ЦЕРКОВЬ …”PRO”&“CONTRA ”
Если сегодня спросить многих прихожан о том, «Чем для них является Церковь?». То мы сможем услышать огромное разнообразие мнений, на этот счёт. По сути, у каждого человека, кто взращивается духовно в лоне Церкви. Получает свой личный духовный опыт общения с Господом и Церковью складываются свои личные отношения с Творцом и Церковью в частности. А значит и представления на Церковь так же.
Для, кого то, Церковь становится своего рода «открытым домом» и хочется воспринимать её таковой.
В такой Церкви человеку хорошо встречаться с близкими людьми и друзьями. В его представлениях церковь открыта для общения, разговоров и проведения различных встреч среди прихожан и не только. В неё можно приходить «без звонка», в любое время дня и ночи. Двери такого Храма «открыты всегда». Поэтому, туда без особой тревоги можно приводить новых людей. Хлеб, чай, и угощения в ней есть всегда.
Вместе с тем обратной стороной такой церкви является, отсутствие некоего церковного благолепия. В ней вы мало увидите церковного убранства или оно вообще в ней отсутствует. Вместе с тем, ощущается некое отсутствие порядка в стенах храма. В связи, с чем чувствуется некое ощущение того, что ты являешься соучастником Броуновского движения в ней. Но вместе с тем в такой Церкви создается как бы новая альтернативная форма братской солидарности и дружбы. Человек в ней не просто свободен от правил, а даже «провоцируется» на неофициальное поведение, некое порой чудачество. О такой Церкви многие мечтают в юности, но в ней тяжело пробыть всю жизнь.
Для кого, то Церковь это «закрытый» мир– он подчеркнуто, элитарен, в стенах такого храма находятся только свои, и поэтому, их должно быть мало. Стать членом такой Церкви это, прежде всего для входящего в него, большая честь и ответственность. Войти в неё подразумевает от входящего, принятие существующих в ней своих правил поведения, системы внутренних отношений и оценок.
В такой закрытой Церкви и её члены являются закрытыми людьми для других, не своих. Внутренние ценности и отношения становятся для них важнее внешних. Подлинно человечески нравственные отношения в Церкви оказываются возможными только, внутри неё самой. Где Церковь своя, некая семья. Для членов такой Церкви, внешний, окружающий их мир, за дверями храма, наполнен врагами, готовыми навредить им и сделать больно. Для членов такого прихода, Церковь выступает не просто компенсацией не уютности и равнодушия большого мира, но гиперкомпенсацией, подменяющей собой весь мир.
Можно так же описать еще один вид церкви, его типологическую характеристику. Это «традиционная» Церковь. Такая Церковь для большинства людей, воплощает собой метафизическую прочность бытия в зыбком, беспринципно изменчивом мире. В таком приходе торжествует традиционность, уклад, порядок. Всё в ней неизменно, как и правила. Вместе с тем это обаятельный и зачаровывающий приход, но не абсолютное благо, как таковое. При всем этом, нерушимый порядок такой общины, может стать сковывающим и давящим. В «традиционной» Церкви человек, соединяется незримо с поколениями своих предков ходящих некогда в стены этого же храма, в связи с чем, человек уже становится в первую очередь субъектом культурной традиции, а не творчества. В связи, с чем такая церковь, задает жесткие рамки для самовыражения, а свобода самовыражения, как правило, требует выхода за установленные границы.
К большому сожалению, как правило ответом на несогласия быть членом одной из выше перечисленных церквей, является уход из неё.
«СНИМАЕМ МАСКИ, ВХОДЯ В ЦЕРКОВЬ!»
Если, абстрагироваться от восприятия Церкви как, просто на просто некоего сооружения, то, Церковь на самом деле есть нечто глубже того, что, мы понимаем, но порой все же неким образом можем чувствовать.
Церковь можно назвать тем местом, на пороге которого должны сбрасываться маски, усвоенные из социального сценария формы поведения. Которые были заданы извне и не выдерживающие полной идентификации человека с поставленной перед ним ролью в социуме. Условия жизнедеятельности в храме должны быть таковы, и внутренние связи внутри неё так тесны и постоянны, что просто не только должно возникать право на собственное лицо, но и неизбежность его обнаружения в лоне церкви.
Но бывают случаи, когда человек не в силах сбросить свою маску, то возникает болезненный и разрушающий из внутри человека, процесс необратимости (сращивания), его превращения в форму, которая проистекает из его маски. Это настоящая трагедия. В таком случае человек теряет или же уже потерял свое Я.
Но при всем при этом важно здесь ответить еще на один вопрос. Является ли Церковь тем местом, где маски уже не нужны и человек возвращается к себе самому? Если это не так, то разрушается идея того, что такое Церковь, его функция и место в жизнедеятельности её членов. Но если все же Церковь это то место, где человек может увидеть самого себя. Может быть даже это произойдёт с ним впервые в стенах храма. То стоит отметить, что такой Храм нельзя получить (как получают квартиру). Его строят, формируют, выращивают, если надо отбивают, огораживают или открывают напряженными совместными усилиями.
ЦЕРКОВЬ, КОТОРУЮ ПОСТРОИЛИ…
Поместную церковь необходимо созидать. Это не приходит само собой и требует определенных усилий от членов прихода. По большому счету, человек созидает, как свой внутренний храм, и через это становится созидателем Храма большего, как общины в целом.
Порой, для большинства людей, пребывание в стенах храма, позволяет наконец-то ощутить и “увидеть” свою «бездомность» и брошенность, одиночество. Где бы он(а) мог(ла) бы уединиться, собрать воедино свои разноречивые намерения и дать им опору. Но при всем при этом необходимо задать себе вопрос, «какую Церковь я строю»? Ибо от этого будет зависеть вся остальная жизнь человека и тех людей (человека) с кем он решился построить этот храм.
Что же, как правило, мы строим для самих себя или своих близких и что из этого получается?
В своей статье «Дом и бездомность» В. Стрих приводит семь типов домов, которые, как правило, строят люди, и рассказывает читателю о том к чему это приводит. Мы попытаемся перевести эти типы домов в область Церкви и посмотреть, что же или точнее сказать, как мы порой воспринимаем Церковь, общину, приход, в своих представлениях. Стоит отметить, что ниже приведенный перечень не является вовсе абсолютным и неизменным. Чаще всего на практике встречается соединение двух или более типов.
Церковь-КРЕПОСТЬ
Такой тип Церкви строится, как правило, с целью сохранения себя от внешних посягательств. Этот храм может служить опорой, потому что в его основе лежит архетип врага и принцип силы. Двери такого храма закрыты, туда пускают только тех, кто не разрушит внутренний «очаг». Глубокий «ров» отделяет «крепость» от внешнего мира, она ограничивает пространство Церкви как опору. Выкапывая «ров» между собой и миром, человек надеется, что за ним он обретет надежность, устойчивость, защиту. Член такого прихода готов принять позицию обороны в случае нападения извне и будет защищать свою Церковь. В такой Церкви, цели сохранения, сбережения, защиты, первостепенны, а традиции важнее новаторства. Крепость «крепит» и стабилизирует, но не всегда пускает вперед, за пределы своих стен. Тогда такая церковь-крепость может стать настоящей тюрьмой.
Церковь-ТЮРЬМА
В Церкви-тюрьме все заняты только внутренним распорядком. Все двери плотно заперты, то, что за ними, не должно проникнуть внутрь и повлиять на раз и навсегда заведенный распорядок. Все обитатели такой Церкви становятся стражами или узниками, но и те, и другие живут в запечатанном пространстве, их жизненная опора – сама запечатанность. Большинство привыкает к этому и даже не помышляет о неведомой и никогда не изведанной свободе в Господе. Они рождаются, крестятся, проходят конфирмацию, венчаются и отпиваются в “тюрьме”. Члены такой общины, выполняют однообразные функции, они не стремятся ни к чему новому.
Иерархия и диктат силы стражей держит их всех вместе. И в каждой камере-группе, те же порядки, та же диктатура. Главное – сам принцип формального единения в таком храме, и главный враг здесь – это тот, кто покушается на принцип, кто выделяет себя этим из серой массы арестантов.
Тождествование доминирует, право голоса в таком приходе имеет только “начальник тюрьмы”, да и только в рамках общего принципа. Жизнь в данном приходе заторможена, резкие движения опасны, а труд просто обессмыслен – любое улучшение Церкви-тюрьмы только делает крепче ее стены. Иногда арестантов выводят на прогулку строем, – чтобы они могли порадоваться тому, что могут еще дышать воздухом. Но эта прогулка напоминает шествие мертвецов, вылезших из своих склепов.
Церковь-КЛАДБИЩЕ
Стоит сказать прямо. В этой Церкви погас «очаг», всюду «разруха», «грязь» и «запустение». Члены такой общины напоминают живых трупов скитающихся по ней без цели и надежды. Ушла забота о Церкви, как таковой, её уже нет, как нет тепла и света духовного и душевного очага. Человек сливается с тьмой без просвета и со своей беспросветной тоской. Перед ним разверзлась черная дыра. Она пугает и страшит. Прихожанин в такой Церкви не в состоянии больше двигаться вперёд.. Просто на просто он и не знает, куда идти. Он страшится нового вовлечения в круговорот, который благодаря своей скорости делает все маски неразличимыми, слившимся в один образ смерти. Смерть для члена такой общины манит и обещает выход из круговорота суетности бытия. Остается лишь сделать последний шаг с этого края бездны, но он означает опять движение, опять действие.
Член церкви-кладбища вступает в маргинальное существование между жизнью и смертью, отдавая себя безразличию тому и другому. Он уже не жаждет познавать Христа, видеть действия Божьих обетований в собственной жизни, исполнять Божье виденье на свою жизнь. Он не хочет любить ни себя не других, ненависть к греху, это что-то далёкое и некогда забытое действо в его жизни. Чувствовать и проявлять чувства, это не для него. Лень члена такого прихода не агрессивна, она только помогает ему уйти в себя без различения себя и не себя. И в церкви-кладбище он равнодушен к самому себе, а других просто не замечает. Только некоторые обитатели кладбища живых находят в себе силы бежать, строя суррогаты церкви: церковь-сумасшедший дом и церковь- вокзал.
Церковь-СУМАСШЕДШИЙ ДОМ
В такой Церкви каждый слышит только самого себя. Никому нет дела до того, что другие тоже кричат изо всех сил и тоже жаждут аплодисментов. Кто кого здесь перекричит? И как же духовный очаг? Увы, он едва теплится, и тогда есть причина кричать еще громче, обвиняя других в его угасании. И вот в затухающий огонь подбрасывается столько дров, что начинается пожар. Но даже он не остановит данное безумие в их стремлении быть единственно значимыми и неповторимыми. Исключительность прихожан данной церкви состоит в нарушении всех связей «вовне», «внутри» и «между». Их опора – абсолютность части. Членом прихода нужен не скрепляющий в единое целое свет Божественного Слова Евангелия, а безумный огонь в них самих. Он горит в них жаждой значимости, и им уже все равно, как именно себя обозначить, на какую роль в Церкви претендовать. Главное чтобы был результат, когда цель оправдывает средства. Члены общины исходят из того принципа, что считают себя всегда правыми.
Церковь-ВОКЗАЛ
Церковь-вокзал – это прежде всего, некое временное пристанище в буре повседневных проблем и забот. Для членов такого прихода церковь воспринимается, как вынужденная остановка в наших скитаниях. В связи с чем, в такой церкви не может сложиться и не сложится стабильность. Это храм для прихожан-ухожан. В нём осталось лишь одна текучесть – а впереди дорога и надежда на поиск нового стабильного духовного очага. В стенах такой церкви мало кому приходит в голову закладывать твёрдое основание для построения более стабильной общины. Трагедией таких церквей является то, что, человек привыкая к церквям-вокзалам, может, в конце концов, забыть о том, как поддерживать духовный огонь. Он может надеяться на то, что этот “казенный дом” и так кто-то нагреет. И он может потерять способность самосредоточения и заботы о других. Член данной общины со временем настолько привык к тому, что рядом постоянно чужие люди – что постепенно духовный очаг может потерять смысл для него навсегда.
Церковь-КЕЛЬЯ
Скиталец-отшельник, уставший от бездомного простора мира, ищущий уединения, находит себе церковь-келью. Он надеется поддерживать огонь очага, опираясь только на себя и свои силы. Но для того, чтобы очаг не потерял свой изначальный смысл - служить единению, - одинокий отшельник обращается к созерцанию некоего “вселенского очага”. Он пытается соотнести очаг своего храма и то, что выше его, что греет всех. И он стремится из тиши и простора своего одиночества поведать миру о своих прозрениях.
Церковь-ЧАША
Основной принцип этой церкви– накопительство, как из служений, так и служителей. Домовитые члены такого прихода, неутомимы в своем желании сделать церковь“полной-чашей”. Но “чаша” обладает свойством не иметь дна, поэтому и наполнение ее “добром” тоже бесконечно. “Добро” – это как собирание всего внешне необходимого и привлекательного, так и духовно, для членов данного прихода значимого. Направленность на их обретение – объектная. Объективировано и сознание членов прихода, даже друг к другу они могут относиться как к объектам пользы или выгоды и не более того.
То, что становится псевдо-очагом такой Церкви, так же становиться объектом их внимания, если они сочтут это полезным или благопристойным. Главное в том, что заменяется сам принцип “очага”. И псевдо-очаг становится искусственным.
Современность более всего ориентирована именно на этот тип Церкви.
* * *
В нашем поиски Церкви, как родного дома, стоит не забывать о том, что только во Христе и со Христом мы найдём свой духовный дом и очаг. Так как Главой Церкви является Господь (Еф. 5:23; Кол. 1:18), а значит Он знает свою истинную Церковь. При этом не стоит забывать и о том, что каждый из нас есть ни что иное, как храм Духа Святого, в котором обитает сам Бог (1-Кор. 3:16; 6:19).
БИБЛИОГРАФИЯ
Статья написана и переработана по материалам журнала Ступени № 10. 1997, СПб.: Т.О. «Ступени» с. 231
Диакон Цветков Павел.