяли меня с собой в Министерство? Почему не дали мне выступить? Я бы заставил их слушать! Почему вы мне не позволили сделать хоть что-нибудь для вас? Ведь я перед вами в неоплатном долгу. Я не могу так! Я не привык только брать!
— Поттер, я не нуждаюсь в ваших жертвах. Меня вполне устроит должное внимание к моему предмету, — холодно отозвался Снэйп, освобождая свой рукав. – Всё, довольно разговоров. Идёмте.
Гарри молча подчинился. Невозможно. Это какой-то кошмар. Сколько ещё ему предстоит вытерпеть? Они все сговорились его доконать? Мама. В день свадьбы со Снэйпом. Убежала с папой. Но это же... Гарри подумал о Гермионе. “Это была сущая ерунда по сравнению с сорванной свадьбой”. Снэйп и моя мама. В голову как всегда не к месту полезла всякая дичь. Значит они делали ЭТО? Гарри украдкой посмотрел на учителя и попробовал представить его рядом со своей мамой – яркой, рыжеволосой, молодой... Нет-нет-нет, этого я уже не выдержу... Не сегодня и не всё сразу! Но постойте... Это значит, что мама его лю... Любила?! В памяти всплыл момент, который Гарри видел сегодня утром (примерно лет сто назад) на платформе: Панси Паркинсон возвращает Малфою кольцо. После разговора со Снэйпом Гарри даже забыл о том, что Драко отколол сегодня в поезде. Может быть у слизеринца поэтому крыша и поехала? Из-за Панси?
Они миновали парадный вход, и Гарри ступил под своды родной школы, но почему-то ничего не почувствовал. Ни радости от возвращения, ни чувства, что он дома. Порез на груди припекало, губа болела, на душе было погано-препогано. Не хотелось ни есть, ни видеть кого-либо... Кроме, разве что Люпина, потому что Гарри горел желанием выяснить, почему сорвалась свадьба. Люпин должен был это знать. Он был одним из самых близких друзей Джеймса... Но какой бы ни оказалась причина, это было ужасно. Никто не заслуживает подобного. Даже Снэйп... Тем более он...
Гарри остановился перед дверями, ведущими в Большой зал и понял, что не может себя пересилить. “После всего, что случилось сегодня... Я не выдержу. Я умру. Они будут смотреть. Все. Я не смогу войти один”.
— Поттер, возьмите себя в руки, я вас провожу, — резко бросил Снэйп побелевшему гриффиндорцу.
Гарри почувствовал себя, как жертва, которую ведут на заклание, но выбора у него не было. И он, увлекаемый Снэйпом, вошёл в зал.
Кажется, можно было услышать, как за окнами падают листья. Пока Снэйп вёл его к гриффиндорскому столу, никто не проронил ни звука. Но конца света не произошло. Гарри сел на свободное место среди учеников своего класса, рядом с Почти Безголовым Ником, и всё закончилось. На него перестали пялиться, потому что сейчас его стало почти не видно, и не все посчитали приличным вертеться. Слава Богу...
— Привет, Гарри, — бодро сказал Ник. Он был единственным, кто с ним поздоровался. Да уж, привидению опасаться нечего... “Неплохая у меня в этом году намечается компания: оборотень, опекун-вампир в лице Снэйпа, призраки и слетевший с катушек Драко Малфой...”
— Привет, Ник, — тихо сказал Гарри в ответ.
Снэйп отправился к учительскому столу, и теперь все, включая привидений, безмолвно пялились на преподавателя зельеделия. И не мудрено, потому что Снэйп никогда ещё не выглядел так хорошо в ярком парадном освещении Большого зала. Можно было даже засмотреться... Конечно, если знаешь, как он выглядит обычно. “Нет, мама всё-таки сделала правильно. Я бы не вынес, если бы моим отцом стал вампир... А с другой стороны, стал бы он таким, если бы мама в своё время так не поступила?”
Снэйп занял своё место за учительским столом. Рядом с Люпином. Гарри заметил, что одно кресло – между профессором Дамблдором и профессором Флитвиком пустует. Интересно, чьё. Ну, конечно, очередной учитель по защите от сил зла. Интересно, кто.
Гарри получил ответ на свой вопрос почти сразу же. Дверь отворилась, и в зал вошла женщина в серебристо-голубом одеянии. Гарри в очередной раз мстительно порадовался, что все взгляды прикованы не к нему. Но на эту женщину смотрели, затаив дыхание от восторга. Она была не просто хороша собой. Она была прекрасна. Как весна. Как восход. Как любовь. Как всё самое лучшее сразу. Гарри сам себе стал противен от таких сопливых мыслей, но это была правда. Глядя на неё, он даже на мгновение забыл про всё, что на него навалилось. Странно было видеть у взрослого человека такое сияющее, брызжущее светом и энергией приветливое лицо. Словно война её не коснулась. Где они её взяли?!
Женщина поднялась к столу, и Дамблдор встал ей навстречу.
— Наконец-то все мы в сборе, и можно приступить к пиру, — торжественно сказал он, и Гарри машинально отметил, что распоряжения относительно него самого были сделаны раньше. – Но прежде чем мы начнём, хочу представить вам новую преподавательницу по защите от сил зла, миссис Анастасию Маршалл. Прошу любить и жаловать.
Все зааплодировали, а миссис Маршалл поклонилась и мило зарделась. Гарри невольно посмотрел на Снэйпа. На лице у него появилась тень вымученной улыбки. Какого чёрта Снэйпу не дают преподавать защиту?! Может быть он прекратил бы свои выходки, если бы наконец получил это заколдованное место... Гарри был готов поспорить, что и эта учительница тут только на год, не больше. “Ну и ладно. Это меня не касается. Надо ещё пережить этот год”.
Тарелки наполнились разносолами, и Гарри внезапно замутило от вида еды. Как они могут есть?! Это же ужасно. Он почувствовал на себе чей-то взгляд. Гермиона. Она не успела отвести глаза, и ей пришлось улыбнуться. Прямо как только что улыбался Снэйп... Гарри улыбнулся ей в ответ, полностью уверенный, что его улыбка – отражение Гермиониной. “Ну извини, Герми, придётся смириться с тем, что я всё время буду у тебя перед глазами”.
Гарри посмотрел на Люпина. Он что-то оживлённо рассказывал Снэйпу, а тот очень внимательно слушал, слегка наклонившись к нему. С ума сойти. Что же это должно было произойти, чтобы Снэйп снизошёл до бедного скромного оборотня?
Гарри отвернулся и внезапно заметил в дальнем конце стола Драко. Он сидел один, очень бледный и прямой, и смотрел куда-то мимо всех. А слизеринцы не решались поднять на него глаза, хотя Гарри был уверен, большинство из них было бы совсем не против того, чтобы Драко Малфой занял место отца. “Всё хорошо, любимый, всё хорошо...” Гарри вздрогнул и нервно потянулся за графином с простой водой. Одно лишь воспоминание об этом нежном задыхающемся голосе заставило сладко замереть всё внутри. “Да что же это со мной такое, а? Я не хочу! НЕ ХОЧУ! “Любимый”... Что за бред? Но как он это говорил... Как!” Гарри, положа руку на сердце, хотелось бы ещё раз услышать это. Он никогда не слышал ничего подобного. Да и кто мог сказать ему такое? Гермиона, которая цепенела от страха, стоило лишь Гарри начать расстегивать штаны? “Но всё же это мальчик... Пусть даже такой. Красивый и... У него такие... Всё, стоп, Гарри Поттер. Тебя куда-то не туда заносит”.
Нет, еда – это всё-таки не самое глупое занятие. По крайней мере все прекратили на него пялиться. Гаррино место было с самого края стола, слева никто не сидел, а с правой стороны проявляла чудеса гибкости Лаванда Браун. Она увлечённо жевала, не очень замечая, что жуёт, и разговаривала с Парватти Патил, при этом ни единого раза не обернувшись, хотя Гарри чувствовал, что ей безумно хочется посмотреть на новую учительницу. Напротив сидели Невилл и Дин Томас. Оба упёрлись лбами в тарелки и старались не поднимать глаз, что им в принципе удавалось. Похвальное усердие. Гарри вдруг ощутил почти болезненное желание пойти и сесть рядом с Драко. Чтобы все перестали напрягаться. Надо же так всем испортить вечер. “И сколько можно есть, в конце концов?!”
Гарри поднял глаза и напоролся на взгляд Невилла, который перестал жевать и спросил, как ни в чём не бывало:
— Ты почему не ешь?
— Не хочется, — машинально ответил Гарри, посматривая на часы, висящие в другом конце зала. Как же сегодня всё тянется...
— Плохо себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил Невилл.
Гарри заметил, что Лонгботтом смотрит на его обожжённое запястье, и торопливо опустил манжет. На сегодня смотр боевых регалий закончен.
— Да, немного... То есть не совсем... Просто нет аппетита... Я в полном порядке. Как бабушка? Не болеет?
— Да в общем, нет... – Невилл вдруг вздрогнул, словно его пнули под столом, и принялся усиленно глодать куриную ножку. Больше он к Гарри не обращался и снова уткнулся носом в тарелку. Впрочем, Невилл всегда был парнем со странностями. Гарри не сильно удивился этим внезапным приступам общительности. “Скорее всего, он просто время от времени забывает, что меня надо бояться...”
На столах наконец-то появились десерты, и Гарри потянулся к мороженому. Это было единственное, что он мог сейчас в себя впихнуть. Может, хоть время пройдёт быстрее...
Но время быстрее не пошло. Оно тянулось невыносимо медленно, и Гарри был готов всё к чёрту бросить и прямо сейчас пойти и вытащить Люпина из-за стола, наплевав на все приличия.
— Гарри, ты себя хорошо чувствуешь? – спросил Почти Безголовый Ник. – Ты какой-то слишком бледный.
— Нет, всё хорошо, — Гарри нервно улыбнулся привидению.
— Хорошо? Рассказывают, что тебе досталось этим летом.
Гарри отодвинул от себя тарелку.
— Прости, Ник, мне бы не хотелось про это вспоминать.
— Извини, если это тебя расстраивает. Но вид у тебя не очень-то, знаешь ли.
— Знаю, — устало отозвался Гарри.
В этот момент Дамблдор поднялся, призывая всех к вниманию.
— Старосты, проводите первоклассников в их комнаты. Всем желаю спокойной ночи. Всем, за исключением старшеклассников, — с улыбкой добавил директор, и старшие классы одобрительно загудели в ответ.
Теперь в праздничные дни старшим разрешалось оставаться за пределами гостиных до двух часов ночи. Правда, многие учителя и Аргус Филч решительно протестовали, но Дамблдор все же настоял на введении правила Директор аргументировал новшество тем, что Хогвартс должен идти в ногу со временем, и что тут школа, а не тюрьма, а молодёжи надо развлекаться. Тем более, что всем и каждому было известно — к полуночи веселье всегда только начинается...
В итоге, в прошлом году старшеклассники отрывались по полной программе, и почти все просыпали первый урок. Учителя, конечно, были возмущены, но правило так и не отменили, и Гарри считал, что это вполне справедливо. Только вот теперь ему это было без разницы, потому что именно для него в этом году Хогвартс как никогда был тюрьмой.
Старосты построили первоклассников парами и повели их к выходу из Большого Зала. Гермионе с младшими помогал Рон. “Очень трогательно... А в прошлом году это делал я...” Гарри машинально проследил за ними взглядом и тут же выкинул всё из головы. Всё, кроме Люпина.
Остальные ученики медленно потянулись к дверям.
Гарри увидел, что Люпин и Снэйп выходят из-за стола. Пора.
— Мистер Люпин! Подождите, пожалуйста!
На него все оглянулись, но Гарри решительно прорвался сквозь толкучку и схватил Ремуса за руку. Снэйп, не обращая внимания на гриффиндорца, поманил к себе Малфоя.
— Что с тобой? – Люпин обеспокоенно посмотрел на Гарри.
— Мне надо с вами поговорить, это очень важно, пожалуйста, — выпалил Гарри, умоляюще глядя на Ремуса.
— Ну, хорошо, — растерянно ответил Люпин. — Это так срочно?
— Очень срочно! – Гарри для верности уцепился за рукав мантии Рема, чтобы тот, в случае чего, не вздумал от него улизнуть.
В этот момент к ним подошёл Малфой. На лице у него читалось явное облегчение от того, что вечер наконец-то закончился. Гарри понимал его как никто другой. “Это только первый вечер... А впереди девять месяцев вот ТАКОГО! Кошмар”.
— Мне нужно с тобой посоветоваться, — чуть слышно произнёс Драко, обращаясь к Снэйпу.
Профессор успел лишь утвердительно кивнуть – к ним подошла Анастасия Маршалл.
Она торопливо извинилась перед ребятами и Люпином и отвела Снэйпа на пару шагов в сторону.
— Северус, мне надо тебе кое-чтосказать. Это очень важно.
Гарри невольно уставился на неё. “Северус”?! Они что, настолько близко знакомы?!” И у Драко, и у Люпина был слегка недоумённый вид. Похоже, для них это тоже оказалось новостью.
— Очень важно? – вежливо переспросил Снэйп, но Гарри не мог не заметить, что на тонких губах преподавателя играет едва сдерживаемая, почти торжествующая улыбка.
— ОЧЕНЬ. Северус, пожалуйста, — хоть не оставалось сомнений, что женщина всеръёз озабочена, выглядеть таковой у неё не очень получалось, потому что лицо у неё сияло и лучилось независимо от настроения хозяйки. Может быть, тут не обошлось без крови вэйлы? Гарри вдруг заметил, что Анастасия вовсе не неземная красавица, как показалось поначалу. Но что-то в ней такое было, что делало красоту не самым главным. Стоя рядом с новой учительницей, Гарри чувствовал себя примерно так же, как если бы гладил феникса. Прошёл нервный озноб, по телу разлилось приятное тепло, и стало легче дышать.
— Ну хорошо, — Снэйп посмотрел на Драко. – Уступишь место даме?
Малфой не ответил и молча отошёл в сторону.
— Рем, не откажи в любезности, проводи молодых людей до комнат, — Снэйп посмотрел на Люпина, и тот тепло улыбнулся:
— Конечно, Северус.
— Я к тебе зайду сам, Драко, — сказал Снэйп, протянув Малфою ключ. – Наденьте обычные очки, Поттер, не портите то, что ещё осталось от вашего зрения, — холодно бросил он Гарри, затем вежливо обернулся к миссис Маршалл. – Я тебя слушаю.
— Подождём, пока все уйдут, — несчастным голосом сказала Анастасия, и что-то в том, как она говорила, показалось Гарри очень знакомым, но Люпин увлёк его за собой, и все Гаррины мысли обратились к предстоящему разговору.
Они вышли из зала и начали спускаться всё ниже и ниже, пока не достигли уровня подземелий. Одно из помещений Гарри узнал – это был их класс по зельеделию. Интересно, а что имел в виду Снэйп, сказав про комнаты? Отдельные комнаты? Потрясающе... Они миновали очередной переход и свернули в соседний коридор.
— Дай мне ключ, будь добр, — попросил Люпин.
Драко молча исполнил его просьбу.
— Всё очень просто. Смотри.
Ремус вставил ключ между камней, и в стене образовался небольшой портал.
— Вот и всё.
Драко молча вошёл в образовавшийся проход и закрыл за собой портал. Гарри с некоторым интересом проследил за всеми этими действиями, но больше всего его заинтересовал взгляд Малфоя в тот момент, когда закрывалась стена. Драко смотрел ему прямо в глаза, и было в этом взгляде что-то такое... Такое... На мгновение Гарри даже забыл, что хотел поговорить с Люпином. Эти холодные светлые глаза словно заморозили все Гаррины мысли, оставив только странное чувство в груди. Как будто смутное ожидание чего-то очень важного... Но непонятное ощущение быстро прошло, и Гарри обернулся к Ремусу. Тот с сочувствием смотрел на закрывшийся портал.
— Бедный мальчик, — пробормотал Люпин и тут же мягко посмотрел на Гарри: — О чём ты хотел со мной поговорить, дружок?
Почувствовав себя от этого ласкового “дружок” ещё хуже, чем от ледяного Снэйповского “Поттер”, Гарри понял, что безумно хочет курить.
— Мистер Люпин, давайте выйдем на улицу.
— Ну улицу? – переспросил Ремус, поглядев на него. – Да, пожалуй, тебе нужно на свежий воздух.
“К чёрту этот свежий воздух, — нервно подумал Гарри. – Мне надо выпить и выкурить пару сигарет. Может, тогда я смогу заснуть после всего, что сегодня случилось...”
Ремус взял Гарри за подбородок и посмотрел ему в глаза. Какое-то время они молча глядели друг на друга, а потом Люпин вздохнул и повёл его дальше по коридору.
Они остановились около небольшой, покрытой паутиной ниши. Ремус достал из кармана волшебную палочку и постучал ею по верхнему ряду камней. Стенка бесшумно отъехала в сторону, и Гарри понял, что это комната Люпина.
— Проходи, — пригласил Ремус. – Присаживайся.
Гарри плюхнулся на стул и нервно огляделся. Подвал. Никаких окон. Обстановка более чем скромная. Единственное, чего было в изобилии – это книг. В остальном же комнатка очень напоминала Гаррино жилище у Дурслей.
— Здесь можно курить? – Гарри измученно посмотрел на Люпина.
— Можно, если это так необходимо, — мягко ответил Ремус, доставая из стола бутылку. – Думаю, глоток виски тебе тоже не повредит. Мне кажется, тебе сейчас без этого не обойтись. Хотя бы с точки зрения здоровья. Думаю, Северус меня простит.
Люпин поставил на стол два стакана и налил туда виски.
Это было самое то. Недаром Гарри всегда считал Ремуса лучшим человеком на свете. После Дамблдора, конечно.
Несколько минут они молча пили. Люпин не торопил Гарри и не задавал никаких вопросов. Он терпеливо ждал, и через некоторое время его ожидание было вознаграждено с избытком.
От алкоголя мандраж немного притупился, и Гарри, закурив вторую сигарету, спросил без предисловий:
— Почему мне никогда не говорили о свадьбе? Люпин с искренним непониманием посмотрел на него.
— Ты о чём? О какой свадьбе речь?
— О свадьбе Снэйпа и моей мамы.
Люпин вздохнул чуть ли не с облегчением.
— Господи, Гарри, и из-за этого ты так... Кто тебе сказал? Хагрид?
— Какая разница, кто! Почему мне никто не рассказывал? Я уже не маленький и имею право знать об этом!
— Гарри, я не уверен, что тебе нужно это знать, — задумчиво произнёс Ремус. – Только если...
— Что “если”?
— Ладно, это... Подожди-ка, – Люпин отставил свой стакан. — Но что же ты хочешь у меня узнать? Судя по всему, ты уже и так всё знаешь.
— Я ни черта не знаю! Я знаю только, что Снэйп меня из-за этого ненавидит сильнее, чем Сириуса! – с трудом сдерживаясь, прошипел Гарри сквозь зубы, и Люпин тут же налил ему ещё.
— Снэйп? Ненавидит тебя?! – изумлённо спросил Ремус, когда Гарри выпил. – Что ты такое говоришь?
— Я знаю, что говорю, — несмотря на туман в голове, Гарри всё-таки заметил, что Люпин удивился.
— Нет, не знаешь, — голос Люпина прозвучал немного резче. – Снэйп не может тебя ненавидеть. Ты сын...
Он осёкся, но Гарри его не слушал:
— Он ненавидит меня из-за моего отца! – он встал и нервно заходил по комнате.
— Вовсе нет, — возразил Ремус. – Никогда не говори так. Это неправда. Ты для него очень много значишь... Неужели, ты ещё сомневаешься в этом после всего, что он для тебя сделал?
— Ну конечно, — с горечью ответил Гарри. – Много бы он для меня сделал, если бы не приказы Министерства! Вот для Малфоя он бы расстарался безо всякого...
Люпин поднялся и подошёл к нему.
— Гарри, ты говоришь о том, чего не знаешь. Это сложно объяснить в двух словах, и учитывая одно важное обстоятельство, я уверен, что тебе всё это знать ещё рано.
— Мне семнадцать лет! – Гарри гневно уставился на Люпина. – Что такое там произошло, что вы не можете мне сказать? Я не маленький!