Август
Алек на несколько секунд застыл на пороге и с замиранием сердца открыл дверь. В доме было тихо, только в гостиной сидели папа и Джейс в компании сэндвичей и какой-то научно-популярной передачи по телевизору.
Алек прошёл к ним и на всякий случай окинул комнату взглядом — больше никого.
— Привет, — сказал папа.
Джейс молча протянул сэндвич.
Удивлённый, Алек взял его и устроился рядом. Это всё означало только одно: мама и Изабель заняты чем-то настолько важным, что ужином пришлось заняться папе.
Но чем? Сегодня в их семью должен был приехать парень, участвовавший в льготной программе для больных детей, дававшей возможность целый год жить в развитой стране, получать хорошее образование и пользоваться лучшими медицинскими услугами. Мама не позволила бы себе так невежливо его встретить: без организованного, чинного семейного ужина, светских разговоров и подробного личного знакомства.
— Если ты думаешь, куда все подевались, то они в комнате Магнуса, — пояснил Джейс, когда дожевал. — Ты не поверишь, что они там делают. — Джейс выдержал эффектную паузу и с презрительным выражением лица провозгласил: — обсуждают корейскую косметику!
Алек моргнул. Социальная служба, конечно, прислала им досье и фото Магнуса Бейна, на котором отчётливо виднелась подводка для глаз, и предупредила, что «мальчик странноватый». Алек предвидел то, что он сразу подружится с Иззи, поэтому не понимал, что так возмутило Джейса и должно было возмутить его.
— Да ты как с пальмы слез, — грустно заключил Джейс, окинув взглядом его лицо. — Мне Клэри вместе с Изабель весь мозг этим вынесли. Защищает от вредных солнечных лучей, сохраняет молодость, возвращает молодость, придаёт аристократическую бледность, лечит от СПИДа и рака, воскрешает мёртвых! А теперь всё то же самое с доставкой на дом!
Алек пожал плечами. Проблемы косметики его не интересовали, пусть обмажутся и обкрасятся хоть с ног до головы.
— Это ты сейчас думаешь, что они до тебя не доберутся, — ехидно продолжил Джейс. — А мне Клэри устроила диверсию не далее чем вчера, когда я заснул, ожидая её возле художественного класса. Намазала вонючим кремом, накрасила водостойкой тушью! Еле смыл.
— Дай уточню, — ожил папа. — Ты позвал её на свидание и заснул, а она всего лишь накрасила тебе ресницы? Я слышал, в таких случаях принято помадой «дурак» на лбу писать.
Джейс подозрительно замолчал и скуксился.
Алек нервно засмеялся. Засмеялся — потому что накрашенный Джейс с надписью «дурак», выведенной каллиграфическим почерком Клэри (точно по совету Иззи), наверняка смотрелся забавно. Нервно — потому что Джейс уже достал своей новой девушкой по самые печёнки. Ни один разговор, а иногда и ни одна реплика не обходилась без её упоминания. Клэри то, Клэри сё. Клэри самая умная в классе. Клэри — самая лучшая художница. Я иду на свидание с Клэри, к ужину не ждите. Я делаю Клэри домашнее, поэтому приду в два часа ночи. У мамы Клэри первая выставка в Нью-Йорке, мы все обязаны сходить…
Алек сунул в рот второй сэндвич и, напустив на себя безразличный вид, сказал:
— Ну и что? Допустим, эта косметика не помогает, но через несколько лет сделают другую, эффективную, а твоя Клэри уже привыкла мазаться новинками. Вот будет вам по сорок лет, а Клэри выглядит на двадцать! А в шестьдесят — на тридцать. И не будет выносить тебе мозг тем, что она постарела, потолстела и ты её больше не любишь.
— Я тоже так подумал, — кивнул папа. — И пошёл готовить ужин сам.
Джейс надулся ещё больше и вдобавок нахмурился, а затем возмутился:
— Нет, подожди! Это чем один вынос мозга лучше второго, по-твоему?
Алек снова засмеялся, почувствовав себя по-своему отомщённым, за что получил негодующий взгляд. Зато папа совершенно серьёзно пояснил:
— Результатом.
Возразить было нечего, и Джейс, скорбно вздохнув, уставился в телевизор. Там рассказывали о глобальном потеплении, и смысл сводился к тому, что через пару сотен лет люди умрут.
Алека не заботили ни ссоры Джейса с Клэри, ни глобальное потепление, ни даже домашка, которую лучше было бы сделать сегодня, потому что завтра последнее занятие, а потом — зачётное задание. Его волновало знакомство с Магнусом. Он всё-таки рассчитывал увидеть его перед сном.
Родители решились принять участие в программе только потому, что это давало бизнесменам хорошие льготы и траты на ребёнка стоили того — если выбрать правильного.
Конечно, родители не стали бы обсуждать это так цинично в присутствии Алека. Они с Иззи подслушали разговор случайно: выбрались ночью на крышу посмотреть на полную луну и звёзды. Было три часа ночи, им давно пора было спать, на крышу лазить и вовсе под угрозой получения ремня запрещено… Спускались по внешней лестнице тихо, как заправские шпионы, вот только родители, уверенные, что всё и все под контролем, решили обсудить деликатное дело за чашкой чая и с открытым окном. А значит, двигаться и шуметь было нельзя. А значит, что всё было прекрасно слышно обеим сторонам.
Родители сомневались. Им нужны были льготы, но не нужен был слишком проблемный ребёнок. Ведь в проекте участвуют разные: и колясочные инвалиды, и глухонемые, и даже дети с умственными отклонениями, и всем им нужен надлежащий уход от всех членов семьи. Алек понимал, что, согласись родители на такого ребёнка, тяжело было бы всем. И что если бы что-то случилось с кем-то из них, родители бы всю душу вложили в уход — они ведь свои, родные. Но такой тщательный анализ кандидатов, присланных проверенным юристом Лайтвудов — Джией Пенхаллоу, — вызывал в душе ощущение чего-то неправильного.
До Алека доносились обрывки вердиктов: «Этот слишком маленький, будет скучать по маме и капризничать»; «С этой нужно ездить в больницу раз в неделю, а с этим — раз в три дня, нет времени»; «Эта не знает английского, будет слишком сложно»; «Для инвалидов нужно весь дом и двор адаптировать, за месяц не успеем»; «Столько денег потратим, что никакие льготы не компенсируют».
Затем родители затихли. Затем мама раздражённо выдохнула и сказала:
— Вот почти идеальный кандидат. Почти полностью здоров, а проблемы со зрением незначительны, рекомендация врачей — использовать в общих помещениях и в его комнате неяркие лампочки и следить, чтобы не было резких перепадов яркости. Ему почти восемнадцать, и сам проследит, а лампочки мы что, не вкрутим? Заодно сэкономим. Опять же, выпускной класс, экзамены. Написано, что хочет поступить в Нью-Йоркский университет, а значит, будет занят, не будет требовать внимания. Оценки хорошие. Ездит не первый год: Мадрид, Париж, Лондон. Знает английский, испанский, французский, значит, адаптируется легко, манеры и образование на уровне. Ещё и наших может научить. Ты в курсе, что у Алека проблемы с испанским? Так вот. Ещё и отец богатый, значит, даст ему денег, а сам Магнус не будет нам завидовать. Помнишь, Пэнгборны взяли одного, так он у них воровал постоянно?
— Не мальчик, а прямо сказка, — прокомментировал папа. — Что же там не так?
— Мальчик — уже не мальчик, — загадочно сказала мама.
— Он сделал операцию по смене пола? — уточнил папа с интересом.
— Это было бы даже лучше. Посмотри. Лондон, шестнадцать лет. У него были конфликты в школе, потому что встречался со старшеклассником. Даже не с девушкой, и мне всё равно, но я таких проблем не хочу. Эта постоянная борьба против системы ни к чему не приведёт, а не реагировать тоже не получится. А затем — Париж, семнадцать. Жил в семье Белкур, тайно встречался с их дочерью, пока та не стала совершеннолетней и на следующий день сбежала из дома с другим. В ходе её поиска правда раскрылась, его выгнали из семьи, пришлось срочно искать другую. Ещё и красится — и мы получим те же проблемы в школе. Нормальных детей в природе не существует, Роберт, — сделала вывод мама и, судя по хлопку, отбросила бумаги в сторону.
Алек и Иззи возмущённо переглянулись. Хотя, возможно, стоило умерить пыл, когда болтаешься на лестнице, стараясь не дышать, и подслушиваешь чужие разговоры, а должен видеть десятый сон.
— Надо было раньше думать. Остался всего месяц. Думаю, наиболее удачные, как и наиболее проблемные, уже распределены по семьям, — ответил папа. — И нам ещё хорошо — мы можем выбирать. Пришлось заплатить, но, если дело выгорит, мы из сохранённых денег хоть Стендфорд для Алека сможем позволить.
— Нужно хорошо подумать, — возразила мама. — Чтобы столько сохранить, нужно выбрать Магнуса. С остальными мы просто не справимся, тогда заплатим штраф.
Через два дня родители объявили, что в следующем учебном году с ними будет жить ещё один парень, очень просили с ним подружиться и внимательно отнестись к его болезни, которая называлась — да и выглядела — очень красиво: «синдром кошачьего глаза». Зрачки у Магнуса и впрямь были как у кота, а уж с подводкой, щедро нанесённой на веки, надолго приковывали взгляд, но к этому прилагалась повышенная чувствительность к свету.
Причём, судя по словам Валентина Моргенштерна, давнего друга семьи и учёного врача, Магнусу повезло: сопутствующие проблемы могли быть куда серьёзнее. А пока что Лайтвуды вкрутили новые лампочки везде, за исключением личных комнат, и забыли о том, что ходить в помещениях в очках от солнца неприлично.
Вскоре послышались голоса мамы и Иззи: они с волнением обсуждали, когда придут их покупки, заказанные с корейского онлайн-сайта. Когда они вошли в гостиную, их глаза горели, а щёки раскраснелись — Алек редко такое видел.
— Мы заказали косметики на тысячу долларов! — то ли повинилась перед папой, то ли похвасталась Иззи.
Джейс закатил глаза, но промолчал. Папа никак не отреагировал — наверное, подумал, что лучше один раз услышать это, чем тысячу раз про надвигающуюся старость и килограммы жира, которые в глазах девушек всегда преобразовывались в тонны.
— Как твои курсы, Александр? — задала мама дежурный вопрос.
— Всё хорошо, — кивнул Алек, вставая.
Родители всегда готовы были объяснить непонятные вопросы и помочь с домашним заданием, но Алек уже выбросил из головы всё, что отвлекало от нового знакомства.
Обычно Алек с подозрением относился к незнакомцам. Особенно к людям, которые должны были с ним жить под одной крышей. Когда родители усыновили Джейса, они с Иззи не обрадовались. Да и Джейс первое время никого к себе не подпускал: плакал из-за гибели родителей. А Алек вовсе не компанейский парень, способный разговорить и успокоить кого угодно. Его удел — стоять и молча пялиться, а потом, когда никто не видит, ускользать в свой мир учебников и художественных книг. Он ни с кем не мог подружиться сразу, кроме двух людей, с которыми играл с раннего детства — Джонатаном, сыном Валентина, и Алины, дочери Джии.
Но в Магнусе было нечто особенное. Особенная внешность, история и, главное, ориентация. Алек не собирался в первый же вечер вываливать на голову незнакомцу свою самую страшную тайну, но не мог устоять перед тем, чтобы попытаться выспросить его истории. Алек ещё ни с кем об этом не говорил, но с каждым годом желание встретиться с человеком иной ориентации, чем все его знакомые, возрастало.
— Хорошо. Магнус хочет с тобой познакомиться, — сказала мама и кивнула в сторону комнаты.
Алек вынырнул из гостиной и прошёл дальше, за лестницу. Магнусу отдали одну из гостевых комнат, под единственным окном которой росло большое дерево. Оно было одним из вечных предметов спора родителей: мама хотела его спилить, потому что в библиотеке было темно, а папа настаивал на том, что это — семейное наследие. Теперь же дерево, закрывающее свет, было как нельзя кстати.
Магнус открыл очень быстро и, окинув любопытным взглядом, поздоровался:
— Александр? Привет.
Алек уставился на его зрачки, и только нежелание показаться невежливым заставило поздороваться в ответ и опустить глаза. Взгляд скользнул по наполовину расстёгнутой рубашке и джинсах в обтяжку. Алек затаил дыхание, чтобы не выдохнуть от переизбытка эмоций. Он не учёл того, что Магнус может быть невероятно красивым. Невероятно красивым парнем нетрадиционной ориентации. Алек сразу понял, что обещание себе «просто дружить, не то выйдет как с Джейсом» — бессмысленная ерунда.
Улыбнувшись, Магнус сделал шаг в сторону и открыл дверь пошире. Алек сделал шаг, в нерешительности остановившись возле порога. Все комнаты у них были маленькими, но многочисленными из-за того, что у Лайтвудов почти всегда было много детей. И если в комнате открыть пару чемоданов, то сесть или даже встать места уже не было.
— Прости. Думал, ты позже зайдёшь, решил убрать вещи, — протараторил Магнус, быстро собирая с кровати разноцветные футболки и бросая их в шкаф.
— Я могу постоять, если не мешаю, — на автомате сообщил Алек, наблюдая за тем, как ловко Магнус лавирует между мебелью и перепрыгивает через чемоданы.
Он не выглядел хоть сколько-нибудь спортивным, но подобная лёгкость не берётся с потолка.
— Ты танцуешь? — спросил Алек с интересом.
Магнус, запихивавший в шкаф стопку узких шортов, убранных со стула, обернулся и с удивлением спросил:
— А ты хочешь потанцевать?
Алек не смог удержаться от того, чтобы не поморщиться. Он никогда не любил танцы, в основном благодаря Изабель, которая с детства их обожала и использовала его как тренажёр, пока в их жизни не появился Джейс. Тому было всё равно, а вот Алек приобрёл аллергию на всю жизнь.
— Нет, — отрезал Алек и поспешил смягчить суровый тон: — Ты просто очень грациозный.
Выпалив это, Алек прикрыл глаза, задавшись вопросом, почему он такой интроверт, что до сих пор не научился общаться без перегибов. Рявкнуть и тут же сказать неуместный комплимент, когда и пяти минут знакомства не прошло — что может быть хуже.
Но Магнус не обиделся. Засмеявшись, он выдвинул стул на середину комнаты, жестом приглашая Алека сесть, и ногой запинал пустую сумку под стол.
— Спасибо. Да, я танцую. Для поступления в театральный это полезное хобби. Ты ненавидишь танцы из-за Изабель?
Алек растерялся. Магнус был проницательный. Очень. Слишком.
— Она рассказала, что донимала тебя в детстве, — пояснил Магнус, садясь на кровать напротив.
— А, — изрёк Алек и поспешил сменить тему: — Мне больше нравится физкультура и каратэ. Родители боялись, что из-за бизнеса нас могут похитить или что-то в этом роде, поэтому учили нас самообороне и заставляли тренироваться. Я втянулся, и Джейс с Максом тоже, а Иззи всегда была бунтаркой и быстро занялась танцами.
— У неё мощные ноги. Она мне продемонстрировала пару приёмов самообороны. На мне же, — вздохнул Магнус.
Алек закатил глаза. Родители обмолвились о том, что будут рады нанять для Магнуса Ходжа — знаменитого среди бизнесменов детского учителя каратэ. Иззи, похоже, решила сразу отбить — во всех смыслах — у Магнуса к этому интерес, уже определив его к себе в партнёры по танцам. Небось уже и в танцевальный кружок успела затащить.
А вот Алек был не прочь поучить Магнуса интересным приёмам и сразиться в дружеской схватке. Посмотреть, как по его шее стекают капли пота. Послушать, как он шумно дышит после тренировки.
Чёрт.
— Почему ты хочешь поступить именно в театральный? — поинтересовался Алек, ёрзая на стуле.
— Не знаю, какая ещё профессия позволит мне носить то, что я ношу, и краситься, — пожал плечами Магнус. — Творческим людям такое прощается, а я больше ничего не умею — только играть, танцевать и немного петь.
Алек представил, как Магнус поёт и танцует на сцене, надев что-нибудь ужасно блестящее и нанеся тонну косметики на лицо, и выпалил:
— Ну… тебе пойдёт.
— Тебе нравятся необычные образы? — улыбнулся Магнус.
Его взгляд смягчился. Это выдало, насколько он был напряжён, боясь, как будет воспринят семьёй. Наверное, он специально затронул тему косметики, превратил недостаток — по мнению многих людей, не Лайтвудов, конечно, — в достоинство, стремясь понравиться Иззи и маме.
Алек тоже выдохнул свободнее. Даже если он произносит какую-то чушь, видимо, это только идёт на пользу.
— А ты? Пойдёшь в семейный бизнес?
Алек кивнул.
— Тебе это нравится? — спросил Магнус. В его голосе послышалось сомнение.
— Почему бы и нет? — пожал Алек плечами.
— Все дети бизнесменов, кого я видел, были не в восторге от того, что придётся заниматься делом родителей всю жизнь. Рано или поздно они находили что-то, что интересует их больше, и тогда либо молча страдали, либо в их семье начинались скандалы.
Алек нахмурился.
— Твой отец…
Магнус энергично помотал головой.
— Нет. Он никогда не заставляет меня делать то, что я не хочу. Но у него много партнёров по бизнесу и друзей, с детьми которых я знаком. У нас принято время от времени встречаться не на работе или в ресторане, а дома, и общаться неформально. Дети обычно отдельно, и мне частенько жаловались или в открытую завидовали.
— Но мне правда нравится, — отрезал Алек. — Даже статистика.
Магнус поднял руки вверх.
— Ты уникальный, без шуток. К слову о школе. Занятия уже через три дня, а я совсем ничего не знаю. Кроме того, что Изабель позвала меня в танцевальный кружок, потому что никто не подходит ей по уровню, кроме меня.
Алек расслабился и усмехнулся. Иногда его поражало, как хорошо они с Иззи знали друг друга.
— Тебе должна была сказать мама, что вожу в школу всех я…
Брови Магнуса взлетели вверх, и Алек понял, почему Джейс так взбесился. Если даже мама упустила из виду важные моменты, то ему, наверное, ни слова не дали сказать ни о себе, ни о принятых порядках, и сверху ненавистной темой припечатали.
— Я, наверное, слишком её отвлёк, — виновато моргнул Магнус.
Алек хмыкнул.
— Ладно. Так вот. На последний день рождения родители подарили мне машину и сказали, что теперь развозить всех по школам — моя забота. К счастью, мы все, кроме Макса, учимся в одной. Поэтому ровно в восемь мы садимся в машину, чтобы успеть. После уроков я забираю Макса, потом иду в библиотеку делать домашнее и ждать, пока все освободятся. У Джейса и Иззи занятия в кружках могут затянуться, а я никуда не хожу.
— Ужасно, — тут же прокомментировал Магнус. — Не хотелось бы причинять неудобств.
— Можешь брать такси или ехать на школьном автобусе, только до дома придётся топать пешком пяток километров, он сюда не заезжает, — Алек усмехнулся, заметив, как Магнус, мучимый дилеммой, нахмурил брови, и добавил: — Не волнуйся. Я тебя подожду. Если занятия закончатся раньше, могу даже отвезти в магазин или в кафе. Разве что иногда придётся ждать, пока я Макса заберу.
— Хорошо, — смиренно кивнул Магнус.
— Впрочем, будет ещё один вариант, — задумчиво протянул Алек. — Возможно. Одноклассник Иззи — Саймон — так увивается за ней, что клятвенно обещает отвозить домой, как только купит машину. Ему скоро тоже шестнадцать. В октябре. А раз вы с ней будете ходить в один кружок, то он не откажет подвезти и тебя. И Джейса — он ходит с ним в музыкальный.
Магнус засмеялся.
— Всё же хочешь спихнуть часть работы на него?
— Надеюсь, — не стал отрицать Алек. — Иззи и Джейс прекрасно понимают, что мне нужно заботиться и о Максе, но часто ноют из-за несовпадающего расписания. Ещё и просят то Клэри подвезти, то того же Саймона, то всех сразу…
Лицо Магнуса так резко поменялось на задумчивое, что Алек запнулся. Не думает же он, что Алек оставит его на улице, если придётся везти толпу народу? Однако Магнус достал телефон, быстро нажал на несколько кнопок и повернул к нему экран с вопросом:
— Эта Клэри?
Настала очередь Алека удивляться. На фотографии были Магнус и Клэри вместе с её матерью и отчимом. На фоне была заметна вывеска кафе с французским названием. Магнус и Клэри, само собой, выглядели моложе. Больше закрытой одежды, меньше косметики.
К слову о ней. Кажется, Алек понял, откуда Клэри, а с её помощью и Иззи, узнала о корейских радостях. Кажется, он понял и то, почему родители согласились взять Магнуса: рекомендация старой подруги Джослин, матери Клэри. И, кажется, Магнус и Джейс однозначно не поладят.
— Вы знакомы, — произнёс Алек. — Откуда? То есть я знаю, что Клэри пару лет жила в Париже, а ты там учился, но…
— …мы не можем быть одноклассниками, — закончил Магнус, мимолётно улыбнувшись. — Если знаешь о Париже, то, наверное, знаешь о моей бывшей?
Алек кивнул. В его голове уже нарисовался образ холодной красавицы и беспринципной мегеры, которая только и делала, что портила парням жизнь. Алек никогда не понимал, как можно не заботиться о том, кого любишь, а если не любишь, то зачем встречаться? Будь Магнус его парнем… Будь у Алека парень — на руках носил бы.
— Её родители отказались от меня и отправили к своей знакомой — это была Джослин. Она не могла взять меня на полгода из-за переезда, но две недели я у неё прожил, пока агентство не нашло новую семью. Мы с Клэри подружились, хоть и не сразу, потому что первое, что сказал мне Люк, — это что если я буду подкатывать к ней, он повесит меня на дереве за… хм.
— Понятно, — поспешил прервать его Алек. — Надо будет познакомить с ним Джейса.
Поймав недоумённый взгляд Магнуса, он пояснил:
— Джейс и Клэри встречаются. Мне надоело натыкаться на них в школе, у нас на кухне, у нас в саду и в моей машине, пока они вылизывают друг другу гланды.
Магнус бросил на него внимательный взгляд, отчего Алек поёжился.
— Клэри написала недавно, что у неё появился парень, и Люк его одобрил. Но ты всё равно можешь ему пожаловаться. А ещё всей остальной родне Клэри — и тогда, я уверен, Джейс начнёт вести себя прилично.
Это было правдой. Несмотря на развод Джослин и Валентина, несмотря на их напряжённые отношения, чуть что — вся семья Клэри объединится, забыв разногласия. Но Алек не ненавидел Джейса, чтобы мстить так изощрённо.
— А Саймон — это тот самый Саймон, который лучший друг Клэри? — спросил Магнус и в ответ на кивок Алека протянул: — Не люблю произносить банальности, но мир и правда тесен. Не ожидал, что окажусь в семье, дружественной Фэйрчайлдам. И в одной семье с парнем Клэри. Хотя, если подумать, это объяснимо.
— Угу, — ещё раз кивнул Алек, решив никогда не рассказывать цепочку рассуждений своих родителей. Ведь, в конце концов, он маме даже понравился. Вроде бы.
— О, — воскликнул Магнус. — Нужно ей написать, что теперь мы учимся в одной школе и что она может познакомить меня со своим лучшим другом, о котором прожужжала мне все уши. Ну, знаешь, она была так рада, что встретится с ним — и, конечно, с Джонатаном — после трёхлетней разлуки, что я не успевал про них слушать. Минутку.
Вновь схватившись за смартфон, он быстро напечатал сообщение. Алек скользнул взглядом по адресату.
— Печенька? — вырвалось у него. — Прости, случайно увидел.
— Ничего, — отмахнулся Магнус. — Забавная история. Джослин и Люк были так заняты подготовкой к переезду, что, узнав, что я умею прилично готовить, спихнули эту обязанность на меня, — он улыбнулся, и в его улыбке, несмотря на ироничный тон, отражалась ностальгия. — Больше всего Клэри понравилось печенье с шоколадной крошкой. Она просила приготовить его каждый день. Джослин, конечно, прочитала ей лекцию о здоровой пище и запретила мне поддаваться на провокации, но это прозвище с ней теперь навсегда.
Алек сказал бы, что история была очень милой, но Клэри всё ещё раздражала. Поэтому он спросил:
— Ты умеешь готовить?
Последовал глубокий драматический вздох. Глаза Магнуса покрыла пелена притворной печали.
— Вы узнали об этом слишком рано.
— Я сохраню этот секрет, — пообещал Алек как можно более серьёзным тоном.
Глаза Магнуса довольно сверкнули, будто этого он и ждал.
— Но, — продолжил Алек, — не могу скрывать, что моя мать этому обрадуется не меньше. Я почти уверен, что ты будешь ей помогать. Сейчас она зовёт меня или Джейса, когда Изабель врывается на кухню, но мы не слишком далеко от неё ушли.
— Никто из вас не умеет готовить? — приподнял бровь Магнус. — При таком мастерстве Мариз?
Значит, мама всё же успела накормить гостя. Не могла же она и в самом деле с порога броситься обсуждать карандаши для глаз.
— Мы с Джейсом с голоду не умрём, — возразил Алек. — Просто то, что готовит мама — за гранью. В хорошем смысле. Мы разве что можем нарезать кубиками ингредиенты. А вот то, что готовит Изабель — это за гранью в самом ужасном смысле слова. Если мы просто делаем то, что говорят, то она порывается всё смешать. Или приготовить странные блюда, типа русской ухи. Ну, знаешь, взять вонючую рыбу и сварить её в вонючей воде.
Магнус рассмеялся.
— Это вам ещё повезло, что Изабель выбирает проверенные рецепты. Одна русская девушка мне жаловалась, что иностранцы, насмотревшись на местные традиции, делают поистине ужасные вещи. Например, жарят солёную селёдку.
При Алеке никто не жарил солёную селёдку, но прозвучало тошнотворно.
— Однако традиционные блюда некоторых стран бывают даже хуже, — продолжал Магнус. — И тоже связаны с рыбой. В Скандинавии подают национальные деликатесы из тухлых рыб.
Алек вздрогнул, прижал руку ко рту и порадовался, что его ужин состоял только из нескольких обычных сэндвичей. Будь это мамины шедевры, расставаться с ними было бы жаль.
— Стоит сменить тему, да? — сочувственно посмотрел на него Магнус. — Ладно. Так как вы тут развлекаетесь?
— Снова мимо, — поморщился Алек. — С этим к Джейсу и Иззи. Я могу только учиться и читать книжки, а они даже в клубы ходят, студенческие липовые где-то достали.
Лицо Магнуса посветлело. Алек ощутил что-то неприятное в груди и добавил:
— Только если мама об этом узнает, то, что пообещал тебе Люк, покажется цветочками.
— И поэтому ты примерный мальчик, который даже по крышам никогда не лазил? — покачал головой Магнус.
— На крышу — лазил, — шёпотом запротестовал Алек, обернувшись на дверь. Он страшно хотел подружиться с Магнусом, но чем дольше они говорили, тем больше находилось кардинальных, даже несовместимых отличий. — Я скучный, да?
— Нет, — отозвался Магнус и, сложив руки на груди и пристально посмотрев на него, подмигнул. — Я вижу в тебе потенциал.
Вроде бы это должно было польстить — такой красивый, энергичный Магнус разглядел в нём нечто большее, чем книжного червя, — но память услужливо подсовывала воспоминания о лёгких, но очень твёрдых и очень обидных родительских подзатыльниках и о домашних арестах, которые ещё лет десять назад отбили охоту шкодничать и протестовать.
Слава богу, Алек не успел ничего ответить, потому что в дверь постучала мама. Её стук — лёгкий, но твёрдый, он не перепутал бы ни с чьим.
С позволения Магнуса она вошла и осмотрелась.
— Здорово, что вы подружились. Но вы совсем забыли про время: скоро полночь, и мы уже идём спать. Александр, помоги Магнусу убраться — и по кроватям. Спокойной ночи.
Мама улыбнулась и вышла, не дождавшись ответа. Алек слушал её шаги и, когда они стихли, заметил:
— Уже и правда поздно. Могу помочь…
— Самое время смотреть на звёзды, — перебил его Магнус. Он отвернулся к окну. Вид у него был мечтательный и восторженный, будто он увидел чудо. — Нигде не видел таких ярких звёзд.
— Мама против того, чтобы мы лазили на крышу, — беспомощно сообщил Алек, понимая, что не сможет отказать. Звёзды здесь, вдали от огней города, были поистине прекрасны. Именно поэтому они с Иззи и нарушали запрет. Не мог же он лишить этого удовольствия и Магнуса.
Магнус вздохнул.
— Так на крышу не полезем?
Поколебавшись, Алек прикрыл глаза и обречённо прошептал:
— Подождём, пока все уснут.
За две недели Магнус не только успел вытащить Алека на крышу, но и при помощи хитрых манипуляций и очаровательной улыбки сводил в клуб, где Алек при виде толпы забился в ближайший угол и отказывался выходить — ну разве что домой; вместо уроков зазвал в кафе в честь встречи с невыносимой рыжей и её подозрительным — как и всякий парень Иззи — дружком; посадил в катамаран, где Алек замер столбом, глядя на глубокую воду, и прокатил вдоль Нью-Йорка.
Несмотря на громкое возмущение, Алеку понравилось всё — кроме, пожалуй, пьяных людей из клуба, которые не стеснялись подкатывать к ним обоим, по отдельности и сразу. Но как же Магнус танцевал! Ритмично, изящно, сексуально. Понятно, почему Иззи хочет заполучить его в свой кружок: вместе они всех порвут в клочья. И понятно, почему к нему все клеятся.
Магнус тоже знал, что за протестами скрывается что-то ещё. Осторожный, запрятанный интерес к новому. Невозможность отказать ему, Магнусу. Предстоящие длинные месяцы, заполненные учёбой: у Магнуса ведь выпускной класс, да и он подумывал найти подработку. А пока год только начался, можно было — по мнению Магнуса, нужно было — оторваться напоследок.
И, в конце концов, в понятие «оторваться», в отличие от многих детей, у Магнуса не входило понятие «накуриться», «обдолбаться», «переспать с тремя за раз» и тому подобное, из-за чего у мамы случился бы инфаркт, а папа впервые вытащил бы из штанов ремень. Ну, прогуляли пару дней — невелика беда. А даже если Магнус выпивал коктейль-другой, он оставался на удивление трезв. Не то что Джейс, регулярно — достаточно регулярно для своего юного возраста — получавший выговоры за свой перегар.
В общем, Алек был уверен, что всё идёт хорошо, ровно до того момента, как одним субботним вечером к нему в комнату не вошла Изабель и не поздравила с тем, что Алек наконец-то нашёл себе приличного парня, способного вытащить его задницу из комнаты.
Оказалось, что его тайная радость от маленького подросткового бунта видна как на ладони, не говоря уж о том, что всем заметно, <i>как</i> Алек на Магнуса смотрит. Алек просто потерял дар речи от ужаса. Иззи оставалось только печально вздохнуть и уйти.
Стоило Алеку подумать о каминг-ауте, как его тело цепенело. Все самые жуткие истории были на слуху, и он боялся, что нечто подобное случится и с ним. И не мог допустить, чтобы это произошло. Стоило держать себя в руках. Особенно завтра, на дне рождения Клэри, где будет большая вечеринка и куча гостей. Алек ни за что не позволял родителям устраивать подобные и для него, но в среде бизнесменов любой день рождения был поводом укрепить альянс. Поэтому с Магнусом нужно притормозить. Тем более что он, кроме незначительного флирта, не замечал интереса. Магнус со всеми очень мил, не стоило обманывать себя и видеть то, чего нет.
Иначе выйдет как с Джейсом.
Магнус вертелся на кухне, готовя подарок для Клэри — конечно же, печенье. Он пообещал приготовить чуть-чуть и для Лайтвудов, и Алек собирался предложить помощь, чтобы Магнус подольше поспал, но теперь — нет. Помочь всё ещё хотелось, но одна мысль о том, что родители заметят, <i>как</i> он смотрит на Магнуса, приковывала к стулу намертво.
Он даже не попробовал обещанное печенье, что Магнуса всерьёз озадачило, судя по недоумевающему взгляду в упор.
Но зато Клэри вся засветилась от радости, когда увидела большую коробку, перевязанную лентой. Она тут же дёрнула за неё, откинула крышку и отправила пару штук печенья в рот.
— М-м-м, — застонала она, зажмурившись от наслаждения.
Джонатан, проходивший мимо с двумя стаканами сока, немедленно поставил их на стол с подарками и запустил руку в коробку.
— Джонатан, — проворчала Джослин, покосившись на Валентина, будто обвиняя его в плохом воспитании сына.
Тот беспечно пожал плечами и откусил кусочек.
— Клэри мне вчера с утра до ночи рассказывала о прекрасных печеньках Магнуса, которые она очень хотела бы получить.
— Это мой брат, — пояснила Клэри Магнусу, засмеявшись. — Джо…
— Тортик, — вдруг перебил он, жмурясь совсем как Клэри. — Для тебя я большой шоколадный тортик.
— Джонатан! — повторила Джослин строже, разгадав нахальное намерение выпросить сладости.
Однако Магнус не обращал внимания на откровенную наглость, а только улыбался, подмигивал Фэйрчайлдам и сиял самодовольством, как огранённый алмаз.
Хорошо, что все шутливо укоряли Джонатана и мимоходом хвалили Магнуса, не обращая внимания, что Алек едва не роняет слюни — и вовсе не из-за сладостей. Во-первых, Магнус нарядился и накрасился так, будто шёл на гей-парад, и выглядел настолько горячо, что Алек всю дорогу до Клэри упорно смотрел в окно, аж шея затекла, чтобы только не допустить какого-нибудь казуса. Во-вторых, Магнус был не только умопомрачительно красив, но и чертовски мил, и все смотрели на него с глазами, полными восторга, и это бесило. Вернее, Алек ревновал, и осознание того, что он снова влип, влюбившись в фактически приёмного брата, было отвратительным.
Вручив Клэри подарок — дежурный подарочный сертификат в её обожаемый аниме-магазин — он сделал то, что удавалось ему лучше всего: уселся в тёмном углу между пышным декоративным деревцем и лестницей наверх. Мимо сновали люди и ничего не замечали. Идеально. Джейс однажды пошутил, что ему бы киллером работать с такой способностью ускользать и прятаться.
Но Магнус не был бы Магнусом, если бы не нашёл его и не попытался расшевелить. В этот раз Алек стойко держал оборону, стараясь казаться твёрдым.
— Александр, — заговорщицки склонился к нему Магнус, — взрослые решили поехать в какой-то ресторан через час. Останемся только мы, само собой, Клэри, Саймон, их друзья, которых я не запомнил, и Джонатан. Мы будем пить шампанское и играть в провокационные игры вроде «правда или действие». Я от этого отвык, но вспомню детство, пожалуй, — посмеялся он.
— О нет, — категорично отрезал Алек. Всё самое страшное и ужасно стыдное выяснилось именно тогда, когда кто-то притаскивал алкоголь и подбивал поиграть в провокационные игры. Алеку нельзя. — Я, наверное, попрошу родителей забросить меня домой.
Магнус опустил глаза и принялся рассматривать свой бокал. Там явно плескалось что-то покрепче шампанского.
Алек вздрогнул, представив докучливые требования поиграть, признаться, что он гей или кого-нибудь поцеловать. И убирать последствия смешения «покрепче» и шампанского, как самому трезвому и ответственному, тоже не хотелось. Он не сомневался в чуткости и стойкости Магнуса, но вот остальные… Изабель, которая стремится устроить его личную жизнь. Болтливый Саймон, который просто ляпнет чего не подумав. Болтливый Джонатан, который наоборот, ляпнет только хорошо подумав и увидев в этом какую-нибудь выгоду.
Лучше пойти поспать — нервы целее будут.
— Всё хорошо? — спросил наконец Магнус, решив присесть рядом.
Алек вжался в лестницу и кивнул.
— Правда? — мрачно переспросил он.
— Просто вчера Иззи сказала мне кое-что, отчего у меня испортилось настроение, — решил сказать Алек, рассудив, что это хорошее объяснение. — Извини.
Магнус вдруг наклонился к его уху, и Алек едва не вскочил и не убежал — только потому, что это выглядело бы подозрительнее, чем два подростка, пытающихся услышать друг друга сквозь смех и шум.
— Это как-то связано с тем, что ты гей? — спросил он.
Алека будто ударило молнией. Он быстро оглянулся и, никого не увидев поблизости, выдохнул с облегчением. Но руки затряслись.
— Я понимаю, почему ты боишься признаться, — сказал Магнус, но его тон, который должен был быть в подобной ситуации дружелюбным, был горьким, даже злым. — Но если ты боишься находиться рядом со мной, потому что я бисексуал, а значит, кто-то решит, что ты тоже якобы не в порядке, то не стоило и начинать со мной так тесно общаться.
— Я этого не боюсь. То есть, — занервничал Алек, — всё не так. Не совсем.
— Не совсем, — саркастично повторил Магнус.
Алек сделал глубокий вдох. Не стоило портить праздник Клэри. Не стоило портить веселье Магнусу. Не стоило привлекать внимание взрослых. Не стоило врать, в конце концов. Но и всю правду говорить не обязательно.
Оглянувшись ещё раз, он признался:
— Изабель сказала, что мы выглядим как парочка. Я правда боюсь, что родители тоже так подумают.
— И Джейс? — уточнил вдруг Магнус.
— Джейс?
— Ты влюблён в него. Тем не менее, с ним ты обнимаешься по-дружески, и твоим родителям не приходит в голову, что что-то не так.
— Джейс хоть и приёмный, а всё же брат, — возразил Алек. — Никто из родителей не д