8 марта 1945.
1«Я сказал вам: „Будьте внимательны, бдите и молитесь, чтобы вам не оказаться отягченными сном“. Но Я вижу, что ваши усталые глаза норовят закрыться, а ваши тела помимо воли пытаются принять позы отдыха. Вы правы, друзья Мои! Ваш Учитель многого требовал от вас в эти дни, вот вы и устали. Но через несколько часов, уже совсем скоро, вы будете рады, что не упустили ни одного момента Моего присутствия. Рады будете, что ни в чем не отказали вашему Иисусу. Впрочем, это последний раз, когда Я буду говорить о вещах, достойных слез. Завтра Я расскажу о любви и сотворю чудо, наполненное любовью. Приготовьтесь и очиститесь, как следует, чтобы принять его. О! насколько это более подобает Моему Я – говорить о любви, нежели говорить о наказании! Насколько приятнее сказать: „Я люблю вас. Приходите. Всю Свою жизнь Я мечтал об этом часе“! Но говорить о смерти – это тоже любовь. Любовь, поскольку умереть за тех, кого любишь, – это высшее испытание для любви. Любовь, потому что подготавливать дорогих друзей к несчастью – это предусмотрительность любви, которая желает, чтобы в тот час они были готовы, а не растерянны. Любовь, потому что доверить тайну – это доказательство уважения к тем, кому ты ее доверяешь. 2Знаю, что вы засыпали Иоанна расспросами, чтобы выведать, что Я сказал ему, когда мы остались с ним одни. И не поверите, что не было сказано ни слова. Но это так. Мне достаточно того, чтобы кто-то был рядом…»
«Тогда почему он, а не кто-нибудь другой?» – спрашивает Искариот. И спрашивает это с уязвленной гордостью.
Петр, а с ним Фома и Филипп, присоединяются: «Да. Почему он, а не остальные?»
Иисус отвечает Искариоту.
«А хотел бы быть ты? Ты можешь себе это вообразить?
3Было прохладное ясное утро месяца Адар[1]… Я был незнакомым путником на дороге возле реки… Усталый, запыленный, побледневший от поста, борода всклокочена, сандалии стерты, похож на попрошайку с большой дороги… Он увидел Меня… и признал во Мне Того, на кого опустилась огненная небесная Голубка[2]. В том первом Моем преображении, должно быть, приоткрылась лишь какая-то крупица Моего божественного сияния. Глаза Крестителя, омытые Покаянием, и глаза, которые Чистота сохранила ангельскими, увидели то, чего не увидели остальные. И эти чистые глаза перенесли то видение в хранилище сердца и заперли его там, как жемчужину в шкатулке… Когда же почти через два месяца он поднял их на оборванного Путника, его душа признала Меня… Это была его любовь. Его первая и единственная любовь. А первая и единственная любовь не забывается. Душа чувствует ее приближение, даже если она где-то отсутствует, чувствует, как она возвращается из дальних далей, и вздрагивает от радости, и пробуждает разум, а тот пробуждает тело, чтобы все участвовали в радостном пиршестве встречи и взаимной любви. И трепещущие губы сказали Мне: „Приветствую Тебя, Агнец Божий“.
О, вера чистых, как ты велика! Как ты преодолеваешь все препятствия! Он не знал Моего Имени. Кто Я такой? Откуда пришел? Чем занимаюсь? Богат ли? Беден ли? Мудрый или невежда? Какой прок знать все это для веры? Разве она увеличится или уменьшится от знания? Он верил в то, что сказал ему Предтеча. Как звезда, что перелетает по слову Творца с одного неба на другое, он был сорван со своего прежнего неба, неба Крестителя, из его созвездия, и появился на своем новом небе, около Христа, в созвездии Агнца. И эта звезда, пусть не самая великая, но самая красивая и ясная в созвездии любви.
С тех пор прошло три года. Звезды и звездочки появляются в Моем созвездии и потом исчезают. Некоторые падают и умирают. Другие покрываются дымкой тяжелых испарений. Но он остался неизменным в своем чистом сиянии возле своей Полярной звезды.
4Дайте Мне сберечь его свет. Будут два светильника во тьме Христовой: Мария и Иоанн. Но Я почти не смогу их увидеть, таким будет это страдание. Дайте Мне запечатлеть в зрачках эти две пары глаз, эти клочки неба между светлых ресниц, чтобы унести их с собой туда, куда никто не сумеет придти, как память о чистоте. Весь грех! Весь на плечах одного Человека! О! И эта капля чистоты!.. Моя Мать! Иоанн! И Я!.. Трое спасшихся из всего человечества, потерпевшего кораблекрушение в море Греха!
5Настанет час, когда Я, потомок Давидова рода, буду стенать словами древнего воздыхания Давида. „Боже Мой, обратись ко Мне. Почему Ты Меня оставил? Меня отдаляют от Тебя вопли злодеяний, которые Я взял на Себя ради других… Я уже червь, а не человек, бесчестье людей, отброс общества“[3].
И послушайте Исайю: „Я подставил тело Свое бьющим, и щеки Свои – вырывающим Мне бороду, не отвернул лица от оскорбляющих и плюющих на Меня“[4].
Снова послушайте Давида: „Множество тельцов обступило Меня, множество быков на Меня набросилось. Раскрыли на Меня пасть свою, чтобы растерзать Меня, словно львы, что рычат и раздирают добычу. Я пролился как вода“[5].
А Исайя дополняет: „Сам себе запятнал Я одежды“[6]. О! Я Сам себе обагряю одежду, но не Своей яростью, а Своим страданием ради вас и Своей к вам любовью. Как две каменные плиты пресса, они сдавливают Меня и выжимают из Меня Кровь. Я ничем не отличаюсь от виноградной грозди, что попадает в давильню красивой, а после становится скомканным месивом, в котором не осталось ни сока, ни вида.
И Мое сердце, скажу словами Давида, „сделалось как воск, и тает в Моей груди“[7]. О! Прекрасное сердце Сына Человеческого, на что ты теперь похоже? Ты подобно такому сердцу, которое долгая жизнь кутилы сделала надорвавшимся и бессильным. „Вся Моя сила истощается. Язык Мой прилип к нёбу“[8] от жара и мучений. И смерть надвигается, и смертный прах удушает и ослепляет.
И нет никакой жалости! „Свора, скопище псов окружает Меня и кусает. Поверх ран – укусы. Поверх укусов – побои. Не осталось во Мне живого места. Вывихнутые кости трещат от бесчеловечного растяжения. Не знаю, на чем держится Мое тело. Ужасный венец, словно кольцо огня, впивается в голову. Я свисаю на пронзенных руках и ногах. Вознесенный вверх, Я являю миру Свое тело, и все могут пересчитать Мои кости…“[9]»
6«Перестань! Перестань!» – всхлипывает Иоанн.
«Не говори больше! Ты нас убиваешь!» – умоляют двоюродные братья.
Андрей ничего не говорит, но уткнулся головой в колени и беззвучно плачет. Симон стал мертвенно-бледным. Петр с Иаковом Зеведеевым выглядят измученно. Филипп, Фома и Варфоломей кажутся тремя каменными статуями, выражающими горе.
Лицо Иуды Искариота представляет собой жуткую демоническую маску. Он похож на осужденного грешника, который, наконец, понял, чтó он натворил. С открытым ртом для крика, что родился где-то внутри, но так и застрял в горле, с выпученными испуганными глазами сумасшедшего, с землистыми щеками под слоем коричневатой щетины на месте сбритой бороды, и взъерошенными волосами, по которым он то и дело проводит вспотевшей холодной рукой, по‑видимому, чуть ли не теряя сознание.
Матфей, подняв глаза от земли и пытаясь найти какую‑нибудь поддержку в своем переживании, вдруг замечает это и говорит: «Иуда! Тебе плохо?.. Учитель, Иуда страдает!»
«Я тоже», – говорит Иисус, – «Но Я страдаю спокойно. Чтобы суметь вынести этот час, надо стать духовным. Тот, кто есть „плоть“, не переживет его, не потеряв рассудок…
7Давид, видящий муки своего Христа, также говорит: „А они еще не довольны и смотрят на Меня посмеиваясь, и делят одежды, бросая жребий о Моей тунике“[10]. Я же Злодей, и они имеют на это право[11].
О, Земля, взгляни на своего Христа! Попробуй Его узнать, несмотря на то, что Он так унижен. Услышь, вспомни слова Исайи и осознай причину, главную причину того, что Он стал таким, а человек оказался способен убить Слово Отца, доведя Его до этого состояния. „Не было в Нем ни красоты, ни великолепия. Мы видели Его. Он не был привлекательным. И Он нам не понравился. Презираемый, как последний из людей, Он, Человек болезней, привыкший страдать, не открывал Своего лица. Его поносили, и мы ни во что не ставили Его“[12]. Эта маска страдальца и была красотой Искупителя. Однако ты, безумный мир, предпочитал Его безмятежный лик!
„На самом же деле Он взвалил на Себя наши беды, нес наши скорби. А мы смотрели на Него как на прокаженного, как на презираемого и проклятого Богом. Напротив, Он был изранен за наши злодеяния. На Него пало наказание, сберегаемое для нас, наказание, которое вновь примирило нас с Богом. Его ранами мы исцелены. Мы были как блуждающие овцы. Всякий сбился с прямого пути, и Господь возложил на Его плечи беззакония всех“[13].
8Те, кто думает, будто принес пользу себе самим и Израилю, разочаруются. Также как и те, кто считает, что оказались сильнее Бога. Равно как и те, кто не считает, что должны искупать вину за этот грех лишь потому, что Я добровольно позволяю убивать Себя. Я исполняю Мою святую миссию совершенного послушания Отцу. Но это не устраняет их послушания Сатане и их гнусной миссии.
Да, твой Спаситель, о Земля, обрек Себя на жертву, потому что так захотел. „Не отверзал уст Своих, и не проронил ни слова мольбы о пощаде, и ни слова проклятия Своим убийцам. Как овечка, позволил вести Себя на бойню, как бессловесный ягненок, поставленный перед тем, кто снимет с него шкуру“[14].
„Схватили Его, осудили и высоко вознесли Его. Не будет у Него потомства. Как у растения, которое срезали с Земли живых. Бог поразил Его за грехи Его народа. Неужели ни один из Его потомков на этой Земле не пожалеет о Нем? [15] Неужели не будет детей у исторгнутого из Земли живых?“
9О! Я отвечу тебе, о пророк своего Христа. Если в народе Моем никто не будет оплакивать Убиенного без вины, Его оплачут ангелы рода небесного. И если по человеческому обыкновению Он не будет иметь детей, поскольку Его Природа не могла вступить в связь со смертной плотью, у Него все-таки появится множество чад, которые произойдут не от тела и не от телесной крови, но от любви и от Крови божественной. Это поколение духа, потомство которого будет вечным.
И объясню тебе также, о мир, не понявший пророка, кто такие „нечестивцы“, положенные в Его могилу, и кто такой „богатый“ в Его кончине[16]. Понаблюдай, о мир, будет ли хоть у одного из Его убийц спокойная и долгая жизнь! Он, Живущий, скоро забудет о смерти. Но подобно тому, как осенний ветер укладывает листья, один за другим, в выемку борозды, то и дело обрывая их своим дуновением, вскоре один за другим лягут они в невзрачную могилу, что была назначена Ему. И того, кто жил ради золота, могли, если б только было дозволено класть нечистого там, где находился Святой, могли бы положить туда, где еще не высохла сырость от бесчисленных ран Жертвы, принесенной на горе. Бог отомстит за Него, Осужденного без вины, ибо никогда не было в устах Его обмана, а в сердце беззакония.
10Истощен от страданий. Но коль скоро это истощение случилось, жизнь, прерванная в результате жертвы искупления, станет началом Его славы в будущих поколениях. Все стремления и святые Божии пожелания о Нем приведутся в исполнение. Через Свои душевные тяготы увидит Он славу истинного народа Божия и в нем обретет блаженство. Его божественное учение, которое Он скрепит Своею Кровью, станет оправданием многих из числа лучших и снимет беззаконие с грешников. Поэтому, о Земля, Его непризнанное Царство приобретет великое множество подданных, Царство, которое высмеивали нечестивцы и которого не могли постичь лучшие. И разделит Он со Своими доспехи побежденных, разделит Он доспехи сильных, единственный Судия трех царств и Царства Небесного.
Он заслужил все, поскольку отдал все. Все будет передано Ему, поскольку Он предал Свою жизнь на смерть и был причислен к злодеям, Он, не имевший греха. Не имевший никакой вины, кроме того, что Он был совершенной любовью и бесконечной добротой. Две вины, которые этот мир не прощает: любовь и доброта, что побудили Его взять на Себя грехи многих, всего мира, и молиться за грешников. За всех грешников. Даже за тех, кто послал Его на смерть.
11Я закончил. Мне больше нечего сказать. Все, что Я хотел сказать вам о мессианских пророчествах, сказано. Я разъяснил их все, от рождения до смерти, чтобы вы узнали Меня и не сомневались. И не имели бы оправдания в своем грехе[17].
12Теперь помолимся вместе. Это последний вечер, когда мы можем молиться так, собранные воедино, словно виноградины на кисти, что удерживает их. Подойдите и вознесем молитву.
„Отец наш, живущий на Небесах, да святится Твое Имя. Да придет Твое Царство. Да исполнится Твоя Воля на Земле так же, как она исполняется на Небе. Дай нам сегодня наш повседневный хлеб. Отпусти нам наши долги, как мы отпускаем их нашим должникам. Не введи нас в соблазн, но избавь от зла. Да будет так“.
„Да святится Твое Имя“. Отец, Я освятил его. Помилуй Своего Отпрыска.
„Да придет Твое Царство“. Я умираю, чтобы установить его. Помилуй Меня.
„Да исполнится Твоя Воля“. Укрепи Мою немощь, Ты, создавший человеческую плоть и облачивший в нее Свое Слово, дабы Я повиновался Тебе в этой юдоли так же, как всегда повиновался на Небе. Помилуй Сына Человеческого.
„Дай нам Хлеб“… Хлеб для души. Не этот земной хлеб. Не о нем Я прошу. Мне нужно лишь Твое духовное утешение. Но ради них Я, Нищий, протягиваю к Тебе руку. Скоро она будет пробита и пригвождена, и уже не будет способна совершить поступок любви. Но сейчас еще в состоянии. Отец, позволь Мне дать им того Хлеба, что изо дня в день будет укреплять немощь бедных сынов Адама. Они слабые, Отец, они приземленные, потому что не имеют этого Хлеба, в котором есть сила, ангельского Хлеба, который одухотворит человека и будет приводить его к обóжению внутри Нас.
„Отпусти нам наши долги“…»
Иисус, стоявший на ногах и молившийся с распростертыми руками, теперь становится на колени, поднимая руки и лицо к небу. Лицо, побледневшее от молитвенного усилия и от прикосновения луны, изборожденное ручьями бесшумных слез.
«Прости Своего Сына, Отец, если в чем-то погрешил перед Тобой. Твоему Совершенству Я еще могу показаться несовершенным, Я, Твой Христос, отягченный плотью. Перед людьми… нет. Мой сознающий разум заверяет Меня, что для них Я сделал все. Однако прости Своего Иисуса… Я тоже прощаю. Поскольку Ты простил бы Меня, прощаю и Я. Столько нужно простить! Столько!.. И все-таки Я прощаю. Тех, кто рядом, и тех учеников, что отсутствуют, глухих сердцем, недругов, насмехающихся, предающих, разбойников, богоубийц… Вот. Я простил целое Человечество. Я, Отче, считаю погашенным каждый человеческий долг перед Человеком. Я умираю, чтобы всем даровать Твое Царство, и не хочу, чтобы их согрешения против воплощенной Любви подпали под осуждение. Нет? Ты говоришь: нет? Печально. Это „нет“ вливается в Мое сердце первым глотком той ужасной чаши. Однако говорю Тебе, Отец, которому Я всегда повиновался: „Да будет, как Ты хочешь“.
„Не введи нас в соблазн“. О! Если Ты хочешь, Ты можешь удалить от нас дьявола! Он и есть тот соблазн, что искушает плоть, разум и сердце. Он – Соблазнитель. Удали его, Отец! Твой архангел нам в помощь! Чтобы обратить в бегство того, кто от рождения до смерти строит нам козни!.. О! Пресвятой Отец, помилуй Своих чад!
„Избавь, избавь нас от зла!“ Ты можешь это. Мы здесь проливаем слезы. Небо такое прекрасное, и нам страшно его потерять. Ты говоришь: „Мой Святой не может его потерять“. Но Я хочу, чтобы Ты видел во Мне Человека, Первенца из людей. Я их Брат. И молюсь за них, и вместе с ними. Помилуй, Отче! О! помилуй!..»
13Иисус склоняется до земли. Потом поднимается: «Пойдемте. Давайте попрощаемся этим вечером. Завтра вечером у нас так уже не получится. Мы будем слишком взволнованы. А там, где тревога, там нет любви. Поцелуем друг друга и примиримся. Завтра… завтра каждый будет предоставлен сам себе… Этим вечером мы еще можем быть один за всех и все за одного».
И Он целует их, одного за другим, начиная с Петра, потом Матфея, Симона, Фому, Филиппа, Варфоломея, Искариота, обоих братьев, Иакова Зеведеева, Андрея и последним Иоанна, на которого продолжает опираться, покидая Гефсиманию.
[1] Адар – двенадцатый месяц еврейского календаря, соответствовал периоду с середины февраля по середину марта
[2] Голубка – в евангелиях сошествие Святого Духа сравнивается с голубем (Мф. 3:16 и др.). Однако можно вспомнить, что по-еврейски само слово «дух» было женского рода
[3] Псалом 21 (2; 7). Этот псалом цитируется и дальше, причем иногда текст значительно расходится с широко известными прочтениями. То же относится и к цитированию пророка Исайи. Вероятно, Иисусу были доступны неизвестные ныне источники
[4] (Ис. 50:6)
[5] (Пс. 21:13-15)
[6] (Ис. 63:3): «Я топтал их во гневе Моем и попирал их в ярости Моей; кровь их брызгала на ризы Мои, и Я запятнал все одеяние Свое»
[7] (Пс.21:15)
[8] (Пс.21:16)
[9] Возможно, здесь Иисус пользуется отрывком (Пс.21:17-18) как канвой, помещая в него собственное пророчество о крестных муках
[10] (Пс.21:18-19)
[11] По обычаю, одежду осужденных делили между собой палачи
[12] (Ис. 53:2-3). Здесь и далее приводятся цитаты из знаменитой 53 главы книги пророка Исайи, которого справедливо называют «ветхозаветным евангелистом»
[13] (Ис. 53:4-6)
[14] (Ис. 53:7)
[15] (Ис. 53:8)
[16] (Ис. 53:9)
[17] Эта реплика предназначена, прежде всего, Иуде Искариоту