Зорин СС
Гражданская война в Глазове и в Глазовском уезде
Глазов стал последним городом, который смогла взять белая армия на Восточном фронте. Именно здесь был положен предел наступлению войск адмирала Колчака.
Перед белыми частями в районе Глазова отчетливо встает реальная угроза полного окружения. К этому времени все резервы Сибирской армии были брошены в бой, и отвечать на наступление красных оказалось нечем. Генерал Гайда был вынужден заявить: «Мы взяли Глазов, но будем отступать».
Историю организации прифронтового режима принято начинать с приезда в губернию 5 января 1919 года членов специальной комиссии, созданной при ЦК РКП(б) и Совете Рабоче-крестьянской обороны, И. В. Сталина и Ф. Э. Дзержинского сначала в Вятку, а 7 января – в Глазов.
Фотокопия картины неизвестного художника «Дзержинский и Сталин в Глазове»
В мае – начале июня 1919 года, на Восточном и Южном фронтах развернулись решающие сражения, в ходе которых, в кровопролитных боях, Красная Армия одержала ряд важных побед над войсками Колчака. Однако, всё это не относилось к Северной группе белых, командовал которой генерал Пепеляев. В то время, как наступление белых по всему фронту застопорилось, полки Пепеляева после знаменитого взятия Перми продолжали успешное наступление вдоль железной дороги на Глазов..
Выдержка из приказа генерала Пепеляева по войскам Северной группы Сибирской армии 27 мая 1919 г.:
“.. Я твердо решил, развивая достигнутый успех, взять г. Глазов и выйти на линию р. Светлицы (Святицы*) для занятия исходнаго положения к выполнению дальнейшей, поставленной группе, задачи.”
Июня. 1919 г. Глазов.
Белые уже в 3 верстах от Глазова. Обстреливают беспрерывно станцию из орудий. Оборону красных держат 256, 257 полки и Резервный батальон 254 Волынского полка (сам 254 полк занимал позиции на правом берегу Чепцы в районе деревни Долгоево). Также небольшое подразделение 254 полка находилось в заставе возле разрушенного Глазовского моста.
Белые сначала пытаются прорваться в стыке между 256 и 257 полками. Туда из Глазова отправляется Резервный батальон 254 полка. Тогда белые обходят 256 полк по левому флангу вдоль берега Чепцы. Возникла угроза захода противника в тыл, и 256-й полк был вынужден отступить, оставив город.
13 часов дня. 2 июня. Глазов.
2-й Сибирский Егерский полк под командованием полковника Всеволода Николаева входит в Глазов.
Выдержка из белогвардейской газеты «Свободная Сибирь»:
«Когда сибирские войска вошли в Глазов, город впервые после долгих месяцев услыхал звуки церковных колоколов…..Очевидно, что колокольного звона красные не могли вынести, ибо немедленно стали из орудий обстреливать Глазовский собор, причем было два или три попадания в колокольню».
Среди колчаковских газет есть номер пермских «Сибирских стрелков» 1919 года со статьей подпоручика Михаила Петрова «О песне в войсках». Редакция газеты объявляла песенный конкурс, на основе которого предполагалось издать сборник. Среди них была и такая, написанная неизвестным юнкером под псевдонимом А. Г.:
Дышит злобою враг,
Красный выкинув стяг,
Он обрызган невинных жертв кровью…
За любимым вождем
На врага мы пойдем
К Руси полны сыновней любовью.
Той любви не остыть,
Нас врагу не прельстить.
Не боимся ни пуль мы, ни газов.
Прокламаций пусть град
Красный шлет Петроград -
С Пепеляевым взяли мы Глазов.
3 июня. Западнее Глазова.
256-й полк красноармейцев сначала отходит на реку Сыга, на рубеж деревень Азамай – Калевай - Сыга. И ночью же, под давлением белых, откатывается дальше, останавливаясь на рубеже деревень Верх Кузьма - Сянино - Ниж. Кузьма.
Штаб полка расположился в деревне Сянино.
(карта 1919 г)
Старые названия:
Чечегурт – Чемошур
Нюра – Кожиль.
Кенка - Кыпка
Кузьмоил – Верх Кузьма.
Сведения о сдаче Глазова достигают Москвы. Чем вызывают большую обеспокоенность у самого Ленина.
Он пишет телеграмму членам Реввоенсовета Восточного фронта С. И. Гусеву и М. М. Лашевичу в Симбирск с запросом о состоянии 3 армии и причинах оставления Глазова и Агрыза; запрашивает, приняты ли экстренные меры.
4 июня. Сянино.
В 256 полк, из штаба 29 дивизии, прибывает для наведения порядка помощник начальника штаба дивизии Софронов Н. Г. (на фото).
Рупевич отстраняется от командования 256 полком и отправляется в штаб дивизии в Фаленки. На его место назначается Александр Иванович Карпов. Временно, до прибытия Карпова, командование полком принимает на себя Софронов.
В этот же день 2 батальон 256 полка под командованием Софронова и комбата Игнатова (бывший матрос) атакуют позиции белых и захватывают деревню Кожиль (Нюра).
Деревня Ниж. Убыть также была атакована, но из-за сильного огня со стороны белых, деревню захватить не удалось. В бою с обеих сторон принимали участие артиллерия и бронепоезда.
1 батальон 256 полка тем временем выбивает белых из деревни Чемошур и окапывается примерно в километре восточнее деревни.
Получен приказ от начдива Грушецкого: 256 полк, совместно с Караульным батальоном 51 ж/д полка, должен занять Глазов.
В Сянино прибывает подкрепление - Караульный батальон 51 железнодорожного полка в 300 штыков. Стал в полку 3-им батальоном.***
5 июня
2 батальон 256 полка после упорного боя занял деревню Верх. Убыть. В бою с обеих сторон участвовали бронепоезда!
Караульный батальон занял деревню Чура, получив контроль над переправой через речку Убыть. Для организации обороны переправы туда отправлен помкомполка Лемекко.
257 полк тем временем вышел на рубеж Мал. Ключи – Кыпка.
Ситуация в районе Глазова все еще тревожит Ленина и уже вечером в штаб 256 полка в деревню Сянино прибывают член Реввоенсовета Муралов (на фото) и комиссар дивизии Борчанинов.
В штаб 257-го полка прибывает комбриг Захаров. В расположение штаба в Сянино также прибыли новый командир 256 полка Александр Иванович Карпов и вместе с ним мощное подкрепление - 2-й армейский батальон под командованием Градобоева.
Все командиры обсуждают план наступления на Глазов. Градобоев с своим батальоном отправляется дальше, через Чемошур в Чуру.
На совете принято решение наступать 6 июня на рассвете в 3 часа утра.
План сводился к следующему. Основной удар нанести правым флангом, используя для этого удерживаемую караульным батальоном переправу через реку Убыть у Чуры. Батальоны оставить на прежних направлениях без перегруппировки. Артиллерийскую батарею также сохранить пока на занимаемых ею огневых позициях. Ей поставлена задача обеспечить наступление 2-го батальона и произвести огневой налет по бронепоезду противника, если тот появится.
Караульному батальону из района Чуры наступать на Извиль и Азамай.
4-му батальону под командованием Градобоева, используя переправы через Убыть в районе Чуры, развернуться левее и наступать на Калевай и южную окраину Глазова.
2-му батальону 256-го полка, развивая наступление вдоль Глазовского тракта и железной дороги, захватить Глазов.
Тем временем на правом берегу Чепцы происходят драматические события: Белые прорвали оборону северного соседа - 254-го полка в районе деревни Симашур и одновременно переправились через Чепцу между деревнями Богатырка и Верх Богатырка.
Штаб полка, находившийся в деревне Богатырка, был захвачен. Пленные казнены.
Тревожные дни 19 года в Глазове (о событиях Гражданской войны)
Гражданская война в городе Глазове и уезде в 1918–1919-м годах – тема, давно и успешно исследуемая. Историография насчитывает сотни работ, опубликованных в самых серьезных научных монографиях, краеведческих сборниках и в местных газетах. Объем и разнообразие статей, как правило, увеличивается в связи с юбилейными событиями. Наиболее интересны с точки зрения фактического материала, разумеется, работы, написанные по воспоминаниям очевидцев тех давних событий. Правда, в советской историографии внимание акцентировалось на освещении «подлости и зверств белогвардейцев» и «героических подвигов доблестной Красной армии». Идеологические требования не позволяли хоть сколько-нибудь объективно оценить причинно-следственные связи взаимного уничтожения российского народа в той братоубийственной войне. Да и сегодня это представляется затруднительным по причине отсутствия полноценных архивных источников, сохранивших «правду красных» и «правду белых», а воспоминания свидетелей с течением времени мифологизируются, обретают черты народных легенд.
Тем не менее исторические источники помогают воссоздать события тех давних лет, когда боевые действия происходили буквально в нескольких верстах от города (например, на расстоянии 17 км от с. Понино, в 12 км от д. Адам, в 6 км от д. Качкашур) и почти три недели – непосредственно рядом с городом и на его улицах. А горожане жили и работали, испытывая страх и голод, томясь неуверенностью в завтрашнем дне и надеясь на лучшее будущее. Эти несколько тревожных страниц повседневности нашего города с января по июль 1919 года попытаемся осветить. А вдохнуть в историю живое дыхание помогут имена и фамилии глазовчан – наших предков, живших сто лет тому назад.
В начале 1919 года начался новый виток Гражданской войны. Стремительное наступление Белой армии адмирала А. В. Колчака по Уралу сдвинуло Восточный фронт на запад. Войска 3-й Рабоче-крестьянской Красной армии под командованием С. А. Меженинова отступали с тяжелыми потерями из Пермского края в Удмуртию. Территория всей Вятской губернии была объявлена прифронтовой полосой, и внутренняя политика во многом обрела здесь элемент чрезвычайщины. Историю организации прифронтового режима принято начинать с приезда в губернию 5 января 1919 года членов специальной комиссии, созданной при ЦК РКП(б) и Совете Рабоче-крестьянской обороны, И. В. Сталина и Ф. Э. Дзержинского сначала в Вятку, а 7 января – в Глазов. Морально-боевое состояние отступающей армии они оценили как плачевное «из-за усталости частей от бессменных шестимесячных боев. Резервов не было никаких. Тыл был совершенно не обеспечен». Совет обороны страны ввел всеобщее воинское обучение и вооружение жителей прифронтовых территорий, мобилизацию коммунистов и комсомольцев на фронт для спасения остатков 3-й армии и предотвращения захвата Вятки. А власть в городах, уездах и волостях губернии сосредоточилась в руках военно-революционных комитетов.
Штаб 3-й армии из Перми переместился в Глазов и разместился в здании мужской гимназии (сегодня – Глазовский технический колледж). В городе и уезде действовали две власти: военная (нач. штаба Алафузо) и гражданская (председатель ревкома М. Ф. Исупов). Однако последней «пришлось работать почти только для армии, выполняя все требования Военного совета». Активизировалось производство вооружения и обмундирования для армии, проводились реквизиции хлеба и скота, мобилизация в воинские части и трудовые ополчения. О сложных взаимоотношениях этих ветвей власти красноречиво рассказывает отчет ревкома за май – март 1919 года. В нем пишется, что гражданской власти приходилось успокаивать мирное население, «не применяя репрессий, повести широкую агитацию» для слома пассивного сопротивления крестьян. Дело в том, что нередко войсковые части отбирали у крестьян, «даже и у бедняков под угрозами штыка совершенно бесплатно лошади, коровы, овцы, свиньи, овес, хлеб, фураж, телеги, сани и пр., угрожая расстрелами и называя всех саботажниками и контрреволюционерами». Но ревком считал, что «несправедливо называть крестьянство контрреволюционным элементом». Жители деревень и сел испытывали самую большую тяжесть от войны. Она «действует разорительно на мелком хозяйстве, усиливает общую разруху, выкачивает под ружье молодые силы», и, самое главное, крестьяне не понимают: «как же это так – такие же русские, православные, идут воевать с такими же русскими».
Да и сами красноармейцы часто давали повод судить о них негативно. Как следует из отчета члена Глазовского ревкома С. Владыкина, «грубость и свирепый бонапартизм некоторых представителей войсковых частей переходил всякие границы». Красноречивым примером является документ дознания заведующего инженерным отделом при особом формировании штаба 3-й армии Добрынина, обвиняемого в избиении монтера глазовской электростанции Костицына. К слову сказать, Добрынин оказался пьян. В самой армии процветало пьянство. Так, Политотдел армии отмечал, что красноармейцев спаивали члены комбедов, что отряды красноармейцев, охранявшие эвакуируемый спирт, производили «товарообмен» спирта на живность и пьянствовали вплоть до того, что «ряд жителей опились до смерти». Отряды частей особого назначения производили в городе и уезде обыски и реквизицию и конфискацию разных продуктов и товаров, хранящихся со спекулятивной целью, вели жестокую физическую борьбу с контрреволюцией, пьянством и кумышковарением. В частности, решали судьбу 640 человек, томившихся в Глазовском доме заключения. Отдать их белым нельзя, судить некогда. Комиссия (председатель ЧК Рылов, зав. отделом юстиции Куликов) разгрузила тюрьму. Одних послали рыть окопы, двоих отпустили, троих – «в расход на вшивую горку». Заложники из буржуазии Иван Пацианский, Яковлев Михаил, Богаевский и др. сбежали. Тревожную атмосферу в городе несложно представить, прочитав доклад начальника гарнизона г. Глазова Н. И. Воинова от 22 февраля 1919 года. Он пишет: «Глазов уже слышит орудийную стрельбу. Скоро, наверно, запахнет настоящим порохом… Бои идут по линии от ст. Балезино до Понино и далее… Выстрелы смущают граждан».
Понимая неминуемость захвата Глазова белыми, городские власти провели масштабную эвакуацию органов советской власти, большинства учреждений, городского имущества, материальных ценностей, семей коммунистов и «ответственных советских работников». Эвакуационная комиссия, возглавляемая председателем ревкома, изымала необходимые денежные средства из подоходного и чрезвычайного налога самих горожан. Эвакуации подлежали технические служащие, врачи, фельдшера, агрономы и все желающие уехать. Архивные документы показывают всю сложность этого процесса. Назначаемые даты эвакуации не соблюдались, места переезда менялись и не в последнюю очередь по вине 3-й армии, которая также отступала и занимала те же селения, что и гражданская власть. Например, работу и документы ревкома предполагалось перевезти в с. Уни, но в конечном итоге они оказались в с. Ухтым, так как квартиры в с. Уни пришлось уступить военным чиновникам отдела снабжения 30-й дивизии РККА. А из Ухтыма переехали в с. Лему по требованию госпиталя 30-й дивизии.
Многие учреждения начали эвакуироваться еще в январе. Например, учительская семинария под руководством ее директора С. М. Кутепова выехала в Парзинскую сельскохозяйственную школу, а школы 2-й ступени, преобразованные в 1918 году из бывших женской и мужской гимназий и высшего начального училища, переехали в с. Люк. На сельскохозяйственной ферме семинария жила, испытывая холод и голод, нуждаясь в самых необходимых материально-бытовых условиях и предметах, а также средствах по осуществлению учебного процесса. Кутепов неоднократно обращался в уездный отдел по топливу с просьбой отпустить керосин, который «при всей бережливости расходуется довольно значительно», а без освещения «учащиеся не в состоянии ни читать, ни писать. Все это самым неблагоприятным образом отражается на ходе учебного дела», а вечерние занятия ручным трудом, рукоделием, гимнастикой, «новыми языками», внеклассным чтением и прочим совсем не могут происходить». Особенно остро стояла продовольственная проблема. В с. Люк бывали случаи, когда дети питались одним жидким супом «без всякой приправы при одном фунте хлеба в день, мясо совершенно отсутствовало на обеде». Общежития были так переполнены, что «паразиты с одного ученика переползали на другого», а ученицы от недостатка воздуха «впадали в обморок».
Пунктом эвакуации основных советских учреждений назначалась первоначально Вятка, но уже в Зуевке поступило указание от председателя губернской эвакокомиссии И. В. Попова о направлении глазовских учреждений и волостных исполкомов в г. Галич Костромской губернии. Материальные и хозяйственные ценности предполагалось увезти в г. Кирсанов Тамбовской губернии. (Кстати, после войны за застрявшим в эвакуации хозяйством со специальным мандатом ездил член уездного исполкома А. Ф. Бабурин.) Сложность ситуации состояла еще в том, что накануне колчаковского наступления в Глазов эвакуировались учреждения из Залазнинского завода и Оханского уезда Пермской губернии вместе со служащими и их семействами (до 350 чел.). Их тоже перевезли за счет глазовского ревкома в Кирсанов. В апреле часть учреждений, имущество и запасы хлеба были вывезены в ближайшие селения уезда под руководством Киреева. В Глазове в апреле остался ревком в составе трех лиц: Воинова, Носова и Лескина. К слову, электротеатр «Лира» вместе с оборудованием, со всеми проводами и лампочками был эвакуирован в село Верхосунье Глазовского уезда. Некоторые документы коммунисты спрятали на месте. По воспоминаниям, член уисполкома А. Пашковский зарыл их в земле в железном баке. Уже в конце февраля Воинов поспешил отчитаться: «Из города вывезли всё, исключая грязь, которую оставлю белым, если угодно будет судьбе его отдать им. Теперь мне его не жаль».
Город перешел на военное положение. Ограничивалось хождение в ночное время, запрещались всякие собрания, митинги, манифестации и «всякие сборища на улицах» без особого на то разрешения. Однако жизнь не остановилась. Люди рождались и умирали, работали и отдыхали. В Народном доме, открытом в первую годовщину Октября в здании бывшего духовного училища, выступал духовой оркестр, устраивались вечеринки для солдат и мирных обывателей. Старшеклассники и молодые люди, не мобилизованные в армию, ставили спектакли и читали лекции на злободневные темы. Глазовчане по вечерам спешили в электротеатр «Лира», где демонстрировались фильмы-агитки «Смельчак», «Беглец», «Последний патрон», «Мы выше мести», «Сильным слава», «Глаза открылись», «Отец и сын», «Кем ты был?», «Сон Тараса», «Дезертир», «Красная звезда». А вот как советская власть отпраздновала Первомай. Советские и общественные учреждения Глазова находились уже в с. Ухтым Вятской губернии. Ревком обязал все уездные и волостные отделы украсить свои здания зелеными венками, флагами и плакатами. 1 мая в 10 часов утра сотрудники собрались «около трибуны на площади против больницы». Порядок следования на митинг был следующим. Впереди шла караульная рота уездного военкома с комиссаром в полном вооружении. Далее следовали: уездный комитет партии, уездный ревком, отдел по управлению уездом, совнархоз, упродком, уземотдел. С речами о значении пролетарского Первомая и положении на Восточном фронте выступили Бурцев, Киреев, Носов и Исупов. Митинг сопровождался пением революционных песен (кстати, заведующие отделами и коммунисты для репетиций собирались накануне праздника в четверг, воскресенье и вторник после работы). На митинге была прочитана лекция на тему «Интернационал», а в 7 часов вечера в помещении школы был поставлен спектакль «Однажды вечером». Завершился праздник исполнением песен «Интернационал», «Варшавянка» и др.
Между тем в конце мая ударная группа колчаковцев Сибирской дивизии Р. Гайды перешла в наступление по железнодорожной полосе Глазов–Вятка. Подступы к городу обороняли красноармейцы 29-й дивизии (комдив В. Ф. Грушецкий). Однако 2 июня в 4 часа утра войска оставили Глазов и заняли позиции на юго-западном направлении у д. Чура (расстояние 15 км). Председатель ревкома и уездный военный комиссар последними покинули город. Военный комиссариат оставил 100 пудов муки (более 1 600 кг), продовольствия примерно на 60 тыс. руб. Остались мирные жители, главной задачей которых было выжить и сохранить свое имущество, семью.
3 июня в Глазов без боя вошли войска генерала А. Н. Пепеляева (по улице Сибирской) и войска Р. Гайды – через мост с правого берега Чепцы. Накануне с самолета белогвардейцы сбросили листовки такого содержания: «кто уйдет с красными – их семьи будут уничтожены». Но не страх перед смертью остановил глазовчан. Они были у себя дома и жили надеждой на скорое наступление мира. Священники встретили колчаковские войска хлебом-солью и устроили молебен в Преображенском соборе, а горожане Ю. А. Гырдымова и Чешков подарили букет цветов В. Пепеляеву. Приветствуя присутствующих глазовчан, он сказал: «Мы одержали победу. С божьей помощью дойдем до Москвы. А сейчас помолимся за дорогие нам победы».
В городе установилась новая власть. Советы были запрещены, профсоюзные комитеты распущены. Началось восстановление земского самоуправления. В городе был развернут гарнизон, начальником которого был штабс-капитан, комендантом гарнизона – прапорщик из воинских частей В. Пепеляева. В гражданских учреждениях «было насажено чиновничество», писалось в секретной записке представителя ревкома Буданова. Белые тоже реквизировали крестьянскую продукцию, скот, лошадей, мобилизовали людей на строительство укреплений и дорог. Все это ассоциировалось у населения с дореволюционными порядками и способствовало преломлению настроений жителей края. Тем более что в городе оставались коммунисты-подпольщики, снабженные документами периода Временного правительства (их по поручению М. Ф. Исупова подписал и заверил печатью бывший начальник милиции А. Н. Куликов). Подпольщики вели агитационно-пропагандистскую работу по формированию негативного образа врага и сбору военных сведений в частях противника. Самой массовой в этот период боев была распространяемая листовка на удмуртском языке «Мар вае Колчак» («Что несет Колчак»), доступно и в красках расписывавшая зверства колчаковцев. При этом один из подпольщиков А. П. Есипов был опознан кем-то из глазовских белых офицеров и убит.
Сдача города крайне беспокоила советскую власть, но не потому, что здесь располагались какие-то очень важные объекты или город обладал несметными богатствами. Через город проходила железная дорога, открывавшая путь белому движению на Москву и соединению с иностранными интервентами. Председатель СНК В. И. Ленин слал одну за другой телеграммы, где требовал от Реввоенсовета Восточного фронта отчетов о положении фронта под Глазовом и выяснения причин его сдачи белым. Бои за город дорого обошлись Красной армии. Лишь через десять дней (в ночь на 13 июня) Глазов полками 29-й дивизии был освобожден от колчаковцев и вновь стал советским. Вместе с белыми, по словам старожила Н. Лобовикова, из города сбежала часть глазовского духовенства, а также купцы, некоторые чиновники и рабочие. Основной причиной бегства был страх перед возможной расправой со стороны красных войск. Однако большая часть «обывальщины», как пишется в секретной записке начштаба 29-й дивизии, во время занятия Глазова белыми «до самого отступления последних и носу из дома не показывала. Глазов остался невредим».
24 июня в город со всеми отделами вернулся ревком, который занялся организацией уездного чрезвычайного съезда Советов рабочих и крестьянских депутатов. На съезде вновь был избран исполком, вскрыты последствия Гражданской войны на территории уезда и в городе. Секретарь Вятского губкома партии И. Попов заклеймил жителей Святогорской волости, «опозорившей весь уезд, не давшей голодающему населению ни одного фунта хлеба, которого были излишки, а при наступлении белогвардейских банд дала 500 человек добровольцев-белогвардейцев». Также большевистской анафеме было предано «разлагающее влияние церкви на широкие слои трудящихся». Священнослужителей вынуждали отрекаться от сана и писать расписки в лояльности советской власти. В частности, такую расписку написал протоиерей Преображенского собора Н. Ергин, обязуясь «не вести с кафедры церкви, как противоправительственной агитации, так и вообще политической агитации, и ни в коем случае не вмешиваться в дела гражданского управления». В обозначенном аспекте неслучайным является частное письмо дочери священника, писавшей: «идут страшные беспорядки, духовенству живется плохо, не дают жалования и отбирают всю землю, на квартиры наложены большие налоги, постоянно приходят, чтобы нанести оскорбления». По отношению к другим горожанам Особый отдел ВЧК рекомендовал городской власти применять следующую практику: «расправиться с теми, кто так или иначе добровольно оказывал содействие белым во время их пребывания в городе, выдавал коммунистов, сочувствующих и советских работников». Расправа означала расстрел. Она должна была показать мирным жителям, что «у нас не может быть пощады. Нужно показать, что советская власть сильна и всех активных и пассивных изменников ждет одна участь. Нужно отбить охоту нападать на советскую власть или вредить ей».
А в городе советская власть начала формировать новых советских граждан. Уже 13 июля открылась детская площадка. Вот как красочно описывает это мероприятие корреспондент красноармейской газеты «Красный набат»: «В 12 часов до 700 детей собрались в Набережный сад, затем с цветами, флагами, венками и плакатами прошли по городу до Детского сада». Там играл струнный оркестр. Затем состоялся концерт, завершившийся чаем и завтраком. Праздник закончился спектаклем. «От праздника осталось самое отрадное впечатление. Дети были веселы и оживленны». Основная задача праздника состояла в том, чтобы показать, насколько рабоче-крестьянская власть отличается от колчаковской, «привлечь на площадку детей подвалов и низов, развивая в них чувство общественности, коммунизма».
«В июне 1919-го...» Генерал Анатолий Пепеляев в истории города Глазова
Весной 2016 года на экраны вышел художественный фильм режиссёра Сергея Снежкина «Контрибуция». Этот увлекательный исторический детектив был снят по мотивам одноименной повести Леонида Юзефовича....Декабрь 1918 года. В губернский город Пермь с боем входит Средне-Сибирский корпус колчаковской армии под командованием молодого генерала Анатолия Пепеляева. Его бойцам не хватает боеприпасов, обмундирования, провианта. И тогда генерал приглашает пермских купцов, чтобы собрать деньги для нужд армии и наступления на Москву...
В съемках принимали участие несколько известных звёзд российского кино, таких как Елизавета Боярская и её супруг Максим Матвеев. Последний и исполнил роль благородного и честного белогвардейского офицера.
Но мало кто из зрителей знает, что генерал Пепеляев был реальной исторической фигурой. Сто лет назад, в смутные и кровавые годы гражданской войны, судьба этого незаурядного человека оказалась тесно связанной с одним из наиболее драматичных эпизодов в истории Северной Удмуртии и города Глазов.
| ||
| Максим Матвеев в роли генерал-майора Пепеляева в фильме «Контрибуция» |
Генерал-солдат
Анатолий Николаевич Пепеляев родился в 1891 году в Томске, в семье русского офицера. Он окончил Омский кадетский корпус и Павловское пехотное училище в Санкт-Петербурге, а затем служил в 42-м Томском стрелковом полку под командой собственного отца.
В годы Первой мировой войны поручик Пепеляев за воинскую доблесть был награжден шестью орденами и получает погоны подполковника. Среди нижних чинов храбрый офицер завоевал любовь и уважение. В 1917 году совет солдатских депутатов его батальона избирает Пепеляева своим командиром.
Вернувшись в родной Томск, офицер-фронтовик не простил большевикам сепаратного Брест-Литовского мира с немцами. В марте 1918 года Анатолий Пепеляев вступил в Томске в тайную офицерскую организацию и становится начальником ее штаба. 26 мая 1918 года в Новониколаевске (ныне Новосибирске) началось вооружённое восстание против большевиков. 27 мая Томск уже в руках офицеров.
Вскоре Пепеляев собирает из добровольцев Средне-Сибирский корпус в пять тысяч штыков. После захвата его бойцами Красноярска, Иркутска и Верхнеудинска Анатолий Николаевич в 27 лет становится генерал-майором.
Среди вождей белого движения Анатолий Пепеляев выделялся оригинальностью и демократичностью своих взглядов. Его отличала крайняя простота обращения с людьми. Он принципиально отказывался носить погоны и не желал возвращения старого режима. А также гордился тем, что ни разу не отдал приказа о расстреле.
Атлетически сложенный, одетый очень скромно, с «серьезной русской внешностью», он вызывал доверие и у солдат, и у народа. В газетах генерала даже именовали «сибирским Суворовым». Слава Анатолия Пепеляева в белой армии была так велика, что его считали возможным приемником адмирала Колчака на посту Верховного правителя России.
| ||
| Полковник Анатолий Николаевич Пепеляев, командир 1-го Средне-Сибирского армейского корпуса. На его фуражке и шевроне - флаг Сибири |
От Перми – на Глазов!
В декабре 1918 года адмирал Александр Колчак, собрав в Сибири армию в 450 тысяч штыков, переходит в наступление на северном участке Восточного фронта. Направление удара – вдоль железной дороге на Пермь, Глазов и Вятку.
24 декабря 1918 года пятнадцатитысячный корпус Пепеляева в 30-тиградусный мороз стремительным штурмом захватывает Пермь. Там генерал берет в плен около 20 тысяч мобилизованных красноармейцев и... отпускает всех по домам. После победы Анатолий Николаевич получает звание генерал-лейтенанта и пост командующего Северной группой Сибирской армии.
После небольшой передышки, вызванной аномальными морозами, адмирал Колчак 4 марта 1919 года начинает новое наступление. Войска 3-й Рабоче-крестьянской Красной армии с тяжелыми потерями отступают из Пермского края в Удмуртию. Вся Вятская губерния была объявлена прифронтовой полосой. В начале апреля части Сибирской армии захватывают Камбарку, 7-го апреля – Воткинск, 10-го – Сарапул и 13-го – входят в Ижевский завод.
Одной из причин успеха белых стали крайняя усталость и частичная деморализация красных войск. Прибывшие весной 1919 года в Глазов бойцы 3-й бригады 7-й дивизии, даже не умели стрелять и в панике угрожали «сдать Вятку».
| ||
| Адмирал Васильевич Александр Колчак, Верховный правителя России и Верховный главнокомандующий Русской армией (ноябрь 1918 — январь 1920) |
Эвакуация
Уже 22 февраля начальник глазовского гарнизона Н.И. Воинов пишет в своем докладе: «Глазов слышит уже орудийную стрельбу. Скоро, наверное, запахнет настоящим порохом... В городе спокойно. Произвел регистрацию всех граждан от 18-45 лет на предмет подготовки к мобилизации и выселению. Взял на учет все лодки и свез их к переправе...»
10 марта Военный Совет 3-й армии издает распоряжение о постепенной эвакуации из Глазова и прифронтовых волостей всего ценного имущества, семейств коммунистов и советских работников. В первую очередь в Тамбов были вывезены семьи, а затем приступили к вывозу ценностей и грузов. Эвакуации также подлежали учебные учреждения, все технические служащие, врачи, фельдшера и агрономы.
14 марта, «в связи с эвакуацией Глазовского уезда и приближения фронта» на общем собрании Глазовской организации партии большевиков было принято постановление о создании Военно-революционного комитета из трех человек, «дабы пресечь всякие контрреволюционные выступления и другого рода явления, противные Советской власти».
31 марта началась эвакуация в село Уни большинства отделов уездного исполкома – народного образования, труда, земельного и других, чье присутствие не являлось «большой необходимостью». К середине апреля учреждения города и уезда уже были эвакуированы в город Галич, а их имущество и запасы хлеба – в Тамбовскую губернию, часть комитетов переехала в села Ухтым и Лекму.
Вся власть в Глазове перешла к штабу 3-й армии и председателю городского ревкома – военкому Воинову. Как докладывали позднее члены ревкома, им «пришлось почти исключительно работать для армии, исполнять всевозможные требования Военного Совета и отдельных частей, часто даже незаконные...»
Вшивая горка
Отряды частей особого назначения производили в городе и уезде обыски и конфискацию продуктов и товаров, продававшихся по спекулятивным ценам, вели жестокую борьбу с контрреволюцией, пьянством и кумышковарением.
В Глазове в то время в доме заключения сидело свыше 600 человек – красноармейцы-дезертиры, пленные белогвардейцы, офицеры, спекулянты, уголовники и прочие. При этом городская тюрьма была рассчитана всего на 111 арестантов. Отдать их белым было нельзя, а судить – некогда. Была организована комиссия по разгрузке тюрем. Одних послали рыть окопы, вторых освободили. А третьих – «пустили в расход на Вшивую горку»... Тогда это означало – расстрел.
Местом казней в Глазове стала Вшивая горка. В начале XX века это был небольшой песчаный холм, поросший сосновой рощей. Он лежал посреди заливного луга за Чепцой на ее правом берегу, почти напротив городской Соборной площади.
По рассказам старожилов, свое название холм получил благодаря проходившим по Сибирскому тракту этапам заключенных, которые, останавливаясь на отдых, купались в водоеме у Вшивой горки и на кострах прожаривали одежду от вшей.
| ||
| Холм Вшивая горка у города Глазова в 1914 году |
В смутное время здесь казнили своих противников и красные, и белые. По слухам, на Вшивой горке нашли свой конец и несколько местных священников, и белые казаки, и большевики. Расстрелянных зарывали там же в песок. Ночью на горку пробирались родственники казненных. Тела торопливо выкапывали и увозили, чтобы похоронить на кладбище. А наутро снова кого-то под конвоем вели за Чепцу...
После гражданской войны Вшивая горка, несмотря на недобрую славу, остается любимым местом отдыха для горожан. Летом в хорошую погоду здесь купались и загорали целыми семьями. Дети, копаясь в песке, временами вдруг натыкались на человеческую кость...
В конце 1930-х кто-то в честь убиенных тайно поставил на Вшивой горке среди сосен три креста, связанные из толстых веток. В 1950-1960-е годы этот холм был полностью срыт, а песок вывезен на стройки города.
Весной 2009 года, в память о казненных здесь служителях церкви, у Чепцы был поставлен памятный деревянный крест. Правда, стоит он не на месте Вшивой горки, а в стороне от нее, недалеко от железобетонного моста.
Затишье
Средне-Сибирский корпус генерала Пепеляева после трехдневных боев прорвал фронт и к 25 марта вступил в восточную часть Глазовского уезда. Линия фронта уже проходила всего в двух десятках верст от окраин Глазова. Далекий гром орудийной канонады, доносившийся до города, с каждым днем становился все отчетливее и громче...
Но к середине апреля из-за начавшейся распутицы и разлива рек сражения вокруг Глазова затихают почти на месяц. Пользуясь передышкой, и белые, и красные спешно подтягивали пополнения, укрепляли позиции. В апреле для восполнения потерь Красной Армии в Гл