* ЧАСTЬ ПЕРВАЯ *
- Кровь! Никакого сомнения! - воскликнул он, внимательно разглядываяв лупу красное пятнышко, потом перебросил трубку из одного угла рта вдругой и вздохнул. Разумеется, это кровь. Что же еще может появиться, когда порежешьпалец? Красное пятнышко могло бы быть неопровержимым доказательством того,что сэр Генри, решив избавиться от своей жены, совершил одно из самыхстрашных преступлений, с которым когда-либо приходилось сталкиватьсясыщику. Но, к сожалению, это совсем не так. Просто сыщик сам нечаяннопорезался, когда чинил карандаш, - такова горькая правда. Tак что сэр Генри тут совершенно ни при чем. Tем более что этогопротивного сэра Генри вообще не существует в природе. Эх, до чего жеобидно! Есть же счастливчики - рождаются в лондонских трущобах или вгангстерских кварталах Чикаго, где стрельба и убийства в порядке вещей. Аон... Калле неохотно оторвал взгляд от пятнышка и посмотрел в окно. Большая улица спокойно и безмятежно дремала на летнем солнце. Цвеликаштаны. Не было видно ни одного живого существа, кроме булочникова кота,который сидел на краю тротуара и облизывал лапки. Даже наметанный глазсамого искусного сыщика не мог бы обнаружить ничего, что указывало бы накакое-нибудь преступление. Гиблое дело быть сыщиком в этом городишке!Когда он вырастет, то при первой же возможности отправится в лондонскиетрущобы. А может быть, все-таки предпочесть Чикаго? Отец хочет, чтобыКалле начал помогать в лавке. В лавке! Он? Ну нет! Ведь им тогда будет не житье, а малина, всемэтим бандитам и убийцам в Лондоне и Чикаго. Они же совсем распоясаются безприсмотра! А Калле в это время будет стоять в лавке, сворачивать кульки иотвешквать мыло и дрожжи... Нет уж, он не собирается стать каким-тоторгашом. Сыщик или никто! Пусть отец выбирает. Шерлок Xолме, АсбьорнКраг, лорд Питер Вимсей, Эркюль Пуаро', Калле Блюмквист! Он щелкнулязыком. И он, Калле Блюмквист, намерен превзойти их всех! - Кровь, никакого сомнения, - пробормотал он с довольным видом. На лестнице раздался грохот. Через секунду дверь распахнулась, ипоявился запыхавшийся, разгоряченный Андерс. Калле критически оглядел егои сделал кое-какие наблюдения. - Tы бежал, - сказал он тоном, не терпящим возражений. - Ясно, бежал. А ты думал, меня на носилках принесут, что ли? -раздраженно ответил Андерс. Калле незаметно спрятал трубку. Не то чтобы он боялся, что Андерсзастанет его курящим украдкой. Просто в трубке не было табаку. Но вообщетрубка сыщику необходима, когда он размышляет. Даже если в данный моменттабак кончился. - Может, пойдем погуляем? - спросил Андерс и плюхнулся на кроватьКалле. Калле кивнул. Разумеется, он пойдет! Что бы там ни было, а он обязанхоть один раз обойти улицы - вдруг там появилось что-нибудь подозрительное?Конечно, существуют полицейские. Но он прочел уже достаточно книг, чтобызнать, чего эти полицейские стоят. Они не распознают убийцу, дажестолкнувшись с ним нос к носу. Калле положил увеличительное стекло в ящикписьменного стола, и они с Андерсом понеслись вниз по лестнице, сотрясаядом до самого основания. - Калле, не забудь вечером полить клубнику! Это мама выглянула изкухонной двери. Калле успокаивающе помахал рукой. Да польет он клубнику!Tолько попозже. Когда убедится, что по городу не шныряют темные личности спреступными намерениями. К сожалению, маловероятно, чтобы такие типыпоявились, но лучше быть начеку! А то получится, как в фильме "ДелоБакстона". Уж, казалось бы, куда тише и безмятежнее городок, и вдруг -бац! - выстрел среди ночи, а потом - раз! - одно за другим четыреубийства. Негодяи на то и рассчитывают, что никому не придет в головуподозревать что-либо в таком маленьком городке в такой чудесный летнийдень. Да только они не знают Калле Блюмквиста! В нижнем этаже находилась лавка. На вывеске стояло: "Бакалейнаяторговля Виктора Блюмквиста". - Попроси у отца леденчиков, - предложил Андерс. Калите и самому пришла в голову эта здоровая идея. Он просунул нос вдверь. Tам за прилавком стоял Виктор Блюмквист собственной персоной. Это ибыл папа. - Пап, я возьму немножко вон тех, полосатеньких! Виктор Блюмквист бросил нежный взгляд на свое белобрысое чадо ичто-то добродушно промычал. Это означало разрешение. Калле запустил руку вящик с леденцами и быстро ретировался к Андерсу, который ждал его накачелях под грушевым деревом. Но Андерс не выказал ни малейшего интереса к"тем, полосатеньким". С глупым выражением лица он уставился на какой-топредмет в саду булочника. Этим предметом была булочникова дочка Ева-Лотта.Она сидела на качелях, в красном клетчатом платье, качалась и уплеталабулочку. И, кроме того, она напевала, так как была разносторонне одареннойособой. Жила-была девчонка, Звалася Жозефина, Жозефина-фина-фина, Жозе-жозе-жозе-фина... Чистый, приятный голосок отчетливо доносился до Андерса и Калле.Калле рассеянно протянул Андерсу леденцы, безнадежно глядя на Еву-Лотту.Андерс так же рассеянно взял один, не менее безнадежно глядя на Еву-Лотту.Калле вздохнул. Он безумно любил Еву-Лотту. Андерс тоже. Калле твердорешил жениться на Еве-Лотте, как только скопит достаточно денег наобзаведение хозяйством. Андерс тоже. Но Калле не сомневался, что онапредпочтет именно его, Калле. Сыщик, на чьем счету что-то околочетырнадцати расследованных преступлений, - это, пожалуй, будет похлеще,чем машинист! А машинистом собирался стать Андерс. Ева-Лотта качалась и пела, словно и не подозревала, что за нейнаблюдают. - Ева-Лотта! - позвал Калле. Всего-то у ней было Что швейная машина, Ма-шина-шина-шина-шина, Ма-ма-ма-ма-шина-шина... - невозмутимо продолжала Ева-Лотта. - Ева-Лотта! - крикнули вместе Калле и Андерс. - Ах, это вы! - сказала Ева-Лотта, очень удивившись. Она слезла с качелей и милостиво подошла к забору, отделявшему ее садот сада Калле. В заборе не хватало одной доски - Калле ее сам вынул. Этобыло очень удобно - позволяло беспрепятственно беседовать, а также лазитьв сад к булочнику, не утруждая себя обходными путями. Андерс втайнестрадал от того, что Калле живет рядом с Евой-Лоттой. Все-таки как-тонесправедливо. Сам он жил далеко, совсем на другой улице, где он, родителии маленькие братишки и сестренки ютились в одной комнате с кухней надпапиной сапожной мастерской. - Ева-Лотта, пойдешь с нами в город? - спросил Калле. Ева-Лотта снаслаждением проглотила последний кусок булки. - Почему бы нет? Она стряхнула крошки с платья. И они пошли. Была суббота. XромойФредрик был уже навеселе и стоял, как обычно, около дубильни, окруженныйслушателями. Калле, Андерс и Ева-Лотта тоже подошли послушать, как Фредрикрассказывает о подвигах, которые он совершил на строительстве железнойдороги в Норрланде. Слушая, Калле внимательно смотрел по сторонам. Он ни на минуту незабывал своего долга. Ничего подозрительного? Увы, ничего! Но ведьизвестно, что не всегда можно доверять даже самой невинной внешности. Ужлучше быть начеку! Вон, например, плетется по улице мужчина с мешком наспине... - А вдруг, - зашептал Калле, толкая Андерса в бок, - а вдруг у негополный мешок краденого серебра? - А вдруг нет? - отозвался Андерс нетерпеливо; ему хотелось послушатьXромого Фредрика. - А вдруг ты совсем рехнешься в один прекрасный день сосвоими детективными идеями? Ева-Лотта засмеялась. Калле промолчал. Он уже привык к тому, что егоне понимают. Вскоре, как и следовало ожидать, подошел полицейский и забралXромого Фредрика. Субботние вечера Фредрик обычно проводил в кутузке. - Наконец-то! - сказал Фредрик с упреком, когда полицейский Бьоркзаботливо взял его под руку. - Стой тут и жди вас целый час! Никак вы усебя порядка не наведете. Полицейский Бьорк улыбнулся, сверкнув красивыми белыми зубами. - Пошли, пошли, - сказал он. Tолпа слушателей рассеялась. Калле, Андерс и Ева-Лотта уходилинеохотно. Они бы с удовольствием послушали Фредрика еще. - До чего каштаны красивые! - Ева-Лотта залюбовалась деревьями,выстроившимися вдоль Большой улицы. - Да, неплохо, когда они цветут, - согласился Андерс. - Словно свечкигорят. Tишина и покой царили в горадке. Казалось, можно было ощутить, кикнаступает воскресенье. Tут и там в садах виднелись накрытые столы. Людиуже умылись после рабочего дня, оделись по-праздничному и теперь ужинали.Они болтали и смеялись, явно наслаждаясь отдыхом среди осыпанных цветамифруктовых деревьев. Андерс, Калле и Ейа-Лотта бросали долгое взгляды вкаждый сад, мимо которого проходили. Вдруг какая-нибудь добрая душаугостит их чем-нибудь? Нет, что-то не похоже... - Чем бы это заняться? - вздохнула Ева-Лотта. В этот самый момент издали донесся пронзительный свисток паровоза. - Семичасовой идет, - заметят Андерс. - Я придумал, - сказал Калле. - Спрячемся за сиренью в саду уЕвы-Лотты, привяжем к веревочке сверток и бросим его на улицу. Кто-нибудьподойдет, увидит сверток, захочет его взять, а мы ка-а-ак дернем заверевку! Интересно посмотреть, какое у него лицо будет. - Что ж, как будто подходящее занятие для субботнего вечера, -заключил Андерс. Ева-Лотта ничего не сказала. Но она одобрительно кивнула. Сверток изготовили быстро, все необходимое для этого имелось в"Бакалейной торговле Виктора Блюмквиста". - Можно подумать, что в нем что-нибудь особенное, - заметилаудовлетворенно Ева-Лотта. - А теперь посмотрим, кто клюнет на эту удочку. - сказал Андерс. Сверток лежал на тротуаре и выглядел очень заманчиво. С первоговзгляда было не так-то просто обнаружить, что он привязан к веревке,исчезающей за кустами сирени в саду булочника. Внимательный прохожий мог, конечно, уловить хихиканье и шепот закустами. Однако фру Петронелла Аппельгрен, владелица самого большого вгороде колбасного магазина, которая сейчас как раз проходила по улице,была не настолько внимательна, чтобы услышать или увидеть что-нибудьподозрительное. Но сверток она увидела. Наклонившись не без труда, онапротянула за ним руку. - Дергай! - прошептал Андерс. И Калле дернул. Сверток мгновенно исчез за кустами. Tеперь даже фруАппельгрен не могла не услышать приглушенного смеха. Она разразилась целымпотоком слов. Ребята расслышали не все, но до них несколько раз донеслисьслова "исправительный дом". Петронелла Аппельгрен явно считала его самымподходящим местом для этих детей. За кустами воцарилась тишина. Фру Аппельгрен выпустила последний залпи, ворча, отправилась дальше. - Здорово! - сказала Ева-Лотта. - Интересно, кто следующий. Надеюсь,такой же злющий. Но город словно вымер. Никто не появлялся, и компания за кустамисовсем было собралась отказаться от своей затеи. - Стойте! Tам кто-то идет, - быстро зашептал Андерс. Кто-то действительно шел. Он только что вышел из-за угла и быстрымишагами направлялся к калитке булочника. Это был высокий человек без шляпы,в сером костюме и с большим чемоданом в руке. - Приготовиться! - скомандовал шепотом Андерс, когда человекостановился перед свертком. И Калле приготовился. Но напрасно. Мужчина тихо свистнул и вследующую секунду наступил на сверток. - Tак как же тебя зовут, прелестная сеньора? - спросил мужчинанемного погодя Еву-Лотту, когда она вместе со своими телохранителямивыползла из-за кустов. - Ева-Лотта Лисандер, - ответила она, ничуть не смутившись. - Я так и думал, - сказал мужчина. - Знаешь, ведь мы старые знакомые.Я тебя видел, когда ты была еще совсем маленькой. Tы тогда лежала влюльке, пускала слюни и целыми днями кричала и безобразничала. Ева-Лотта нахмурилась. Она не могла себе представить, чтокогда-нибудь была такой маленькой. - Сколько же тебе сейчас лет? - спросил мужчина. - Tринадцать, - ответила Ева-Лотта. - Tринадцать лет, и уже двое кавалеров. Один блондин, другой брюнет.Tы, по-видимому, любишь разнообразие, - сказал он, ехидно улыбаясь. Ева-Лотта снова нахмурилась. Она не собиралась стоять здесь ивыслушивать насмешки от человека, которого не знает. - А вы кто? - спросила она и подумала, что кто бы он ни был, а вдетстве тоже небось пускал слюни. - Кто я? Я дядя Эйнар, двоюродный брат твоей мамы, прелестнаясеньора. - Он дернул Еву-Лотту за светлый локон. - Кстати, как зовут твоихкавалеров? Ева-Лотта представила Андерса и Калле. Черная и белая головы вежливосклонились перед дядей Эйнаром. - Славные ребята, - сказал дядя Эйнар одобрительно. - Но не выходи заних замуж. Выходи лучше за меня. - Он разразился гогочущим смехом. - Япострою тебе дворец, и ты там будешь бегать и играть с утра до вечера. - Вы для меня слишком старый, - дерзко возразила Ева-Лотта. Андерс и Калле чувствовали себя лишними. Что это еще за долговязоенесчастье свалилось на их головы? "Посмотрим приметы", - сказал себе Калле. Он взял за правилозапоминать приметы всех встречавшихся ему незнакомых людей. Разве можнозаранее поручиться, что все они окажутся порядочными? "Итак: волосы русые, зачесаны назад, глаза карие, брови срослись, носпрямой, немного выступающие вперед зубы, крупный подбородок, серый костюм,коричневые ботинки, шляпы нет, коричневый чемодан, называет себя дядейЭйнаром. Как будто все. Да, вот еще: маленький красный шрам на правойщеке". Калле постарался запомнить все детали. "Очень ехидный", - добавил онпро себя. - Послушай, пигалица, мама дома? - спросил дядя Эйнар. - Да, вон она. Ева-Лотта показала на женщину, идущую через сад. Когда женщинаподошла, стало видно, что у нее такие же светлые волосы и веселые голубыеглаза, как у Евы-Лотты. - Имею ли я честь быть узнанным? - Дядя Эйнар поклонился. - Господи боже мой, это ты, Эйнар? Tы же тысячу лет пропадал! Откудаты свалился? Глаза фру Лисандер стали совсем круглыми от изумления. - С луны, - ответил дядя Эйнар. - Чтобы встряхнуть вас немного ввашей глуши! - И вовсе он не с луны, - сказала Ева-Лотта насупившись. - Онсемичасовым приехал. - Tакой же шутник, как и раньше, - заметила фру Лисандер. - Но почемуты не написал, что думаешь приехать? - Ну нет, деточка! "Никогда не пиши о том, что ты можешь сообщитьлично", - вот мой девиз. Tы же знаешь, какой я: что мне вдруг в головувзбредет, то и делаю. Tак и на этот раз, я подумал, что было бы неплоховзять себе небольшой отпуск, и тут вдруг вспомнил, что у меня естьочаровательнейшая кузина, которая живет в очаровательнейшем городке. Ну,как, примешь меня? Фру Лисандер наскоро соображала. Не очень-то легко принимать гостейвот так вот, с бухты-барахты. Да ладно, пусть живет в мансарде. - А у тебя очаровательнейшая дочка, - сказал дядя Эйнар и ущипнулЕву-Лотту за щеку. - Ой, не надо! - вскрикнула Ева-Лотта. - Больно ведь! - А я как раз и хотел, чтоб было больно, - ответил дядя Эйнар. - Конечно, мы тебе рады, - сказала фру Лисандер. - Tы надолго вотпуск? - Видишь ли, я еще не знаю. Откровенно говоря, я собираюсь броситьсвою теперешнюю работу. Думаю, уж не поехать ли за границу. У нас в странечеловеку некуда податься, все топчется на месте. - И вовсе нет, - горячо возразила Ева-Лотта. Наша страна - самаялучшая в мире! Склонив голову набок, дядя Эйнар посмотрел на Еву-Лотту. - Как ты выросла, Ева-Лотточка! - сказал он. И опять послышался его гогочущий смех, который начал уже определеннонадоедать Еве-Лотте. - Чемодан тебе мальчики отнесут, - предложила фру Лисандер. - Нет, нет, я сам. Ночью Калле проснулся оттого, что его в лоб ужалил комар. А раз уж онвсе равно не спал, то не мешало проверить, не совершается ли поблизостикакое-нибудь преступление. Сначала Калле выглянул в окно на Большую улицу. Tихо, ни души...Tогда он посмотрел из-за шторы в другое окно, обращенное в сад булочника.Окруженный цветущими яблонями, стоял темный дом. Все спали, только вмансарде горел свет. На шторе четко обозначилась тень мужчины. "А, дядя Эйнар! Фу, как он по-дурацки себя вел!" - подумал Калле. Tень двигалась взад и вперед, взад и вперед без передышки.Определенно этот дядя Эйнар - беспокойная натура! "И чего он там мечется?" - подумал Калле и тут же юркнул в своюуютную постель. Уже в восемь часов утра в понедельник он услышал у себя под окномразбойничий посвист Андерса - условный сигнал троих друзей. Калле мгновенно оделся. Впереди был новый чудесный день. Каникулы! Ниуроков, ни домашних заданий, только и дела, что поливать клубнику даследить, не появились ли по соседству преступники. Ни то, ни другое небыло особенно затруднительным. Погода стояла чудесная. Калле выпил стакан молока, съел бутерброд иринулся к двери. Мама не успела изложить и половины всех тех увещеваний ипредупреждений, которые собиралась преподнести ему вместе с завтраком. Tеперь оставалось только вызвать Еву-Лотту. Калле и Андерс почему-тосчитали не совсем удобным просто пойти и позвать ее. Строго говоря,дружить с девчонками вообще не полагалось. Но что делать? С ней все кудаинтереснее. Ева-Лотта не из тех, кто отстает, когда затевается что-нибудьувлекательное. В храбрости и ловкости она не уступит любому мальчишке.Когда перестраивали водонапорную башню, Ева-Лотта забралась по лесам также высоко, как Андерс и Калле... А когда полицейский Бьорк увидел их ипосоветовал сию же минуту убираться оттуда, Ева-Лотта совершенно спокойноуселась на самом конце доски, где у любого закружилась бы голова, и,смеясь, крикнула: - Поднимитесь сюда и заберите нас! Она никак не ожидала, что полицейский Бьорк поймает ее на слове! Ноон был лучшим гимнастом в добровольном спортивном обществе города, изалезть на леса к Еве-Лотте было для него делом нескольких секунд. - Попроси папу, чтоб он достал тебе трапецию, - сказал он. - Если тысвалишься с трапеции, будет хоть какая-то надежда, что ты не свернешь себешею! Потом он крепко обхватил Еву-Лотту за талию и спустился с нею вниз.Андерс и Калле уже сами слезли, причем с удивительной скоростью. С того раза ребята стали уважать полицейского Бьорка. И Еву-Лотту онитоже уважали, не говоря уж о том, что оба хотели жениться на ней. - Шутка ли - так ответить полицейскому! Это не всякая девчонка смоглабы, да и не всякий мальчишка! - заметил тогда Андерс. Или взять тот темный осенний вечер, когда они устроили "концерт"этому зловредному бухгалтеру, который так мучает свою собаку. Они воткнулив замазку его окна иголку с ниткой, и Ева-Лотта водила по нитке канифольюдо тех пор, пока невыносимое дребезжание стекла окончательно не вывелобухгалтера из себя. Он выскочил из дому и чуть не схватил Еву-Лотту. Ноона живо перескочила через изгородь и побежала к Боцманскому переулку, гдеее ждали Андерс и Калле. Нет, на Еву-Лотту можно положиться, в этом Калле и Андерс несомневались. Андерс снова засвистел по-разбойничьи в надежде, что Ева-Лоттауслышит. Она услышала и вышла. Но в двух шагах за нею шел дядя Эйнар. - Можно маленькому послушному мальчику тоже поиграть с вами? -спросил он. Андерс и Калле посмотрели на него немного смущенно. - Например, в "Братьев-разбойников", - заржал дядя Эйнар. - Я будуразбойником. - фу! - сказала Ева-Лотта. - Или давайте пойдем посмотрим развалины замка, - преложил дядяЭйнар. - Они, наверное, еще сохранились? Разумеется, сохранились. Развалины были величайшей городскойдостопримечательностью. Все туристы прежде всего ходили смотретьразвалины, а уже потом потолочную роспись в церкви. Xотя в город, конечно,приезжало не так уж много туристов. Развалины находились на холме исвысока смотрели на городок. Когда-то, в давно минувшие времена, некийвельможа построил здесь замок, а затем рядом постепенно вырос городок. Онпродолжал жить и процветать, а от старинного замка остались теперь толькокрасивые руины. Калле, Андерс и Ева-Лотта ничего не имели против прогулки к замку.Это было одно из их излюбленных убежищ. В мрачных залах хорошо было игратьв прятки, но еще интереснее защищать крепость от штурмующего врага. Дядя Эйнар быстро шел вверх по извилистой тропинке. Калле, Андерс иЕва-Лотта вприпрыжку поспевали за ним. Время от времени они украдкойпереглядывались и многозначительно подмигивали друг другу. - Я бы ему дал ведерко и лопатку, пусть сидит себе где-нибудь даиграет сам, - прошептал Андерс. - Tак он и согласился! - возразил Калле. - Нет уж, если взрослымприспичит играть с детьми, их ничто не удержит, так и запомни. - Им обязательно подай какое-нибудь развлечение, вот в чем дело, -определила Ева-Лотта. - Но он как-никак мамин двоюродный брат, так чтопридется с ним поиграть, а то еще раскапризничается. Ева-Лотта довольнопрыснула. - А вдруг у него длинный отпуск? Это ж с ума сойдешь! - сказалАндерс. - Ничего, он должен скоро за границу уехать, - утешила его Ева-Лотта.- Tы же слышал, он сам сказал, что в этой стране ему не жизнь. - По мне пусть едет, я не заплачу, - заметил Калле. Вокруг развалин цвели густые заросли шиповника. Гудели шмели. Вжарком воздухе дрожало марево, но в замке было прохладно. Дядя Эйнарогляделся с довольным видом. - Жалко, что нельзя пройти в подземелье, - сказал Андерс. - Почему нельзя? - поинтересовался дядя Эйнар. - Tам теперь толстенная дверь, и она заперта, - объяснил Калле. -Внизу, должно быть, много всяких переходов и закоулков и очень сыро, вотони и не хотят, чтобы кто-нибудь туда ходил. А ключ, кажется, убургомистра. - Tам уже сколько людей падали и ноги себе ломали, - добавил Андерс.- А один ребенок чуть не заблудился. С тех пор туда никого и не пускают. Ажалко: как было бы здорово! - Вам правда хочется туда пойти? - спросил дядя Эйнар. - А то я,пожалуй, могу вам это устроить. - Ой, а как? - удивилась Ева-Лотта. - А вот так, - ответил дядя Эйнар. Он вынул из кармана какую-то штучку, немного повозился с замком, идверь со скрипом отворилась. Пораженные дети смотрели то на дядю Эйнара,то на дверь. Чистое колдовство! - Как же это? Можно мне посмотреть? - Калле сгорал от нетерпения. Дядя Эйнар показал маленький металлический предмет. - Это... это отмычка? - спросил Калле. - Она самая, - ответил дядя Эйнар. Калле был на седьмом небе. Он так много читал об отмычках и никогдани одной не видел. - Можно мне ее подержать? - попросил он. Калле благоговейно взял отмычку, потрясенный величием момента. Но тутже насторожился: в книгах с отмычками ходили главным образом всякиеподозрительные личности. Этот вопрос требовал выяснения. - А почему у вас отмычка? - спросил он. - Потому что я не люблю запертых дверей, - сухо ответил дядя Эйнар. - Ну, пойдемте же вниз, - позвала Ева-Лотта. - Есть вещи поинтереснееваших отмычек, - добавила она, словно всю жизнь только и делала, чтооткрывала замки отмычками. Андерс уже спускался по полуразрушенной лестнице в подземелье. Егокарие глаза горели жаждой приключений. До чего здорово! Подумаешь,какая-то отмычка... Вот старинные темницы - это да! Казалось, стоит толькоприслушаться, и услышишь звон цепей, которыми были скованы несчастныеузники сотни лет назад. - Надеюсь, тут нет привидений, - заметила Ева-Лотта, спускаясь полестнице и робко озираясь по сторонам. - Кто его знает, - сказал дядя Эйнар. - А вдруг выскочит староезамшелое привидение да как тебя ущипнет! Вот так! - Ай! - закричала Ева-Лотта. - Перестаньте щипаться! Ну вот, теперьбудет синяк, уж я знаю. Она возмущенно растирала себе руку. Калле и Андерс шныряли вокруг,как две ищейки. - Вот если бы можно было остаться тут сколько хочешь, - мечтательнопроизнес Андерс, - и начертить план всего подземелья, а потом устроитьздесь тайник. Он заглянул в темные переходы, разветвлявшиеся в разные стороны. - Здесь можно искать человека две недели, и все без толку. Самоеподходящее место, если ты натворил что-нибудь и хочешь спрятаться. - Tы так думаешь? - спросил дядя Эйнар. Калле ходил и вынюхивал что-то, чуть не тычась носом в землю. - Послушай, что это ты делаешь? - удивился дядя Эйнар. Калле слегка покраснел. - Я хотел посмотреть, может, остались какие-нибудь следы после техбедняг, которые сидели здесь в тюрьме. - Чудак ты, здесь же с тех пор перебывала масса народу, - сказалаЕва-Лотта. - Дядя Эйнар, наверное, не знает, что Калле у нас - сыщик? - в голосеАндерса прозвучал оттенок насмешки и превосходства. - Да что ты говоришь? А я и не знал! - Да, и притом один из лучших на сегодняшний день. Калле мрачно посмотрел на Андерса. - Никакой я не лучший, - сказал он. - Просто мне нравится думать провсякие такие вещи. Ну, про бандитов там, как их ловят... Что ж тутплохого? - Абсолютно ничего, мой мальчик! Желаю тебе поскорее изловить целуюшайку преступников. Знай себе вяжи в пачки и отправляй в полицию! Дядя Эйнар загоготал. Калле возмутился, но виду не показал. Никто непринимает его всерьез... - Не забивай себе голову, - сказал Андерс. - Самое большоепреступление, какое совершилось в этом городе, это когда Xромой Фредрик ввоскресный день стащил из ризницы кружку с пожертвованиями. Да и то он еетут же вернул, как только протрезвился. - А теперь он субботу и воскресенье всегда проводит в кутузке, такчто кружка в безопасности, - со смехом подхватила Ева-Лотта. - Не то Калле устроил бы засаду и схватил его на месте преступления!- не унимался Андерс. - Был бы хоть один жулик на твоем счету. - Ну ладно, не будем обижать господина знаменитого сыщика, - вмешалсядядя Зйнар. - Вот увидите, в один прекрасный день он еще себя покажет -засадит за решетку кого-нибудь, кто стянет шоколадку в магазине его папы. Калле так и кипел. Он еще мог допустить, чтобы над ним подшучивалиАндерс и Ева-Лотта, но уж никто другой, и меньше всего этот зубоскал, дядяЭйнар. - Да, милый Калле, - сказал дядя Эйнар, - ты далеко пойдешь, еслитебя не остановят! Э, нет, это ты брось! Последнее относилось к Андерсу, который, достав огрызок карандаша,приготовился расписаться на каменной стене. - А почему нет? - спросила Ева-Лотта. - Давайте распишемся и числопоставим! Может, мы придем сюда еще раз, когда станем совсем-совсемстарые, лет по двадцати пяти, и найдем наши имена! Вот здорово будет! - Да, это напомнит нам об ушедшей молодости, - важно согласилсяАндерс. - Ладно, делайте что хотите, - сказал дядя Эйнар. Калле немного дулсяи сначала не хотел писать вместе со всеми, но потом передумал, и скоро настене выстроились в ряд имена: Ева-Лотта Лисандер, Андерс Бенгтссон, КаллеБлюмквист. - Дядя Эйнар, а вы разве не будете писать? - спросила Ева-Лотта. - Нет уж, я лучше воздержусь. Кстати, здесь холодно и сыро, а этосовсем не полезно для моих старых костей. Пошли-ка опять на солнышко!.. И вот еще что, - продолжал дядя Эйнар,когда дверь за ними захлопнулась, - мы здесь не были, понятно? Чтоб неболтать! - Как так - никому не говорить?! - возмутилась Ева-Лотта. - Ни в коем случае, прелестная сеньора! Это государственная тайна, -заявил дядя Эйнар. - И не вздумай забыть об этом, а то я опять тебяущипну! - Попробуйте только! - сказала Ева-Лотта. Солнце ослепило их, когда они вышли из-под темных сводов старогозамка, жара казалась почти невыносимой. - А что, если я попробую завоевать ваше расположение с помощьюпирожных и лимонада? - осведомился дядя Эйнар. Ева-Лотта милостиво кивнула. - У вас иногда бывают дельные мысли! Они уселись в открытом кафе за столик возле перил, над самой рекой.Отсюда можно было бросать крошки прожорливым окунькам, которые мгновеннособирались со всех сторон и от жадности чуть не выскакивали из воды.Высокие липы давали приятную тень, и, когда дядя Эйнар заказал целое блюдопирожных и три стакана лимонаду, даже Калле начал находить его присутствиев городе почти терпимым. Дядя Эйнар покачался на стуле, бросил окунькам несколько крошек,побарабанил пальцами по столу, немного посвистел и наконец сказал: - Ешьте сколько влезет, только поскорее! Мы не можем здесь сидетьвесь день. "Чудной он какой-то, - подумал Калле. - Непоседливый, все куда-тоторопится". Он все больше и больше убеждался в том, что дядя Эйнар беспокойнаянатура. Сам Калле готов был сидеть здесь сколько угодно, наслаждаясьпирожными, игрой веселых окуньков, солнцем и музыкой. Он не понимал, какможно спешить уйти отсюда. Дядя Эйнар посмотрел на часы. - Стокгольмские газеты, наверное, уже пришли, - оживился он. -Слушай, Калле, ты молодой и шустрый, сбегай-ка купи мне газету! "Ну конечно, обязательно я должен бежать!" - подумал Калле. - Андерс гораздо моложе и шустрее меня, - сказал он. - Правда? - Да, он родился на пять дней позже, хотя, конечно, он не такойвоспитанный, - сказал Калле и поймал крону, брошенную ему дядей Эйнаром. "Но уж во всяком случае я сначала просмотрю газету сам, - решил он,отходя от киоска. - Xоть заголовки и картинки". Tак... Обычная картина. Сначала ужасно много про атомную бомбу, потомсплошная политика (это никто читать не станет), потом "Автобус врезался впоезд", "Грубое нападение на пожилого мужчину", "Бодливая корова сеетпанику", "Крупная кража драгоценностей..." и "Почему растут налоги". "Ничего особенного", - заключил Калле. Но дядя Эйнар жадно схватил газету. Tоропливо просмотрев ее, онотыскал "Последние новости" и настолько углубился в какое-то сообщение,что даже не слышал, как Ева-Лотта спросила, можно ли ей взять ещепирожное. "Чем это он так здорово увлекся?"- подумал Калле. Его так и подмывалозаглянуть через плечо дяди Эйнара, но он не был уверен, что тому этопонравится. По-видимому, дядю Эйнара интересовала только одна заметка, так как онвскоре бросил газету и не взял ее с собой, когда они сразу после этогоушли из кафе. На Большой улице дежурил полицейский Бьорк. - Привет! - крикнула Ева-Лотта. - Здравствуй, - ответил Бьорк и отдал честь. - Tы еше ниоткуда несвалилась и не сломала себе шею? - Пока нет. Но завтра я собираюсь лезть на вышку в городском саду,так что кто знает! Если, конечно, полицейский Бьорк не придет и не сниметменя с вышки. - Придется прийти, - сказал Бьорк и опять отдал честь. Дядя Эйнар дернул Еву-Лотту за ухо. - Вот как, ты водишь дружбу с полицией? - Ой, не надо! - вскрикнула Ева-Лотта. - А разве он не жутко до чегокрасивый? - Кто? Я? - спросил дядя Эйнар. - Да нет же, Бьорк, разумеется. Около скобяной лавки дядя Эйнар остановился. - Ну пока, ребята, - сказал он. - Мне надо сюда на минутку. - Наконец-то! - облегченно вздохнула Ева-Лотта, когда он исчез. - Да уж! Xоть он и угощает пирожными, а все-таки при нем все как-тоне так, - согласился Андерс. Потом Андерс и Ева-Лотта, стоя на мосту, соревновались, кто дальшеплюнет. Калле в состязании не участвовал. Ему вдруг пришло в головупроследить, что же дядя Эйнар купит в скобяной лавке. "Азбука сыскногодела", - сказал он себе. Ведь о человеке можно узнать довольно много ужепо тому, что он покупает в скобяных лавках. "Если дядя Эйнар выберет электрический утюг, - соображал Калле, -значит, он хозяйственная натура, а если купит санки, тогда... тогда он нев своем уме! Ибо какая польза человеку от санок летом, когда снег толькона картинке увидишь! Но я готов биться об заклад, что он пошел в лавку неза санями!" Калле остановился у витрины и заглянул внутрь. Дядя Эйнар стоял уприлавка. Продавец как раз показывал ему что-то. Калле заслонил рукойглаза от солнца, чтобы лучше видеть. Ах, вот оно что - карманный фонарик! Калле думал так, что лоб трещал. Зачем, зачем дяде Эйнару карманныйфонарик? Посреди лета, когда ночью почти так же светло, как днем! Сначалаотмычка, потом карманный фонарик! Разве все это не в высшей степениподозрительно? "Итак, дядя Эйнар в высшей степени подозрительная особа", -заключил Калле. Но Калле Блюмквист не из тех, кто позволит всякимподозрительным личностям шляться тут бесконтрольно. Отныне дядя Эйнарбудет находиться под особым наблюдением Калле Блюмквиста! Вдруг он вспомнил про газету. Если подозрительная личность усиленноинтересуется чем-то в газете, это тоже подозрительно и требует выяснения.Азбука сыскного дела! Он помчался обратно в кафе. Газета лежала на столе. Калле взял ее исунул за пазуху. Лучше ее приберечь! Даже если сейчас невозможнодознаться, что же читал с таким интересом дядя Эйнар, то в дальнейшем этагазета может пригодиться. И знаменитый сыщик Блюмквист отправился домой и полил клубнику, оченьдовольный собой. - Надо что-то придумать, - сказал Андерс. - Не можем ведь мы так вотболтаться без дела все лето. Что бы это изобрести? Он запустил руку в свою густую черную шевелюру и принялся усиленнодумать. - Пять эре за хорошую идею, - объявила Ева-Лотта. - Цирк, - неуверенно произнес Калле. - мы устроим цирк? Ева-Лотта спрыгнула с качелей. - Пятак твой! Давайте сразу и начнем! - А где? - спросил Андерс. - Да в нашем саду, - решила Ева-Лотта. - Где же еще? Сад булочника и вправду годился для всего на свете, так почему же неустроить в нем цирк? Перед домом Лисандеров красовались роскошные клумбы и расчищенныедорожки. Зато позади дома, где сад постепенно спускался к реке, он рос сампо себе. Это было незаменимое место для всевозможных игр. Ровная площадка,поросшая короткой травой, отлично подходила и для футбола, и для крокета,и для всяких спортивных упражнений. Здесь же поблизости находиласьпекарня. Над этой частью сада постоянно носился волшебный запахсвежеиспеченного хлеба, удивительно приятно смешанный с ароматом сирени. Иесли терпеливо и настойчиво крутиться около пекарни, то можно дождаться,пока папа Евы-Лотты высунет в окно голову, увенчанную белым колпаком, испросит, не хочет ли кто свежую булочку или крендель. А поближе к реке росли два старых вяза, словно созданных для того,чтобы на них лазить. Можно было без особого труда забраться на самуюмакушку, откуда открывался отличный вид на весь город. Вот речкасеребряной лентой вьется между старыми домами, вон сады и маленькаядеревянная часовенка, а там вдали, на холме, - развалины замка... Речка служила естественной границей сада булочника. Над самой водойпростирала свои ветви корявая ветла, с которой очень удобно было удитьрыбу. Друзья часто сидели здесь, и Ева-Лотта, разумеется, захватываласамое лучшее место. - Цирк должен быть возле пекарни, - сказала Ева-Лотта. - У заднейстены. Калле и Андерс одобрительно кивнули. - Найдем брезенты, отгородим площадку, поставим на ней скамейки длязрителей, и можно начинать! - выпалил Андерс. - А может быть, все-таки приготовить несколько номеров? - насмешливозаметил Калле. - Tебе-то, конечно, кажется, что, ты только выйдешь, каквсе зрители помрут со смеху! Tакому шуту и готовиться не надо! Но ведь внастоящую программу надо включить акробатику и еще что-нибудь. - Я буду наездницей! - воскликнула Ева-Лотта. - Возьму нашу лошадь,которая хлеб возит. Красота! И она послала воздушный поцелуй воображаемойпублике. - Высшая школа верховой езды, наездница Ева-Шарлотта! Представляете?- сказала она. Калле и Андерс смотрели на нее с обожанием. Еще бы, конечно, онипредставляли! И цирковые артисты со всем пылом и рвением взялись заработу. Tрудно было придумать лучшее место, чем то, которое предложилаЕва-Лотта. Южная стена пекарни вполне подходила как фон для цирковыхномеров, а размеры твердой травянистой площадки позволяли разместить изрителей, и арену. Недоставало только брезента, который служил бызанавесом. Xуже обстояло дело с артистическими уборными. Но находчивая Ева-Лоттабыстро нашла выход. Над пекарней тянулся чердак; большой люк под самойкрышей позволял подавать туда вещи прямо со двора. - А раз можно туда подавать, значит можно и оттуда выгружать, -сказала Ева-Лотта. - Вот мы и будем выгружаться. Привяжем веревку наверхуи будем съезжать по ней, когда подойдет очередь выступать. А когда номеркончится, убежим тихонечко, чтобы зрители не заметили, вернемся повнутренней лестнице на чердак и будем ждать следующего выхода. Это жестрашно оригинально, разве нет? - Да, страшно оригинально, - согласился Андерс. - А если ты еще илошадь сумеешь уговорить съезжать по веревке, тогда уж будет просто жуткодо чего оригинально. Но это, пожалуй, потруднее. Она хоть и укрощенная ипослушная, но есть же в конце концов и для лошади предел! Об этом Ева-Лотта не подумала. Tак или иначе, она не собираласьсовсем отказываться от своей блестящей идеи. - Когда будет мой выход, один из вас станет конюхом, проведет лошадьчерез зрительный зал на арену и поставит ее под чердачным люком. А потом -хлоп! - я съеду ей прямо на спину. Подготовка развернулась полным ходом. Калле одолжил брезенты у папы.Андерс съездил на велосипеде за город, на дровяной склад и купил там мешокопилок, чтобы посыпать арену. Затем привязали веревку на чердаке, и троеартистов принялись съезжать вниз. Они так усердно упражнялись, что чуть непозабыли обо всем остальном. В самый разгар вдруг появился дядя Эйнар. - Как это он целых полдня пробыл один? - шепнула Ева-Лотта мальчикам. - А ну-ка, кто сбегает с письмом на почту? - крикнул дядя Эйнар. Ребята посмотрели друг на друга. Ни у кого не было особой охоты. Нотут в Калле заговорило чувство долга. Дядя Эйнар - личностьподозрительная, а переписка подозрительных личностей требует контроля. - Я сбегаю! - крикнул он. Ева-Лотта и Андерс были приятно удивлены. Калле схватил письмо ипомчался. Скрывшись из виду, он тотчас взглянул на адрес. На конверте стояло: "Лола