К ужину женщина снова накрыла на стол, зная, что муж работает физически и к вечеру очень проголодается. Но Кузьма снова не подошел к столу.
- Я же сказал, не готовь мне, я не буду есть, – коротко напомнил он.
Наступило утро. Женщина была уверена, что здоровый организм мужа заставит его передумать, и он поест. Но Кузьма молча ушел на работу без завтрака. Женщина испугалась не на шутку. Оставшись дома одна, она вспомнила всю их совместную жизнь, еще раз сравнила, каким был муж до того, как попал к сектантам, и каким стал после. При всей необычности его поведения, Ирина призналась себе, что жизнь без пьянки и ругани, когда муж заботится о ней, все же намного лучше того, что было прежде. Хотя немного странно смотреть на мужика, который сидит за Библией почти каждый вечер и изучает ее как самую великую ценность.
Пытаясь работать по дому, Ира предавалась своим мыслям и воспоминаниям. Прожитое время скользило в памяти, оставляя за собой гнетущее чувство.
«Неужели это конец? – невольно задавалась она вопросом. – Пока он безобразничал и обижал меня, я терпела. Теперь, когда, наконец, я смогла расслабиться и жить в покое, он собрался уходить. Но почему?! Неужели ему так плохо со мной?! Я же все делаю, готовлю, стираю, убираю в доме». Ира взяла веник и начала подметать пол. Слезы обиды застилали глаза. Но вдруг она вспомнила свое отношение к мужу, бесконечные упреки и вздохнула: «Да, раньше я никогда не позволяла себе «пилить» его, просто боялась. А сейчас ворчу по любому поводу и без повода».
Грустные мысли душили женщину невыплаканными слезами. Наконец она не выдержала и побежала к соседке. Войдя в дом и поздоровавшись, она сказала:
- Привет, подруга. Прости, что днем отвлекаю… Не могу больше дома сидеть одна!
- Что случилось-то? – спросила опытная женщина. – Ты не часто заходишь, новость какая-то? Хорошая новость или плохая?
- Да мой Кузьма отказался есть из моих рук… Говорит: «Давай разведемся», - вздохнула Ира.
- Да неужто!? Быть не может! Неужто у них разводиться можно? – всплеснула руками соседка.
- Да, он может развестись, но только потом жениться не будет. И мой говорит, что согласен не жениться больше.
- Господи ж ты, боже мой! – запричитала женщина. – Неужто ты так плоха для него стала?! Он что, теперь совсем святошей заделался, даже нормальная православная баба ему без надобности стала?!
- Нет, Кузьма говорит, будто бы я считаю его слишком плохим для себя. Может, я и правда его слишком часто браню? – глаза Ирины были полны слез.
- Надо же! Какие мы неженки стали! Он что, в других домах не бывал? Да у нас полдеревни бранятся каждый день и ничего, не разводятся, живут!
- А мой говорит, что не может так… -- опять вздохнула Ирина. – Говорит, что если мира в доме нет, тогда и не нужен такой дом.
- Ну что ж, молчи, не брани его. Он ведь у тебя мужик на самом-то деле толковый, работящий. А с тех пор как к своим сектантам пошел, так еще и не пьет и не бранится. Умный такой стал, читает много. Мужики, вон, говорят, что он Библию уже лучше батюшки нашего знает! Ну и что, что он странный, заумный у тебя. Бывают ведь намного хуже и то бабы живут с ними… Чего же ты недовольная всегда?
- Так ты же сама говорила, что его из секты вытаскивать надо, спасать! – воскликнула Ирина.
- Говорила, говорила, пока думала, что он может их бросить, а не тебя. Если уж они ему так важны, что дороже жены, тогда и не надо спасать, пусть себе ходит. А то куда ты одна-то?!
- Да и то правда… - вздохнула Ирина. – Может, еще уговорю остаться? Неужто я уж как прокаженная для него стала – из рук моих есть не хочет! А может, это потому, что я не могу родить ему здорового ребеночка?! Я не знаю, почему Бог забирает всех наших малюток! – разрыдалась молодая женщина.
- Не убивайся ты так! Причем здесь ваши девочки? Бедняжка ты моя! Что же это за напасть такая! Сейчас, конечно, трудные времена, голодно. Без детей одним тоже трудно, хочется хоть одного ребеночка иметь. Но ведь твой Кузьма ни разу не упрекнул тебя, хотя каждый раз, когда девочки ваши уходили к Богу, как туча, черный ходил, переживал! Я знаю, что он не винит тебя, а так бы давно уже где-нибудь сказал об этом. И сейчас нужно просто узнать, почему он у тебя есть не хочет. Как бы еще у другой какой бабы приладился обедать… - высказала опасения соседка.
- Не похоже, - возразила Ирина. – Он говорит, что останется один, потому что Бог сказал, если он женится в другой раз, будет считаться прелюбодеем. А Кузьма очень боится стать грешником. Говорит, что не хочет Бога огорчать!
- Все они, мужики, такие, - проворчала соседка. – Его папаша - дьякон в церкви, а к бабе чужой похаживает. Вдруг он станет на него похожим? Мужик же не может голодным жить. Станет искать, кто ему тарелку супа приготовит, а одинокая баба ведь не станет шанс упускать, живо в постель мужика затянет. Вот и ищи потом виноватого!
- Ладно, пойду я, скоро Кузьма домой придет, а у меня еще не все убрано…
Ира зашла к соседке, чтобы успокоиться от своих тяжелых дум, а ушла от нее совсем разбитой. Даже в самых своих страшных предположениях она не допускала мысли, что Кузьма ходит к другой женщине. Она была уверена, что муж верен ей. Но сейчас на душе стало темнее ночи. Когда Кузьма пришел с работы и снова не стал ужинать, Ира решила поговорить с ним.
- Кузьма, неужто ты правда развестись хочешь? Может, у тебя уже другая есть?
- Нет, я тебе говорил, что даже если мы разведемся, я не стану второй раз жениться, потому что Бог этого не хочет, – ответил Кузьма, – скоро я буду крещение принимать, я решил посвятить Богу всю мою жизнь и не собираюсь отрекаться от этого из-за чужой бабы.
- Насчет развода ты решил окончательно? – Ира едва скрывала дрожь в голосе.
- Нет, я еще ничего не решил. Это ты должна решать. Просто я не могу больше жить так. Я не могу тебе угодить: ты всегда и всем недовольна, постоянно поносишь моих друзей, хотя сама ни разу не видела, как у нас проходят собрания и не слышала, что там говорят. Это ты своими словами и делами решила, что мы не можем жить вместе.
- Мы можем помириться? – Ирина была необычно немногословна.
- Да, можем. Но если ты согласна жить дальше со мной, ты должна сходить на мое крещение, сама посмотреть наши собрания и услышать, что там говорят.
- Но что я буду там делать, я же православная!? – возразила женщина.
- Ну, если ты считаешь, что это невозможно, если ты вообще не хочешь узнать, чем я живу, давай разводиться и не будем мучить друг друга, – заключил Кузьма.
- Хорошо, я пойду. Но только один раз, - согласилась Ирина. – И постараюсь не выражать свое недовольство. Тогда ты будешь есть дома, не разведешься со мной?
- Не разведусь. Я хочу сохранить семью, – обещал Кузьма.
Ирина быстро собрала на стол, и они поужинали вместе. Наутро Кузьма с Ириной ехали вместе на подводе на место крещения. Чем ближе подъезжали они к месту крещения, тем больше встречали подвод, на которых сидели другие верующие.
- Поздравляем тебя, сестричка! – раздалось с одной из подвод.
Ирина сдержано улыбнулась в ответ, а мужу тихо процедила:
- Чего это они ко мне как к своей обращаются?
- Они просто рады за нас, за тех, кто принимает крещение, поэтому думают, что и ты рада за меня, - ответил Кузьма.
- Ну да… Я вижу, что рады. Похоже, даже не притворяются, – усмехнулась Ира, помахав очередной встречной подводе, из которой ее приветствовали пять детских ручонок.
«А вдруг Бог помилует меня, и тот ребеночек, которого я ношу в себе, будет жить?! – с надеждой подумала Ирина. – Может, раз я уступаю мужу, Бог тоже сделает так, чтобы этот малыш выжил? У тех вон сколько деток! А у нас так ни одна дочка и не выжила!»
Прибыв на место, Ира удивилась, что в «секте» так много людей, и они совсем не кажутся фанатами. Люди здоровались друг с другом, улыбались и все выглядели празднично. Когда началась проповедь, женщина удивилась вновь: слова благовестника были простыми и ясными. Он читал Библию и объяснял смысл прочитанного. Ирине даже понравилась проповедь. Затем началось крещение. Кузьма, как и все, кто крестился, был одет в белую одежду.
После крещения люди подходили и поздравляли всех, кто принял новую жизнь. Но не все радовались. Стоя в сторонке и наблюдая за происходящим, Ирина услышала разговор двух женщин. Одна из них, указав на Кузьму своей подруге, спросила:
- Это кто? Неужто Кузьма?
- Да, это он, – подтвердила собеседница.
Услышав имя своего мужа, Ира напряглась и прислушалась.
- Ох, не верю я, что для него это серьезно! С его-то характером! Да его же скоро выгонят из церкви! Чего и крещение преподавать!
- Но он же покаялся, – напомнила женщина.
- Я считаю, что такие, как Кузьма, не меняются! – оборвала ее собеседница.
Ирине стало вдруг обидно за мужа. Ей хотелось подойти, рассказать этой женщине, каким стал Кузьма, и поставить ее на место. Но, поймав себя на этой мысли, Ира внутренне улыбнулась. Только вчера она мечтала, чтобы Кузьма ушел из церкви «сектантов», а сегодня готова защищать его право остаться в ней.
Побывав на празднике крещения, Ирина стала относиться к вере мужа с пониманием. Она уже не унижала его и не препятствовала посещениям дома молитвы. Женщина носила под сердцем ребенка и надеялась, что тот выживет. Кузьма тоже с нетерпением ожидал, что Бог защитит новую маленькую жизнь.
Пришло время, и родилась девочка. Кузьма молился о милости Бога к его дочери. Теперь, когда он нашел общение с Творцом, когда Бог явно отвечал на многие молитвы, в его душе теплилась надежда, что ребенок останется в живых.
- Господи! Если Ты дашь нашей малышке жизнь, это будет самым ярким свидетельством, что Ты снял с меня поношение. Не оставь нас бездетными, – сокрушаясь, молился Кузьма, хотя видел у родившегося ребенка до боли знакомые признаки слабого здоровья.
- Бог услышал мою молитву, – с надеждой сказал Кузьма в один из вечеров, когда мать уложила дочку спать и он, отдыхая после рабочего дня, любовался спящей малышкой. – Какая она у нас красивая!
- Да… Только бы окрепла и выросла, – с трепетом ответила Ирина.
- Надеюсь, что теперь все исправится, – почти шепотом откликнулся Кузьма, осторожно поправляя одеяльце на ребенке.
Ирина и Кузьма ухаживали за малышкой, боясь верить, что все будет хорошо и девочка вырастет. Прошел год. Казалось, опасность миновала. Родители радовались, что малышка жива. В это время Ирина снова забеременела. Казалось, что действительно Бог снял поношение с семьи Кузьмы. Пусть дочка родилась болезненная, но она выжила! Ира носила под сердцем малыша и радовалась, что в ее семье уже не один ребенок, а два. Или почти два.
«Наверное, Бог увидел мое смирение и послушание и теперь все наладится», - думала женщина, помогая девочке делать первые шаги.
Глава 8
Осенним утром в семье Кавериных родилась еще одна девочка. Кузьма пошутил:
- Наверное, Бог не хочет давать мне сына, чтобы он не стал таким, как я был. Бог, как всегда, мудро поступает…
- Кто знает, может быть, Бог чуть позже даст тебе сына, когда ты покажешь, что исправился и воспитаешь хороших дочек, – улыбнулась Ирина. – Для воспитания сына, наверное, нужно больше терпения и мудрости.
Жизнь текла своим чередом, наступила зима. Вдруг в один из дней дети сильно заболели. У них поднялась температура, приехавший доктор прописал какую-то микстуру. Ира и Кузьма заботились о детях, как могли. Они исполняли все назначения доктора, мать сидела у кроваток детей, меняя на лбу компрессы, чтобы снизить температуру.
- Господи! – молилась Ира. – Спаси жизнь нашим девочкам! Не отнимай их у нас! Конечно, Ты – Бог и Тебе решать, будут ли они жить, но я прошу о милости! Оставь нам наших девочек!
На третий день младшей дочери не стало. Это был удар! Кузьма долго сидел, уставившись невидящим взглядом в пустоту. В его сердце было так много вопросов, которые оставались без ответа. Подошла жена. Она была бледна и тиха, словно боялась шевельнуться или сказать громкое слово, чтобы что-то внутри не лопнуло.
- Ты бы сделал гробик… Светочку похоронить нужно…
Кузьма встал, как робот, без вопросов и возражений отправился в мастерскую. К своему прискорбию Кузьма уже имел опыт по сооружению детских гробов. Он пилил доски, сколачивал их в гроб, неспешно, будто надеялся на чудо. Будто ребенок оживет, если гроба для нее не окажется. Но чуда не произошло. Заканчивая сколачивать гроб, Кузьма увидел вошедшую в мастерскую бледную жену, которая едва держалась на ногах от горя и слез.
- Ира, как ты думаешь, Светочка войдет? – не зная зачем, спросил Кузьма.
- Тебе придется сделать его шире… - едва слышно ответила Ира. – Настенька тоже умерла только что…
- О, Господи! – ахнул Кузьма и почти упал на табурет у верстака.
На следующий день многие из общины пришли на похороны, чтобы поддержать Кузьму и Иру в их горе. Для женщины было непривычно, что детей хоронили не так, как раньше – много пели, говорили проповеди. Провожать детей в последний путь пришло много народу. Старший благовестник церкви встал над маленьким двойным гробом и сказал проповедь. Слушая весть о вечной жизни и спасении, многие люди впервые молились молитвой покаяния.
- Господь, отняв жизнь у этих малюток и забрав их к Себе, подарил жизнь вечную многим из вас, кто собрался в этот дом, проводить их в последний путь, – закончил он. – Бог дает жизнь, и Он ее забирает. Нам нужно лишь смириться, потому что мы не сможем воскресить этих малюток, но мы можем принять или отказаться от вечной жизни, которую предлагает Бог каждому из нас!
В селе как всегда «кумушки» были «мудрее» Провидения. Глядя на семью Кузьмы, опять провожающую маленький гробик, местные сплетницы злобствовали.
- Ну что ж, если он таким праведником стал, что же Бог опять забрал сразу двух деток? Значит, грешником был, грешником и остался! Боженька праведных не наказывает! Только болтает о том, что Бог изменил его жизнь! Остался прежним.
Ирина боялась, что после смерти сразу двоих детей муж вновь запьет. Но Кузьма снова и снова перечитывал историю Иова, произнося бледными губами: «Господь дал, Господь взял, да будет имя Господне благословенно».
Кузьме казалось, что, как в истории с Иовом, он стал предметом спора между Богом и сатаной. Он молил Бога дать ему силы не согрешить, не упрекнуть Творца, смириться и пережить все без упрека! Иногда это казалось невыносимым, но он продолжал повторять: «Господь дал, Господь взял, да будет имя Господне благословенно».
Ирина в четвертый раз приходила на кладбище, за оградкой которого ужасающе увеличивалось количество крестов. Ее сердце сжималось, казалось, что скоро силы иссякнут и тогда… Она не знала, что будет, но сейчас все время твердила: «Господи, мне очень больно, но да будет Твоя воля!»
Шло время. Дома было пугающе пусто, но боль понемногу утихала. Появилась новая, хотя и призрачная, надежда – Ирина вновь носила под сердцем ребенка.
В семье родителей не раз обсуждались все происшествия жизни Кузьмы. В один из дней Федот заявил:
- Кузьма, это Бог тебя наказывает за то, что ты к сектантам ушел.
- У меня три дочери умерло, когда я был православным. Это Он меня наказывал за то, что я православным был? – обиделся Кузьма.
Отец больше не поднимал эту тему. Но мать, услышав проповеди на похоронах малюток, заинтересовалась. Она решила сходить на собрание в общину, которую посещал ее сын. Послушав песни и проповеди в собрании, она вернулась домой тихая и умиротворенная.
- Федот, там так хорошо! – поделилась она с мужем. – И объясняют все понятно, и поют так, что за душу берет! Пойдем со мной в следующее воскресенье!
- Негоже мне – дьякону православной церкви, по сектам расхаживать, – резко ответил Федот.
Но, наблюдая за сыном, Федот не раз задумывался, откуда у него сила для того, чтобы прекратить грешить и даже в бедах выстоять, не срываясь.
- Может быть, у Кузьмы действительно истинная вера, если такую силу ему дает, - размышлял Федот.
Время не останавливается даже в минуты радости или скорби, оно течет, как полноводная река. Ира вновь родила девочку. Теперь уже родители и бабушка с дедушкой научились распознавать возможность ребенка выжить. Взрослые старались не замечать признаки дистрофии девочки.
- Времена трудные, голодно всем, - утешала Ксения сноху спустя неделю после появления ребенка на свет, – вот и малышкам вашим не хватает питания…
- Я так устала! – Ира отвернулась к стене и замолчала.
Ира хотела сказать, что устала страдать, устала помнить о смерти каждый день, устала от чувства вины за то, что Бог не оставил им ни одного ребенка из пяти. Она видела на этой крошке те же отпечатки слабости, это ввергало ее в отчаяние…
Она боялась даже подумать о смерти. Больше Ира не произнесла ни слова, уставившись пустым взглядом в свежевыбеленную стену. Перед родами так хотелось обновить комнаты, чтобы малышка родилась в чистом и светлом доме, чтобы ей хотелось жить, чтобы она победила смерть! Да и самой Ире хотелось верить в торжество жизни над смертью. Но увидев тонкие ручки и ножки, потухший взгляд ребенка, женщина не могла больше смотреть на дитя. Без всяких мыслей, в отупении чувств она уставилась на стену, вставая только по крайней необходимости.
Все заученные молитвы забылись или не подходили. В памяти было пусто и глухо, как и в душе. Свекровь ушла, так и не услышав больше ни слова от снохи. Обычно Ира всегда была вежлива и обходительна со старшими. Ксения поняла, что молодая женщина почти сломалась. Ирина перевела взгляд в окно, где ветер раскачивал деревья, светило ясное и жаркое солнце. Осень еще не предъявила свои права, но на полях уже начался сбор урожая. Небо было удивительно синим и прозрачным, особенно сквозь листву березы у окна. Но красота проходила мимо, не задевая чувств. Ира только взглянула в небо, в самую его глубину, словно вглядываясь в глаза Бога, и прошептала:
- Неужели Ты и ее заберешь? Помилуй! Дай хоть одному ребенку жизнь! Почему Ты молчишь? Слышишь ли Ты меня вообще?
Произнеся последнюю фразу, Ира вновь отвернулась от окна и уставилась в стену. Она могла встать, но совсем не хотела. Жизнь казалась неподъемным грузом. Взглянув еще раз в лицо ребенка, женщина прошептала:
- Прости, малышка, я не хочу тебя называть…. Не могу! Отец вернется из командировки, тогда он назовет.
Вернувшись из поездки, Кузьма был в раздвоенных чувствах. Радость от встречи с семьей и от родившейся дочери, но и ужасная боль от того, что малышка слаба. Он грустно смотрел на дочь и жену, ему трудно было ожидать хорошего исхода.
Кузьма вспомнил, что малышку надо записать в сельском совете, для этого девочке нужно дать имя. Ирина каждый раз при упоминании об имени ребенка замолкала и отворачивалась к стенке. Всю неделю женщина вставала только приготовить наскоро еду для мужа, двигалась по дому, словно во сне, затем снова ложилась рядом с малышкой, кормила ее и засыпала сама. Кузьма тревожился, что не только ребенок слаб здоровьем, но и жена серьезно заболела. Он не раз пытался спросить, но Ира отвечала коротко:
- Все нормально, просто я устала…
В один из дней, войдя в дом, Кузьма подумал, что жена спит, и не стал будить ее. Поел, затем потихоньку подошел к постели и увидел открытые глаза Иры.
- Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался он.
- Нормально… - тихо ответила Ира.
- Я думал, ты спишь…
- Нет, не сплю…
- Ты подумала, как назовем малышку?
- Назови сам, я не знаю… - голос Иры звучал однообразно, словно она была роботом.
- Ты не рада ребенку? – удивился Кузьма.
- Неужели ты не видишь, она не выживет!? – произнесла Ира с такой болью, что Кузьма растерялся.
- Почему ты так решила? – спросил он, понимая, что жена права, ведь следы смерти уже сейчас были видны на лице малышки.
- Ты и сам знаешь…. Я не могу придумать ей имя… Я не хочу ее называть. Назови ты.
- Пусть будет Машенькой… Я обязан ее записать в сельсовете… - тихо откликнулся Кузьма. – Сколько бы она ни прожила…
- Пусть будет… - эхом откликнулась Ира.
Но, даже назвав ребенка, Кузьма почему-то не пошел в сельсовет записывать девочку, печать смерти слишком явственно была видна на ребенке. Действительно, через неделю Кузьме снова пришлось сколачивать маленький гробик.
На похороны вновь пришли братья и сестры из церкви, многие плакали, понимая боль родительского сердца, потерявшего шестого ребенка подряд. Но мало кто мог вполне понять эту боль!
На похоронах пресвитер прочитал текст из Библии: «Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу».[6]
- Я не могу сказать, что это страдание легкое или кратковременное в нашем представлении, – начал служитель, – похоронить ребенка – самая большая боль для любящего сердца родителей, но сделать это шесть раз подряд… Выше моего понимания! Мы молимся за вас, чтобы Бог дал вам силы перенести это и не ожесточиться. Мы все знаем, что вы встретитесь со всеми своими детками в вечности!
На похоронах вновь звучали песни и проповеди, и эта маленькая жизнь, взятая Богом, принесла спасение, ведь некоторые жители села нашли мир с Богом и жизнь вечную на этих похоронах. Федот и Ксения, находясь в глубоком переживании, также слушали проповеди и песни.
Глава 9
Шло время. Ирина вновь сказала Кузьме о том, что беременна. После всего пережитого супруги не восприняли эту весть радостно. Они просто ждали, не надеясь на благополучный исход. Кузьма много трудился в церкви. Он посещал деревни, говорил о спасении, рассказывая евангелие. Братья уже поговаривали о том, чтобы рукоположить его на служение.
В 1927 году в семье Кузьмы опять родилась девочка. Малышку назвали Аней, в деревне ее звали Нюся. Девочка родилась без признаков дистрофии и выглядела здоровой. Однако родители все еще не смели надеяться на то, что ребенок выживет. Спустя год все было хорошо, Нюся росла здоровой и жизнерадостной.
- Неужели смерть детей закончилась в нашем доме? – несмело предположила Ира.
- Будем надеяться, – также скупо добавил Кузьма.
Наступил 1929 год, Кузьму рукоположили на служение благовестника. Он объезжал дальние поселки и хутора Ставропольского края с литературой и проповедью Евангелия. В его доме росла дочь Нюся, а Ирина была беременна вторым ребенком. Супруги мечтали о сыне.
- Если Бог, наконец, снял с нас поношение и перестал забирать наших деток, может быть Он и сыном нас благословит? – осторожно надеялся Кузьма.
- Я в церковь сходила, свечку поставила… - вздохнула Ира.
- Ты знаешь, что свечка здесь не поможет, – напомнил Кузьма. – Сколько ты ставила их раньше? Не меньше десяти за каждую дочку. От нас ничего не зависит… Только от милости Божией. Он может дать нам живых детей. А, может, и сыном порадует, - тихо промолвил Кузьма.
Ира все еще не могла привыкнуть к новому характеру мужа, он стал таким ровным и спокойным, рассудительным.
Одним вечером Кузьма с братом по вере ехали поездом из Армавира в Минеральные Воды. С собой они везли духовную литературу. На одной из станций к ним подошли трое представителей власти, показали какие-то удостоверения и стали производить обыск в их вещах. В округе еще никто не знал, что Сталин приказал из каждого населенного пункта доставить бесплатную рабочую силу на его «народные» стройки. Из каждого села их обязали отправить в тюрьму хотя бы несколько мужчин. Придумать причину ареста местные представители власти могли сами. Каждый сотрудник знал, что проверять «дела» никто не будет, главное – доставка людей.
- Кто вы такие? Что везете? – жестко спросил один из сотрудников.
- Мы – верующие люди, проповедуем Евангелие. Везем духовную литературу в церковь, – спокойно ответил Кузьма.
- Ваша литература – антиреволюционная! – отрезал старший. - Вы – контрреволюционные агитаторы!
- Что вы такое говорите?! – удивился Кузьма. – Наше служение не имеет ничего общего с контрреволюцией.
- Молчать! – приказал старший офицер, – в кутузку обоих, контрреволюционную литературу сжечь!
Сразу после ареста Кузьму отправили в Ставрополь, где он долгое время находился в ожидании суда и этапа. В это время Ирине уже пора было рожать. Родился мальчик. Во время беременности супруги договорились, что если родится мальчик, они назовут его Михаилом.
- Миша! – женщина нежно погладила малыша по головке и улыбнулась. – Скоро папка наш вернется, а мы ему подарок приготовили!
Спустя несколько дней Ирина заметила признаки болезни у малыша. Сын слабел на глазах.
- Боже! Неужели Ты заберешь его?! – ужаснулась женщина.
Все время, когда болели и умирали дети, Ира не решалась сказать Богу «нет», всегда принимая Его волю… Но сейчас она не могла, не хотела соглашаться! В будущем Ирина услышит рассказ о матери декабриста Кондратия Рылеева...
Судьба словно проверяла Анастасию на прочность: 4 ребенка, родившись больными, умерли в младенчестве. Вот тут бы и задуматься несчастной женщине: что это за зловещий знак, может, Бог не дает ей потомства из-за каких-то высших соображений? Но разве может здраво рассуждать мать, рыдающая на погосте над четвертой могилкой?.. Как напишет она впоследствии: «Я упала на маленький холмик и молила, – нет, требовала, требовала живого ребенка – живого, здоровенького!»
И мать не вымолила – вытребовала! – у Бога пятого сына. Долгожданный Кондратий родился через год совершенно здоровым.
Но сердце матери беспокоилось. Анастасия Матвеевна спросила совета у священника – как сохранить ребенка. Тот посоветовал: «По народному обычаю возьмите в крестные родители первых встреченных мужчину и женщину и нареките сына именем крестного отца». Рылеевы решили так и сделать. Когда ребенка понесли крестить, им встретились отставной солдат-инвалид и старушка-нищенка. Они и стали крестными ребенка, которого к тому же назвали в честь солдата – Кондратием.
Как сказал священник, нужно было все это сделать, чтобы отвести злую судьбу от мальчика. Однако и эти предосторожности не помогли. В 3 года Коничка, как звала его мать, заболел крупом. В то время это был приговор – лекарств не существовало. Ребенок горел в лихорадке и задыхался на глазах у матери. Вызвали врачебное светило из Петербурга, но и он не помог. Врач вышел из комнатки умирающего дитя и сказал, глядя в пол:
– Бывают чудеса… Если вы набожны – молитесь!
К ночи ребенку стало совсем худо. Мать встала на колени у его изголовья и начала неистово молиться. Но, казалось, Бог не слышал ее – сын метался и хрипел. И тогда, забыв обо всяком смирении, мать воскликнула:
– Всемогущий Боже! Ты учил нас молиться: «Да будет воля ТВОЯ!» Но сейчас я требую: да будет воля МОЯ – оставь жизнь МОЕМУ сыну!
И вдруг откуда-то раздался странный голос:
– Опомнись, женщина, ты сама не знаешь, о чем просишь!
Анастасия Матвеевна обернулась и увидела…ангела со свечой. Он скорбно глянул на нее и горестно произнес:
– Не моли о выздоровлении! Пусть сын твой уйдет на Небеса, не испытав ужасных мук и не принеся на землю ужасного зла!
Анастасия Матвеевна вскочила и гордо вскинула голову:
– Мой сын – невинный младенец! Я вымолила его у Бога. Да будет воля МОЯ!
Ангел снова горестно покачал головой:
– Пусть будет воля твоя! Я покажу тебе жизнь сына. И тогда, коли ты согласишься, сын останется с тобой на земле.
– Я на все согласна! – яростно крикнула мать.
Ангел поднял над собой свечу и отодвинул первую завесу.
Перед матерью возникла та же комната, в которой только что умирал ее сын. Но на этот раз мальчик лежал на кроватке на правом боку, румяный и здоровый. Вот он повернулся, улыбаясь во сне. Мать ахнула – и все пропало.
Снова возник ангел со свечой и отодвинул вторую завесу.
Анастасия Матвеевна увидела своего сына лет десяти. Он сидел за столом и что-то увлеченно читал. Мать протянула к нему руки, но он был так увлечен, что не заметил ее.
И снова ангел отдернул завесу. Перед матерью возникла то ли комната, то ли панорамная картина: ее выросший сын в военном мундире быстро шел по незнакомому ей чужеземному городу. Миг – и он скрылся вдали.
А ангел уже отдергивал четвертую завесу. Анастасия Матвеевна увидела некое официальное помещение с государственным гербом. Ее Кондратий, совсем уже взрослый, сидел на службе в гражданском партикулярном платье и что-то писал.
Потом возникла пятая комната. Там было много народа. Незнакомые Анастасии Матвеевне молодые люди о чем-то спорили, говоря громко и взволнованно. Потом поднялся ее сын, и все разом смолкли. Кондратий заговорил, и его речь была воспринята с напряженным вниманием. Потом он стал читать нараспев стихи – и их приняли с восторгом. Однако сама Анастасия Матвеевна, хоть и слышала все, не поняла ни слова.
А ангел уже тянул ее к шестой завесе. Однако около ее плотной пелены он остановился и воззрился на мать огненными очами:
– У тебя еще есть ТВОЯ воля, чтобы все предотвратить. Одумайся, пока не поздно. Иначе увидишь ужас, который ждет твоего сына. Отступись, и он покинет землю, не ведая зла! Но если сейчас ты зайдешь за эту завесу, обратного пути не будет – зло свершится!
– Господь милостив! – воскликнула мать. – Он не допустит зла и оставит мне сына. Да будет воля МОЯ!
Ангел вздохнул, раздернул завесу, словно занавес. За ней, покачиваясь, скрипела… виселица. Анастасия Матвеевна в ужасе вскрикнула и лишилась чувств.
Когда она очнулась, за окном тихо брезжил рассвет. Анастасия бросилась к сыну. Тот сладко спал на правом боку и тихо, спокойно дышал. «Господь услышал мои молитвы и уберег его! – возликовала мать. – Но какой ужасный сон я видела! Такого просто не может быть!» Анастасия Матвеевна снова взглянула на спящего сына. И тут мальчик повернулся, улыбаясь во сне – точь-в-точь как в начале ужасного видения…
Очнувшись, он попросил пить и есть. Мать не смела верить своему счастью, но ребенок быстро пошел на поправку. Анастасия Матвеевна решила забыть о кошмарном видении, но… Однажды, когда Кондратий вовсю осваивал книжную премудрость, она зашла в его комнату. Сын сидел за столом и что-то увлеченно читал. Мать окликнула его, но он ее даже не заметил. Зато перед ее глазами встала давняя картина кошмарного видения. И она поняла, что Небеса отдернули перед ней вторую завесу.
Потом началась война с Наполеоном. Мать пыталась возражать, когда Кондратий объявил, что вступает в армию, и горестно зарыдала, увидев его в военном мундире, но, видно, от судьбы не уйдешь… Вместе с русскими войсками Рылеев прошел через всю Европу, увидев собственными глазами, как живут люди в свободных от крепостничества странах. Потом он вернулся на родину, снова стал штатским человеком, занялся литературой. Его признали как поэта-романтика, но мало кто знал, что он еще и идеолог тайного общества.
В его дом стали приходить друзья, будущие декабристы. Мать встречала их, и ужас сжимал ее душу – в друзьях сына она узнавала тех самых спорящих молодых людей, которых видела за пятой завесой своего ночного кошмара. Значит, и шестая завеса уже была недалека…
Не удержавшись, Анастасия Матвеевна спросила сына:
– Скажи, что вы задумали? Зачем вы собираетесь? О чем говорите? Мне страшно за тебя, сынок!
Кондрат вздохнул, но ответил твердо:
– Мы стоим за правое дело, и мы готовы на все. Так нужно Отечеству. Не отговаривайте меня, маменька, а благословите!
И мать поняла, что это – конец: ужасное пророчество сбудется. Но она прижала сына к сердцу и благословила. Он же говорил о правом деле…