Особое внимание нужно уделить отношению Ф.М. Достоевского к национальной идее. Эта тема занимает очень важное место в философии Фёдора Михайловича. Многие писатели, мыслители рассуждали по поводу национальной идеи. Существуют разные точки зрения на эту проблему. Отношение Достоевского к русской национальной идее интересно и, на мой взгляд, справедливо. Но прежде чем говорить об особенностях взглядов писателя на эту проблему, нужно разобраться, что именно Достоевский понимал под «национальной идеей».
В статье «Объявление о подписке на журнал “Время”» Достоевский говорит о нашем отличии от Европы. Он утверждает, что русский человек никогда не сможет стать европейцем. Это невозможно, так как у европейцев свои, отличные от наших, национальные особенности. Европейские национальные начала чужды и даже противоположны нам, мы, русские, не сможем к ним привыкнуть, «точно так как мы не могли бы носить чужое платье, сшитое не по нашей мерке». Достоевский говорит о том, что у нас есть своя, отдельная и самобытная национальность, что наша задача - «создать себе новую форму, нашу собственную, взятую из почвы нашей». Интересно то, что Фёдор Михайлович говорит о том, что нужно чтить прошлое, каким бы оно не было. Он, в отличие от славянофилов, положительно относится к реформам Петра, говоря, что они «расширили наш кругозор».
Достоевский был до глубины русский человек и русский писатель. Его нельзя себе представить вне России. По нему можно разгадывать русскую душу. «И сам он был загадкой русской природы».
Достоевский любил называть себя "почвенником" и исповедовал почвенную идеологию. И это верно лишь в том смысле, что он был и оставался русским человеком, органически связанным с русским народом. Он никогда не отрывался от национальных корней. Но он не походил на славянофилов, он принадлежал уже совершенно другой эпохе. Вот что пишет Бердяев по поводу Достоевского и славянофилов: «По сравнению со славянофилами Достоевский был русским скитальцем, русским странником по духовным мирам». У него не было своего дома и своей земли, не было уютного гнезда помещичьих усадеб. Он не связан уже ни с какой статикой быта, он весь в динамике, в беспокойстве, весь пронизан токами, идущими от грядущего, весь в революции духа. Бердяев говорил, что Фёдор Михайлович - «человек Апокалипсиса». Славянофилы не были еще больны апокалиптической болезнью. Достоевский прежде всего изображал судьбу русского скитальца и отщепенца, и это гораздо характернее для него, чем его почвенность. Это скитальчество он считал характерной русской чертой. Славянофилы же, по словам Бердяева, «были приземистыми, вросшими в землю людьми, крепкими земле людьми». И сама почва земли была еще под ними твердой и крепкой. Достоевский - подземный человек. Его стихия - огонь, а не земля. Его линия - вихревое движение. И все уже иное у Достоевского, чем у славянофилов. Он по-иному относится к Западной Европе, он - патриот Европы, а не только России, по-иному относится к петровскому периоду русской истории, он писатель петербургского периода, художник Петербурга. Славянофилы были в цельном быту. Достоевский весь уже в раздвоении. Мы еще увидим, как отличаются идеи Достоевского о России от идей славянофилов. Но сразу же хотелось бы установить, что Достоевский - не славянофильской породы. По бытовому облику своему Достоевский был очень типичный русский писатель, литератор, живший своим трудом. Его нельзя мыслить вне литературы. Он жил литературой и духовно, и материально. Он ни с чем не был связан, кроме литературы. И он являл своей личностью горькую судьбу русского писателя.
Достоевский был до глубины русский человек и русский писатель. Его нельзя себе представить вне России. По нему можно разгадывать русскую душу. И сам он был загадкой русской природы. Он совмещал в себе всю противоречивость этой природы. По Достоевскому люди Запада узнают Россию. Но Достоевский не только отражал строй русской души и познавал его, он был также «сознательным глашатаем русской идеи и русского национального сознания». И в нем отразились все антиномии и все болезни нашего национального самосознания. Русское смирение и русское самомнение, русскую всечеловечность и русскую национальную исключительность можно открыть в Достоевском, когда он выступает проповедником русской идеи. Когда в своей прославленной речи о Пушкине Достоевский обратился к русским людям, со словами: «Смирись, гордый человек»,- то смирение, к которому он призывал, не было простым смирением. Он считал русский народ самым смиренным народом в мире. Но он был горд этим смирением. И нередко русские люди гордятся своим исключительным смирением. Достоевский считал русский народ "народом-богоносцем", единственным "народом-богоносцем". Но такое исключительно мессианское сознание не может быть названо смиренным сознанием. «В нем воскресает древнее самочувствие и самосознание народа еврейского», - сообщает нам Бердяев. Двойственным и противоречивым было также отношение Достоевского к Европе. Мы увидим, что Достоевский был настоящим патриотом Европы, ее великих памятников и святынь, ему принадлежат изумительные слова о Европе, которых не сказал ни один западник. В его отношении к Европе сказывается всечеловечность русского духа, способность русского человека переживать все великое, что было в мире, как свое родное. Но он же отрицал, что народы Европы - христианские народы, он произносил смертный приговор Европе. Он был шовинистом. И много есть несправедливого в его суждениях о других национальностях, например о французах, поляках и евреях. Русское национальное самочувствие и самосознание всегда ведь было таким, в нем или исступленно отрицалось все русское и совершалось отречение от родины и родной почвы, или исступленно утверждалось все русское в исключительности, и тогда уже все другие народы мира оказывались принадлежащими к низшей расе. В нашем национальном сознании никогда не было меры, никогда не было спокойной уверенности и твердости, без надрыва и истерии. И в величайшем нашем гении - Достоевском - «нет этой твердости, нет вполне созревшего духовно-мужественного национального сознания, чувствуется болезнь нашего национального духа».
Очень своеобразно строение русской души и отличается от строения души западного человека. В русском Востоке открывается огромный мир, который может быть противопоставлен всему миру Запада, всем народам Европы. И чуткие люди Запада это прекрасно чувствуют. Бердяев говорит про людей Запада, что «их притягивает загадка русского Востока». Россия есть великая равнина с бесконечными далями. На лице русской земли нет резко очерченных форм, нет границ. Нет в строении русской земли многообразной сложности гор и долин, нет пределов, сообщающих форму каждой части. Русская стихия разлита по равнине, она всегда уходит в бесконечность. И в географии русской земли есть соответствие с географией русской души. «Строение земли, география народа всегда бывает лишь символическим выражением строения души народа, лишь географией души. Все внешнее всегда есть лишь выражение внутреннего, лишь символ духа». И равнинность русской земли, ее безграничность, бесконечность ее далей, ее неоформленная стихийность есть лишь выражение равнинности, безграничности русской души, ее бесконечных далей, ее подвластности неоформленной национальной стихии. Все это лишь символы природы русского человека. Не случайно народ живет в этой или иной природе, на той или иной земле. Тут существует внутренняя связь. Сама природа, сама земля определяется основной направленностью народной души. Русские равнины, как и русские овраги,- символы русской души, по мнению Достоевского. Во всем строении русской земли чувствуется трудность для человека овладеть этой землей, придать ей форму, подчинить ее культуре. Русский человек во власти своей природы, во власти своей земли, во власти стихии. Из всего выше сказанного Бердяев делает вывод, «что в строении души русского человека форма не овладевает содержанием, душевно-телесной стихией не овладевает дух». В самом строении русской земли чувствуется затруднительность самодисциплины духа для русского человека. Душа расплывается по бесконечной равнинности, уходит в бесконечные дали. Даль, бесконечность притягивают русскую душу. Она не может жить в границах и формах, в дифференциациях культуры, душа эта устремлена к конечному и предельному, потому что она не знает границ и форм жизни, не встречает дисциплинирующих очертаний и пределов в строении своей земли, в своей стихии. Это - душа апокалиптическая по своей основной настроенности и устремленности. Душа исключительно чуткая к мистическим и апокалиптическим токам. Она не превращена в крепость, как душа европейского человека, не забронирована религиозной и культурной дисциплиной. Эта душа открывается всем далям, устремлена в даль конца истории. Она легко отрывается от всякой почвы и уносится в стихийном вихре в бесконечную даль. В ней есть склонность к странствованию по бесконечным равнинам русской земли. Недостаток формы, слабость дисциплины ведет, по мнению Бердяева, к тому, что «у русского человека нет настоящего инстинкта самосохранения, он легко истребляет себя, сжигает себя, распыляется в пространстве».
Бердяев считает, что «Достоевский был своеобразным народником, он исповедовал и проповедовал религиозное народничество». Народничество - оригинальное порождение русского духа. Народничества нет на Западе, это - чисто русское явление.
Народничество Достоевского - особенное народничество. Это - народничество религиозное. Но и славянофилы исповедовали религиозное народничество. Кошелев говорил, что русский народ хорош только с православием, а без православия - дрянь. Славянофилы верили, что русский народ - самый христианский и, единственный христианский народ в мире. Но религиозная вера Достоевского в русский народ принадлежит уже другой эпохе. Славянофилы чувствовали себя еще крепко вросшими в землю и землю чувствовали еще твердой под собой. Они были бытовыми людьми, знавшими бытовой уют. В них сильно еще было благодушие русских помещиков, выросших в родных гнездах и всю жизнь остававшихся собственниками этих гнезд.
Особое место в национальной идее Достоевского занимает православие. Следует отметить, что к церкви приобщён он был с раннего детства. Воспоминания детства, любовь к русскому народу и к «народной правде», тесно связанной с православными верованиями, любовь ко Христу и пережитые несчастья - все эти мотивы привлекли Достоевского к Церкви.
«Дневник писателя» в январе 1877 года статьёй «Три идеи». Достоевский говорит об идее католической, протестантской и славянской, разумея под последней православную идею главным образом в той форме, как она выработана русским народом. Религиозные идеи он рассматривает не только как церковные вероисповедания, но и как силы, охватывающие в течение веков все стороны жизни наций, усвоивших их.
Идея католичества, говорит Фёдор Михайлович, есть «насильственное единение человека, идея, ещё от Древнего Рима идущая». Воплощение этой идеи Достоевский видит во Франции.
Протестантизм, ставший руководящею идеею Германии, есть «вера протестующая и лишь отрицательная».
«Третья мировая идея, идея славянская» идёт с Востока Европы и таит в себе возможность окончательного «разрешения судеб человеческих и Европы». Достоевский любит думать и говорить о характере религиозности всего русского народа.
Русский Христос, то есть Христос в том аспекте, в каком его принял русский народ в своё сердце русский народ, составляет сущность русского православия. «Сущность русского православия, - пишет Достоевский Страхову в 1869 г. - состоит в разоблачении перед миром Русского Христа, миру неведомого и которого начало заключается в нашем родном Православии».
Достоевский надеется, что воскрешение Европы может быть осуществлено «русским православием».
Итак, из всего вышесказанного можно сделать вывод, что основополагающим положением в национальной идее Достоевского является роль Православия в нашей истории, в становлении нашего характера. Православие для русского человека - это не просто вера, религия, это ещё и состояние души, аура русского человека. Наше христианство определило особенные черты в нашем характере, отличные от западных: терпимость, соборность и другие. Русскому человеку не присущи алчность, стремление к лидерству, жажда наживы, эгоизм, которые свойственны современному человеку Запада.
От роли Православия в жизни русского человека Достоевский переходит к роли Православия в мире. Достоевский полагает, что в международной жизни Православие посредством славянства, объединённого Россиею, скажет «окончательное слово, научит серьёзно верить в братство людей, во всепримирение народов, в союз, основанный на началах всеслужения человечеству, и, наконец, в самое обновление людей на истинных началах Христовых».
Лосский говорит о том, что «Достоевский рассуждает о миссии России как носительнице православия».
Достоевский говорит, что сущность России «есть идея всемирного человеческого обновления и хранится она в России не в революционном виде, а в виде Божественной правды», в виде Христовой истины, которая когда-нибудь да осуществится на земле и которая всецело сохраняется в православии.
Заключение
Непреложные факты позволяют мне сделать вывод о том, что, не претендуя на абсолютную объективность моего исследования, могу утверждать, основополагающим моментом в концепции национальной идеи Достоевского является православная вера. Именно она делает русского человека русским. Именно эта восточная религия заложила основы национального характера, именно она повлияла на нашу историю.
Что касается Достоевского и славянофилов, можно сказать, что единого мнения по этому поводу не существует. Некоторые авторы (например, Бердяев) считают, что Фёдор Михайлович никогда не был славянофилом. По его мнению, Достоевский скорее народник или почвенник. Лосский наоборот, заявляет, что Достоевский был славянофилом. Со своей стороны могу сказать, что Фёдор Михайлович был очень близок к славянофильству, но «чистокровным славянофилом» назвать его невозможно, так как его отношение к Европе, к реформе Петра значительно отличается от славянофильского. Достоевский положительно относится и к первому, и ко второму, хотя и отвергает западную веру.
Сформулированная Достоевским русская идея оказалась настоящим идейным завещанием мыслителя. Он писал незадолго до своей «пушкинской речи»: «…если национальная идея русская есть, в конце концов, лишь всемирное общечеловеческое единение, то, значит, вся наша выгода в том, чтобы всем, прекратив все раздоры… стать поскорее русскими и национальными. Всё спасение наше лишь в том, чтоб не спорить заранее о том, как осуществится эта идея и в какой форме, в вашей или в нашей, а в том, чтоб из кабинета всем вместе перейти прямо к делу».
Достоевский как писатель и мыслитель оказал огромное воздействие на духовную атмосферу 19 века, на литературу, эстетику, философию и особенно на русскую философскую культуру.
Список использованной литературы.
1. Лосский Н. Ценность и бытие. - Харьков, 2000.
2. Достоевский Ф.М. Последние литературные явления. Газета «День».//Время. 1861. № 11. Отд. II. С. 64-75.
. Достоевский Ф.М. Два лагеря теоретиков (по поводу «Дня» и кой-чего другого).// Время. 1862. №2. Отд. II. С. 143-163.
. Достоевский Ф.М. Признания славянофила // Достоевский Ф.М. Полн. Собр. соч. в 30 т. Т. 25. С. 195-198.
. Достоевский Ф.М. Славянофилы, черногорцы и западники, самая последняя перепалка // Время. 1862. №9. С. 253-258.
. «Дневник писателя», 1876
. «Дневник писателя», 1877
. Фырнин М. Собрание мыслей Достоевского. - М., 2003.
10. Франк С.Л. Русское мировоззрение. - СПб., 1996.
. История русской философии: Учеб. для вузов / Ред.кол.: М.А. Маслин и др. - М., 2001.
. Достоевский Ф.М. Объявление о подписке на журнал «Время».// Достоевский Ф.М. Полн. Собр. соч. в 30 т. Т. 27. С. 205-207.
. Иванова А.А. Философские открытия Достоевского. - М., 2001.
. Фатеев А. Славянофильство: pro et contra. - М., 2000.
. О всемирной любви: Достоевский на Пушкинском празднике.// Наш современник. - 1990. - №7. - С.171.
. Достоевский Ф.М. Искания и размышления. - М., 1983.
. Достоевский Ф.М. Записная книжка. 1863-1864. - М., 1985.
. Гассиева В. Русская идея Достоевского и Шолохова.//Дон. - 2005. - №11/12. С. 239-254.
. Россош Г.Г. Воображаемый диалог с Достоевским: о национальном самосознании и межнациональных отношениях, о вере и неверии. - М., 1999.