Чтобы двигаться вперед в процессе приобретения наиболее проверенных знаний, человек рано или поздно начинает задумываться о том, что же вообще представляет собой знание. В разное историческое время известные и великие люди уже высказывались о знаниях. В диалогах Платона величайший философ признавал знания добродетелью. Уже в другое время английский философ Ф. Бэкон знание признал силой в том смысле, что мы столько можем, сколько знаем, а немецкий историософ О. Шпенглер знание признавал поздней формой веры. Если продолжить ссылаться на мыслителей прошлого, то мы обнаружим, что, по крайней мере, вплоть до середины XX в. у мыслителей не существовало никакой единой позиции относительно отличительных характеристик знаний.
Зададимся же вопросом о том, изменилось ли сейчас что-либо относительно знаний и так ли мы можем быть уверены, что наука конца ХХ в. и начала XXI в. поставила точку в этом вопросе и четко определила все понятия? Ведь как говорил нидерландский философ и историк Й. Хейзинга, невозможно приблизиться к истине без ясной постановки вопроса. Где неотчетлив вопрос, неотчетлив будет и ответ. Следуя логике нидерландского философа, после изучения вопроса можно убедиться, что до точки наука в этом вопросе так и не дошла, поскольку в научной литературе касательно определения понятия знания высказано огромное количество определений, не имеющих единой основы. Часто смысл таких определений сводится к тому, что знание есть форма существования обобщенных результатов познавательной деятельности, субъективный образ реальности в форме понятий, представлений. Из приведенных определений можно сделать вывод, что знания как результат познавательной деятельности субъективны, и это, пожалуй, единственное, что действительно представляется весьма обоснованным. В отношении всего остального, только что приведенного, возникают серьезные сомнения.
Однако одним только субъективизмом знания не характеризуются. Поэтому для рассмотрения вопроса знаний следует обратить внимание еще и на другие критерии знаний, которые указываются в научной литературе. Так, используют следующие критерии: знание должно быть подтвержденным, логически обоснованным, заслуживающим доверие и истинным. Указанные критерии можно по-разному подвергать сомнению, но в данный момент подвергнуть сомнению стоит только последний критерий. Согласно критерию истинности, знание должно согласовываться с истиной. На первый взгляд данный критерий может показаться логичным. Однако логичным он кажется, если не привести пример, который порою встречается в повседневной жизни. Например, возникают случаи, когда человеку по ошибке или намеренно сообщают неверное имя его собеседника. В этом случае человек будет ошибочно полагать, что собеседника зовут, например, Николай, а в действительности у него будет совершенно другое имя. Как мы понимаем, в приведенном примере человек приобрел ложное знание об имени собеседника, но, несмотря на то, что оно ложное, приобрел он все-таки знание. Если же настаивать и считать, что знание должно быть исключительно истинным, то как тогда вообще можно быть уверенным в том, что мы знаем наверняка даже подлинные имена наших соседей?
Можно привести и другой пример, который указывает на ошибочность критерия истинности при определении понятия знаний. Например, зачастую в школьных учебниках истории одно и то же историческое событие описано по-разному и текст учебников зачастую противоречит один другому, а ведь известно, что двух разных истин быть не может. Ведь, как мы рассмотрим в дальнейшем, истина абсолютно точно отражает реальную действительность, которая является единственной. Несмотря на то, что один ученик прочитал один учебник истории, а другой ученик учебник истории с другим содержанием, в любом случае можно утверждать, что оба эти ученика посредством прочтения двух противоречащих друг другу учебников приобрели знания. Из приведенных примеров и всего ранее изложенного можно сделать вывод о том, что критерий истинности знаний в должной мере не учитывает саму природу субъективности знаний. Ведь известно, что субъекту познавательной деятельности свойственно ошибаться, и таким образом, знания могут быть неточны и ошибочны. Кроме того, критерий истинности приводит к смешению понятий знаний и истины, что вынуждает внимательного человека еще раз все рассмотреть.
Поскольку знание тесно связано с истиной, то для полноты картины следует четко определиться с тем, что есть истина. В свою очередь, чтобы разобраться с данным вопросом, следует обратить внимание на отличие истины и действительности. Так, в понятие истины вкладывают то, что истина — это нечто такое, что полностью согласуется с реальным положением дел. В понятие реальной действительности вкладывают само мироздание или по-другому — бытие, или материальное воплощение высшего разума. Представляется, что если мы способны осознать истину и узнаем ее, то получим абсолютно точное, неискаженное представление о реальной действительности, то есть истинное знание. В этом смысле, если допустить существование высшего разума и мультивселенной как его материального воплощения, то истину еще можно понимать в каком-то плане как второе имя творца. Не зря же говорят, что устами младенца глаголет истина, порою подразумевая на подсознательном уровне как раз то, что истина и есть высший план.
С некоторыми допущениями можно сказать, что если знание — категория субъективная, то истина — категория объективная, поскольку идеально точно соответствует реальной действительности. Поэтому можно заключить, что истина — это смысловое и абсолютно точное отражение реальной действительности со всей ее многогранностью, сложно познаваемой многомерностью, закономерностями и взаимосвязями развития. Поскольку истина порождается реальной действительностью, то она вторична по отношению к ней. В свою очередь, знание вторично по отношению к истине. Более того, оно не только вторично по отношению к истине, но и может не совпадать по содержанию с ней, поскольку субъективно.
Здесь можно задаться вопросом о том, зачем так глубоко вникать во все эти фундаментальные вопросы. А затем, что если никто до конца не будет разбираться с указанными вопросами, то нас всех так и продолжат вводить в заблуждение. Какие бы предатели ни занимали высокие должности в научной среде, как бы они ни стремились противодействовать процессу поиска истины и шельмовать тех, кто эту истину ищет, все их действия рано или поздно перестанут приносить результат. Возможно, что все это произойдет быстрее, если на государственном уровне начнут вводить уголовную ответственность за сознательный саботаж научной и инновационной деятельности. Так или иначе, истина в любом случае станет известна, но мы немного отвлеклись, и стоит продолжить тему непосредственно о самой истине.
Раз уж мы коснулись природы самой истины, то целесообразно затронуть еще и вопрос о ее постоянстве. Например, бытует мнение, что истина постоянна на протяжении миллиардов лет. Однако при таком мнении не учитывается, что реальная действительность находится в постоянном изменении и, стало быть, данное обстоятельство должно менять и истину. Предположим, что атмосфера нашей планеты содержит 100 условных единиц кислорода и это истина. Через 10 лет количество кислорода в атмосфере нашей планеты может измениться и содержание в атмосфере 100 условных единиц кислорода уже может не оказаться истиной. Тем не менее, приведенное утверждение о постоянстве истины представляется верным, но верным только в части, если так можно выразиться, фундаментальных основ реальной действительности и основополагающих взаимосвязей. По всей видимости, такие основы-связи обеспечиваются благодаря неким нерушимым законам. Такие законы не без оснований называют общими универсальными законами Мироздания. Эти законы атеисты также могут назвать глобальными законами природы, а религиозные люди — божьими законами. Между прочим, осознание таких законов может во многом поставить точку в спорах между адептами всех религий мира и даже атеистами, которые, между прочим, также являются верующими, поскольку верят в то, что бога нет.
Но вернемся к рассмотрению понятия знания, ведь на самом деле нет неразрешенных вопросов, даже если эти вопросы кажутся таковыми. Итак, поскольку результаты познавательной деятельности субъективны, очевидно, что они не могут быть в обязательном порядке быть истинными. Если мы говорим о том, что знание полностью соответствует истине, то знание можно назвать истинным, то есть отвечающим критерию истинности. В противном случае знание критерию истинности не отвечает и истинным быть не может. Поэтому представляется необходимым отказаться от критерия истинности в смысле того, что знание должно всегда полностью согласовываться с истиной. Однако необходимо учитывать, что вектор эволюционной трансформации знания должен быть направлен таким образом, чтобы оно становилось ближе к истине и в конечном итоге полностью стало согласовываться с ней. По всей видимости, только в таком смысле можно использовать критерий истинности знаний, который сам по себе имеет исключительную важность для определения сути знаний.
Разобравшись с критерием истинности, стоит попытаться следовать дальше на пути к выяснению природы знаний для того, чтобы сформулировать наиболее точное определение этого понятия, которое, к сожалению, затруднительно, если вообще возможно найти в специальной литературе по причине нежелания влиятельных сил в научной среде освещать ряд важных вопросов. Как уже было отмечено, знание должно быть подтвержденным, логически обоснованным и заслуживающим доверие. Однако ранее приведенный пример с именем Николай позволяет сделать вывод о том, что знания могут приобретаться, минуя этап его подтверждения и логического обоснования. Да и в учебниках истории России порою нет абсолютно никакой логики в описываемых событиях, о чем уже заявляли многие авторы. Тем не менее, школьники без особых затруднений приобретают знания из прочтенных учебников истории, несмотря на отсутствие достаточных логических связей между событиями прошлого. Совершенно очевидно и то, что школьники едва ли могут проверить информацию, связанную, например, с историей древнего мира и прочтенную в учебниках. Все это говорит о том, что критерии логического обоснования и подтверждения едва ли могут быть в действительности критериями понятия знаний.
Из трех только что отмеченных критериев знаний остается проверить только еще один критерий, который связан с тем, что знание должно заслуживать доверие. Этот критерий перекликается с уже ранее выраженной мыслью немецкого историософа О. Шпенглера, который считал знание поздней формой веры. В чем-то схожую мысль также выражал средневековый схоласт Ансельм Кентерберийский (1033—1109). Он говорил: «Верую, чтобы знать». Можно заметить, что все эти мысли не без основания как-то связаны с понятием веры и связаны они не случайно. Если вспомнить все те знания, которыми мы обладаем, и наше отношение к ним, то окажется, что в той или иной мере мы полагаем, что они соответствуют реальной действительности. Все это наталкивает на мысль о том, что критерий доверия есть вера, которая во всех случаях обязательна для формирования знаний. Очевидно, что при отсутствии у субъекта веры в истинность информации последняя его знанием стать не может. Если человек не будет верить в истинность зачатков формирующихся знаний, то он однозначно откажется от них и наверняка будет прав, так как недостоверная информация в понимании субъекта его знанием быть не может. Чтобы это понять, можно представить следующую ситуацию. Например, если человек будет часто ошибаться в ответах на вопросы, то на очередной вопрос он может сказать, что не знает ответа по причине наличия у него серьезных сомнений в том, что он знает правильный ответ.
Таким образом, наряду с тем, что знание является категорией субъективной, оно еще имеет такой обязательный критерий, как критерий веры. Представляется, что только вера субъекта в то, что он обладает информацией, в той или иной мере соответствующей реальной действительности, и переводит такую информацию в категорию знаний для субъекта. Но все ли действительно критерии понятия знания мы выявили или есть иные? Если вспомнить те известные в науке определения понятия знания, которые были упомянуты выше, то можно выделить еще критерии образности и обобщенности. Согласно этим критериям знания без достаточных на то оснований определяют как субъективный образ реальности в форме понятий, представлений и как форму существования обобщенных результатов познавательной деятельности. Однако насколько обоснованны сами критерии, которые «породили» такие определения, и не таится ли в них заблуждений? Чтобы ответить на данный вопрос, можно обратиться к понятию образного мышления и попытаться для начала разобраться в вопросе об обязательности обобщенности результатов познавательной деятельности в составе исследуемого понятия знаний.
Под образным мышлением часто понимают мышление в виде образов путем их создания, формирования, поддержки, передачи, оперирования, видоизменения с помощью мыслительных процессов, где образом является продукт человеческой мысли, который есть своеобразный «оттиск» его воззрений на мир или тот или иной объект материального мира. При таком определении понятия образа и образного мышления возникает вопрос о том, неразрывно ли образное мышление и знание? Если спросить человека, сколько будет пять умножить на пять, то он, не задумываясь, ответит, что двадцать пять, и в этом случае у него едва ли возникнет образ цифры двадцать пять или иной образ. Он скажет ответ, если так можно выразиться, «автоматически». Хотя в иных случаях у человека при таком ответе может возникнуть образ цифр, но едва ли он возникнет, если человеку будут быстро задавать много вопросов и ему придется очень быстро давать ответы на поставленные математические задачи. Все это говорит о том, что образное мышление задействуется человеком далеко не во всех случаях, но это не означает, что человек будет лишен возможности приобрести знания без применения такого мышления. Приведенный пример лишь показывает, что человек знает ответ на приведенный математический вопрос, то есть обладает знанием и применяет его, но с так называемым «субъективным образом» реальной действительности это не связано. Пример из таблицы умножения убеждает нас в том, что знание есть не только образ субъективной реальности, но и нечто другое. Другими словами, определение понятия знаний, основанное только на субъективном образе реальной действительности, не охватывает должным образом понятие знаний, а стало быть, не может полноценно к нему применяться как к самостоятельной категории. Вышеприведенный вывод также подтверждается и процессом формирования образа у субъекта познавательной деятельности. В литературе на данный счет высказано мнение о том, что формирование образа основано на имеющемся жизненном опыте и знаниях человека. При такой постановке вопроса образ едва ли может быть источником знаний, а вот знания как раз наоборот могут являться источником образа.
И наконец, чтобы окончательно убедится в том, что знания и субъективный образ реальной действительности могут не совпадать, можно обратиться к психологии. Так, в различных концепциях и отраслях психологии встречаются различные классификации и типологии мышления, которые так или иначе порождают знания у субъекта познавательной деятельности. По психологическим процессам психология выделяет наглядно-действенное мышление, которое присуще детям с рождения до 1,5 лет. Данное мышление связано с манипуляциями предметной сферой, где ребенок еще не умеет создавать образы реальной действительности, но тем не менее получает через такой тип мышления определенные знания. К примеру, полугодовалый малыш может неосознанно перебирать ручками пеленку, постепенно подтягивая ее полностью вместе с игрушкой, которая находится на ней. В следующий раз ребенок уже осознанно потянет к себе ткань, чтобы взять игрушку. Этот простой пример наглядно-действенного мышления показывает, как у ребенка формируются знания, связанные с достижением цели, без применения образного мышления. Таким образом, распространенное в научной литературе определение понятия знаний, где знание определяется посредством критерия образности, ложно.
Другое общеизвестное определение понятия знаний состоит в том, что знание есть форма существования обобщенных результатов познавательной деятельности. Однако в данном определении обнаруживается, по крайней мере, изъян в обобщенности результатов познавательной деятельности. Дело в том, что едва ли результаты познавательной деятельности всегда могут существовать у субъекта в обобщенной форме или существовать в форме так называемой систематизации результатов познавательной деятельности. Здесь за примерами долго ходить не нужно. Достаточно привести пример, связанный с постоянными поездками пассажиров в городском общественном транспорте. Добираясь до работы и обратно, человек обычно видит в дороге массу новых людей, машин, большинство из которых он запоминает, но из-за отсутствия надобности быстро забывает. В момент того, когда человек еще держит в памяти необходимую информацию, связанную с увиденным в дороге, он едва ли успевает ее систематизировать и тем более как-либо обосновать. Если такие случаи и бывают, то их наверняка не так много. Хотя, с другой стороны, некая примитивная систематизация информации у людей возможна в любых случаях, но вывод о том, что знания есть форма существования обобщенных результатов познавательной деятельности, выглядит несколько натянуто. Кроме того, из указанного определения несколько затруднительно понять, что же на самом деле представляет собой знание.
А теперь интересный нюанс об обобщенности результатов познавательной деятельности в разрезе критерия истинности, а если точнее, то критерия эволюционной трансформации знаний, ведь можно его и так назвать, и это будет даже более точным. Так, если субъекту познавательной деятельности становится известным, что ранее полученная им информация об объекте исследования ложная, то такая информация едва ли станет для него знанием, поскольку будет лишена критерия истинности в том смысле, в котором уже было изложено в этой работе, а именно в смысле тяготения знаний к истине. При понимании того, что ранее полученная информация была ложной, человек будет лишь знать, что такая информация является ложью, но знанием для него такая ложь не станет. А вот по смыслу приведенного определения об обобщенности результатов познавательной деятельности ложная информация может стать знанием. Так, в соответствии с ранее приведенным определением, субъект может узнать о недостоверной информации, запомнить ее, обобщить, сравнить с ранее полученной информацией, и выходит, что приобрести «знание». Более того, представляется, что данное определение не отражает всех критериев, необходимых для определения знания как самостоятельного понятия, и поэтому не может быть принято.
Не может быть принято такое определение понятия знания и потому, что формой существования обобщенных результатов познавательной деятельности может быть книга или винчестер персонального компьютера, а ведь книга и винчестер — это лишь накопители памяти, а не носители знаний. Представляется, что в приведенном определении утерян еще один важный критерий знаний, а именно критерий субъективности знаний. Сама по себе книга или винчестер не может содержать в себе знаний, поскольку содержит лишь информацию, которая может стать знанием, когда ее прочитает тот или иной субъект познавательной деятельности, осознает ее и примет как истину. Как точно отметил автор Д.И. Дубровский в книге «Знание как предмет эпистемологии», знание не существует вне и помимо сознания, а сознание не существует вне и помимо субъективной реальности.
Те, кто изучал логику, знают, что под определением понимают только те суждения, которые прямо указывают понятию его место среди других, что в конечном итоге приводит к раскрытию содержания соответствующего понятия. Понятие считается правильно определенным, когда указано ближайшее родовое понятие и специальный видовой признак или критерий. Внешний признак, по которому можно определить правильность определения, состоит в возможности чистого обращения, то есть в том, что определение может быть поставлено на место определяемого понятия, и наоборот; другими словами, всякое правильное определение есть тождесловие. Наконец, по отношению к определению ставятся и чисто эстетические требования: желательно краткое и красивое.
Ранее приведенные примеры наглядно показывают, что неверно выбранное родовое понятие и специальные видовые критерии приводят к ошибочности определения понятия знаний, а значит, и к ошибкам и в правильном понимании сути этого понятия. Например, если говорить о последних приведенных ложных критериях, то знанием не может быть сама по себе форма существования обобщенных результатов познавательной деятельности или лишь субъективный образ реальной действительности. Чтобы дать наиболее точное определение понятию знания следует выявить подлинное и ближайшее родовое понятие и видовой признак или критерии исследуемого понятия.
На основании ранее изложенных рассуждений можно сделать вывод о том, что родовым понятием знаний является информация, а его критериями — субъективизм и вера субъекта в истинность полученной информации. Критерий веры и эволюционной трансформации знаний здесь как бы сливаются. С учетом выявленного родового понятия и критериев знанию можно дать следующее определение: знание есть информация, в истинность которой в определенной мере верит субъект познавательной деятельности. Если попытаться поставить данное определение на место определяемого понятия, то оно окажется тождесловием, что может свидетельствовать о том, что определение правильное. Несмотря на то, что приведенное определения понятия краткое, представляется, что оно содержит в себе необходимое и достаточное, а именно родовое понятие — информацию, критерии субъективизма и веры в истинность информации. Из данного определения также можно сделать вывод о том, что знание есть только та информация, которая воспринимается, осознается субъектом и сохраняется в его памяти, поскольку верить субъект может только в ту информацию, которую воспринимает, осознает и запоминает.
Приведенное определение может иметь разные вариации. Однако, при работе с определениями мы не должны забывать предельно критично относиться к любым авторитетам и источникам, сомневаться во всем, подходить к делу комплексно, всесторонне анализировать получаемую информацию и накопленные знания. Только так при поиске истины можно надеяться на положительный результат в условиях, когда вокруг нас накопилось столько не проверенной информации и откровенного вранья.
Олег Радмиров