Это было встречено ворчанием и даже несколькими раздраженными взмахами рук, но благодаря свистку тренера, команда подчинилась, забираясь на скрипучие трибуны тяжелыми шагами.
— Ты, должно быть, разыгрываешь меня, — застонала Алиса.
Сделав медленный, глубокий вдох, Изобель вышла вперед, чтобы встать перед ее менее чем восторженной аудиторией. Алиса, которая сидела рядом с Никки, с шумом отодвинулась, раздался звук похожий на кошачье мяуканье. Она откинулась на трибунах, скрестив ноги и положив руки на колени.
— В любое время, когда ты будешь готова, Ланли, — сказала тренер, тоже занимая место на трибунах. Наклонившись вперед, она оперлась локтями на колени.
Изобель оглядела безразличные лица ее товарищей по команде.
«Что ж», — подумала она. «Начнем».
Она выпрямилась, кивнула и резко опустила руки по обе стороны от ее бедер.
— Готовы? Хорошо!
Она делала движения, которые только приходили ей в голову из прошлых тренировок, стараясь не замечать, как нелепо она кричит во все горло.
«Не хочу создавать ссор,
Не хочу вызывать протестов,
Но есть только одна вещь,
Которую, я думаю, мы должны обсудить.
Мне не следовало ссориться!
Мне не следовало драться!
Потому что толкать товарищей по команде
Это просто неправильно!»
Сейчас она повернулась к Алисе. Подняв колено, поставив кулак на свое бедро и высоко держа руку, Изобель показала пальцем вниз, направляя его на другую девушку. Она с трудом улыбнулась ее широкой, сияющей и подбадривающей улыбкой. Проснись, Алиса. Обрати внимание.
«Мне жаль, что я толкнула тебя!
Мне жаль, что ты упала!
Мне жаль, что я почти
Пнула тебя под твой маленький зад!»
Через спортзал прозвучало командное «у-у-у», заглушая только хриплый хохот. В одно мгновение самодовольное выражение на лице Алисы исчезло. Ее лицо покраснело. Краем глаза Изобель увидела, как блеснул свисток тренера, когда она поднесла его к губам. Прежде чем ее успели остановить, Изобель, все еще улыбаясь, вышла вперед. Она встала в положение «T», затем ударила стопы ног. Она приземлилась с поклоном, чувствуя приветливую атмосферу, как будто она была на каком-то соревновании, зная, каким заразительным может быть энтузиазм, чтобы поднять настроение.
«Я хочу еще один шанс,
Я хочу еще раз попробовать,
Я хочу на соревнования,
И победить, победить, победить!»
С каждым «победить» Изобель делала прыжок, ударяясь ногами об пол, затем в конце она сделала двойной прыжок, чтобы просто покрасоваться. Она закончила, хлопнув в ладоши и поклонившись, вытянув руки вперед, застывая в положении "V"
Тяжело дыша и скорее больше сжав зубы, чем улыбаясь, она ждала приговора.
На стадионе показалось движение, затем послышалось несколько продолжительных смешков и шепот. Несколько нерешительных, возможно даже настороженных взглядов были направлены на Алису, которая сидела, сердито бормоча что-то Никки, выглядевшей совершенно несчастной.
Тренер встала.
— Ланли, я притворюсь, что не слышала середину, — сказала она, затем повернулась к команде и крикнула. — С возвращением. Ты проведешь разминку.
Они работали над прыжками в воздух, когда свисток тренера прервал их, чтобы заняться обычными занятиями. После прослушивания музыки, Стиви пошел рядом с ней.
— Не волнуйся, — сказал он и наклонился, чтобы прошептать. — Они рады, что ты вернулась, даже если они не показывают этого, особенно тренер. Алиса хотела занять твое место, говоря, что знает все твои трюки, но она не смогла их повторить. — Она сверкнула улыбкой. — О, и я думаю, что тебя кто-то там ждет.
Изобель наморщила лоб. Она проследила взглядом за Стиви и кивнула. Она прищурила глаза, посмотрев на пустую дверь.
«Он не мог», — подумала Изобель, представляя, как Брэд стоял там во время их обычных тренировок, наблюдая за ней, ожидая, чтобы подбросить ее. Как все тогда было превосходно.
После этого, Изобель смогла только наполовину сконцентрироваться на том, как медленно тянется время, в то время как Стиви прошел мимо них.
Ее взгляд нервно метнулся к двери.
Чего от нее хочет Брэд? Он не понял намека? Или, может быть, он просто был там, ожидая Никки, хотя тогда это, на самом деле, не улучшает ситуацию. Точнее это делает ее еще хуже.
Как только репетиция закончилась, Изобель надела синие спортивные штаны на свои шорты и накинула желтую футболку с названием их школы. Схватив свою спортивную сумку и рюкзак, она пошла к двери, но остановилась, когда никого не увидела. Необъяснимо, но она снова ощутила это — эхо, которое она почувствовала ранее во дворе. Ей послышался шум гравия, и она повернулась к пятну теплого солнца, проникающего через щелку в двери, которую кто-то подпер, чтобы оставить открытой. От нее повеял прохладный ветерок, она посмотрела вниз, как несколько опавших листьев проникли внутрь и остановились у ее ног.
Пятно света на полу замигало. За ней быстро мелькнула тень. Изобель подняла голову, ее глаза расширились, и она уставилась на открытый и пустой дверной проем. Ей показалось, что снаружи она услышала приглушенный смех.
Изобель шагнула в дверной проем.
— Брэд?
— Попробуй еще раз, — раздался голос у нее за спиной, отделяясь от смеха.
Она повернулась, чтобы увидеть Ворена, прислонившегося спиной к стене. Ее собственное удивленное выражение лица отразилось в отражении его солнцезащитных очков, которые он носил.
— Господи, ты напугал меня, — это было все, что она смогла сказать, в то время как пыталась восстановить дыхание.
— Мне говорили, что я произвожу такой эффект, — сказал он бесстрастным тоном.
Изобель наклонила к нему голову, осознав только что пришедшую мысль.
— Ты остался после школы?
Его взгляд упал на сапоги, прежде чем он снова его поднял. Он откинул голову назад, пока не прислонил ее к стене за своей спиной.
— Да, бывает, — сказал он. — Иногда.
Изобель, казалось, не могла подавить улыбку, которая приподнимала уголки ее рта.
— Эмм… И как давно ты здесь? — спросила она.
Сунув руки в карманы куртки, он пожал плечами.
— Подожди, — сказала она, сузив глаза. — Ты не... Ты следил за мной?
Этот вопрос занял у него некоторое время, чтобы ответить.
— Я... предпочитаю термин «наблюдал», — сказал он. – Звучит менее похоже на «подглядывал».
— Так что, теперь ты говоришь по-французски?
Это вызвало у него ухмылку.
— Так... что-то случилось? — спросила она.
Долгое время он ничего не говорил, только смотрел на нее из-за своих очков, скрывавшие его глаза, которые могли сказать ей многое. Наконец, он оттолкнулся от стены.
— Думаю, тебя нужно подвезти, — сказал он, проходя мимо нее и направляясь к открытым дверям.
Делая все возможное, чтобы подавить усмешку, Изобель последовала за ним.
Дорого ушедший
— Откуда ты узнал, что я на тренировке? — спросила Изобель, как только он открыл багажник. — Я сказала тебе, что ушла из команды.
Он взял ее сумку и бросил в багажник, затем за ней последовал и рюкзак. Она заметила, что багажник его машины был в удивительном порядке. Кроме ее вещей, там был только комплект аккуратно смотанного соединительного кабеля и небольшой кейс с CD-дисками, который он доставал из своей сумки.
Она продолжала исподтишка поглядывать на него, ожидая его ответа, но из-за очков было сложно прочитать выражение его глаз, это было похоже на то, словно она пытается оценить глыбу камня.
Он сунул руку в сумку и достал из нее свой контейнер с ленча. Он поднял его.
— Одна птичка нашептала мне.
Гвен. Изобель осознала, что улыбается при мысли о ее новой, маловероятной подруге, в то время как она забралась на пассажирское сидение в машине Ворена.
Он сел на место водителя, снимая бумажник с цепей и поворачивая ключ в замке зажигания. Кугуар взревел, и портативный CD проигрыватель, находящийся между ними, начал вращаться. Быстрые удары музыки хлынули из динамиков автомобиля вместе со звуками электрогитары и грохотом барабанов, кто-то прокричал оборванную фразу: «пожалуйста, спасите наши души».
Изобель взяла проигрыватель, глядя на поцарапанный корпус и на ленту черного скотча, держащего все вместе.
— Как у тебя еще осталась одна из этих вещиц? — спросила она.
— Потому что я выплачиваю кредит за автомобиль, — сказал он. — Пристегнись.
— Ох, — протянула Изобель, решив оставить все свои вопросы.
Она обратила внимание на старомодный ремень вокруг ее коленей и защелкнула его. Он протянул ей кейс с CD-дисками, прося ее найти «тот, что с деревьями». Она листала диски, в то время как он переключился с ручной коробки передач и развернул машину.
Преодолев желание смотреть, как он водит машину (она никогда не думала, что кто-то мог делать это так грациозно), она наконец нашла диск, который он хотел — тот, на белом фоне которого стояли силуэты скрученных, голых и стройных деревьев. Изобель сразу же узнала эмблему группы на внешнем крае CD диска. Изображение мертвой птицы с поднятыми вверх ногами, которая была на его зеленой куртке. Она нажала на кнопку на проигрывателе, вставила диск, и он тут же закрылся. Машина ехала в блаженной тишине.
— Ты наказана, — сказал он, прежде чем из динамиков полилась душевная, таинственная ангельская баллада. — Почему?
Изобель поняла, что это самое подходящее время, чтобы соврать или, по крайней мере, опустить некоторые моменты истины.
— Из-за криков прошлой ночью, — сказала она.
Вот. Она не должна была лгать обо всем. Она просто упустит ту часть, где она изначально была наказана, когда вернулась домой после комендантского часа в чужой машине в прошлую пятницу — точнее, в его машине.
Она внезапно нахмурилась. Что она собирается сказать маме, когда они приедут к ее дому?
— Твои родители довольно-таки строгие? — спросил он так, словно уже знал ответ на этот вопрос.
— Я думаю, да, — призналась она. — А что?
Она повернулась, чтобы посмотреть на него, радуясь, что у нее есть предлог для разговора. Тормоза зашумели, когда они постепенно приблизились к остановке на красный свет.
— Я хочу тебя кое о чем спросить, — сказал он.
Изобель вздрогнула от неожиданности такого заявления. То, что его взгляд был прикован к дороге, не помогало. Это заставило почувствовать, словно что-то внутри у нее упало. Это ощущение всегда появлялось, когда она о чем-то беспокоилась, но не могла понять, из-за чего именно. Загорелся зеленый свет, он повернул, и они двинулись дальше.
— Да? — сказала она.
Она старалась не замечать потока своих внутренних вопросов, которые одолевали ее, и в то же время она ломала голову над тем, что она могла бы сделать или сказать.
— Это будет в пятницу вечером, — сказал он. — Что-то, что происходит каждый год, но не все знают об этом.
Изобель напряглась. Она повернула голову, чтобы посмотреть вперед, стараясь изо всех сил удержаться от поворота или у белого ясеня, или у красной пожарной машины. Этого не могло случиться. Он не мог пригласить ее. Должно быть что-то еще. Что бы это ни было, она без сомнения знала, что не было никакой возможности на земле, чтобы он мог попросить ее…
— Я хочу, чтобы ты пошла, — сказал он.
Она открыла рот, но тут же закрыла его, прежде чем он мог это увидеть.
— Со мной, — добавил он.
Это случилось.
Он бросил на нее быстрый взгляд, прежде чем они проехали мимо фонтана и ее окрестностей, и только тогда она увидела свое собственное выражение лица, полное оцепенения, в отражении его очков и поняла, что он все еще ждет ответа.
— Я... У нас игра в эту пятницу, — сказала она, и это было похоже на то, словно это за нее сказал кто-то другой. Слова просто сами выскочили, как будто это сделало ее Альтер эго навязчивой чирлидерши, которое отбросило все двигательные навыки. На мгновение она почти пожалела, что вернулась в команду в этот день. Почти.
— Ну, можно ведь не оставаться до конца...
Он еще раз украдкой посмотрел на нее.
— Ты имеешь в виду... сбежать?
Лишь после того, как она произнесла эти слова, она поняла их смысл, в то время как это прозвучало, как самый очевидный вопрос года.
Ей показалось, что он улыбнулся.
Он подъехал к ее почтовому ящику и припарковался. Когда он ничего не ответил, она уже знала, что, несомненно, это должно означать «да» — побег был частью ее соглашения.
Он вынул ключ из зажигания и сунул руку в задний карман, доставая красный конверт, точно такой же, который ему отдала Лейси. Вроде того, который он вытащил из кармана сегодня во время ленча, только этот был адресован ей. Он протянул его ей.
— Что это такое? — спросила она, открывая конверт.
Внутри она обнаружила карточку кремового цвета, украшенную красной лентой. Она поняла, что это что-то типа билета, хотя ей потребовалось долгое время, чтобы осознать, что он был выполнен в виде бирки, которую обычно прикрепляют на палец в морге. Иу.
В верхней части билета витиеватой надписью было выведено «Мрачный Фасад». Дата значилась просто как «Канун дня всех святых», ниже была надпись «Доступ», где было заполнено «Допуск одного». Где был тэг с именем, она увидела свое имя, написанное его изящной рукой (конечно же, фиолетовыми чернилами) и внизу на одной линии с «Пригласил» значилось его имя.
— Это не совсем официальный школьный прием, — сказал он. — Так что подумай об этом.
Она подняла глаза от билета.
— Эмм… Экстренное сообщение. Твои друзья ненавидят меня.
— Они не знают тебя, — сказал он. Открыв дверь, он выбрался наружу. Повернувшись, он оперся о дверь и посмотрел на нее. — Кроме того, — сказал он. — Ты будешь со мной.
Изобель изумленно посмотрела ему вслед, когда он закрыл дверь и подошел к багажнику, билет почти выскользнул из ее пальцев.
Это только что произошло?
Она снова уставилась на карточку, на их имена, которые были написаны рядом.
Изобель поспешно схватилась за ручку двери и вышла из машины.
Она нашла его у багажника. Из открытого багажника, он протянул ей сумку, а затем и ее рюкзак. Затем он повернулся и прислонился к бамперу, засунув обе руки в карманы черных джинсов. Она стояла, наблюдая за ним, снова столкнувшись с его скрытым выражением глаз за очками, которые отражали ее собственные размышления. Ее сердце пропустило удар. Мозг лихорадочно подыскивал слова, чтобы хоть что-то сказать.
— Ты…зайдешь? — спросила она.
Эти слова прозвучали так тупо для ее собственных ушей, словно маленький ребенок спрашивает у своего друга, что было бы очень классно им пообщаться.
Он снял очки. Она оказалась в ловушке этих нефритовых глаз.
— Я не знаю, — сказал он. — А можно?
— Мама! — закричала Изобель дома.
За своей спиной она придержала дверь открытой для Ворена. Он шагнул внутрь и затем вежливо остановился рядом с подставкой для зонтиков и перед вешалкой, аккуратно сложив руки перед собой, чувствовалось, что он был не в своей тарелке. Она почувствовала внезапный приступ паники, увидев его там, где ее мама вышила вставленную в рамку копию Молитвы Господни, частично видневшейся на плече, прикрепленной с помощью булавки.
— Мама! — она повернулась, чтобы крикнуть еще раз. — Эмм, подожди здесь, — сказала она. Волоча за собой сумку, Изобель поднялась по лестнице вверх, в ее комнату.
Однако ее мамы не было ни в своей комнате, не в ванной.
Изобель бросила сумку в свою комнату. Она быстро сняла с себя одежду для тренировки и надела свои любимые джинсы. Она надела чистую футболку и нанесла дезодорант. Потом, в то время как она подумала об этом, Изобель схватила Полное собрание сочинений Эдгара Аллана По с ее тумбочки.
Она так давно видела сон про Рейнольдса, и сейчас это казалось странным. Она потрясла головой, держа книгу обеими руками, вдруг обрадовавшись, что тогда у нее не было шанса закончить свой рассказ Ворену о сне, о снова появившейся книге или о том, что она выбросила ее. Или думала, что выбросила.
Казалось, все, что сейчас имело значение это то, что теперь у нее есть книга, и что они собираются закончить проект. Если она, конечно же, сможет найти свою маму и попросить ее не злиться.
Изобель спустилась с лестницы. Прежде чем войти в прихожую, она остановилась и вздрогнула, обнаружив пространство перед подставкой для зонтиков и вешалкой пустым.
Она подбежала к двери, чтобы выглянуть из нее и с облегчением увидеть, что машина Ворена все еще припаркована у ее дома.
— На самом деле я делала исследовательскую работу по сэру Артуру Конан Дойлу, когда я была на последнем курсе в Вашингтонском университете, — услышала Изобель голос своей мамы, когда она подходила к кухне. — Но когда я узнала, что герой рассказа По, Дюпен, был источником вдохновения для создания такого персонажа как Холмс, скажу я тебе, я действительно помешалась на чтении детективов По. Я помню, как хотела сделать свою курсовую работу по нему вместо Дойла.
Изобель шагнула в кухню, чтобы найти свою маму, стоящей у раковины, нарезая куски вареной курицы кулинарными ножницами с красной ручкой. Ворен стоял чуть поодаль от стола, нарезая стебли сельдерея тонкими полумесяцами. Он поднял голову, когда она вошла и, поймав ее взгляд, улыбнулся.
— О, Изобель, — сказала мама. — А вот и ты. Я надеюсь, ты не возражаешь, что пока ты оставила своего гостя ждущим в прихожей, я заручилась его помощью с ужином.
Изобель двинулась дальше на кухню, не зная, то ли ей вздохнуть с облегчением потому, что ее мама не устроила атомного взрыва или провалиться сквозь землю из-за того, что она взяла на себя роль шеф-повара с Темным Лордом из старшей школы Трентона.
Ну, по крайней мере, это выглядело, словно он не против. В самом деле, Изобель с удивлением заметила, как умело он, казалось, резал сельдерей. Даже скорее натренировано.
— Ты ведь останешься, чтобы поесть с нами? — спросила мама.
Ворен бросил быстрый взгляд на Изобель.
— Да, — сказала она. — Тебе следует остаться на ужин.
Может ли этот день быть еще странней? Она представила Ворена вместе со своей семьей за обеденным столом, и она только надеялась, что Дэнни не станет задавать смущающие вопросы. Брат мог задать любой глупый вопрос, например такой как, было ли его нижнее белье тоже черным.
Она встала рядом с Вореном и положила книгу По на стол.
— Ворен говорит, что вы делаете проект вместе, — сказала мама. — Изобель никогда не была большим читателем, — добавила она Ворену, который насмешливо улыбнулся Изобель.
Она была рада, что ему было очень весело.
— Я просто рассказываю Ворену, как я изучала По в колледже, — продолжала она. — В основном я читала его детективы. «Похищенное письмо», «Убийство на улице Морг» — я думаю, что была влюблена в месье Огюста Дюпена, — продолжала болтать мама, произнося его имя с ужасным французским акцентом.
Изобель почувствовала, как загорелись ее уши.
— Ворен, хочешь чая со льдом? — спросила мама. — Я только что сделала его, около получаса назад. «Джинджер пич». Так же в холодильнике есть какой-то лимонад.
— Мама, — сказала Изобель, прежде чем он успел ответить. — Мы можем, пожалуйста, начать делать проект? Если все в порядке.
— Ладно-ладно, — сказала мама, отступив от раковины, чтобы Ворен смог помыть руки.
— Почему бы вам двоим не поработать за столом в гостиной, чтобы я вам не мешала? Там достаточно места, чтобы расположиться.
Изобель, уши которой все еще горели, решила не дожидаться вторичного приглашения, чтобы удрать, а также не ждать, что бы еще ее мама сказала или сделала, чтобы смутить ее. Взяв рюкзак Ворена, который она обнаружила на одном из кухонных стульев, она потащила его в гостиную, зная, что если там была его черная книжка, то куда бы она ни отправилась, он будет следовать за ней.
Он по прежнему улыбался своей «я-молча-забавляюсь-твоей-причудливой-домашней-жизнью» улыбочкой к тому времени, когда она положила его рюкзак на один из стульев с высокой спинкой. Она отодвинула еще один для себя и села.
— Что? — сказала она, ожидая его обычного сухого ответа или какой-нибудь колкости.
— У тебя хорошая мама, — все, что он сказал.
Он переложил свою сумку и занял место, которое она невольно оставила для него. Она обнаружила, что хочет, чтобы они сидели ближе, но это выглядело бы странно, если бы она сейчас встала и пересела.
Изобель положила книгу По на стол между ними. Она вздохнула, решив начать с худшего и сначала признаться.
— Я не читала книги, которые ты попросил меня прочесть, — выпалила она, гордясь собой, что, говоря это, смотрит прямо ему в глаза.
Он кивнул, как врач, чьи подозрения о диагнозе пациента были подтверждены.
— Не волнуйся, — сказал он, его пальцы переворачивали страницы. — Посмотри бегло «Красную Смерть» и выпиши цитаты, которые на твой взгляд были более запоминающимися. Потом найди стихотворение «Аннабель Ли» и сделай тоже самое. Я должен закончить вывод для нашей работы и тогда мы можем начать готовить материал для презентации.
Изобель взяла книгу, лежащую прямо перед ней, слишком униженная, чтобы даже найти нужные слова, чтобы поблагодарить его за несвойственное ему терпение.
В конце концов, она погрузилась в процесс работы, в котором она позволяла себе каждый раз, когда записывала важные цитаты из книги во всей их полноте, бросать на него быстрые взгляды. В один момент, когда ее мама пришла, чтобы поставить на стол чайник с персиковым чаем, два стакана и тарелку булочек с малиной, Ворен положил ручку на стол и встал, чтобы поблагодарить ее, не садясь на стул, пока ее мама не вышла из комнаты. Кажется, он не понимал, что этот жест был совершенно старомоден и уже не использовался. Этот жест сделал все это еще более странным потому, что он дал Изобель понять, что Ворен сделал это, не задумываясь.
Спустя час, прежде чем Изобель закончила работать с цитатами, послышался звук открывающейся передней двери, который заставил ее обернуться.
Она увидела, как вошел отец и поставил свой портфель. Внезапно она напряглась, но потом приказала себе успокоиться. Если ее мама невозмутимо вела себя с Вореном, то почему она должна ожидать худшего приема от отца?
— Привет, папа, — осторожно начала она, прощупывая обстановку.
— Привет, Иззи, — достаточно оживленно сказал он, но когда он взглянул в гостиную, то что-то в его глазах потемнело. Выражение его лица изменилось.
«Это нормально», — подумала Изобель. «Внешность Ворена может быть немного раздражающей сначала. Просто продолжай изображать невозмутимость, и он расслабится».
— Папа, — сказала она. — Это Ворен, друг из школы. Мы вместе работаем над проектом по английскому.
Она указала на расположение их тетрадей и книг на столе. Видишь, папа?
Доказательство.
Ворен поднялся и протянул руку с кольцами над столом в гостиной к ее папе.
— Сэр, — сказал он.
Изобель затаила дыхание. Неловко.
Отец нахмурился, его лицо стало жестким. Он вошел в комнату, и Изобель увидела, как отец пожал руку Ворену, как ей показалось, более жестко, чем нужно.
Гнев пронзил ее, но она сдерживалась, все еще ожидая напряженного момента, чтобы выплеснуть его наружу.
Рукопожатие длилось почти полсекунды. Ее папа разорвал его, говоря:
— Это твой автомобиль припаркован перед домом... Ворен?
— Да, сэр.
Ожесточенное выражение лица отца теперь усилилось его подозрением.
— Тогда можно сказать, что ты один из тех, кто привез мою дочь домой за полночь в ту пятницу?
Изобель вскочила на ноги.
— Папа.
— Да, сэр, — сказал Ворен, совсем не раскаиваясь, как могла подумать Изобель.
— Папа.
Не обращая на нее внимания, отец прошел мимо них в кухню, зовя маму Изобель.
— Джанин, — сказал он. — Можно тебя на секундочку?
Изобель в ужасе смотрела на него. Итак, да. Была ли прошлой ночью лекция по поводу обращения с гостями? Все еще ошеломленная поведением отца, она запоздало заметила, как Ворен собрал свои вещи и положил их в рюкзак.
— О, нет, — сказала она и, чтобы остановить его, положила ладонь на его руку. — Пожалуйста, не уходи, — попросила она. — Все в порядке. Он просто...
— Проводишь меня? — сказал он, закинув рюкзак на плечи.
Его слова были более чем тихими, которые Изобель услышала, будучи совершенно рассеянной, потому что она настроила слух на настойчивый шепот ее родителей, раздававшийся из кухни. Ей показалось, что она услышала слово «хулиган» (одно из любимых слов ее отца) и боялась, что Ворен услышал его тоже. Она кивнула, пройдя через гостиную и прихожую, вышла на улицу. Она снова подержала перед ним дверь, и они вышли на крыльцо. Леденящий воздух поднялся вокруг них, послышался призрачный звон колокольчиков где-то вдалеке.
Изобель крепко обняла себя руками. Они прошли по двору к его машине без слов. Он открыл пассажирскую дверь и бросил туда свой рюкзак, затем обойдя машину, открыл водительскую дверь. Изобель беспомощно стояла на краю лужайки, способная только дрожать и смотреть, ожидая, как он сядет в машину и уедет.
Он остановился позади дверцы машины, держа ее открытой. Стоя в свете кабины, он, казалось, ждал ее.
Изобель осторожно шагнула на тротуар и обошла машину, пытаясь сделать все возможное, чтобы ее зубы не стучали от холода и гнева. Она обошла дверцу машины, не желая, чтобы она была препятствием между ними. Сначала она продолжала смотреть вниз, приблизившись так близко, как она отважилась, удивляясь тому, как она поставила носки своих туфель в нескольких дюймах от его сапог.
Она сфокусировала свой взгляд на рисунке его футболки — увядающая роза, сжатая в пасте черепа, затем прошлась взглядом до воротника его зеленой куртки и освещенных прядей его волос.
— Мне очень жаль, — прошептала она.
Она взглянула на него. Его глаза, частично скрытые в темноте и за прядями его волос, смотрели вниз на нее.
— Не беспокойся об этом, — сказал он.
— Ворен… Я не думаю, что каким-либо образом смогу пойти с тобой в эту пятницу, — сказала она, высказывая мысль, как только она пришла в голову. Ее горло сжалось, и она снова опустила свой взгляд на их ноги. — Я хочу пойти, — продолжила она. — Но…
Она быстро закрыла рот, прежде чем смогла выдавить еще более жалкий звук.
— Не беспокойся об этом, — повторил он так тихо, что ей пришлось посмотреть на него еще раз, чтобы убедиться, что она не услышала слабой нотки насмешливости. — Послушай, — сказал он. Он наклонился, переходя почти на шепот, она ощущала его дыхание на своей щеке, почти заставляя ее глаза закрыться. — Я должен идти, — сказал он, — Потому что прямо сейчас твой отец следит за каждым моим движением.
Изобель распахнула глаза. Через его плечо она могла видеть, как отец стоял в освещенной оранжево-желтым светом гостиной, смотря на них через окно, словно большой огр, со сложенными руками на груди и с мрачным лицом.
Она почувствовала прикосновение костяшек пальцев Ворена на своей щеке. Вздрогнув, она снова посмотрела на него. Затем, прежде чем она смогла остановить его, он отступил от нее и сел на водительское сидение автомобиля.
Он включил зажигание, и звуки тихой музыки полились из стерео, нарушая молчание.
— Я увижу тебя завтра, — сказал он.
Изобель отступила от машины, чтобы он мог закрыть дверь. Ее кожа, казалось, горела на том месте, где он прикоснулся к ней. Она увидела, как он переключил машину на передачу, а потом уехал, его фары осветили встречную машину, которая проезжала по ее улице. Изобель стояла и смотрела вслед его Кугуару, пока его задние фары, словно два красных глаза демона, не скрылись за ближайшим поворотом. Проезжающая машина подъехала к их подъездной дорожке и, когда Дэнни слез с заднего сидения, она услышала, как он тихо поблагодарил за то, что его подвезли, а потом позвал ее:
— Эй, Изобель! Кто это был?
Она все еще крепко обнимала себя руками и, проигнорировав брата, направилась к дому. Она вошла через переднюю дверь, чтобы найти своего отца, стоящего в прихожей и ожидающим ее.
Чащи Уира
— Ты видела этого ребенка? — спросил отец, показывая на дверь.
Изобель изо всех сил старалась игнорировать страх, который пронзил ее внутренности, также как пламя захватывает сухой ствол дерева. Ее отец редко терял самообладание, но когда он это делал, то был похож на огнедышащего дракона с глазами, полыхающими яростью.
— Сэм, — раздался голос матери из прихожей.
Держа полотенце в руке, она появилась в проеме двери, ведущей на кухню.
— Он не ребенок, — вскипела от злости Изобель. — И, к твоему сведению, я тоже. В любом случае, разве это твоя проблема?
Она сложила руки на груди, готовясь к ссоре.
Она терпеть не могла ссориться с папой, и когда это случалось, это всегда заставляло ее нервничать.
— Я пытаюсь выяснить, если моя дочь встречается с хулиганом, тогда это моя проблема! — выкрикнул он.
Эти слова были подтверждены стуком в дверь. Дэнни, одетый в свою желто-коричневую бойскаутовскую форму с благоговейным выражением на своем пухленьком лице, вошел в коридор.