Петр Яковлевич Чаадаев (1794–1856) был одно время участником «Союза благоденствия», однако по оставлении воинской службы под воздействием углубленных занятий философией он радикально пересмотрел свое отношение к способам достижения общего блага. Занятия по выработке и формулированию нового мировоззрения потребовали значительных усилий; результатом их стали восемь «Философических писем», написанных в течение 4-летнего затворничества. После публикации первого письма в 1836 г. его автор был объявлен сумасшедшим и подвергнут медицинскому надзору и домашнему аресту. Впоследствии он принимал активное участие в полемике западников и славянофилов и оказал большое влияние на ход и содержание этой полемики. Истолкование особенностей русской истории проникнуто сочетанием теологических и про-грессистских мотивов и аргументов. Главную причину отсталости и застойного существования России он увидел в отсутствии связи между этапами ее истории, а также в отсутствии прогрессивных социальных и культурных традиций. Все это превращало Россию в общество без дисциплины форм, в частности дисциплины логики, права социальных условностей. В сравнении с римско-католической семьей народов Россия как бы отпала от человеческого рода. После критики славянофилами его нелестного отзыва о рабстве на Московской Руси, после обвинений консерваторов в презрительном антипатриотизме Чаадаев признает факт «преувеличения», но отвергает нападки на избранный способ высказывания патриотических чувств. Социально-политическую программу славянофильской школы Чаадаев относил к разряду ретроспективных утопий. Расходясь со славянофилами в оценке «выгод нашего изолированного положения», Чаадаев сближался с теми из них, кто воспринимал застойность как «спасительную неподвижность» в эпоху потрясений. В своих представлениях о путях спасения он был не менее утопичен, чем его оппоненты. Его программа конструировалась с учетом такого же небольшого числа основополагающих факторов (религия, просвещение и облагораживание нравов), как и у славянофилов (община, религия, самодержавие). О европейских революциях 40-х гг. он отзывался как о впадении человечества в варварство и анархию и наступлении эпохи господства «посредственности». В этих условиях он видел призвание России в том, чтобы «дать в свое время разрешение всем вопросам, возбуждающим споры в Европе». О перспективах социализма он заметил не без проницательности, что «социализм победит не потому, что он прав, а потому, что не правы его противники». При всех симпатиях к римско-католическому миру народов, в котором он находил гармоничное соединение религии с политикой, а также с наукой и духом общественных преобразований, он воздавал должное и плодам православия на Руси: здесь плоды составили не наука и благоустроенный быт, а «духовное и душевное устройство человека – бескорыстие сердца и скромность ума, терпение и надежда, совестливость и самоотречение. Ему мы обязаны всеми лучшими народными свойствами, своим величием, всем тем, что отличает нас от прочих народов и творит судьбы наши». Мы призваны, отмечал Чаадаев, быть настоящим совестным судом по многим тяжбам, которые ведутся перед великим трибуналом человеческого духа и человеческого общества. В число собственных заслуг перед Россией он включал «любовь Отечества в его интересах, а не в своих собственных», а также свое стремление вместо «представительства идей» обзавестись своими собственными идеями. Его обобщения русской и всеобщей истории благотворно повлияли на аналогичную работу в среде западников и славянофилов, а также на позицию маркиза де Кюстина, автора книги «Россия в 1839 г.». Его размышления о роли и судьбах церковной жизни на православном Востоке и католическом Западе были подхвачены и продолжены Вл. Соловьевым. Некоторые его взгляды и оценки были усвоены в народничестве через посредство Герцена, особенно мысль о своеобразных свойствах русского народа.
П. Я. Чаадаев участвовал в движении декабристов, его философско-исторические и политико-правовые взгляды сложились под влиянием идей католического провиденциализма и социального христианства.
П.Я. Чаадаев разработал философию истории для русского западничества. Он полагал, что смысл истории осуществляется посредством Божественной воли, которая ведет человеческий род к его конечным целям. Страной святых чудес и местом действия Божественного Промысла является Западная Европа, провидение не достигает территории России. Получается, что Россия, не принадлежащая Европе, стоит как бы вне истории, вне времени, на распутье, без прошлого и без будущего.
Россия совершила историческую ошибку, приняв христианство из Византии. Поэтому Россия не восприняла основные традиционные идеи цивилизованного человеческого рода. А перенесенные на российскую почву западные идеи не оставляют на ней, к сожалению, глубокого следа, поэтому наша культура обладает лишь подражательным характером. Мы оказываемся чужими даже для самих себя, ничего не дарим миру и ничего у него по-настоящему не заимствуем. Чтобы обрести свое лицо, нам необходимо повторить европейскую историю, и первый шаг на этом пути предпринял Петр I – величайший из русских монархов, мудро повернувший Россию лицом к Западу, к Европе.
Россия, полагал П.Я. Чаадаев, самим своим существованием преподнесла Западу важный и страшный урок. Впоследствии П.Я. Чаадаев поверил в то, что придет день, когда Россия станет умственным средоточием Европы. Свои взгляды П.Я. Чаадаев позже изложил в «Апологии сумасшедшего» (в России впервые опубликована лишь в 1937 г.), стал религиозным западником.