Ложкин Николай Петрович
1925 года рождения. В июне 1942 года добровольцем был зачислен в Соловецкую школу юнг Военно-Морского флота, которую окончил по специальности «рулевой». В октябре 1943 года был зачислен в экипаж Краснознамённого эскадренного миноносца «Грозный» Северного флота. Эсминец «Грозный» вместе с другими кораблями, подводными лодками и авиацией защищал внутренние и внешние морские коммуникации, осуществлял военные перевозки, систематически нарушал немецкие коммуникации у северного побережья Норвегии, сопровождал конвои союзников с грузом. На эсминце служил вместе с будущим писателем Валентином Пикулем. Демобилизован в 1950 году. Награждён орденом Отечественной войны II степени, медалями «За оборону Заполярья», «За победу над Германией», другими правительственными наградами.
Раков Сергей Константинович
Родился 7 октября 1925 года в деревне Смоленое Ковернинского района Нижегородского края.
После окончания 9-го класса добровольцем, 23 июля 1942 года Тоншаевским райвоенкоматом добровольцем был направлен в Соловецкую школу юнг Военно-Морского флота, а потом зачислен в числе первого набора в Соловецкую школу юнг Военно-морского флота.
На Соловках принимал участие в строительстве землянок и хозяйственных помещений. После завершения строительства учился и окончил школу по специальности радиотелеграфист.
В сентябре 1943 года направлен на Краснознамённый Балтийский флот в 10-й дивизион сторожевых катеров. Малотоннажные катера использовались как дымзавесчики и несли дозорную службу в районе Кронштадта. На дымзавесчик возлагалась большая ответственность за безопасность сопровождаемых судов. Он уходил далеко вперёд к берегу противника и вёл наблюдение за орудиями, стоящими на прибрежном песке. По вспышкам из стволов начинали ставить дымзавесу и закрывать свои катера.
Осенью 1944 года С. Раков был переведён на катер И-51, где обслуживал акустический прибор для прослушивания шума винтов подводных лодок. После войны служил в гидрографии, включал огни потушенных маяков в Финском заливе.
Награждён орденом Отечественной войны I степени, медалями «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией» и другими правительственными наградами.
Воспоминания Сергея Константиновича Ракова
В школе у меня был примечательный случай. К весне 1943-го года обувь у всех юнг изрядно износилась. Вспомнив опыт своего деда в смолокурении, я использовал подсобные материалы, березовую бересту и подготовил деготь для смазки обуви. Скоро юнги всей школы носили сухую обувь.
Об этом узнал командир учебного отряда Северного флота генерал-майор Броневицкий, он был участником сражения при Чемульпо на крейсере "Варяг". Осмотрев мой "завод", он объявил мне благодарность.
Весь личный состав Соловков в дальнейшем пользовался дегтем. Кожа, пропитанная дегтем, не пропускает воду, а воздух проходит, и ноги всегда сухие.
В сентябре 1943 года я был направлен ил Краснознаменный Балтийский флот в 10-й дивизион сторожевых катеров (впоследствии Краснознаменный 10-й КДСК). Командиром дивизиона был капитан III ранга Н.Н. Амелько, будущий адмирал. Малотоннажные катера типа КМ использовались как дымзавесчики и несли дозорную службу в районе Кронштадта.
По прибытии на катер, буквально на другой день, уже был в море. Мы прикрывали буксир с магнитно-аккустической баржей, производящих боевое траление мин. Финский залив был буквально нашпигован минами всех систем. На обеих берегах Финского залива находились береговые батареи противника.
Без дымового прикрытия любая плавединица обречена на гибель. В море ходили, когда позволяла погода. В мирное время наши катера ходили только по Неве. Для нас каждая волна была штормовой, а действовать всегда приходилось на виду у противника. Иногда артобстрел продолжался на протяжении всего похода. Так было в октябре 1943 года, когда вели торпедированную канонерскую лодку "Красное знамя" с острова Лавенсаари в Кронштадт.
В море ходили от льда до льда. Промокшая насквозь одежда обмерзала так, что становилась колом. Жили на катере, отопления не было.
Весной 1944 года наш катер был прикомандирован 5-му ДКТЩ — дивизиону катерных тральщиков капитана III ранга Лаховского с базированием в Рыбацкой бухте острова Лавенсаари.
Обычно тральщики ходили тралить к острову Малый Тютерс с одним дымзавесчиком, и на нас возлагалась большая ответственность за их безопасность. Дымзавесчик уходил далеко вперед к берегу противника, и вели наблюдение за орудиями, стоящими на прибрежном песке. По вспышкам из стволов начинали ставить дымзавесу. Находясь на малом удалении от батарей, даже короткой дымзавесой закрывали свои катера, и немцы не успевали увидеть, куда ушли их снаряды. Они делали несколько залпов по квадрату или переносили огонь на нас, а мы, маневрируя, расширяли дымзавесу и уходили за дым. У нас бытовало выражение — "Дым — наша бронь". В море ходили часто как на работу. У нас это не называлось боем. Мы просто ходили в море.
27 мая 1944 года вечером получили приказ: заправиться, опробовать механизмы, проверить оружие и ждать. В 3 часа ночи 28 мая мы с тральщиками вышли в море, соединились еще с группой катеров и взяли куре в Нарвский залив. В назначенном месте тральщики начали траление и вскоре в тралах стали взрываться мины. За тральщиками шел тендер и по границе минного поля ставил буйки. Нашей задачей было точно определить и обвеховать границы мощного минного поля, входящего в систему Северного оборонительного вала немцев и выяснить, какими силами оно охраняется. По сути, это была разведка боем. На большой высоте появился "Юнкерс-88" и вскоре ушел.
Задание было выполнено, тралы выбраны, катера легли в дрейф и ждали своих самолетов. Самолеты должны были, ориентируясь на катера и буйки, пробомбить минное поле, так как мины различных систем в несколько рядов стояли очень густо, да еще сверху стоят противокатерные, и тралить обычным способом было невозможно.
В 9 часов утра с восточной стороны под прикрытием солнца появились четыре девятки бомбардировщиков Ю-87 в сопровождении мессершмиттов. Всего около 60 самолетов.
Самолеты пикировали девятками и производили бомбометание с разворотом, каждый по пять бомб веерным способом. Маневрирование было малоэффективным, Бомбы сыпались дождем под вой включенных сирен. Грохот разрывов, визг осколков и пуль, кругом вздыбленная вода и огонь, теряется представление где верх, где низ. Мессершмитты с малой высоты стреляют из скоростных пушек и пулеметов. Вой моторов и сирен буквально давит, хочется втиснуться в палубу. Мне приходилось бегать с кормы от дымшащек к пулемету на нос и обратно. Самым трудным моментом было, когда видишь, что на тебя пикируют, а ты не можешь стрелять, так как поступила команда поджечь или выбросить дымшашку за борт. Главное — прикрыть товарищей.
Дымозавесчиков было два. Мы шли параллельно на расстоянии 50 метров и ставили дымзавесы, чтобы лишить противника возможности стрелять прицельно пулеметно-пушечным огнем с бреющего полета.
При одном из заходов бомбовая серия накрыла второй дымзавесчик. Я невольно следил за падением бомб и видел, как на корме кто-то упал. На этом катере команда состояла из пяти человек — двое взрослых и трое юнг. Немцы, отказавшись от обычной штурмовки, ушли в сторону Нарвы. Через несколько минут с той же стороны показалась еще большая группа самолетов, но когда они подошли ближе, мы увидели, что это наши "лавочкины", а за ними "петляковы". Бомбардировщики стали бомбить минное поле. Горизонт закрыла сплошная 40-метровая стена вздыбленной воды. В небо взлетали обширные квадраты моря. Это детонировали мины.
Операция закончилась,. и мы узнали, что на втором дымзавесчике погиб мой друг, соловецкий юнга Миша Ткаченко, и еще один юнга тяжело ранен. Мишу похоронили на острове Лавенсаари вместе с другими, погибшими в этом бою.
На одной из встреч я узнал, что на бронекатере, сопровождающем тральщики, был еще один юнга — Геннадий Михайлович Агапов из Большого Козина - Радист первого набора.
5 июня мы с 5-м ДКТЩ снова пошли в Нарвский залип тралить оставшиеся мины. Удаляясь от острова Лавенсаари, увидели летящую низко над водой большую группу бомбардировщиков Ю-88. Они шли к острову, но у берега их встретила сильнейшим огнем зенитная батарея. Самолеты устроили над батареей карусель, но батарею сбить не смогли, а время внезапности было потеряно. Над лесом с лавенсаарского аэродрома уже взлетали наши "лавочкины". Немцы отвернули и пошли над водой в нашу сторону. Мы поставили за тралами дымэввесу и закрыли катера, а пулеметчики приготовились к встрече. Когда самолеты вышли из-за дыма, их встретил дружный огонь наших ДШК, и немцам пришлось бесприцельно сбросить бомбовый груз, о штурмовке уже и не помышляли: "лавочкины" были на их хвосте. Один самолет упал прямо в тралы, а потом мы считали фонтаны от падающих вражеских самолетов, пока они не скрылись за горизонтом.
На другой день в газете "Форпост Балтики" прочитали: "Прилетело 28, улетело только 8".
В этот день было еще два налета. Во время третьего у нас оказался перебитым штуртрос. Катер потерял управление. Мне пришлось управлять румпелем, пока рулевой устранял повреждение.
Ближе к осени катер поставили на серьезный ремонт, а меня перевели на другой катер нашего дивизиона. Это был металлический бывший пограничный катер И-51 с ходом 26 узлов. Командир показал мне на два ящика и сказал, что это мое заведование. "Распаковывай и изучай!" Мы тут же вышли в море сопровождать буксир Л-20, который буксировал понтон в Койвисто. Я вскрыл ящик и обнаружил акустический прибор для прослушивания шума винтов подводных лодок. В походе я изучил инструкцию, закрепил к борту кронштейн подводного микрофона направленного действия и опробовал усилитель. Прибор работал. В мои обязанности входили: радиосвязь, акустика и установка прицела на зенитном автомате. На Л-20 радистом был наш юнга Голубев Юрий Владимирович, нижегородец.
Буксир прошел пролив Бьеркозунд к месту недавно потопленной катерами немецкой подводной лодки. Водолазы с Л-20 начали подготовку к подъему фашистской лодки, а мы встали в боевое охранение. Обстановка была сложная. С финского берега велся частый артиллерийский огонь, что очень опасно для водолазов, ветер гнал к нам сорванные с минрепов плавающие мины, опасались самолетов, катеров и подводных лодок. Приходилось ставить дымзавесы и расстреливать мины. На акустический прибор, ввиду его примитивности, надеялись мало. Подводную лодку с новыми самонаводящимися торпедами подняли и отвели в Кронштадт.
Однажды я услышал шум винтов, а по пеленгу никого не было видно. Доложил командиру и назвал пеленг. Он быстро надел телефоны, объявил боевую тревогу. Прошло минут 15, и все увидели, что из-за острова Руонти выходит маленький паровой посыльный катер. Раздался дружный смех, а когда подумали, то поняли, что присутствие катера было обнаружено на расстоянии гораздо большем, чем необходимо для торпедной атаки. Команда поняла, что мы не так уж беззащитны от подводных лодок.
В марте 1950 года был демобилизован в звании старшего матроса. Вернулся в село Тоншаево, где жила моя мать. Сдал экзамены в радиодирекции города Горького на техника-практика и был направлен на работу старшим техником на Тоншаевский радиоузел с подчинением мне еще трех радиоузлов на территории Тоншаевского района.
Окончил 10-й класс в дневной школе, Горьковский радиотехникум, Горьковский политехнический институт.
На работе занимался разработкой нестандартного оборудования для новых технологий полупроводниковых приборов. Работа требовала непрерывного совершенствования, и я продолжал учиться. В филиале Всесоюзного института метрологии и стандартизации окончил курс и получил диплом метролога, затем — 2-годичный университет повышения квалификации инженеров по специальности физика полупроводников и еще 2-годичный университет по вычислительной технике. Таким образом, я получил фундаментальные знания широкого профиля, что позволило мне разрабатывать устройства на высоком техническом уровне. В физико-техническом научно-исследовательском институте с проработал 37 лет.
Последние 15 лет работал ведущим конструктором в лаборатории измерительных приборов.
В декабре 1992 года с пятью дипломами и удостоверением инвалида Отечественной войны II группы ушел на пенсию. Мной было выполнено 76 различных разработок. С помощью моих установок было защищено более 10 диссертаций. Занимаюсь общественной работой во Дворце творчества юных.
Награжден орденом Отечественной войны I степени, медалями Ушакова, маршала Жукова, "За оборону Ленинграда", "За победу над Германией", "300 лет Российскому флоту" и другими.
Миша Хорошев
Жил не в Горьком, а под г.Павловом. Ему приходилось рыть противотанковые рвы, и он страстно хотел уйти в партизаны. А пока он трудился за токарным станком, и такая чрезвычайная трудовая закалка очень помогла ему, когда он стал юнгой. После войны он напишет книгу воспоминаний под названием "Юнги флота".
Николай Горбунов
Уж если кто и мог среди юнг считаться настоящим волгарем, так это. Его отец был лоцманом, и каждую навигацию брал сына с собой на судно. Семья Горбуновых жила в затоне Молотова, ныне это затон "40 лет Октября". Все было бы хорошо, если бы не война. Она, проклятая, терзала душу, и Николай понял, где его настоящее место.
Валентин Лаптев
Учился в ремесленном училище. Учеба тогда перемежалась с напряженной работой, с обязательным выполнением фронтового задания. Голодный паек, ненормированный рабочий день, короткий сон. За прогул можно было угодить под суд. Валя был серьезным, немногословным пареньком, работал со старанием. Недаром за обстоятельность друзья преобразовали его имя в Валича. Валентину Лаптеву было тогда пятнадцать лет, и в юнги он пошел со вторым набором. Присягу на верность Родине я принял 24 августа 1943 года. Слова ее до сих пор звучат в моем сердце:
«Я – сын трудового народа всегда готов по приказу рабоче-крестьянского правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик. И, как воин рабоче-крестьянского Военно-морского флота, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагом…»
В самом начале учебы особенно сложным было подниматься несколько раз за ночь по боевой тревоге. Порой только заснем, снова команда «Боевая тревога!». А ротный говорит: «Рядом фронт. Не забывайте это!». Мы держались, маменькиных сынков среди нас не было. Вид у нас всегда должен был быть аккуратным, мы подкладывали форму под матрас на ночь и спали. Утром брюки были как отутюженные.
Я получил диплом моториста торпедного катера первого разряда. И я, и Веня Аганин стремились на Северный флот, ведь там шли боевые действия. И наша просьба при распределении была удовлетворена.
Чтобы понять, какой тяжелой была наша служба, я, выступая перед детьми, всегда рассказывал им такую историю. В губе Долгой, на плавбазе «Воронеж» служил матрос Павел Бородулин. Росточка он был маленького и про него говорили: «Отгадай-ка ты загадку – сапоги несут канадку». И Павел уж очень завидовал нашему «ходовому» пайку, который мы получали, уходя в море на боевое задание (100 граммов шоколада, 50 граммов масла, 70 граммов сыра, 400 граммов отборного мяса, 100 граммов водки.) Он долго просился с нами. Ему тоже хотелось каждый день шоколад есть. И его взяли в экипаж ТК - 204 артиллеристом на «Эрликон» (автоматическая зенитная пушка). Поход был, как всегда, не из легких. На нас сбрасывали бомбы немецкие самолеты. Потом мы стали бросать глубинные бомбы на подлодку, которую засекли. А их вес от 45 до 90 килограммов. Сил после похода у Бородулина не осталось никаких, и он воскликнул: «Никакого пайка мне не надо. Я жить хочу!».
Спустя много лет после войны директор Дворца пионеров имени В.П. Чкалова Надежда Николаевна Белик обратилась к нам с вопросам: «А у кого остался в живых командир?» Оказалось, что у меня. И я написал Алексею Ильичу Кирееву, изложил просьбу Надежды Николаевны, чтобы тот вспомнил наше боевое прошлое.
Многим ребятам это место было хорошо знакомо: Лаптев ходил сюда в судомодельный кружок, Шкарин – в хореографический, Барабанов занимался здесь рисованием. Обстановку, царившую во Дворце пионеров им. Чкалова., обрисовал в своей книге "Юнги флота" Михаил Хорошев. Два дня проходили медкомиссию. Ночевали там же. За это время успели со многими ребятами перезнакомиться. Всего их было около трехсот человек. Отбор был строгим. Комиссия отобрала 160 человек.
Ребятам объявили, что они будут зачислены в школу. Но что это за школа? Кого она будет выпускать, и где они будут учиться? Все это держалось в тайне. Вечером третьего дня всех собрали по тревоге. Добровольцы первого набора выстроились перед Дворцом пионеров на перекличку, затем по команде пешком двинулись в путь. В полночь погрузились в товарные вагоны, теплушки, как их тогда называли. Прощай любимый город! Не поминай лихом!
Только в конце пути добровольцев известили, что их везут в Архангельск, на север страны. Еще не увидев моря, они почувствовали его дыхание, шагая по архангельским улицам. Затем мальчишек переправили через Северную Двину на остров Соломбала. Им выдали бывшую в употреблении флотскую форму. По выражению Стаса Шкарина, "бескозырки торчали на ушах, а в брюках можно было утонуть, не выходя в море".
После окончания восьмого класса встал за токарный станок Серега Барабанов. Был он смышленым, любознательным и шустрым пацаном с неунывающим характером. Когда объявили набор в школу юнг, из горьковских мальчишек он откликнулся одним из первых. Из воспоминаний. Большая группа юнг была назначена служить на тральщики. На Северный флот направлены Виталий Гузанов, Владимир Красненков, Юрий Лесев, Владимир Лашманов, Вячеслав Ларионов Юрий Масленников, Федор Седов и другие. На Балтийский флот Александр Адволодкин, Генрих Головков, Вениамин Долинский. На Черноморский флот: Петр Балахонов. Тральщики типов ТЩ, АМ. ТАМ были их первые боевые корабли, на которых они начинали свою боевую службу. Корабли в первую очередь тралили судоходные фарватеры, а потом все акватории наших морей. Усилием моряков с тральщиков и их мужеством день за днем очищались наши моря от вражеских минных полей. Они все время были в море, на берег сходили редко и на считанные часы. «Недаром наши корабли называют «пахарями моря», - вспоминает Владимир Владимирович Лашманов.
Но они не только тралили мины. Они охраняли караваны судов, входя наравне с эсминцами и сторожевыми кораблями в состав эскорта, отражая атаки вражеских самолетов и подводных пиратов из «волчьих фашистских стай».
Стойко и мужественно несли наши земляки-юнги свои боевые вахты в трудных и подчас трагических условиях групповых налетов фашистских бомбардировщиков и подводных лодок. Наши земляки ветераны ВМФ свято чтут память моряков, погибших на тральщиках ТЩ-118, АМ-120, СКР «Бриллианта», «Взрыв» и другие.
Командиру тральщика ТЩ-115 капитану-лейтенанту А.И.Иванникову в экипаже которого служил юнга Василий Андров за мужество и героизм, проявленные им лично и его экипажем было присвоено звание Героя Советского Союза.
В экипаже легендарного ТЩ – 120, командиром которого был наш земляк Герой Советского Союза капитан-лейтенант Дмитрий Алексеевич Лысов, служил юнга Анатолий Негара, один из немногих, спасшихся после трагической гибели корабля и его командира.
У Димы Арсенина в самом начале войны под Брестом погиб брат. И это не давало ему покоя. Он вспоминал убитого старшего брата, и ему, во что бы то ни стало, надо было попасть на фронт, иначе он не простит себе.
Предприимчивый верткий Стас Шкарин пытался прибавить себе годы, чтобы попасть на фронт вслед за своим отцом, но военкомат разоблачил его. К счастью, в это время
проходил набор в школу юнг.
У Виталия Гузанова отец тоже был на фронте, зенитчицей служила под Москвой сестра Александра, старший брат Константин охранял дальневосточную границу. Виталька тоже не мог усидеть дома.
Юнга Анатолий Беляев
Ребята узнали, что они будут отправлены на Соловки (Соловецкие острова) в Белом море. Таинственные острова манили и пугали. Многие слышали, что Соловки были местом ссылок политических заключенных. Юнги стали собираться в дорогу. Перед строем мальчишек выступил седой политрук. Он говорил им:
"-Там, куда вы отправитесь, будет трудно. В первое время даже очень трудно. Ничего готового для вас нет – ни жилья, ни учебных классов. Все придется строить и оборудовать самим. Все с самого нуля, не жалея сил. Готов ли каждый из вас к таким трудностям? Еще не поздно передумать, остаться…" (стр.23-24)
Желающих остаться не обнаружилось. Разными судами юнг переправляли по морю на Соловки. Для многих это было первым свиданием с морем. И вот они достигли своей первой цели – места назначения, где им придется провести более года. Они увидели во всем великолепии Соловецкий кремль - монастырь с его храмами.
Ступив на деревянный пирс, юнги сошли на заповедный берег под стены Соловецкого монастыря. Ведать не ведали пацаны, в каком необыкновенном краю они оказались и сколько их ждет здесь тяжелых испытаний…
Полновластным хозяином на Соловках считался генерал-майор береговой службы Петр Семенович Броневицкий, в прошлом служивший на легендарном крейсере "Варяг". Начала формироваться школа юнг. Подростки распределились по учебным ротам и учебным сменам, в зависимости от того, какую каждый из них выбрал специальность. Школе предстояло ускоренно готовить боцманов, рулевых – сигнальщиков, артиллерийских электриков, радистов-мотористов. Но в Соловецком монастыре юнги пробыли недолго. На другой день они колонной двинулись за 12 километров в Савватиевский скит.
Там им предстояло возводить свою школу. Вот как вспоминают об этом юнги.
Станислав Шкарин: "Служба началась с рытья котлованов в вечной мерзлоте под строительство землянок, а пока обходились палатками"
Сергей Раков: "Котлованы для землянок копали вручную. Грунт тяжелый - песок и камни. Подгоняла погода. Ночью подмораживало. Постельных принадлежностей не было. Шинель - на себя, под себя и на голову. Намокшая за день под непрерывным дождем она примерзала к доскам"
Николай Смирнов: "Труд был каторжный. Минул август, близок к концу был и сентябрь, а надсадной работы не убавлялось" (стр. 37-40)
Силы юнг истощились до предела. Нужно было принимать экстраординарные меры. И вот тогда-то в школе юнг и появился капитан первого ранга Николай Юрьевич Аврамов. С его приходом жизнь в школе юнг стала налаживаться. Этому необыкновенному человеку, ставшему начальником Соловецкой школы юнг, и погибшим в боях юнгам посвятит позже свой первый роман о Великой Отечественной войне Валентин Пикуль. Роман называется "Океанский патруль".
Был у подростков и еще один авторитетный наставник – комиссар школы, капитан 3 ранга Сергей Сергеевич Шахов. С молодых лет он был подводником, но теперь ему предстояло стать воспитателем. Он быстро стал своим у юнг.
Все постепенно налаживалось. Мальчишки втягивались в учебу. Все были накормлены и одеты. В землянках полный порядок. Утром 6 ноября 1942 года они принимали присягу. Так юнги стали воинами и получили право носить оружие.
Но с фронтов войны ребятам приходили очень горькие известия: погиб, защищая Сталинград, отец Вальки Пикуля Савва Пикуль; погиб и отец Виталия Гузанова и многих других ребят. И юнги отважно готовились заменить своих отцов.
"Тяжело в ученье – легко в бою" - этот суворовский девиз ежедневно претворялся на практике. Вспоминает Стас Шкарин, зачисленный в роту рулевых-сигнальщиков.
"Нас буквально выматывали бесконечные ночные учебно-боевые тревоги с ползанием по-пластунски на гранитных сопках, наряды в караул, дежурства на камбузе, дневальства по кубрику – и все это вперемешку с практическими занятиями: сращиванием толстенных металлических тросов, вязанием матов и кранцов. Учить надо было еще общеобразовательные предметы... Голова лопалась. Такую нагрузку мы, пацаны, выдерживали чудом. Даже наши "мучители" - преподаватели, прибывшие из госпиталей после ранений на фронт, после занятий с нами валились с ног от усталости… Проделок мы творили массу, не сознавая, как нам сгодятся в бою вбитые в наши удалые головы уроки и навыки…" (стр.46-47)
Создавая в школе единую, слаженную как хороший механизм, команду, флотские наставники в то же время приучали юнг к самостоятельности, чтобы каждый мог постоять за себя и в крайних случаях обходиться своими силами. Юнги горячо поддержали идею о сборе средств на постройку торпедного катера для юнг.
Мальчишки вывернули карманы, отдали в общий котел все свои сбережения. Немалую лепту внесли преподаватели, офицеры и старшины. И вот желание мальчишек в морской форме было исполнено. Не прошло и полгода, как на их денежные средства было построено два катера: для Балтики – "Юнга Севера", для Черного моря – "Юнга".
После успеха Сталинградской битвы словно окрылились и армия и флот. Приподнятое боевое настроение царило и в Соловецкой школе. Когда летом 1943 года на Соловках появились новички – юнги второго набора – "старики" сразу же взяли над ними шефство. Они снисходительно посматривали на вновь прибывших и удивлялись: "Неужели и мы были такими?". Теперь уже былые трудности казались им чем-то незначительным и легко переносимым, потому что настоящие испытания были впереди. Там уже жизнь окажется рядом со смертью. К этому готовились всерьез, по-мужски. Еще не увидев фронта, юнги становились воинами. Летом у юнг никаких каникул не было: учились, готовились к экзаменам. Постоянной стала морская практика на шлюпочной базе – ходили на веслах и под парусами. Это нравилось всем.
Образцом истинного моряка, идеалом для юнг стал Н.Ю. Аврамов. Свидетельствует В. Пикуль:
"Аврамов заслужил нашу особую любовь, когда мы стали выходить в море. Человек уже пожилой, в немалом звании, он не гнушался самолично проводить с нами шлюпочные занятия…. Аврамов проделывал с нами убедительные фокусы. Бывало, идем под парусом в ветер, вода уже обтекает планширь, и кажется, что море вот-вот заплеснет внутрь, а каперанг велит нам ложиться вдоль накрененного борта, еще больше его накреняя. Куда же еще? А впечатление незабываемое! У самых губ твоих, заколдовывая тебя мраком, проносится таинственная глубина". (стр. 56)
Лето 1943 года выдалось жарким. В июле началась ожесточенная Курская битва. Юнги стали нетерпеливы: "Пора на боевые корабли!" В августе начались выпускные экзамены. Главные предметы сдавали на отлично. И вот 6 сентября юнги выстроились на плацу для получения свидетельств об окончании школы. Они выглядели браво и воинственно – хоть сейчас в бой! Несколько дней в Савватиеве работала комиссия по распределению выпускников школы по флотам и флотилиям. Больше всего юнг было послано на Северный флот, где все шире разворачивались боевые действия.
О том, как воевали наши герои В. Шамшурин рассказывает читателю в третьем основном рассказе "Морские волчата". Рассказ полностью построен на воспоминаниях бывших юнг. Они рассказывают о своей военной службе, об участии в морских сражениях, о подвигах своих товарищей. Вы узнаете, как отдал жизнь за Родину на боевом посту на катере ТК-209 Александр Ковалев. Уже после войны в песне соловецких юнг появились такие слова:
Мы помним подвиг Саши Ковалева,
Он для Победы жизни не щадил.
Дадут приказ, ответим: "Есть!" - и снова
Пойдем в огонь, как наш герой ходил.
Юные моряки защищали свою Родину, но не кичились этим. Они были до корней волос патриотами. Они не щадили себя, не щадили своей жизни. Они проявляли чудеса героизма, но не считали себя героями. И скромно ушли в тень, как только закончилась война, занялись учебой и производством, изобретательством и кораблестроением, наукой и художественным творчеством. Это была их вторая жизнь, которая не походила на прежнюю, первую, ту, что испытывала их на прочность. Они стали другими. И все же они те же самые, потому что Соловецкая школа и боевая закалка – это навсегда. Им выпала штормовая юность. Прощаясь после службы, бывшие юнги желали друг другу по-моряцки: "Три фута под килем". Они и не думали, что когда-нибудь встретятся все вместе снова. Все, кто остался в живых.
Из четырех тысяч юнг, непосредственно участвовавших в боевых операциях, погибла четверть. Выжившие в той войне встретились вновь спустя 30 лет со дня основания школы юнг, в июле 1972 года в Соловецком музее-заповеднике. Инициатором встречи был Виталий Григорьевич Гузанов. Им был создан Совет ветеранов юнг, который разыскал бывших воспитанников школы.
Об этой встрече Валерий Шамшурин повествует нам в рассказе четвертом "И вновь Соловки".
Писатель удивительно тепло и трепетно рассказывает о встрече читателям. Автор книги говорит, что было очень интересно слушать рассказы ветеранов. Разные это были люди, но все, как один замечательные, яркие, неординарные. Каждый – личность. Из рассказа вы узнаете, что на Соловках был поставлен памятник павшим героям.
Поставлены памятники соловецким юнгам в Москве и Архангельске, спущен на воду в 2000 году минный тральщик "Валентин Пикуль", вошедший в состав Северного флота. В Нижнем Новгороде открыт музей юнг-ветеранов в Доме творчества юных имени В.П. Чкалова (бывший Дворец пионеров имени Чкалова).
Многих из них – юных защитников Отечества – уже нет с нами. Но слава о доблестных юнгах перешагнула порог 21 века. И в этом немалая заслуга нашего писателя В.А. Шамшурина, подарившего читателям свою книгу "Морские волчата". Молодые ребята внесли свой достойный вклад в Победу, 65-летие которой мы будем отмечать 9 Мая этого года.
Осталась юность гордая с тобой,
Хоть седина виски посеребрила,
И той поры, когда ты рвался в бой,
Неистовое сердце не забыло.
Неугасим огонь твоей души.
И для тебя морское братство свято…
Ты расскажи нам, юнга, расскажи,
Как шел на фронт мальчишкою когда-то.