Девушка сидела в парке на скамеечке и пускала мыльные пузыри. Мир вокруг рушился – осталось одно страшное слово: ВОЙНА.
А девушка сидела в залитом солнцем весеннем парке на скамейке, смотрела вдаль, улыбалась солнышку и пускала мыльные пузыри. Она как будто из другого времени, из времени, где нет ужасов, смертельного страха, воя сирен перед воздушной атакой, стрельбы, взрывов и сотен смертей. Люди, проходящие мимо неё, заворожено улыбались, погружаясь в воспоминания о мирном времени. Но увы, то время давно минуло, и сводки убитых в каждодневных газетах, это подтверждают.
Тут, к девушке подошел красивый и статный молодой человек в военной форме. Он протянул руку в просящем жесте. Девушка улыбнулась ему и передала баночку с пузырями. Парень благодарно кивнул, и не говоря ни слова, не отрывая взгляда от глаз девушки, встряхнул бутылочку, вынул оттуда округленную палочку для пузырей и подул. Цветное невесомое великолепие ярких красок подхватил ветер и в безумном вальсе закружил по парку. Девушка посмотрела на парня из-под опущенных ресниц, её губы тронула легкая улыбка, и она, неожиданно для самой себя протянула руку и поймала ладошкой один мыльный пузырь. И поймав, она отпустила его вновь, во власть беспокойного и взбалмошного ветра.
Молодой человек удивленно посмотрел на это и произнес:
- А ты знаешь, что если отбить рукой мыльный пузырь, то можно загадать любое желание, и оно обязательно сбудется? – спросил он у неё, и передал обратно баночку с мыльной водой.
- Теперь знаю. – тепло улыбнулась ему она.
Молодой человек кивну и грустно улыбнулся.
- Мне пора. – опустив взгляд изрек он и развернулся, чтобы уходить.
- Нет, нет, подожди! – остановила его девушка с мыльными пузырями, схватив его рукой за рукав.
- На фронт. – уверенно сказал он, и девушка опустила руку, удерживающую его. Перед ней теперь был не парень, мужчина – уверенный в себе, защитник своей страны, с горящим взглядом и храбрым сердцем.
Девушка сидела на скамейке и смотрела вслед удаляющемуся силуэту. Тут, ей вспомнилась история о отлетевшем пузырьке и желании.
- Хочу, чтобы он вернулся. – уверенно произнесла девушка, поднимаясь со скамейки.
А потом была война.
-~-~-~-~-~-~-~-~-~-~-~-~-~~-~-~-~-~-~-~-~-~-~-~-~-~-~-~-~
15 лет спустя.
Молодая семья гуляла по парку. Счастливые родители шли под руку за своим весело смеющимся ребенком. Их девочке уже 6 лет.
Спустя полчаса прогулки, родители сели на скамейку, а девочка забралась на коленки к своей маме и стала надувать мыльные пузыри, счастливо улыбаясь.
Мыльные, переливающиеся всеми цветами радуги шарики разносил слабый игривый летний ветерок, и все взрослые, видящие такой пузырик, вспоминали о своём детстве. Почему-то, мыльные пузыри у всех людей ассоциируются с детством.
Тут, девочка к удивлению родителей поймала на ручку мыльный пузырик, и отпустила вновь. Родители удивленно переглянулись.
- Милая, а ты знаешь, что отбив от руки пузырик, можно загадать любое желание, и оно обязательно сбудется. – заговорщически прошептал папа на ушко дочке, заслужив неодобрительно-насмешливый взгляд матери.
- Хочу, чтобы все были счастливы! – закричала девочка, и засмеявшись, побежала по парку в сторону дома, зовя за собой родителей.
- Не сбудется. – сказала мама отцу. Он в ответ обнял её, и, поцеловав в макушку, сказал:
- У тебя же сбылось…
- Ну, мое-то желание не было настолько глобальным. – улыбнулась она, вспоминая.
- Дорогая, магия мыльных пузырей не имеет границ и рамок.- засмеялся он.
- Иди уже домой, великий волшебник мыльных пузырей! – засмеялась она в ответ, и взяв мужа за руку, пошла к дому.
Маленькая семья готовилась ужинать.
Мир уже почти восстановился от войны.
А потом…. А потом было СЧАСТЬЕ.
Игорь Шприц. "Не верь, не бойся...". Монолог Аси (в начале). (Якущова Лера)
Меня зовут Ася. Мне нравится мое имя. В паспорте написано - Ассоль. В школе меня дразнили Фасолью. А мама меня называла Фасолинкой, поэтому я очень любила фасолевый суп. Сейчас я над ним просто плачу... Она говорила, что я самая красивая девочка в городке. Наверно, это так и было... Мне кажется, из меня должна получиться смешная старушка. Интересно, можно ли стать самой красивой старушкой в городе? Большие города меня пугают. Так легко заблудиться, потеряться, пропасть. Фасолинкой в большом котле. Хорошо бы остаться одной на всем белом свете. Пустые города, пустые страны, дороги... Я бы много путешествовала, увидела бы мир без людей, без никого... Одни только кошки пугливо перебегают улицы и смотрят из подворотен немигающими глазами...
Вы заметили, что кошки никогда не моргают? Только прищуриваются на мгновение. Они все сговорились никогда не моргать... Или жить на маяке, на острове, чтобы вокруг было море, скалы, птичий базар с чайками... С закрытыми глазами больше всего на свете я люблю слушать крики чаек... Еще я очень люблю оранжевый цвет. Я могу часами смотреть на апельсин, лежащий на столике у моей кровати. Когда он засыхает, я сжигаю его в печке и кладу свежий, душистый, оранжевый. Он светится в темноте, как маленькое заходящее солнце... Мысль, что я могу съесть это солнце, для меня кощунственна. Мне их покупали, а я их не ела, только смотрела. Все говорили - странная девочка, ты же просила апельсины, вот они...
Я странная девочка... Я очень странная девочка...
Перевод Т.Балашовой (Зорина Лера)
Монолог о войне Кори Маркевич
***
А вы знаете, первое воспоминание из детства.
Я и родители в саду. Мы ели пироги, пили вкусный чай.
И много - много смеялись.
Папа брал меня на руки, подкидывал и кружил, кружил….
Память сохранила всё до деталей,
мамин ситцевый платок, папины шершавые руки.
Если бы я только знала тогда, что с нами станет,
если бы только знала, что будет дальше...
А дальше, а дальше война пришла.
Нет, она не пришла, она ворвалась мгновенно и забрала у меня всё…
Мой отец погиб на войне, на фронте в июле 41, маю мать, убили немцы в 43… нет,
не просто убили, а они её измучили, поиздевались, и убили, расстреляли.
А я выжила, выжила понимаете выжила, под кроватью спряталась и выжила,
а сердце тогда стучало. тихо так тук- тук … тук- тук.…
Вот только не понимаю зачем? Зачем? А у отца глаза были как небо майское,
теплое, нежное, а теперь они закрыты, и он зарыт!
где – где же он зарыт? Там? Там? или там? Папа! папочка мой!
А маму, мамочку они и её забрали, а я в её память тюльпаны посадила,
её любимые, а потом они и меня забрали.
От дома нашего, от сада нашего.
Но я пережила всё это, пережила. Вот только спать не могу больше, не могу!
Снится дом наш, отец снится и немцы, и война снится и войной пахнет,
и война стонет и люди в крови все, кричат, плачут и умирают… и я просыпаюсь,
кричу и просыпаюсь, и сердце стучит снова как тогда тук- тук… тук-тук…
Так будь же ты проклята война!
А вы благодарны будьте, что живёте во время мирное и спокойное.
И не забывайте:
это история ваша, это прошлое ваше.
И вы, вы тоже помните…
Олегия Тур. "Письмо матери". (Монолог для любого возраста - но для девушки). (Жаббарова Ангелина)
Дорогая доченька! Наступит день, когда я состарюсь – и тогда прояви терпение и постарайся понять меня. Если я запачкаюсь за едой, если не смогу одеться без твоей помощи, будь терпелива. Вспомни, как много часов я потратила, когда учила тебя этому. Если разговаривая, я буду тысячи раз повторять одни слова – не перебивай, выслушай меня. Когда ты была маленькой, мне приходилось тысячи раз читать тебе одну и ту же сказку, чтобы ты уснула. Когда ты увидишь, что я ничего не понимаю в новых технологиях – дай мне время и не смотри на меня с насмешливой улыбкой. Я так многому тебя научила: как правильно есть, как красиво одеваться, как бороться с жизненными невзгодами. Если в какой-то момент я что-то забуду или утрачу нить нашего разговора – дай мне время, чтобы вспомнить. Ведь самое важное: не то, что я говорю, а то, что могу быть с тобой. Если вдруг у меня пропадет аппетит, не заставляй меня, я сама знаю, когда мне стоит поесть. Если уставшие ноги откажутся служить мне опорой – дай мне руку. Как и я давала тебе свою. И если однажды я скажу тебе, что больше не хочу жить, а хочу умереть - не злись на меня. Пройдет время, и ты поймешь меня...
Видя мою старость, не грусти, не злись, не чувствуй себя бессильной. Ты должна быть рядом со мной, стараться меня понять и помочь мне - как я помогала тебе, когда ты только начинала свою жизнь. Помоги мне идти дальше, помоги мне закончить свой путь с любовью и терпением. За это я награжу тебя своей улыбкой и своей безмерной любовью, которая никогда не угасала. Я люблю тебя, моя дорогая доченька!
Держись.
Твоя мама
(Колесникова Настя)
Вблизи большого города, по широкой проезжей дороге шел старый, больной человек.
Он шатался на ходу; его исхудалые ноги, путаясь, волочась и спотыкаясь, ступали тяжко и слабо, словно чужие; одежда на нем висела лохмотьями; непокрытая голова падала на грудь... Он изнемогал.
Он присел на придорожный камень, наклонился вперед, облокотился, закрыл лицо обеими руками — и сквозь искривленные пальцы закапали слезы на сухую, седую пыль.
Он вспоминал...
Вспоминал он, как и он был некогда здоров и богат — и как он здоровье истратил, а богатство роздал другим, друзьям и недругам... И вот теперь у него нет куска хлеба — и все его покинули, друзья еще раньше врагов... Неужели ж ему унизиться до того, чтобы просить милостыню? И горько ему было на сердце и стыдно.
А слезы всё капали да капали, пестря седую пыль.
Вдруг он услышал, что кто-то зовет его по имени; он поднял усталую голову — и увидал перед собою незнакомца.
Лицо спокойное и важное, но не строгое; глаза не лучистые, а светлые; взор пронзительный, но не злой.
— Ты всё свое богатство роздал, — послышался ровный голос... — Но ведь ты не жалеешь о том, что добро делал?
— Не жалею, — ответил со вздохом старик, — только вот умираю я теперь.
— И не было бы на свете нищих, которые к тебе протягивали руку, — продолжал незнакомец, — не над кем было бы тебе показать свою добродетель, не мог бы ты упражняться в ней?
Старик ничего не ответил — и задумался.
— Так и ты теперь не гордись, бедняк, — заговорил опять незнакомец, — ступай, протягивай руку, доставь и ты другим добрым людям возможность показать на деле, что они добры.
Старик встрепенулся, вскинул глазами... но незнакомец уже исчез; а вдали на дороге показался прохожий.
Старик подошел к нему — и протянул руку. Этот прохожий отвернулся с суровым видом и не дал ничего.
Но за ним шел другой — и тот подал старику малую милостыню.
И старик купил себе на данные гроши хлеба — и сладок показался ему выпрошенный кусок — и не было стыда у него на сердце, а напротив: его осенила тихая радость.
(И.С.Тургенев «Милостыня»)
Счастливая (Котова Лилианна)
Да, один раз я была счастлива.
Я давно определила, что такое счастье, очень давно - в шесть лет. А когда оно пришло ко мне, я его не сразу узнала. Но вспомнила, какое оно должно быть, и тогда поняла, что я счастлива.
* * *
Я помню: мне шесть лет, моей сестре - четыре.
Мы долго бегали после обеда вдоль длинного зала, догоняли друг друга, визжали и падали. Теперь мы устали и притихли.
Стоим рядом, смотрим в окно на мутно-весеннюю сумеречную улицу.
Сумерки весенние всегда тревожны и всегда печальны.
И мы молчим. Слушаем, как дрожат хрусталики канделябров от проезжающих по улице телег.
Если бы мы были большие, мы бы думали о людской злобе, об обидах, о нашей любви, которую оскорбили, и о той любви, которую мы оскорбили сами, и о счастье, которого нет.
Но мы - дети, и мы ничего не знаем. Мы только молчим. Нам жутко обернуться. Нам кажется, что зал уже совсем потемнел и потемнел весь этот большой, гулкий дом, в котором мы живем. Отчего он такой тихий сейчас? Может быть, все ушли из него и забыли нас, маленьких девочек, прижавшихся к окну в темной огромной комнате?
(*61)Около своего плеча вижу испуганный, круглый глаз сестры. Она смотрит на меня - заплакать ей или нет?
И тут я вспоминаю мое сегодняшнее дневное впечатление, такое яркое, такое красивое, что забываю сразу и темный дом, и тускло-тоскливую улицу.
- Лена! - говорю я громко и весело.- Лена! Я сегодня видела конку!
Я не могу рассказать ей все о том безмерно радостном впечатлении, какое произвела на меня конка.
Лошади были белые и бежали скоро-скоро; сам вагон был красный или желтый, красивый, народа в нем сидело много, все чужие, так что могли друг с другом познакомиться и даже поиграть в какую-нибудь тихую игру. А сзади на подножке стоял кондуктор, весь в золоте,- а может быть, и не весь, а только немножко, на пуговицах,- и трубил в золотую трубу:
- Ррам-рра-ра!
Само солнце звенело в этой трубе и вылетало из нее златозвонкими брызгами.
Как расскажешь это все! Можно сказать только:
- Лена! Я видела конку!
Да и не надо ничего больше. По моему голосу, по моему лицу она поняла всю беспредельную красоту этого видения.
И неужели каждый может вскочить в эту колесницу радости и понестись под звоны солнечной трубы?
- Ррам-рра-ра!
Нет, не всякий. Фрейлейн говорит, что нужно за это платить. Оттого нас там и не возят. Нас запирают в скучную, затхлую карету с дребезжащим окном, пахнущую сафьяном и пачулями, и не позволяют даже прижимать нос к стеклу.
Но когда мы будем большими и богатыми, мы будем ездить только на конке. Мы будем, будем, будем счастливыми!
(Тэффи. «Счастливая»)
И.А. Крылов. "Скворец". (Ульянова Ульяна)
У всякого талант есть свой;
Но часто, на успех прельщаяся чужой,
Хватается за то иной,
В чем он совсем не годен.
А мой совет такой:
Берись за то, к чему ты сроден,
Коль хочешь, чтоб в делах успешный был конец.
Какой-то смолоду Скворец
Так петь щегленком научился,
Как будто бы щегленком сам родился.
Игривым голоском весь лес он веселил,
И всякий Скворушку хвалил.
Иной бы был такой доволен частью;
Но Скворушка услышь, что хвалят соловья, -
А Скворушка завистлив был, к несчастью, -
И думает: "Постойте же, друзья,
Спою не хуже я
И соловьиным ладом".
И подлинно запел,
Да только лишь совсем особым складом:
То он пищал, то он хрипел,
То верещал козленком,
То непутем
Мяукал он котенком;
И, словом, разогнал всех птиц своим пеньем.
Мой милый Скворушка, ну что за прибыль в том?
Пой лучше ты прилично щегленком,
Чем дурно - соловьем.
С.В. Михалков. "Муха и пчела ". (Сафонова Даша)
Перелетев с помойки на цветок,
Лентяйка Муха Пчелку повстречала -
Та хоботком своим цветочный сок
По малым долькам собирала...
"Летим со мной! - так, обратясь к Пчеле,
Сказала Муха, глазками вращая. -
Я угощу тебя! Там - в доме, на столе -
Такие сладости остались после чая!
На скатерти - варенье, в блюдцах - мед.
И все - за так! Все даром лезет в рот!" -
"Нет! Это не по мне!" - ответила Пчела.
"Тогда валяй трудись!" - лентяйка
прожужжала
И полетела в дом, где уж не раз была,
Но там на липкую бумагу вдруг попала...
Не так ли папенькины дочки и сынки,
Бездумно проводя беспечные деньки,
Безделье выдают за некую отвагу
И в лености своей, от жизни далеки,
Садятся, вроде мух, на липкую бумагу!
И.А. Крылов. "Котенок и скворец ". (Синчукова Светлана)
В каком-то доме был Скворец,
Плохой певец;
Зато уж филосо́ф презнатный,
И свел с Котенком дружбу он.
Котенок был уж котик преизрядный,
Но тих и вежлив, и смирен.
Вот как-то был в столе Котенок обделен.
Бедняжку голод мучит:
Задумчив бродит он, скучаючи постом;
Поводит ласково хвостом
И жалобно мяучит.
А филосо́ф Котенка учит —
И говорит ему. «Мой друг, ты очень прост,
Что терпишь добровольно пост;
А в клетке над носом твоим висит щегленок:
Я вижу ты прямой Котенок».
«Но совесть...» — «Как ты мало знаешь свет!
Поверь, что это сущий бред,
И слабых душ одни лишь предрассудки,
А для больших умов — пустые только шутки!
На свете кто силен,
Тот делать всё волен.
Вот доказательства тебе и вот примеры».
Тут, выведя их на свои манеры,
Он философию всю вычерпал до дна.
Котенку натощак понравилась она:
Он вытащил и съел щегленка.
Разлакомил кусок такой Котенка,
Хотя им голода он утолить не мог.
Однако же второй урок.
С большим успехом слушал
И говорит Скворцу: «Спасибо, милый кум!
Наставил ты меня на ум».
И, клетку разломав, учителя он скушал
Гусеница и бабочка (Новикава Кристина)
Басня Сергея Михалкова
Навстречу Бабочке, присевшей на цветок,
Червяк мохнатый полз, он Гусеницей звался
И, несмотря на кучу мелких ног,
Довольно медленно по стеблю продвигался.
Зато у Бабочки с боков по два крыла
Диковинного радужного цвета —
Она самой природою была
Так празднично, нарядно разодета.
«Мне неприятно на тебя смотреть! —
Сказала Гусенице Бабочка-красотка, —
Такая у тебя противная походка,
Что так и хочется скорее улететь!…»
И Бабочка вспорхнула над цветком,
И в солнечных лучах затрепетала,
А Гусеница двинулась ползком
И вскоре тоже бабочкою стала…
Моя мораль сама сошла с пера:
Не забывай, каким ты был вчера!
ЗАЯЦ И ЧЕРЕПАХА (Шмидт Алиса)
Однажды где-то под кустом
Свалила Зайца лихорадка.
Болеть, известно, как не сладко:
То бьет озноб его, то пот с него ручьем,
Он бредит в забытьи, зовет кого-то в страхе...
Случилось на него наткнуться Черепахе.
Вот Заяц к ней: "Голубушка... воды...
Кружится голова... Нет сил моих подняться,
А тут рукой подать - пруды! "
Как Черепахе было отказаться?..
Вот минул час, за ним пошел другой,
За третьим начало смеркаться, -
Все Черепаху ждет Косой.
Все нет и нет ее. И стал больной ругаться:
"Вот чертов гребешок! Вот костяная дочь!
Попутал бес просить тебя помочь!
Куда же ты запропастилась?
Глоток воды, поди, уж сутки жду... " -
"Ты что ругаешься? " - Трава зашевелилась.
"Ну, наконец, пришла, - вздохнул больной. -
Явилась! " -
"Да нет, Косой, еще туда-а иду... "
С. Михалков
Листы и корни. (Никульцева Катя)
В прекрасный летний день,
Бросая по долине тень,
Листы на дереве с зефирами шептали,
Хвалились густотой, зеленостью своей
И вот как о себе зефирам толковали:
"Не правда ли, что мы краса долины всей?
Что нами дерево так пышно и кудряво,
Раскидисто и величаво?
Что б было в нем без нас? Ну, право,
Хвалить себя мы можем без греха!
Не мы ль от зноя пастуха
И странника в тени прохладной укрываем?
Не мы ль красивостью своей
Плясать сюда пастушек привлекаем?
У нас же раннею и позднею зарей
Насвистывает соловей.
Да вы, зефиры, сами
Почти не расстаетесь с нами".
"Примолвить можно бы спасибо тут и нам",-
Им голос отвечал из-под земли смиренно.
"Кто смеет говорить столь нагло и надменно!
Вы кто такие там,
Что дерзко так считаться с нами стали?" -
Листы, по дереву шумя, залепетали.
"Мы те,-
Им снизу отвечали,-
Которые, здесь роясь в темноте,
Питаем вас. Ужель не узнаете?
Мы корни дерева, на коем вы цветете.
Красуйтесь в добрый час!
Да только помните ту разницу меж нас:
Что с новою весной лист новый народится,
А если корень иссушится,-
Не станет дерева, ни вас".