Шляпка Демельзы съехала набок, она сняла ее и бросила на траву.
— Право, полковник, думаю, будет лучше...
— Нет, стойте смирно. Почти попали. Позвольте мне.
Урок продолжался, и Демельза пыталась увернуться от объятий полковника, как только могла. Вторая стрела Клоуэнс полетела точно в цель, но все-таки на десять футов не долетела.
— Браво! — воскликнул Эдвард. — Блестящая попытка! А если поднять лук чуть выше...
— Пусть мама попробует еще разок.
Вторая стрела Демельзы ушла в противоположную сторону от первой. На сей раз с поля разбежались овцы. Полковник Поуис-Джонс удовлетворенно облизал сухие губы и стиснул ее руку.
— Еще разок, дорогая.
— Интересно, почему все местные овцы в черных чулках, — сказала Демельза.
— Ох, это не чулки, мэм, — ответил лорд Эдвард. — Это такая порода... — он запнулся.
Клоуэнс покатилась со смеху.
— Прошу прощения, — обратился к ней Эдвард. — Ваша матушка...
Никогда не знаешь, шутит она или всерьез.
— Мы давно с этим мучаемся, — призналась Клоуэнс.
— Сейчас моя проблема в том, — сказала Демельза, — что стрела
запуталась в юбке, и если полковник позволит мне выстрелить, я либо порву материю, либо прострелю собственную ногу.
— Нет, мэм, я лишь пытаюсь помочь прицелиться в мишень! Осторожней! Видите, острие стрелы может поцарапать вашу прелестную ручку. Умоляю, не отодвигайтесь!
Но при первой же возможности Демельза осторожно высвободилась из его объятий.
— Покажите нам, как стрелять, полковник. Нет ничего лучше для обучения, как хороший пример. Об этом постоянно твердят в церкви.
— Да-да, — отозвалась Клоуэнс, приходя ей на помощь. — Прошу вас, Эдвард. Сегодня такое теплое утро. Пускай сначала посоревнуются два джентльмена, а мы посмотрим на них и восхитимся мастерством.
И вот, в зеленый полдень, когда вокруг жужжали пчелы, а стайка птиц лениво щебетала в духоте кустов, мужчины сняли сюртуки, как будто готовились к кулачному бою, и выпустили по двадцать стрел за приз в десять гиней.
Вопреки уверениям лорда Эдварда, у него оказался более зоркий глаз
и он победил со счетом одиннадцать к пяти, остальные четыре стрелы не попали в мишень.
Деньги перешли из рук в руки, все сели на каменную скамью и болтали о том, о сем, пока не подошло время возвращаться к ланчу.
***
Они быстро отпустили Энид, и, поправляя прическу, Клоуэнс сказала матери:
— Тетушка Кэролайн меня об этом предупреждала.
— О чем?
— Она сказала, берегись, Клоуэнс, смотри, как бы твоя матушка не отвлекла на себя внимание лучших кавалеров. Она в этом не виновата, бедняжка, просто ничего не может с этим поделать.
— Тетушке Кэролайн стоило бы дать тебе совет получше, — выдохнула Демельза. — Это уж точно! Или ты включаешь полковника Поуис-Джонса в число лучших кавалеров? И ответь, будь добра, неужели я хоть одно мгновение его поощряла?
— Мне нужно подумать, чтобы ответить, мама. Но дело не только в полковнике. Скажем, мистер Магнус в первый вечер. И сэр Джон Эгертон.
И другие, к примеру, тот французский аристократ, де Флао.
— Боже мой, да он мне в сыновья годится! Ну почти, — признала Демельза.
— Но он вполне взрослый, чтобы быть не только сыном.
— Ох, ну он же француз! Они почти все такие. — Демельза вспомнила двух замечательных французов, с которыми была знакома лет шестнадцать назад, давно уже погибших во время неудачной высадки на Бискайском побережье, когда ее муж рискнул жизнью, а брат чуть с жизнью не расстался.
— И всё равно, — сказала Клоуэнс, — теперь я в полной мере осознала, почему папа прячет тебя в Нампаре.
— Надо полагать, ты понимаешь, насколько неподобающе для дочери говорить такое матери. Лучше подумай о своем собственном положении.
— Но именно это я и делаю! Уверена, тебе стоит лишь взглянуть на Эдварда с нужным выражением, и он тут же забудет меня и побежит за тобой. Ох, ну и космы!
Демельза отложила гребень.
— А если серьезно, Клоуэнс? Хоть на мгновение. Ты хочешь, чтобы из этого что-то вышло?
Клоуэнс замерла и посмотрела в окно.
— А ты хочешь, чтобы из этого что-то вышло?
— Я хочу, чтобы у тебя что-то вышло.
— Хм...
— А это другое?
— Хотелось бы мне знать. Я... я его не люблю.
— Ты любишь кого-то другого? — На лицо Демельзы легла лень.
— Нет...
— А он... я про лорда Эдварда... Думаешь, его намерения серьезны?
— Судя по его поведению, подозреваю, что да.
— Мне тоже так кажется... О чем вы шептались перед тем, как мы подошли?
— Он всего лишь говорил, как рад, что я наконец-то назвала его просто Эдвардом, а не лордом Эдвардом.
— Не понимаю я этих тонкостей.
— Что ж, в этом тоже виновата ты, — сказала Клоуэнс. — Я думала лишь о том, как спасти тебя из цепких лап этого полковника-валлийца, и имя слетело с губ совершенно ненамеренно.
— Как я вижу, я виновата во всем.
— А еще он пригласил меня посетить его дом. Это недалеко отсюда, как оказалось, дом принадлежал семье Лансдаунов, прежде чем они купили
это поместье.
Демельза провела пальцами по платью, проверяя, всё ли с ним в порядке.
— Клоуэнс...
— Да, мама?
— Не знаю, как это сказать. А может, в этом нет необходимости. Возможно, всё уже понятно.
— Пожалуй, лучше тебе все-таки облечь мысли в слова.
Демельза еще колебалась, глядя на дочь.
— Клоуэнс, тебе предстоит принять решение, и не позволяй влиять на него...
— Чему?
— Я не хочу, чтобы на твое решение повлияло то, что лорд Эдвард — богатый аристократ и владеет многими вещами, которые тебе недоступны.
— Разумеется, мама.
— Но это также означает, что ты не должна иметь против него предубеждений из-за его богатства. В тебе так много от отца, и ты прекрасно знаешь его отношение к богатству и привилегиям. Я... я не думаю, будто он женился на мне только потому, что я дочь шахтера, но ироничность этого поступка наверняка пришлась ему по душе... Но в некоторых вещах он такой же твердолобый, как и остальные, как ты сама прекрасно знаешь... Кажется, лорд Лансдаун ему нравится, поскольку в парламенте их взгляды во многом совпадают. И потому... — она умолкла и пристально посмотрела на Клоуэнс. — Постарайся обдумать всё хорошенько, оценить свои мысли, чувства, привязанности, отзывается ли он теплом в твоем сердце и есть ли это тепло в его сердце. Любовь может прийти. Но главное — думай только об Эдварде... — Демельза пожала плечами. — Я знаю, это невозможно.
— Но такой брак, если до этого дойдет, он тебя обрадует?
Демельза задумалась.
— Мне следовало бы порадоваться, учитывая обстоятельства. Но нет, Клоуэнс, я не обрадуюсь, если это не принесет тебе счастья. Но конечно, я была бы рада такому жениху. А какая бы мать не была счастлива на моем месте?
Клоуэнс снова принялась распутывать колтун в волосах.
— В любом случае, мама, я уверена, это просто каприз. У Эдварда наверняка здесь бессчетное число юных леди, и он всех их учит стрельбе из лука. Завтра я поеду взглянуть на его дом, во время прогулки вместе с другими гостями. На следующей неделе мы благополучно уедем домой и
нашей самой важной проблемой будет какую шляпку выбрать для путешествия.
— И ты с нетерпением ждешь отъезда? Клоуэнс задумалась на мгновение.
— Нет. Мне здесь нравится.
— Мне тоже.
— Вчера вечером я заметила, как один джентльмен пригласил тебя поиграть в бильярд. Это был сэр Джон Эгертон?
— Да.
— И как тебе удалось отказаться?
— Я сказала ему, что наверняка сломаю стол.
— Как ты думаешь, мама, для обучения игре в бильярд необходим такой же тесный контакт, как и при стрельбе из лука?
— Нет, если за этим присматривают другие дамы.
Ill
Демельза начала играть в вист, когда Джереми уже стал взрослым, и она даже пристрастилась к картам — в то время ее и Клоуэнс уговорили составить компанию. Потом они время от времени играли, когда был дома Росс. Так что ни она, ни Клоуэнс не стали отрицать, что умеют играть, когда их пригласили на пару партий. Обычно бесстрашная Клоуэнс испытывала приступ паники и даже слегка тряслась, играя в карты.
Демельза дважды играла в паре с Поуис-Джонсом и надеялась, что ее периодические оплошности испортят чудесную дружбу, но, похоже, ничто не могло разрушить его высокое мнение о Демельзе. Два вечера в доме играл оркестр, а еще два устраивали танцы. Правда, ничего особенного, в зале не танцевало больше девяти или десяти пар, никакой толчеи. Клоуэнс
в кои-то веки с благодарностью вспоминала уроки миссис Граттон, а Демельза пусть и не знала все па, но двигалась с легкостью, и этого было вполне достаточно. Приятные вечера, когда на тебя смотрят, но при этом не оценивают и не критикуют. И в значительной мере за это следовало отдать должное леди Лансдаун — она, пусть и дочь графа, но порхала по залу с таким беззаботным очарованием, что каким-то образом отметала любую чопорность и строгость, которые могли бы всё испортить.
Посещение Бремхилла прошло в компании двух других гостей — вполне удачно, но без определенного результата. Четверг был очередным днем визитов, в пятницу — снова скачки, в субботу — любительский
спектакль, в котором убедили принять участие Клоуэнс.
Босоногая Клоуэнс, думала Демельза, скачущая по пляжу на вороном коне бешеным галопом, с развевающимися белокурыми волосами, прямодушная, сбежавшая из школы только потому, что посчитала обучение нудным, неспособная вести легкомысленные беседы, каких ждут от элегантных юных леди, теперь готовилась предстать перед утонченной публикой в образе некой Марии из пьесы под названием «Школа злословия».
Ее роль, как выяснилось, была самой сложной, потому что остальные могли изображать персонажей карикатурно, а Клоуэнс предстояло появиться практически в образе самой себя. Она облачилась в старомодное платье из кремового и желтого шелка, с оборками, узкой талией и низким декольте, оно напомнило Демельзе ее первое бальное платье, почти четверть века назад. Чуть-чуть пудры и румян, но волосы и кожа Клоуэнс выглядели превосходно. И она исполнила роль лучше, чем кто бы то ни был, двигалась и произносила реплики с легкостью без подсказок.
Боже мой, думала Демельза, до чего же это странно! Я, мать, сижу здесь, словно вдова средних лет, вращающаяся в высших кругах. Веду себя
с чопорным достоинством, руки сложены на ридикюле, ноги составлены вместе, как положено, грациозно улыбаюсь, когда со мной заговаривают, наклоняю голову то так, то эдак — самая что ни на есть леди, а ведь на моей спине до сих пор сохранилось два шрама от отцовского ремня, в семь лет я научилась ругаться, материться и сплевывать, у меня были вши, я подбирала отбросы в канаве и присматривала за шестью недокормленными младшими братьями.
И хотя один умер, осталось пятеро. Один — кузнец и методистский проповедник, второй — управляющий судоверфью, трое — шахтеры, перебиваются с хлеба на воду и ковыряются в земле, как слепые черви. И благодарение Господу, что ниспослал нам перчатки, потому что мои руки не белы как лилии, в отличие от всех, кто сейчас меня окружает. Не прошло еще и двух недель, как эти руки отдраивали кастрюлю, которую не сумела как следует почистить Эна. А до того они трудились многие годы.
Во мне другая кровь, не такая, как в этих дамах, думала Демельза, я другая и цветом кожи, и фигурой. Но, не считая нескольких неловких моментов, которые они благородно не заметили... Леди Изабел — просто ангел, жаль, что приходится кричать в ее слуховую трубку. И кто бы подумал, что леди Лансдаун осталось всего три месяца до родов? Хотела бы я оказаться на ее месте. Хотела бы я, чтобы Джереми снова было три года, как ее сыну. Вот бы мне было двадцать шесть, как ей, и вся жизнь
лежала бы впереди. Жизнь... она утекает, как песок из разорванного конверта. Что ж, я еще не совсем стара. Но меня тревожит хромота Росса и морщины вокруг его рта, а многие мои друзья больны, состарились или умерли.
И что ждет Клоуэнс? В юности дети цветут, а потом случайность, наклонности и наследственность решают, какие плоды принесут эти цветы. Жаркое солнце? Безумный ветер? Мороз? Клоуэнс уж точно не чувствует себя не в своей тарелке среди аристократов, не благоговеет перед ними. У нее нет памяти о прошлом, она никогда не видела Иллаган, грязь, болезни
и пьянство. Если она выйдет замуж за аристократа, ей это придется по нраву. Но неужели никто из родственников не попытается отговорить Эдварда от такой неподходящей партии? Может быть, они каждый день его отговаривают. Как младший брат он должен жениться на деньгах. Хотя, вероятно, для такой состоятельной семьи это не имеет значения.
Эдвард играл Чарльза Сэрфеса и прекрасно смотрелся в белом парике. Он олицетворял все самое лучшее, что может найтись в молодом человеке: немного неуклюжий, но добрый, столь же ответственный, как и его блистательный старший брат, разумеется, член парламента, благородный виг и сторонник ответственного либерализма, а теперь, когда его брат будет заседать в палате пэров, таланты Эдварда раскроются в полной мере... А также заботливый и любящий муж. Чего же еще желать? Демельза вспомнила Нампару, и внезапно она показалась унылой и холодной. Не для нее, слава Богу. Потому что Росс для нее — всё, и по счастливой случайности она имеет такое же значение для него. Но речь о ее детях.
Джереми влюбился в Кьюби Тревэнион, хотя и не должен был, но так уж случилось. Он погрузился в создание насоса и свои надежды на революционную силу пара, но на самом деле опустошен, лишился всех жизненных сил, потому что девушке с милым личиком по финансовым причинам отказано в возможности с ним встречаться. И вот, здесь, в этой комнате, ее дочь только что сорвала аплодисменты, сыграв отрывок из пьесы, роль главного героя в которой сыграл молодой человек, явно проявляющий к ней интерес. Преграды в этом случае существовали лишь из-за чувств ее дочери. Дома, в уютном и теплом доме, сотворенном ее руками, Клоуэнс не ждет более радостный или удачный выбор, как и Джереми.
Разумеется, она еще совсем молода. Если из этого ничего не выйдет, другие варианты, ожидающие ее в Нампаре, не останутся единственными и последними. Но Кэролайн права, Клоуэнс должна увидеть мир.
Демельза очнулась и обнаружила рядом с собой привлекательного седовласого мужчину.
— Чудесная пьеса, мэм. Вас нужно поздравить с такой очаровательной дочерью.
— Благодарю, сэр Джон.
— Могу я осмелиться напомнить об обещании, которое вы дали вчера вечером?
— О каком?
— Вы так часто клялись порвать ткань на столе, если вам дать в руки кий, что я подозреваю в вас эксперта, боящегося постыдить нас своим мастерством. Полковник Поуис-Джонс и мисс Карлайл готовы стать нашими соперниками, если вы окажете мне честь, став моей партнершей.
Демельза питала слабость к Эгертону.
— Сэр Джон, клянусь вам, я новичок. Если вы поставили на кон деньги, советую найти другого партнера. Как насчет леди Изабел?
— Она даже счет не услышит.
— А зачем слышать счет? Не лучше ли просто загонять шар в нужную лузу?
— Ну вот, я же говорил, вы прекрасно понимаете суть игры! Посмотрите, соперники уже ждут нас в дверях.
И она отправилась играть в бильярд, показав в этой игре больше мастерства, чем с луком и стрелами. Во-первых, ей не мешали сосредоточиться обжимания полковника Поуис-Джонса, а во-вторых, научившись поддерживать кий вихляющей левой рукой, она поняла, что если закрыть один глаз и смотреть, как старый моряк в подзорную трубу, она может успешно прицелиться и послать шар в нужном направлении. Она не всегда достигала желаемого результата, но вполне, похоже, порадовала сэра Джона Эгертона и достаточно часто приводила в замешательство полковника Поуис-Джонса и мисс Карлайл, чтобы почувствовать вкус победы.
Игра закончилась под теплые одобрительные возгласы, и Поуис-Джонс сказал, что, дескать, будь он проклят, но у миссис Полдарк наверняка есть собственный бильярд в том медвежьем углу, где она живет. Во вторник он возвращается в Радноршир и с удовольствием поиграет в Клвид-холле, если выдастся такая возможность. Как оказалось, сэр Джон Эгертон уезжает вместе с полковником и собирается погостить у него несколько дней по пути к себе в Чешир.
Демельза поднялась наверх раньше Клоуэнс, та появилась на полчаса позже, и, несмотря ни на что, в приподнятом настроении. В заучивании
ролей, переодеваниях и репетициях оказалось больше подлинного веселья,
и юные леди почувствовали настоящее единение. Даже мисс Флоренс Гастингс смеялась, хотя обычно считала подобное неподобающим.
— Думаю, мне стоит чаще ходить в театр, — сказала Клоуэнс. — Проблема в том, что в Труро и Редрате слишком много мелодрам с кровью
и резней. Я же предпочитаю комедии вроде той, что мы играли сегодня.
— Может быть, тебе стоит чаще бывать в Лондоне, — ответила Демельза, — но ты как будто этого не очень-то хочешь.
— А разве там на сцене не меньше крови? — спросила Клоуэнс.
— Столько же. Те, кому неохота ходить в Тайберн [15], с удовольствием смотрят на фальшивые казни.
Клоуэнс распустила волосы и тряхнула ими.
— Интересно, что сейчас происходит дома.
— Они спят, надо полагать. Если не устроили какую-нибудь забаву. Знаешь, полковник Поуис-Джонс и сэр Джон Эгертон приглашают нас с собой в Уэльс, когда они уедут во вторник.
Клоуэнс рассмеялась.
— И ты веришь, что мы вернемся обратно в целости и сохранности?
— Зависит то того, что ты имеешь под этим в виду.
— Не думаю, что папа это одобрил бы.
— Тебе бы стоило послушать высказывания полковника Поуис-Джонса по поводу мужей. Он считает их досадным недоразумением.
— Вряд ли мне захочется иметь подобного мужа, — сказала Клоуэнс.
— Мне тоже не хотелось бы такого для тебя.
IV
В воскресенье после церкви они планировали отправиться в Бат, посмотреть аббатство и выпить минеральной воды. Погода снова стала ясной и теплой, и это была последняя вылазка перед тем, как разъезжались гости.
Но случилось так, что Демельза, хотя и хотела поехать, но не смогла
— с раннего утра ее свалила очередная мигрень. Весь день она провела в постели.
В Бате лорд Эдвард попросил Клоуэнс стать его женой. Со всей возможной деликатностью и любезностью она ему отказала.
V
Как и предполагалось, гости разъехались во вторник утром. Полковник Поуис-Джонс, с наскоку предприняв последнюю безуспешную попытку завоевать Демельзу, печально отбыл вместе с сэром Джоном Эгертоном. Вскоре после них в собственном экипаже уехала домой в Дорсет достопочтенная Элена Фэйрборн вместе с горничной и грумом. Мисс Гастингс разделила экипаж с мистером и миссис Доусон. Миссис Полдарк и мисс Полдарк немного припозднились, поскольку почтовая карета в Бат не прибыла вовремя. Пришлось поторопиться, потому что дилижанс из Бата в Таунтон ждать не будет, и эта спешка пришлась кстати
— не осталось времени для прощаний.
Напоследок Демельза наклонилась и поцеловала леди Изабел Фитцморис в щеку, все остальные тоже были весьма добры, но особенно ей полюбилась леди Изабел. Лорд Эдвард спустился по ступеням, чтобы попрощаться, и вел себя крайне любезно, хотя и несколько скованно. Карета заскрипела по гравию, когда кучер заложил поворот, послышалось стаккато копыт и фырканье лошадей, и они тронулись. Когда экипаж покатился по чудесной аллее в сторону далеких ворот, Эдвард развернулся, поднялся по лестнице и задумчиво вошел в большой дом. Тот казался таким тихим после суматохи последних двух недель. В четверг семья начнет собираться, а в пятницу отбудет в Шотландию. Как раз успеют к началу сезона охоты на тетеревов.
В просторной спальне с видом на ухоженный сад Эдвард подошел к столу и вытащил из ящика письмо, которое еще в пятницу написал капитану Россу Полдарку. Он прочитал его пару раз, а потом разорвал и бросил в корзину для бумаг, высморкался и подошел к окну — взглянуть, не видно ли карету. Она уже скрылась из вида. Лорд Эдвард спустился вниз к остальным.
Понравилась книга? Поблагодарите переводчиков:
Яндекс Деньги
WebMoney
рубли – R142755149665
доллары – Z309821822002
евро – E103339877377
Группа переводчиков «Исторический роман»
Книги, фильмы и сериалы