В тот же миг по лесу побежала королевская рать — солдаты бежали сначала по двое и по трое, потом десятками и сотнями и, наконец, огромными толпами, так что, казалось, весь лес наполнился ими; Алиса испугалась, как бы ее не затоптали, и, спрятавшись за дерево, смотрела на них.
Никогда в жизни ей не доводилось видеть солдат, которые так плохо бы держались на ногах: они то и дело спотыкались и падали, а стоило одному из них упасть, как на него тут же валился еще десяток, так что вскоре по всему лесу солдаты валялись кучами.
За солдатами появилась королевская конница. У коней все же было по четыре ноги, но и они порой спотыкались, и, если уж конь спотыкался, всадник — такое уж, видно, тут было правило — тотчас летел на землю. В лесу началась кутерьма, и Алиса рада была выбраться на полянку, где она увидела Белого Короля — он сидел на земле и что-то торопливо писал в записной книжке.
— Я послал всю королевскую конницу и всю королевскую рать! — воскликнул Король радостно, завидев Алису. — Ты шла лесом, милая? Ты их, наверное, видела?
— Да, видела, — сказала Алиса. — Как тут не увидеть. Их там целые тысячи!
— Точнее, четыре тысячи двести семь человек, — сказал Король, заглянув в записную книжку. — Я оставил себе только двух коней — они мне нужны для игры 94. И двух гонцов я тоже не послал — они в городе. Я жду их с минуты на минуту. Взгляни-ка на дорогу! Кого ты там видишь?
— Никого, — сказала Алиса.
— Мне бы такое зрение! — заметил Король с завистью. — Увидеть Никого! Да еще на таком расстоянии! А я против солнца и настоящих-то людей с трудом различаю!
Но Алиса его не слушала: она не отрываясь смотрела из-под руки на дорогу.
— Там кто-то идет! — сказала она наконец. — Только очень медленно. И как-то странно!
(Гонец прыгал то на одной ножке, то на другой, а то извивался ужом, раскинув руки, как крылья.)
— A-a! — сказал Король. — Это Англосаксонский Гонец со своими англосаксонскими позами 95. Он всегда так, когда думает о чем-нибудь веселом. А зовут его Зай Атс 97.
— «Мою любовь зовут на З », — быстро начала Алиса 98. — Я его люблю, потому что он Задумчивый. Я его боюсь, потому что он Задира. Я его кормлю… Запеканками и Занозами. А живет он…
— Здесь, — сказал Король, и не помышляя об игре: пока Алиса искала город на З, он в простоте душевной закончил ее фразу.
— А второго гонца зовут Болванc Чик, — прибавил Король. — У меня их два — один бежит туда, а другой — оттуда.
— Прошу вас… — начала Алиса.
— Не попрошайничай, — сказал Король строго. — Порядочные люди этого не делают!
— Я просто хотела сказать: «Прошу вас, объясните мне это, пожалуйста». Как это: один бежит туда, а другой оттуда? Я не понимаю…
— Но я же тебе говорю: у меня их два! — отвечал Король нетерпеливо. — Один живет, другой — хлеб жует.
В эту минуту к ним подбежал Гонец; он так запыхался, что не мог произнести ни слова — только махал руками и строил бедному Королю рожи.
— Эта молодая особа любит тебя, потому что ты задумчивый, — сказал Король, представляя Алису. Он надеялся отвлечь внимание Гонца, но тщетно — Англосаксонский Гонец не бросил своих штучек, а только бешено завращал глазами и принялся выкидывать одно коленце чуднее другого.
— Ты меня пугаешь! — сказал Король. — Мне дурно… Дай мне запеканки!
К величайшему восторгу Алисы, Гонец тут же открыл сумку, висевшую у него через плечо, вынул запеканку и подал Королю, который с жадностью ее проглотил.
— Еще! — потребовал Король.
— Больше не осталось — одни занозы, — ответил Гонец, заглянув в сумку.
— Давай занозы, — прошептал Король, закатывая глаза.
Занозы Королю явно помогли, и Алиса вздохнула с облегчением.
— Когда тебе дурно, всегда ешь занозы, — сказал Король, усиленно работая челюстями. — Другого такого средства не сыщешь!
— Правда? — усомнилась Алиса. — Можно ведь брызнуть холодной водой или дать понюхать нашатырю. Это лучше, чем занозы!
— Знаю, знаю, — отвечал Король. — Но я ведь сказал: «Другого такого средства не сыщешь!» Другого, а не лучше!
Алиса не решилась ему возразить.
— Кого ты встретил по дороге? — спросил Король Гонца, протягивая руку за второй порцией заноз.
— Никого, — отвечал Гонец.
— Слышал, слышал, — сказал Король. — Эта молодая особа тоже его видела. Он, значит, не так быстро бегает, как ты?
— Я стараюсь, как могу, — отвечал угрюмо Гонец. — Никто меня не обгонит! 99
— Конечно, не обгонит, — подтвердил Король. — Иначе он пришел бы сюда первым! Что ж, ты теперь отдышался, скажи-ка, что слышно в городе?
— Лучше я шепну вам на ухо, — сказал Гонец и, поднеся руки трубкой ко рту, нагнулся к Королю. Алиса огорчилась — ей тоже хотелось знать, что происходит в городе. Но Гонец гаркнул Королю прямо в ухо:
— Они опять взялись за свое!
— Это, по-твоему, шепот? — вскричал бедный Король, подскочив на месте и передергивая плечами. — Не смей больше так кричать! А не то живо велю тебя поджарить на сливочном масле! У меня в голове все гудит, словно там землетрясение!
— Маленькое такое землетрясеньице, — подумала про себя Алиса. Вслух же она спросила:
— Кто взялся за свое?
— Как — кто? Единорог и Лев, конечно, — отвечал Король.
— Смертный бой за корону? — спросила Алиса.
— Ну, конечно, — сказал Король. — Смешнее всего то, что они бьются за мою корону! Побежим, посмотрим?
И они побежали. На бегу Алиса твердила про себя слова старой песенки:
Вел за корону смертный бой со Львом Единорог 100.
Гонял Единорога Лев вдоль городских дорог.
Кто подавал им черный хлеб, а кто давал пирог,
А после их под барабан прогнали за порог.
— Кто… победит… получит… корону? — спросила Алиса, тяжело дыша.
— Ну, нет! — сказал Король 101. — Что это тебе в голову пришло?
— Будьте так добры… — проговорила, задыхаясь, Алиса. — Давайте сядем на минутку… чтоб отдышаться немного.
— Сядем на Минутку? — повторил Король. — И это ты называешь добротой? К тому же Минутку надо сначала поймать. А мне это не под силу! Она пролетает быстро, как Брандашмыг! За ней не угонишься!
У Алисы от бега перехватило дыхание — она не могла в ответ сказать ни слова. Молча они побежали дальше, пока не увидели, наконец, огромную толпу, окружившую Льва и Единорога, которые бились так, что пыль стояла столбом… Поначалу Алиса никак не могла разобрать, где Лев, а где Единорог, но, наконец, узнала Единорога по торчащему вперед рогу.
Они протиснулись вперед и стали рядом со вторым Гонцом, Болванc Чиком, который наблюдал бой, держа в одной руке чашку с чаем, а в другой — бутерброд.
— Его только что выпустили из тюрьмы, — шепнул Зай Атс Алисе. — А когда его взяли, он только что начал пить чай. В тюрьме же их кормили одними устричными ракушками. Вот почему он так голоден.
И, подойдя к Болванc Чику, он нежно обнял его за плечи.
— Как поживаешь, дитя? — спросил он.
Болванc Чик оглянулся, кивнул и снова принялся жевать.
— Хорошо тебе было в тюрьме, дитя? — спросил Зай Атс.
Болванc Чик снова оглянулся: из глаз его упали две слезы — и опять он не сказал ни слова.
— Что же ты молчишь? — нетерпеливо вскричал Зай Атс.
Но Болванc Чик только откусил еще хлеба и запил его чаем.
— Что же ты молчишь? — воскликнул король. — Как тут они дерутся?
Болванc Чик сделал над собой отчаянное усилие и разом проглотил большой кусок хлеба с маслом.
— Очень хорошо, — отвечал он, давясь. — Каждый из них вот уже около восьмидесяти семи раз был сбит с ног!
— Значит, скоро им подадут черный хлеб и пирог? — спросила, осмелев, Алиса.
— Да, уже все готово, — отвечал Болванс Чик. — Я даже отрезал себе кусочек.
Тут бой прекратился, и Лев с Единорогом уселись, тяжело дыша, на землю.
— Перерыв — десять минут! — закричал Король. — Всем подкрепиться!
Гонцы вскочили на ноги и обнесли всех хлебом. Алиса взяла кусочек на пробу, но он был очень сухой.
— Вряд ли они будут сегодня еще драться, — сказал Король Болванc Чику. — Поди, вели барабанщикам начинать!
Болванc Чик кинулся исполнять приказание.
Алиса молча смотрела ему вслед. Вдруг она оживилась.
— Смотрите! Смотрите! — закричала она. — Вон Белая Королева! Выскочила из лесу и бежит через поле! 102 Как эти Королевы носятся!
— Ей, видно, кто-то грозит, — проговорил Король, не поднимая глаз. — Какой-нибудь враг! Тот лес ими так и кишит!
— Разве вы не поспешите ей на помощь? — спросила Алиса, не понимая, почему он так спокоен.
— Не к чему! Не к чему! — сказал Король. — Она так бегает, что ее не догонишь! Все равно что пытаться поймать Брандашмыга! Но, если хочешь, я сделаю о ней запись в своей книжке…
Он открыл книжку и начал писать.
«Она такое милое и доброе существо», — произнес он вполголоса и взглянул на Алису. — Как писать «существо» — через «е» или «и»?
Мимо, сунув руки в карманы, прошествовал Единорог.
— Сегодня я взял верх, — бросил он небрежно, едва взглянув на Короля.
— Слегка, — нервно отвечал Король. — Только зачем вы проткнули его насквозь?
— Больно ему не было, — сказал Единорог спокойно.
И пошел было мимо. Но тут взгляд его упал на Алису. Он круто повернулся и начал разглядывать ее с глубочайшим отвращением.
— Это… что… такое? — спросил он наконец.
— Это детеныш, — с готовностью ответил Зай Атс. Он подошел к Алисе и, представляя ее, широко повел обеими руками, приняв одну из Англосаксонских поз. — Мы только сегодня ее нашли! Это самый настоящий, живой детеныш — живее некуда!
— А я-то всегда был уверен, что дети — просто сказочные чудища, — заметил Единорог. — Как ты сказал? Она живая?
— Она говорящая, — торжественно отвечал Зай Атс.
Единорог задумчиво посмотрел на Алису и проговорил:
— Говори, детеныш!
Губы у Алисы дрогнули в улыбке, и она сказала:
— А, знаете, я всегда была уверена, что единороги — просто сказочные чудища! Я никогда не видела живого единорога!
— Что ж, теперь, когда мы увидели друг друга, — сказал Единорог, — можем договориться: если ты будешь верить в меня, я буду верить в тебя! Идет?
— Да, если вам угодно, — отвечала Алиса.
— Подавай-ка пироги, старина, — продолжал Единорог, поворачиваясь к Королю. — Черный хлеб я в рот не беру!
— Сейчас, сейчас, — пробормотал Король и подал знак Болванc Чику. — Открой сумку — да поживее! — прошептал он. — Да не ту, там одни занозы!
Болванc Чик вынул из сумки огромный пирог и дал его Алисе подержать, а сам достал еще блюдо и большой хлебный нож. Как там столько уместилось, Алиса понять не могла. Все это было похоже на фокус в цирке.
В это время к ним подошел Лев — вид у него был усталый и сонный, глаза то и дело закрывались.
— А это что такое? — спросил он, моргая, голосом глухим и глубоким, словно колокол 103.
— Попробуй отгадай! — воскликнул радостно Единорог. — Ни за что не отгадаешь! Я и то не смог!
Лев устало посмотрел на Алису.
— Ты кто? — спросил он, зевая после каждого слова. — Животное?.. Растение?.. Минерал?..
Не успела Алиса и рта раскрыть, как Единорог закричал:
— Это сказочное чудище — вот это кто!
— Что ж, угости нас пирогом, Чудище, — сказал Лев и улегся на траву, положив подбородок на лапы.
И, взглянув на Короля и Единорога, прибавил:
— Да сядьте вы! Только смотрите мне — пирог делить по-честному!
Королю, видно, не очень-то хотелось сидеть между Единорогом и Львом, но делать было нечего: другого места для него не нашлось.
— А вот сейчас можно бы устроить великолепный бой за корону, — сказал Единорог, хитро поглядывая на Короля. Бедный Король так дрожал, что корона чуть не слетела у него с головы.
— Я бы легко одержал победу, — сказал Лев.
— Сомневаюсь, — заметил Единорог.
— Я ж тебя прогнал по всему городу, щенок, — разгневался Лев и приподнялся.
Ссора грозила разгореться, но тут вмешался Король. Он очень нервничал, и голос его дрожал от волнения.
— По всему городу? — переспросил он. — Это немало! Как вы гонялись — через старый мост или через рынок? Вид со старого моста не имеет себе равных… 105
— Не знаю, — проворчал Лев и снова улегся на траву. — Пыль стояла столбом — я ничего не видел. Что это Чудище так долго режет пирог?
Алиса сидела на берегу ручейка, поставив большое блюдо себе на колени, и прилежно водила ножом.
— Ничего не понимаю! — сказала она Льву (она уже почти привыкла к тому, что ее зовут Чудищем). — Я уже отрезала несколько кусков, а они опять срастаются!
— Ты не умеешь обращаться с Зазеркальными пирогами, — заметил Единорог. — Сначала раздай всем пирога, а потом разрежь его!
Конечно, это было бессмысленно, но Алиса послушно встала, обнесла всех пирогом, и он тут же разделился на три части.
— А теперь разрежь его, — сказал Лев, когда Алиса села на свое место с пустым блюдом в руках.
— Это нечестно! — закричал Единорог. (Алиса в растерянности смотрела на пустое блюдо, держа в руке нож.) — Чудище дало Льву кусок вдвое больше моего! 106
— Зато себе оно ничего не взяло, — сказал Лев. — Ты любишь сливовый пирог, Чудище?
Не успела Алиса ответить, как забили барабаны.
Она никак не могла понять, откуда раздается барабанная дробь, но воздух прямо дрожал от нее. Барабаны гремели все громче и громче и совсем оглушили Алису.
Она вскочила на ноги и в ужасе бросилась бежать, перепрыгнув
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
через ручеек. Краем глаза она увидала, как Лев и Единорог поднялись с места, разгневавшись, что их оторвали от еды, а потом упала на колени и зажала руками уши, тщетно стараясь приглушить этот отчаянный грохот.
— Если сейчас они не убегут из города, — подумала она, — тогда уж они останутся тут навек!
Глава VIII «ЭТО МОЕ СОБСТВЕННОЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ!»
Немного спустя шум постепенно затих, и наступила такая мертвая тишина, что Алиса в тревоге подняла голову. Вокруг не было видно ни души. Уж не приснились ли ей и Лев, и Единорог, и странные Англосаксонские Гонцы, подумала Алиса. Но на земле, у ее ног все еще лежало огромное блюдо, на котором она пыталась разрезать пирог.
— Значит, все это мне не приснилось! — сказала про себя Алиса. — А, впрочем, может, все мы снимся кому-нибудь еще? Нет, пусть уж лучше это будет мой сон, а не сон Черного Короля!
Подумав, она жалобно продолжала:
— Не хочу я жить в чужом сне! Вот пойду и разбужу его! Посмотрим, что тогда будет!
В эту минуту мысли ее были прерваны громким криком:
— Эй, остановись! Шах тебе! Шах!
Она подняла глаза и увидела, что на нее во весь опор несется Черный Конь, на котором, размахивая огромной дубинкой, сидит закованный в черные латы Рыцарь. Доскакав до Алисы, Конь остановился 107.
— Ты моя пленница! — крикнул Рыцарь и свалился с коня.
Алиса попятилась; правда, она испугалась больше за него, чем за себя, и с волнением следила, как Рыцарь снова вскарабкался в седло. Усевшись поудобнее, он снова начал:
— Ты моя плен…
Но тут его прервал чей-то голос:
— Эй, остановись! Шах тебе! Шах!
Алиса удивленно оглянулась.
Это был Белый Рыцарь, сидящий на Белом Коне 108. Он подскакал к Алисе и тоже свалился на землю, а потом снова вскарабкался в седло.
Рыцари сидели на своих Конях и молча смотрели друг на друга. Алиса с недоумением переводила взгляд с одного на другого.
— Это я взял ее в плен! — сказал, наконец, Черный Рыцарь.
— Да, но потом явился я и спас ее! — ответил Белый Рыцарь.
— Что ж, в таком случае придется нам решить спор в честном поединке, — предложил Черный Рыцарь, снимая с луки шлем в форме конской головы и надевая его на голову.
— Биться будем по всем правилам, конечно? — спросил Белый Рыцарь и тоже надел шлем.
— Я всегда бьюсь только так, — ответил Черный Рыцарь.
И они скрестили дубинки с такой силой, что Алиса в страхе спряталась за дерево.
— Интересно, — подумала она, робко выглядывая из своего убежища, — какие у них правила? Первое, по-моему, такое: если один Рыцарь ударит другого дубинкой, он сшибает его с лошади, а если промахнется — падает сам… А второе правило, должно быть, такое: дубинки надо держать обеими руками, как держат их Панч и Джуди, когда дерутся 109. Как эти Рыцари гремят, когда падают на землю! Можно подумать, что дюжину каминных щипцов швыряют о каминную решетку. А Кони какие спокойные! Рыцари падают, залезают на них снова, а они и ухом не ведут!
Было еще одно правило, которого Алиса, видно, не заметила: когда Рыцари летели с коней, падали они всегда на голову. Этим и кончилась битва: оба Рыцаря ударились о землю головами и полежали немного рядышком. Патом они поднялись и пожали друг другу руки; Черный Рыцарь уселся в седло и ускакал.
— Блестящая победа, правда? — спросил, подъезжая к Алисе, Белый Рыцарь и перевел дыхание.
— Не знаю, — отвечала с сомнением Алиса. — Мне что-то не хочется, чтобы меня брали в плен. Я хочу быть Королевой.
— Ты ею и будешь, когда перейдешь через следующий ручеек, — сказал Белый Рыцарь. — Я провожу тебя до опушки, а потом вернусь обратно — такой у меня ход!
— Большое спасибо, — сказала Алиса. — Помочь вам снять шлем?
Самому Рыцарю это, видно, было не под силу. С большим трудом Алиса освободила его, наконец, из шлема.
— Вот теперь можно вздохнуть свободнее, — сказал Рыцарь, пригладил обеими руками взлохмаченные волосы и повернулся к Алисе. У него было доброе лицо и большие кроткие глаза 111. Алиса подумала, что в жизни не видала такого странного воина.
На нем были жестяные латы — огромные, словно с чужого плеча, а на спине болтался вверх дном и с откинутой крышкой необычной формы деревянный ящик для писем. Алиса разглядывала его с большим любопытством.
— Я вижу, тебе нравится мой ящик, — приветливо заметил Рыцарь. — Это мое собственное изобретение! У меня в нем одежда и бутерброды. Надеваю я его, как видишь, вверх дном, и дождь в него не попадает.
— Зато все остальное из него выпадает! — мягко сказала Алиса. — Вы знаете, что крышка у него открыта?
— Нет, — ответил Рыцарь, и тень досады скользнула по его лицу. — Значит, все мои вещи выпали! Тогда зачем он мне?
С этими словами он отстегнул ящик и размахнулся, чтобы бросить его в кусты, но тут, видно, в голову ему пришла какая-то мысль, и он осторожно повесил его на дерево.
— Догадываешься, зачем? — спросил он Алису.
Алиса покачала головой.
— А вдруг пчелы совьют там гнездо — тогда у меня будет мед!
— Но у вас на седле висит улей… или что-то вроде улья, — сказала Алиса.
— Да, это очень хороший улей, — недовольно согласился Рыцарь. — Самого лучшего качества! Но пчелам он почему-то не нравится! У меня здесь есть еще и мышеловка. Видно, мыши отгоняют пчел. Или пчелы — мышей. Не знаю…
— А я как раз думала: зачем вам мышеловка, — сказала Алиса. — Трудно представить себе, что на Конях живут мыши…
— Трудно, но можно, — ответил Рыцарь. — А я бы не хотел, чтобы они по мне бегали.
— Видишь ли, — продолжал он, помолчав, — нужно быть готовым ко всему! Вот почему у моего Коня на ногах браслеты.
— А это зачем? — заинтересовалась Алиса.
— Чтобы акулы не укусили, — ответил Белый Рыцарь. — Это мое собственное изобретение! Помоги-ка мне забраться на коня. Я выведу тебя на опушку. А это блюдо для чего?
— Для пирога, — сказала Алиса.
— Тогда давай прихватим его с собой, — предложил Рыцарь. — Оно нам очень пригодится, если мы найдем пирог. Подержи-ка суму — я его туда засуну…
Это оказалось нелегко. Алиса крепко держала суму в руках, но Белый Рыцарь был очень неловок: вместо того, чтобы положить в суму блюдо, он все падал в нее сам. Наконец, блюдо было втиснуто.
— Конечно, места там для него маловато, — заметил Рыцарь. — Сума битком набита подсвечниками, но что поделаешь!
И он подвесил суму к седлу, с которого свисали пучки моркови, каминные щипцы и еще всякая всячина.
— Надеюсь, волосы у тебя сегодня хорошо приклеены? — спросил Рыцарь, когда они тронулись в путь.
— Не лучше, чем всегда, — с улыбкой отвечала Алиса.
— Этого мало, — встревожился Рыцарь. — Ветер тут в лесу такой сильный, что прямо рвет волосы с корнем!
— А вы еще не придумали средства от вырывания волос? — спросила Алиса.
— Нет, но зато я придумал средство от выпадания, — отвечал Рыцарь.
— Какое же? Мне бы очень хотелось узнать!
— Берешь палочку и ставишь ее на голову, чтобы волосы вились вокруг нее, как плющ. Волосы почему падают? Потому, что свисают вниз. Ну а вверх падать невозможно! Это мое собственное изобретение! Можешь его испробовать, если хочешь!
Средство это показалось Алисе не очень-то хорошим, и она молча шла рядом, время от времени останавливаясь, чтобы помочь бедному Рыцарю, который не слишком-то хорошо держался на Коне.
Стоило Коню остановиться (а он то и дело останавливался), как Рыцарь тут же летел вперед, а когда Конь снова трогался с места (обычно он делал это рывком), Рыцарь тотчас падал назад. В остальном он совсем неплохо держался в седле — только временами валился еще и набок. Падал он, как правило, прямо на Алису — поэтому она вскоре решила не держаться слишком близко к Коню.
В пятый раз помогая Рыцарю подняться с земли, она рискнула заметить:
— Вы, должно быть, не часто ездите верхом?
Белый Рыцарь очень удивился.
— Почему ты так думаешь? — спросил он дрожащим от обиды голосом и залез в седло, держась одной рукой за Алисины волосы, чтобы не свалиться с другого бока.
— Если много ездить верхом, то не будешь так часто падать.
— Я езжу много, — отвечал Рыцарь торжественно. — Очень много!
— Ах, вот как! — сказала Алиса как могла сердечнее.
Больше она ничего не могла придумать. Они продолжали свой путь молча — Рыцарь ехал, крепко закрыв глаза, и лишь изредка что-то бормотал, а Алиса с тревогой ждала, когда он опять упадет.
— Великое искусство верховой езды, — сказал вдруг громко Рыцарь и взмахнул правой рукой, — заключается в том, чтобы держать…
Он замолчал так же внезапно, как и начал, потому что свалился головой вперед — прямо на дорожку, по которой шла Алиса. На этот раз она перепугалась и, помогая ему подняться, взволнованно спросила:
— Вы ничего себе не сломали?
— Ничего существенного, — отвечал Рыцарь, словно одно-два ребра не шли в счет. — Как я и говорил, великое искусство верховой езды заключается — в том, чтобы… правильно держать равновесие. Вот так…
Он отпустил узду и распростер руки в стороны, чтобы показать Алисе, что он имеет в виду, — на этот раз он упал навзничь, прямо под копыта своего Коня.
И, пока Алиса ставила его на ноги, он, не переставая, бормотал:
— Я езжу много. Очень много!
Тут Алиса потеряла терпение.
— Нет, это просто смешно! — воскликнула она. — Вам бы ездить на деревянной лошадке! Знаете, такая… на колесиках!
— А что, у таких ход легче? — заинтересовался Рыцарь и обнял своего Коня обеими руками за шею. И хорошо сделал, а то свалился бы опять на землю.
— О, гораздо легче, — фыркнула Алиса.
— Достану себе такую лошадку, — задумчиво сказал Рыцарь. — Одну или две… Или несколько…
Наступило молчание. Немного спустя Рыцарь произнес:
— Я сделал много замечательных открытий. Ты, конечно, заметила, когда меня поднимала, что я о чем-то думал?
— Да, вид у вас был задумчивый, — согласилась Алиса.
— В этот миг я как раз изобретал новый способ перелезания через калитку. Хочешь послушать?
— Пожалуйста, — сказала Алиса вежливо.
— Вот как я до этого додумался, — продолжал Рыцарь. — Понимаешь, я рассуждал так: единственная трудность в ногах — как поднять их наверх. Голова и так наверху! Значит так: сначала кладем голову на калитку — голова, значит, уже наверху. Потом становимся на голову — тогда и ноги тоже наверху, правда? И перемахиваем на ту сторону!
— Конечно, если удастся это сделать, через калитку перелезешь, — сказала с сомнением Алиса. — Но вам не кажется, что все это не так-то просто?
— Я еще не пробовал, — отвечал серьезно Рыцарь, — и ничего не могу сказать наверняка… Но ты, пожалуй, права, это не очень просто…
Эта мысль его так огорчила, что Алиса поспешно переменила тему.
— Какой у вас шлем забавный! — весело заметила сна. — Это тоже ваше изобретение?
Рыцарь с гордостью поглядел на шлем, свисавший с седельной луки.
— Да, — ответил он. — Но я изобрел и другой, гораздо лучше этого. С виду он похож на огромную сахарную голову. Когда я падал с лошади, он упирался тут же концом в землю, так что падать мне было совсем недалеко. Одно нехорошо, конечно, было — я мог упасть и в него. Однажды так и случилось; хуже всего, что только я застрял в шлеме, как вдруг подъезжает второй Белый Рыцарь и надевает его на себя. Он думал, это его шлем…
Белый Рыцарь рассказывал все это так серьезно, что Алиса не посмела улыбнуться.
— Должно быть, шлем оказался ему до боли тесен, — проговорила она, едва сдерживая смех. — Ведь в нем сидели вы!
— Пришлось мне лягнуть его ногой, — отвечал Рыцарь без тени улыбки. — Тогда он, наконец, догадался снять шлем. Нелегко ему было вытащить меня оттуда, а ведь хватка у него крепкая, как… как… как… ром!
— Ну, это совсем другая крепость! — заметила Алиса.
— Уверяю тебя, тут были всякие крепости — и та, и эта!
В волнении Рыцарь воздел руки к небу — и тотчас вылетел из седла и шлепнулся головой в канаву. Алиса бросилась к нему. Падение было неожиданным — на этот раз ему удалось довольно долго продержаться в седле, и Алиса боялась, не ушибся ли он. Из канавы торчали одни лишь ноги, но, услышав, что он продолжает как ни в чем не бывало говорить, она успокоилась.
— Самые разные крепости, уверяю тебя! И все же с его стороны это было неосторожно — взять и надеть чужой шлем, да еще вместе с хозяином!
— Как это вы можете говорить вниз головой, да еще так спокойно? — спросила Алиса, вытаскивая его за ноги из канавы.
Рыцарь, казалось, очень удивился ее вопросу.
— Неважно, где находится мое тело, — сказал он. — Мой ум работает, не переставая. Чем ниже моя голова, тем глубже моя мысли! Да-да! Чем ниже — тем глубже!
Помолчав, он прибавил:
— Самым остроумным моим изобретением был новый пудинг! Я изобрел его, пока ел второе!
— И его успели приготовить на третье? — спросила Алиса. — Вот это быстрота!
— Нет, — протянул задумчиво Рыцарь, — на третье не успели! Не успели на третье!
— Значит, его приготовили на завтра? Вряд ли вам захотелось два пудинга в день?
— Нет, не на завтра! — повторил Рыцарь все так же задумчиво. — На завтра не успели!
Он повесил голову и мрачно произнес:
— Боюсь, что его вообще не приготовили! Боюсь, что его вообще никогда не приготовят! А какое это было остроумное изобретение!
— А из чего он делается? — спросила Алиса, желая хоть как-то его приободрить. Она увидела, что бедный Рыцарь совсем пал духом.
— В основном из промокашки, — отвечал Рыцарь со стоном.
— Боюсь, что это не очень-то вкусно…
— Одна промокашка, конечно, не очень вкусна, — прервал ее с волнением Рыцарь. — Но если смешать ее еще кое с чем — с порохом, например, или с сургучом — тогда совсем другое дело! Но здесь я должен тебя оставить…
Они вышли на опушку леса. Алиса вздрогнула от неожиданности — в эту минуту она думала только о пудинге.
— Ты загрустила? — огорчился Рыцарь. — Давай я спою тебе в утешение песню.
— А она очень длинная? — спросила Алиса.
В этот день она слышала столько стихов!
— Она длинная, — ответил Рыцарь, — но очень, очень красивая! Когда я ее пою, все рыдают … или…
— Или что? — спросила Алиса, не понимая, почему Рыцарь вдруг остановился.
— Или… не рыдают 112. Заглавие этой песни называется «Пуговки для сюртуков».
— Вы хотите сказать — песня так называется? — спросила Алиса, стараясь заинтересоваться песней.
— Нет, — ты не понимаешь, — ответил нетерпеливо Рыцарь. — Это заглавие так называется. А песня называется «Древний старичок».
— Мне надо было спросить: это у песни такое заглавие? — поправилась Алиса.
— Да нет! Заглавие совсем другое. «С горем пополам!» Но это она только так называется!
— А песня эта какая? — спросила Алиса в полной растерянности.
— Я как раз собирался тебе об этом сказать. «Сидящий на стене»! Вот какая это песня! Музыка собственного изобретения! 114
С этими словами он остановил Коня, отпустил поводья и, медленно отбивая такт рукой, запел с выражением блаженства на своем добром и глупом лице.
Из всех чудес, которые видела Алиса в своих странствиях по Зазеркалью, яснее всего она запомнила это. Многие годы спустя сцена эта так и стояла перед ней, словно все это случилось только вчера: кроткие голубые глаза и мягкая улыбка Рыцаря, заходящее солнце, запутавшееся у него в волосах, ослепительный блеск доспехов, Конь, мирно щиплющий траву у ее ног, свесившиеся на шею Коня поводья и черная тень леса позади — она запомнила все, все до мельчайших подробностей, как запоминают поразившую воображение картину. Она прислонилась к дереву, глядя из-под руки на эту странную пару и слушая, словно в полусне, грустный напев 115.
— А музыка вовсе не его изобретения, — подумала Алиса. — Я эту музыку знаю. Это песня «Я все вам отдал, все, что мог …» 116.
Она стояла и внимательно слушала Рыцаря, но рыдать — не рыдала.
Я рассказать тебе бы мог,
Как повстречался мне
Какой-то древний старичок 118,
Сидящий на стене.
Спросил я: «Старый, старый дед.
Чем ты живешь? На что?»
Но проскочил его ответ
Как пыль сквозь решето.
— Ловлю я бабочек больших
На берегу реки,
Потом я делаю из них
Блины и пирожки
И продаю их морякам —
Три штуки на пятак.
И в общем, — с горем пополам,
Справляюсь кое-как.
Но я обдумывал свой план.
Как щеки мазать мелом,
А у лица носить экран.
Чтоб не казаться белым!
И я в раздумье старца тряс.
Держа за воротник:
— Скажи, прошу в последний раз,
Как ты живешь, старик?
И этот милый старичок
Сказал с улыбкой мне: —
Ловлю я воду на крючок
И жгу ее в огне,
И добываю из воды
Сыр под названьем бри.
Но получаю за труды
Всего монетки три.
А я раздумывал — как впредь
Питаться манной кашей.
Чтоб ежемесячно полнеть
И становиться краше.
Я все продумал, наконец,
И, дав ему пинка, —
Как поживаете, отец? —
Спросил я старика.
— В пруду ловлю я окуньков
В глухой полночный час
И пуговки для сюртуков
Я мастерю из глаз.
Но платят мне не серебром.
Хоть мой товар хорош.
За девять штук, и то с трудом,
Дают мне медный грош.
Бывает, выловлю в пруду
Коробочку конфет,
А то — среди холмов найду
Колеса для карет.
Путей немало в мире есть.
Чтоб как-нибудь прожить,
И мне позвольте в вашу честь
Стаканчик пропустить.
И только он закончил речь,
Пришла идея мне:
Как мост от ржавчины сберечь,
Сварив его в вине. —
За все, — сказал я, — старикан,
Тебя благодарю,
А главное — за тот стакан,
Что выпил в честь мою.
С тех пор, когда я тосковал.
Когда мне тяжко было.
Когда я пальцем попадал
Нечаянно в чернила.
Когда не с той ноги башмак
Пытался натянуть.
Когда отчаянье и мрак
Мне наполняли грудь,
Я плакал громко на весь дом
И вспоминался мне
Старик, с которым был знаком
Я некогда в краю родном,
Что был таким говоруном.
Таким умельцем и притом
Незаурядным знатоком —
Он говорил о том, о сем,
И взор его пылал огнем,
А кудри мягким серебром
Сияли над плешивым лбом.
Старик, бормочущий с трудом.
Как будто бы с набитым ртом.
Храпящий громко, словно гром.
Сидящий на стене.
Пропев последние слова своей баллады, Рыцарь подобрал поводья и повернул Коня.
— Тебе осталось пройти лишь несколько шагов, — сказал он. — Спустишься под горку, перейдешь ручеек — и ты Королева! Но ты подождешь и помашешь мне вслед? — прибавил он, увидев, что Алисе не терпится перепрыгнуть через последний ручеек, отделяющий ее от заветной цели. — Я тебя долго не задержу. Как увидишь, что я доехал до поворота, махни мне платком. А то я боюсь совсем упасть духом.
— Конечно, я подожду, — сказала Алиса. — Спасибо вам за то, что вы меня проводили… И за песню… Она мне очень понравилась.
— Надеюсь, — проговорил Рыцарь с сомнением. — Только ты почему-то не очень рыдала…
Они пожали друг другу руки, и Рыцарь медленно поехал назад по лесной дороге.
— Боюсь, что он очень скоро упадет … духом. Так, кажется, он сказал, — подумала Алиса, глядя ему вслед. — Ну, конечно! Опять упал… Но только не духом, а, как всегда, головой. Но на Коня он опять садится довольно легко, а Конь стоит как вкопанный, оттого, видно, что на него столько всего понавешено!
Так она размышляла, глядя, как Конь мерно трусит по дороге, а Рыцарь падает то в одну сторону, то в другую. После четвертого или пятого падения он подъехал к повороту, она помахала ему платком и подождала, пока он не скрылся из вида 119.
— Надеюсь, это его приободрило, — подумала Алиса, сбегая с пригорка. — Последний ручеек — и я Королева! Звучит великолепно!
Еще несколько шагов — и она очутилась на берегу ручья.
— Наконец-то, восьмая линия! — воскликнула Алиса, прыгнула через ручеек
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
и бросилась ничком на мягкую, как мох, лужайку, на которой пестрели цветы.
— Ах, как я рада, что я, наконец, здесь! Но что это у меня на голове? — воскликнула она и в страхе схватилась руками за что-то тяжелое, охватившее обручем голову.
— И как оно сюда попало без моего ведома? — спросила Алиса, сняла с головы загадочный предмет и положила к себе на колени, чтобы получше разглядеть.
Это была золотая корона 120.
Глава IX КОРОЛЕВА АЛИСА
— Ах, как великолепно! — воскликнула Алиса, — Я никогда и не думала, что так скоро стану Королевой.
И, помолчав, строго добавила (она любила себя пробирать):
— Но вот что я вам скажу, Ваше Величество: не пристало вам валяться тут на траве! Королевам должно вести себя с достоинством!
С этими словами она встала и прошлась по лужайке, поначалу весьма скованно, ибо ей было боязно, как бы корона не слетела у нее с головы, но потом смелее, успокаивая себя тем, что вокруг не было ни души.
— Если я и вправду Королева, — подумала Алиса вслух, — со временем я научусь с ней справляться!
Все было так странно, что она ничуть не удивилась, увидав, что с одной стороны от нее сидит Черная Королева, а с другой — Белая 121. Ей очень хотелось спросить их, как они сюда попали, но она боялась, что это будет неучтиво. Подумав, она решила, что может, по крайней мере, спросить, кончилась ли шахматная партия.
— Скажите, пожалуйста… — начала она робко, взглянув на Черную Королеву.
Но Черная Королева не дала ей договорить.
— Никогда не заговаривай первой! — сказала она строго.
— Но, если бы все соблюдали это правило, — возразила Алиса, всегда готовая немного поспорить, — и, если бы никто не заговаривал первым и только бы ждал, пока с ним заговорят, а те бы тоже ждали, тогда бы никто вообще ничего не говорил, и значит…
— Нет, это просто смешно, — воскликнула Королева. — Неужели ты не понимаешь, дитя…
Тут она нахмурилась и почему-то замолчала, а подумав с минуту, решительно переменила тему.
— Как ты смела сказать: «Если я и вправду Королева…» Ка