Лос-Анджелес 1970
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Когда эпиграф из Кузмина, то приводится лишь название произведения.
2 Есть еще "любовь народная", и сперва кажется, что уж на нее-то Кузмин рассчитывать не мог. Однако в мемуарах Л. Пантелеева, Живые памятники (Л., 1966: 441), сообщается любопытный факт: на Ладожском озере подняли затонувшую баржу и в матросском сундуке нашли завернутый в чистый платок томик стихов Кузмина.
3 Аполлон 1910/7: 47; Собрание сочинений, IV: 307; Вопросы теории литературы, Mouton, 1962: 280; высказывание С. Венгерова приведено Давидом Элиасбергом в книге его брата Alexander Eliasberg, Russische Literaturge-schichte in Einzelportrats (Miinchen. 1964): 166; Собрание сочинений, VI: 439; Очерки современной литературы, Л. 1924: 29.
4 Новейшая русская литература (неск. изд.); Очерк истории новейшей русской литературы, Л.-М. 1925; An Outline of Modern Russian Literature, 1943; Русская литература XX века. Дооктябрьский период, М. 1961; Очерки истории русской литературы, Прага, 1922.
5 La Poesie russe, Paris, 1965, где, кстати, издательница утверждает, что Кузмин эмигрировал (не встречала ли она его на улицах Парижа?) и в эмиграции занимался переводами (стр. 209).
6 II, Л. 1969.
7 Вышли отдельным (и очень редким) изданием только в 1921 г.
8 В этом абзаце имеются в виду следующие справочники: Dizionario Enciclopedico Italiano, Dizionario Universale delta Letteratura Contemporanea, Wielka Encyklopedia Powszechna, Lafont-Bompiani Dictionnaire biographique des auteurs, New Century Cyclopedia of Names.
9 Russische Literaturgeschichte, Wiesbaden, 1958: 246.
10 Geschichte dsr russischen Literatur, II, Miinchen, 1957: 533.
11 Эту черту уловил рецензент (Н. Коробка, Образование 1905/1: 147), который назвал Кузмина "слишком западным" и вывел его из Бури Шекспира, Фауста Гете и Дон-Жуана А. К. Толстого. Между прочим, Зеленый сборник рецензировался также А. Блоком (см. Собр. соч., V: 587), который отметил "корявость" и "наивность" сонетов и иронически отнесся к драме.
12 Названия сборников Кузмина будут в этой статье сокращаться следующим образом: Куранты любви — Куранты; Осенние озера — ОО; Глиняные голубки — ГГ; Нездешние вечера — НВ; Форель разбивает лед — Форель; Новый Гуль — НГуль.
13 Например, для Н. Гумилева. См. его Собр. соч. IV: 167-168.
14 Тредиаковский как будто не вяжется с Кузминым, однако именно он ввел "галантность" в русскую литературу; как Кузмин, он сочинял "песенки". Еще более интересно, что его французские стихотворения в 20 веке перевел на русский язык не кто иной, как Кузмин.
15 Связи Кузмина с Сомовым заслуживают специального исследования. Кузмин написал о нем статью, посвящал ему стихи, и явно от Сомова идет комбинация мотивов: 18 век, радуга, фейерверк, поцелуй, маски, времена года. Сомов иллюстрировал кузминские книги (например, титульный лист и виньетки к Эме Лебефу). Впрочем, 18 век по-разному воскрешали в это время и другие, как в стихах (Андрей Белый, Ю. Верховский), так и в прозе (Ауслендер, Садовской). "Сомовское" у Кузмина, однако, никогда не перевешивало (вопреки утверждениям критиков) и постепенно исчезало из поэзии, хотя С. Бобров видел его даже в Эхе (рецензия в Печати и революции, 1921/3: 272).
16 Георгий Иванов, Петербургские зимы, N.-Y. 1952: 136.
17 Эта "контаминация" Бомарше (в русской традиции — Женитьба Фигаро) и Моцарта (Свадьба Фигаро) характерна для Кузмина. Ср. в Эхе, "Чужая поэма", "Испания и Моцарт" — "Фигаро!" и в НВ, "Музыка" — "Фиглярит Фигаро".
18 Ср. из вступительного стихотворения "Мои предки" строку, состоящую сплошь из прилагательных: "Милые, глупые, трогательные, близкие" — очень характерная вереница, причем последнее — как бы итог первых трех. Ср. также в "Картонном домике": "Легкий, разноцветный и прозрачный"; есть искушение свести к этим трем качествам всю поэзию Кузмина (что, конечно, не будет точным). Ср. в прозе Кузмина ("Путешествия сэра Джона Фир-факса"): "Французы расчетливы, скупы, вероломны, бестолковы и невыносимо шумны"; Крылья: "...вечно веселая, маленького роста, щебечущая, рыжая и безобразная". Ср. также у Кузмина вереницы из других частей речи, напр., в Условностях: "Божественная простота, чистота, прозрачность и мужественность Моцарта и Пушкина" (кстати, первые три мог привести кто угодно, но добавить к ним четвертое — только Кузмин) (146); "[Достоевский] разбирал, углублял, острил и жалил своим миром, который был современнее всякой современности" (152); "Было бы невеликодушно, жестоко, бесцельно и неумно предъявлять к опере Массне какие-нибудь требования в смысле толкования повести Гете" (142).
19 Ср. в Параболах: "Всякий перечень гипнотизирует/И уносит воображение в необъятное".
20 Мало того, в общей эволюции Кузмина от Сетей до Парабол повторяется внутренний план Сетей: от "булки" к Вожатому, от бытовой детали к метафизическому опыту, от Петербурга к Александрии.
21 Например, в полуграмотной книжке Ал. Вознесенского Поэты, влюбленные в прозу, Киев, 1910: 43, показательно, что автор, говоря о верлибре Кузмина, характеризует его так: "чистейшая проза, написанная почему-то стихами".
22 См., например, Г. С. Ыовополин, Порнографический элемент в русской литературе, СПб. 1909: "Никому еще в голосу не приходило открыто пропагандировать этот противоестественный порок, никто не дерзнул его идеализировать, и только кощунственная кисть Кузмина не дрогнула, чтобы эту проповедь внести в жизнь и в художественную литературу". Пересказывая содержание Крыльев, Новополин входит в раж и называет Штрупа и Орсини "гадами". По иронии судьбы, русская радикальная интеллигенция сошлась на этой почве с царской цензурой. Выпуски во втором издании Сетей (1915) ждут текстолога со свифтовым даром.
23 Ср. Б. Дикс в Книге о русских поэтах последнего десятилетия п/ред. М. Гофмана, СПб — М. 1909: 391: "Кузмин неустанно закрепляет каждое свое переживание".
24 Весы 1908/6: 65.
25 Ук. соч.: 389.
26 См. "Как люблю я, вечные боги".
27 См. прим. 7.
23 В 00 есть три стихотворения, написанные верлибром (одно из них рифмованное), в ГГ — цикл "Ночные разговоры" (четыре стихотворения). Однако, начиная с Вожатого, проблема кузминского верлибра усложняется. Он все чаще начинает прибегать к смешиванию нерифмованного и рифмованного верлибра с метрическими формами, и только короткое "Сквозь розовый утром" в НВ может служить примером чистого верлибра у позднего Кузмина.
29 Композиция лирических стихотворений, Пг. 1921: 88-95.
30 Все четыре строки могут служить иллюстрациями к докладу К. Ф. Тарановского "Звуковая фактура стиха и ее восприятие" (напечатанному в Proceedings of the Sixth International Congress of Phonetic Sciences, Прага, 1967).
31 Двукратные повторы гласных у Кузмина часто заметны и выразительны (в этом же стихотворении: "сладостный агат", "кружит ум"), но здесь выразительность еще усилена редким у Кузмина "спондеем".
32 Заметим, что большинство примеров — четырехстопный хорей.
33 Хотя у Кузмина нередко можно встретить сложную рифмовку, происходящую из стремления разнообразить строфику, его рифма сама по себе, на первый взгляд, не кажется оригинальной. У него много "банальных" рифм (ср. 3. Гиппиус, "Банальностям"). Дедовские шаблоны привлекали Кузмина (см. ниже), и отчасти это, как и у Гиппиус, связано с его оппозицией к "бальмонтовской" перенасыщенности и общей декадентской тенденции к изысканности. Однако у него есть и ранние примеры рифмы, которая потом развилась в явление, типичное для русского 20 века, а именно рифмовка целых слов. См. в Сетях: скользкими: столькими, аисты: акафисты, уборные: упорные, отвода: вода. Здесь есть и характерная для Кузмина тенденция к тавтологии: воротами: отворотами, бездушными: равнодушными, и даже — стекло: стекло, пути (Gen. sing.): пути (Nom. pi.).
34 Мы не обсуждаем более редкие для Кузмина виды повтора, напр., повторение одного и того же слова подряд (типа заскочившей граммофонной пластинки), как в стих. "Я цветы сбираю пестрые": "И плету, плету венок".
35 Идущим, может быть, от старой итальянской поэзии (что скажется сильнее в ОО), откуда и выражения вроде "ревности жало" или кончетти вроде "Погиб цветок, пленясь любви цветами".
36 Впрочем, в "Новом Ролла" преобладают романтические шаблоны 19 века: счастливый брег, вольные сыны, как мальчик ждал свиданья, ты росла в кругу своих подруг, лишь в смертный час остынет кровь.
37 В. Брюсов (Далекие и близкие: 172) находит "очарование" в "маленьких неправильностях ритмики, ударения и самого языка".
38 А. Амфитеатров (Против течения, СПб. 1908: 145-146) даже спародировал кузминские строки "Узкие бедра да гибкий стан/Юноше от неба, от неба дан" ("Бедра бывают не дан, а даны/Ибо на них укрепляют штаны"), не зная об особенностях кузминского согласования (для русской речи вполне естественных). См. у Кузмина: "Нс поразит мой слух ни гром, ни трубы" (НВ), "Щегленок и чиж пристыжен" (НВ), "Каждый звук и мысль" (Форель).
39 Мандельштам (Собр. Соч., II: 387) видел у Кузмина "сознательную небрежность и мешковатость речи, испещренной галлицизмами и полонизмами".
40 Ср. также Покойница в доме: "Она с братом хорошенько даже не знали"; Тихий страж: "Но Ольга Семеновна никогда не была и не выдавала себя за романтическую натуру".
41 Новое русское слово (Нью-Йорк) от 12 июня 1960 г.
42 Двум: Апрель греет о...
НВ: к тебе мы, странники, горим
горим себя распять
Параболы: Медлительного Минчо к Мантуе,
Зеленые завидя заводи
Сюда же относятся некоторые из осужденных С. Маковским строк в НВ: "фиалки... пахнут о дальних лугах", "белеют вскачь".
43 Лучшей книгой Кузмина Георгий Иванов считал ОО (Петербургские зимы, 1952: 132). Новое в ОО распознал и одобрил не только дружелюбно расположенный Николай Лернер (Жатва 1912/4: 340-341), увидевший в книге "призрачность" и "зыбкость", "просветленную душу, прозревающую светлые дали", ко и неприязненный Л. Войтоловский, который сперва назвал ОО перепевами Сетей (любимый прием критики), но потом отметил, негативно это оценивая, "отсутствие поэтической осязательности": "(стихи) бестелесны, расплывчаты... каждое чувство какое-то заглушённое, бескровное" ("Парнасские трофеи", Киевская мысль № 286, от 15 окт. 1912).
44 Частный пример своеобразного "отказа" от Сетей можно также увидеть в стихотворении "Когда и как придешь ко мне ты"
45 Ук. соч. 307.
43 Присутствуют все три главных синонима: грусть, тоска и печаль.
47 Если считать первыми тремя "акмеистскую" avant la lettre ("Любовь этого лета"), символистскую (раздел с вожатым) и " стилизационную " (" Ракеты "),
48 "tedious allegorical love poems in the style of Petrarch's Trionfi" (D. D. Mirsky, A History of Russian Literature, N. Y. 1966: 475). Ср. спор Кати и Сережи о Петрарке в Покойнице в доме, стр. 13.
49 Сонеты Петрарки, ранних итальянцев и Шекспира Кузмин относил к "диалектической лирике" (рецензия в журнале Труды и дни № 1/1912: 49). Ср. также из письма Иоганнеса фон Гюнтера к В. Маркову от 4 марта 1970: "Wir waren damals hingerissen von der Vita Nuova".
D0 СМ. предисловие Кузмина к книге Д. И. Митрохин (М. 1922: 16).
51 В. Брюсов видел в любви Кузмина к сложной строфике результат изучения старофранцузской поэзии (Далекие и близкие: 172).
52 Ср. также последнее стихотворение цикла "Холм вдали" с мечом, не один пример тринадцатистишия из Лапрада, причем упрекает поэта за то, что строфа у пего распадается на меньшие строфические единицы: AbAbCCdEEdFFd. Кузмина в этом обвинить нельзя, его тринадцатистишие едино.
53 По-видимому, тоже идущие от Петрарки.
54 Дольники с изощренной строфикой встречаются, кажется, только у Кузмина.
55 ГГ строфически менее богаты, чем 00, но зато в них можно встретить, например, септиму или девятистишия на две рифмы.
56 Впечатление, создаваемое также метрическим изобилием, особенно разнообразием "редифов" (повторяющихся фраз в конце строки).
57 В стихах первого раздела есть жалобы и мечты о времени, когда язык любви был еще нов.
58 Marienleben которого появилась немного позже, в 1913 г.
53 О звуковых узорах в Параболах см. ниже. Там почти исчезают однострочные примеры.
60 Ср. в прозе Кузмина (рассказ "Высокое искусство"): "...при нашей российской нудности, считающей своим долгом переживать и пережевывать чеховскую неврастению".
61 Ср. курьезное совпадение в стихах Игоря Северянина о Кузмине (Медальоны, Белград, 1934: 26): "Он жалобен, он жалостлив, он жалок".
62 Ср. также последнее стихотворение цикла "Холм вдали" с мечом, небесной сечей и т. п. и третий раздел Сетей.
63 Пушкинский пророк попадает здесь в совсем неподобающее место, в гомосексуальную постель.
64 Мы уже не говорим о том, что няня из "Бисерных кошельков" — копия татьяниной няни.
65 Есть и эхо поэтов непушкинского времени:
Только в мире и дышим, что я и ты
Ср. Фет, "Только в мире и есть...";
Сегодня полного хозяйкой
Войдет в тот дом моя Фотис
Ср. Некрасов, "Когда из мрака заблужденья".
66 Как известно, знаменитая грибоедовская строка "И дым отечества нам сладок и приятен" — сама эхо или заимствование из Державина ("Отечества и дым нам сладок и приятен" в стих. "Арфа"). Это бывает нередки со знаменитыми строками. Например, часто цитируемые строки Блока "О, если б знали вы, друзья./Холод и мрак грядущих дней" — эхо стихотворения Апухтина "Все, чем я жил, в чем ждал отрады": "О, как томит меня, пугая,/Холодный мрак грядущих дней!".
07 В "Не ты ли приходила" (2 часть "Нового Ролла") по меньшей мере три эха лермонтовского "Свидания", хотя размер иной.
68 См. в Сетях: "Память сердца, где смешались все дороги, все пути". Там же отзвуки батюшковской "Вакханки" (даже в инструментовке) в стих. "Глаз змеи, змеи извивы".
69 Есть эхо и в кузминской прозе. Например, Гомер, Ломоносов и Пушкин объединены во фразе из романа "Мечтатели": "одна и та же заря, уведя одною розовой рукою бессонное солнце, другою снова будит от чуткого сна".
70 И родоначальником его был, пожалуй, тот же Батюшков, хотя и не развил этого в своих стихах: "Если лилия листами" ("Привидение").
71 Есть у Кузмина подобные эффекты и с другими согласными:
Легкими, милыми перстами (Сети)
Что делать с вами, милые стихи (Сети).
73 Согласно обложке, книга издана в Амстердаме. Амстердам тут, конечно, не географический, а, видимо, аллюзия на небезызвестное сочетание с прилагательным "голландский".
74 Ср. Зноско-Боровский (Аполлон 1917/4-5: 34): "Во вторую [половину творчества у Кузмина любовь] ранее занимавшая центральное положение, уступает свое место более общим идеям и сама отходит на второй план".
75 В высокой оценке стихотворения "Господь, я знаю, я недостоин", например, сходятся такие разные критики как Ю. Иваск и Вл. Орлов.
76 В сборниках этой поры Кузмин воздерживается от стихотворных манифестов.
77 Трепещешь при мысли, что будущий американский переводчик переведет это как The Needle's Guilt.
73 Только одно стихотворение "зимнее", но и оно о Рождестве.
79 В Вожатом одиннадцать стихотворений из тридцати пяти — дольники. В число "дольниковых поэтов" (Гиппиус, Блок, Ахматова, Мандельштам) ставит Кузмина С. Карлинский (Марина Цветаева. Жизнь и творчество, Berkeley, 1966: 155). Советский исследователь Г. Шмаков называет кузминские дольники "дерзкими" (День Поэзии, 1968: 195), видимо, имея в виду уже не дольники, а различные формы акцентного стиха, причем редко производящие впечатление "дерзкости": Кузмин один из наименее вызывающих поэтов. С другой стороны, существует мнение, что у Кузмина преобладает четырехстопный ямб (см. например, статью о нем в Литературной Энциклопедии). Это неверно. Только в ГГ количество стихотворений, написанных этим размером, значительно (но не доходит до 40%); на втором месте ОО, где их около четверти. В остальных книгах этот размер совсем не играет большой роли (в Сетях, например, им написано всего семь стихотворений).
80 В НВ, в стих. "Озеро", встретится даже промежуток между рифмами в пятнадцать строк.
81 Не случайно критика вскоре отметила сходство Кузмина с Державиным. См. например, А. И. Белецкий и др., Новейшая русская литература, Иваново-Вознесенск, 1927: 103.
82 Отметим также, что характерное для Кузмина использование скобок здесь радикально меняет свой характер, Обычно это у него интонационный прием, "разговорная вставка", хотя бывает и музыкального характера, тембрового и мелодического. Во "Враждебном море" скобки — носитель второй музыкальной темы. Они создают образный контрапункт в теме встречи Европы и Азии. Вообще же скобки у Кузмина (примеры которых в этой статье заняли бы несколько страниц) так же заслуживают изучения, как курсив у Жуковского.
83 И. Оксенов, "Книги М. Кузмина", Записки Передвижного Общедоступного Театра, 1919/22-23: 17.
84 Мы не включаем в обзор пьесу в стихах Вторник Мэри (П. 1921), во многом интересную. Она построена на принципе кукольного театра (элементы которого есть в некоторых стихах Эха), и в ней у Кузмина впервые встречается фильмовая образность.
85 Моцартовские мотивы рассеяны не только по всем книгам стихов Кузмина, но и встречаются в его прозе и статьях. Они могли бы послужить объектом интересного исследования (Кузмин, например, часто сближает Моцарта и Дебюсси, перекликаясь в этом с Раулем Дюфи.)
86 "Лавры Хлебникова не дают Кузмину покоя" (Печать и революция, 1921/3: 274). См. также рецензию А. Свентицкого (Вестник Литературы 1921/9(33): 22): "Веет тень Хлебникова и ему подобных". Критик также скорбит об исчезновении старой манеры Кузмина ("Нет прежнего Кузмина, есть кто-то другой") и осуждает, что Кузмин пишет "под Маяковского" и пользуется "грубыми словами без необходимости".
87 См. Собрание произведений, V: 287 (два раза).
83 Федор Иванов (Красный Парнас, Берлин, 1922: 14), напротив, считает, что НВ "все о том же... о любви простой, солнечной, о которой забыли".
89 Типична в этом отношении рецензия Г. Струве ("Письма о русской поэзии", Русская мысль 1922/6-7: 242-243), который считает, что НВ "свидетельствуют об оскудевании источника кузминского творчества". В гностических стихах рецензент находит "нарочитость" и "умствование"; он жалуется на темноту смысла и, как С. Маковский, на качество русского языка. Можно вывести закон, согласно которому отрицательные рецензенты значительной поэзии правы в своих наблюдениях (причем часто более правы, чем рецензенты положительные) и не правы в оценке. Мы уже имели случай убедиться в этом на примере с Л. Войтоловским (см. прим. 43). В данном случае Г. Струве правильно увидел то, что мною названо "холодком очертаний" (Струве: "нет никакого огня", "совершенно холодными оставляют гностические стихотворения"). Другого рода отрицательную критику НВ находим у О. Мандельштама (II: 304): "Кузмин посыпает паркет травкой, чтобы было похоже на луг". Это уже литературная полемика, требующая прежде всего точного выяснения эстетики Мандельштама того момента. Впрочем, замеченную Г. Струве "холодность" положительно оценил К. Мочульский (Современные записки, XI/1922/: 370-376), который, однако (в противоположность выводам этой статьи), увидел в ней отталкивание Кузмина от символизма.
90 Как ни странно, "Святой Георгий" и "Базилид" были положительно расценены даже ортодоксальными советскими критиками (например, Г. Горбачев).
91 Эти духовные искания русских поэтов заслуживают пристального изучения. Они другого характера, чем в бальмонтовски-брюсовский период, когда они сперва во многом опирались на теософию, потом касались антропософии (даже эти важные связи до сих пор как следует не изучены). В послереволюционные годы центр тяжести был на гностике и пифагорействе. Во всяком случае, русская поэзия, вопреки распространенному мнению, в то время далеко не сводилась к фабричному космизму, с одной стороны, и к раннему советскому авангарду, с другой. Одновременно с ними шел расцвет эзотерического идеализма и неомистицизма, особенно в Петрограде (так же как в Москве было никем не исследованное увлечение немецким экспрессионизмом).
92 Были и другие, более мелкие "совпадения", которые вряд ли могли укрыться от внимания Кузмина. Например, на гностических амулетах можно встретить имя "неизвестного Ангела" — Михаила, начальника эонов.
93 Правда, гностического материала в журнале было немного, и сперва большую роль играл в нем другой редактор, О. Тизенгаузен, написавший декларацию "форм-либризма", которая, как и подписанный Кузминым и другими манифест "эмоционализма", не совсем внятна в теоретических основах и, в основном, сводится к полемике с акмеизмом и футуризмом, как они понимались в Петрограде в 1922-23 гг.
94 Имя этой богини встречается еще в "Александрийских песнях".
95 Ср. у Хлебникова
Она, божественной рукой,
Идет, приемля подаянье.
96 Из стихотворения Кузмина 1924 г., напечатанного в альманахе Новые стихи, Сборник 2. М. 1927: 39.
97 Предполагался потом к изданию в Academia, но так и не вышел.
98 Кажется, один Иоганнес Хольтхузен (Russische Gegenwartsllteratur, I, Bern, 1963: 80) правильно рассматривает эту статью в контексте кузминской прозы, тогда как Жирмунский ("Преодолевшие символизм") выводит всего Кузмина из "прекрасной ясности", а много увидевший в поздних стихах Кузмина К. Мочульский (см. прим. 89) не удержался от упоминания о "прекрасной ясности" и "тонких узорах стилизации", говоря о НВ, где ни то, ни другое просто не ночевало.
99 "О прекрасной ясности", Аполлон 1910/4: 6.
100 Было бы интересно сравнить кузминскую неоплатонику (как-то связанную и с переводившимся им "магическим" Апулеем) с "психейными" и "орфеическими" стихами Ходасевича, как интересно было бы сопоставить пифагорейство Кузмина и Лившица (Патмос), а, может быть, и найти связи между мандельштамовской и кузминской Эвридиками (кроме глюковской оперы в постановке Мариинского театра).
101 Тогда как еще в 1910 г. (Аполлон № 7: 37) Кузмин писал: "К сожалению, мы недостаточно осведомлены в тайных науках, чтобы судить, насколько глубок оккультизм М. Волошина".
102 Такой подход, конечно, упрощение. Некоторые из перечисленных видов могут объединяться в одном стихотворении. Бывают также стихи, непонятные сами по себе, но объяснимые в широком контексте творчества поэта.
103 Хотя есть у Бориса Божнева.
104 Примечательно, что как раз "О прекрасной ясности" он в книгу не включил.
105 Другой важный источник, во многом совпадающий с Условностями, — манифест "Эмоциональность как основной элемент искусства" в альм. Арена 1924: 9-12.
106 Условности: 172.
107 Ю. П. Анненков, Портреты, Пг. 1922: 56.
103 "Парнасские заросли", альм. Завтра, Пг. 1923
109 Условности: 176.
110 Анненков: 51.
111 См. прим. 49.
112 Условности: 163: "Искусство возвращается к своим эмоциональным, символическим и метафизическим истокам".
113 См. прим. 50.
114 Ранее в его стихах был образ гофмановского Ансельма (ГГ, "Прогулка").
115 Условности: 173.
116 Не случайно частое появление в стихах Кузмина разорванного бога: Орфей, Дионис, Озирис.
117 Метод, знакомый Вячеславу Иванову.
118 Условности: 163.
119 См. также книгу Лесок.
120 Как голубки в ГГ — из апокрифа и из катакомбных рисунков.
121 Магия и колдовство, которые играют большую роль у Кузмина, начиная с Вожатого, в позднем творчестве чаще появляются в его прозе: неоконченные романы о Симоне Волхве и о Виргилии, роман о Калиостро, "Апулеевский лесок".
122 См. W. К. С Gulhrie, Orpheus and Greek Religion, London, 1952, 2nd ed.: 32, 39, 49-50, 134, 267.
123 "Путешествие", как и в НВ, воображаемое, и многие итальянские стихи Кузмина — сны или криптограммы. Так же, как в НВ (образы бездорожья, постылого поста, пещного отрока и др.), в этом разделе Парабол есть ^ закамуфлированное "неприятие действительности" (напр., тюрьма в "Утре во Флоренции"), как оно есть и в остальной книге: катакомбы, тоска по дореволюционной жизни ("А это хулиганская..."), "бутылка в море" эмигрантским друзьям (сходное есть и в Форели) в "Поручении", Левиафан-государство в "Я не мажусь снадобьем...". Один из аспектов темы искусства в книге — его освободительная роль посреди жизни, полной невзгод и угнетения.
124 Кстати, абстрактные цепочки гласных в "Безветрии" — гностического происхождения.
125 Продолжается и "чистая" парономазия:
В дремучих дебрях задремал
Смотри, я стройных струн не трогаю
Закрыт, крылатых струй не льет
Вздрогнут трупы при трубном зове
И увенчан вечным светом
(diminuendo)
Лаем лисьим Лес огласился
Сберу я в плотные полотна
Фиглярит Фигаро
Но строгий сторож, осторожен будь
На персях у персидского Персея
Тризной Тристану поет пастух
Дрогнул дротик
Бери, Броун, бритвой, Броун, бряк
На площади плоско пляшут бумажки
Поспеете ночью поспать на кровати
Элизиум, Элиза, Елисей
Небо, ласточки, листочки
Родятся и роятся
Не грянь в грязь
Виски, в висок ударь!
Мироний мирно плыл
Пел ангел-англичанин
Красная воскресная весна
(окрашено в "сон")
И мечет луч, с мечами неба споря
Зеленые завидя заводи
Поля, полольщица, поли!
Дева, полотнища полощи!
...Пламень, плевелы пепели
126 этот символ особенно живуч и идет от раннего романа Крылья до последнего сборника Форель ("Лазарь").
127 Летучесть, взлет встречаются в книге шесть раз, а образ крыльев — девять раз. Мотив неподвижности, контраст движению, встречается три раза (больше, если считать целые "недвижные" стихотворения, особенно среди "морских элегий", — где слово "недвижный", однако, отсутствует).
128 Ср. в Форели образы полей и луны, идущие через всю книгу.
129 Дореволюционный "триптих" Сети — ОО — ГГ при таком рассмотрении соответствует НВ — Параболы — Форель, но менее четко можно то же увидеть и в промежуточном триптихе Вожатый — Эхо (с духовными стихами) — Занавешенные картинки (с их сюжетностью).
130 Во всей русской поэзии трудно найти что-либо великолепнее самого начала "Первого удара".
131 Балладность Кузмин как бы возрождает, после того как она пережила свой относительный расцвет в первые предреволюционные годы (Одоевцева, Тихонов) — и в этом перекликается с поздним Ходасевичем.
132 А не в "для Августа", как это делает А. Корнеев в 3 томе Краткой Литературной Энциклопедии (стр. 875).
133 Ср. семикратное мотивное повторение золотой краски в цикле "Лазарь".
134 В литературно-музыкальной образности ясно различимы сонеты Шекспира, Портрет Дориана Грея (= Юркуна) и Тристан.
135 Различимы О. Судейкина и слитый с "Новым Гулем" — Раковым прежний, тогда уже мертвый друг, В. Князев.
136 См. стихи о Гете в НВ, статью о Шиллере в Делах и днях Большого Драматического театра 1919/1: 18-25.
137 Если не считать одного стихотворения в Вожатом ("Псковской Август"), Впрочем, К. Мочульский (см. прим. 89, стр. 374) видит в Эхе и в НВ примеры "возврата к детскому лепету и к примитивному языку дикарей".