Игорь Вардунас
Ледяной плен
Аннотация
В "Ледяном плену" нет метро, а большая часть событий книги происходит на борту атомной подводной лодки, на которой главная героиня и команда, членом которой она является, пересекают полмира.
Игорь Вардунас
Ледяной плен
ПРОЛОГ
Хрррзвиу-у… ш-ш-ш…
…ан Грозный», как слышите меня? SOS! Просим помощи. Повторяю, SOS! Просим помощи!
Мы у ледника Амундсена. Самим не выбраться.
Координаты: 85°35′0″ южной широты и 159°00'0" западной долготы. Говорит «Иван Грозный», как слышите меня? SOS! Просим помощи. Повторяю, SOS! Просим помощи!
Мы у ледника Амундсена. Самим не выбраться…
Не знаю, как отключить этот сигнал, поэтому оставляю сообщение. Из всего экипажа в живых остались только я и старший механик. Страшно об этом говорить. Будто все произошло не со мной. На что я надеялась… Что, несмотря ни на что, найду родителей? На другом конце света? Спустя столько лет? Глупо… А что мы оставили себе в этом мире кроме надежды? Только осколки… И смерть. Я должна была попытаться.
Вадим серьезно ранен. Не знаю, сколько еще протянем. Если окажется, что заражены, попытаемся взорвать реактор. После того, что произошло, смерть - это не страшно. Если вы принимаете этот сигнал, значит, у нас не получилось и лодка еще цела. Умоляю, не пытайтесь нас искать! Две жизни в обмен на жизни уцелевшего человечества – хоть в первый раз сделаю что-нибудь полезное. Нельзя, чтобы эта зараза вышла из ледников. По крайней мере, пока нет противоядия.
Вот и все. Глупо о чем-то жалеть. Валерия Беркова, последний член экспедиции к антарктическому материку.
Конец св…
ГЛАВА I
НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ
Из вентиляционной шахты медленно лилась музыка. Тихо. Едва слышно. Чарующие звуки, пробиваясь сквозь наполняющий ствол шахты гул, причудливо сплетались, то набирая силу, то растворяясь в густом воздухе подземелья. Мелодия была настолько проста и красива, что Лере неоднократно хотелось тихонько подпеть, но только очень-очень тихо, чтобы не дай бог не разрушить эту хрупкую, непонятно, где зарождающуюся гармонию.
Природу доносящегося из шахты звука было трудно определить. С одной стороны его могли создавать потоки воздуха, струящиеся через многочисленные отверстия в стенках колодца. Но иногда до задравшей голову девушки долетали настолько четкие переливы и аккорды, будто на другом конце шахты работал магнитофон или приемник. Лера даже изредка представляла себе, как ветхий дедушка или, что намного интереснее, какой-нибудь рослый красавец, подойдя к краю колодца там наверху, ставит на пыльный пол магнитофон и включает его. И так они и сидят на разных концах тоннеля, каждый думая о чем-то своем, пока не приходит время прощаться.
Думала Лера и о другой причине появления звука, но датчик в ее дрожащих от волнения руках, который она как-то захватила с собой, молчал с партизанской стойкостью и девушка понемногу успокоилась. Хотя чего не бывает в этом новом мире, который вот уже двадцать лет был поставлен с ног на голову. Лера иногда слышала, как забредающие с поверхности редкие караванщики рассказывали о жутких вещах, которые видели в местах вообще нетронутых радиацией. Правда, доверия к россказням разморенных сивухой подозрительных немытых мужиков у девушки особенно не было.
Музыка была похожа на те самодельные колыбельные, которыми по вечерам баюкала своего первенца путающаяся в словах соседка Зина. Изгнанное под землю человечество медленно теряло облик и забывало свой язык. Слушая тихий голос из-за стены, Лера всегда вспоминала маму.
В доносившейся из тоннеля мелодии не было слов. Затаив дыхание, Лера неоднократно пыталась представить, о чем могли бы рассказать эти чарующие звуки. О королях и принцессах, о которых она когда-то с трудом прочитала в упрямо рассыпающейся на страницы обгоревшей книге? О любви? О мире, которого больше нет?
Несколько раз она попыталась подпеть, но вышло настолько нескладно и грубо, что Лера испугалась и, прикусив язык, дала себе зарок молчать. С тех пор она просто приходила сюда, перед этим обязательно проверив, чтобы никто за ней не следил, тихонько садилась на торчащий из стены кусок вытертой ее джинсами арматуры и слушала, слушала…
Папа и мама тоже приходили с ней. И как всегда они с любовью смотрели на нее с неумолимо тускнеющей фотокарточки, обнимая трехлетнюю малышку с огненно рыжими волосами. Теперь малышка выросла, превратившись в стройную девушку с большими зелеными глазами, на острых плечах которой мешком висела матросская тельняшка. А родители так этого и не увидели. Биологи по профессии они были приглашены в какую-то важную экспедицию в Антарктиду, а через два месяца с ними пропала связь. Это было незадолго до Катастрофы.
Всего за несколько часов человечество вынесло себе приговор и лично привело его в исполнение, нажатием пары кнопок просто подведя черту. И все мигом закончилось. Войны, суета. История. В одно мгновение закончилось бессчетное количество жизней. Закончилась бессмысленная грызня за место под солнцем. Таким ярким, похожим на румяную дольку апельсина… От всего этого остались только названия, да горстка призрачных воспоминаний, с каждым годом все дальше виновато отодвигающихся в темный угол сознания. И выхода больше нет. Закончился МИР, на смену которому пришел всеобщий, всепоглощающий кошмар. Страшный сон, от которого невозможно проснуться. По крайней мере Лера была уверена, что ее жизни точно не хватит чтобы дождаться того момента, когда можно будет подставить лицо теплому полевому ветру и посмотреть на облака своими глазами, а не через поцарапанные стекла респиратора.
И еще она иногда думала, что, может быть, родители спаслись. Может у них просто вышла из строя аппаратура и после Катастрофы они не могут выйти на связь. Последние долгие, наполненные тоской и страхом двадцать лет. Ерофеич как-то сказал, что те-о-ре-ти-чес-ки это возможно, так как в первую очередь бомбили крупные города и стратегические объекты. А в Антарктике-то чего – лед да пингвины. Воспитавший ее старик хорошо помнил мир до войны и частенько вместо сказок на ночь рассказывал о той жизни. Помнил он и родной Калининград, по которому били прицельно. До Балтийска, в одном из ремонтных доков которого оказалось бомбоубежище, приютившее несколько членов личного состава ВМФ и их семей, дошел только электромагнитный импульс, мгновенно похоронивший всю технику и отрезавший горстку людей от внешнего мира.
Лере особенно нравилась сказка, в которой Ерофеич рассказывал о метро. Она никогда не видела поездов и, затаив дыхание слушала рассказы о залитых ослепительным светом станциях, эскалаторах и тоннелях. После Катастрофы дед часто говорил о том, что метрополитен помимо транспортных функций должен был выполнять роль бомбоубежища, и что в крупных городах, таких как Москва, Петербург, Лондон люди наверняка укрылись под землей. Но связаться с ними было невозможно.
И вот через несколько лет после войны в Балтийск пришел «Иван Грозный». Это выглядело настоящим чудом, поскольку в момент глобального обстрела лодка находилась в открытом море, и ей удалось уцелеть. Красавец-атомоход да еще на ходу! Команды, правда, осталось – по пальцам одной руки пересчитать, в пути все-таки схватили какую-то заразу. Но капитана, боцмана и механика, совсем еще сопливого пацана, удалось откачать. С тех пор лодка всего пару раз выходила из-под могучего купола доков, отстроенных незадолго до Войны.
В этот раз мелодия оборвалась раньше обычного, словно почувствовав приближение чужака. За спиной девушки зашуршало. Лера убрала фотографию родителей в задний карман штопанных-перештопанных джинсов и, встав с арматуры, стала настороженно всматриваться в темноту коридора, по которому пришла.
- Эй! – тихо поинтересовалась у пустоты девушка. – Кто это?
«Мутанты!» - прошмыгнуло в голове. Хотя откуда они здесь. С какой стати? Трусиха.
- Попалась!!! – внезапно из темноты навстречу выскочила маленькая фигурка. Даже не успев крикнуть, Лера попятилась назад и беспомощно плюхнулась на арматуру, которая, налетев сзади, больно подсекла под колени.
- Юрик?! – Лера разглядела пришельца. Испуг сменился гневом. - Ты что, следил?
- Ага, - парнишка часто закивал головой.
- Ушастый послал?
- Не-а!
Лера внимательно посмотрела в глаза паренька.
- Да не боись, - отмахнулся тот. – Чес слово.
- Расскажешь кому, что видел меня здесь – уши оборву, понял?!
Юрик снова закивал, продолжая улыбаться.
- Ты чего такой веселый? – насторожилась Лера. Только сейчас она заметила, что парнишка все время держал руки за спиной, явно что-то от нее пряча.
- С днем рождения! – неожиданно выпалил парень, протягивая девушке маленькую пластмассовую коробочку.
Взяв подарок, Лера осторожно раскрыла его и посмотрела на свое отражение в маленьком поцарапанном зеркальце.
- Там даже пудра осталась, - не без гордости доложил Юрик. – Правда, совсем чуть-чуть.
- Ты где ее взял?
- А где взял, там уже нету, - уклонился от ответа парень и сразу сменил тему. – Слышала про караван с поверхности? Говорят, они из самой Москвы пришли! Из метро!
- Слышала. Девчонки на плантации все уши прожужжали, - вдоволь налюбовавшись на отражение своего бледного лица, обрамленного рыжими локонами, Лера закрыла неизвестно где добытую Юриком пудреницу. – Классный подарок.
В новых условиях обитания, простая женская безделушка становилась настоящим сокровищем. Хоть и не было у запертых в бункере женщин, каждый день разрывавшихся между грибными плантациями, скудным бытом и детьми особых поводов наводить марафет, редкая из них упускала возможность покрутиться перед осколком зеркала, накануне очередного неприхотливого праздника. Из тех, которые еще не успели забыть.
- Я знал, что тебе понравится, - с забавной самоуверенностью ответил Юрик. Словно заправский кавалер, потративший несколько часов на выбор подарка в престижном магазине.
- Спасибо, - Лера протянула руку, и довольная физия Юрика заметно подкисла.
- А я думал, поцелуешь, - с досадой промямлил он, отвечая на рукопожатие.
- Размечтался. Так что там с караваном?
- Не знаю, - парнишка пожал плечами. – Они как спустились, так со старейшинами сразу и заперлись. Пошли, может, разузнаем чего!
Лера последний раз посмотрела на затихший ствол шахты и пошла по коридору вслед за убежавшим вперед Юриком. Музыка больше не повторилась.
* * *
От множества чадящих самокруток воздух настолько загустел – хоть топор вешай. Лобачев еще раз оглядел рассевшуюся кто где московскую делегацию из двадцати человек. Залетные караванщики иногда рассказывали о выживших в Москве и Петербурге, так что обитателей бункера не особо удивила принадлежность гостей к столичному бомбоубежищу. Поражало другое. Как горстка пусть и основательно вооруженных людей смогла проделать такой путь ТАМ наверху?
Крепкие, навьюченные тюками и боеприпасами мужики все как один в добротной химзащите сразу привлекли внимание дозорных на поверхности. Столица. В отряде было несколько женщин. Подтянутые с орлиными носами и бледными лицами, на которых в тусклом свете множества карбидок поблескивали усталые мутноватые глаза. Цвет кожи, пожалуй, было единственное, что объединяло этих неожиданно встретившихся людей.
Ели и выпивали гости чинно, не торопясь, хотя наверняка испытывали зверский голод. Если, конечно, верить в то, что паек закончился пару дней назад. Большую часть пути караванщики проделали на самолете, но в дороге совершающая последний полет стальная птица приказала долго жить, и машину пришлось оставить. Последний отрезок добирались пешком. В дороге погибли двое. Еще бы, сейчас у порканов разгар брачных игр. Лобачев снова оглядел собравшихся. Странно это все. Какая сила могла сорвать горстку людей из благодатного подземелья московского метро и погнать черт знает куда? С какой целью? Ладно, после ужина и узнаем. Последний раз затянувшись, Лобачев засунул окурок в пристроенную под пепельницу банку из-под тушенки и выпустил из ноздрей сизые струйки дыма.
Когда гости наелись и старший в отряде, рослый блондин которого звали Ганс, поблагодарил начальников убежища, один из старейшин, по фамилии Ерофеев задал, наконец, волновавший всех вопрос.
- Какова цель вашего прибытия?
- Предотвращение катастрофы, - ответил Ганс и, расшнуровав свой рюкзак, бережно достал из него потрепанную морскую карту.
- Какого рода, можно узнать? - поинтересовался сидящий рядом с Ерофеевым начальник безопасности, усатый дядька лет пятидесяти с седым ежиком. – Есть что-то способное представлять угрозу московскому убежищу? Если так, не вижу, чем мы можем помочь.
- Речь о глобальной эпидемии, - Ганс развернул карту на столе, с которого успели убрать посуду. – Тридцать лет назад, незадолго до Войны, научно-исследовательская экспедиция обнаружила в Антарктиде вирус, к которому не было иммунитета ни у людей, ни у животных.
- Вы бы еще черта помянули, - хмыкнул Ерофеев, но внутренне весь напрягся, неожиданно почувствовав дрожь в пальцах.
- Разумеется, столько лет. Но, по мнению столичных ученых, резкое изменение климата, вызванное ядерными ударами, во многих участках планеты привело к парниковому эффекту, усиленному в несколько сотен раз. Запертая в ледниках зараза может грозить человечеству катастрофой.
- Если это биологическая угроза, то, какого рода? – нахмурился начальник безопасности.
- Самая популярная версия, что в антарктических льдах могли сохраниться доисторические формы жизни. Бактерии так же могли быть занесены на нашу планету метеоритом.
- А может, вы ищете базу «211»? – раздался хриплый раскатистый голос и все находящиеся в столовой повернули головы к дальнему краю стола, над которым в окружающем сумраке вырисовывалась массивная фигура в защитном комбинезоне. – На которую, по приказу Рейха, завезли тайно разработанное бактериологическое оружие?
- Батон опять ты со своими побасенками, - шикнул кто-то, но массивная фигура не шелохнулась, словно была вытесана из камня.
От неожиданного вопроса гости заметно растерялись и Ганс переглянулся с несколькими членами своего отряда.
- Но это не подтверждено никакими фактами, - облизнув пересохшие губы, наконец, сказал он.
- Тринадцать подлодок переброшено в 43-м, двести пятьдесят ученых через год… – продолжал холодно дожимать невидимый в сумраке Батон, но его перебил Ерофеев.
- Миша, ты в своем уме? – сконфуженно пробормотал он. – Антарктическая база Рейха – миф!
- Мифы у греков. А у меня ощущение, что это нацики проклятые! – неожиданно взревел Батон и вышел, наконец, на свет. – На носы посмотрите. А тот в углу вообще альбинос! Никак не угомоняться. Они тогда в сорок третьем весь материк как кроты вдоль и поперек продолбили. Чуял ваш фюрер, что по заднице ему всыплем! Чего, за наследством вождя потянуло, а?!
При виде показавшегося оппонента Ганс нервно сглотнул. Половину лица Миши Батона занимал широкий рыхлый шрам с глубокими вмятинами. Рваный, чуть вздернутый кверху край верхней губы создавал жуткое ощущение жестокой ухмылки.
- Мы не фашисты, - робко пробормотала худенькая девушка из команды Ганса. – Мы из Полиса.
- В гробу я видел ваш Полис! А вы тетери, тоже хороши, рты разинули. Да от их речей несет как из пасти шарлака!
- Батон остынь, - Лобачев сдвинул на затылок капитанскую фуражку и, отодвинув банку с окурками, посмотрел на карту. - И какой выход?
- Экспедиция за образцами, - подал голос парнишка в круглых очках, устроившийся на ящиках с патронами, которые путешественники принесли с собой. - Нужно попытаться создать вакцину, пока не стало поздно.
- Поздно, это как? – снова закурил Лобачев.
- Защищенные протеиновой оболочкой вирусы, сохранив жизнеспособность во льдах, сразу станут размножаться, как только повысится температура окружающей среды.
- Создать. Вакцину, - презрительно выплюнул Батон. – Мы для себя двадцать лет жрачки нормальной создать не можем, а вы тут о науке толкуете. Люди крыс с грибами жрут. Чушь это все. Болтология и чушь! Валите обратно в свою Москву, только время потерял.
- Не обращайте внимания, - виновато пробормотал Ерофеев. – Его пару лет назад поркан чуть не задрал, так он немного это… того…
- Прикуси язык, дед, - за Батоном с грохотом закрылась дверь.
- Мы должны попытаться, - твердо ответил Ганс, оглядев присутствующих. – Это наш долг.
- И каким, интересно образом? – Лобачев выдохнул папиросный дым и почесал бороду.
- Мы слышали, что у вас есть лодка. Это правда? Она на ходу?
- Допустим. А почему вы не поехали в Кронштадт? Там была база подлодок, да и поближе будет.
- Знаем. Но разведка донесла, что гиблые там места, нехорошие. Люди пропадают. Поэтому, мы фрахтуем ваш корабль, - твердо сказал Ганс.
- Вы хоть представляете себе, что такое в нынешних условиях – отправляться в такой поход, - усмехнулся Лобачев. - Это же, считайте, автономка. Да с нами по дороге все что угодно может случиться! А еда, припасы, топливо, наконец?
- На базе ВМФ наверняка что-то еще сможем найти. Не волнуйтесь, плата будет достойная. Мы привезли лучшие товары ганзейских купцов, - гость указал на чернеющие в углу контейнеры.
- Воронка там давно, а не база, - вздохнул Ерофеев и потер морщинистые костяшки. Пальцы продолжали дрожать.
* * *
Принявший нежданных гостей бункер гудел как потревоженный улей.
- Проводи, проводи дедушку горлица, - привычно бормотал, заглядывая Лере в глаза, местный юродивый по кличке Птах. – Ангелы Господни дланью указующей проведут меня в чертоги благодатные…
Лера шла по коридору, в пол уха слушая размеренную болтовню уцепившегося за ее тельняшку старичка. Раньше Птах был сталкером. В тот день к Калининграду ушла группа из восьми человек. Вернулся он один. Почти через неделю, в лохмотьях, с блаженной улыбкой на постаревшем лице. И никто за все время на поверхности его не тронул – ни зверь, ни человек. Что с ним произошло, одному богу известно. Кто-то тогда в шутку так и сказал - Божий птах. Вот и закрепилось.
- Чертоги благодатные, земли обетованные, до которых дойду по барашкам морским аки Христос… Нельзя плыть! Нельзя плыть! – юродивый неожиданно сосредоточился на какой-то новой мысли. - Птаху видно, народ не знает. Горе! Горе великое…
- Ты о чем это? – не поняла Лера.
- …закручинится земля-матушка, пуще прежнего. Умоется слезами горючими.
- Птах, ты куда? – окликнула девушка отцепившегося от тельняшки блаженного.
- Не верь пришлым, ибо есть слуги лукавого. Надобно Николе Чудотворному поклончик сложить, - бормотал ковыляющий прочь старик, зачем-то баюкающий левую руку. - Николушка не благословит, не благословит… Ионы в чреве кита! Нельзя плыть!
Лера почти дошла до небольшой каморки, которую они делили с дедушкой, когда за очередным поворотом чуть не споткнулась о груду кевларовой брони на полу.
- Дядя Миша, опять? – девушка потеребила за плечо Батона, который по обыкновению к вечеру был мертвецки пьян. – Ну, вам же нельзя!
- Кто сказал? – буркнул мужик и громко рыгнул. – Чего Птаха-то разорался? Снова сеет свет в подземном царстве? Прометей м-мать…
- Вы упали да? – протиснувшейся под могучую подмышку Лере с трудом удалось поставить пьяного на ноги. В ноздри ударил острый мужской пот.
- Фашисты долбанные… давили, давили гадов. В круиз захотелось… - бессвязно бормотал дядя Миша, опираясь на плечо девушки, которая с невероятными усилиями потащила его по коридору.
- Вы о чем?
- Да делегаты эти, мать их… Странные больно. Мутят, а наши каждое слово как котята слепые ловят. Конечно, купились на столичное барахло…
- Чего Батоныч, опять змия за хвост поймал? – усмехнулся попавшийся навстречу мужичок. – В этот раз хоть зеленый?
- Отвали, - огрызнулась из-под плеча сталкера Лера.
Но прошедший мимо острослов был прав. Известный на весь бункер одиночка по кличке Батон в таком состоянии превращался в обыкновенный податливый мякиш.
- Опять ходили туда? – осторожно поинтересовалась девушка, когда Батон с ее помощью втиснулся в свою холостяцкую каморку и, не раздеваясь, повалился на драный матрас.
- Не дошел, как всегда, - изогнувшись, сталкер пошарил под матрасом и достал полупустую бутыль сивухи.
- Дайте! – Лера строго протянула руку.
- Цыц! – отмахнулся дядя Миша и, сбив крышку, сделал пару жадных глотков. – Что нас не убивает, делает нас сильнее!
Присев рядом, Лера осторожно провела рукой по изуродовавшей лицо ране.
- Вам очень больно? Хотите, доктора позову.
- Нет. Мои болячки аспирином не вылечить. Да и от него двадцать лет толку – одно название, - еще раз приложившись к стремительно пустеющей бутылке, Батон закрыл уцелевший глаз. – Знаешь, а ведь я руки жены до сих пор помню. А до дома так и не дойти. То химза сдаст, то твари полезут. А ведь мне каждую ночь снится, что я домой вернулся, дверь открываю, а мне Димка на шею прыгает. Как котенок, маленький такой… А еще апельсины. Много.
По небритой щеке неожиданно скатилась слезинка, растворившаяся в складках шрама. Этого от вечно задиристого сталекра не ожидала даже Лера.
- А дойти не могу…
- Дядя Миша, вам нужно поспать, - девушка огляделась в поисках одеяла.
- Я тебе, кстати, подарок принес, - неожиданно спохватился сталкер. - Вас с Ерофеичем не было, так я его на стол поставил. Не ошибешься. Конечно не ах, но тварей я из-за него знатную кучу положил. Гнезда у них там разбросаны вот такусенькие, а пушка-то у меня во-о-от такущая…
- Вам нужно отдохнуть, - терпеливо повторила Лера, укутывая сталкера ворсистым клетчатым одеялом.
- Спасибо тебе Лерка, ты настоящий мужик, - пробормотал напоследок добитый сивухой дядя Миша, отвернувшись к стенке. – Одна меня понимаешь. Валера и я. Вале-е-ерия…
Через некоторое время он раскатисто захрапел.
* * *
На столе рядом с моргающей карбидкой в стеклянной бутылке стоял ОН. Настоящий, живой… ЦВЕТОК. От неожиданности Лера даже перестала дышать и замерла на пороге, боясь ступить в комнату, в сумраке которой таинственно переливались голубоватым светом миниатюрные ромбовидные лепестки. Выйдя из оцепенения, девушка осторожно прикрыла за собой дверь и робко подошла к столу. В спертом воздухе комнаты разливался восхитительный сладковатый аромат, источаемый бледно желтой, мохнатой сердцевиной цветка.
- А, вернулась, - выглянул из своей половины Ерофеев. – Тебя тут уже гостинец дожидается.
- Как красиво, - пролепетала присевшая на краешек стула девушка. – Деда, а что это?
- Вестимо что, - усмехнулся тот, разливая по чашкам дымящийся грибной чай. – Цветок. Все честь по чести, я на радиацию проверял. Где его Батон откопал, одному богу известно. На болотах что ли?
Лера представила себе мерцающий бескрайний ковер где-то там, на поверхности.
- А как он называется?
- Спроси чего полегче, - поставив перед девушкой кружку, Ерофеев подсел к столу. – У природы теперь другие порядки. На ромашку или розу вроде не похож. Вот и гадай теперь кто. Цветочек аленький!
- Аленький, - заворожено повторила Лера незнакомое слово.
- Ладно, родная. С днем рождения!
Лера и дедушка чокнулись жестянками кружек.
- Деда, а зачем к нам караван пришел? Они, правда, из метро?
- Правда, - прихлебнув из кружки, нехотя ответил Ерофеев. Девчонке совершенно необязательно знать об истинных целях визита столичной группы. – В столице проблемы какие-то. За советом пришли.
- А Москва далеко?
- Далеко. В нынешней ситуации считай, что до нее вообще как до Луны, - рассловоохотился Ерофеев обрадованный возможностью сменить тему.
- Значит, у них что-то серьезное, - нахмурилась Лера. – Раз они проделали такой путь.
- Да не забивай ты себе голову чужими проблемами. Пусть Совет разбирается, - Ерофеев подлил девушке еще чая. – У тебя праздник все-таки.
- Совсем забыла, смотри, что мне подарили, - Лера достала из кармана пудреницу.
- Лешик расстарался? – дед повертел безделушку в руках.
- Как же. Я его вообще сегодня не видела. Юрик где-то достал.
- Подрастает, шельмец, - хмыкнул Ерофеич и вернул Лере подарок. – Все вы теперь, как на дрожжах. Скоро своих рожать приметесь.
- А можно я у них про метро порасспрашиваю? – робко спросила девушка, постукивая ноготками по стенкам кружки.
- Тебе сейчас не о метро, а о свадьбе думать нужно.
- Я тебе говорила, - Лера сверкнула глазами из-под рыжей челки. – Я эту образину и за ящик патронов к себе не подпущу. Хватит об этом.
- Ну, перестань, не кипятись, - примирительно сказал Ерофеев. – Не все же тебе в девках сидеть, вон уже какая.
- Это только тебе нужно. Чтобы породниться с Боровиковым и на Совете получить право голоса. А я? Меня ты спросил? Я сама хочу решать, как мне жить!..
- Поверь, так будет лучше для всех. Я знаю.
- Не знаешь! - упрямо отрезала Лера.
- Опять перечишь?
- В угол поставь, - буркнула та.
- Ладно, дочка! Засиделись мы чего-то, - решительно сдвинув к центру стола опустевшие кружки, Ерофеев чмокнул Леру в макушку и пошаркал на свою половину. – Утро вечера мудренее.
- Спокойной ночи, - раздраженно стащив джинсы и запустив ими в угол, Лера забралась на матрас и свернулась под одеялом.
Но перестать думать о чудесном подарке одинокого сталкера, который по-прежнему источал дурманящий аромат, оказалось не так-то просто. Устав ворочаться в бесполезных попытках уснуть, Лера вылезла из-под одеяла и, одернув мешковатую тельняшку, служившую ночнушкой, подошла к столу. Диковинное растение медленно засыпало, складывая мерцающие лепестки в бутон. Лера забралась на стул и, подобрав ноги, уперлась подбородком в острые коленки. Мерцание лепестков волшебными голубоватыми искорками отражалось в ее глазах.
- Ты чего колобродишь, отбой два часа назад был, - в комнату заглянул Ерофеев, спросонья трущий глаза.
- Еще немного деда, - не отрываясь от цветка, тихо попросила девушка. – Он закрылся почти.
- Насмотришься еще, - проворчал Ерофеич и спрятал широкий зевок в кулак. – И так на плантации больше всех вкалываешь, на лице вон, одни глаза остались…
В коридоре за стеной послышался неразборчивый гомон. Раздалось несколько коротких фраз, будто отдавали приказы, и дверь в комнату без стука резко распахнулась внутрь.
- Ерофеич, ты срочно в подсобке нужен, куда отряд пришлых разместили, - загремел с порога заспанный начальник безопасности, за спиной которого по коридору мельтешил возбужденный народ. – Фу-у, чем это у вас… дезинфекцию, что ли устроили? Да не суетись Лерка, я не смотрю.
- Женя, в чем дело? – сразу насторожился дед.
- Птах! – мужчина оглянулся в коридор и понизил дрожавший голос. - Он их главного порешил!
Глава 2. ОХОТА НА ХИМЕРУ
Как это обычно и бывает, простое недоразумение, пропущенное через множество словоохотливых языков, разрослось до размеров смертоубийства. Птах действительно пробрался в отведенное гостям помещение в дальнем конце бункера и был пойман в тот момент, когда с увлечением ребенка лезущего в мешок с подарками копался в рюкзаке одного из сталкеров.
На самом деле блаженный не хотел никого убивать. Его целью был прислоненный к стене рюкзак Ганса, туго набитый морскими картами. Аккуратно сложив из них кучу прямо на полу, прикрытом стертым корейским ковром, от родины которого теперь осталось только воспоминание, Птах благоговейно поднес дрожащее пламя карбидки к распечатке фрагмента Антарктики. По счастью он был завальцован в пластик и никак не хотел заниматься, а лишь добавлял в воздух помещения специфический привкус химии. Вот на этот запах и прибежал, завалившийся было, спать Ганс.
Когда Ерофеев и Евгений Сергеевич прибежали к месту происшествия, дерущихся уже разняли.
- Вот тут два деятеля свалку затеяли, - объяснил ситуацию рослый сталкер Азат, могучими руками поддерживающий за шкирятники насупившихся драчунов.
Под левым глазом Ганса, на орлином носу которого неуверенно сидели очки, медленно наливался сочный лиловый фингал, в то время как Птах обиженно размазывал по бороде и усам сочащуюся из носа кровь.
- Этот ваш юродивый карты поджечь пытался! – начальник московского отряда злобно ткнул в Птаха пальцем.
- Без карточек-то дорога трудная, неисповедимая, - обиженно мычал всхлипывающий старик. – Не зная пути, до цели не дойти. Нельзя плыть, нельзя.
- Да этим документам цены нет! Из-за них четверо людей в Великой Библиотеке богу душу отдали! – выкрикнул ему в лицо Ганс. – Без них мы ничего не сделаем! По морю вслепую, что вичухе в когти!
- Слепые, слепые, - снова утерев кровь, улыбнулся Птах. – Ионы в чреве кита.
- От них жизни людей зависят! – брыкнулся в мертвой хватке Азата Ганс. - Жизни, понял? Слышишь, ты?!
- Перестаньте шуметь, - примирительно поднял руки Ерофеев. – И примите наши извинения. Кто ж знал то, что Птах такое выкинет…
- Извинения, - пробурчал нахохлившийся Ганс. – Таких в изоляторах держать надо.
- Юра, распорядись, - кивнул своему помощнику Евгений Сергеевич.
Азат отпустил противников и несколько рослых парней из местных живо скрутили не сопротивляющегося старика.
- Ты, дед, извини, - сказал Ерофеев. – Но нам конфликты со столичными не нужны. Посидеть тебе в одиночке придется.
- Посидит, посидит пташка в клетушке, - покорно забормотал уводимый по коридору старик. – Нахохлилась, знай, перышки чистит. Один к одному. Один к одному.
Сбежавшиеся на гвалт зеваки постепенно расходились.
- Еще раз извините, - Ерофеев посмотрел на Ганса, который отодвинул опасную карбидку подальше и бережно паковал карты обратно в рюкзак. – Вам помочь?
- Не утруждайтесь, - через плечо буркнул тот. – На днях нужно организовать вылазку к базе, за необходимым для лодки. Поможете организовать?
- Разумеется. Все, чем сможем…
* * *
- Вызывали? - буркнул протиснувшийся в дверь Батон и комнату старейшин тут же захолонул острый смрад перегара.
- Завязывал бы ты с сивухой, Мишаня.
- Чего звали.
- Садись, - Ерофеев указал сталкеру на стул. - Столичная группа отправляется к разрушенной базе за необходимым снаряжением для лодки. Нужно провести.
- Сейчас нельзя. Тварь там какая-то в районе маяка появилась, еще не разобрался, - нехотя отозвался Батон и поскреб подернутую щетиной скулу. - Порканов за милую душу дерет. А чего, там их ферма неподалеку – вот ей и жрачка и кров.
Животноводческую ферму Балтийска, одно время славящуюся своими мясными и молочными деликатесами, через несколько лет после войны стали обходить стороной. Потом поползли слухи о зубастых курицах размером со страуса и хрюшках с перекрученными телами. Но самым опасным представителем новой живности, в окрестностях фермы стал поркан. Безобидные, греющие сердце любого русского человека уютные буренки, под воздействием облучения превратились в хищных шестиногих тварей с пинцетообразными вытянутыми мордами, и шестью рядами острых как бритвы зубов. Кто это умудрился подсчитать, так и осталось загадкой.
Мясо было в принципе съедобным, но после нескольких отравлений и короткой вспышки непонятной сыпи у детей, от этого источника питания пришлось отказаться. Были и такие смельчаки, которые, пару раз отваживались подоить заарканенную сталкерами «буренку», взявшись за вытянутые кожистые сосцы, и мгновенно превращали свои защищенные перчатками руки в сочащиеся кровью дымящиеся культи, облив их булькающей кислотой из вымени.
- Что-нибудь еще известно? Видели ее? – придвинулся Евгений Сергеевич.
- Крохи, - пожал плечами Батон. – Кое-кто из пришлых мужиков говаривал, что днем там, в окрестностях, хоть хороводы води. Но после заката как вымирает все разом. Идти туда можно только пьяным или если жить надоело.
- Это все?
- Нет. Штука одна непонятная. Сталкеры, что в прошлом месяце с караваном приходили, рассказывали. Поздний закат был, а они как раз к нам мимо маяка шкандыбали. Так вот, голос ребенка им вдруг почудился, а откуда идет, непонятно. Там такие места есть – трава мне до шеи достает. И голосок-то такой жалобный-прежалобный. То ли плачет, то ли зовет кого-то. Может, брешут но, поди теперь дознавайся. Трое на звук пошли – никто не вернулся. Только говорят, орали так, что несколько баб из каравана так на месте с обмороком и полегли. Начальник конвоя, спина в два обхвата, в штаны напустил, да так и стоял пока ор не закончился.
- Думаешь, это новая тварь? – спросил Ерофеев.
- Не знаю. Теперь все может быть. Поди, разберись.
- Мы тебя за этим, собственно и позвали, - перешел на деловой тон Евгений Сергеевич. - Сделать это нужно и как можно скорее. Ты ведь у нас по мутантам спец. Столичные отплывать собираются и как можно скорее. Даже Лобачева вроде уломали.
- Принесла нелегкая, - буркнул сталкер.
- Это не твои проблемы, - сухо отрезал Ерофеев.
- Ящик патронов, - увидев, что сталкер теряет к разговору интерес, он деловито перешел к цене вопроса. – А еще, слышал, у тебя вроде как выпивка закончилась?
У Батона дернулась скула, и он исподлобья посмотрел на собеседника.
- Два ящика. И еще для СВД. Прошлые закончились почти. И Лерке скажи, пусть через три часа у гермы меня ждет. Сегодня пойдем, - сказал Батон и, увидев протестующий жест Ерофеева, быстро добавил. – Сроки короткие, вдвоем больше силков расставим. Приманка ее нужна.
- Знаю, вы обычно вместе охотитесь, но сейчас-то случай особый, - сделал попытку дед. – Да у нее и свадьба скоро. Ты же знаешь.
- Вот по-особенному учить и буду, - под вставшим Батоном скрипнул стул. – Надо ведь будет на кого-то все оставлять.
- Знай, если хоть один волос, - пригрозил Ерофеев. - То я тебя…
- Попробуй, - ухмыльнулся сталкер и закрыл за собой дверь.
Ерофеев растерянно посмотрел на Евгения Степановича. Тот молчал. Любящая возиться на кухне, Лера изготовляла наживку для силков Батона, который с малых лет брал ее с собой в походы на мутантов. Выполняющая роль подмастерья девушка быстро училась, а черствый, смурной одиночка со временем и вовсе к ней привязался. Ерофеев поначалу все дергался, но увидев, что у парочки дело спорится, махнул рукой. У него и своих дел хватает.
Нелюдимого, сильно пьющего сталкера в убежище уважали только за одно – за охоту на мутантов. Нет-нет, кто-то из благодарных сожителей, да и совал ему под матрац пару патронов, пока Батон был в очередной отлучке. А кто-то и шкалика сивухи не жалел. Ясно ведь, жизнь у мужика не сахар – каждый день со страхолюдинами воевать.
Но какой зверь к ним пожаловал в этот раз?
* * *
Когда в назначенный час привычно экипированная Лера, топталась у преграждающих выход на поверхность гермоворот, кто-то осторожно потрогал ее за локоток.
- Возьми, возьми, горлица, - ласково забормотал улыбающийся Птах, вкладывая в перчатки девушки странную изогнутую костяшку. – Счастье тебе дедушка принес.
- Что это? – Лера с любопытством повертела странный подарок.
- Повстречалась Птаху в странствии химерушка. Доброго человека детским плачем звала, - в своей непонятной манере с охотой принялся объяснять старик. – И пришел к ней добрый человек, и говорили они с восхода и до захода солнца. И не мешали им ни птицы небесные, ни твари земные, но попрятались да беседу слушали.
- Ничего не понимаю, - выдавила кислую улыбку Лера.
- Принеси его химерушке, - заковылял прочь блаженный, заметив подходящего дядю Мишу. – Потеряла его химерушка, а ты вот верни. Скажи, Птах передал. И поклонись, поклонись. Химерушка-матушка…
- Что очередные побасенки? - кивнул в сторону ковыляющего Птаха сталкер и Лера поспешно спрятала странный подарок в кармане химзащиты.
- Как всегда. Вы же знаете.
- Готова?
Лера кивнула.
- Тогда пошли. Открывайте.
* * *
- Ты зачем деду про выпивку наболтала, - угрюмо просипел в фильтры противогаза Батон, наблюдая, как Лера осторожно раскладывала приманку в центре замаскированного <