Прежде чем быть Матерью, Благословенная Дева является
14 мая 1946
И наступает Суббота, истинная Суббота. Чудесным утром, когда воздух еще свеж и прохладен, приятно сидеть в мирной братской компании под тенистой перголой, или там, где яблоня у смоковницы и миндальных деревьев, образует вместе с ними пятна тени, продолжающие тень перголы, на которой зреет виноград. Приятно также прогуливаться взад и вперед по тропинкам между клумбами от пчелиных ульев к голубятне, а затем к маленькому гроту, и, следуя за женщинами: Марией, Марией Клеоповой и ее невесткой – Саломеей Симоновой и Ауреей подниматься к нескольким оливам, которые с крутого склона нависают над мирным садом. Именно этим и заняты Иисус и Его ученики, Мария и остальные женщины. Иисус учит непреднамеренно, и Мария делает то же самое. И апостолы Первого, и ученицы Последней внимательно слушают слова двух Учителей.
Аурея, сидящая на своем обычном маленьком стульчике у ног Марии, почти на корточках, обняла свои колени сомкнутыми руками, подняла свое лицо и неотрывно смотрит на лицо Марии своими широко раскрытыми глазами. Она похожа на маленькую девочку, слушающую чудесную сказку. Но это не сказка. Это прекрасная истина. Мария рассказывает маленькой язычнице сегодняшнего дня древнюю историю Израиля и остальные женщины, хотя они знают ее, внимательно слушают. Потому что приятно слушать историю Рахили[1], историю дочери Иеффая[2], историю Анны Елканы[3], текущую из Ее уст!
2. Иуда Алфеев медленно подходит поближе и, улыбаясь, слушает. Он стоит за Марией, Которая, поэтому, не видит его. Но улыбающийся взгляд Марии Клеоповой на ее Иуду подсказывает Марии, что кто-то находится за Ней, и Она оборачивается: «О! Иуда? Ты покинул Иисуса, чтобы слушать Меня, бедную женщину?»
«Да. Я покинул Тебя, чтобы пойти к Иисусу, потому что Ты была моей первой учительницей. Но иногда мне приятно покидать Его и приходить к Тебе, и снова становиться мальчиком, как когда я был Твоим учеником. Продолжай, пожалуйста…»
«Аурея хочет получать свою награду каждую Субботу. И награда состоит в рассказе ей о том, что наиболее впечатлило ее в нашей истории, которую Я объясняю ей понемногу каждый день во время работы».
Остальные тоже подошли поближе… Фаддей спрашивает: «А что тебе нравится, дитя?»
«Так многое, я бы сказала, все… Но Рахиль очень сильно, и Анна Елканы, затем Руфь… затем… а! прекрасно! Товит и Товия с Ангелом, и затем невеста, которая молится, чтобы быть свободной…»
«А Моисей, нет?»
«Он меня пугает… Слишком велик… А из пророков мне нравится Даниил, который защитил Сусанну». Она смотрит вокруг и затем шепчет: «Я тоже была защищена моим Даниилом», - и она смотрит на Иисуса.
«Но книги Моисея тоже прекрасны!»
«Да. Где они учат не делать то, что плохо. И где они говорят о той звезде, которая родится от Иакова. Теперь я знаю ее имя. Прежде я ничего не знала. Я более удачлива, чем тот пророк, потому что я могу видеть ее и быть рядом с ней. Она мне все рассказывает, и я тоже все узнаю», - заключает она с триумфальным видом.
«А тебе не нравится Пасха?»
«Да… но дети других народов тоже являются сыновьями матерей. Зачем убивать их? Я предпочитаю Бога, Который спасает, Богу, Который убивает…»
«Ты права… Мария, Ты еще не рассказала ей что-нибудь о Его Рождении?» - спрашивает Иаков, указывая на Господа, который слушает в молчании.
«Еще нет. Я хочу, чтобы она хорошо узнала прошлое, прежде чем узнает настоящее. Так она поймет настоящее, причина существования которого находится в прошлом. Когда она узнает это, она увидит, что Бог, Который пугает ее, Бог Синая, является только Богом суровой любви, но все же Богом любви».
«О! Мать! Расскажи мне сейчас! Мне будет менее трудно понять прошлое, когда я узнаю настоящее, которое, насколько я знаю так прекрасно и побуждает любить Бога без страха. Мне не нужно бояться!»
«Девочка права. 3. Вы должны помнить эту истину, когда вы будете благовествовать. Души не нужно пугать, для того, чтобы они шли к Богу с полным доверием. Именно так Я стремлюсь поступать, тем более, когда люди, либо из-за невежества, либо из-за своих грехов, вероятно, склонны скорее бояться Бога. Но Бог, также Бог, Который поразил египтян, и Который пугает тебя, Аурея, всегда добр. Пойми: когда Он убивал сыновей жестоких египтян, Он проявил милость к этим сыновьям, которые не выросли и не стали грешниками, подобными их отцам, и Он дал их родителям время для покаяния в своих злых делах. Итак, это была суровая доброта. Следует уметь видеть различие между истинной добротой и безнравственным воспитанием. Когда Я был маленьким ребенком, множество маленьких детей также были убиты на коленях своих матерей. И мир вопил и рыдал от ужаса. Но когда больше не будет существовать времени для отдельных людей или для всего человечества, вы в первый раз и во второй раз поймете, что удачливы и благословенны в Израиле, в Израиле времени Христа, были те, кто был жестоко убит в детском возрасте, и тем самым предохранен от величайшего греха, доведенного до своего завершения смертью Спасителя».
«Иисус!» - закричала Мария Алфеева, вскочив на ноги, испуганная, глядя вокруг, как если бы она боялась увидеть явление богоубийства за изгородью и стволами деревьев. «Иисус!» - повторяет она, глядя на Него, испытывая муку.
«Что? Может быть, ты не знаешь Писаний, поскольку для тебя оказалось неожиданностью то, что Я сказал?» - спрашивает Иисус.
«Но… Но… Это невозможно… Ты не должен позволить этого… Твоя Мать…»
«Она Спасительница, как и Я, и Она знает. Смотри на Нее. И подражай Ей».
Мария действительно аскетична, царственна в Своей глубокой бледности. Она неподвижна, с руками на коленях, сложенными как при молитве, Ее голова поднята и взгляд устремлен в пространство…
Мария Алфеева глядит на Нее. Затем она вновь обращается к Иисусу: «Тем не менее, Ты не должен упоминать об этом ужасном будущем! Ты пронзаешь Ее сердце мечом».
«Этот меч находится в Ее сердце уже тридцать два года».
«Нет! Это невозможно! Мария… всегда такая спокойная… Мария…»
«Спроси у Нее, если ты не веришь тому, что Я говорю».
«Я спрошу у Нее! 4. Это верно, Мария? Ты знаешь?...»
И Мария мягким, но твердым голосом говорит: «Это правда. Ему было сорок дней, и мне это было сказано святым человеком… Но также до этого… О! Когда Ангел сказал Мне, что оставаясь Девой Я зачну Сына, Который будет зваться Сыном Божьим и будет таковым, в силу Его божественного зачатия, когда Мне было это сказано, и что в бесплодном чреве Елизаветы формируется плод, благодаря чуду, сотворенному Предвечным Отцом, то Мне не представляло трудности вспомнить слова Исайи: «Дева родит Сына и нарекут Его Еммануилом»[4]… Весь, весь Исайя! И где он говорит о Предтече… И где он говорит о Муже скорбей, запятнанном кровью, нераспознанном… прокаженном… за наши грехи… Меч вошел в Мое сердце с тех пор и все способствовало тому, чтобы он проникал в него еще глубже: песня ангелов и слова Симеона и посещение Царей с Востока, и все остальное…»
«Но каково все остальное, Мария? Иисус побеждает, Иисус творит чудеса, за Иисусом следуют все более и более многочисленные массы людей… Разве это не так?» - говорит Мария Алфеева.
И Мария, сохраняя ту же самую позу, отвечает на каждый вопрос: «Да…» без муки, без радости, только спокойным согласием, потому что это действительно так…
«Ну, тогда? Что же из всего этого пронзает Твое сердце мечом?»
«О!.. Все…»
«И Ты так невозмутима? Так спокойна? Всегда такая же, как когда Ты прибыла сюда, юная невеста, тридцать три года тому назад, и я помню это так хорошо, что мне кажется, что это было вчера… Но как Ты можешь? Я бы сошла с ума… Я бы… Я не знаю, что бы я сделала. Нет! Невозможно матери знать это и быть невозмутимой!»
«Прежде чем быть Матерью, Я являюсь дочерью и служанкой Бога… В чем Я обретаю Свое спокойствие? В следовании воле Божьей. Откуда приходит ко Мне невозмутимость? От исполнения этой воли. Если бы Я исполняла волю человека, Я могла бы быть расстроенной, потому что человек, даже самый мудрый, всегда может навязать заблуждающуюся волю. Но воля Божия! Если Он желает, чтобы Я была Матерью Его Христа, могу ли Я думать, что это жестоко, и с этой мыслью утратить Свое спокойствие? Буду ли Я расстроена мыслью о том, чем Это Искупление будет для Него и для Меня, также и для Меня, и как Я буду способна преодолеть этот час? О! Он будет ужасным…» Мария непроизвольно вздрогнула, Она внезапно сжала свои руки, чтобы не дать им задрожать, как если бы Она захотела молиться с большим жаром, тогда как Ее лицо даже еще больше побледнело и Ее нежные веки прикрыли Ее добрые небесно-голубые глаза, исполненные страдания. Но уняв дрожь в голосе после глубокого вздоха боли, Она заключает: «Но Тот, Кто возложил на Меня Свою волю и Кому Я служу с доверительной любовью, дарует Мне Свою помощь в этот час. Он дарует ее Мне, Ему… Потому что Отец не может наложить воли, которая превосходит силы человека… и Он поддерживает… всегда… И Он поддержит Нас, Моего Сына… Он поддержит Нас… и нет никого, кроме Него, с Его бесконечными средствами, кто может поддержать Нас…»
«Да, Мать. Любовь поддержит нас, и в любви Мы будем поддерживать друг друга. И в любви Мы будем искупать…» Иисус подошел к Своей Матери и положил руку на Ее плечо, а Она подняла Свое лицо, чтобы посмотреть на Него, на Своего статного здорового Иисуса, Которому предопределено быть обезображенным пыткой, убитым тысячью ран, и Она говорит: «В любви и в скорби. Да. И вместе…»
5. Никто больше не говорит. Стоя вокруг двух главных Действующих Лиц будущей трагедии Голгофы, апостолы и ученицы выглядят как печальные задумчивые статуи…
Аурея, на своем маленьком стульчике, окаменела… Но она первой пришла в себя и, не вставая, соскользнула со стула и встала на колени, оказавшись, таким образом, перед Марией. Она обняла Ее колени и склонила свою голову на Ее ноги со словами: «Все это также и ради меня!... Как многого я стою Вам и как сильно я люблю Вас за то, чего Вам стою! О! Мать моего Бога, благослови меня, чтобы страдания, которыми Вы заплатите за меня, не оказались бесплодными…»
«Да, дочь Моя. Не бойся. Бог поможет и тебе, если ты всегда будешь принимать Его волю». Она гладит ее волосы и щеки и чувствует, что они влажные от слез. «Не плачь! Первое, что ты узнала о Христе, это Его скорбный удел, конец Его миссии как Человека. Узнать об этом не приятно, но пока ты не знакома с первым часом Его жизни этом мире. Слушай… Каждый будет доволен выйти из мрака созерцания жестокости, когда его призывает этот сладостный час, полный света, песен, осанн, час Его Рождения… Слушайте…» - и Мария, объясняя причины Ее путешествия в Вифлеем Иудейский, город, который согласно предсказанию, должен был стать местом рождения Спасителя, мягким и спокойным голосом рассказывает историю ночи Рождения Христа.
[1] Быт. 29-35
[2] Суд. 11.30-40
[3] 1 Цар. 1 и 2.1-11
[4] Ис. 7.14