Доклад на тему: Достижения лингвистов XVIII в. в изучении славянских языков
Выполнила: студентка группы ЗБ-РЛ-51 Баранова А.С.
Содержание
Введение
Лингвистика 18 века
Русские лингвисты и их вклад в науку
Заключение
Список литературы
Введение
Славистика (или славяноведение) представляет собой совокупность научных дисциплин, которые занимаются изучением различных аспектов жизнедеятельности славянских народов (в частности, их истории, материальной и духовной культуры, языков, литературы, фольклора). Отдельным и самостоятельным разделом славистики считается славянское языкознание, в рамках которого проводят исследования славянских языков. Их изучение является комплексным и многоаспектным, поскольку в их предмет включаются возникновение, история, современное состояние, функционирование и диалектное членение литературных языков славянских народов. Начало становлению славянскому языкознанию было положено в XVI-XVII вв., когда был создан ряд грамматиков и грамматических сочинений (прежде всего, на чешском, хорватском, словенском, польском и церковнославянском языках). Также памятником, который сыграл в этом процессе важную роль, стало «Граматично изказанье», написанное в 1666 г. хорватским философом Ю. Крижаничом.
В XVIII веке предпосылки для научной славистики были сформулированы учёными из Чехии (В. М. Дурих), России (М. В. Ломоносов, А. Шлёцер) и других славянских стран. Однако основоположником славянского языкознания как самостоятельной научной дисциплины считается чешский филолог в области славянских языков Й. Добровский. Его вклад в развитие славистики заключается в том, что он в 1792 году написал историю чешского языка и литературы, в 1809 году - чешскую грамматику, в 1822 году - научную грамматику старославянского языка.
Лингвистика 18 века
XVIII век в отличие от предыдущего и последующего веков не дал каких-либо новых развернутых лингвистических теорий. В основном шло накопление фактов и рабочих приемов описания в рамках старых идей, а некоторые ученые (больше философы, чем собственно лингвисты) высказывали принципиально новые теоретические положения, постепенно менявшие общие представления о языке.
В течение века увеличилось количество известных в Европе языков, составлялись грамматики миссионерского типа. К концу века и в самом начале XIX в. начали появляться многоязычные словари и компендиумы, куда старались включить информацию о как можно большем числе языков. В 1786–1791 гг. в Петербурге вышел четырехтомный словарь русско-немецкого путешественника и естествоиспытателя П. С. Палласа, включавший материал 276 языков. Уже в начале XIX в. был составлен наиболее известный словарь этого типа, «Митридат» И. X. Аделунга — И. С. Фатера, куда вошел перевод молитвы «Отче наш» почти на 500 языков.
В это же время продолжает развиваться нормативное изучение языков Европы. Для большинства из них к концу XVIII в. сформировалась разработанная литературная норма. При этом сами языки описывались более строго и последовательно. Например, в «Грамматике Пор-Рояля» французская фонетика еще трактовалась под сильным влиянием латинского алфавита, например, не замечалось существование носовых гласных. В XVIII в. такого рода описания выделяли систему звуков, мало отличающуюся от того, что сейчас называют системой фонем французского языка. Активно велась словарная работа. Огромное значение для окончательного установления норм английского языка имела деятельность выдающегося лексикографа Сэмюэля Джонсона (1709–1784).
Среди стран, где в XVIII в. активно велась деятельность по нормализации языка, следует назвать и Россию. Если до того в Восточной Европе объектом изучения служил лишь церковнославянский язык, то начиная с петровского времени стал, поначалу стихийно, а затем все более осознанно, развиваться процесс формирования норм русского литературного языка, что требовало и его описания. В 30-е гг. XVIII в.
В. Г. Адодуров (1709–1780) пишет первую в России грамматику русского языка. Затем появляется «Российская грамматика» великого русского ученого М. В. Ломоносова (1711–1765). В этой грамматике, еще не вполне свободной от латинского эталона, дается подробное и точное для своего времени описание строя русского языка. В XVIII в. складывается и русская лексикография. В течение века благодаря активной теоретической и практической деятельности В. К. Тредиаковского, М. В. Ломоносова, а позже H. М. Карамзина и его школы складываются нормы русского языка.
В течение XVIII в. продолжали составляться и общие рациональные грамматики в духе «Грамматики Пор-Рояля», из Франции традиция их написания распространяется в Германию. Однако такие грамматики не содержали особо новых идей. Идея конструирования «идеальных» языков с начала XVIII в. перестает быть популярной.
Однако с конца XVII в. по конец XVIII в. к теоретическим проблемам языка обращались ученые, не создавшие каких-либо строгих методов языкового описания и обычно не бывшие профессиональными лингвистами. К их числу принадлежали в Германии Георг Вильгельм Лейбниц (1646–1716) и позже Иоганн Готфрид Гердер (1744–1803), в Италии Джанбатиста Вико (1668–1744), во Франции Этьен Бонно де Кондильяк (1715–1780) и Жан-Жак Руссо (1712–1778). В их сочинениях появляется ряд новых идей, главной из которых стала идея исторического развития языка.
Именно в XVIII в. в центр обсуждений встала проблема происхождения языка, ни до того, ни после того она не обсуждалась столь активно. Раньше безоговорочно господствовали библейские представления об Адаме и вавилонской башне. Теперь им на смену пришли попытки рационалистических объяснений того, каким образом люди начали говорить. Почти все известные до наших дней концепции происхождения языка появились в XVIII в., хотя довольно сходные с ними взгляды высказывались еще в античности. Была выдвинута идея о появлении языка на основе звукоподражаний, развитии языка из непроизвольных выкриков человека, а также развивавшаяся Ж.-Ж. Руссо идея о «коллективном договоре», в соответствии с которой люди договорились между собой о том, что как называть. Наиболее разработанную теорию происхождения и развития языка для тех лет предложил Э. Кондильяк. Он считал, что язык на ранних этапах развивался от бессознательных криков к сознательному их использованию, а получив контроль над звуками, человек смог контролировать свои умственные операции. От Э. Кондильяка произошла и идея о первичности языка жестов, который поначалу лишь дополнялся звуковым, а звуковые знаки возникали по аналогии с жестами. Французский философ развил и концепцию о едином пути развития языков, который однако языки проходят с разной скоростью и потому одни языки совершеннее других. Здесь мы уже видим первый вариант концепции стадий, позднее развитой братьями Шлегелями и В. фон Гумбольдтом.
Еще до Э. Кондильяка идеи историзма развивал Дж. Вико, выдвинувший развернутую концепцию исторического развития человечества, в которой важное место отводилось развитию языка. По мнению К. Маркса, у Дж. Вико в зародыше уже содержались основы сравнительно-исторического метода. И. Г. Гер дер выдвинул положения о «духе народа», повлиявшие на В. фон Гумбольдта.
Все эти идеи были достаточно интересными, но содержали один неустранимый недостаток: они были основаны не на анализе языкового материала, а на произвольных, хотя иногда и остроумных догадках. Что же касается вопроса о происхождении языка, то никакими конкретными данными об этом процессе наука не располагала тогда и не располагает сейчас.
Общее распространение идей историзма сказывалось и на общем интересе к выяснению родственных связей языков. Уже тогда не сомневались в том, что сходство между собой германских или славянских языков объясняется общностью происхождения. Появляется идея о языковых семьях. Пережившие много веков представления о древнееврейском языке как «корне» всех языков мира, на котором говорили до вавилонского смешения языков, уступает окончательно место идеям о множественности языковых семей. Однако надежного научного метода наука XVIII в. еще не имела, а представления об истории языков часто бывали фантастическими. Например, французский язык тогда чаще всего не считали потомком латыни по двум причинам: во-первых, предки французов — не римляне, а галлы; во-вторых, в Латыни сложное склонение и спряжение, а во французском языке склонения почти нет, а спряжение много беднее, чем в латыни; отсюда вывод: французский язык — потомок кельтского (галльского), лишь испытавший латинское влияние.
По выражению В. Томсена, весь XVIII в. сравнительно-исторический метод «витал в воздухе». Но нужен был некоторый толчок, который стал бы отправной точкой для кристаллизации метода. Таким толчком стало в конце века открытие санскрита, ранее совсем не известного в Европе.
В 1786 г. на заседании Королевского общества в Калькутте выступил английский востоковед Уильям Джонс (1746–1794). Он много лет прожил в Индии, тогда бывшей английской колонией, и занимался изучением индийской культуры под руководством местных учителей, сохранявших знание национальной лингвистической традиции. Эта традиция к тому времени уже перестала развиваться, но знание трудов Панини и других классиков продолжало передаваться из поколения в поколение. У. Джонс одним из первых среди европейцев узнал санскрит и первым начал его сопоставлять с греческим, латинским и другими языками Европы. Сходство санскрита с этими языками было очевидным, а поскольку санскрит был древнее любого до того известного индоевропейского языка, то У. Джонс выдвинул идею о санскрите как праязыке. Такая точка зрения держалась очень долго, окончательно опроверг ее лишь А. Шлейхер в начале второй половины XIX в. Одновременно английский ученый положил начало знакомству европейского языкознания с индийской традицией, оказавшей некоторое влияние на ее развитие, особенно в самой санскритологии.
Русские лингвисты и их вклад в науку
Научная деятельность русских лингвистов активно откликалась на нужды русского общества. Как национальное торжество встретили в России выход нормативной «Российской грамматики» Ломоносова. Языковеды, в особенности, XVIII – XX в.в., собирали и давали бесценный материал для глубокого понимания истории русского народа, его культуры, строили фундамент и возводили крепкие стены для стабильного и грамотного функционирования нашего родного русского языка на сегодняшний день.
Как известно, начало XVIII в. ознаменовало в истории России крупными общественно ‑политическими и культурными переменами, выражением которых стали реформы Петра I и которые традиционно – хотя и не вполне точно – называли процессом «европеизации» страны. Остро стояли и языковые вопросы, прежде всего о создании нового литературного языка, соответствующего потребностям эпохи, и его нормализации. Разумеется, в начале века еще сохранялись наряду с новыми тенденциями и традиции «славянской книжности». В этом отношении заслуживает внимания деятельность Федора Поликарповича Поликарпова ‑Орлова (ум. в 1731 г.) – крупного переводчика и педагога. Ему принадлежит лексикографический труд «Лексикон триязычный, сиречь речений славянских, еллиногреческих и латинских сокровище из различных древних и новых книг собранное и по славянскому алфавиту в чине расположенное», изданный в 1704 г., более обширный по объему лексики и более совершенный, чем предыдущие словари, а также «Добавление к грамматике Мелетия Смотрицкого», вышедшее в свет в 1721 г. и имевшее прежде всего педагогическую направленность. Однако уже в середине века выдвигается задача подготовки нормативной грамматики и словаря собственно русского языка, соответствующих достижениям европейской науки.
Так, в 1735 г. один из крупнейших представителей отечественной литературной и филологической традиции – Василий Кириллович Тредиаковский (1703–1769) ставит вопрос о создании «грамматики доброй и исправной, согласной во всем мудрых употреблению… и о лексиконе полном и довольном». Проблемами грамматики русского языка занимается в эти годы Василий Евдокимович Адодуров (1709–1780), опубликовавший в 1731 г. краткий грамматический очерк на немецком языке, а в 1738–1740 гг. читавший курс лекций в Академическом университете при Петербургской Академии наук, запись которых известна как Пространная грамматика Адодурова – по существу, первая русская грамматика, предназначенная для носителей самого русского языка. Однако честь считаться основоположником собственно русской лингвистической традиции выпала на долю Михаила Васильевича Ломоносова (1711–1765), создавшего ряд филологических трудов, среди которых выделяются «Российская грамматика» (1755) и «Предисловие о пользе книг церковных в Российском языке» (1758). Отмечая прикладное значение своего труда («тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики… в грамматике все таковые науки нужду имеют»), Ломоносов в своих теоретических принципах стремился сочетать оба подхода – основанный на «обычае» и основанный на «разуме», отмечая: «И хотя она от общего употребления языка происходит, однако правилами показывает путь самому употреблению» (и оговаривая при этом, что изучать сам язык необходимо, «употребляя предводителем общее философское понятие о человеческом слове»).
Сама «Российская грамматика» состоит из шести «наставлений» (т. е. разделов). Первое – «О человеческом слове вообще» – носит общетеоретический характер. Здесь Ломоносов говорит о коммуникативной функции языка, определяя его как «слово, данное человеку для сообщения с другими своих мыслей»; отмечает связь языка и мышления («сии знаменательные части слов должны иметь между собою соответствие, чтобы мы изобразить могли наши мысли»); рассматривает вопросы фонетики, говорит о частях речи (по традиции их он насчитывает восемь: имя, местоимение, глагол, причастие, наречие, предлог, союз, междометие) и т. д. Второе наставление – «О чтении и правописании российском» – рассматривает различные вопросы графики, орфографии и орфоэпии. В третьем наставлении говорится об именах, четвертое посвящено глаголу, пятое – служебным частям «слова» (т. е. речи), шестое – сочетанию частей речи друг с другом, т. е. синтаксическим вопросам.
Рассуждение «О пользе книг церковных в российском языке» развивает знаменитое учение о «трех штилях» – высоком, среднем и низком, восходящее к античной традиции и сыгравшее заметную роль в развитии русского литературного языка.
Особое внимание исследователей привлекали мысли Ломоносова, связанные с историческим развитием языков и родственными отношениями между ними. Отмечая, что «видимые телесные на земле вещи и весь мир не в таком состоянии были с начала от создания, как ныне находим, но великие происходили в нем перемены», ученый отмечает: «Так‑то не вдруг переменяются языки! Так‑то непостоянно!» Сам язык является продуктом исторического развития: «Как все вещи от начала в малом количестве начинаются и потом при совокуплении возрастают, так и слово человеческое, по мере известных человеку понятий, вначале тесно было ограниченно и одними простыми речами довольствовалось, но с приращением понятий само помалу умножилось, что произошло произвождением и сложением» (хотя сам язык и признается даром «всевышнего строителя мира»).
С другой стороны, Ломоносов уделял много внимания родственным связям славянских языков как друг с другом, так и с балтийскими языками. Сохранились и черновые наброски письма «О сходстве и переменах языков», относящегося к 1755 г., где автор, сопоставляя первые десять имен числительных в русском, греческом, латинском и немецком, выделяет соответствующие группы «сродственных» языков. Отдельные высказывания Ломоносова могут быть интерпретированы и как концепция образования родственных языков в результате распада некогда единого языка‑источника – положение, являющееся основным исходным пунктом сравнительно‑исторического языкознания: «Польский и российский язык коль давно разделились! Подумай же, когда курляндский! Подумай же, латинский, греч., нем., росс. О глубокая древность!»
Из других российских мыслителей XVIII в. проблемами языка (главным образом с философской точки зрения) занимался Александр Николаевич Радищев (1749–1802). В трактате «О человеке, его смертности и бессмертии» Радищев говорит о том, что речь – главное средство общения между людьми, тесно связанная с мышлением, которое без языка не могло бы достичь развития, характерного для нормального человека. Одновременно он указывает на произвольный характер связи между словом и обозначаемым предметом: «Мысли наши только суть знамения вещей, изображаемые произвольными звуками; следовательно, нет существенного сопряжения или союза между мыслью и словом».
В области лексикографии конец XVIII в. ознаменовался шеститомным «Словарем Академии Российской», выходившим в свет в 1789–1794 гг. и содержащим 43 257 слов, расположенных по гнездовому принципу, т. е. по алфавиту основных слов, под которыми располагались производные. Этот словарь послужил основой для изданного в начале XIX в. (в 1806–1822 гг.) шеститомного «Словаря Российской Академии, по азбучному порядку расположенного», включавшего 51 388 слов, данных уже строго в алфавитном порядке. Будучи крупным вкладом в русскую лексикографию, академический словарь тем не менее еще не был в полном смысле слова словарем современного русского языка, поскольку в нем была представлена прежде всего старославянская лексика, а слова инородного происхождения, в том числе и закрепившиеся к тому времени в русском языке (например абажур, актриса и проч.), в своем большинстве в него не включались. Иллюстративный материал, помимо авторов XVIII в., среди которых предпочтение отдавалось прежде всего М.В. Ломоносову, также включал примеры из церковных книг и летописей, а стилистические пометы основывались на учении о «трех штилях» и ставили целью закрепить литературные нормы употребления, хотя определенное отражение нашла в словаре также простонародная и областная лексика.
С такими итогами русское языкознание вступило в XIX в., знаменовавший новый этап развития лингвистической науки.
Заключение
Стоит отметить, что научная деятельность русских лингвистов развивалась в тесной связи с западноевропейскими лингвистическими идеями и концепциями, главным образом с немецкими. Знакомясь с теориями европейских языковедов, русские лингвисты перерабатывали их в соответствии с потребностями духовной жизни русского общества.
Так, сравнительно-историческое изучение языков русские языковеды связывали с изучением собственно лингвистических, социальных, культурно-исторических и других явлений. Вопросы развития русского языка были неотделимы от вопросов формирования русской нации.
В результате проведенного анализа множества работ языковедов XVIII-XX веков можно отметить, что на протяжении всей деятельности ученых их внимание привлекало изучение специфических свойств и качеств русского языка. Лингвисты восстанавливали историю русского языка, интересовались проблемой образования русской народности, историей восточнославянских племен, их прародиной и праязыком. И они были правы – для того, чтобы создать порядок в настоящем, зафиксировать и утвердить многообразие правил и законов родного языка, свести накопленные знания в систему, необходимо изучить и разобраться в прошлом. Что и было достигнуто учеными. И уже, имея устоявшийся, а также обновленный багаж лингвистических знаний, можно уверенно двигаться вперед, давать толчок для развития, обретения нового.
Список литературы
1. Березин Ф.М. История русского языкознания – М.: Высшая школа, 1979.
2. Даниленко В.П. История русского языкознания. Курс лекций.
3. Колесов В.В. История русского языкознания в 2 т. Том 1, 2.
4. Хазагеров Г.Г. Введение в русскую филологию. Екатеринбург, 2000.
5. Березин Ф.М. Хрестоматия по истории русского языкознания.М., 1977.
6. Павлова Г.Е., Федоров А.С. Михаил Васильевич Ломоносов. –М.: Наука, 1980.