Вдруг они увидели: к хатке бежит мальчик лет десяти. Они не знали его, мальчик был из соседнего села. Он промок до нитки и дрожал от холода.
И вот самый старший из тех, кто убежал от дождя и сидел в сухой одежде, сказал:
— Как это плохо, что ты, мальчик, попал под дождь. Мне жаль тебя...
Второй мальчик тоже произнес красивые и жалостливые слова.
— Наверно, страшно очутиться в такую погоду среди поля. Я сочувствую тебе, мальчик...
А третий не сказал ни слова. Он молча снял свою рубашку и отдал дрожащему от холода мальчику.
Красивы не красивые слова. Красивы красивые дела.
Бросили слово на ветер
Весной пионеры одного отряда посадили возле могилы воинов кусты розы. Провели возле памятника торжественный сбор. Сказали красивые слова о том, что они будут свято чтить память героев.
Полили розы и ушли домой.
На розах раскрылись почки, зазеленели листочки. Но дождя не было, земля под розовыми кустами высохла и потрескалась. Розы засохли. Вокруг них выросли сорняки.
А пионеры забыли о розах, о тех красивых словах, которые они сказали. Часто они ходили тропинкой мимо того места, где весной посадили розы, но никто и не вспомнил о своем долге.
Почему так случилось? Потому что ребята привыкли бросать слово на ветер. Они забыли, какие великие, святые слова сказали — обещали чтить память героев. А святыми словами играть нельзя.
Матери некогда
К Толе, медлительному, невозмутимому третьекласснику, пришел гость — одноклассник Сашко.
Толя дал Сашку книгу с рисунками, посадил его на диван, а сам пошел к холодильнику. Он знал, что там' его ждет ежедневное лакомство — порция мороженого.
Толя открыл холодильник, достал мороженое, взял маленькую ложечку и сел кушать. Когда Толя ест мороженое, он забывает обо всем на свете. Забыл он и о том, что на диване сидит Сашко.
Толя доел мороженое и взглянул на Сашко. Его лицо показалось Толе странным. Таким он никогда не видел своего товарища — будто Саше за что-то очень-очень стыдно, так стыдно, что он вот-вот заплачет.
Толя удивился. Он подошел к своему гостю и спросил:
— Что с тобой, Сашко?
— Ничего. Мне нужно домой, — тихо ответил Сашко, встал и быстро вышел из комнаты.
Толя еще больше удивился. Он не мог понять, что же случилось.
— Мама, почему Сашко ушел домой? — спросил Толя у матери, которая хозяйничала на кухне.
— Некогда мне смотреть не только за Сашко, но и за тобой, — раздраженно ответила мать.
Неблагодарность
Пригласил дед Андрей в гости внука Матвея. Поставил дед перед внуком большую миску с медом, белые калачи положил, приглашает:
— Ешь, Матвейка, мед. Хочешь — ложкой ешь мед с калачами, хочешь — калачи с медом.
Ел Матвей мед с калачами, потом — калачи с медом. Наелся так, что дышать трудно стало. Вытер пот, вздохнул и спрашивает:
— Скажите, пожалуйста, дед, какой это мед — липовый или гречневый?
— А что? — удивился дед Андрей. — Гречневым медом угостил я тебя, внучек.
— Липовый мед все-таки вкуснее, — сказал Матвей и зевнул: после обильной еды его клонило ко сну.
Боль сжала сердце деда Андрея. Он молчал. А внук продолжал спрашивать:
— А мука для калачей — из яровой или озимой пшеницы?
Дед Андрей побледнел. Его сердце сжало невыносимой болью.
Стало тяжело дышать. Он закрыл глаза и застонал.
Обыкновенный человек
В жаркой, сухой степи колодец. Возле колодца изба. В ней живут дед с внуком.
У колодца на длинной веревке ведро. Идут, едут люди — заворачивают к колодцу, пьют воду, благодарят деда.
Однажды ведро оторвалось и упало в глубокий колодец. Не было у деда другого ведра. Нечем воды достать и напиться.
На другой день утром подъезжает к дедовой избе мужик в телеге. Под соломой у него ведро.
Проезжий посмотрел на колодец, глянул на деда с внуком, ударил кнутом лошадей и поехал дальше.
— Что это за человек? — спросил внук деда.
— Это не человек, — ответил дед.
В полдень проезжал мимо дедовой избы другой хозяин. Он достал из-под соломы ведро, привязал к веревке, достал воды и напился сам, дал напиться деду и внуку, вылил воду в сухой песок, спрятал ведро опять в солому и поехал.
— Что это за человек? — спросил деда внук.
— И это еще не человек, — ответил дед.
Вечером остановился у дедовой избы третий проезжий. Он достал из телеги ведро, привязал к веревке, набрал воды, напился, поблагодарил и поехал, а ведро оставил привязанным у колодца.
— А это что за человек? — спросил внук.
— Обыкновенный, — ответил дед.
Камень
На лужайке, под развесистым дубом, жил колодец. Много лет он давал людям воду. Под дубом, у колодца, любили отдыхать путники.
Однажды к дубу пришел мальчик. «А что будет, если я возьму камень и брошу в колодец? Вот, наверное, сильно булькнет!» — подумал он, поднял камень и бросил в колодец.
Раздался сильный всплеск. Мальчик засмеялся, убежал и быстро забыл о своей шалости.
А камень упал на дно и закрыл источник. Вода перестала наполнять колодец, и он высох. Высохла трава вокруг, и дуб высох, так как подземные воды ушли в другое место. Перестал вить гнездо соловей. Смолкла соловьиная песня. Тоскливо и пусто стало на лугу.
Прошло много лет. Мальчик вырос, стал отцом, потом дедушкой.
Однажды он пришел туда, где когда-то зеленела лужайка, шумел развесистый дуб, манила путников чистая колодезная вода.
Не стало ни лужайки, ни дуба, ни колодца. Лишь желтел песок да ветер разносил тучи пыли.,
«Куда же все подевалось?» — подумал дедушка.
— высшая ценность
За лопатой
Послал отец семилетнего сына к соседу, деду Федору:
— Пойди, Миша, попроси на полдня лопату, наша сломалась.
Пришел мальчик к деду Федору, просит:
— Дайте, дедушка, лопату, отец просил...
А дед продолжает свое дело делать, Мишу как будто не слышит и не видит. Словно нет никого перед глазами.
Миша еще раз попросил:
— Дайте, дедушка, лопату, отец просил.
Дед снова молчит. Возвратился мальчик домой ни с чем и спрашивает:
— Папа, что это случилось с дедом Федором?
Отец внимательно посмотрел в глаза сыну и спросил:
— А ты сказал дедушке «здравствуйте»? Спросил о его здоровье?
— Нет, — ответил Миша.
— Возвратись к дедушке, поздоровайся, спроси о здоровье, попроси прощения за свое невежество. Если дедушка простит... тогда попроси лопату.
Миша снова пошел к деду Федору, сказал все, как велел отец. Когда он просил прощения, то едва не заплакал: дедушка казался таким суровым.
Дед улыбнулся, погладил Мишу по голве и дал лопату. Потом сказал:
— Пойди к яблоне, что у колодца, сорви яблоко. Выбирай самое лучшее.
Заболел врач
Это произошло в высоких Карпатских горах. После метели горы покрылись туманом. Три дня шел снег, метелью занесло дороги и тропки. К маленькому горному селу ни дойти, ни доехать, ни самолетом долететь.
В селе была больница. Там лежали семь больных. Одна маленькая девочка тяжело больна. Ей надо делать операцию.
И вдруг случилось несчастье: тяжело заболел врач. Он не мог встать, все тело его горело, как в огне.
А в палате стонала девочка.
К дому врача пришло много людей. Они стояли в молчании и скорби. Люди ждали: может, врачу станет легче, может, он встанет и сделает больной девочке операцию.
Квартира врача была рядом с палатой, где лежала девочка. На рассвете, когда к врачу вернулось сознание, он услышал тихий стон. Это стонала девочка.
Собрав все свои силы, доктор встал. Он надел белый халат. Его поддерживали под руки медицинские сестры. Он сделал операцию.
| Человек |
Когда операция была закончена, доктор опять потерял созна-
Н Л. СJ уои.тшкий ■■Х/птюлштин ':и тип, __________ 104
ние. Он лежал в кровати, и некому было ему помочь, ведь другого врача в селе не было. А туман стоял такой густой, что к горному селу нельзя ни подъехать, ни подойти, ни прилететь на самолете.
Ночью доктор умер.
А девочка выздоровела.
Самое маленькое яблоко
У третьеклассника Михайлика дедушка — садовник. Летом он живет в маленькой хате в колхозном саду. Михайлик часто ходит к своему дедушке Косте. Помогает ему варить обед, мыть посуду. А дедушка угощает внука медом, яблоками, виноградом.
Однажды после обеда дедушка Костя говорит внуку:
— Сегодня ко мне в гости придет товарищ мой — дед Омелько. Приготовим ему угощение.
Он налил в тарелку меда, а рядом поставил еще одну тарелку и положил в нее несколько яблок. Одно было большое — розовое, душистое. Другое — немного меньше, краснобокое, ароматное. А третье — маленькое, белое, как мрамор, и тоже душистое.
Вот и дед Омелько в гости пришел. Посадил дедушка Костя гостя за стол, угощает. Дед Омелько долго отказывался. Говорил, что он не голодный. А потом взял самое маленькое яблоко и съел его, макая в мед. Больше не захотел есть гость, сколько ни просил его дедушка Костя.
Старики долго разговаривали, вспоминали прошлое.
Домой пошел дед Омелько, уже когда солнце зашло.
Михайлик спросил:
— Почему дед Омелько взял самое маленькое яблоко? Неужели ему не хотелось кушать?
— Хотелось, — ответил дед Костя.
— А почему же он взял самое маленькое яблоко?
— Потому что он человек.
Михайлик долго молчал и думал.
Лесной домик
Дедушка и десятилетний внук шли через большой лес. Едва заметная тропинка извивалась между высокими деревьями.
Наступил вечер. Путники устали. Дедушка уже собрался расположиться на ночлег где-то под открытым небом, как вдруг мальчик увидел в чаще домик, что стоял возле лесной тропинки.
— Дедушка, вот хатка! — радостно воскликнул внук. — Может, в ней переночуем?
— Да, это домик для путников, — объяснил дедушка.
Они зашли в лесной домик. В нем было чисто, на деревянной стене висела веточка ели. По народному обычаю это означало гостеприимство: заходите, пожалуйста, уважаемые гости.
Человек ■— ehicuuiH цс/нмть
Дедушка и внук подошли к столу и увидели на нем свежий каравай хлеба и маленький кувшин с медом.
На окне стояло ведро с водой.
Дедушка и внук умылись и сели ужинать.
— Кто же это все поставил на стол? — спросил внук.
— Добрый человек, — ответил дедушка.
— Как же это так? — удивлялся внук. — Оставил нам добрый человек еду, а мы и не знаем, кто он. Для чего же он старался?
— Чтобы ты стал лучше, — ответил дедушка.
Вы же выросли, папа!
Маленький школьник Витя прочитал в детской газете заметку о том, что в далекой стране Вьетнаме американские солдаты пришли в одну деревню, согнали всех жителей — стариков, женщин, детей — и расстреляли их. Он с содроганием сердца смотрел на фотографии, опубликованные в газете: плачущая мать прижимает к груди младенца, ее глаза умоляют: пощадите! Но уже направлены на детей и женщин стволы автоматов. Вот в канаве лежат растерзанные трупы. Вот мальчик-младенец, с широко открытыми мертвыми глазами, с пробитой пулями грудью.
Когда Витя увидел все это, его маленькое сердце задрожало от боли и ненависти. Он спрашивает у мамы:
— Мама, почему же никто не заступился за детей? Почему никто не накажет богачей-капиталистов?
Мама молчала. Она ничего не ответила сыну.
Витя пошел к отцу — в поле, в тракторную бригаду. Отец завел трактор, собирался пахать поле.
— Папа, почему никто не защитил детей? За что же их убили? Почему никто не накажет богачей-капиталистов?
Отец молчал.
— Почему же вы молчите, папа? — со слезами спросил Витя. — И мама молчит, и вы молчите...
Отец слез с трактора, подошел к Вите, покачал головой и тихо сказал:
— Вырастешь, сын, тогда все поймешь...
— Но вы же выросли, папа! — сказал сын и широко открытыми глазами смотрел на отца.
Мыльный Пузырь
Мальчик сидел у открытого окна и пускал мыльные пузыри. Они были легкие, красивые. Солнышко играло на пузырях всеми цветами радуги: желтым, синим, зеленым, оранжевым, фиолетовым. Легкий ветерок подхватывал пузыри, и они летели над цветником, над кустами сирени. Им хотелось подняться выше деревьев, но, прикоснувшись к листьям, они лопались.
А один большой Мыльный Пузырь, подхваченный ветерком, взлетел в синее небо. Увидела Мыльный Пузырь Ласточка, подлетела к нему, летит рядом и удивляется:
— Какое на вас красивое платье! Какой вы красивый! Вы чудесная птица!
— Да, я чудесная птица, — гордо надулся Пузырь. — Смотри, одежда на мне радугой играет.
Прикоснулась Ласточка к одежде — Мыльный Пузырь лопнул.
— Куда же она девалась, эта чудесная птица? — удивилась Ласточка. — Только брызги полетели.
Трудно быть человеком
Дети возвращались из леса, где они провели целый день. Путь домой лежал через небольшой хуторок, что расположился в долине, за несколько километров от села. Уставшие дети едва дошли до хуторка. Они заглянули в крайнюю хату попросить воды. Из хаты вышла женщина, за ней выбежал маленький мальчик. Женщина достала из колодца воду, поставила ведро на стол посреди двора, а сама пошла в хату. Дети напились воды, отдохнули на траве. Где и силы взялись!
Когда они отошли на километр от хуторка, Марийка вспомнила:
— А ведь мы не поблагодарили женщину за воду. — Ее глаза стали тревожными.
Дети остановились. В самом деле, они забыли поблагодарить.
— Ну что же... — сказал Роман, — это небольшая беда. Женщина уже и забыла, наверное. Разве стоит возвращаться из-за такой мелочи?
— Стоит, — сказала Марийка. — Ну разве тебе не стыдно самому перед собой, Роман?
Роман усмехнулся. Видно, что ему не было стыдно.
— Вы как хотите, — сказала Марийка, — а я вернусь и поблагодарю женщину...
— Почему? Ну, скажи, почему это нужно обязательно сделать? — спросил Роман... — Ведь мы так устали...
— Потому что мы люди...
Она повернулась и пошла к хуторку. За ней пошли все.
Роман постоял с минутку на дороге и, вздохнув, пошел вместе со всеми.
— Трудно быть человеком... — подумал он.
Стук топора
В воскресенье девятилетний Яша возвращался с отцом из соседнего села. Они ходили к бабушке. Дорога шла через лес.
Стоял ясный весенний день. Жары еще не было, но солнышко уже припекало. Под тенистыми деревьями было прохладно. Отец
Человек - - нысилиг цены
сказал:
— Отдохнем немного.
Они сели на траву.
Вдруг услышали: где-то недалеко стучит топор.
— Кто-то дерево рубит, — сказал встревоженно отец. — Разве можно это делать? В этом лесу рубить деревья запрещено. Пойдем, Яша, быстрее, поймаем вора.
Быстренько встали и пошли туда, откуда доносился стук топора. Вот уже и людей видно. Возле стройного дубка двое. Один рубит, другой отдыхает.
Яша видел, что отец все больше волнуется.
— Так можно и лес уничтожить, — с возмущением говорил он.
Но, когда отец с сыном подошли к людям так близко, что их
можно было узнать, отец вдруг наклонил голову и сник. Ему стало как будто стыдно. Он спрятался за кустами и Яшу за собой увел.
— Дядя Николай рубит... — вздохнув, промолвил отец. — Пойдем домой, сын.
Тихо, чтобы остаться незамеченными, отец вышел из леса и сына повел за руку.
Яша не мог понять, почему отцовское возмущение сменилось неловкостью. Он спросил:
— Папа, это же воры?
Отец молчал.
Одни и те же слова
Летом пятиклассник Андрей пошел работать на животноводческую ферму. Его прикрепили к бабушке Марине — поварихе. Андрей помогал бабушке: воду носил, картошку чистил, дрова рубил, хлеб резал.
Весело, привольно работать летом в степи. Солнышко греет, ветер веет, птицы щебечут, можно в пруду искупаться, если бабушка разрешит.
Утром бабушка говорит Андрею:
— Пойди воды принеси.
И такой тихий, добрый, ласковый голос у бабушки, что Андрей быстро берет ведро и бежит к колодцу. А колодец довольно далеко — у самого леса. Вытянет ведро воды и минут через.десять принесет.
Но вот прислали на ферму еще одного работника — деда Карпа. Стал работать он сторожем.
Не понравился дед никому — ни бабушке Марине, ни Андрею. Молчаливый, хмурый. Однажды вечером Андрей попросил:
— Дедушка, расскажите сказку.
Дед что-то буркнул сердито, а потом сказал:
— Нечего тебе делать, сказку захотелось... Пойди воды принеси.
Л' Л. (\ * ii 1;ij п, -ХреетоматЮ! этике
Такими холодными и бессердечными были эти слова, что Андрей с большой неохотой пошел за водой. Вытащил полное ведро, сел возле колодца и долго сидел. Не хотелось возвращаться к деду Карпу.
Принес воду Андрей и сразу же побежал к бабушке Марине.
Утром встал мальчик до восхода солнца. Начистил картошки. С нетерпением ждал, чтобы бабушка послала за водой. Наконец услышал тихие, ласковые слова:
— Пойди воды принеси.
Андрей побежал, быстренько вытащил воду и принес на кухню.
Отломленная ветка
По аллее парка бежал мальчик. Был ясный весенний день, на деревьях пели птицы,среди цветов порхали красивые бабочки. Мальчику было очень весело. Он бежал, размахивая руками.
Вдоль аллеи росли липки, их недавно посадили. На маленьких веточках зеленели душистые листочки. Мальчик срывал листочки и бросал их на аллею. Это было для него развлечением. И вот он наклонился к одной липке. Не листочек оторвал, а веточку отломил. Веточка упала на аллею. Мальчик на минуту остановился, взглянул на дрожащие листочки. Посмотрел и на липку. С одной стороны вместо веточки зияла ранка... Мальчику стало жаль липку, но жалость жила в его сердце недолго. Ведь на улице был такой радостный, солнечный день... Мальчик переступил через веточку и побежал дальше.
Прошло много-много лет. Мальчик вырос, стал взрослым. У него родились дети. И дети выросли, стали взрослыми. А бывший мальчик стал дедушкой.
Теплым весенним днем он пришел в тот парк, где бегал когда- то маленьким шаловливым мальчиком. Вдоль ровной дорожки росли высокие стройные липы. Но одна липа была как будто ранена. У нее как будто руки не было. Вместо ветки — глубокий шрам.
Дедушка остановился. Он узнал липу. Это он много лет назад отломал от нее маленькую веточку. И вот теперь на высоком стройном дереве не было большой ветки. Меньше стало листа зеленого, меньше стало цвета липового, меньше стало пения пчелиного — потому что он сломал ветку. Меньше стало радости на свете.
Дедушка вздохнул. Он стоял на аллее и смотрел вперед. Вдоль дорожки бежал маленький мальчик.
Улыбка
Было тихое солнечное утро. На зеленом лугу, начинавшемуся сразу же за селом, расцвели желтые цветы одуванчика, жужжали пчелы и шмели, в голубом небе играл жаворонок.
В эту красивую утреннюю минуту из хаты вышла маленькая
UN _____ _____ _____ 4,-нмт - ыя»«» цл,шнт>.
девочка трех лет. У нее были голубые глаза и белые, как созревшая пшеница, волосы. Девочку звали Маринка. Она пошла по зеленому лугу. Увидев пеструю бабочку, она улыбнулась. В эту минуту ей захотелось, чтобы весь мир видел ее улыбку.
Улыбаясь, Маринка шла за бабочкой. Бабочка летела медленно, как будто понимала, что девочке хочется хорошенько к ней присмотреться.
Вдруг Маринка увидела деда. Он шел ей навстречу. Взгляд его был мрачный, брови — нахмуренные, а в глазах — зло. Маринка несла навстречу деду улыбку. Она надеялась: сейчас и дед улыбнется, разве в такой радостный день можно быть хмурым и неприветливым?
Уже в глубине души девочки поднялась маленькая волна страха, но она улыбалась, несла навстречу деду свою улыбку и призывала его: улыбнитесь же и Вы, дедушка.
Но дед не улыбнулся. Взгляд его оставался хмурым, брови насупленными, а глаза — злыми.
Страх овладел сердцем Маринки. Улыбка угасла в ее глазах. И в то мгновение ей показалось, что помрачнел, нахмурился весь мир.
Зеленый луг стал серым, желтые солнышки одуванчика — фиолетовыми пятнами, голубое небо — бледным, а серебряная песня жаворонка стала дрожать, как ручеек, что вот-вот умрет.
Маринка заплакала. Через минуту дед уже был далеко. Она видела теперь его спину, но и спина казалась ей злой и неприветливой.
Девочка шла и шла по лугу. Ее сердце задрожало, когда она увидела, что навстречу снова кто-то идет. Это шла бабушка — старенькая, с посошком.
Маринка настороженно и вопросительно взглянула в глаза бабушке. Бабушка улыбнулась. И такая это была добрая и чистосердечная улыбка, что весь мир вокруг девочки снова ожил, заиграл, запел, переливаясь десятками красок и оттенков. Как маленькие солнышки, снова запылали цветы одуванчика, зазвенели пчелы и шмели, заиграл на серебряных струнах жаворонок...
Маринка улыбнулась, перед ее глазами снова затрепетали пестрые крылышки бабочки. Бабушка остановилась на тропинке, смотрела вслед девочке и тоже улыбалась...
А может быть, он ничего не знает?
Пришла весна. Растаял снег в поле, пошел пар от земли, затрепетал жаворонок в небе.
Послал председатель колхоза в поле четырех стариков: посмотрите, пора ли пшеницу яровую сеять, прогрелась ли земля.
Пошли четыре колхозника в поле. А вместе с ними побежал и
и и
маленький шестилетний мальчик Василек — интересно и ему узнать, пора ли сеять.
Пришли в поле. Посмотрели колхозники на небо и на землю. Взяли по горсти земли, размяли, понюхали. Приложил каждый к земле ладонь на минуту: не холодная ли земля?
Один старик говорит:
— Почва хорошо прогрелась. И вчера уже можно было сеять.
Второй говорит:
— Нет, вчера еще было рано. Сегодня — в самый раз.
Третий говорит:
— Еще пусть почва немножко прогреется. Сегодня сеять рано. Начнем завтра — как раз в пору.
А четвертый склонил голову и молчит. То в землю посмотрит, то на небо, то комок почвы разомнет, то ладонь к земле приложит — и все молчит и молчит.
Три старика, сказавшие, когда, по их мнению, надо сеять, отошли в сторону и стали шептаться:
— Он самый умный. Поэтому и молчит.
А маленький Василек говорит:
— А может быть, он ничего не знает?
Портрет сына
На проходной завода много лет дежурит старый рабочий Иван Дорофеевич. Он проверяет пропуска.
Рядом с проходной Доска Почета. На ней портреты лучших рабочих. Уже два года на Доске Почета портрет Ивана, молодого токаря, сына Ивана Дорофеевича. Радуется сердце старика, когда он смотрит на портрет сына.
Но вот уже несколько дней Иван Дорофеевич, всматриваясь в портрет сына, не радуется, а хмурится. Ему тяжело смотреть на портрет сына. Он оставил жену с маленьким ребенком и ушел к другой.
К проходной подошла сынова жена. Увидела Ивана Дорофеевича и, наклонив голову, не поздоровавшись, прошла, показав пропуск. В ее глазах Иван Дорофеевич увидел страдание.
Он взял маленькую лестницу, поставил к Доске Почета, снял рамку с портретом сына, вынул портрет из рамки — разорвал его на клочки.
Два брата
В одном большом каменном доме жили два брата — Максим и Ефим. Оба работали в колхозе. В семье Максима жила старая мать, в семье Ефима — старый отец. У Максима был сын — тракто рист, у Ефима — дочь красавица на выданье. Она работала дояркой.
Уже неделю готовился Ефим к большому семейному торжеству
Человек — высшая ценность
дочь замуж выходит. Через день в воскресенье — свадьба.
В хате Ефима с утра до ночи пекут и варят, жарят и солят. Много гостей будет на свадьбе, всех надо угостить.
В субботу утром дедушка и бабушка пришли поздравить внучку с замужеством.
А в тот же день вечером бабушка легла в постель, пожаловалась, что голова болит. Застонала, тихо вздохнула и умерла.
Сошлись к умершей все родственники: сыновья Максим и Ефим, внук и внучка с женихом, муж умершей — отец Максима и Ефима.
Тихо стало в большом каменном доме, где жили две семьи.
— Отложите свадьбу, брат и ты, племянница, — сказал Максим.
— Что же мне теперь делать? — плакался Ефим. — Разве можно теперь откладывать? Сколько ведь всего наготовлено!
— Что ты говоришь, Ефим. Опомнись! — сказал отец. — А ты почему молчишь? — говорит дед внучке-невесте.
— Нет, не будем откладывать свадьбу! — сказал Ефим.
Старый отец заплакал. Страшная тишина воцарилась в доме. Тихо
сказал старый отец:
— Не придут люди на твою свадьбу. Разве ты об этом не подумал?
На следующий день в дом к Ефиму не пришел никто. Все пришли к Максиму на похороны матери.
Максим стоял возле тела матери, скорбно наклонив голову.
Ефим стоял возле двери. Его обходили, как прокаженного.
— Это тот, кто хотел свадьбу справить возле материной домовины, — шепотом говорили люди.
Фонарщик
Среди зеленых лугов и дремучих лесов текла река. Полноводная, глубокая, но тихая и ласковая. Много веков несла она свои чистые воды. По реке плавали челны и даже маленькие кораблики.
Жил на берегу реки старый фонарщик. Вечером садился он в челнок, плыл на середину реки, зажигал фонарь. До рассвета мерцал среди реки огонек, указывал дорогу путешественникам. Ласково плескались о берег волны — радовалась река: любят ее люди и она людям нужна.
Но вот людям понадобилось много досок для столов и стульев.
Вырубили они леса по берегам реки. Показалось также людям, что зеленые луга — это ненужная роскошь. Распахали луга, посеяли кукурузу.
| Ill |
Иссякли холодные ключи, задохнулась от жажды река и умерла. Несколько лет на том месте, где плавали челны и кораблики, весной журчал ручей, а потом и он засох. Превратилось русло реки в огород. О реке напоминал только столб, к которому фонарщик по привычке каждую весну прикреплял фонарь. Но над ним все реже
li. A. (\'Х1)М1ингкич •<Хрестоматии tu> лтикс
собирались тучи. Знойные ветры прилетели из пустыни и застучали в дома к людям.
Как только на землю опускались сумерки, старый фонарщик шел на капустное поле и зажигал на столбе фонарь.
Маленький мальчик Сережа спросил однажды:
— Дедушка, зачем вы зажигаете фонарь? Ведь реки давно нет.
— Чтобы люди лучше видели свою глупость.
Человек несгибаем
Человек в пустыне умирал от жажды. Один-единственный, как песчаная пылинка, он, изнемогая от невыносимой боли, закрыл глаза и прилег на горячий песок. Он знал, что умирает.
За ним по пятам шла Смерть — костлявая старуха с косой. Человек открыл глаза и увидел ее рядом с собой.
Смерть улыбнулась, открыв свой страшный черный рот, и сказала:
— Перед смертью ты можешь удовлетворить свое последнее желание, Человек, — выпить глоток холодной ключевой воды. Но если у тебя хватит мужества и терпения, ты можешь вместо глотка воды пожелать чего угодно другого. Чего бы ты ни пожелал вместо глотка воды — второе твое желание будет исполнено.
И Смерть поднесла к его губам студеную воду.
Человек сказал:
— Я хочу узнать: как в пустыне добыть воду? Открой мне эту тайну, если ты ее знаешь, и бери мою жизнь.
Смерть изумилась этому желанию Человека.
— Хорошо, — ответила она, -— я открою тебе тайну, но что она тебе даст? Ведь, узнав, как добыть воду, ты сразу же умрешь.
— А это уж мое дело, — сказал Человек, и в его глазах загорелись огоньки надежды.
Смерть увидела огоньки такой могучей силы духа, такой веры в жизнь, такой надежды на будущее, что в ужасе отступила от Человека. Она ушла и исчезла во мраке пустыни.
А Человек в то же мгновение услыхал, как под слоем песка, на котором он лежал, журчит родник. Раскопав песок и утолив жажду, он пошел к людям, чтобы скорее рассказать им, где таится источник жизни.
Петрик и Павлик
У стола сидят отец с матерью. Мать шьет, отец газету читает. Пятилетний Петрик на диване играет: конька седлает, в дальний путь собирается, о путешествии за синее море мечтает.
Посмотрела мать в окно и говорит отцу:
— Бабушку Марфу черт несет...
Петрик быстро расседлал коня, поднялся, чтобы взглянуть и окно на диво дивное, но опоздал. Бабушка Марфа уже стучала в дверь.
Мать сказала:
— Войдите, пожалуйста.
Когда бабушка Марфа вошла, мать ласковым голосом пригласила ее садиться. Бабушка села, тяжело вздохнула и промолвила:
— Еле дошла. До того ноги болят, до того болят...
Петрик с изумлением смотрел на бабушку Марфу. Он спросил:
— Бабушка Марфа, разве вы сами шли?
— Да, не ехала, а шла, — ответила бабушка и, улыбнувшись, дала Петрику угощение — сладкий коржик.
— Вы же, мама, говорили, что бабушку Марфу черт несет, — с упреком сказал Петрик.
Лицо матери вспыхнуло, потом побледнело. Она наклонила голову и смотрела на шитье. Отец закрылся газетой. Бабушка Марфа поднялась и тихо вышла. В хате воцарилась гнетущая тишина.
Прошло много лет. Петрик стал взрослым человеком, у него — жена и пятилетний сын Павлик. Отец умер, мать живет в своей хате.
Однажды в гости к сыну пришла старая мать. Погостевала, приближался вечер. Мать говорит, как бы размышляя:
— Что мне делать — домой идти или у вас заночевать? Вечереет, а дорога далекая.
— Идите, мама, домой, — сказал сын.
А пятилетний Павлик в это время на диване играл: коня седлал, в дальнюю дорогу собирался, о путешествии за синее море мечтал.