3 апреля 1947.
1. Новое утро. Такое ясное! Такое праздничное! Нет даже тех редких облаков, что вчера лениво передвигались по синеве неба. Нет и тяжелой духоты, что была вчера такой невыносимой. Легкий ветерок овевает лица. И пахнет цветами, пахнет сеном, пахнет чистым воздухом. Слегка колышутся листья олив. Кажется, будто ветер призывает полюбоваться серебром копьевидных листочков и разбрасывает ароматные белые цветки под ноги Христу и на Его светлую голову, чтобы поцеловать, освежить Его – ведь в каждой крошечной чашечке есть капелька росы, – поцеловать, освежить Его и после угаснуть, не увидев надвигающегося ужаса. И травы на холмах склоняются, потрясая колокольчиками, венчиками, соцветиями тысяч цветов. Звезды с золотыми сердечками, крупные дикие ромашки, тянут вверх свои стебли, словно желая поцеловать Ему руку, которая будет пробита, а маргаритки целуют Его в благородные ступни, которые перестанут спешить на благо людей только тогда, когда их пригвоздят, чтобы принести, в итоге, еще большее благо. Благоухает шиповник, а боярышник, на котором уже нет цветов, машет зубчатыми листьями. Кажется, он говорит: «Нет, нет» тем, кто сделает из него орудие мучения Искупителя. И тростник Кедрона тоже говорит: «нет». Он тоже не хочет, чтобы его использовали для ударов, у него, маленького творения, нет желания причинять зло Господу. И вероятно, даже камни на склонах рады находиться не в городе, а на Масличной горе, поскольку таким образом они не будут причастны к ранам Мученика. И еще о Нем плачут хрупкие розовые вьюны, которые так любил Иисус, и соцветия белых акаций, подобные множеству бабочек, облепивших стебель, и, наверное, думают: «Мы Его больше не увидим». И незабудки, такие слабые и чистые, роняют свои цветки от прикосновений пурпурного облачения, в которое снова одет Иисус. Должно быть, прекрасно умереть вот так, задетыми плащом, что принадлежит Иисусу. Все цветы, даже одинокий ландыш, случайно оказавшийся и укоренившийся между выпуклыми корнями оливы, рады быть замеченными и сорванными Фомой и поднесенными Господу… И тысячи птиц в ветвях рады приветствовать Его восторженным пением. О! Птицы, которых Он всегда любил, не обидят Его! Даже небольшое стадо овец как будто хочет поздороваться с Ним, несмотря на то что у них горе, ведь они лишились детенышей, взятых для пасхальной жертвы. Их блеяние, материнский плач, разносится по воздуху, они зовут детей, которые уже не вернутся, и подходят потереться об Иисуса, глядя на Него своими кроткими глазами.
2. Это зрелище заставляет апостолов вспомнить о традиции праздника и они, когда уже почти достигают Гефсимании, интересуются у Иисуса: «Куда мы отправимся есть Пасху(Пасхой (евр. Песах) называли не только праздник, но и жертвенного ягненка, которого полагалось съедать за вечерней трапезой)? Какое место Ты выберешь? Скажи, мы пойдем и все приготовим».
«Распорядись, и я схожу», – говорит Иуда Искариот.
«Петр, Иоанн. Послушайте Меня».
Эти двое, шедшие немного впереди, оказываются рядом с Иисусом, который звал их.
«Идите вперед нас и войдите в город через Навозные ворота. Как только войдете, встретите человека, который возвращается из Эн-Рогеля (Эн-Рогель – колодец, или источник, расположенный к юго-западу от Иерусалима в долине Кедрон) с кувшином чистой воды. Следуйте за ним, пока он не войдет в дом. Скажите домашним: „Учитель спрашивает: где та комната, в которой Я мог бы есть Пасху со Своими учениками?“. Он вам покажет большую подходящую трапезную. Приготовьте там все. Идите скорее, а потом присоединитесь к нам в Храме».
Двое учеников поспешно убегают.
Иисус, наоборот, продолжает идти медленно. Еще утро, и к тому же прохладное, и на дорогах, ведущих в город, едва появляются первые паломники. Они пересекают Кедрон по мостику, что напротив Гефсимании, и входят в город. Ворота уже не под присмотром легионеров. Возможно, Пилат отменил свое распоряжение, успокоенный отсутствием прений вокруг Иисуса. И правда, везде царит исключительное спокойствие.
3. О! Нельзя сказать, чтобы иудеи не умели себя сдерживать! Никто не досаждал ни Учителю, ни Его ученикам. Почтительные, благовоспитанные, если не дружелюбные, они всегда здоровались, в том числе и те, кого считали наиболее завистливыми в Синедрионе. Потрясающая выдержка сопровождала даже вчерашнюю обвинительную речь.
И в этот самый момент, а загородный дом Кайафы (Кайафа – действующий первосвященник, зять могущественного Анны, председательствовал в Синедрионе. Именно он после воскрешения Лазаря предложил убить Иисуса) как раз расположен напротив этих ворот, в этот самый момент, из него выходит и следует мимо плотная группа фарисеев и книжников, среди которых сын Анны, Хелкия, Дора (Хелкия, Дора – фарисеи, члены Синедриона, жесточайшие враги Христа. Сын Анны, Елеазар, также член Синедриона) и Садок. Согнув свои покрытые широкими облачениями спины, последние выражают свое почтение, покачивая кистями и широченными головными уборами.
Иисус здоровается и проходит, царственный в Своей одежде из красной шерсти и в чуть более темном плаще, держа в руке головной убор от Синтики (Синтика (св. Синтихия) – греческая рабыня, сбежавшая от хозяина в Кесарию Приморскую. Встретив Христа, стала Его ученицей), в то время как солнечный свет превращает Его медные волосы в венец из золота и в светящееся покрывало, спускающееся до самых плеч. Как только Он минует их, спины выпрямляются и показываются лица: это лица бешеных гиен.
Иуда Искариот, который все время предательски оглядывался, отходит к краю улицы под предлогом развязавшейся сандалии и, мне хорошо это видно, делает знак этим личностям, чтобы они его подождали… Он добивается, чтобы группа учеников во главе с Иисусом ушла далеко вперед, делая вид, что возится с застежкой сандалии, а потом быстро подступает к этим и шепчет: «У Красивых ворот. Около шести. Кто-нибудь из вас», и мчится коротким путем догонять товарищей. Откровенный, бесстыдно откровенный!..
4. Они поднимаются к Храму. Евреев еще мало. Зато много язычников. Иисус идет поклониться Господу. Потом возвращается обратно и отряжает Симона и Варфоломея купить ягненка, взяв денег у Иуды Искариота.
«Это мог бы сделать я!» – говорит последний.
«У тебя будет другое дело. Ты знаешь. Это вдова, которой надо отнести подаяние от Марии, сестры Лазаря, и сказать ей, чтобы после праздников приходила в Вифанию, к Лазарю. Знаешь, где она живет? Все понял?»
«Знаю, знаю! Мне показывал то место Захария (Захария – молодой левит, прислуживающий в Храме. Последователь Христа), он с ней хорошо знаком». И добавляет: «Очень рад сходить туда. Даже больше, чем пойти за ягненком. Когда идти?»
«Позже. Я тут надолго не задержусь. Отдохну сегодня, наберусь сил для вечера и для Моей ночной молитвы».
«Хорошо».
Вот, я спрашиваю себя: Иисус, который в предыдущие дни так обходил молчанием Свои намерения, чтобы не высказать подробностей Иуде, почему Он теперь говорит о том, что собирается делать ночью, и даже повторяет это? Может быть, Его Страсти уже начались с потери дара предвидения; или, наоборот, этот дар настолько усилился, что Он может прочесть в книге Небес о том, чтó есть «эта ночь», и следовательно, чтó необходимо открыть тому, кто ждет этого, чтобы сообщить врагам; или Он всегда знал, что именно в эту ночь должно начаться Его жертвоприношение? Я не знаю, как на это ответить. Иисус не дает мне ответа. И я остаюсь при своих «почему?», пока наблюдаю, как Иисус исцеляет последних больных. Последних… Завтра, через несколько часов, Он уже не сможет… Земля лишится силы Целителя плоти. Но эта Жертва, тем не менее, со Своего креста начнет вереницу духовных исцелений, не прекращающуюся вот уже двадцать веков.
5. Сегодня я больше созерцаю, нежели записываю. Мой Господь показывает мне духовную панораму событий, начиная с того, что случилось в последний день Христа, когда Он еще на свободе, до того, что происходит в веках… Сегодня я больше раздумываю над чувствами, над мыслями Учителя, чем над происходящим вокруг Него. Я уже в тревожном предчувствии Его Гефсиманской муки…
6. Иисуса, как обычно, теснит толпа, которая уже выросла, и состоит она теперь большей частью из евреев, тех, что пренебрегают зрелищем приносимых в жертву ягнят ради того, чтобы подойти поближе к Иисусу, Божьему Агнцу, намеревающемуся быть закланным. А также выспросить и потребовать разъяснений.
Многие из них – евреи, прибывшие из Диаспоры, и им, наслышанным о славе Христа, Галилейского Пророка, Рабби из Назарета, любопытно послушать Его речи и, по возможности, избавиться от всяких сомнений. Они просят дать им пройти вперед, умоляя палестинских евреев: «Он всегда с вами. Вы знаете, кто Он. Вы можете послушать Его, когда пожелаете. Мы же пришли издалека и уйдем сразу, как только выполним все, что предписано. Разрешите нам подойти к Нему!» Толпа с трудом расступается, чтобы освободить для них место. И они приближаются к Иисусу и начинают с любопытством разглядывать Его, переговариваясь между собой, одни с другими.
Иисус глядит на них, прислушиваясь также одновременно к группе прибывших из Переи (Перея – область Палестины, расположенная к востоку от Иордана и граничащая с Иудеей и Самарией). Потом, отпустив тех, кто принес Ему деньги для бедняков, как делают многие, и передав их, как всегда, Иуде, Он приступает к беседе.
7. «Принадлежащие к одной вере, но разнящиеся по происхождению, многие из присутствующих задаются вопросом: „Кто Он все-таки такой, Тот, кого называют Назарянином?“, и их надежды сталкиваются с их же сомнениями. Послушайте.
Сказано обо Мне: „И появится Росток из корня Иессеева, и зацветет Он на этом корне, и почиет на Нем Дух Господа. Он будет судить не по внешнему виду, не по слухам выносить приговор, но будет судить бедных по правде, встанет на защиту смиренных. Этот Росток из корня Иессеева, ставший знамением для язычников, будет призван народами, и гроб Его будет прославлен. Он, подняв знамя народов, соберет изгнанников Израиля и рассеянных Иуды и созовет их с четырех концов Земли“ (Ис. 11:1-4, 10, 12).
Здесь и далее приводятся цитаты из ветхо-заветных пророков
Сказано обо Мне: „Вот, Господь Бог приходит с силою, и рука Его восторжествует. Несет в Себе награду Свою, и свершения Его перед Ним. Как пастух будет Он пасти Свое стадо“ (Ис. 40:10-11).
Сказано обо Мне: „Вот Раб Мой, с которым Я в согласии, радуется о Нем душа Моя. Дух Мой вдохнул Я в Него. Явит Он народам справедливость. Не будет Он громко кричать, не переломит надломленной тростинки, дымящего фитиля не потушит, будет творить правосудие, следуя истине. Не унывая и не смущаясь, Он сумеет установить на Земле справедливость, и острова будут уповать на Его закон“ (Ис. 42:1-4).
Сказано обо Мне: „Я, Господь, призвал Тебя вершить суд, взял Тебя за руку, хранил Тебя, сделал Тебя заветом для народа (народом в единственном числе Писание называет евреев) и светом для язычников, чтобы открыть глаза слепым, и вывести из тюрьмы заключенных, и из подземелья лежащих во тьме“ (Ис. 42:6-7) 201. Сказано обо Мне: „Дух Господа на Мне, поэтому Господь послал (буквально: помазал, т.е. возлил на голову священное масло как символ благодати Небес) Меня объявить Радостную Весть смиренным, исцелить сокрушенных сердцем, проповедовать свободу рабам, освобождение узникам, возвестить год милости Господней“ (Ис. 61:1-2).
Сказано обо Мне: „Он – Крепость, и будет пасти стадо силой Господней, величием имени Господа Бога Своего. И обратятся к Нему, ибо отныне прославится Он до пределов земных“ (Мих. 5:4).
Сказано обо Мне: „Я Сам пойду на поиски Моих овец. Буду искать потерянных, приведу заблудших, подвяжу хромающих, укреплю слабых, буду присматривать за откормленными и здоровыми, и буду пасти их, как подобает“ (Иез. 34: 11, 16).
Сказано: „Он Владыка благоденствия и Он станет благоденствием“ (Ис. 9:6).
Сказано: „Вот, грядет твой Царь, Праведный и Спасающий. Он скромен и шествует на ослике. Он возвестит народам мир. Владычество Его будет от моря и до моря, и до концов Земли“ (Зах. 9:9-10).
Сказано: „Семьдесят седмиц установлены для твоего народа и для твоего святого города с тем, чтобы было удалено злоупотребление, прекратился грех, было уничтожено беззаконие, чтобы пришла вечная правда, исполнились видения и пророчества, и был помазан Святой из святых. Спустя семь плюс шестьдесят две седмицы придет Христос. После шестидесяти двух седмиц Он будет убит. Спустя одну седмицу Он утвердит завет, но к середине этой седмицы иссякнут приношения и жертвы, и в Храме будет мерзость опустошения, которая продлится до скончания века“ (Дан. 9: 24-27). 8. Стало быть, в эти дни не хватит приношений? На алтаре не достанет жертв? На нем будет великая Жертва! Вот, ее созерцает пророк: „Кто это идет, и одежды Его окрашены в красное? Он прекрасен в Своем одеянии и выступает в полноте Своих сил“ (Ис. 63:1).
А как одежды Того, кто скромен, окрасились в пурпур? Вот, пророк отвечает: „Я подставил тело Свое бьющим, и щеки Свои – вырывающим Мне бороду, не отвернул лица от оскорбляющих Меня. И красота Моя, и Мое великолепие утрачены, и люди больше не любят Меня. Презирают Меня люди, считают последним! Человек болезней, Мое лицо закроют, и будут поносить, будут смотреть на Меня как на прокаженного, тогда как Я приму раны и смерть за всех“ (Ис. 50:6; 53:2-4. Иисус говорит от первого лица, тогда как в 53 главе книги Исайи о страдающем Рабе Божьем сказано в третьем лице).
Вот – Жертва! Не бойся, Израиль! Не бойся! Не иссякнет пасхальный Агнец! Не бойся, о Земля! Не бойся! Вот – Спаситель! Как овца, пойдет Он на заклание, поскольку захотел этого, и не открывал уст для проклятия убивающих Его. После приговора Он будет вздернут и подвергнут мукам, конечности вывихнуты, кости обнажены, ноги и руки пробиты. Но после скорбей, которыми Он многих оправдает, Он получит во владение множества, потому что, отдав Свою жизнь ради спасения мира, воскреснет и будет править Землей. И будет питать народы водами, теми что, как видел Иезекииль (Иез. 47:1-9), потекут из истинного Храма, – который хотя и будет низринут, но восстанет Своею собственной силой, – и вином, что обагрило белоснежные одежды непорочного Агнца, и Хлебом, пришедшим с Небес.
9. Жаждущие, приступите к водам (Ис. 55:1)! Алчущие, насытитесь! Истощенные, и вы, недужные, пейте Мое вино! Приходите, не имеющие денег, не имеющие здоровья – приходите! И вы, те, кто во тьме! И вы, умершие, приходите! Я – Богатство и Здоровье, Я – Свет и Жизнь. Приходите те, кто ищет жизни! Приходите те, кто ищет истины! Я есть Истина и Жизнь! Не бойтесь, что не сможете вкусить Агнца из-за того, что в этом оскверненном Храме не останется по-настоящему святых приношений. Всем достанется Агнец Божий, пришедший уничтожить грехи мира, как сказал обо Мне последний из пророков (Иоанн Креститель) Моего народа. Народа, который Я вопрошаю: Люди Мои, что Я вам сделал? Чем Я вас огорчил См. (Мих. 6:3)? Что мог бы дать Я вам сверх того, что уже дал? Я научил ваш разум, исцелил ваших больных, облагодетельствовал ваших бедняков, насытил ваши толпы, любил ваших детей, прощал и молился за вас. Я полюбил вас до самопожертвования. И что вы приготовили вашему Господу? Один миг, последний, дан тебе, о народ Мой, о Мой царский и святой город. Обратись в этот миг к своему Господу Богу!»
10. «Он сказал слова правды!»
«Именно так сказано! И Он действительно исполняет то, что сказано!»
«Он, как пастух, заботился обо всех!»
«Мы были как потерянные овцы, больные, помраченные. Он пришел вывести нас на верную дорогу, исцелить наши души и тела, вразумить нас».
«И правда, все народы приходят к Нему. Смотрите, как восхищаются вон те язычники!»
«Он проповедовал мир».
«Он дарил любовь».
«Не понимаю, что Он сказал о жертве. Он говорит так, как если бы Его должны были убить».
«Так и есть, если Он – Спаситель, тот Человек, которого предвидели пророки».
«И Он рассуждает так, как будто все люди собираются причинить Ему мучения. Этого ни за что не случится. Мы, люди, любим Его».
«Он наш друг. Мы защитим Его».
«Он из Галилеи, и мы, галилеяне, положим за Него жизнь».
«Он потомок Давида, и мы, иудеи, не поднимем на Него руки».
«А мы, жители Аврантиды, Переи, Декаполиса (Аврантида и Декаполис – области Палестины к востоку от Иордана, севернее Переи), которых Он любил так же, как и вас, можем ли мы забыть Его? Мы все, все будем Его защищать».
Подобные голоса в толпе теперь уже весьма многочисленны. О, неустойчивость человеческих настроений! Судя по положению солнца, сейчас должно быть около девяти утра, переводя на наше время. Через сутки эта толпа будет уже не один час окружать Мученика, обрушивая на Него ненависть и удары, и вопить, требуя Его смерти. Немногие, очень немногие, слишком немногие из тысяч людей, собравшихся со всех концов Палестины и из дальних стран, те, кто получил от Христа свет, избавление, мудрость, прощение, не только не попытаются отбить Его у врагов, поскольку их малочисленность в сравнении со множеством преследователей не позволит им этого, но даже не сумеют утешить Его, и доказать свою любовь, следуя за Ним с дружеским участием. Эти похвалы, одобрения, восторженные разговоры рассеиваются по широкому двору, словно волны, что долго надвигаются из глубины моря, чтобы быстро умереть на берегу.
11. Некоторые из книжников, иудеев и фарисеев пробуют свести на нет энтузиазм народа, а также его настрой против недругов Христа, и говорят: «Он бредит. Его крайняя усталость заставляет Его безумствовать. Вместо уважения Он видит преследования. Его речь наполнена Его привычной мудростью, однако она перемешана с безумными высказываниями. Никто не хочет Ему зла. Мы поняли. Поняли, кто Он…»
Но люди не готовы к такой резкой перемене настроения, и кто-то из них возмущается, говоря: «Он излечил моего душевнобольного сына. Я знаю, что такое сумасшествие. Помешанный так не рассуждает!»
И другой: «Пускай себе говорят. Эти ядовитые гадюки, боящиеся, что народная дубина перебьет им хребет. Они заливаются соловьиными трелями, чтобы обмануть нас, но если хорошо прислушаться, то можно разобрать змеиное шипение».
И еще один: «Стражи Христова племени, будьте внимательны! Когда враг ластится, он прячет в рукаве кинжал и протягивает руку для удара. Держите ухо востро и сердце наготове! Шакалы не могут стать послушными овечками».
«Ты прав: филин приманивает и успокаивает несмышленых птичек своей неподвижностью и своим обманчивым радушием. Он смеется и зазывает их своим криком, но готов тотчас растерзать».
И так далее, от одной компании к другой.
12. Но есть также и язычники. Те язычники, и их все больше и больше, которые в эти праздничные дни остаются послушать Иисуса. Находившиеся всегда с краю по причине непробиваемой еврейско-палестинской исключительности, которая, стремясь к первым местам возле Рабби, отталкивала их, они пожелали подойти и поговорить с Ним.
Большая их группа поглядывает на Филиппа, которого толпа затолкала в угол. Они приближаются к нему и говорят: «Господин, мы хотим поближе увидеть Иисуса, твоего Учителя. И хотя бы один раз поговорить с Ним».
Филипп поднимается на носках, чтобы посмотреть, нет ли кого-нибудь из апостолов рядом с Господом. Видит Андрея и, окликнув его, передает: «Здесь некоторые из язычников хотели бы поприветствовать Учителя. Спроси, примет ли Он их».
Андрей, стоящий в нескольких метрах от Иисуса, вламывается в толпу, бесцеремонно расталкивает ее, вовсю работая локтями и покрикивая: «Дайте дорогу! Дорогу, говорю! Мне нужно к Учителю». Добирается до Него и пересказывает Ему пожелание язычников.
«Веди их в тот угол. Я подойду к ним».
И пока Иисус пытается пробраться сквозь скопление народа, Иоанн, что уже вернулся вместе с Петром, сам Петр, Иуда Фаддей, Иаков Зеведеев и Фома, который отошел от компании встретившихся родственников, чтобы помочь товарищам, изо всех сил стараются расчистить Ему путь.
13. И вот Иисус там, где уже находятся язычники. Последние почтительно Его приветствуют.
«Мир вам. Чего вы хотели от Меня?»
«Увидеть Тебя. Поговорить с Тобой. Твои слова встревожили нас. Мы давно собирались обратиться к Тебе и сказать, что Твои слова поражают нас. Но мы все ждали подходящего случая. Сегодня же… Ты заговорил о смерти… Мы боимся, что уже не сможем поговорить с Тобой, если не сделаем этого сейчас. Но возможно ли, чтобы эти евреи решились убить лучшего из своих сыновей? Мы язычники, и Твоя рука нас не облагодетельствовала. Твои речи были нам неведомы. Мы слышали о Тебе неопределенные разговоры. Но никогда не видели Тебя и не подходили близко. И все-таки, сам видишь, мы отдаем Тебе должное. И вместе с нами Тебя почитает весь мир».
«Да, настало время, когда Сыну Человеческому надлежит прославиться и среди людей, и среди бесплотных».
Теперь вокруг Иисуса снова столпился народ. Но с той разницей, что в первых рядах язычники, а позади них – остальные.
«Но тогда, раз это час Твоего прославления, Ты не умрешь, как говорил, или как мы поняли. Поскольку умереть таким образом – это не означает быть прославленным. Как сможешь Ты собрать весь мир под Свой скипетр, если умрешь раньше этого? Если Твои руки будут скованы смертью, как Ты сможешь торжествовать победу и призвать народы?»
«Умерев, Я дам жизнь. Умерев, построю. Умерев, сотворю новый народ. Только через жертву можно победить. Истинно говорю вам, что если пшеничное зерно, упавшее на землю, не умрет, то оно останется бесплодным. А если, напротив, умрет, то именно так оно принесет много плодов. Кто любит свою жизнь, тот потеряет ее. Кто ненавидит свою жизнь в мире сем, тот сбережет ее для вечной жизни. Вот потому-то Мой долг – умереть, чтобы дать эту вечную жизнь всем, кто следует за Мной ради служения Истине. Кто хочет служить Мне, пусть приходит: места в Моем Царстве не ограниченны для того или иного народа. Всякий, кто захочет Мне послужить, пусть приходит и следует за Мной, и где пребываю Я, там же будет и Мой слуга. А кто служит Мне, того будет чтить Отец Мой, единственный, истинный Бог, Господь Неба и Земли, Творец всего сущего, Мысль, Слово, Любовь, Жизнь, Истина. Отец, Сын, Святой Дух – Один, пребывающий в Триединстве, Три, образующие единого, единственного, истинного Бога. 14. Однако сейчас душа Моя в смятении. И что Мне сказать? Сказать ли: „Отец, избавь Меня от этого часа“?! Нет. Ведь Я для того и пришел: чтобы дожить до этого часа. И посему Я скажу: „Отец, прославь Свое Имя!“»
Иисус простирает руки в виде креста, пурпурного креста на фоне мраморной белизны галереи, и поднимает лицо ввысь, предстоя, молясь и возносясь духом к Отцу.
И вдруг Голос, сильнее грома, невещественный в том смысле, что не похож ни на какой человеческий голос, но в высшей степени ощутимый для всякого уха, заполняет собой ясное небо чудесного апрельского дня и, в своей восхитительной звучности вибрируя мощнее аккорда гигантского органа, провозглашает: «Я прославил Его и еще прославлю!» Людей объял страх. Этот Голос, такой мощный, что задрожала земля и все, что на ней находилось, этот таинственный Голос, отличный от любого другого, пришедший из неизвестного источника, этот Голос, что заполнил все от севера до юга, и от востока до запада, ужаснул евреев и поразил язычников. Первые бросаются, где это возможно, на землю, бормоча с трепетом: «Теперь мы умрем! Мы слышали голос Неба. С Ним говорил ангел!», и бьют себя в грудь в ожидании смерти. Вторые кричат: «Гром! Грохот! Бежим! Земля заревела! Затряслась!». Однако убежать оказывается невозможным в той давке, что усилилась благодаря паломникам, которые, находясь вне храмовой ограды, устремляются внутрь с криками: «Сжальтесь над нами! Бежим! Тут святое место. Там, где возвышается Божий алтарь, гора не может расколоться!». И поэтому каждый остается там, где был, где его зажала толпа и застиг ужас.
15. Священники, книжники, фарисеи, а также левиты и служители, рассеянные по лабиринтам Храма, сбегаются на его террасы. Обеспокоенные, растерянные. Но из всех из них только Гамалиил со своим сыном спускаются к толпе, во внутренний двор. Иисус видит, как он продвигается, весь в белом льняном облачении, настолько белом, что даже солнце, падающее на него, не может ничего прибавить к его сиянию.
Иисус, глядя на Гамалиила, но обращаясь как будто ко всем, прерывает молчание и говорит: «Не для Меня, но для вас был этот голос с Неба».
Гамалиил останавливается, поворачивается и взглядом своих очень глубоких черных глаз, – которые привычка быть наставником, почитаемым наравне с полубогом, сделала непроизвольно жесткими, как у хищника, – впивается в сапфировые, ясные и мягкие в своем величии глаза Иисуса…
А Иисус продолжает: «Нынче – суд этому миру. Нынче Князь Тьмы будет изгнан вон. И Я, когда буду вознесен, всех притяну к Себе, ибо тáк будет спасать Сын Человеческий». 16. «Из книг закона мы научены, что Христос живет вечно. А Ты называешь Себя Христом и говоришь, что должен умереть. И еще говоришь, что Ты Сын Человеческий и даруешь спасение, будучи превознесенным. Так кто же Ты? Сын Человеческий или Христос? И кто такой Сын Человеческий?» – говорят в толпе, которая немного приободрилась.
«Это одна и та же Личность. Обратите свои глаза к Свету. Недолго еще Свету быть с вами. Идите навстречу Истине, пока среди вас Свет, чтобы тьма не застала вас врасплох. Те, кто двигается во мраке, не знают, куда забредут. До тех пор, пока с вами Свет, верьте Ему, и будете сынами Света». Он умолкает.
Толпа пребывает в нерешительности и разделяется. Некоторые уходят качая головами. Другие наблюдают за настроением высокопоставленных лиц: фарисеев, старших священников, книжников… и особенно Гамалиила, и пытаются равняться на это настроение. Третьи одобрительно кивают, всем видом показывая Иисусу, что хотели бы сказать: «Мы верим! И почитаем Тебя за то, что Ты есть». Однако не осмеливаются открыто встать на Его защиту. Они боятся внимательных взглядов Христовых недругов, влиятельных людей, надзирающих за ними с высоты террас, возвышающихся над роскошными галереями, что опоясывают дворы Храма.
17. Даже Гамалиил, несколько минут простояв в задумчивости, словно бы обращаясь к мрамору, которым вымощен двор, с целью получить ответ на свои внутренние вопросы, отправляется к выходу, покачав головой и встряхнув плечами, как от досады или презрения… и проходит прямо перед Иисусом, не глядя на Него.
Иисус, наоборот, смотрит на него с сочувствием… и снова с силой возвышает голос, – тот звучит как бронзовый, – чтобы перекрыть весь шум и достичь слуха великого книжника, который уходит разочарованным. Кажется, Он обращается ко всем, однако, ясно, что Он обращается к нему одному. Он говорит очень громко:
«Кто верит в Меня, тот на самом деле не в Меня верит, но в Того, кто послал Меня; и кто видит Меня – видит Того, кто послал Меня. А это и есть Бог Израиля! Поскольку нет другого бога, кроме Него.
Поэтому говорю: если не можете поверить Мне как человеку, о котором говорят, что Он сын Иосифа из рода Давидова и сын Марии из рода Давидова, Девы, увиденной пророком (Ис. 7:14), что Он родился в Вифлееме, как сказано у пророков, что перед Ним пришел Креститель, как тоже издавна предсказано, поверьте хотя бы Голосу Бога вашего, что обратился к вам с Небес. Вы не Меня оскорбляете, но своего Бога, которому Я прихожусь Сыном.
Не оставайтесь же во тьме! Я пришел как Свет мира, чтобы тот, кто поверит в Меня, не остался во тьме. Не создавайте же себе причины для угрызений совести, которую вы уже не сможете успокоить после того, как Я вернусь туда, откуда пришел, и это станет жестоким наказанием от Бога за ваше упрямство. Я готов прощать вас, пока Я с вами, пока не свершился суд, и что касается Меня, Я полон желания прощать. Однако намерения Моего Отца не таковы. Потому что Я – Милосердие, а Он – Справедливость.
Истинно говорю вам, что если кто-нибудь слушает Мои слова, а потом не следует им, Я не осуждаю. Я пришел в этот мир не для того, чтобы осуждать, но чтобы спасти его. Но даже если не сужу Я, то – истинно говорю вам – есть, кому судить вас за ваши дела. Отец Мой, пославший Меня, судит тех, кто отвергает Его Слово. Да, кто пренебрегает Мной и не признает Слова Божия, и не принимает сказанного Словом, вот, у него уже есть судья: само это Слово, что Я проповедал, оно осудит его в последний день. Бог, как сказано («Бог поругаем не бывает», – эту фразу приводит апостол Павел (Гал. 6:7), не позволяет над Собой насмехаться. А вот Божья насмешка над теми, кто счел Его безумным лжецом, будет ужасна.
Запомните все, что те слова, которые вы услышали от Меня, это слова Бога. Ибо Я говорил не от Себя, но Отец, пославший Меня, Он Сам повелел Мне, как и о чем Я должен говорить. И Я подчиняюсь Его повелению, потому что знаю, что заповедь Его праведна. Всякая заповедь Божья – это вечная жизнь. И Я, ваш Учитель, даю вам пример послушания всякой Божьей заповеди. Поэтому будьте уверены, что все, что Я говорил вам и говорю, это именно то, что велел вам сказать Мой Отец. А Отец Мой – это Бог Авраама, Исаака и Иакова, Бог Моисея, патриархов и пророков, Бог Израиля и ваш Бог».
Слова света, падающие во тьму, что уже омрачает сердца!
Гамалиил, который опять было остановился, опустив голову, уходит… Остальные следуют за ним, качая головами и усмехаясь…
18. Иисус тоже отправляется… Но перед тем говорит Иуде Искариоту: «Иди, куда должен идти», а остальным: «Вы можете идти. Куда вам нужно или куда хотите. Из учеников со Мной останутся пастухи».
«О! возьми меня также с собой, Господь!» – просит Стефан.
«Пойдем…»
Они расстаются. Я не знаю, куда идет Иисус. Зато знаю, куда идет Иуда Искариот. Он направляется к Красным, или Красивым, воротам (Красные ворота служили входом из Двора женщин во Двор мужей (он же: Двор евреев), поднявшись по нескольким ступенькам, что ведут из Двора язычников во Двор женщин, и пройдя его насквозь и в конце спустившись по другим ступенькам, заглядывает во Двор евреев и с раздражением топает ногой по полу, не найдя тех, кого искал.
Возвращается назад. Видит кого-то из храмовой стражи. Подзывает его и со своим обычным высокомерием приказывает: «Пойди к Елеазару, сыну Анны. Пусть немедленно приходит к Красивым воротам. Его ждет Иуда Искариот по важному делу».
Он облокачивается о колонну и ждет. Вскоре поспешно появляются Елеазар, сын Анны, Хелкия, Симон, Дора, Корнелий, Садок, Наум и другие, их облачения сильно развеваются по ветру.
Иуда говорит тихим, но взволнованным голосом: «Этим вечером! После трапезы. В Гефсимании. Приходите туда и схватите Его. Давайте мне деньги».
«Нет. Мы их дадим тебе, когда ты придешь за нами сегодня вечером. Мы тебе не доверяем! Мы думаем, что ты с нами, но мало ли что!» – ехидно ухмыляется Хелкия. Остальные хором соглашаются.
Иуда вспыхивает от негодования, слыша такое. И уверяет: «Клянусь Богом, что говорю правду!»
Ему отвечает Садок: «Хорошо. Но лучше сделать так. В назначенное время ты приходишь, берешь людей для ареста и идешь с ними, чтобы не случилось так, что недалекие стражники по ошибке арестуют Лазаря и навлекут большие неприятности. Ты покажешь им этого Человека знáком… Ты должен понимать! Ночь, света будет мало… стражники будут усталые, сонные… Но если ты их поведешь... Вот! Что скажешь?». Коварный Садок поворачивается к товарищам и продолжает: «В качестве знака я бы предложил поцелуй. Поцелуй! Лучший знак, чтобы выдать друга. Ха! Ха!»
Все смеются. Издевательский хор бесов.
Иуда в неистовстве. Но он не отступает. Больше не отступит. Он страдает оттого, что над ним смеются, а не от того, чтó ему предстоит совершить. До такой степени, что говорит: «Но помните: я хочу, чтобы пересчитанные монеты в кошельке были у меня прежде, чем я выступлю отсюда со стражей».
«Ты их получишь! Ты их получишь! А кошелек мы тебе подарим, чтобы ты мог сохранить эти монеты как любовную реликвию. Ха! Ха! Ха! Пока, змееныш!»
Иуда свинцовый. Он уже свинцовый. С него больше никогда не сойдет этот оттенок и это выражение отчаянного испуга. Напротив, с каждым часом он будет еще и еще усиливаться, пока не станет просто невыносимым, когда он повиснет на дереве… Он убегает…
19. Иисус укрывается в саду знакомого дома. Тихий сад одного из первых домов Сиона. Его окружают высокие и древние стены. Безмолвие и прохлада под сенью качающихся крон старых деревьев. Женский голос невдалеке напевает какую-то нежную колыбельную.
Видимо, прошло несколько часов, поскольку слуги Лазаря, вернувшиеся, не знаю откуда, говорят: «Твои ученики уже в доме, где все готовится к трапезе. А Иоанн, после того, как вместе с нами отнес фрукты детям Иоанны, жены Хузы, пошел забрать женщин и проводить их к Иосифу Алфееву, который прибыл только сегодня, когда его мать уже не думала его увидеть, и потом оттуда – в дом, где будет трапеза, так как наступает вечер».
«Мы тоже пойдем. Настало время вечерних трапез…», – Иисус встает, снова надевая плащ.
«Учитель, там снаружи какие-то люди. Знатные персоны. Хотели бы поговорить с Тобой, чтобы их не увидели фарисеи», – объявляет слуга.
«Пусть войдут. Эсфирь не будет возражать. Не так ли, госпожа?» – говорит Иисус, обращаясь к немолодой женщине, которая вышла Его проводить.
«Конечно, Учитель. Мой дом – Твой, Ты знаешь. Слишком недолго он служил Тебе!»
«Достаточно, чтобы сказать в Своем сердце: это был дом друзей». Он просит слугу: «Пригласи тех, кто ждет».
20. Входят три десятка человек сановного вида. Кланяются. Один от имени всех начинает: «Учитель, Твои слова потрясли нас. Мы почувствовали в Тебе голос Божий. Но нас называют безумцами из-за того, что мы поверили в Тебя. Что же делать?»
«Не Мне верит тот, кто верит в Меня, но верит в Того, кто послал Меня, в Того, чей пресвятой Голос вы сегодня слышали. Не Меня видит тот, кто видит Меня, но видит Того, кто послал Меня, потому что Я и Отец Мой – одно целое. Потому и говорю вам, что вы должны поверить, чтобы не оскорбить Бога, который есть Мой и ваш Отец, и любит вас так, что жертвует ради вас Своим Единородным. Поскольку, если в сердцах и есть сомнение, что Я – Христос, то нет сомнений в том, что на Небесах есть Бог. И голос Бога, которого сегодня в Храме Я назвал Отцом, попросив Его прославить Его Имя, ответил Мне, назвавшему Его Отцом, и не сказал, что Я „лжец и богохульник“, как говорят многие. Бог подтвердил, кто Я такой. Его Свет. Я есть Свет, пришедший в мир. Я пришел как Свет мира, чтобы тот, кто поверит в Меня, не остался во Тьме. Если кто-нибудь слушает Мои слова, а после не следует им, то Я его не осуждаю. Я пришел не для того, чтобы судить этот мир, но чтобы спасти его. Кто презирает Меня и не принимает Моих слов, у того есть судья. Слово, проповеданное Мной, оно будет судить его в последний день. Потому что оно было мудрым, совершенным, кротким, простым, таким же, как Бог. Ибо это Слово и есть Бог. Это не Я, Иисус из Назарета, названный сыном Иосифа-плотника из рода Давида, Сын Марии, еврейской девушки, Девы из рода Давида, выданной за Иосифа, не Я был тем, кто говорил. Нет. Я говорил не от Себя. Это Отец Мой, Тот, что на Небесах, имя которого Яхве (скорее, это Имя можно передать как Йеовэ, но мы приводим традиционное прочтение священного Имени Божьего: Яхве. Однако, судя по отсутствию реакции на произнесение Иисусом этого Имени, со стороны слушателей, Он отнюдь не пытался воспроизводить тайную форму Имени, произносимую лишь первосвященником), Тот, что говорил сегодня, Тот, что Меня послал, это Он повелел Мне, как и о чем подобает Мне говорить. И Я знаю, что в Его повелении – вечная жизнь. Итак, то, что Я говорю, говорю это – как сказал Мне Отец, и в этом Жизнь. Поэтому скажу вам: прислушайтесь к этим словам. Примените их на деле – и обретете Жизнь. Потому что слова Мои – это Жизнь. И кто принимает Меня, вместе со Мной принимает Небесного Отца, который послал Меня подарить вам эту Жизнь. А имеющий в себе Бога имеет в себе Жизнь. 21. Ступайте. Да снизойдет на вас мир и да пребудет он в вас».
Он благословляет их и отпускает. Благословляет также учеников. Оставляет лишь Исаака и Стефана. Остальных целует и отпускает. И когда они уже разошлись, Он последним выходит вместе с этими двумя, и идет с ними по самым уединенным и уже темным улочкам в дом Тайной Вечери. Добрав