Громко зашипел пар в поршнях, и поезд тронулся.
— Да скажите же, что такое будет в «Хогварце»? — закричал из окна Фред быстро уносящимся миссис Уэсли, Биллу и Чарли. — Что за правила они изменили?
Но миссис Уэсли только загадочно улыбалась и махала рукой. Билл с Чарли дезаппарировали раньше, чем поезд завернул за угол.
Гарри, Рон и Гермиона вернулись в купе. Шёл такой сильный дождь, что за окнами практически ничего не было видно. Рон открыл сундук, достал свою парадную бордовую робу и накинул её на клетку Свинринстеля, чтобы заглушить вопли.
— Даже Шульман хотел рассказать, что будет в этом году в «Хогварце», — проворчал он, садясь рядом с Гарри. — На матче, помните? А моя собственная мать, видите ли, не хочет! Интересно, в чём там…
— Ш-ш-ш! — вдруг прошептала Гермиона, прижав палец к губам и показывая на соседнее купе. Гарри с Роном прислушались. Сквозь открытую дверь до них донёсся знакомый тягучий голос:
— … понимаете, папа вообще-то думал отдать меня в «Дурмштранг», а не в «Хогварц». Он знаком с директором. Ну, вы же знаете, какого он мнения о Думбльдоре — этом муглофиле — а в «Дурмштранг» всякую шушеру не принимают. Но мама не захотела отпускать меня так далеко. Папа считает, что в «Дурмштранге» гораздо более разумно относятся к чёрной магии. На самом деле, её там изучают, не просто дурацкую защиту от сил зла, как у нас, а…
Гермиона встала, на цыпочках подошла к двери в соседнее купе и закрыла её, чтобы голоса Малфоя не было слышно.
— Значит, «Дурмштранг» ему подходит! — в сердцах воскликнула она. — Жаль, что его туда не отдали, тогда нам не пришлось бы его терпеть.
— «Дурмштранг» — это колдовская школа? — спросил Гарри.
— Да, — презрительно скривилась Гермиона, — и у неё ужасная репутация. Согласно «Сравнительному анализу колдовского обучения в Европе», там уделяют особое внимание чёрной магии.
— По-моему, я что-то слышал об этой школе, — протянул Рон. — Где она? В какой стране?
— Этого же никто не знает, — подняла брови Гермиона.
— А… почему? — удивился Гарри.
— Так уж сложилось, что между колдовскими школами существует негласное соперничество. «Дурмштранг» и «Бэльстэк» скрывают своё местонахождение, чтобы никто не выкрал их секреты, — как само собой разумеющееся объяснила Гермиона.
— Брось, — Рон засмеялся. — «Дурмштранг», наверное, такой же большой, как и «Хогварц», как можно спрятать такой огромный замок?
— Но ведь «Хогварц» же спрятан, — воскликнула удивлённая Гермиона, — это всем известно… по крайней мере, тем, кто читал "Историю «Хогварца».
— Значит, одной тебе, — констатировал Рон. — Давай, продолжай — каким образом можно спрятать такой большой замок?
— Он околдован, — объяснила Гермиона. — Если на него смотрят муглы, то они видят старые замшелые развалины с надписью у входа: «ОПАСНО, НЕ ВХОДИ, УБЬЁТ».
— Значит, посторонним «Дурмштранг» тоже кажется развалинами?
— Возможно, — пожала плечами Гермиона, — а может, на него нанесены муглорепеллентные заклятия, как на стадион во время финала кубка. А чтобы его не могли найти иностранные колдуны, его, скорее всего, сделали Ненаносимым…
— Чего?
— Ну, здание можно заколдовать таким образом, что его план нельзя нанести на карту, ты же знаешь.
— М-м-м… раз ты так говоришь, — промямлил Гарри.
— Но мне кажется, что «Дурмштранг» должен находиться где-то далеко на севере, — задумчиво произнесла Гермиона. — Где-то, где очень холодно, раз у них в форму входят куртки на меху.
— Ах, вы только подумайте, какие бы нам могли представиться возможности, — мечтательно сказал Рон, — можно было бы незаметненько столкнуть Малфоя со льдины и выдать это за несчастный случай… жалко, что у него есть мать, которая его любит…
По мере продвижения поезда на север дождь становился всё сильнее и сильнее. Стало темно, окна сильно запотели, поэтому лампы зажгли уже к полудню. По коридору загромыхала тележка с едой, и Гарри купил на всех большую упаковку котлокексов.
Потом, в течение дня, к ним заглянуло множество приятелей, включая Симуса Финнигана, Дина Томаса и Невилля Длиннопоппа, круглолицего мальчика, отличавшегося невероятной забывчивостью. Он воспитывался у бабушки, очень грозной ведьмы. Симус ещё не снял ирландской розетки. Волшебство в ней уже заканчивалось; она продолжала выкрикивать: «Трой! Муллет! Моран!», но очень слабым, усталым голосом. Спустя полчаса или около того Гермиона утомилась от нескончаемых квидишных разговоров, зарылась носом в «Сборник заклинаний (часть четвёртая)» и принялась учить Призывное заклятие.
Невилль с завистью слушал рассказы о финале кубка.
— Бабушка не захотела ехать, — сказал он несчастным голосом, — и не купила билеты. А то, что вы рассказываете, так здорово!
— Так оно и было, — подтвердил Рон. — Вот, взгляни, Невилль…
Он порылся рукой в сундуке, лежавшем на багажной полке и выудил оттуда миниатюрного Виктора Крума.
— Ух ты! — воскликнул Невилль, когда Рон позволил Круму перепрыгнуть на его пухлую ладонь.
— Мы его видели прямо вот так близко, — рассказывал Рон. — Мы сидели в Высшей Ложе…
— Первый и последний раз в жизни, Уэсли.
В дверях появился Драко Малфой. Позади стояли Краббе и Гойл, его громадные, бандитского вида приятели. За лето оба подросли по меньшей мере на фут. Судя по всему, они подслушали разговор ребят через дверь купе, которую Дин с Симусом оставили приоткрытой.
— Не припомню, чтобы мы тебя звали, Малфой, — ледяным тоном бросил Гарри.
— Уэсли… а это что ещё за пакость? — вытаращил глаза Малфой, показывая на клетку Свинринстеля. Свисающий с неё рукав парадной робы качался в такт движению поезда, и кружево очень отчётливо выступало на манжете.
Рон сделал быстрое движение, чтобы спрятать рукав, но Малфой оказался проворнее; он ухватился за манжет и потянул.
— Только взгляните! — в экстазе завопил Малфой, потрясая робой перед Краббе и Гойлом. — Уэсли, ты же не собираешься это носить? Это, конечно, было очень модно году этак в 1890…
— Чтоб тебе навозом подавиться, Малфой! — от души пожелал Рон, с лицом такого же цвета, как и парадная роба. Он выхватил робу у Малфоя. Тот издевательски захохотал; Краббе и Гойл тоже тупо заржали.
— Итак… ты будешь участвовать, Уэсли? Может, попробуешь прославить свою семейку? Впрочем, тут ведь и денег можно заработать… если выиграешь, сможешь купить себе приличную парадную одежду…
— О чём это ты? — огрызнулся Рон.
— Ты будешь участвовать? — повторил Малфой. — Уж ты-то, Поттер, точно будешь? Ты же никогда не упускаешь случая покривляться перед публикой.
— Либо объясни, что ты имеешь в виду, либо уходи, Малфой, — с презрением сказала Гермиона поверх «Сборника заклинаний (часть четвёртая)».
По бледному лицу Малфоя разлилась довольная улыбка.
— Только не говори мне, что ты не знаешь! — в восторге продолжал кричать он. — У тебя и отец, и брат в министерстве, а ты не знаешь? Господи, мой папа рассказал мне обо всём сто лет назад!.. Узнал от Корнелиуса Фуджа. С другой стороны, мой папа общается с высокопоставленными чиновниками… а твой, Уэсли, наверное, слишком незначительное лицо и ему ни о чём не рассказывают… да, точно… наверное, при нём не разговаривают о важных вещах…
Снова рассмеявшись, Малфой поманил за собой Краббе и Гойла, и все трое удалились.
Рон бросился за ними следом и так шарахнул по разделяющей купе двери, что стекло разбилось на множество осколков.
— Рон! — укоризненно воскликнула Гермиона. Она вытащила палочку, пробормотала: «Репаро!», и осколки объединились в единое целое, а потом влетели обратно в раму.
— А чего он… изображает, что всё знает, а мы дураки… — рявкнул Рон. — Мой папа общается с высокопоставленными чиновниками… А мой мог бы в любой момент получить повышение… только он не хочет…
— Конечно, мог бы, — спокойно согласилась Гермиона. — Рон, не давай Малфою доставать себя…
— Что?! Он? Меня? Вот ещё! — Рон схватил котлокекс и раскрошил его кулаком.
Весь остаток пути Рон пребывал в плохом настроении. Он молча переоделся в школьную форму и всё ещё сидел с недовольным видом, когда «Хогварц Экспресс» начал замедлять ход, а потом наконец остановился в кромешной темноте у станции Хогсмёд.
Двери поезда открылись. В это время в небе ударил гром. Гермиона укутала Косолапсуса мантией, а Рон оставил свою парадную робу на клетке Свинринстеля. Пригибая головы и жмурясь, они сошли с поезда навстречу косому ливню. Дождь достиг такой силы, что казалось, будто с неба непрерывно выливаются ушаты ледяной воды.
— Привет, Огрид! — проорал Гарри, завидев гигантский силуэт в дальнем конце платформы.
— Порядок, Гарри? — послышалось в ответ. Огрид помахал рукой. — Увидимся на пиру, ежели не утопнем!
Согласно традиции, Огрид перевозил первоклассников в замок через озеро на лодках.
— Бррр! Не хотела бы я плыть по озеру в такую погоду! — с чувством воскликнула Гермиона. Она дрожала. Вместе с толпой ребята медленно передвигались по платформе. Возле станции их дожидалось множество незапряжённых лошадьми экипажей. Гарри, Рон, Гермиона и Невилль возблагодарили небо, когда наконец сели в один из них. Дверь захлопнулась, и спустя несколько мгновений длинная процессия сильно кренящихся карет, громыхая и разбрызгивая грязь, двинулась к замку «Хогварц».
Глава 12
ТРЕМУДРЫЙ ТУРНИР
Проехав в ворота с крылатыми кабанами по бокам, экипажи, опасно кренимые стремительно приобретавшим ураганную силу ветром, загромыхали вверх по крутому склону. Гарри прислонился к окну. Сквозь плотную завесу проливного дождя размыто мерцали жёлтым окна приближающегося замка. Небо озарилось молнией, и карета остановилась у каменной лестницы, ведущей к громадным дубовым парадным дверям. Подъехавшие раньше торопливо поднимались по этой лестнице в замок; Гарри, Рон, Гермиона и Невилль выпрыгнули из кареты и, вжимая головы в плечи, тоже побежали вверх по ступеням. Они подняли головы только тогда, когда оказались внутри, в безопасности огромного, похожего на пещеру, освещенного факелами вестибюля с великолепной мраморной лестницей.
— Жуть какая-то, — сказал Рон, по-собачьи отряхивая голову, — если дождь не прекратится, озеро выйдет из берегов. Я промок насквозь — АААЙ!
С потолка Рону на голову упал и разорвался большой, красный, наполненный водой воздушный шар. Обтекая и булькая, Рон пошатнулся и боком ткнулся в Гарри. Через мгновение упала вторая водяная бомба — чудом не попав в Гермиону, она взорвалась у ног Гарри. Холодная волна хлынула на кеды и просочилась в носки. Все вокруг закричали и, суматошно толкаясь, стали покидать линию огня — Гарри поднял глаза и увидел, что футах в двадцати над полом парит полтергейст Дрюзг, маленький человечек в оранжевом галстуке-бабочке и шляпке колокольчиком. На его широкой, злобной физиономии застыла сосредоточенная гримаса — он снова прицеливался.
— ДРЮЗГ! — раздался сердитый окрик. — Дрюзг, спускайся НЕМЕДЛЕННО!
По вестибюлю стремительно шагала профессор МакГонаголл, заместитель директора и завуч колледжа «Гриффиндор». Она поскользнулась на мокром полу и, чтобы не упасть, обхватила шею Гермионы:
— Ой! Извините, мисс Грэнжер…
— Ничего страшного, профессор! — задушенно прохрипела Гермиона, потирая шею.
— Дрюзг, спускайся сейчас же! — рявкнула профессор МакГонаголл, поправляя остроконечную шляпу и бросая вверх свирепый взгляд сквозь очки в квадратной оправе.
— Да я ж ничего такого! — захехекал Дрюзг и запулил очередную бомбу в девочек-пятиклассниц. Те завизжали и бросились в Большой зал. — Они ж и так мокрые! А это тоже дождичек! Уииииии! — и в только что вошедших второклассников полетела ещё одна бомба.
— Мне придётся позвать директора! — закричала профессор МакГонаголл. — Предупреждаю, Дрюзг…
Дрюзг высунул язык, подбросил в воздух последнюю бомбу и улетел вверх по мраморной лестнице, хохоча как безумный.
— Что же вы, проходите, проходите! — довольно резко поторопила заляпанных детей профессор МакГонаголл. — В Большой Зал, пожалуйста.
Гарри, Рон и Гермиона, то и дело поскальзываясь, кое-как пересекли вестибюль и прошли направо в двойные двери. Рон гневно ворчал себе под нос, смахивая со лба насквозь мокрые пряди.
В парадном убранстве Большой зал выглядел как всегда великолепно. В свете тысяч свечей, плавающих в воздухе над столами, сверкали золотом блюда и кубки. В зале стояло четыре, по числу колледжей, длинных стола, и за каждым, весело болтая, сидели ученики; в торце зала по одну сторону пятого стола лицом к учащимся располагались учителя. В зале было гораздо теплее, чем в вестибюле. Гарри, Рон и Гермиона прошли мимо столов «Слизерина», «Равенкло» и «Хуффльпуффа» и уселись за дальним, гриффиндорским столом, рядом с Почти Безголовым Ником, жемчужно-белым, полупрозрачным привидением их колледжа, сегодня облачённым в особенно пышный воротник — последний был призван сослужить двойную службу: подчеркнуть торжественность момента и обеспечить относительную устойчивость полуотрубленной головы.
— Добрый вечер, — сияя, поздоровался Ник.
— Так-таки и добрый, — пробурчал Гарри, снимая кеды и выливая из них воду. — Надеюсь, они поторопятся с сортировкой, я умираю с голоду.
Сортировка — обязательная процедура распределения первоклассников по колледжам проводилась в начале каждого учебного года, но, из-за весьма неблагоприятного стечения обстоятельств, Гарри присутствовал только на своей собственной. И сейчас он, вообще-то, очень хотел посмотреть на неё.
Вдруг на другом конце стола зазвенел восторженный, прерывающийся от волнения голосок:
— Э-ге-гей, Гарри!
Это был Колин Криви, третьеклассник, боготворивший Гарри.
— Привет, Колин, — не поощряя ажиотажа, ответил Гарри.
— Гарри, знаешь что? Знаешь что, Гарри? В этом году мой брат идёт в школу! Мой брат Деннис!
— Э-э-э… здорово, — сказал Гарри.
— Он так рад, так рад! — Колин буквально подпрыгивал на стуле. — Я так надеюсь, что он попадёт в «Гриффиндор»! Скрести пальцы, ладно, Гарри?
— Э… ладно, хорошо, — отозвался Гарри. Он отвернулся к Рону, Гермионе и Почти Безголовому Нику. — Братья и сёстры обычно попадают в один колледж, да? — понтересовался он. Все семеро Уэсли, например, учились в «Гриффиндоре».
— Нет, вовсе не обязательно, — помотала головой Гермиона. — У Парватти Патил сестра-близнец учится в «Равенкло», а ведь они абсолютно идентичны, казалось бы, должны учиться в одном колледже.
Гарри посмотрел на учительский стол. Там пустовало гораздо больше мест, чем обычно. Ну, понятно, Огрид сражается с волнами на озере, перевозя первоклашек; профессор МакГонаголл, руководит мытьём и просушиванием пола в вестибюле… но вот ещё одно пустое кресло… Гарри не мог сообразить, для кого оно предназначено.
— А где же новый преподаватель защиты от сил зла? — Гермиона тоже смотрела на учительский стол.
Ни один преподаватель не сумел продержаться на этой должности более трёх семестров. Самым любимым у Гарри был профессор Люпин, он уволился в конце прошлого года. Гарри ещё раз обвёл глазами стол. Ни одного нового лица.
— Может быть, они не сумели никого найти? — забеспокоилась Гермиона.
Гарри принялся внимательно осматривать учителей, всех по очереди. Крошечный профессор Флитвик, преподаватель заклинаний, сидел на высокой горке подушек рядом с профессором Спаржеллой, учительницей гербологии, на разлетающиеся седые волосы которой была наискось нахлобучена колдовская шляпа. Она разговаривала с профессором Зловестрой из астрономического отделения. По другую сторону от Зловестры сидел самый нелюбимый учитель Гарри, крючконосый преподаватель зельеделия, Злей. Его отличали вечно сальные волосы и нездоровый цвет лица. Нелюбовь Гарри к Злею была сравнима лишь с ненавистью Злея к Гарри, ненавистью, которая, если такое вообще возможно, стала ещё сильнее в прошлом году, когда Гарри прямо под громадным носом Злея организовал побег Сириуса — Злей с Сириусом со школьной скамьи были непримиримыми врагами.
Возле Злея стояло пустое кресло, предназначавшееся, видимо, для профессора МакГонаголл. Далее, в самом центре стола, в роскошной тёмно-зелёной робе, расшитой звёздами и полумесяцами, сидел профессор Думбльдор, директор. В свете свечей его длинные борода и волосы отливали серебром. Думбльдор сидел, положив подбородок на сцепленные кончики длинных, худых пальцев. Глубоко погружённый в собственные мысли, он, сквозь очки со стёклами в форме полумесяца, смотрел в зачарованный потолок. Гарри тоже посмотрел на потолок, который всегда отражал небо над замком и, пожалуй, ещё никогда не был таким мрачным, как сегодня. Там клубились чёрно-багровые облака и, в ответ на раздавшийся за окнами очередной удар грома, ослепительно сверкнула молния.
— Давайте же скорее, — простонал Рон. — Я, кажется, мог бы сожрать гиппогрифа.
Не успел он произнести эти слова, как двери Большого зала отворились, и воцарилась тишина. Профессор МакГонаголл повела к учительскому столу первоклассников. Гарри, Рон и Гермиона, конечно, тоже промокли, но это была ерунда в сравнении с тем, на что были похожи эти самые первоклассники — как будто они перебирались через озеро вплавь, а не на лодках. Все они, подходя к учительскому столу и выстраиваясь в шеренгу, дрожали, и от страха, и от холода — все, кроме самого маленького мальчика с волосами мышиного цвета. Он утопал в — Гарри сразу узнал её — кротовой шубе Огрида. Шуба была ему так велика, что, казалось, малыш укутан в чёрный меховой шатер. Над воротником виднелось крохотное личико, выражавшее почти болезненное восхищение. Встав рядом со своими товарищами, он поймал взгляд Колина Криви, поднял вверх оба больших пальца и сказал губами: «Я упал в озеро!». Он явно пребывал в бешеном восторге от случившегося.
К этому времени профессор МакГонаголл уже поставила перед первоклассниками трёхногий табурет и поместила на него чрезвычайно грязную, старую, залатанную колдовскую шляпу. Первоклассники уставились на неё. Как и все остальные. Какое-то мгновение в зале было тихо. Потом у края шляпы образовалась дыра, широко открывшаяся наподобие рта, и шляпа запела:
Лет тыщу, а то и поболе назад,
Меня тогда только пошили,
Четыре — о них и теперь говорят — Великих волшебника жили.
Отважен сын диких болот Гриффиндор,
Добра Хуффльпуфф, дочь равнины,
Умна Равенкло, родом с горных озер,
Хитёр Слизерин — порожденье трясины.
И маги задумали школу открыть,
В которой могли б, как мечтали,
Младых колдунов чародейству учить,
Так Хогварц они основали.
Но каждый свой колледж в той школе создал,
Поскольку в питомцах своих
Искали задатки тех главных начал,
Что были важнее для них.
Так, Гриффиндор отвагу
В учениках ценил,
У Равенкло пытливый ум
Всему мерилом был.
Для Хуффльпуфф упорный труд —
Начало всех начал.
Властолюбивый Слизерин
Тщеславных привечал.
Питомцев по нраву мог выбрать всегда
Без промаха каждый мудрец.
Но кто же займётся набором, когда
Их веку настанет конец?
Решенье бесстрашный нашел Гриффиндор,
Меня лихо сняв с головы,
Он молвил: "Поручим мы шляпе набор,
Вложив в нее знанья свои!"
Надень же меня, натянув до ушей,
Я в мысли твои погляжу,
Скажу без ошибки, не бойся, поверь,
Путь верный тебе укажу.
Шляпа закончила пение. Большой зал взорвался аплодисментами.
— Во время нашей сортировки она пела другую песню, — заметил Гарри, хлопая вместе со всеми.
— Она каждый год поёт новую, — сказал Рон, — представляешь, какая скука, быть шляпой? Наверно, она целый год сочиняет песню для следующей сортировки.
Профессор МакГонаголл развернула длинный пергаментный свиток.
— Я буду вызывать вас по фамилиям, а вы должны надеть шляпу и сесть на табурет, — объяснила она первоклассникам. — Когда шляпа объявит ваш колледж, встаёте и проходите за соответствующий стол.
— Аккерли, Стюарт!
Вперёд шагнул мальчик — было видно, что он трясётся с головы до ног — взял шляпу, надел её и сел на табурет.
— «Равенкло»! — выкрикнула шляпа.
Стюарт Аккерли снял шляпу и поспешил к равенкловскому столу, откуда неслись ликующие рукоплескания. Гарри краем глаза увидел Чу, Ищейку «Равенкло», вместе со всеми приветствовашую садившегося за стол Стюарта. Гарри охватило мимолётное желание тоже сесть за этот стол.
— Бэддок, Малкольм!
— «Слизерин»!
Теперь крики понеслись с другого конца зала; Гарри видел, как хлопал Бэддоку Малфой. Интересно, подумал Гарри, знает ли этот Бэддок, что из «Слизерина» вышло гораздо больше чёрных магов, чем из других колледжей. Когда Малкольм Бэддок садился за стол, Фред с Джорджем зашипели.
— Брэнстоун, Элеанор!
— «Хуффльпуфф»!
— Колдуэлл, Оуэн!
— «Хуффльпуфф»!
— Криви, Деннис!
Крошечный Деннис Криви шагнул вперёд и споткнулся о кротовую шубу Огрида, в то время как сам Огрид бочком протиснулся в дверь позади учительского стола. В два раза выше и в три раза шире любого нормального человека, Огрид, с его невероятной копной волос и косматой бородой, казался опасным — что было совершенно не так. Гарри, Рон и Гермиона лучше других знали, какое доброе у Огрида сердце. Усаживаясь за учительский стол, он подмигнул ребятам и стал смотреть, как Деннис надевает шляпу. Дырка на шляпе широко раскрылась, и…
— «Гриффиндор»! — провозгласила она.
Огрид захлопал в ладоши вместе со всеми гриффиндорцами, а Деннис Криви, с улыбкой до ушей, снял шляпу, поместил её обратно на табурет и побежал к своему брату.
— Колин, представляешь, я выпал! — весь дрожа от восторга, выкрикнул он, плюхаясь на свободное место. — Было так здорово! А в воде какая-то штука схватила меня и закинула назад в лодку!
— Клёво! — не менее восторженно ответил Колин. — Это, Деннис, скорее всего, был гигантский кальмар!
— Ух ты! — восхитился Деннис. Разумеется, никто, даже в самых безумных мечтах, не мог рассчитывать на такое счастье, что он сначала выпадет в штормовую погоду в неведомой глубины озеро, а потом будет выкинут оттуда огромным водяным монстром.
— Деннис! Деннис! Видишь того парня? С чёрными волосами и в очках? Видишь? Знаешь, кто это такой, Деннис?
Гарри отвернулся и повышенно-сосредоточенно уставился на шляпу, в данный момент проводившую сортировку Эммы Доббс.
Процедура длилась и длилась. Мальчики и девочки, с лицами, выражавшими испуг различной степени, один за другим подходили к трёхногому табурету. Шеренга медленно сокращалась — профессор МакГонаголл закончила с "Л".
— Давайте скорее, — простонал Рон, потирая живот.
— Что ты, Рон, сортировка гораздо важнее, чем пища, — упрекнул Почти Безголовый Ник. В это время «Мэдли, Лауру» зачислили в «Хуффльпуфф».
— Конечно, если ты мёртвый, — огрызнулся Рон.
— Я очень надеюсь, что нынешняя партия гриффиндорцев окажется достойна наших славных традиций, — Почти Безголовый Ник аплодировал «МакДональд, Натали», присоединившейся к гриффиндорскому столу. — Мы же не хотим, чтобы кончилась полоса везения и побед, верно?
Вот уже три году подряд «Гриффиндор» выигрывал кубок школы в соревновании, проводившимся между колледжами.
— Причард, Грэм!
— «Слизерин»!
— Уирке, Орла!
— «Равенкло»!
Наконец, на «Уитби, Кевине!» («Хуффльпуфф!»), сортировка завершилась. Профессор МакГонаголл взяла шляпу и табурет и унесла их.
— Наконец-то, — проворчал Рон. Он схватил вилку и нож и выжидающе уставился на золотую тарелку.
Профессор Думбльдор встал. Широко разведя руки в приветственном жесте, он улыбнулся ребятам.
— Я хочу сказать буквально одно слово, — произнёс он, и его голос эхом пролетел по залу. — Налетайте.
— Слушайте, слушайте! — громко выкрикнули Гарри с Роном, а блюда перед ними в это время волшебным образом наполнились едой.
Почти Безголовый Ник грустно смотрел, как Гарри, Рон и Гермиона перекладывают кушанья себе на тарелки.
— О-о-о, 'о-ак-то 'учше, — Рон мгновенно набил рот картофельным пюре.
— А знаете, вам повезло, что пир вообще состоялся, — сказал Почти Безголовый Ник. — На кухне сегодня был большой переполох.
— Как это? Что 'учиось? — спросил Гарри сквозь громадный кусок стейка.
— Что случилось… Дрюзг, разумеется, — Почти Безголовый Ник покачал головой, которая опасно заколыхалась. Привидение подтянуло плоёный воротник. — Обычная история. Он хотел придти на пир — что, конечно же, никак невозможно, вы же его знаете, никакого воспитания, не может спокойно видеть тарелку с едой без того, чтобы всё не раскидать. Мы созвали совет призраков — Жирный Монах, между прочим, был целиком и полностью за то, чтобы дать ему шанс — но Кровавый Барон высказался за категорическое запрещение, и правильно сделал, по моему мнению.
Кровавый Барон, мрачный, безмолвный, запятнанный серебристой кровью, был слизеринским призраком и единственным существом во всей школе, кто мог управиться с Дрюзгом.
— Мы так и подумали, что Дрюзг из-за чего-то взбесился, — сумрачно произнёс Рон. — Там что он там наделал, в кухне?
— Да как всегда, — пожал плечами Почти Безголовый Ник. — Хаос и разрушение. Раскидал повсюду кастрюли и сковородки. Всё кругом плавало в супе. До смерти перепугал домовых эльфов…
Звяк. Гермиона опрокинула золотой бокал. Тыквенный сок неостановимо пополз по скатерти, перекрасив в оранжевое несколько футов белого льняного полотна, но Гермиона этого даже не заметила.
— Здесь есть домовые эльфы? — она в ужасе вытаращила глаза на Почти Безголового Ника. — Здесь, в «Хогварце»?
— Разумеется, — Почти Безголового Ника изумила её реакция. — Больше, чем в каком-либо другом замке Британии, насколько я знаю. Свыше сотни.
— Я ни разу ни одного не видела! — воскликнула Гермиона.
— Что же, они ведь днём практически не выходят из кухни, — сказал Почти Безголовый Ник. — Они выходят по ночам, убираются, следят за каминами и всё прочее… Я хочу сказать, подразумевается, что их и не должно быть видно, ведь верно? Согласитесь, это же отличительный признак хорошего домового эльфа: его не видно и не слышно.
Гермиона сверлила Ника взглядом.
— А им платят? — гневно вопросила она. — У них бывает отпуск? Больничный, пенсия и всё прочее?
Почти Безголовый Ник фыркнул так, что его плоёный воротник сполз с шеи, голова откинулась набок и повисла на узкой призрачной полоске кожи и мышц.
— Больничный? Пенсия? — переспросил он, снова водрузив голову на плечи и зафиксировав её с помощью воротника. — Домовым эльфам не нужны больничный и пенсия!
Гермиона посмотрела на еду, к которой едва притронулась, а затем решительно положила на стол нож и вилку и отодвинула в сторону тарелку.
— Ой, ну п'рстань, Ер-мона, — раздражённо бросил Рон, случайно обплевав Гарри йоркширским пудингом. — Фу ты!.. 'звини, 'Арри… — он проглотил. — Ты же не станешь добиваться для них больничного голодовкой!
— Рабский труд, — заявила Гермиона, раздувая ноздри. — Вот как был приготовлен этот ужин. Рабским трудом!
И не съела больше ни кусочка.
Дождь по-прежнему барабанил в высокие, тёмные окна. Очередной раскат грома сотряс рамы, на потолке сверкнула молния и осветила золотые тарелки, с которых быстро исчезали остатки первых блюд, заменяемые сладким.
— Смотри, Гермиона, торт с патокой! — Рон помахал ладонью, чтобы на неё пошёл запах. — Смородинный пудинг! Шоколадные пирожные!
Но Гермиона смерила Рона взглядом, настолько похожим на взгляд профессора МакГонаголл, что тот умолк.
Когда последние крошки сладкого испарились с тарелок, и те вновь засияли чистотой, Альбус Думбльдор снова поднялся со своего места. Весёлое жужжание зала стихло почти мгновенно, и стали слышны завывания ветра и стук дождя.
— Итак! — начал Думбльдор, с улыбкой обводя глазами присутствующих. — Теперь, когда мы напились и наелись («Хмф!» — негодующе фыркнула Гермиона), я прошу вашего внимания, поскольку мне необходимо сделать несколько заявлений.
— Мистер Филч, смотритель, просил уведомить вас, что список предметов, запрещённых к употреблению в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя укокошные уй-йяшки, зубатые халявки и бумеранги бум-бум. Насколько я знаю, полный список состоит примерно из четырёхсот тридцати семи предметов. Если кто-то хочет его изучить, он вывешен для всеобщего обозрения в кабинете мистера Филча.
Уголки рта Думбльдора еле заметно поднялись вверх. Он продолжал:
— Как всегда, напоминаю, что лес, окружающий замок, является территорией, закрытой для учащихся, равно как и деревня Хогсмёд для детей младше третьего класса.
— Кроме того, моей тяжёлой обязанностью является уведомить вас о том, что квидишный чемпионат школы в этом году проводиться не будет.
— Что?! — выдохнул Гарри. Он оглянулся на Фреда с Джорджем, вместе с ним игравших в команде «Гриффиндора». Те, не сводя глаз с Думбльдора, молча шевелили губами, слишком сильно потрясённые, чтобы говорить.
Думбльдор продолжил:
— Это вызвано тем, что в школе, начиная с октября и в течение всего учебного года, будет проводиться мероприятие, которое займёт практически всё время и потребует всей энергии от учителей — но которое, я уверен, вам всем очень понравится. С огромным удовольствием объявляю, что в этом году в «Хогварце»…
В этот самый миг раздался оглушительный громовой раскат, и двери Большого зала с шумом распахнулись.