Спортивные, политические и религиозные деятели часто провозглашают спорт проводником мира. (...) Существует несколько концепций, связанных с данным вопросом и часто встречающихся в литературе, обычно насыщенной избитыми фразами. (...)
1. Мир через международное братство. Наиболее употребительным и наименее убедительным является аргумент о том, что спорт в его межнациональной и сверх организованной форме способствует контактам между людьми до такой степени, что становится проводником единства народов и образа жизни, свидетельствующего о всеобщей готовности к встречам и взаимопониманию. Аргументам в пользу этой концепции грубо противоречит хотя бы уровень цен на товары с олимпийской символикой.
Первая трудность заключается в том, что идея международного братства подразумевает максимум организованности в международных контактах, что непосредственно относится к спорту высших достижений. Но этот аргумент противоречив. Растущий уровень организованности и интернационализации в спорте в сочетании с действием средств массовой информации столь сильно воздействуют на исполнительское мастерство и борьбу за первенство, что этические и воспитанные ценности (моральные критерии) становятся неуместными. (...) Например, в Олимпийских играх кроется парадокс. Международное широкое представительство и участие, необходимое для демонстрации идеи братства и мирного существования, в то же время имеют столь сильное воздействие на исполнителей, что являются источником конфликтов.
Мое второе возражение основано на эксперименте, который социолог из Пенсильвании К. Шериф провела в летних лагерях для 12-летних мальчиков. После создания групп спортивных соревнований оказалось достаточным для возникновения открытых конфликтов и вражды [Sherif C.W., 1973]. Разрядить конфликтную ситуацию удалось только после создания положения, при котором от обеих групп потребовались коллективные действия, и они вынуждены были взаимодействовать. Правомочность переноса экспериментальных результатов на общечеловеческие отношения можно оспаривать, но мысль о том, что соревнование между группами людей не способствует кооперации представляется вполне правдоподобной. В итоге К. Шериф приходит к выводу, что во избежание конфликтов необходимо иметь экстраординарные общие цели (экстраординарные в том смысле, что они не вытекают из соревновательной деятельности как таковой). (…)
2. Мир через катарсис. Так как спорт по своей сущности - агрессивный вид деятельности, весьма сомнительно, что он позволяет уничтожить или снизить агрессивные устремления и разрешить их сравнительно безопасным путем. У этого соображения долгая история и хорошо известно, как Конрад Лоренц излагает его сущность. Он называет спорт «обрядовой формой конфликта» и «безопасным клапаном для снятия нагнетающейся агрессивности». (...)
То, что спорт выполняет функции «безопасного клапана» оспаривается специалистами многих дисциплин (...) [см. Lenk, 1972]. Неомарксистская социология с успехом обращается к этой «клапанной» функции, для демонстрации того, что cпopт - идеальное средство для признанных авторитетов стабилизировать существующую систему, отвлекая агрессивные устремлении от реального предмета (политических и экономических систем угнетения) на воображаемый предмет - спортивного соперника [Brohm, 1976]. Мне представляется, однако, что это представление мало что дает для определения миротворческих функций спорта. Психологическая предпосылка этого представления, его философско-антропологическая основа и его интерпретация спорта неадекватны. Психологический фактор лежит вне нашей компетенции. Однако заметим, что многие эмпирические данные говорят о том, что агрессивность воспитывается и что удачные акты агрессии скорее усиливают агрессивность, чем снижают ее [Sherif C.W., 1973, Montagu,1978.]. В антропологическом смысле рассматриваемое представление базируется на устаревшей теории мотивации, которая опирается на биологическую концепцию гомеостазиса. (...)
Таким образом, мы имеем третью причину для критики рассматриваемой интерпретации спорта. Теория катарсиса с необходимостью подчеркивает агрессивную структуру спорта, так как предусматривает, что снижение агрессивности может произойти только благодаря актам, которые сами по себе агрессивны. Но в этом случае она обосновывает ортодоксальную концепцию по которой спорт - это символическая война. Многочисленные авторы отмечали воинственную символику спорта, его аналогию с территориальными притязаниями [Garrett, 1976, р. 222], садомазохическую структуру спорта с его агрессивностью и автоагрессивностью [Adono, 1963, р. 75]. К тому же военные действия также описываются с использованием спортивных терминов. Многие авторы зашли слишком далеко в этом направлении исходя из того, что переживания, связанные с игрой волнуют почти как и абсолютный ужас Войны и снижают порог страха перед войной. Это хорошо понимали создатели пропагандирующих милитаризм фильмов. (...) В Противоположность всем этим мнениям можно констатировать, что спорт и война, спортивная и агрессивная деятельность имеют разную идеологическую сущность.
3. Мир через кооперацию (cooperation). В то время как катарсическая теория рассматривает спорт с точки зрения конфликтных ситуаций, другая группа специалистов ударяется в другую крайность и пытается отрицать конфликтные стороны спорта и интерпретировать его почти исключительно как вид сотрудничества. Типичный представитель этой школы - В. Франкл, который видит в спорте преимущественно формы самовыражения, изображая это как способ достижения для человека важных личных целей: «в истинном спорте индивидуум в конечном счете и в сущности соревнуется сам с собой, он сам себе соперник» [Frankl, 1975, р. 72]. (...) Действительно, есть много американских публикаций, авторы которых систематически отказываются рассматривать оппозицию (opposition) как первичное в спортивных отношениях. По их мнению, соперник - только необходимое условие для самовыражения и развития собственных способностей.
Популярность несоревновательной концепции в стране соревнующихся за превосходство, с моей точки зрения, может быть объяснена действием гуманистической психологии, с которой эта концепция тесно связана. (...) Представляется, однако, что некоторые специалисты, зараженные образом мыслей, сложившемся вокруг Маслоу, слишком выделяют саморазвивающие начала в спорте и почти полностью игнорируют соревновательный аспект. С первого взгляда такой подход подтверждает потенциальные возможности спорта в борьбе за мир - спорта, не ориентированного на выигрыш. Но это - обманчивое впечатление. Указанный подход ошибочен и неправильно истолковывает как мир, так и спорт. (...)
Атлет соревнуется не только с собой, но и со своими соперниками. Сама сущность этого соревнования конфликтна. Прежде всего это относится к игровым видам, где ведется счет. Во-вторых, в спорте мы обычно сталкиваемся с тем, что Зиммель назвал «прямым конфликтом» [Simmel, 1955, р. 57], т.е. с тем, что связано с непосредственной атакой на соперника. Если катарсическая гипотеза придает слишком большое значение агрессивности в соревновании, то несоревновательная концепция недооценивает агрессивность как функциональную особенность саморазвития. Синтезируя эти подходы, приходим к выводу о том, что спорт является одновременно и конфликтной ситуацией и средством контроля над ней, в той мере, насколько позволяют правила.
4. Мир посредством Fair Play. Если под Fair Play понимать как минимум уважительное отношение к правилам, тогда спорт можно рассматривать как проводник мира, поскольку, несмотря на свою конфликтную сущность, он учит соблюдать правила действий и поведения, помогающие разрешать конфликты. (...) Возникают, однако, две проблемы. Во-первых, верно ли, что спорт учит уважению к правилам? Во-вторых, до какой степени уважение к правилам обеспечивает мир?
Анализ первого вопроса можно начать с эмпирических исследований влияния участия в соревнованиях на поведение. Такие исследования приводят, однако, к весьма противоречивым заключениям. Так, например, исследование, которое провел К. Хейнила [Heinila, 1974], показывает, что благородство (честность ведения борьбы) как внутренняя потребность (интериоризованный код поведения) играет весьма незначительную роль, и чем выше профессиональный уровень атлета, тем менее значима эта роль. Соблюдение правил, похоже - не внутренняя необходимость, но скорее «юридическая», поддерживаемая в связи с тем, что в ином случае шансы на выигрыш снижаются.
Мало данных о том, что занятия спортом воспитывают уважение к правилам и тем самым уважение к тому, кто играет по этим же правилам. В теоретическом плане это, по-видимому, можно объяснить тем, что желание соблюдать правила не вызывается моральным фактором. Правила игры - не этические, а законодательные нормы (...) До тех пор, пока физическая агрессивность по отношению к сопернику или психологическое воздействие на него, допускаемые судьями, являются частью игры, они разрешаются. Нарушение правил само по себе становится правилом игры. В любом случае эти соображения, похоже, подтверждают позицию, в соответствии с которой участие в спортивных соревнованиях само по себе не приводит автоматически к формированию органически присущего благородства по отношению к сопернику. Это чувство может быть только воспитано посредством целенаправленного педагогического воздействия. (...)
Однако спорт может служить инструментом воспитания миролюбия. (...) В формировании самосознания, которое ведет к субъективному стремлению к миру, спорт может сыграть существенную роль. Не потому, что он буквально служит предохранительным «клапаном» для снижения агрессивности и обеспечивает утопическое братство в отсутствии споров, а потому, что он учит тому, как можно участвовать в конфронтации с соблюдением процедурных правил и без сколько-нибудь существенного насилия. (...)
Де Вахтер, Ф. Является ли спорт фактором мира? / Ф. де Вахтер // Хрестоматия по социологии физической культуры и спорта. - М., 2005. - Ч.2.
Вопросы
1. Насколько реалистична роль спорта в создании международного братства?
2. Как автор оценивает возможность катарсиса посредством спорта?
3. Каково соотношение в спорте кооперации и оппозиции?
4. Всегда ли желание чтить правила в спорте является моральным фактором?