Заводчик, ботаник, меценат -Григорий Демидов.
Григорий Акинфиевич.
Dec. 3rd, 2015 at 11:15 AM
tagil_stories
...Григорий Акинфиевич, наверное, единственный из всего рода Демидовых, о котором историкам до недавнего времени было известно очень немного. Причин тому было несколько.
Во-первых, Григорий прожил всего 46 лет, что даже по меркам того времени считалось немного. Во-вторых, он никогда не стремился к роскоши и чрезмерному богатству; предпочитая тратить на образование и воспитание своих детей, оснащение своих заводов, развитие науки. В-третьих, средний сын Акинфия Никитича был скромен от природы и неприхотлив в быту. Как писал о нём старший брат – Прокофий – «...я рос в деда, а Гришка в мать, был тих, но примирить умел, и не гневался...»
Григорий никогда не имел не только личных летописцев, как тот же Прокофий, но и постоянного секретаря не держал; избегал светского общества, считая время, проведённое на приёмах и балах, потраченным впустую. Удивительно, но до недавнего времени историки даже не знали, как выглядел Григорий Акинфиевич: единственное его изображение, хранившееся в Академии Наук в Петербурге, было создано уже после смерти Григория, по памяти. И лишь сравнительно недавно стал известен единственный прижизненный портрет этого человека...
Григорий Акинфиевич Демидов (репр. с портрета С.-Пб филиала АН)
...Григорий родился 14 ноября 1715 года. Детство его прошло в Туле и на Невьянском заводе, под присмотром матери, что в дальнейшем, несомненно, сказалось на формировании его интересов. В четыре года Григория начали учить чтению и счёту, и к пяти годам он уже вполне сносно читал и считал. Ещё через год мальчик освоил и письмо. В те годы в моде было домашнее обучение, и на образование сына супруги Демидовы не жалели средств. Когда Григорию исполнилось 12 лет, по настоянию отца он вместе с братом отправился в Саксонию обучаться «железному делу». А уже два года спустя, Акинфий начал знакомить сыновей с производством... И тут выяснилось, что ни Прокофий, ни Григорий вовсе не горят желанием посвящать свою жизнь металлургии. Но если о позиции старшего сына Акинфий Никитич к тому времени уже догадывался, то признание Гриши стало для него неожиданностью. Григорий разъяснил отцу, что его больше привлекают науки, и он хотел бы посвятить им свою жизнь. Акинфий расстроился, но решил не сдаваться. С приданым Евдокии Тарасовны появились в демидовском хозяйстве две солеварни на Каме, но навести там порядок никак не доходили руки. Вот туда Демидов и отправляет сыновей, рассчитывая на то, что «малым делом управиться лекше», а там, глядишь, и втянутся недоросли в семейный бизнес.
Но вышло иначе. Братья поселились в селе Красном, где по воспоминаниям Прокофия Акинфиевича «...люди жили богатенько, а невест на любой вкус с избытком имелось». Там Григорий влюбляется в «кроткую и нравом тихую сиротку» Наташу.
Избранница Григория оказалась не из простых. Её отец – Павел Иванович Суровцев – слыл в тех местах известным соледобытчиком, имел более двух десятков варниц, большой, богатый дом на селе и недавно отстроил каменную церковь. Но два года назад Павел Суровцев умер, а его дочери Наталья и Федора до совершеннолетия находились под опекой бабушки - Аксиньи Григорьевны.
...Надо сказать, что в одних источниках имя жены Григория значится, как «Наталья», в других – «Анастасия». Тут дело в том, что избранница юного Демидова при рождении была крещена по «старому обряду». Но щепетильный в вопросах вероисповедания Акинфий Никитич поставил условие: окрестить будущую сноху по-никониански.
После свадьбы, «коя была пивна и вина, что старикам не в память», Григорий стал потенциальным соляным магнатом (в права наследования его жена могла вступить только по достижении 18-и лет).
Солезавод в Соликамске(фото нач. XX в.)
Сразу после свадьбы, молодожёны увлеклись садоводством. Акинфий смотрел на занятия сына с недовольством, и не раз пытался образумить чадо, но Григорий всякий раз отвечал родителю: «И государь наш плоды выращивает, и распространять сие дело везде велит и приветствует…» Это было правдой: к растениям у царя Петра была великая, ни от кого не скрываемая привязанность, и окружавшие государя люди знали, что посмеиваться над этой царской страстью, а тем более как-то осуждать ее опасно. А вскоре, неожиданно для Акинфия, отношение Григория к «железному делу» стало меняться: юноша начинает интересоваться металлургией и геологией, напрашивается в поездки по отцовским заводам, где изучает как технологию производства металла, так и ведение заводской бухгалтерии. При этом, Григорий и не думал бросать ботанику. Он покупает книги по садоводству, изучает иностранные языки. Впоследствии современники отмечали, что Григорий Акинфиевич в совершенстве знал немецкий язык, свободно владел английским, читал и переводил с шведского и французского.
Начиная с 1732 года, Григорий вместе с братом Прокофием приступает к формированию будущего ботанического сада - сначала в Красном, а затем и в Соликамске. Он не ограничивается только выращиванием экзотических растений, но и начинает заниматься селекцией. Через три года он узнаёт о том, что на Васильевском острове в Петербурге Академия наук создает академический ботанический сад.
Императорский Ботанический сад в Санкт-Петербурге (план 1843 г.)
Заведовать им был приглашён энергичный немецкий ботаник и естествоиспытатель Иоганн Амман. Григорий написал Амману, рассказав о своих исследованиях, и сразу предложил немцу семена выведенных в Соликамске культур. И вскоре от Аммана пришёл ответ и семена разных, очень редких для России растений, для выращивания которых Григорий сразу строит новые «избы, што зовут ранжереями».
В 1737-м у Григория Акинфиевича рождается первый сын, которого назвали Александром. А ещё два года спустя, ботанический сад Григория Демидова неожиданно приобретает куратора в лице молодого адъюнкта Петербургской академии наук, ученого-натуралиста Георга Стеллера.
В Соликамске Стеллер застрял случайно, ожидая идущие реками экспедиционные грузы Второй Камчатской экспедиции командора Беринга. Григорий пригласил известного натуралиста в свой дом и познакомил его с оранжереями и питомниками. Стеллер решил остановиться у Демидова до тех пор, пока не прибудут ожидаемые им грузы, и помочь Григорию Акинфиевичу с организацией ботанического сада. Всего, в Соликамске Георг Стеллер провёл около трёх месяцев. За это время он привел в должный научный порядок весь ботанический сад, определил растения, семена, и помог обрести систему большому гербарию, а так же завел специальные книги учета с краткой характеристикой каждого растения, таблички на грядках, в аллеях и теплицах сада. Стеллеру очень понравилась демидовская коллекция эндемиков, то есть растений, произрастающих только на ограниченной территории, в данном случае - на Урале. Стеллер рассказал Демидову и о том, что Амман издает первое обстоятельное, хорошо иллюстрированное описание растений всей России и уже три года переписывается со шведским ученым-натуралистом Карлом Линнеем, который прислал ему в подарок фундаментальные ботанические книги «Система природы», «Лапландская флора» и многие другие, где автор пытается в корне преобразовать всю ботаническую науку. Сам Стеллер тоже состоял в переписке с Линнеем. Более того, он пообещал Линнею собрать гербарий растений Урала, но экспедиционные дела не позволяли сделать это в срок.
Демидов с готовностью согласился помочь Стеллеру, и вскоре после его отъезда собрал и отправил Линнею в Швецию большую посылку с засушенными уральскими растениями, семенами и корневищами. Обрадованный проведенной Стеллером в ботаническом саду систематизацией растений, Григорий начал переписку и обмен ботаническими коллекциями с известными русскими ботаниками и путешественниками…
…Тем временем, жизнь идёт своим чередом. В 1738 году у Григория и Анастасии рождается сын, названный при крещении Павлом. А два года спустя, третий сын – Пётр. После семья Григория прибывала только дочерьми.
Надо сказать, что воспитанию детей в семье Григория Акинфиевича уделялось особое внимание. По свидетельству профессора Иоганна Гмелина – известного учёного и путешественника, который в 1743 году посетили Демидовых в Соликамске, «…воспитание детей в доме Григория Демидова особенно похвально. Подобное воспитание редко увидишь в этой стране. Дети от пяти до восьми лет выглядят учтивыми и благовоспитанными, как будто они намного старше…». Надо сказать, что все дети Григория Акинфиевича получили прекрасное образование, знали по два-три языка и интересовались науками.
Одна из страниц книги И. Гмелина посвящённая Г. А. Демидову
Слава о заводчике и естествоиспытателе Демидове быстро разнеслась по просторам Российской империи. Многие, кто интересовался биологией, проезжая Соликамск, старались встретиться с Григорием и ознакомиться с его ботаническим садом. В 1746 году в Соликамск вновь приехал Георг Стеллер. Он прожил у Демидова несколько месяцев и, уезжая, оставил Григорию богатые коллекции растений, собранные им в Сибири. Демидов сохранил бесценные коллекции Стеллера, передал образцы гербария в Петербургскую академию наук, а дубликаты отправил в Швецию – Карлу Линнею. Линней в то время работал над капитальным трудом «Виды растений», куда включал все известные ему растения Урала и Сибири. Для реформатора ботаники важно было получить как можно более подробные сведения о растительном мире. Григорий Акинфиевич и Линней вступили в переписку, которая продолжалась до последних дней жизни Демидова.
Из 118 видов «соликамских» растений, посланных Григорием Карлу Линнею и росших в его саду в Хаммарбю, до наших дней сохранились шесть. Тринадцать писем Григория Демидова к Линнею хранятся в Лондоне.
Фрагменты переписки Г. Демидова и К. Линнея
Некоторые учёные специально искали встречи с Григорием, чтобы проконсультироваться с ним по вопросам ботаники или садоводства, или поделиться своими коллекциями. Среди них были и известные, как Иоганн Гмелин и Степан Крашенинников, и те, кто не оставил в истории России яркого следа.
Известный русский ученый и путешественник И. И. Лепехин, будущий директор академического сада в Петербурге, в книге «Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства», также посещавший ботанический сад Григория Акинфиевича, писал, что насчитал в саду 525 видов растений, и не только деревьев и кустарников Урала и Сибири, но и многих теплолюбивых растений из тропических и субтропических зон планеты, таких, как кофе, кактусы, алоэ, агавы, амариллисы, канны, гиацинты, ананасы, олеандр, лавр, мирт, лимон, банан. Большое флористическое богатство сада, сформированное по географическому и систематическому принципам, отметил и другой известный естествоиспытатель и путешественник Н. П. Рычков в своей книге «Журнал, или Дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства в 1769 и 1770 годах»: «…в том саду можно найти собрание большой части трав, растущих в Африке, Америке, в Сибири и в самых камчатских пределах. Сад разделен на множество оранжерей и цветников, из которых каждая особливо заключает в себе растения других стран».
Состоял Григорий Акинфиевич в переписке и с директором Московского аптекарского огорода Трауготтом Гербером.
Письмо Г. Демидова к Т. Герберу
После смерти Акинфия Никитича в 1745 году Григорий принимает участие в совместном с братьями управлении уральскими заводами. Вместе с Прокофием он основывает ещё один сад – на этот раз в Туле, на территории фамильной усадьбы. Но тульский ботанический сад был создан не с научной целью, и на его базе почти не велись научные работы.
Интересно, что и младший сын Акинфия – Никита – под влиянием старших братьев тоже пытался заниматься садоводством на тагильских заводах. В одном из писем Григория младшему брату* есть любопытные строки: «…посылаю тебе на Тагил саженцев яблоневых числом полста, да поречи** матушкиной любимой столько ж, да цветов корней разных по две дюжины каждого виду… …а кустов розовых отправлю с другой оказией»
Существовал ли на Нижнетагильском заводе сад, и если да, то где, доподлинно не известно.
В 1747 году Григорий Акинфиевич переезжает в Петербург, где владел несколькими домами. После пожара в здании Кунсткамеры 5 декабря 1747 г. он предоставил один из домов под фонды библиотеки Академии наук и Кунсткамеры. Дом Григория Демидова стал принимать читателей, как полноценная библиотека. Его посещали Ломоносов, Мюллер, другие академики. Демидовская библиотека работала до 1766 года, до возвращения фондов в новое здание Кунсткамеры. Живя в столице Григорий не забывает о своём ботаническом саде в Соликамске, постоянно выделяя для его нужд значительные суммы, и регулярно приезжая сам для проведения исследований, встречи гостей или для того, чтобы собственноручно посадить какое-нибудь редкое растение. Французский астроном Жан Шапп д’Отрош был одним из последних гостей, кого Григорий принимал в своём ботаническом саду. Позднее д’Отрош писал в своей книге «Путешествие в Сибирь по приказу короля»: «… здесь установлены двенадцать очень красивых теплиц. Они наполнены деревьями лимона и апельсина. Здесь же можно увидеть и другие фрукты Франции, Италии, некоторые количество растений и кустарников из разных стран... …Господин Демидов устроил в своем доме очень хорошо укомплектованную аптеку, и в отличном порядке. Очень умелый человек поставлен ею руководить и распространять лекарства для всех больных в этой местности... …Его садовник был русский и имел хорошие знания в физике, это само по себе показывало, по меньшей мере, человека образованного, и его большие способности в будущем. Господин Демидов, сам большой знаток, и не упустил талантов своего садовника. Поэтому для него были закуплены книги по математике, физике, ботанике, а также разные инструменты.»
Что касается умножения фамильного «железного дела», то к нему Григорий Акинфиевич вернулся уже в конце жизненного пути. В начале 1759 году он закладывает два новых передельных завода – Тисовский и Бисертский. Строительство шло два года. Бисертский завод был пущен за неделю до кончины Григория, а Тисовский пускал уже его старший сын – Александр Григорьевич.
Григорий Акинфиевич Демидов умер 13 ноября 1761 года в Петербурге. Похоронили заводчика-ботаника в Туле, в родовой усыпальнице Демидовых при Николо-Зарецкой церкви.
Николо-Зарецкая церковь в Туле
Законсервированная усыпальница Демидовых в Николо-Зарецкой церкви
После смерти Григория Демидова владельцем Соликамского ботанического сада стал его старший сын Александр. Часть наиболее ценных коллекций вывез в Москву Прокофий Акинфиевич. Они вошли в состав его ботанического сада. В 1772 г. Соликамский сад был продан вместе с Красным селом заводчику Турчанинову, который поддерживал сад до последних дней жизни. Но после его смерти сад стал приходить в упадок, и в 1824 г. прекратил свое существование. Восстановлением демидовского ботанического сада в Соликамске занялась в 1994 году администрация города. Должность директора была предложена опытному садоводу и цветоводу, энтузиасту ботаники Анатолию Михайловичу Калинину. Его личная коллекция, которую он формировал на протяжении 30 лет, стала основой нового ботанического сада. Соликамский дендропарк привлек внимание многих отечественных ученых ботаников и краеведов. А 25 августа 2001 года соликамцы открыли памятную доску в честь Григория Демидова в бывшем селе Красном, на месте первоначального ботанического сада.
Мемориальная доска на месте первоначального ботанического сада в с. Красном
Несколько слов о потомках Григория Акинфиевича.
Старший сын – Александр Григорьевич (1737-???) - действительный статский советник. Был женат на дочери обергофмейстера Олсуфьева – Прасковье Матвеевне. Несмотря на прекрасное академическое образование, не стал заниматься наукой, а посвятил жизнь металлургии, пойдя по стопам деда и прадеда.
Второй сын - Павел Григорьевич (1738-1821) – напротив, предпочёл научную стезю. Был женат на княгине Анне Степановне Сибирской (Глебовой). Детей в браке не было. Павел много занимался благотворительностью.
Третий сын – Петр Григорьевич (1740-1826), унаследовавший Ревдинские заводы. В 1800 году он был назначен обер-директором Петербургского Коммерческого училища – как было сказано в рескрипте императрицы Марии Федоровны, «по совершенной доверенности, а равномерно из признательности к памяти родственника». На этом посту он пробыл пять лет и проявил себя талантливым администратором, не щадящим сил для отстаивания интересов училища. Жертвовал на училище значительные суммы. Был женат на представительнице древнего боярского рода Екатерине Алексеевне Жеребцовой.
Дочери Григория Акинфиевича Ирина и Василиса умерли в юности.
Дочь Хиона выдана была замуж за статского советника, посланника России в Турции, члена Российской Академии Александра Стахиевича Стахиева.
Мария Григорьевна вышла замуж за тульского помещика Григория Никитича Данилова. Пульхерия Григорьевна стала женой Александра Филипповича Кокоринова, архитектора, одного из основателей Российской Академии Художеств и ее первого директора. В числе первых выпускников Академии, прошедших курс наук за рубежом, был будущий архитектор Иван Егорович Старов, ставший мужем сестры Пульхерии, Натальи..
О судьбе ещё одной дочери Григория – Степаниде – неизвестно ничего…
…Долгое время считалось, что прижизненные портреты Григория Акинфиевича либо утрачены, либо вообще не существовали. В начале «нулевых» стало известно, что единственный портрет Григория Демидова сохранился и находится в Канаде, в семье представительницы этой ветви рода Демидовых Татьяны Демидовой-Сеген. Позже копия этого портрета была подарена тульскому музею «Некрополь Демидовых»
Григорий Акинфиевич Демидов (портрет неизв. худ., середина XVIII в.)
Молодой Линней. Фрагмент картины Хендрика Холландера
Литература
1. Чумаков В. Ю. Демидовы. Пять поколений металлургов России. – М.: ЗАО «Бизнеском». – 2011. – 272 с. – (серия «Великие российские предприниматели», том 2) – ISBN 978-5-91663-088-6
2. Демидовский временник. Исторический альманах. Кн. II. - Екатеринбург: Демидовский институт, 2008. - С. 9 - 44. (статья историка А.С. Черкасовой).
3. Демидовский временник. Исторический альманах. Кн. II. - Екатеринбург: Демидовский институт, 2008. - С. 45 - 83. (письма Григория и его сына Павла Демидовых Карлу Линнею).
https://vsenovostint.ru/2014/04/16/zavodchik-botanik-metsenat/
https://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000171/st011.shtml
https://assortii.blogspot.ru/2013/02/blog-post_13.html
https://art1.ru/architecture/peterburgskaya-usadba-demidovyx/
https://www.bankgorodov.ru/place/inform.php?id=147362
https://www.nkj.ru/archive/articles/9021/
https://vintoniv-i.blogspot.ru/2011/08/blog-post_03.html
Когда заложил сад Григорий Демидов? Правда и вымысел о ботаническом чуде
Автор: Михаил Богданов
Опубликовано: 15 января 2014
Появились многие исторические мифы на эту тему, которые не только гуляют по страницам газет, глянцевым журналам и Интернету, но и прочно обосновались даже в книгах известных авторов.
С легкой руки писателя П. И. Мельникова-Печерского, посетившего Соликамск в 1839 году, пошла кочевать легенда о местных ананасах, поставляемых к царскому столу. В книге «Дорожные записки: на пути из Тамбовской губернии в Сибирь» он писал: «Здесь я узнаю, в каком жалком состоянии находится теперь славное в прошедшем столетии Красное Село, принадлежавшее Турчанинову. В нем уже нет и остатков того сада…, из которого, как говорят, возили ананасы ко двору Елизаветы Петровны, — о котором до сих пор пишут иностранные географы. Старики помнят еще, что за житье было в Красном Селе у Турчанинова. По рассказам их, это было что-то вроде дворцов Шахерезады».
Как видим, Турчанинов, который в 1772 году купил сад у наследников Григория Демидова, предстает поставщиком ананасов к столу Елизаветы, которой в этот период и в живых-то не было.
Григорий Акинфиевич Демидов
Первый, кто занялся исследованием ботанического сада Григория Демидова, был известный соликамский журналист и краевед Владимир Свалов. Он опубликовал очерки о саде в 1982 году.
Важно подчеркнуть, что — очерки, а не исследование, опирающееся на архивные документы и литературные источники. Он просто изложил свое видение происходящих событий в далеком XVIII веке, обозначив 1731 год как дату заложения сада в селе Красном Григорием Демидовым после женитьбы на Анастасии Суровцевой.
По версии Свалова, побывавшие в Соликамске участники Второй камчатской экспедиции Герард Миллер, Иоганн Гмелин и Степан Крашенинников дали Демидову подробные советы по организации сада, оставили наброски теплиц и оранжерей, назвали фамилии купцов, у которых можно заказать семена и саженцы.
Это видение представил и ученый Лев Баньковский в книге «Сад XVIII века». Причем в его книге также не приводятся ссылки на источники, а вот ссылки на их публикации используются многочисленными авторами, которые пишут о Демидовых. Только в прошлом году вышли книги А. Г. Мосина «Род Демидовых» и. Н. Юркина «Демидовы: столетие побед».
Первая брешь в этой стройной версии появилась в прошлом году, когда старанием председателя соликамского «Демидовского клуба» Евгения Смирнова был переведен фрагмент книги Иоганна Гмелина (Путешествие в Сибирь. Соликамск, 2012).
Приведу отрывок, касающийся Григория Демидова:
«Особенно нас привлекли вежливость и дружелюбие господина Демидова. Это — один из достойнейших сыновей статского советника господина Демидова. Его жена очень учтива. Воспитание детей в его доме похвально. Подобное воспитание редко увидишь в этой стране. Дети от пяти до восьми лет выглядят учтивыми и благовоспитанными, как будто они немного старше. Они обучаются языкам и другим полезным наукам. Господин Демидов имеет прекрасную аптеку, в которой он знает каждое лекарство и его действие. Он также большой любитель естественных наук, особенно науки о растениях, большое количество которых он не только сушит в бумагах, но и содержит изящный сад, который стоит ему немалых расходов и в котором для этой страны есть поистине королевская оранжерея. Многим местным жителям это не понятно».
Из приведенного отрывка видно, что Гмелин встретился с Демидовым впервые. Да и не дает советов, описания сада Демидова, хотя подробно описал на соликамских солеваренных промыслах 46 варниц.
А как же 1733 год? До недавнего времени считалось, что участники Второй камчатской экспедиции при пребывании в Соликамске были причастны к становлению ботанического сада Демидова.
Давайте обратимся к фактам. В «Материалах для истории Императорской академии наук» (Т. 2 СПб., 1886, с. 409) в своем доношении Миллер и Гмелин пишут из Казани в декабре: «Поедем чрез Кунгур и Екатеринбург, которую дорогу мы как для близости, так и для того избрали, что капитан — командор Беринг тем же путем поехал; также что мы в Кунгуре и Екатеринбурге некоторыя полезныя обсервации учинить надеемся».
Фрагмент из Материалов для истории Императорской академии наук
Таким образом, мы видим, что исторические события говорят об обратном. Участники экспедиции проехали в Сибирь из Казани, минуя Соликамск, причем санным путем зимой, а не летом, как писали Свалов и Баньковский. А факты, как говорят, упрямая вещь.
Да и Георг Стеллер, посланный для участия в экспедиции, не мог давать никаких советов и учить научным приемам Демидова в 1739 году, как утверждалось ранее. В 1739 году он был далеко в Сибири, а его знакомство с Демидовым состоялось лишь в 1746 году.
Представляется, что участники экспедиции не оказывали никакого влияния на Григория Демидова в становлении ботанического сада в этот период.
Во время работы в Государственном архиве Пермского края с документами Соликамского городского магистрата мне встретились интересные материалы, относящиеся к 1730 году.
Как известно, после смерти богатейшего солепромышленника Павла Суровцева в 1728 году его дочери Анастасия и Федора остались на воспитании бабушки Аксиньи Григорьевны, дочери нижегородца Докукина. В 1731 году старшая дочь Анастасия вышла замуж за дворянина Григория Демидова. Как записал соликамский летописец: «Свадьба была пивна и вина, что старикам не в память».
Из сохранившихся документов следует, что только 15 июля 1732 года был проведен полюбовный раздел имущества между сестрами Анастасией, Федорой и вдовой Ивана меньшего Аксиньей Григорьевной Суровцевой, и эту запись подписал их духовник Богоявленской церкви иерей Кирилл Ивохин.
В сохранившейся описи имущества Суровцевых значатся по селу Красное каменная церковь и палаты из дерева. Это дает основание утверждать, что Григорий Демидов не мог в 1731 году заложить сад в селе Красное по одной простой причине — он не был его владельцем.
Тот факт, что в 1731 году село Красное не перешло к Григорию Демидову, подтверждает и он сам. Так, в доношении от 24 марта 1746 года, посланном в связи с начавшимся разделом отцовского наследства, он пишет, что содержал приданое жены с 1732 года.
В связи с этим становится очевидным, что точной датировки заложения сада на сегодня просто нет.
© Михаил Богданов
UraloVed.ru
