Психология, сравнительно молодая (ее статус как таковой относят к середине XIX века), но популярная наука, развивающаяся и влиятельная, оказала неоценимое воздействие на художественное сознание русских писателей. Они заимствовали и трансформировали научные идеи и концепции, представляющие психологическую науку, что сказалось на новых художественных формах воплощения этого знания и его непосредственной причастности к психологизму художественного произведения.
Целевая направленность литературных произведений притерпевала изменения: полагаясь на впечатления от органов чувств, автор пытается дать в своей работе представление о психике или душе. Понятию души в современном гуманитарном дискурсе фактически соответствует понятие психики, что в свою очередь также подчеркивает факт трансформации литературного дискурса путем изживания религиозно-мистического и адаптации научного лексикона.
Одна из главных притягательных черт художественной литературы - ее способность раскрыть тайны внутреннего мира человека, выразить душевные движения так точно и ярко, как это не сделать человеку в повседневной, обычной жизни. "В психологизме один из секретов долгой исторической жизни литературы прошлого: говоря о душе человека, она говорит с каждым читателем о нем самом"[1].
Психологизм - это стилевая характеристика литературных произведений, в которой подробно и глубоко изображается внутренний мир персонажей, т. е. их ощущения, мысли, чувства и, возможно, дается тонкий и убедительный психологический анализ душевных явлений и поведения[2].
Согласно А. Б. Есину, психологизм - «это достаточно полное, подробное и глубокое изображение чувств, мыслей, переживаний вымышленной личности (литературного персонажа) с помощью специфических средств художественной литературы»[3].
О. Н. Осмоловский отмечал, что что русской литературе «в целом был свойственен онтологический психологизм <.> конечное объяснение человека в русской литературе и философии не психологическое, а онтологическое - с учетом божественной первоосновы бытия». Он предлагает дополнить и систематизацию форм психологического анализа и терминологию, предложенную Л. Я. Гинзбург и А. Б. Есиным, которую обычно используют современные исследователи психологического искусства: введение понятий этического, драматического и лирического психологизма представляется логическим и оправданным.
Психологизм в литературе всегда вызывал интерес у исследователей. С момента появления в художественных текстах этой тенденции – описания психологических причин поступков героя – и до наших дней психология личности остается до конца не изученной, в психике человека содержится множество тайн, сокрытых от науки.
К категории авторов, для которых психология - одна из составляющих картины мира можно отнести С.А. Есенина «Черный человек», Л.Н. Толстого «Война и мир», Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», А.П. Чехова «Дама с собачкой» и др., которые обратили особое внимание на динамику чувств и мыслей своих героев, на «диалектику души». В их произведениях конкретно и полно воспроизведены процессы формирования мыслей, чувств, переживаний героев, их сплетение и влияние друг на друга. При описании динамики чувств героев используется большое количество художественных средств. Характерны внутренние монологи персонажей, рефлексия, описание сновидений и видений. Особое внимание отныне уделяется не только сознанию, но и подсознанию, которое часто движет человеком, изменяет его поведение и ход мыслей.
Воссоздавая тот или иной характер, стержнем которого является прежде всего некая социальная определенность, писатель воплощает его в персонаже, создает как бы новую индивидуальность, личность, обладающую неповторимыми особенностями. Совокупность устойчивых черт личности – реальной или вымышленной – называется в научной психологии и обыденной речи характером. Характер – это, безусловно, явление психологическое. Видимо, благодаря этому слова психология и характер сблизились и стали синонимами или почти синонимами.
В таком значении слово психология проникло и в литературоведческий обиход: так, часто говорят, что Лесков изобразил психологию русского человека и т.п., хотя терминологически гораздо точнее говорить здесь о характере – как воплощении главных, устойчивых черт явления в их индивидуальной конкретности. В других гуманитарных науках такое употребление слова психология не вызывает недоразумений и путаницы, а в литературоведении оно ведет к неразличению общих и специфических свойств литературы; ведь если писатель всегда изображает в своих произведениях «психологию» героев, т.е. создает характеры, типы, то это вроде бы и есть художественный психологизм, и, таким образом, все искусство, вся литература психологичны.
А между тем за термином психологизм в литературоведении прочно закрепилось другое, более узкое значение, согласно которому психологизм является свойством, характерным не для всего искусства и не для всей литературы, а лишь для определенной их части. При этом подчеркивается, что «писатели-психологи» изображают внутренний мир человека особенно ярко, живо и подробно, достигают особой глубины в его художественном освоении.
Для художественного изображения в любом случае характерно определенное искажение психических процессов по сравнению с тем, как они протекают в реальной действительности: «Душевная жизнь подводится здесь уже под некоторые общие представления о формах ее проявления, подчиняется некоторому замыслу, часто связанному с традиционными формами, и тем самым неизбежно принимает вид условный, не совпадающий с ее действительным, внесловесным, непосредственным содержанием. Фиксируются только некоторые ее стороны, выделенные и осознанные в процессе самонаблюдения, в результате чего душевная жизнь неизбежно подвергается некоторому искажению или стилизации».
Решающими для возникновения психологизма оказываются не объективные свойства характеров (тематика), а их авторское осмысление, вопросы, ради постановки и разрешения которых писатель создает своих героев.
Объективная действительность отражается в произведении не прямо, а пройдя через призму писательской субъективности. В процессе творческой типизации писатель выделяет определенные, интересующие его грани действительной жизни, так или иначе осмысляет жизненные явления и процессы. Осмысление писателем жизненных характеров и их отношений, его интерес к тем или иным вопросам, преимущественное внимание к тем или иным свойствам человеческой жизни в литературоведении принято называть проблематикой. Именно в особенностях проблематики, которая является наиболее активной, решающей стороной художественного содержания, своеобразие писательского миросозерцания, его подхода к явлениям действительности проявляется наиболее четко. И именно проблематика оказывает прямое и непосредственное влияние на особенности образной, художественной формы произведения и, в частности, на наличие или отсутствие в нем психологизма.
Необходимо отметить тот первый импульс со стороны психологии на литературу, который связан с деятельностью Уильяма Джеймса, известного американского психолога, который в своем эссе 1890 г. фактически обосновал ставший позже литературным прием «потока сознания», подхваченный и широко использованный не только Э. Дюжарденом, Д. Ричардсон, М. Прустом, Дж. Джойсом, В. Вулф, У. Фолкнером и другими писателями-модернистами, но практикующийся и в настоящее время в литературе постмодернизма и не только.
Понятие «потока сознания» (а также, по выражению Джеймса, «потока мысли») было инновационным даже для психологической науки того времени, потому что это понятие включало в систему образов психологического восприятия окружающего мира не только осязаемые, статичные, «реальные» предметы и явления, но и переходные, «транзитные», «летучие», и потому не поддающиеся фиксации образы, которые, тем не менее, отражаются в сознании. «Должно быть признано, что конкретные образы традиционной психологии формируют лишь самую малую часть нашего сознания...», - пишет У. Джеймс. Впоследствии данный термин закрепляется именно в литературе, не имея при этом той же важности в психологии.
Связи между модернизмом и психоанализом исследовались множеством ученых на протяжении всего XX века. Общепризнан и вряд ли требует подробного рассмотрения тот факт, что эти связи определили дальнейшее развитие художественной литературы и одновременно продвинули психоаналитическую практику еще в одном направлении - прикладной психоанализ, в частности, психоанализ культуры, искусства, политики и общества, а также формирование психоаналитической литературной критики.
Таковыми можно считать сознание кризиса культуры в начале XX века; реакцию на хаос, разрушение всего цивилизованного и разумного, или «массовый психоз» Первой мировой войны; изменившиеся представления о мире и человеке под влиянием К. Маркса, З. Фрейда и Ч. Дарвина. Высказывание, приписываемое У.Г. Одену «We are all Freudians now» («Мы все сейчас фрейдисты») также подтверждает важность психоанализа для культуры межвоенного периода. Глубинная психология З. Фрейда тем временем настойчиво внедрялась в мир литературы, при этом многие писатели, художники, музыканты так или иначе сталкивались с непосредственно клиническим опытом.
В своем интересе к современной психологии модернистская литература, как отмечает Р. Фельски, отличается «приближенностью модернистского текста к фрагментированной и бессвязной работе подсознания. И здесь увлеченность писателей-модернистов глубинным функционированием психики совпадает с возобновленным влиянием психоанализа на современную литературную теорию». Понятие «психоаналитический роман» утверждается в литературоведении и критике только ближе к концу XX века. Однако первые образцы такой жанровой разновидности появились в 20-е годы ХХ века.
Одним из таких произведений является роман Итало Звево (Этторе Шмиц) (1861-1928) «Самопознание Дзено» (1923). Роман во многом автобиографичен, но его жанровой доминантой явилось усиленное внимание его создателя не ко внешнему событийному сюжету, а к сюжету «внутреннему», который развивается в психике персонажа, имеет свою завязку, кульминацию и развязку, свой конфликт и свой внутренний то-пос. И. Звево описывается биографами и исследователями его творчества как склонный к рефлексии. Отсюда творческая цель романа - самопознание через психоанализ и изощренную игру с ним. Вероятно, что многие тенденции такого романного жанра, освоенного впервые И. Звево, формировались не без воздействия мощного внешнего фактора: Первая мировая война. Автору с сильными пацифистскими убеждениями пришлось, безусловно, в прямом смысле слова выживать в своем психическом здоровье. Примечательно, что именно Дж. Джойс стал одним из постоянных и приверженных ценителей как этого психоаналитического романа, так и двух предшествующих - «Жизнь» (1892) и «Старость» (1898), хотя еще и не вобравших в себя новизну психологического эксперимента И. Звево.
Психологизм романа И. Звево «Самопознание Дзено» имеет следующие инновационные черты: осознанная ориентация на классический психоанализ путем внедрения психоаналитика, доктора С., психоаналитического дискурса, проявившегося как на лексическом, так и на идейно-тематическом уровне, отдельный психологический сюжет, имеющий свою внутреннюю структуру, глубина и пристальность анализа психики героя, изображение внешнего мира через воспоминания, смещение временных планов, т. е. «психологическое» время романа, а также идейные постулаты, имеющие отношение к психике, а не к моральным ценностям.
Распространение идей психоанализа сказалось, безусловно, в гораздо большей степени в культуре и литературе Западной Европы. Однако и в русской культуре новые психологические теории не могли не оказать влияния.
Процесс осмысления термина «психологизм» применительно к литературе в российской науке начинается с рассуждений Н.Г. Чернышевского. Высказывая свое мнение о предмете и формах психологизма, русский критик писал: «Психологический анализ может принимать различные направления: одного поэта занимают все более очертания характеров; другого - влияния общественных отношений и житейских столкновений на характеры; третьего - связь чувств с действиями; четвертого - анализ страстей...»[4]. Оценка им психологического анализа как «едва ли не самого существенного из качеств, дающих силу творческому таланту», сохраняет и сегодня свою актуальность.
Данное понятие в XIX веке рассматривалось также представителями психологического направления в русском литературоведении А.А. Потебней[5] и Д.Н. Овсянико-Куликовским[6]. Главным предметом их исследования стали психологическая сторона творчества и духовная биография автора - его впечатления от внешнего мира и внутренние, душевные движения. Художественные образы искусства воспринимались ими как сублимация переживаний художника, а само произведение - как модель души его создателя. Внимание к субъективной стороне произведения побудило интерес А.А. Потебни к внутренней форме произведения. «Заслуга художника, - писал он, - не в том, что minimum содержания, какое думалось ему при создании, а в известной гибкости образа, в силе внутренней формы возбуждать самое разнообразное содержание»[7].
Новым шагом в разработке вопросов эмоционально-образного содержания произведений, соотношения литературы и общественной психологии, психологии творчества и восприятия, поднятых представителями русской психологической школы, стали работы Л.С. Выготского. В своей работе «Психология искусства» он исследовал механизм перехода эмоций в образы, дал ценные замечания общего характера, например, о том, что «каждая эпоха имеет свою психологическую гамму, которую перебирает искусство»[8].
В 1920-1960 годах проблема психологизма становится предметом многочисленных дискуссий советских литературоведов, рассматривавших психологизм, прежде всего, в ракурсе художественного метода и литературной преемственности. А в 1968 году в статье «Внутренний мир художественного произведения» Д.С. Лихачев попытался провозгласить психологизм как художественную систему: «В произведениях может быть и свой психологический мир: не психология отдельных действующих лиц, а общие законы психологии, подчиняющие себе всех действующих лиц, создающие «психологическую среду», в которой развертывается сюжет»[9].
В 1970-1980-е гг. наметился переход к теоретическому и историческому осмыслению проблемы. Теория психологического анализа стала самостоятельным разделом литературоведения, который обогатился новыми достижениями. Она была представлена работами таких исследователей, как Г.Н. Поспелов, М.Б. Храпченко, В.В. Компанеец, И.В. Страхов, Л.Я. Гинзбург, А.Б. Есин и др.
Существеннейшим вкладом в изучение проблемы художественного психологизма явилась книга Л.Я. Гинзбург «О психологической прозе». Работа ученого представляет собой фундаментальное исследование историко-литературного и теоретического плана, выявляющее психологическую составляющую характера, функциональную значимость психологического анализа, формальные и индивидуальные способы его воплощения, своеобразие и типологические особенности. Л.Я. Гинзбург определяет психологизм как «исследование душевной жизни в ее противоречиях и глубинах»[10]; под душевной же жизнью персонажа она имеет в виду «динамическое сосуществование разных уровней, разных планов обусловленности, поведения героя»[11].
В. Хализев понятие “психологизм” рассматривает в составе мира литературного произведения, соотносит его с категорией персонажа, подчеркивая, что термином “психологизм“ принято обозначать “индивидуализированное воспроизведение переживаний в их взаимосвязи, динамике и неповторимости”[12].
М. Кодак, указывает, что “художественно-психологический компонент в системе поэтики - стержневой, ибо психологизм – это декларированная автором или “движущейся эстетикой” его интерпретаторов или научно реставрированная в художественной практике художника (школы, течения, направления) совокупность поэтических идей, социально-психологических взглядов на человека и исторически продуктивные формы ее художественного изображения – выражения”[13].
А.Н. Андреев понимает под психологизмом «исследование душевной жизни героев в ее глубинных противоречиях»[14].
Современное литературоведение выделяет три основные формы проявления психологизма в литературе. Две из этих форм были обозначены И. Страховым, который утверждал, что основные формы психологического анализа можно разделить на изображение характеров “изнутри”, т.е. путем художественного познания внутреннего мира действующих лиц, которое выражается при посредстве внутренней речи, образов памяти и воображения, а также на психологический анализ “извне”, выражающийся в психологической интерпретации писателем выразительных особенностей речи, речевого поведения, мимических и других средств проявления психики[15].
А.Есин предлагает назвать первую форму психологического изображения “ прямой ”, а вторую “ косвенной ”, поскольку в ней мы узнаем о внутреннем мире героя не непосредственно, а через внешние симптомы психологического состояния [7, 13]. Ученый выделяет еще один способ сообщить читателю о мыслях и чувствах персонажа с помощью названия, предельно краткого обобщения тех процессов, которые протекают во внутреннем мире. Он называет этот способ психологизма “ суммарно-обобщающим ”. Каждая из форм психологического изображения обладает разными познавательными, изобразительными и выразительными возможностями [6, 317]. Ведущую роль в системе психологизма играет прямая форма, т.е. непосредственное воссоздание процессов внутренней жизни человека.
Задаче глубокого освоения и воспроизведения внутреннего мира, помимо форм подчиняются приемы и способы изображения человека, все художественные средства, находящиеся в распоряжении писателя.
Все ученые, исследующие проблемы психологизма, в той или иной мере затрагивали вопросы использования приемов, способов, художественных средств раскрытия внутреннего мира персонажей, но рассматривали эти вопросы на эмпирическом, а не системном общетеоретическом уровне.
О сложности систематизации приемов и способов психологизма в литературе свидетельствует попытка исследования этой проблемы в работах А.Есина. Среди средств художественного психологизма самое важное место в раскрытии внутреннего мира в литературных произведениях занимают внутренние монологи. Д.Урнов рассматривает монолог как обращенное к самому себе высказывание героя, непосредственно отражающее внутренний психологический процесс. А.Есин отмечает такие особенности внутреннего монолога, как подчинение интуиции, иррациональным ассоциациям, его способность воспроизводить речевую манеру персонажа, манеру его мышления.
Т.Мотылева отмечает, что внутренний монолог у многих писателей становился способом выявлять существенное в человеке, то существенное, что порой не высказывается громко и прячется от людского взора.
Близким к внутреннему монологу является такой прием психологизма как “поток сознания”, это внутренний монолог доведенный до своего логического предела. “Поток сознания” представляет собой предельную степень, крайнюю форму внутреннего монолога. Этот прием создает иллюзию абсолютно хаотичного, неупорядоченного движения мыслей и чувств. Одним из первых его использовал в своем творчестве Л. Толстой, основным же он стал в творчестве ряда писателей XX века, образовавших целое литературное течение.
Одним из приемов психологизма является художественная деталь. Своеобразие этого приема проявляется в том, что внешние детали (портрет, пейзаж то, психологического состояния, отдельные штрихи в этом портрете, как правило, окружены воспроизведением мыслей, переживаний персонажа и имеющими психологический смысл деталями мимики и поведения. Как вид художественной детали выделяется психологический рисунок. Лев Толстой учился искусству психологического анализа у Стерна, который прослеживал разные проявления страсти и их взаимодействие, и Стендаля, который был блестящим мастером психологического рисунка.
В литературоведении для характеристики процесса психологического развития личности используется понятие психологические повороты. В структуре психологического анализа определенных произведений психологические повороты – это не только движение личности, приобретение ею новых свойств, но и открытие новых качеств самой действительности. Духовный рост человека неотделим от пересмотра сложившихся представлений о мире.
Духовный подъем, испытываемый личностью, позволяет глубже, яснее видеть жизнь людей. События действительности, само содержание жизни раскрываются тогда перед человеком в новом свете.
Среди форм проявления психологизма в литературе особое место занимает “диалектика души”. Впервые этот термин к раннему творчеству Л. Толстого применил Н. Чернышевский, который усмотрел сущность этого принципа в умении писателя показать, как одни чувства и мысли развиваются из других; “...как чувство, непосредственно возникающее из данного положения или впечатления, подчиняясь влиянию воспоминаний и силе впечатлений, представляемых воображением, переходит в другие чувства, снова возвращается к прежней исходной точке и опять, и опять странствует, изменяясь по всей цепи воспоминаний; как мысль, рожденная первым ощущением, ведет к другим мыслям, увлекается дальше и дальше, сливает грезы с действительными ощущениями, мечты о будущем с рефлексией о настоящем”. Под “диалектикой души” понимается изображение самого процесса душевной жизни.
При изучении вопросов психологизма в школьном курсе литературы наиболее подходящим является понимание психологизма, предложенное А. Есиным: под психологизмом следует понимать не особенности построения характера в том или ином произведении и не наличие в нем психологической достоверности, а художественное изображение внутреннего мира персонажей, т.е. их мыслей, переживаний, желаний. Вопросы психологизма в школьном курсе литературы целесообразно рассматривать на примере тех произведений, в которых психологическое изображение становится основным способом познания изображаемого характера, когда оно несет значительную содержательную нагрузку, раскрывая особенности тематики, проблематики, пафоса произведения[16]. Психологизм представляет собой, по его мнению, стилевую доминанту, стилевое единство и одновременно - систему самих средств и приемов, направленных на полное, глубокое и детальное раскрытие внутреннего мира героев.
В таком же духе формулирует свое рабочее определение О.Б. Золотухина: «художественный психологизм - художественно-образная, изобразительно-выразительная реконструкция и актуализация внутренней жизни человека, обусловленные ценностной ориентацией автора, его представлениями о личности и коммуникативной стратегией. Под психологическим изображением будем понимать художественное исследование физиологической сферы (чувств, переживаний, состояний) персонажа и его личностного опыта, выходящего в область душевно-духовного»[17].
В.В. Компанеец рассматривает психологизм не как прием, а как «свойство художественной литературы, включающее отражение психологии автора»[18].
Более объемное и широкое понимание художественного психологизма представлено в работах С.Н. Юрьевой. По мнению этого ученого, психологизм «подразумевает систему понятий и явлений, включающих в себя художественные методы и приемы, элементы поэтики и стиля, а также мировоззренческую позицию самого автора, специфику его восприятия мира и понимания субстанциональных проблем бытия, которые направлены на исследование человеческой личности, ее духовного мира и нравственного содержания»[19].
А. Иезуитов останавливается на трех основных значениях психологизма в литературе. Психологизм рассматривается им как родовой признак искусства слова, органичное свойство его художественности. Кроме того, психологизм выступает как результат творчества, как выражение психологии автора, персонажей, социальной психологии. И в этом качестве психологизм присущ литературе разных периодов и направлений, это также критерий истинной художественности. Наконец, в третьем значении “психологизм - это сознательный и определяющий эстетический принцип, органическое единство психологизма как предмета и как результата искусства. Главным и прямым объектом отражения и воспроизведения является именно психология человека, выступающая как некая самоценность”. Психологизм в третьем значении предполагает целенаправленную разработку способов и форм раскрытия личности, т.е. психологический анализ. Каждая из рассмотренных точек зрения имеет право на существование в научном литературоведении прежде всего потому, что внутренний мир героев может быть воссоздан в литературе по-разному; не только в “прямой”, но и “косвенной”, а также “суммарно-обобщающей форме”, по существу ни одно произведение не может обойтись без какой бы то ни было, пусть самой краткой, информации о внутреннем мире[20].
Приведенные суждения не исчерпывают всего многообразия трактовок, однако служат доказательством неоднозначности подходов к проблеме психологизма в литературоведении, наличия широкого и узкого значений этого термина.
Синонимом термина «психологизм» иногда неправомерно выступает понятие «психологический анализ». Так, С.Г. Бочаров, отождествляя эти понятия, отмечает: «Психологический анализ предполагает объект, на который он должен быть направлен». Объектом психологического анализа, считает ученый, может быть «внутренний мир как нечто, само по себе занимающее художника, способное привлечь его самостоятельный и специальный интерес»[21].
О.Н. Осмоловский в своей книге «Достоевский и русский психологический роман» (1981) отмечает, что в литературоведении до настоящего времени отсутствует терминологическое определение психологического анализа и его типологической классификации, что это понятие, главным образом, употребляется в чрезмерно расширительном значении (как метод воспроизведения внутренней жизни и психики и теоретическое представление о них). Он предлагает следующую дифференциацию терминов, связанных с художественным изображением внутренней жизни человека: «психологический анализ - художественно-логическое расчленение и объяснение психологии; психологическое изображение - представление чувств и переживаний героев в образной форме (их внешнем физическом изображении); психологизм - теоретическое представление о человеческой психологии, методах ее познания и изображения»[22].
Е.Г. Эткинд совокупность внутренней жизни человека в литературе представляет как «психопоэтику» и обозначает проблему специфики выражения «внутреннего» человека в разных культурно-стилистических системах[23].
Исследователь анализирует способы использования «внешней» речи персонажей для передачи их внутренней жизни в произведениях древнерусской литературы, Н. Карамзина, А. Пушкина, М. Лермонтова, И. Гончарова, И. Тургенева, Ф. Достоевского, Л. Толстого, В. Гаршина, А. Чехова.
Итак, трудности в создании единой концепции литературного психологизма связываются учеными со смешением понятий «психологизм» и «психологический анализ», с категориальным определением психологизма как элемента, либо свойства, качества художественного произведения, с нечеткостью соотнесения психологизма с «риторическим треугольником» (автор - герой - читатель).
Изучение трудов по проблеме психологизма в литературе показало также то, что наибольшую разработанность получили вопросы индивидуально-авторского психологизма и психологического изображения в художественной культуре XIX века, отсутствуют работы историко-типологического характера, посвященные специфике и динамике художественного психологизма XX века.
Считая возможным условное отождествление терминов «психологическое изображение» и «психологизм», мы рассматриваем их как изображение чувств, мыслей и переживаний литературного персонажа, а также как систему средств и приемов, обращенных на полное, глубокое и детальное воссоздание внутреннего мира персонажа.
[1] Есин А. Б. Психологизм русской классической литературы. М., 1988.
[2] Психологический словарь / Под ред. В. П.Зинченко. М., 1997.
[3] Есин А. Б. Психологизм русской классической литературы. М., 1988.
[4] Чернышевский Н.Г. Избранные эстетические произведения / вступит. ст. и коммент. У.А. Гуральник. 2-е изд. М.: Искусство, 1978. 566 с.
[5] Потебня А.А. Теоретическая поэтика: учеб. пособие / сост., вступ. ст. и коммент. А.Б. Муратова. 2-е изд., испр. СПб: Филологический факультет СПбГУ; М.: Академия, 2003. 384 с.
[6] Овсянико-Куликовский Д.Н. Литературно-критические работы: в 2 т. / сост, подгот. к печати, прим. И. Михайловой. М.: Худ. лит, 1989. Т. 1: Статьи по теории литературы. Гоголь. Пушкин. Тургенев. Чехов. 542 с.; Т. 2: Из «Истории русской интеллигенции». Воспоминания. 526 с.
[7] Потебня А.А. Эстетика и поэтика / сост., вступ. ст., примеч. И.В. Иваньо, А.И. Колодной. М.: Искусство, 1976. 614 с.
[8] Выготский Л.С. Психология искусства. Спб.: Азбука, 2000. 416 с.
[9] Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. 1968. № 8. С. 74-79.
[10] Гинзбург Л.Я О психологической прозе. - Л.: Совет. писатель, 1971. 464 с.
[11] Гинзбург Л.Я О психологической прозе. - Л.: Совет. писатель, 1971. 464 с.
[12] Хализев В. Е. Теория литературы: учеб. М.: Высшая школа, 1999. 240 с.
[13] Кодак М. Поетика як система. - К.: Дніпро. – 1988. – 159 с.
[14] Андреев А.Н. Целостный анализ литературного произведения: учеб. пособие. Мн: НМ Центр, 1995. 144 с.
[15] Страхов И.В. Психологический анализ в литературном творчестве. В 2 ч. Саратов. 1973. – ч. 1. – 118 с.
[16] Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения: учеб. пособие. М.: Флинта, Наука, 2003. 248 с.
[17] Золотухина О.Б. Психологизм в литературе. Гродно: ГрГУ, 2009.
[18] Компанеец В.В. Художественный психологизм в советской литературе (1920-е годы). Л.: Наука: Ленингр. отделение, 1980. 113 с.
[19] Юрьева С.Н. Концепция художественного психологизма в романном творчестве Ф.М. Достоевского и Ч. Айтматова: дис.. канд. филол. наук. Бишкек, 2002. 180 с.
[20] Проблемы психологического анализа в литературе: межвуз. сб. науч. тр. Л.: Изд-во ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1983. 155 с.
[21] Бочаров С. Психологическое раскрытие характера в русской классической литературе и творчестве Горького // Социалистический реализм и классическое наследие (проблема характера). М.: Гослитиздат, 1960. С. 89-210.
[22] Осмоловский О.Н. Достоевский и русский психологический роман. Кишинев: Штиинца, 1981. 167 с.
[23] Эткинд Е.Г. Психопоэтика: «Внутренний человек» и внешняя речь: статьи и исследования. СПб: Искусство, 2005. 704 с.