Разве не приятно для взгляда это зеленое поле с ярко-желтыми цветами и бегущим по нему ручьем? Я глядел на него вчера вечером; и, видя необыкновенную прелесть и спокойствие сельской местности, человек непременно спрашивает себя о том, что такое красота. У нас существует немедленная реакция на красивое и безобразное, реакция удовольствия или страдания. И мы облекаем это ощущение в слова, говоря: «Это прекрасно» или «Это безобразно». Но важно не ощущение удовольствия или страдания; важно скорее пребывание в общении со всем окружающим, чувствительность как к прекрасному, так и к уродливому.
Но что же такое красота? Здесь перед нами один из фундаментальных вопросов; он не является поверхностным, не отметайте его в сторону. Понимать, что такое красота, обладать тем чувством доброты, которое приходит, когда ум и сердце пребывают в общении с чем-то прекрасным, не встречая при этом никаких помех, так что человек чувствует себя совершенно свободно, – несомненно, это имеет большое жизненное значение; и до тех пор, пока мы не узнаем эту реакцию на красоту, наша жизнь будет весьма мелкой. Человек может жить в окружении огромной красоты, среди гор, полей и рек, но если он не обладает ощущением всей этой красоты, ему можно с таким же успехом оставаться мертвым.
Вы, юноши, девушки и пожилые люди, только задайте себе Вопрос: что такое красота? Чистота и опрятность в одежде, улыбка, грациозный жест или ритм походки, цветок в волосах, хорошие манеры, чистота речи, вдумчивость, внимательное отношение к другим, включая пунктуальность, – все это часть красоты, не правда ли? И только ли в этом заключается красота, или в ней спрятано нечто гораздо более глубокое?
Существует красота формы, красота замысла, красота жизни. Случалось ли вам наблюдать прекрасную форму дерева, покрытого листвой, или чрезвычайную тонкость обнаженного дерева на фоне неба? Такие вещи прекрасны для взгляда, но все они представляют собой поверхностное выражение чего-то более глубокого.
Итак, что же это такое, что мы называем красотой?
Вы можете иметь красивое лицо с выразительными чертами, одеваться с большим вкусом, иметь прекрасные манеры, хорошо владеть живописью или писать о красоте пейзажа; но без внутреннего чувства доброты все внешние принадлежности красоты ведет лишь к весьма поверхностной, изощренной жизни, не имеющей особого смысла.
Итак, мы должны выяснить, что в действительности представляет собой красота, не так ли? Обратите внимание, я не говорю, что нам следует избегать внешних проявлений красоты. Все мы должны иметь хорошие манеры, обладать физической чистотой, одеваться со вкусом, без показательных эффектов, должны быть пунктуальны, обладать ясностью в речи и так далее. Эти вещи необходимы, они создают приятную атмосферу; но сами по себе они не имеют большого значения.
Именно внутренняя красота придает грацию, чрезвычайную мягкость даже внешней форме и движениям.
И что же такое эта внутренняя красота, без которой жизнь человека остается весьма мелкой? Думали вы хоть раз об этом? Наверно, нет. Вы чересчур заняты, ваши умы перегружены занятиями, игрой, беседами, смехом, тем, чтобы подразнить друг друга. А помочь вам открыть, что же представляет собой внутренняя красота, без которой внешняя форма и движения имеют очень небольшое значение, и есть одна из функций правильного образования, глубокое понимание красоты составляет существенную часть вашей собственной жизни.
Может ли мелкий ум ощутить красоту? Он может говорить о красоте; но разве он в состоянии пережить эту переполняющую нас огромную радость, когда мы глядим на нечто действительно прекрасное? Когда ум занят только собой и собственной деятельностью, он некрасив; что бы он ни делал, он остается уродливым, ограниченным; поэтому он не способен узнать, что такое красота. Тогда как ум, не занятый самим собой, свободный от честолюбия, ум, который не захвачен собственными желаниями, не увлечен стремлением к успеху, – такой ум не является мелким, и он расцветает в доброте. Понимаете? Именно эта внутренняя доброта придает прелесть даже так называемому некрасивому лицу. Когда существует эта внутренняя доброта, некрасивое лицо преображается; ибо внутренняя доброта – это, поистине, глубокое религиозное чувство.
Знаете ли вы, что значит быть религиозным? Религиозность не имеет ничего общего ни с храмовыми колоколами, хотя их звон так приятно слушать издалека, ни с пуджей, ни с церемониями священнослужителей, ни со всей остальной ритуальной чепухой. Быть религиозным – это быть чувствительным к реальности. Ваше тотальное существо, тело, ум и сердце, обладают чувствительностью к красоте и к безобразию, – к ослу, привязанному у столба, к нищете и грязи этого города, к смеху и слезам, ко всему, что вас окружает. И из этой чувствительности ко всему существованию в целом берет начало доброта, любовь, а без нее красоты нет, хотя бы вы и обладали талантом, прекрасно одевались, разъезжали в дорогом автомобиле и отличались скрупулезной чистотой.
Ведь любовь – это нечто необыкновенное, не правда ли? Вы не сможете любить, если думаете о себе; но это и не значит, что вы должны думать о ком-то другом. Любовь есть; она не имеет объекта. Любящий ум – это подлинно религиозный ум, потому что он пребывает в движении реальности, истины, Бога; и только такой ум способен узнать, что такое красота. Ум, который не уловлен в какую-либо философию, который не заключен внутри какой-нибудь системы или веры, который не увлечен собственным честолюбием и потому обладает чувствительностью, подвижен, бдителен, – такой ум обладает красотой.
Пока вы еще молоды, очень важно приучиться к чистоте и опрятности, уметь сидеть как следуя, не допуская беспокойных движений, обладать приятными манерами за столом, быть внимательным и пунктуальным; но какими бы необходимыми ни казались эти правила, они остаются поверхностными; и если вы просто воспитываете в себе поверхностные качества, не понимая глубокой основы, вы никогда не узнаете, в чем заключается красота. Ум, который не принадлежит к какой-либо нации, группе или обществу, для которого нет авторитета, который не имеет честолюбивых мотивов и не удерживается страхом, – такой ум всегда расцветает в любви и доброте. Так как он пребывает в движении реальности, он знает, что такое красота; чувствительный и к прекрасному, и к безобразному, этот ум является творческим – и обладает безграничным пониманием.
Вопрос: Если у меня с детства имеется некоторый замысел, смогу ли я осуществить его, когда вырасту?
Кришнамурти: Детские замыслы обычно не слишком длительны, не правда ли? Маленький мальчик хочет быть машинистом; затем он видит проносящийся по небу реактивный самолет, и ему хочется стать пилотом; или он слышит какого-то политического оратора и хочет быть похожим на него, а затем видит саньяси и решает тоже сделаться саньяси. Девочке может хотеться иметь много детей, стать женой богатого человека и жить в большом доме; или же она может мечтать о том, чтобы заниматься живописью, писать стихи.
Итак, сбудутся ли мечты детства? И стоят ли мечты осуществления? Искать осуществления любого желания, каким бы оно ни было, всегда приносит печаль. Пожалуй, сейчас вы еще этого не заметили, но когда подрастете, – увидите. Печаль – это тень желания. Если мне хочется быть богатым или знаменитым человеком, я борюсь, чтобы достигнуть своей цели, отталкивая других в сторону и создавая вражду, и если мне даже удастся добиться того, что я хочу, рано или поздно неизбежно что-то происходит: или я заболеваю, или в самом процессе осуществления моего желания мне хочется чего-то большего; а тут же, за углом, всегда скрывается смерть. Честолюбие, желание и осуществление неизбежно ведут к разочарованию, к печали. Вы сами можете наблюдать за этим процессом. Изучите пожилых людей, которые окружают вас, знаменитых и великих в своей стране, которые создали себе имя и обладают властью. Посмотрите на их лица – это или печальные, или жирные и напыщенные физиономии; их линии безобразны. Они не расцветают в доброте, ибо в их сердцах гнездится печаль.
Разве невозможно жить в этом мире без честолюбивых замыслов, просто оставаясь тем, что вы такое?
Если вы начнете понимать то, что вы такое, не пытаясь это изменить, тогда сама эта сущность претерпевает преображение. Я думаю, человеку можно жить в этом мире анонимно, совершенно неизвестным, не будучи знаменитым, честолюбивым, жестоким. Когда вы не придаете никакого значения своей личности, вы можете жить в этом мире очень счастливо; и такое уменье тоже является частью правильного образования и воспитания.
Весь мир поклоняется успеху. Вы слышите рассказы о том, как бедный юноша учился по ночам и в конце концов сделался судьей, как другой начал с продажи газет, а кончил многомиллионным состоянием. Вы вскормлены на прославлении успеха. Вместе с достижением большого успеха существует также и великая печаль; но мы в большинстве своем охвачены желанием достигнуть; и для нас успех гораздо более важен, чем понимание и растворение печали.
Вопрос: Разве при нынешней общественной системе не будет очень трудным претворить в действие то, о чем вы говорите?
Кришнамурти: Когда вы что-то очень сильно чувствуете, считаете ли вы трудным воплотить это в действие? Когда вам очень хочется играть в крикет, вы играете в него всем своим существом, не правда ли? И разве вы называете это трудным? Только тогда, когда вы не ощущаете истину чего-то глубиной своего сердца, вы говорите о том, как трудно воплотить ее в действие. Вы ее не любите. То, что вы любите, вы делаете с жаром, и в этом ощущается радость; тогда для вас не важно, что могут сказать ваши родители или общество. Но если у вас нет глубокой убежденности, если вы чувствуете себя свободным и счастливым, делая то, что вы считаете правильным, несомненно, ваш интерес к этому делу ложен, нереален; поэтому оно становится тягостным, и вы, говорите, что его трудно претворить в действие.
И в том, что вы любите делать, конечно, будут трудности; но для вас это не важно, это часть жизни. Видите ли, мы создали философию трудностей, мы считаем добродетелью совершать усилия, бороться, противостоять.
Я не говорю о приобретению опыта благодаря усилию и борьбе; я говорю о том случае, когда человек любит что-то делать. Но если у вас нет такой любви, тогда не сражайтесь с обществом, не беритесь за разрушение мертвой традиции, потому что ваша борьба будет бессмыслицей, и вы лишь создадите больше несчастья. С другой стороны, если вы глубоко ощущаете нечто справедливым и потому можете стоять в одиночестве, тогда ваше действие, рожденное любовью, приобретет необыкновенное значение, будет иметь жизненность и красоту.
Знаете, великое рождается только в очень спокойном уме; и спокойный ум не проявляется благодаря усилию, контролю, дисциплине.
Вопрос: Что вы подразумеваете под тотальной переменой, и как это может быть осуществлено в собственной жизни человека?
Кришнамурти: Как вы думаете, может ли произойти тотальная перемена, если вы стараетесь произвести ее? Знаете ли вы, что такое изменение? Предположим, вы честолюбивы; и вот вы начинаете видеть, что влечет за собой честолюбие: надежду, удовлетворение, разочарование, жестокость, печаль, невнимательность, жадность, зависть, полное отсутствие любви. Что же вам делать, когда вы видите все это? Совершать усилия, чтобы измениться, то есть превратить честолюбие в иную его форму, не так ли? Это предполагает наличие желания быть чем-то другим. Вы можете отбросить одно желание, но в самом этом процессе вы взращиваете другое желание, которое тоже приносит печаль.
А вот если вы видите, что честолюбие приносит печаль и что желание положить конец честолюбию тоже влечет за собой печаль, если вы сами вполне ясно увидели эту истину и не действуете, а даете возможность действовать истине, – тогда эта истина производит в уме фундаментальную перемену, тотальную революцию.
Но для этого требуется много внимания, большая проникновенность, глубокое прозрение.
Когда вам, как и всем другим, говорят, что вы должны быть добрым, что вы должны любить, что происходит обыкновенно в таком случае? Вы говорите: «Я должен практиковать доброту, должен выказывать любовь к родителям, к прислуге, к моему ослу, ко всему на свете». Это значит, что вы совершаете усилие показать любовь, – и тогда «любовь» становится весьма вычурной, поддельной; такой она бывает, например, у тех националистов, которые вечно осуществляют на практике братство, что является глупым, нелепым. Причина такой практики – жадность; но если вы видите истину национализма, алчности, и даете возможность этой истине подействовать на вас, как бы работать над вами, тогда вы проникаетесь чувством братства без каких бы то ни было усилий. Ум, практикующий любовь, не может любить. Но если вы любите и не вмешиваетесь в любовь, тогда сама любовь произведет свое действие.
Вопрос: Сэр, что такое саморасширение?
Кришнамурти: Если вы хотите стать губернатором или знаменитым профессором, если вы подражаете какому-то герою или большому человеку, стараетесь следовать вашему гуру или какому-нибудь святому, тогда этот процесс становления, подражания, следования есть форма саморасширения, не правда ли? Честолюбивый человек, желая самоосуществления, может говорить, что он делает это во имя мира, ради своей страны, – но его действие есть все-таки расширение самого себя.
Вопрос: Почему богатые люди держатся так гордо?
Кришнамурти: Маленький мальчик спрашивает, почему богатые люди держатся так гордо. Действительно ли вы заметили, что богатые люди выказывают свою гордость? А разве не имеют гордости также и бедные?
Все мы обладаем своей особой надменностью, которую и показываем различными способами. Богатый, бедный, ученый, способный человек, святой, вождь – каждый по-своему чувствует, что он добился успеха, что он – кто-то, что он умеет что-то делать. Но тот человек, который остается просто никем, кто не желает быть кемто, кто остается всего лишь самим собой и понимает себя, – такой человек свободен от высокомерия, от гордости.
Вопрос: Почему мы всегда захвачены своим «я», «моим»; почему во время наших встреч с вами мы продолжаем поднимать те вопросы, которые вызваны этим состоянием ума?
Кришнамурти: Действительно ли вы хотите знать это, или вам кто-то посоветовал задать такой вопрос?
Проблема «я» и «моего» – такая проблема, в которую вовлечены мы все. На самом деле, это единственная проблема, которую мы имеем; и мы постоянно говорим о ней различными способами, иногда в понятиях разочарования, иногда в понятиях осуществления, иногда в понятиях печали. Желание иметь длительное счастье, страх смерти или потери имущества, удовольствие слышать лестные отзывы, обида после оскорбления, ссора из-за вашего бога и моего бога, вашего пути и моего пути, – ум неустанно занят всем этим и ничем иным. Он может притворяться, что ищет мира, испытывает братские чувства, может прикидываться добрым, любящим; но за этой словесной ширмой он продолжает оставаться захваченным в конфликт «я» и «моего», – и вот почему он создает проблемы, которое вы поднимаете каждое утро в различных выражениях.
Вопрос: Почему женщины так изысканно одеваются?
Кришнамурти: А вы не спрашивали их об этом? И разве вы никогда не наблюдали за птицами? У них часто самец имеет более яркую окраску, более оживлен и весел. Быть физически привлекательным – это часть взаимоотношений полов для производства на свет потомства. Такова жизнь. То же самое бывает и с юношами: подрастая, они любят по-особому расчесывать волосы, носить красивые головные уборы, привлекательную одежду – и это то же самое. Все мы хотим как-то показать себя. Богатый человек в дорогом автомобиле, девушка, которая прихорашивается, юноша, старающийся казаться весьма красивым, – все они хотят показать, что чем-то обладают. Странный мир, не правда ли? Посмотрите, а ведь лилия или роза никогда не бывают претенциозными; их красота заключается в том, что каждая остается собой.
Цель учения
Будет ли вам интересно, если мы попробуем выяснить, что такое ученье? Ведь вы ходите в школу, чтобы учиться, не так ли? Что же такое ученье? Думали вы когда-нибудь об этом? Как вы учитесь, зачем вы учитесь, чему вы учитесь? В чем смысл, в чем более глубокое значение объяснения? Вам необходимо выучиться читать и писать, изучить различные учебные предметы, а также освоить какую-нибудь технику, подготовиться к профессии, которая даст вам возможность зарабатывать на жизнь. Мы имеем в виду все это, когда говорим об учении, – и затем большинство из нас здесь останавливается. Как только мы сдадим несколько экзаменов, получим специальность и работу, мы как-то совершенно забываем об учении.
Но разве есть конец ученью? Мы говорим, что ученье по книгам и ученье на опыте – две разные вещи; но верно ли это? Например, мы узнаем из книг то, что другие люди писали о каких-то науках; затем мы производим собственные эксперименты и продолжаем учиться на них. Мы учимся также благодаря жизненному опыту, – по крайней мере, мы так говорим. Но, в конце концов, для того, чтобы проникнуть в необыкновенные глубины жизни, установить, что такое Бог, или истина, должна существовать свобода; а разве благодаря опыту появляется свобода, необходимая для того, чтобы отыскивать, учиться?
Думали ли вы о том, что такое опыт? Это некоторое чувство в ответ на какой-то вызов, не правда ли?
Ответить на вызов, значит получить опыт. И разве вы учитесь благодаря опыту? Когда вы реагируете на некоторый вызов, на стимул, ваш ответ основан на вашей обусловленности: на полученном вами образовании и воспитании, на сформировавших вас культурных, религиозных, социальных и экономических глубинных влияниях. Вы отвечаете на любой вызов, будучи обусловленным этими глубинными влияниями, как индуист, христианин, коммунист и тому подобное. Если вы не порвете со своей глубинной основой, ваш ответ только усилит или видоизменит эту основу. И отсюда вы никогда не бываете по-настоящему свободными, чтобы исследовать, открывать, понять, что такое истина, что такое Бог.
Так что же такое ученье? Вы начинаете с того, что учитесь чтению и письму, тому, как спокойно сидеть, как слушаться или не слушаться; вы учитесь истории этой или другой страны, вы учитесь языкам, необходимым для общения; учитесь тому, как зарабатывать себе на жизнь, как удобрять поля и так далее. Но существует ли такое состояние ученья, в котором ум свободен от глубинных основ, состояние, в котором нет исканий? Понятен ли вам этот вопрос?
То, что мы называем ученьем, есть непрерывный процесс приспособления, сопротивления, подчинения; мы учимся или чего-то избегать, или что-то приобретать. И вот существует ли такое состояние, в котором ум является инструментом не ученья, а бытия? Видите ли вы разницу? До тех пор, пока мы приобретаем, получаем, избегаем, ум должен учиться и в этом учении всегда большое место занимает напряжение, сопротивление.
Чтобы учиться, вы должны сосредотачиваться, не правда ли? И что такое сосредоточение?
Обращали ли вы когда-нибудь внимание на то, что происходит, когда вы на чем-то сосредотачиваетесь?
Когда нужно изучить книгу, которую вам не хочется читать, или даже в том случае, когда вы действительно хотите заниматься, вам приходится оказывать сопротивление, отбрасывать другие воздействия, чтобы сосредоточиться. Вы противитесь стремлению выглянуть из окна или с кем-нибудь поговорить. Итак, в сосредоточении всегда налицо усилие, не так ли? В нем есть мотив, побуждение учиться с целью нечто приобрести; и наша жизнь представляет собой серию таких усилий, состояние напряжения, в котором мы стараемся учиться.
Но если напряжения совсем нет, нет приобретения, накапливания знаний, разве тогда ум не будет способен учиться гораздо глубже и быстрее? Тогда он становится инструментом исследования, цель которого – выяснить, что такое истина, что такое красота, что такое Бог, – а это в действительности значит, что он не подчиняется никакому авторитету, будь то авторитет знания или общества, религии, культуры или обусловленности.
Видите ли, только тогда, когда ум свободен от бремени знания, он может выяснить, что такое истина; и ведь в самом процессе выяснения нет накопления, не правда ли? В тот момент, когда вы начинаете накапливать пережитое или усвоенное, оно становится якорем, удерживающим ваш ум и препятствующим его дальнейшему движению. В процессе исследования, со дня на день, ум теряет то, что узнал, так что он всегда свеж и не запятнан вчерашним опытом. Истина жива, она не статична; и ум, который желает открыть истину, также должен быть живым, не отягощенным знаниями или опытом. Только тогда существует то состояние, в котором проявляется истина.
В словесном выражении все это может показаться трудным; но если вы приложите к смыслу сказанного свой ум, никаких трудностей не окажется. Для исследования более глубоких вопросов жизни ум должен быть свободным; а в тот момент, когда вы учитесь и делаете ученье основой дальнейшего исследования, ваш ум не свободен, и вы более не исследуете.
Вопрос: Почему мы так легко забываем то, что было трудно усвоить?
Кришнамурти: Почему вы учитесь – потому ли, что вас к этому вынуждают обстоятельства? В конце концов, если вы изучаете физику и математику, а на самом деле желаете стать адвокатом, вы скоро забываете физику и математику. Учитесь ли вы по-настоящему, если у вас есть какое-то побуждение к ученью? Если вы хотите сдать некоторые экзамены просто для того, чтобы получить работу и жениться, вы, возможно, совершите усилие, чтобы сосредоточиться и выучиться; но, как скоро вы сдадите экзамены, вы быстро забудете все, что выучили, не правда ли? Когда ученье является лишь средством куда-то прийти, в тот момент, когда вы пришли, куда хотели, вы забываете о средстве, – и, конечно, это совсем не ученье. Поэтому состояние ученья может существовать только тогда, когда нет мотива, нет побуждения, когда вы делаете некоторую вещь из любви к ней самой.
Вопрос: Какое значение имеет слово «прогресс»?
Кришнамурти: Подобно большинству людей и вы имеете идеалы, не правда ли? И идеал не реален, не представляет собой факт; это то, что должно быть, это нечто в будущем. И вот что я скажу: забудьте идеал и осознайте то, что вы такое. Не стремитесь к тому, что должно быть, а поймите то, что есть. Понимание того, что вы такое в действительности, гораздо более важно, чем стремление к тому, чем вы должны быть. Почему?
Потому, что в понимании того, что вы такое, начинается самопроизвольный процесс преображения, тогда как если вы становитесь тем, чем, по-вашему, должны быть, не происходит никакой перемены, а только продолжается тот же старый образец в иной форме. Если ум видит, что он глуп, и старается быть умным, заменить свою глупость пониманием, то есть тем, чем он должен быть, это глупо, это не имеет смысла, это нереально; здесь существует лишь стремление к собственной проекции, здесь налицо отсрочка понимания того, что есть.
И пока ум пытается заменить свою глупость чем-то другим, он остается глупым. Но если ум говорит: «Я понимаю, что я глуп, и я хочу понять, что такое глупость; поэтому я углублюсь в нее, буду наблюдать, как она проявляется» – тогда уже самый это процесс исследования вызывает фундаментальные преобразования.
«Какое значение имеет слово «прогресс»? Существует ли такая вещь, как прогресс? Вы видите повозку с волами, которая проходит две мили в час, и ту необыкновенную вещь, которую называют реактивным самолетом, передвигающуюся со скоростью шестисот и более миль в час. Разве это не прогресс? Технический прогресс действительно существует: улучшение средств сообщения, улучшение здравоохранения и т. д. Но есть ли какая-то другая форма прогресса? Имеет ли место психологический прогресс в смысле духовного продвижения вперед с течением времени? Является ли идея прогресса в духовности подлинно духовной, или это всего лишь изобретение ума?
Знаете, задавать фундаментальные вопросы весьма важно; но, к несчастью, мы находим на них очень легкие ответы. И мы полагаем, что легкий ответ представляет собой решение; но это не так. Нам необходимо задать фундаментальный вопрос и предоставить действовать ему самому; пусть он работает внутри нас, чтобы установить, в чем состоит его истина.
Не подразумевает ли прогресс времени? В конце концов, нам понадобилось сотни лет, чтобы от повозки с волами прийти к реактивному самолету. Вот мы и думаем, что таким же образом, с течением времени, мы сможем найти реальность, или Бога. Мы находимся здесь, и мы думаем, что Бог пребывает там, где-то далеко, и мы говорим, что нам требуется время преодолеть это расстояние, это препятствующее нам пространство. Но Бог, реальность, не есть нечто всегда установленное, так что Он, как и мы сами, не являет собой чего-то неподвижного; не существует твердо установленной точки, откуда начинать движение, равно как и твердо установленной точки, к которой следует двигаться. В целях психологической безопасности мы хватаемся за идею о том, что в каждом из нас существует некий неподвижный пункт, что реальность тоже установлена раз и навсегда; но это иллюзия, это неправда. В ту минуту, когда нам требуется время для эволюции, или внутреннего духовного прогресса, то, что мы делаем, более не является духовным; ибо истина не от времени. Ум, захваченный в сеть времени, требует времени, чтобы найти реальность. Но реальность находится за пределами времени, она не имеет фиксированной точки. Уму необходимо быть свободным от всех своих накоплений, как сознательных, так и бессознательных, и только тогда он способен найти, что такое истина, что такое Бог.
Вопрос: Почему птицы улетают от меня, когда я к ним приближаюсь?
Кришнамурти: Как прекрасно было бы, если бы птицы не улетали, когда мы подходим к ним! Как замечательно было бы, если бы мы могли брать их в руки, быть друзьями! Но, видите ли, мы, люди, – жестокие существа. Мы убиваем птиц, мучаем их, ловим сетями, держим в клетках. Подумайте о красивом попугае в клетке! Каждый вечер он зовет свою подругу и видит, как другие птицы летают в небе. И если мы делаем все это с птицами, вы думаете, они не пугаются, когда видят наше приближение? Но если вы тихонько сидите в уединенном месте, если вы очень спокойны и действительно добры, вы вскоре обнаружите, что птицы прилетают к вам; они порхают совсем близко, и вы можете наблюдать их быстрые движения, их тонкие коготки, чрезвычайную силу и прелесть их перьев. Но для этого необходимо огромное терпенье, а это значит, что вам следует иметь большую любовь; и в вас не должно быть страха. Животные, по-видимому, ощущают присутствие в нас страха и тогда в свою очередь пугаются и бегут прочь. Вот почему очень важно понимать себя.
Попробуйте посидеть под деревом очень тихо, но не какие-нибудь две или три минуты, а дольше, потому что за короткое время птица к вам не привыкнут. Приходите ежедневно к одному и тому же дереву, сидите под ним спокойно, и вы скоро начнете чувствовать, что все окружающее живет. Вы увидите, как в солнечном сиянии искрятся листики травы, увидите беспрерывную деятельность маленьких птиц, необыкновенный блеск змеи, заметите, как высоко в небе парит ястреб, наслаждаясь ветерком и не шевеля крыльями. Но для того, чтобы видеть все это и ощутить радость окружающей жизни, вы должны обладать подлинным внутренним спокойствием.
Вопрос: В чем разница между вами и мной?
Кришнамурти: Разве между нами существует какая-нибудь фундаментальная разница? Возможно, ваша кожа светлее, а я могу быть совсем темнокожим; вы можете быть очень умным и знать намного больше моего; или я могу жить в деревне, а вы можете путешествовать по всему миру, – и тому подобное. Очевидно, существуют различия в форме тела, в речи, в знании, в манерах, в традициях и культуре; но неважно, будем ли мы брахманами или не-брахманами, русскими, американцами, японцами, китайцами или кем угодно, разве между нами нет большого сходства? Все мы полны страха, а хотим безопасности, все хотим, чтобы нас любили, хотим есть, хотим быть счастливыми. Но, поймите, поверхностные различия разрушают наше осознание фундаментального сходства между нами, как людьми. Понимание этого сходства и свобода от него вызывает великую любовь, глубокую вдумчивость. К несчастью, большинство из нас захвачено поверхностными различиями расы, культуры, веры – и потому мы разделены ими. Верования представляют собой проклятия, они разделяют людей и создают антагонизм. Только выйдя за пределы всех верований, всякого сходства и различия, ум сможет стать свободным, чтобы найти то, что является истинным.
Вопрос: Почему учитель не дает мне курить?
Кришнамурти: Вероятно, он много раз говорил вам, что курить вредно, особенно для детей; но вы продолжаете курить, так как вам нравится вкус курения, и потому он мешает вам. Но что думаете вы? Думаете ли вы, что нужно привыкнуть к курению или приобретать какую-нибудь другую привычку, будучи еще молодым?
Если в вашем возрасте тело привыкает к курению, это означает, что вы уже стали рабом чего-то; а разве такая вещь не ужасна? Возможно, для пожилых людей куренье безвредно, хотя даже это чрезвычайно сомнительно.
К сожалению, они находят извинения для своего рабства у различных привычек. Но вы еще молоды, юны, незрелы, вы еще растете, – и зачем же вам привыкать к чему-то, впадать в привычку, что только сделает вас нечувствительными? В тот момент, когда ум к чему-то привыкает, он начинает функционировать в установленной колее – и потому становится тупым, теряет свою уязвимость, ту чувствительность, которая необходима, чтобы выяснить, что такое Бог, что такое жизнь, что такое красота, что такое любовь.
Вопрос: Зачем люди охотятся на тигров?
Кришнамурти: Потому что им хочется убивать ради возбуждения, доставляемого убийством. Все мы совершаем много бездумных поступков, например, обрываем крылья мухе, чтобы посмотреть, что из этого получится. Мы сплетничаем, мы говорим грубо о других; мы убиваем для еды; мы убиваем ради так называемого мира; мы убиваем во имя своей родины или для своих идей. Поэтому в нас существует значительная склонность к жестокости, не правда ли? Но если человеку удается понять эту склонность и устранить ее, тогда чрезвычайно занятно просто понаблюдать за проходящим тигром. Это однажды случилось с нами вечером в окрестностях Бомбея. Один приятель повез несколько человек в автомобиле в лес, чтобы посмотреть на тигра, которого кто-то видел неподалеку. Мы уже возвращались домой – и только что сделали поворот, как внезапно посередине дороги оказался тигр. Желто-черный, гибкий, с лоснящейся шерстью и длинным хвостом, он выглядел таким красивым, полным грации и мощи. Мы выключили фары; он, рыча, подошел к нам и прошел мимо автомобиля так близко, что почти коснулся его. Это было чудесное зрелище. Если человек может наблюдать за таким зверем без ружья, это гораздо более интересно; и в таком зрелище заключена большая красота.
Вопрос: Почему мы обременены печалью?
Кришнамурти: Мы принимаем печаль, как неизбежную часть жизни, мы строим вокруг нее целую философию; мы оправдываем печаль и утверждаем, что она необходима для того, чтобы найти Бога. Я же, наоборот, говорю, что печаль существует лишь из-за того, что люди жестоки друг к другу. Дело заключается также и в том, что мы не понимаем в жизни очень многих явлений, которые поэтому вызывают у нас печаль – это такие обстоятельства, как смерть, безработица, зрелище бедняков в их нищете. Все это нам непонятно, поэтому мы мучаемся; и чем более чувствителен человек, тем больше он страдает. Вместо того, чтобы понять эти явления, мы оправдываем печаль; вместо того, чтобы восставать против всей этой прогнившей системы и пробиться сквозь нее, мы просто приспосабливаемся к ней. Для того, чтобы стать свободными от печали, человек должен освободиться от желания наносить боль, а также от желания делать «добро» – такое добро, которое тоже является результатом нашей обусловленности.
Простота любви
Человек в одеянии саньяси каждое утро появлялся в близлежащем саду и обрывал цветы с деревьев. У него были жадные глаза и руки, и он срывал каждый цветок, до которого мог дотянуться. Очевидно, потом он приносил их в дар какому-то мертвому изваянию, вещи, высеченной из камня. Цветы были красивыми и нежными созданиями; они только что открыли свои лепестки утреннему солнцу; а он срывал их без всякой осторожности, свирепо и безжалостно, лишая сад всего, что в нем было. Его божеству требовалось много цветов – множество живых созданий для мертвого каменного изваяния.
На другой день я наблюдал за несколькими мальчиками, которые рвали цветы. Они не собирались приносить из в жертву какому-нибудь божеству; беседуя, они машинально срывали цветы и выбрасывали их. Вам никогда не случалось заметить, что и вы поступаете также? Интересно, зачем вы это делаете? Идя по дороге, вы срываете веточку, обрываете с нее листья и бросаете их прочь. Не обращали ли вы внимания на эти свои машинальные действия? То же самое делают и взрослые, выражая таким образом свою внутреннюю жестокость, это ужасающее непочтение к живым существам. Они говорят о непричинении зла, однако все, что они делают, наполнено разрушением.
Вас можно понять, когда вы срываете один или два цветка, чтобы воткнуть их в волосы или с любовью преподнести кому-то; но почему вы вместо этого прямо набрасываетесь на цветы? Взрослые люди отвратительны в своем честолюбии; они устраивают взаимные побоища, называемые войнами, и разлагают друг друга деньгами. Есть особые, присущие только им отталкивающие формы действий; и вот, по-видимому, молодые люди здесь, как и во всем другом, идут по их следам.
На днях я гулял с одним юношей, и нам на дороге попался камень. Когда я сбросил его в сторону, юноша спросил меня: «Зачем вы это сделали? «На что указывает подобный вопрос? Разве не на отсутствие внимательности, уважения? Вы выказываете свое уважение из страха, не так ли? Вы быстро вскакиваете, когда в комнату входит старший ученик; но это не уважение, а страх; потому что если бы вы испытывали подлинное уважение, вы не уничтожали бы цветов, вы удаляли бы камни с дороги, вы ухаживали бы за деревьями и помогали работающим в саду. Но все мы, и молодые, и старые, лишены настоящего чувства внимательности. Почему?
Не потому ли, что мы не знаем, что такое любовь?
Понимаете ли вы, что такое любовь, простая любовь? Не комплексы половой любви, не любовь к Богу, а простая любовь – когда человек бывает нежным, по настоящему мягким во всем своем подходе к окружающему. Вы не всегда получаете эту любовь дома, ибо ваши родители слишком заняты; дома может не оказаться подлинной доброты, нежности, и поэтому вы приходите сюда с этой основой нечувствительности и ведете себя как и все прочие. Каким же образом человек должен вызвать появление в себе чувствительности? Дело не в том, чтобы вы имели какие-то правила, запрещающие срывать цветы; ибо когда вы просто стеснены правилами, существует страх. Но как должна проявится та чувствительность, которая заставляет вас быть бдительными, чтобы не нанести вреда людям, животным, растениям?
Интересно ли вам все это? К данному вопросу следует проявить интерес; ибо если вас не интересует вопрос о том, как быть чувствительным, вы с таким же успехом могли бы быть мертвы. Хотя они едят три раза в день, работают, производят на свет детей, разъезжают в автомобилях, носят дорогие одежды, – большинство людей все равно что мертвы.
Знаете ли вы, что такое – быть чувствительным? Несомненно, это означает иметь нежность к вещам: видеть страдания животного и чем-то их облегчить, сбросить камень с дороги, потому, что так много людей ходит по ней босиком, поднять лежащий на шоссе гвоздь, потому что чей-то автомобиль может проколоть шину. Быть чувствительным – это как бы чувствовать за людей, за птиц, за цветы, за деревья; и не потому, что они ваши, а просто потому, что вы пробуждены к необыкновенной красоте вещей. И как же следует вызвать такую чувствительность?
В тот момент, когда вы глубоко чувствительны, вы, естественно, не срываете цветов;