--------------------------------
<1> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 9 - 12.
<2> См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 73 - 75.
<3> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2004 г. С. 304 - 309.
<4> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2005 г. С. 119 - 128.
<5> См.: Там же. С. 134 - 137.
<6> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 2006 г. С. 27 - 34.
В практике МКАС неоднократно возникал вопрос о праве лизингополучателя (арендатора), не являющегося стороной договора международной купли-продажи, на непосредственное предъявление требований к продавцу, когда покупатель, купивший у продавца имущество по договору международной купли-продажи, передал его в качестве лизингодателя (арендодателя) лизингополучателю (арендатору) в финансовую аренду (лизинг). Он будет рассмотрен в § 2 гл. 4.
§ 7. Соблюдение принципа добросовестности при заключении
и исполнении контрактов международной купли-продажи
Один из основных общих принципов Венской конвенции 1980 г. - это принцип соблюдения добросовестности в международной торговле (п. 1 ст. 7).
Понятие "добросовестность", в частности, охватывает следующее:
предоставление партнеру достоверных сведений о себе и о юридическом лице, от имени и в интересах которого выступает представитель;
достоверная информация о товаре, являющемся предметом сделки;
поставка товара, свободного от любых прав и притязаний третьих лиц, включая права и притязания, основанные на промышленной <1> или другой интеллектуальной собственности (например, авторское право на программу для ЭВМ), и в пределах, предусмотренных ст. ст. 41 и 42 Конвенции;
--------------------------------
<1> В соответствии с Парижской конвенцией по охране промышленной собственности 1883 г., в которой СССР участвовал с 1965 г., в понятие промышленной собственности, являющейся объектом ее охраны, входят: патенты на изобретения, общеполезные образцы, промышленные рисунки или модели, фабричные или товарные знаки, знаки обслуживания, фирменное наименование и указание происхождения или наименования места происхождения, а равно и пресечение недобросовестной конкуренции (ст. 1).
осуществление своих прав без нарушения охраняемых законом интересов других лиц;
соблюдение правил деловой этики;
принятие соответствующих мер для надлежащего исполнения договорных условий.
Хотя в ГК РФ общим образом прямо не закреплена обязанность сторон договора действовать при осуществлении их прав добросовестно, разумно и справедливо, эти принципы в той или иной мере нашли отражение в ряде статей (см., например, ст. ст. 1, 6, 10, 14, 174, 178, 179, 314, 327, 328, 333, 359, 401, 424, 426, 428, 451). Так, запрещено злоупотребление правом (п. 1 ст. 10). Возможность по аналогии права использовать гражданское законодательство поставлена в зависимость от соблюдения требований добросовестности, разумности и справедливости (ст. 6). Установлена презумпция разумности действий и добросовестности участников гражданских правоотношений для случаев, когда закон ставит защиту прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно (п. 3 ст. 10). По договору присоединения присоединившаяся сторона вправе требовать расторжения или изменения договора при явной обременительности его условий (ст. 428).
Практика последнего времени показывает, что далеко не всегда данный принцип надлежащим образом соблюдается, и это в ряде случаев приводит к материальному ущербу для отечественных предпринимателей и их зарубежных контрагентов.
Во-первых, не всегда иностранные партнеры, впервые вступающие в контакты с отечественными предпринимателями, сообщают достоверные сведения о фирмах, которые они представляют, в частности об их регистрации в установленном законодательством порядке, уставной правоспособности, производственных возможностях, а также об их платежеспособности (кредитоспособности). Например, в одном случае при рассмотрении в МКАС спора выяснилось, что зарубежная фирма, от имени которой был заключен контракт с российским партнером, не зарегистрирована по тому юридическому адресу, который указан в контракте; в результате возникли трудности при установлении ее действительного местонахождения и привлечении к ответственности за нарушение контракта. В другом случае оказалось, что зарубежная фирма, от имени которой был заключен контракт, находилась в тяжелом финансовом положении, а на момент рассмотрения спора была объявлена банкротом. Во избежание возникающих в связи с этим сложностей следует прибегать к средствам, широко известным в международной торговой практике. Прежде всего у представителя можно запросить устав и сведения о регистрации его фирмы в ответ на передачу собственного устава и сведений о регистрации своего предприятия. Затем может быть использовано (в особенности, когда лица намерены совершить крупную сделку или авансом перевести значительные суммы) такое действенное средство, как проверка достоверности сообщенных партнером сведений через существующие в России и за рубежом специализированные организации. В их число входят, в частности, аудиторские или информационные фирмы. Для проверки платежеспособности (кредитоспособности) можно прибегнуть к помощи тех же аудиторских или информационных фирм, которые нередко имеют свои отделения во многих странах мира. В получении таких сведений могут помочь при определенных условиях и банки. Поскольку в большинстве зарубежных стран ведется торговый реестр, сведения о партнерах можно запросить у органа, ведущего такой реестр в соответствующей стране.
Во-вторых, встречаются случаи, когда от имени российских предприятий контракты с зарубежными партнерами заключаются до того, как российские предприятия приобрели на это право (до их регистрации в установленном порядке), либо без учета необходимости получения соответствующего разрешения от компетентных государственных органов, при том, что его обязательность установлена в нормативном порядке. Например, при рассмотрении в МКАС спора между германской фирмой и российской организацией (дело N 96/1998, решение от 24.11.98) <1> выяснилось, что российская организация не в состоянии выполнить предусмотренное контрактом обязательство о предварительной оплате товара в связи с необходимостью получения специальной лицензии Центрального банка РФ, для обращения к которому у ответчика (по его заявлению) отсутствуют основания. Признав, что российской организацией не был соблюден принцип добросовестности в международной торговле, МКАС взыскал с нее предусмотренную контрактом неустойку.
--------------------------------
<1> См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 232 - 237.
В-третьих, не всегда ведущий переговоры представитель иностранного партнера действует строго в рамках тех полномочий, которые он получил. В результате затрачивается время на ведение переговоров, которые в конечном счете не могут увенчаться подписанием соответствующего контракта, либо представитель иностранного партнера подписывает контракт, от исполнения которого в дальнейшем зарубежная фирма отказывается. Например, при разрешении спора по делу N 420/1992 (Постановление МКАС от 05.05.95) <1> было установлено, что контракт от имени фирмы-ответчика подписан лицом, не являющимся ее сотрудником и не получившим от ответчика доверенности. Соответственно, контракт признан незаключенным между истцом и ответчиком. Аналогичный подход прослеживается и в ряде других решений МКАС <2>. Подробнее по этому вопросу см. § 2 гл. 2. Есть надлежащие средства для того, чтобы избежать подобные неблагоприятные последствия. У представителя зарубежного партнера следует запрашивать доверенность его принципала на ведение переговоров и заключение контракта в ответ на представление ему полномочий лиц, ведущих переговоры о заключении контракта от имени российской организации. Если со стороны последней такие переговоры ведут лица, имеющие право заключать внешнеэкономические сделки в силу их должностного положения, представитель иностранного партнера об этом информируется. При необходимости ему можно показать устав предприятия и соответствующие документы, подтверждающие тот факт, что данные лица занимают соответствующую должность. Аналогичная ситуация может возникать и в случаях, когда переговоры о заключении контракта от имени иностранного партнера ведет лицо, имеющее на то право в силу его должностного положения в соответствующей зарубежной фирме.
--------------------------------
<1> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 106 - 108.
<2> См., например, решение по делу N 62/1995 от 20.12.96 (Арбитражная практика за 1996 - 1997 гг. С. 135 - 149).
При рассмотрении ряда споров российскими организациями оспаривались полномочия представителей, подписавших от их имени контракты. О подходах МКАС к разрешению таких споров см. § 2 гл. 2.
В-четвертых, далеко не всегда при заключении контракта проводится надлежащая проверка возможности выполнения его условий (в том числе финансовых), в результате чего допускаются серьезные их нарушения. Необходимо иметь в виду, что Венская конвенция (ст. ст. 71 и 72) предоставляет партнеру право приостановить исполнение своих обязанностей или в одностороннем порядке расторгнуть контракт, если после его заключения становится ясно, что другая сторона не исполнит значительной части своих обязательств. Как указано в Конвенции, основаниями для его использования признаются: серьезный недостаток в способности другой стороны осуществить исполнение или в ее кредитоспособности либо в ее поведении при подготовке контракта или по осуществлению его исполнения, а также в иных случаях, когда ясно, что будет допущено существенное нарушение контракта (подробнее см. гл. 4 настоящей книги). При этом можно потребовать от контрагента возмещения убытков. Аналогичными по существу правами наделена соответствующая сторона и в силу предписаний ГК РФ (ст. 328). Из этого следует, что заключение контракта без реальных предпосылок для его исполнения (в том числе производственных и кредитных) может привести к серьезным материальным потерям.
В-пятых, встречаются случаи, когда разногласия между сторонами являются следствием поведения одной из них в ходе переговоров о заключении контракта. Необходимо в связи с этим иметь в виду, что в праве некоторых государств, например ФРГ, применяется так называемая преддоговорная ответственность, суть которой сводится к тому, что если лицо определенным образом выразило свою волю, не намереваясь серьезно осуществить то, к чему относилось волеизъявление, оно обязано возместить убытки, которые возникли у другого лица, положившегося на серьезность сделанного заявления. Должны быть возмещены убытки и в случае, когда одна сторона по небрежности сообщает другой неверную информацию, что побуждает контрагента вступить в договор <1>. Согласно Принципам УНИДРУА сторона свободна проводить переговоры и не несет ответственности за недостижение согласия. Однако сторона, которая ведет или прерывает переговоры недобросовестно, является ответственной за потери, причиненные другой стороне. При этом недобросовестным, в частности, является вступление стороной в переговоры или их продолжение при отсутствии намерения достичь соглашения с другой стороной (ст. 2.15). И в силу российского законодательства может быть признан недействительным контракт, совершенный под влиянием существенного заблуждения. При этом, если заблуждение возникло по вине контрагента, можно потребовать, чтобы он возместил понесенные расходы, утрату или повреждение имущества. Предусмотрена в законодательстве и возможность признания недействительным контракта, совершенного под влиянием обмана.
--------------------------------
<1> См.: Комаров А.С. Ответственность в коммерческом обороте. М., 1991. С. 48.
В-шестых, при разногласиях между сторонами по поводу толкования документа, подписанного ими, и выявлении судом действительных намерений сторон в момент подписания документа принцип соблюдения добросовестности в международной торговле позволяет справедливо разрешать спор. Так, в ходе рассмотрения дела N 288/1997 (решение от 18.12.98) <1> ответчик ссылался на то, что с подписанием главными бухгалтерами сторон акта сверки расчетов и погашением ответчиком основной суммы долга отпало право истца требовать уплаты штрафа за просрочку платежа, поскольку в акте сверки отсутствуют указания о существовании права истца на такое требование. Между тем при подписании указанного акта руководитель организации ответчика в другом документе (названном "Гарантийное обязательство"), переданном истцу, констатировал, что истец согласился подписать акт сверки без предъявления требования об уплате штрафа за просрочку платежа лишь при определенных условиях, которые ответчиком выполнены не были. Приняв этот документ в качестве свидетельства фактов (а не финансового или кредитного обязательства), МКАС признал необоснованным утверждение ответчика о недействительности документа по тому мотиву, что он вопреки предписаниям законодательства страны ответчика не скреплен подписью главного бухгалтера его организации.
--------------------------------
<1> См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 238 - 243.
Другие аспекты, связанные с соблюдением принципа добросовестности, будут рассмотрены при последующем изложении практики применения конкретных нормативных положений и условий контракта.
Глава 2. ЗАКЛЮЧЕНИЕ И ТОЛКОВАНИЕ КОНТРАКТА
§ 1. Форма контракта
Требования к форме договора, его изменения или прекращения соглашением сторон установлены в части I (ст. ст. 11 - 13) и части IV (ст. 96) Венской конвенции 1980 г. Поэтому они обязательны для всех государств-участников независимо от того, приняли они всю Конвенцию либо только ее часть II или часть III. В силу ст. 11 Конвенции договор международной купли-продажи может заключаться в любой форме и доказываться любыми средствами, включая свидетельские показания. Пункт 1 ст. 29 допускает изменение или прекращение договора простым соглашением сторон. Это правило не действует (п. 2 ст. 29) лишь в случае, когда в самом договоре содержится условие о том, что договор изменяется или прекращается в письменной форме. Однако поведение стороны может исключить для нее право ссылаться на указанное условие в той мере, в какой другая сторона полагалась на такое поведение. Это общее правило Конвенции соответствует сложившейся в условиях рыночной экономики законодательной и правоприменительной практике в большинстве стран мира. Однако оно противоречило императивным законодательным предписаниям некоторых стран. С тем чтобы такие страны могли принять участие в Конвенции, в нее были включены ст. ст. 12 и 96. Указанными статьями прямо не устанавливается обязательная письменная форма договоров, стороной которых являются субъекты из таких стран. Статьей 96 государству - участнику Конвенции, национальное законодательство которого требует, чтобы договоры купли-продажи заключались или подтверждались в письменной форме, предоставлено право сделать соответствующее заявление. Такое заявление в силу ст. 12 Конвенции парализует действие тех ее положений, которые позволяют совершать договоры не в письменной, а в любой иной форме, если хотя бы одна из сторон договора имеет свое коммерческое предприятие в этом государстве. Данными правилами охватываются также положения статей Конвенции, регулирующие изменение или прекращение договора соглашением сторон, оферту, акцепт или иное выражение намерения сторон. Законодательство Советского Союза (ст. ст. 14 и 125 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г.), а также Постановление Совета Министров СССР от 14.02.78 N 122 устанавливали для внешнеэкономических сделок, заключаемых юридическими лицами и гражданами, обязательность соблюдения письменной формы, нарушение которой влекло недействительность сделки. Поэтому, присоединившись к Конвенции, Советский Союз сделал на основании ст. 96 соответствующее заявление. Это заявление действует в отношении Российской Федерации, к которой перешли обязательства СССР по Конвенции.
Обязательность письменной формы внешнеэкономических сделок, заключаемых российскими юридическими лицами и гражданами, и их недействительность при несоблюдении формы, предусмотренной законодательством, установлены и Основами ГЗ 1991 г. (ст. ст. 30 и 165), а также ГК РФ (ст. 162 и п. 2 ст. 1209).
Из числа государств, для которых Конвенция в настоящее время действует, такие заявления были сделаны правительствами еще 11 государств (Аргентины, Армении, Беларуси, Венгрии, Китая, Латвии, Литвы, Парагвая, Украины, Чили и Эстонии <1>).
--------------------------------
<1> Однако Эстония свою оговорку сняла 9 марта 2004 г.
Статьей 12 Конвенции (последняя фраза) сторонам договора запрещено именно то, что в ней указано, - договариваться об отступлении от нее или изменении ее действия, т.е. о том, что к их договору применимы какие-либо положения Конвенции, допускающие его заключение в иной форме, чем письменная.
Таким образом, обязательность письменной формы заключения договора с участием стороны, которая имеет свое коммерческое предприятие в государстве, сделавшем заявление на основании ст. 96, определяется косвенно скорректированными предписаниями Конвенции и прямо - национальным законодательством соответствующего государства, применимым к данному договору.
В Венской конвенции 1980 г. установлено (ст. 4), что Конвенция не касается, поскольку иное прямо не предусмотрено в ней, действительности самого договора или каких-либо его положений. Сама Конвенция (последняя фраза ст. 12), как указывалось выше, не содержит прямых предписаний о письменной форме сделок, но предусматривает запрет соглашений, разрешающих совершать договоры, в отношении которых действует эта статья, в иной форме, чем письменная.
Напомним, что согласно п. 2 ст. 7 вопросы, относящиеся к предмету регулирования Конвенции, которые в ней прямо не разрешены, подлежат разрешению в соответствии с общими принципами, на которых она основана, а при отсутствии таких принципов - в соответствии с правом, применимым в силу норм международного частного права (коллизионных норм). Учитывая изложенное выше, вопрос о действительности договора при его оспаривании по мотиву несоблюдения формы может быть разрешен только на основании норм применимого национального права. Именно такое понимание соответствует целям, которые имели в виду государства - участники Венской конвенции 1980 г.
Статьей 13 Конвенции предусмотрено, что для ее целей под письменной формой понимаются также сообщения по телеграфу и телетайпу. Этот текст, включенный в Конвенцию в качестве терминологического пояснения, толкуется в литературе и практике неоднозначно. По мнению одних <1>, его следует понимать как означающий, что иные виды сообщений, в частности по факсу или электронной почтой, по смыслу Конвенции не относятся к письменным сообщениям. Однако при этом отмечается, что следует учитывать: когда обязательность соблюдения письменной формы вытекает из норм национального права, этими нормами (а не Конвенцией) определяются и требования к ее соблюдению <2>. По мнению других <3>, указание в Конвенции на два вида письменных сообщений отнюдь не означает, что тем самым исключена возможность считать таковыми иные виды письменных сообщений, в частности факсимильные.
--------------------------------
<1> См., например: Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров: Комментарий. М.: Юриздат, 1994. С. 42, 43.
<2> См.: Там же. С. 43. В книге В.В. Витрянского "Договор купли-продажи и его отдельные виды" (С. 81) указывается, что субсидиарному применению к договорам международной купли-продажи товаров, регулируемым Венской конвенцией 1980 г. (при применимом российском праве), подлежат положения российского права, в частности об основаниях и последствиях недействительности сделок, и связанные с ними требования российского законодательства, предъявляемые к форме внешнеэкономических сделок.
<3> См., например: Honnold J. Law for International Sales under the 1980 United Nations Convention. Cluver, 1991. P. 189; Reinhart G. UN-Kaufrecht: Kommentar zum Uberernkommen der Vereinten Nationen vom II April 1980 iiber Vertrage iiber den Internationalen Wazenkauf/von Gert Reinhart. Heidelberg: Miller jur/Verl., 1991. S. 46; Herber R. und Czerwenka B. Kommentar zu dem Ubereinkommen der Vereinen Nationen von 11 April 1980 iiber Vertrage iiber den internationalen Warenkauf von Dr. Rolf Herber und Dr. Beate Czerwenka. Miinchen: C.H. Beck'sche Verlagsbuchhandlung, 1991. S. 70.
Третьи авторы <1> констатируют, что в Конвенции отсутствует решение о знаке равенства между письменной формой и другими (кроме сообщений по телеграфу и телетайпу) сообщениями, передаваемыми иными средствами связи, например электронной почтой.
--------------------------------
<1> См.: Тынель А., Функ Я., Хвалей В. Курс международного торгового права. Минск: Амалфея, 1999. С. 236.
Текст этой статьи и высказанные в связи с ней мнения в литературе с учетом общих положений Конвенции приводят к следующим выводам.
Во-первых, не ст. 13, а национальным правом определяются требования к письменной форме договора, когда ее применение обусловлено предписаниями императивных норм национального права, а не соглашением сторон.
Во-вторых, поскольку Конвенция исходит из общего правила о допустимости заключения договора в любой форме, общим принципам Конвенции не соответствовало бы толкование этого ее положения в качестве устанавливающего ограничения, коль скоро иное прямо в нем не указано. В тексте ст. 13 отсутствует указание на то, что только эти виды сообщений признаются письменными. Употребленное слово "также" не свидетельствует о намерении придать перечню исчерпывающий характер.
В-третьих, как справедливо отмечал Д. Хоннольд, в 1980 г., когда принималась Конвенция, иные виды сообщений, в частности по факсу, еще не были внедрены в практику, поэтому и не нашли отражение в тексте Конвенции.
В-четвертых, в соответствии со ст. 8 Конвенции решающее значение при толковании поведения стороны, в том числе и при заключении договора, придается ее намерениям, известным другой стороне. В то же время прямо предусмотрено, что стороны связаны практикой, которую они установили в своих взаимных отношениях (п. 1 ст. 9).
В-пятых, основополагающим общим принципом Конвенции, как указывалось выше, является соблюдение добросовестности в международной торговле.
В отношении формы договора международной купли-продажи товаров неприменим п. 1 ст. 166 Основ ГЗ 1991 г., отсылающий к праву страны продавца, учитывая, что в Основах ГЗ 1991 г. предусмотрена специальная коллизионная норма, относящаяся к форме внешнеэкономических сделок (ч. 2 п. 1 ст. 165). Согласно ее предписаниям форма внешнеэкономических сделок с участием советских юридических лиц и граждан, независимо от места совершения этих сделок, определяется законодательством Союза ССР, т.е. российским законодательством. В этой связи не имеет значения - для разрешения конкретного спора - тот факт, что в силу иностранного гражданского законодательства, применимого к данному спору, несоблюдение формы сделки международной купли-продажи товаров не влечет ее недействительности. Такого подхода неизменно придерживался МКАС. Например, при разрешении спора между бельгийской фирмой и российской организацией по делу N 243/1998 (решение от 28.05.99) <1> МКАС, признав, что отношения сторон по контракту регулируются материальным правом Бельгии, при определении того, состоялось ли соглашение сторон об изменении условий контракта, пришел к выводу об отсутствии такого соглашения, учитывая, что оно не было оформлено в письменном виде, как того требует российское законодательство, к которому отсылает ст. 165 Основ ГЗ 1991 г.
--------------------------------
<1> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 1999 - 2000 гг. С. 99 - 102.
При том что в российском законодательстве неизменно действовало императивное правило об обязательности соблюдения письменной формы внешнеторговых (внешнеэкономических) сделок (ст. 565 ГК РСФСР 1964 г., ст. 165 Основ ГЗ 1991 г., ст. 162 ГК РФ) и последствиях ее несоблюдения (ст. 45 ГК РСФСР 1964 г., п. 2 ст. 30 Основ ГЗ 1991 г., п. 3 ст. 162 ГК РФ), модифицировалась формулировка закона, определяющая, что понимается под письменной формой.
Согласно ГК РСФСР 1964 г. (ч. 2 ст. 161) письменный договор может заключаться как путем составления одного документа, так и путем обмена письмами, телеграммами, телефонограммами и т.п., подписанными стороной, которая их посылает. В Основах ГЗ 1991 г. (п. 2 ст. 58) в этот незамкнутый перечень включены телетайпограммы. В ГК РФ (п. 2 ст. 434) он существенно дополнен. Признается допустимым обмен документами посредством почтовой, телеграфной, телетайпной, телефонной, электронной или иной связи, позволяющей достоверно установить, что документ исходит от стороны договора.
Таким образом, в силу действующего российского законодательства допускается заключение письменного договора путем обмена документами с использованием сообщений по факсу как одному из видов электронной связи.
В практике МКАС неоднократно встречались случаи заключения договоров международной купли-продажи товаров, регулируемых Венской конвенцией 1980 г., путем обмена факсимильными сообщениями.
Признавалось, что действительность такого договора зависит от того, насколько представленные сторонами доказательства позволяют достоверно установить, что документы (факсы) исходили от соответствующих сторон и совпадало содержание достигнутых ими договоренностей об условиях такого договора. Так, придя к выводу, что истец не доказал факта заключения договора путем обмена факсами (не представил оригинала факса, на который он ссылался), МКАС не признал доказанным существование между сторонами договорных отношений (дело N 351/1994, решение от 09.11.95) <1>.
--------------------------------
<1> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 150, 151.
В решении МКАС по делу N 55/1998 <1>, вынесенном 10.06.99 по спору между российской организацией и кипрской фирмой из договора международной купли-продажи товаров, регулируемого Венской конвенцией 1980 г., содержатся, в частности, следующие положения:
--------------------------------
<1> См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... за 1999 - 2000 гг. С. 111 - 116.
"Доводы ответчика о недействительности вышеупомянутых факсимильных сообщений, вносящих изменения в положения контракта, в связи с тем, что они не считаются совершенными в письменной форме, не являются обоснованными.
В соответствии с предписаниями Венской конвенции 1980 г. (ст. 4) она не касается действительности самого договора или каких-либо из его положений. Конвенция не содержит и общих принципов, которые могли бы послужить основой для решения вопроса о действительности договора. Как отмечено в комментарии к Венской конвенции (см. Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров: Комментарий. М., 1994. С. 43), когда обязательность соблюдения письменной формы вытекает из норм национального права, этими нормами (а не Конвенцией) определяются требования к ее соблюдению. Именно требованиями советского (российского) права к форме внешнеэкономических сделок и было вызвано заявление СССР, сделанное на основании ст. 96 Конвенции, по этому вопросу.
На момент подписания сторонами контракта (22.01.96) действовала часть первая ГК РФ, в которой (ст. 162) установлена обязательность соблюдения простой письменной формы в отношении внешнеэкономических сделок. Согласно п. 2 ст. 434 ГК РФ договор в письменной форме может быть заключен как путем составления одного документа, так и путем обмена документами посредством почтовой, телеграфной, телетайпной, телефонной, электронной или иной связи, позволяющей достоверно установить, что документ исходит от стороны договора. Таким образом, факсимильная связь, являющаяся видом электронной связи, прямо предусмотрена российским законодательством в качестве допустимого способа заключения договора в письменной форме".