Глава 7. Чудеса в решете
«Я наблюдала, насколько велика сила Сахасрары! В некоторых людях Она творит чудеса!»
Пуджа Сахасрары, 05.05.2002 г, Италия.
Обязательно исправлюсь!
Подарил Дарьюшке супруг большой павлопосадский платок ярко-красного цвета, осуществилась её давнишняя мечта! Ну, чего греха таить – не успела ещё избавиться эта новоиспечённая йогиня от нечистого желания покрасоваться: и так накинет на себя яркий платок, и этак: всё красиво! Идёт она себе по улице и любуется на собственные отражения в многочисленных витринах: ах, хороша!
Вдруг откуда ни возьмись, налетел на нашу модницу сильный порыв ветра и сорвал с её плеч предмет нескончаемой гордости… И упал платок не куда-нибудь, а прямо в огромную лужу… Вот незадача! Не жалея новеньких туфелек, вошла Даша в грязную лужу, картинно приподнимая подол своей модной с тройной оборкой юбки. Вокруг люди собрались: смеются, дивуются, даже пальцами показывают на Дарьюшку. Дел, что ли нет никаких? Да, что с них возьмёшь – не реализованные, невежественные личности!
Награда была неожиданной: платок, покрывавший пол-лужи, был совершенно сухим! Удивились невольные зрители от такого невиданного факта: вот это номер! Надо красиво завершить это сольное выступление. И Дарьюшка, (а иначе, какая же она была бы артистка) элегантно встряхнула своей волшебной шалью прямо в направлении ошеломлённых зевак и, бросив одним театральным движением на левое плечо свою чудесную шаль, неспешно удалилась.
Зайдя за угол, она торопливо сунула злополучный платок в сумку и хорошенько рванула и без того покрасневшие от стыда мочки ушей.
– Прости меня, милая моя Матушка, я обязательно исправлюсь!
21 августа, 1990
Как дарить любовь
«Когда вы подносите цветы, то у вас просвещаются муладхара и свадистан».
Лекция о летаргии, Англия, 1980
В те первые, суровые годы дикого российского капитализма, когда многие потеряли работу, приходилось экономить каждую копейку. Тогда я сделала маленькое открытие: если знать счёт своим деньгам, их словно становится больше. Приходя на программы, я видела, как многие сахаджа йоги приносят цветы, даря их Матери. И мне тоже очень хотелось подарить цветы Богине, но я же решила соблюдать строгую экономию во всём. «Если Шри Матаджи – Богиня, Ей и так принадлежит весь мир. Тогда, что для Неё наши цветы?» – рассуждало это смышлёное эго.
Однажды иду на программу и вижу, как одна чистенькая старушка продаёт букетики ландышей. Цветы были настолько свежие и источали такой удивительный аромат, что я остановилась: уж такое было желание подарить Матери эти весенние цветочки! Купив букетик, почувствовала, что вдруг вся преисполнилась искрящейся радостью оттого, что смогу подарить эти цветы Шри Матаджи Нирмала Деви! Чувство детского ликования и какого-то нового отношения к Шри Матаджи переполняло так, что мои друзья-йоги сразу заметили это. «У тебя, что – сегодня праздник, да?» – спрашивали они. Мне очень хотелось ответить, что «да», действительно праздник: праздник моей души, которая стала чуточку мудрее! Эта душа осознала, что цветы нужны не столько Матери, сколько собственному сердцу! Матери действительно принадлежит всё, и Она ни в чём не нуждается. Нуждается наша душа: это она хочет любить и делиться этой любовью. Это она хочет понемногу приближаться к своей сути – духу. И Кто, как не Шри Матаджи, оценит это! Ведь, Она – в нашем сердце, вот оно и радуется! (Можно ли экономить на радости?) С каким обожанием положила я свой скромный букетик на Алтарь Богини! И как радовались мои ландыши: они так щедро дарили свой аромат, что моя подружка, сидя рядом со мной, сказала: «Как сильно сегодня в зале пахнет ландышами!»
И в самом деле, у алтаря лежало несколько белых букетиков, которые хотя и выглядели очень скромными, но отлично знали, как дарить свою любовь!
Май, 1991
Заветная тетрадка
В один из вторников, перед программой, ко мне подошла Валентина Ивановна Гостеева и строго сказала:
– Я знаю, что ты пишешь стихи, не отпирайся! – заявила Валентина Ивановна. Что ответить ей, я не знала, так как действительно кропала что-то такое, что настоящей поэзией было нельзя назвать. К тому же поэтическое пристрастие давно уже прошло, как проходят многие проявления юности. Поздравления, написанные к каким-либо датам, можно ли считать поэзией? Но моё скромное молчание Валентина Ивановна истолковала как согласие.
– Отлично! Вот тебе задание: непременно прочти свои стихи на будущей программе! – В следующую минуту она уже говорила с другой сестрой, а я думала о том, как же мне теперь разрешить эту странную ситуацию? Вернувшись домой, я достала свою старую тетрадь, но всё, что там было написано, не понравилось, и я тут же запихнула её обратно на полку. «Что же делать?» – озадаченно подумала я, так как знала, что Валентина Ивановна не отступится. Взглянув на портрет Шри Матаджи, помолилась Ей:
– Матушка, пожалуйста, дай мне хоть один хороший стих, который было бы не стыдно прочитать сахаджа йогам! – Помолилась, да и забыла. А на следующее утро проснулась оттого, что на меня просто лился стихотворный поток! Схватив ручку, я принялась записывать рифмованные строчки. В тот день мне было ниспослано около десяти стихотворений – одно интереснее другого! Как же я радовалась и благодарила Мать! Записав их в новенькую тетрадку, храбро отправилась на программу, надеясь, что Валентина Ивановна забыла про своё поручение. Но не тут-то было.
– Ну, что? Ты прочтёшь сегодня свои стихи? – издалека закричала Валентина Ивановна, стоило мне только переступить порог зала. Достав свою заветную тетрадку, я подала её Гостеевой. Она, увидев, что я действительно готова, вернула мне её со словами:
– Выбери что-нибудь сама и прочти перед медитацией. – И я прочла самый первый из тех стихов, подаренных мне Матушкой.
Молитва-сказ
Речка-реченька, вестник Вечности,
Предо мной течёшь из седых времён.
Диво дивное, Мать Всевечная,
Я пришла к Тебе, низкий мой поклон!
Ты позволь мне, Мать, помолитися,
В белы ноженьки поклонитися.
Ты позволь отдать все волнам Твоим,
Сказ души своей я хочу излить,
Как я жизнь жила не прикаянно,
Счастья всё ждала неслучайного.
И взошла заря над моей судьбой –
В жизнь Ты вошла – чистый Дух Святой!
Всё вокруг меня изменилося,
Словно в дивном сне озарилося!
Уж дала Ты мне дорогих сестёр,
А ещё дала братьев праведных.
Ты ведёшь нас в Дом вечной радости,
Где цветёт Любовь высшей святости.
Дай нам силушки и терпения,
Чтоб исполнить всё, что завещано,
Чтобы Русь моя распрямилася,
Всем народам свет подарила бы.
Диво дивное, не сказанное,
Мать предсущая, светозарная,
Ты позволь мне, Мать, помолитися,
В стопы-лотосы поклонитися...
Июнь, 1991
Чудеса: большие и маленькие
* Молодая супружеская пара, поздно возвращались с репетиции. Их шаги гулким эхом разносились в пустынной темноте спящей улицы.
– Кореш, дай закурить! – хрипло проговорил, невесть откуда взявшийся детина, дыша перегаром.
– Я не курю, – ответил Митя.
– А - а - а! Не куришь?! – вытаращив глаза, заорал любитель курева.
В свете дальнего фонаря Юля увидела, а скорее почувствовала, как хулиган с силой ударил её мужа ножом и так же внезапно исчез, как и появился! От ужаса ставшие ватными ноги Юли подкосились, и она тихо сползла на ночную мостовую...
– Юль, ну чего ты, вставай! – словно сквозь густой туман услышала молодая женщина спокойный, совсем обыденный голос мужа. Не веря своим ушам, вскочила она, цепляясь за рукав куртки мужа.
–Ты… живой, Митя?
– Эх, куртка - то совсем новая была! – с сожалением проговорил Митя, ощупывая дыру на уровне своего сердца.
Прошло уже много лет после того события, а куртка с памятной дырою, как символ защиты Матери, до сих пор висит в шкафу молодой семьи как драгоценная реликвия.
* Пыльные московские улочки плавились под палящими лучами полуденного солнца, когда Алла отправилась в Расторгуево. Она не чувствовала жары: прохладный фонтанчик кундалини постоянно охлаждал её.
– Ай, молодая! Ай, бриллиантовая! Дай погадаю, судьбу предскажу! – настырная старая цыганка, как репейник, тащилась за нею.
– А мне не нужны твои предсказания, я сама о себе всё знаю, – ответила девушка цыганке.
– Ой - ёй - ёй, – скептически захихикала та. – Как это, знаешь?
– А я – святая! – парировала йогиня, повергнув в шок новоявленную сивиллу.
* Возвращались две юные йогинечки домой. Время было уже позднее, и сестрички немного побаивались темноты. И, конечно же, своим страхом привлекли двух джигитов с Кавказа.
– Эй, дэвушки! Полюбитэ нас поскорее! – заигрывали они с девушками. И так эти джигиты насели на них, что те уж и не знали, как избавиться от назойливых ухажёров. И тогда одна из них вдруг запела тоненьким голоском:
– Ом твамева сакшат, Шри Ганеша сакшат…
Тут же к ней присоединилась и другая:
– … Шри Ади Шакти Матаджи, Шри Нирмала Деви намоо намаха!
– Ой, как тут нэ интэрэсно! – замахали руками кавалеры, и их сдед тут же простыл.
* – Еду я как - то в электричке после программы, читаю лекции Матери. Состояние – что надо! – рассказывает Юля Бычкова. – И вот, входит в вагон этакая вальяжная цыганочка и – шасть ко мне. Пристала, как муха: погадаю, да погадаю! Такое, мол, на лице моём она прочитала! Я уж не знала, как избавиться от этих плутовских услуг, а потом стала просто щёлкатьперед носом цыганки.
– Ой, что ты? Что ты?! Что ты?!! – в страхе завопила ворожея, и тут же растворилась.
* Супруга одного московского сахаджа йога не разделяла его духовных устремлений. Зная некоторых, бывавших у него друзей, она весьма скептически оценивала всё это йоговское движение. Но Мать играет не только со своими бхактами. И вот однажды эта правоканальная и, надо заметить, очень праведная особа захлопнула входную дверь своей квартиры. Как она ни билась, орудуя ключами, всё было тщетно: замок словно заклинило!
«Надо позвонить этому «святому» – с иронией подумала она о своём муже, – может ему удастся открыть этот упрямый механизм?» Но автоответчик равнодушно доложил, что абонент вне зоны доступа.
Надеяться было не на кого, и хозяйка замк а снова ринулась на приступ собственной квартиры. «Ох уж эти мне «маха - йоги»! – продолжала потихоньку сетовать выбившаяся из сил женщина. – Ну, что они могут, эти «леваки»? Только и твердят день - деньской, как попугаи: «Джей Шри Матаджи! Джей Шри Матаджи! Джей Шри Матаджи!»
И – о чудо! – зам о к плавно поддался…
* Входят в вагон метро двое не слишком трезвых гражданина и тут же громко принимаются выяснять отношения. Все пассажиры замерли в ожидании чего-то неприятного. Мне тоже нелегко было выслушивать эту яростную перебранку с использованием неформальной лексики. Кто-то пытается урезонить хулиганов, но всё тщетно. Атмосфера накаляется.
Вскоре я наблюдаю, как орущий ком из человеческих тел катится прямо в мою сторону. (О Боже, что же мне делать?) И тут же ясно представился огонь пылающего хавана! Я мысленно бросаю в него весь негатив, который беспокоит людей, и стараюсь войти в медитацию. А когда открываю глаза, то вижу удивительную картину: хулиганы хлопают друг друга по плечу и весело смеются.
Вот это хаван!
* Как-то вечером спустилась я в садик у своего подъезда и, устроившись под раскидистой яблонькой, стала забивать шубитинг. Но внимание всё время уходило на то, что между ветками были большие просветы, через которые жильцы с верхних этажей могли увидеть меня. На следующий вечер я снова спустилась в садик, чтобы помедитировать на земле и забить шубитинг. Помедитировав, я подняла глаза вверх и вдруг увидела, что надо мною нет просветов: все ветки яблони склонились пониже к земле и заботливо укрыли от посторонних глаз… Я была потрясена: прямо как в сказке «Гуси-лебеди»! Я не просила Мать, не крутила банданов: помощь пришла совершенно неожиданно!
Джей Шри Матаджи!!!
* Однажды наши реализованные сыновья отдыхали на даче у своего приятеля. Погода с самого утра была жаркой и солнечной, и сразу после завтрака друзья собрались на речку искупаться. Но по пути вдруг пошёл «ситцевый» дождик, а на небе появилась большая и очень яркая радуга. Мальчишки прыгали под весёлым солнечным дождиком и не сразу заметили, как эта многоцветная радуга оказалась буквально в двух шагах от них! – Смотрите, радуга пришла поиграть с нами! Давайте «искупаемся» в её красках!
Мальчики увидели, что радуга приблизилась к ним и накрыла их густым сиреневым потоком, и все вдруг стали похожи на инопланетян с сиреневыми лицами и глазами!
– Ой, как здорово-о-о! А я уже в зелёном луче, идите ко мне-е-е!
– Ко мне, ко мне! Я уже – в красном! Вот это да-а-а!!!
Так они бегали из одного цветового луча в другой, веселясь и радуясь необыкновенному чуду, подаренному природой!
* В регистратуре поликлиники сказали, что в больничном листке должен расписаться главврач. Отправившись на третий этаж, я увидела невероятную толпу, плотной стеной стоявшую у дверей главврача… Можно легко представить мою реакцию. Но делать нечего, и я, заняв очередь, сажусь на освободившееся место. «На всё воля Твоя, Богиня!» – мысленно говорю я и достаю «Шри Лалита Сахастранаму», чтобы занять своё внимание.
Вдруг тут же открывается дверь, выходит главврач и громко произносит: «Кто здесь с больничным?» Не веря своим ушам, я бегу со своим синим листочком: «Я! Я – с больничным!» Не глядя, врач подписывает мой листок, и я в великой радости несусь домой! А я ведь и бадана не успела покрутить.
* В мою рабочую комнату вошли несколько человек. В руках у них были небольшие измерительные приборы.
– Нам велено проверить уровень радиации в этом здании. Мы уже обследовали все кабинеты на вашем этаже, и результаты не обнадёживающие: радиация превышает допустимые уровни. Так что мы обязаны проверить и у вас, извините. – Сказал главный проверяющий.
Конечно, я не возражала. Мужчины стали направлять свой приборчик в разные места кабинета, и везде прибор улавливал невысокий радиационный фон.
– Странно… – удивился один из тех, который записывал показания прибора, – в этой комнате самый низкий показатель радиации! А около стола радиация полностью отсутствует, как это может быть? – Он указал рукой в направлении столика, на котором стоял календарик с изображением Шри Матаджи. Подошли помощники и ещё раз сделали измерения: нет радиации!
– Но в чём же дело? Если есть радиация в одном углу, она должна быть и в другом, а прибор ничего не показывает! Почему? – Все присутствующие обернулись ко мне, ища объяснения, и я сказала:
– Да потому, что я тут медитирую, пою мантры и молюсь!
– Поёте? – скептически переспросил главный проверяющий, – но радиации-то нет….
Соблюдайте протокол Божественности!
Мы с Татьяной Егошиной часто сочиняли задорные частушки на самые злободневные проблемы московского коллектива и пели их перед программами, вызывая живой отклик зала. Однажды мы дошли до того, что придумали частушку про Ханумана, да и спели её (в числе других) перед пуджей, пока готовилась сцена.
– Мы попросим Ханумана: «Помогай почаще нам,
Поднимайся утром рано. Ох, и за нас всё делай Сам!»
– Что это вы вздумали тревожить Бога Ханумана? – отчитывала нас потом одна праведная сестра. – Не боитесь, что Он проучит вас?
– Да у Ханумана, в отличие от тебя, с чувством юмора всё в порядке! – отшучивались мы. Но строгая сестра, неодобрительно посмотрев на нас, гордо удалилась от столь несерьёзных личностей. Закончилась пуджа, и уже стали предлагать прасад, как мы с Таней засобирались домой, так как пуджа проводилась за городом, и было уже довольно поздно.
– Что это вы отделяетесь от коллектива? – сделала замечание всё та же праведная сестра, когда мы в вестибюле надевали свои зимние пальтишки. Но мы великодушно простили её, и вместе с другими сёстрами побежали к вокзалу. Вскоре подошла электричка, и мы поехали домой.
– А что же это остановки-то не объявляют? – забеспокоилась одна из сестёр. – Как же мы узнаем, на какой станции выходить?
– По-моему, мы должны выйти на четвёртой по счёту станции, – предположила другая сестра. Отсчитывая остановки, мы вскоре сошли на перрон. Но как же были все разочарованы, когда увидели, что вышли совсем не на той остановке! Здесь было очень пустынно и темно: прямо необитаемый остров какой-то. Нойогини не унывали. Покрутив бандан и пропев 12 имён Шри Ганеши, бегали в догонялки, играли в снежки, стараясь согреться, так как мороз был не шуточным. (А электрички всё не было). Затем пошёл такой обильный снег, что все стали похожи на снеговиков. И вдруг пришла догадка:
– Сестрички, а ведь это Шри Хануман остужает наше эго и учит смирению. Давайте попросим у Него прощения за частушку, которую сегодня мы спели с Таней.
Склонившись в намасте перед мысленным образом Шри Ханумана, мы от всего сердца просили Его простить нас за эту дерзость. И Он простил, так как вскоре после этого пришла и остановилась на нашей станции электричка – вся в весёлых огнях. И там сидели и пели баджаны наши любимые братья и сёстры! Как же они смеялись над нами, когда мы рассказали им об уроке, который преподнёс нам Шри Хануман.
– Правильно, – резюмировала самая праведная из сестёр, – соблюдайте протокол Божественности и будьте коллективными!
Декабрь 1994
Утренняя мелодия
***
Снова музыка в сердце моём:
Я раскрыта, божественна, вечна.
Как поющий младенец, беспечна –
Снова музыка в сердце моём!
Снова музыка в сердце моём.
Мир сиянием Духа наполнен.
«Джей Шри Матаджи!» – тихо исполню.
Снова музыка в сердце моём…
Снова музыка в сердце моём.
Я склоняюсь в дочернем почтенье
Нирананда – какое прозренье!
Снова музыка в сердце моём!
За окном едва забрезжил фиолетовый рассвет: всё кругом мирно спит. Ресницы Дарьи слегка вздрагивают от неслыханных наплывов неземной музыки, потоков света и… стихов: что это, откуда? И можно ли словами передать то небесное состояние человеческой души, из которой рождается несказанное? (Это и есть проявления духа?) И Дарьюшка, боясь шевельнуться, трепетно внимает этим явлениям Божественного… Обычно такие музыкально-ритмические ливни растворяются в сознании йогини так же внезапно, как и являются. (На то оно и чудо). Но сегодняшнее состояние было очень ясным, устойчивым и радовало своей новизной.
«Снова музыка в сердце моём!» – вставая с постели, вслух сказала Даша и поклонилась улыбке Богини. «О Мать! Ты, конечно, знаешь, что происходит? Оно вот так работает, да? Но, какие ангельские хоралы!» – продолжала удивляться йогиня, обливаясь студёной водой. «А, может быть, меня заносит во сне в какие-то эмоциональные слои? Однако, какая всё-таки гармония там, наверху! Так композиторы черпают вдохновение? Жаль, что я не знаю нотной грамоты!» – размышляла Даша, наливая тазик для ног. Затем она, энергично тряхнув головой, сбросила все эти сладкие наваждения и отправилась к алтарю.
Надевая пальто, Дарья взглянула на Лунный календарь: «О, так сегодня день благословений! Посмотрим, что день грядущий мне готови-и-ит?» – пропела она, прикрывая за собой входную дверь. Пребывание в лифте Дарьюшка тоже проводила с пользой. С каждым вошедшим пассажиром она мысленно здоровалась, так же мысленно поднимала ему кундалини и просила Мать даровать всем духовность, победу и славу. При этом давно подметила, что пассажиры-мужчины лучше реагируют на вибрации: они тут же становятся рыцарями, подобными Шри Раме, и непременно предлагают Дарьюшке выйти из лифта первой. Но пассажиры-женщины, за редким исключением, остаются глухи и непроницаемы к её стараниям. Странно, почему? Ведь именно у них, а не у мужчин есть эта кумбха, наполненная энергией кундалини. Однако и мужчины, и женщины, войдя в лифт, одинаково поворачивались к Даше спиной. Конечно же, только для того, чтобы ей легче было поднимать им кундалини!
«Я окунаюсь в Океан Парамчайтаньи!» – весело произносит Дарья, захлопнув за собой скрипучую парадную дверь подъезда. На самом деле она окунулась в серый моросящий дождик и побежала к остановке автобуса. «Снова музыка в сердце моём», – шепчет йогиня, стараясь не упустить утреннее волшебство, и мысленно приветствует вошедшую под навес остановки полную даму.
Автобуса долго нет, и чтобы скоротать время, Даша закрывает глаза, поднимает внимание на сахасрару, а затем – выше и выше… И тут потоки яркого света вместе с тончайшими ароматами хлынули на неё! «Наверное, выглянуло солнышко… Но, какой же парфюм у этой тётеньки!» – думает йогиня и, чтобы получше разглядеть даму, открывает глаза. К своему великому удивлению, она уже стоит на остановке в полном одиночестве, а свинцовое небо по-прежнему затянуто плотными облаками. «Неужели, это опять божества?» – догадывается Даша, идя навстречу своему автобусу.
«Снова музыка в сердце моём!» – подбегая к станции метро, декламирует Дарья и вдруг видит, что на крыше недавно отстроенного павильона «Макдоналдс» восседает огромная, с плаксивым лицом кукла. «О мистер Мак, какой-то ты безрадостный! – замечает йогиня. – Давай-ка, я подниму тебе кундалини, а то ты распугаешь своих посетителей!» Она мысленно выполняет протокол над этим «господином» и удивляется усилившимся вибрациям. «Интересно, почему? Ведь у кукол нет кундалини». Но довольная собой и явно повеселевшей куклой, Даша спускается в подземное царство метро.
Весь день она крутится в производственных заботах. (Трудно удерживать внимание, когда вокруг столько материальности!) Время от времени она вспоминает лицо Шри Матаджи, и до её сознания, как дальнее эхо, доносится утренняя мелодия… Даша знает, что внимание держать необходимо не только для себя, но и для других людей. Они ведь очень чувствительны к вибрациям. Вот недавно, например, старушка на улице ни с того, ни с сего низко поклонилась Дарьюшке! Но йогиня понимает: это почтение к вибрациям Матери, Её присутствию в сердце Даши, а не ей самой. «Вот так, глядишь, потихонечку все и просветлятся, и да наступит Царствие Божие!»
Бывает и наоборот. Например, на прошлой неделе едет йогиня в метро, медитирует, никого не трогает: наслаждается. И где-то на краешке внимания слышит недовольное брюзжание молодого человека, сидящего слева от неё. «Блатата несчастная, у-х-х-х!!!» – злобно шипит он. Даша открывает глаза и, к своему удивлению, встречает горящие ненавистью глаза, устремлённые прямо на неё! Парень в гневе пересаживается подальше от Даши и оттуда посылает ей свои язвительные эпитеты и сравнения. Но йогиня понимает: ему просто не хватает любви, вот он и злится. И она шепчет: «Шри Матаджи, пусть моя чистая любовь воздействует на этого человека». Через мгновение молодца просто как ветром сдуло. Вот, как это работает!
Уже вечером, сидя за ужином в кругу семьи, Даша ощущает, как неожиданно хлынул поток вибраций… Но сообщение по радио слышит отчётливо: «Основатель с а мой разветвлённой сети быстрого питания Ричард Макдональд сегодня скончался». О, вот так это тоже работает? Дарья с удивлением смотрит на смеющийся лик Матери и смиренно склоняется перед Её тайной.
16.06.1996
Белые чайки
«В глубине ваших надежд и желаний лежит молчаливое знание запредельного».
«Смерть и жизнь – едины, как едины река и море».
Халиль Джибран, «Эссе».
Звонок телефона был порывистым и тревожным. Дарья неторопливо подняла трубку:
– Иванова, ты не забыла, что завтра в 9 часов утра собираемся на Митинском кладбище, у центральных ворот? Смотри, не опаздывай! – быстро прокричала сестричка Людмила и так же быстро бросила трубку. В ушах ещё долго звучали, словно недосказанные мысли, короткие гудки. «Завтра похороны Альки, – думала Даша, – но как же я поеду туда? Как стану изображать скорбь, когда при одной лишь мысли об этой девочке, о её смерти, внутри у меня всё поёт от радости! Боже, как можно постичь такое? Где найти ответ этому необъяснимому состоянию: погибла Алечка, мой маленький дружок, а я… радуюсь? – продолжала анализировать ситуацию сахаджа йогиня. – Ни один здравомыслящий человек не способен понять это. Ещё подумают, что со мной что-то не так. А как – так? Может быть, по-йоговски так и надо? Ведь мы не знаем, к чему прикоснулись, что там – за этой чертой?» Вот такие мысли одолевали йогиню со вчерашнего дня, когда она узнала, что пропавшую Альку наконец-то нашли.
Это уже случалось с Дарьей, когда умерла её мама. Вечером принесли телеграмму. Муж подаёт ей этот зелёный листок, говорит слова утешения, а она чувствует, как сердце ощутимо расширяется, и волна ошеломляющей радости накрывает её… Даша берёт телеграмму из рук мужа и поспешно закрывает ею своё лицо, чтобы тот не заметил этого внезапного прилива радости. Что это: защита или откровение? А теперь вот и с Алечкой…
На следующее утро Даша поднялась до будильника. За окном густой белой пеленой стлался туман. Она отметила, что состояние внутри было стабильным: сахасрара открыта, в сердце – полная тишина. Благодарно взглянув в глаза Матери, Даша склонилась к Её стопам:
– О Мать, я ничего не понимаю! Мой ограниченный разум не в состоянии вместить Твоих проявлений! Об одном лишь молю: пусть моё состояние радости не смутит никого, и пусть всё пройдёт так, как Ты хочешь!
Дарьюшка раньше всех приехала в Митино. Туман рассеялся, но воздух ещё был влажным. Она пошла в ближайшую рощицу, забила шубитинг, помедитировала. Милость Божия неувядающим лотосом цвела в её сердце. Из-за кустов Даше было видно, что сахаджа йоги уже собрались. «Пора идти, – решила она, – вот сейчас тебе, Дарья, пригодятся твои артистические способности!» Придав своему лицу серьёзное выражение, она пошла к братьям и сёстрам, стоявшим под навесом автобусной остановки. Почти все были одеты в чёрное, и смотрелись некой бесформенной массой, словно неживые.
Сзади – у стены, стояла Вера (мать Альки) с опухшими от слёз глазами. В московском коллективе все хорошо знали их обеих как певиц и тацюристок, (как говорил доктор Богдан). А какое восхищение вызвало их прошлогоднее выступление, когда они – на два голоса – спели «Аве Марию» Каччини в то мгновение, когда в зал, где сидели йоги со всех концов мира, вошла Святая Мать! Этот момент незабываем: нежнейшая мелодия-молитва возносилась куда-то высоко-высоко, прославляя красоту высшей женственности Марии-Махалакшми!
И Шри Матаджи была прекрасна! Она стояла в своём белом сари очень близко от сцены и внимательно слушала совершенные голоса матери и дочери, так вдохновенно льющиеся под звуки органа! А мы все плакали слезами благоговения перед Божественной Матерью и перед неземной красотой этой вечной музыки, открывшей для нас семь небес со всеми их ангелами и архангелами! Эфир, наполненный голосами Веры и Альки, проникал во все клеточки наших существ, очищая и одухотворяя их. Это был поистине благословенный – звёздный – час Веры и её дочери Али!
При взгляде на Веру волна острого сострадания всколыхнулась в сердце Даши: «Господи, как помочь ей, чем утешить? – думала она, обняв подругу за поникшие плечи. – Может, рассказать ей… А вдруг не поймёт, обидится? Но молчать невозможно. Будь, что будет – скажу!»
– Вера, родная, – тихо заговорила Дарья, – я должна сказать тебе… А ты реши сама. Одно твоё слово – и я уйду! – Вера удивлённо взглянула на подругу.
– Понимаешь, Вера… Не знаю, почему, но внутри у меня всё сияет от радости! – выдохнула йогиня.– Может быть, Алька в раю, а, Вер? – ресницы Веры задрожали, роняя слезинки.
– И у меня… – прошептала в ответ Вера и снова заплакала, уткнувшись в плечо Даши. Но слёзы её уже были совсем другими. (О, словно тяжелый груз свалился с плеч Дарьи!)
– Вера! Давай тогда расскажем всем об этом, а? – обрадовалась она. Вера, молча, кивнула, не поднимая головы. И Даша, нарушая плотную тишину, заговорила необычно звонким для неё голосом:
– Ёжики, пожалуйста, послушайте нас! – Сахаджа йоги удивлённо обернулись на голос Дарьюшки.– Мне трудно что-либо объяснить вам, но только у Веры и у меня внутри – огромная радость, понимаете? Радость!
Вдруг всё ожило, задвигалось, просветлело!
– И у меня – радость, – робко сказала одна из сестёр, пришедшая на похороны.
– И у меня – тоже, – призналась другая.
– И у нас! – спешили отозваться третьи.
– О! Так почему же мы идём против нашей радости? – воскликнула Даша. Все собравшиеся заговорили, заулыбались: стали сами собой. «Какое счастье! – ликовала йогиня. – А что, если бы ты, Дарья, не решилась и не выпустила бы эту радость из темницы условностей! Благодарю Тебя, моя милая-милая Матушка! Благодарю за то, что Ты направляешь нас каждое мгновение. Это всё – Ты!»
– Сестричка, – мать Альки тронула Дашу за рукав,– я знаю, что вы были дружны с Алькой. Прошу тебя – неси её портрет.
Даша, благодарно взглянув на Веру, бережно приняла портрет, с которого, как живая – ясно и радостно, смотрела на мир юная Алька.
«Вот мы и снова с тобой рядышком, Алечка!» – мысленно сказала Даша портрету и пошла впереди процессии. Пошла… Только можно ли этим привычным словом описать то состояние, которое было дано испытать йогине: какое-то время ноги её совершенно не касались земли! К Даше и раньше приходили состояния парения, когда она вдруг становилась абсолютно невесомой. Но этот полёт, который подхватил и понёс её сейчас, не шёл в сравнение с тем, что уже испытывала Даша. «О Мать! Какие благословения Ты посылаешь мне! Разве я смогу воздать Тебе за них? Что я должна сделать, чтобы отблагодарить Тебя? А, может быть, просто всё поведать другим?»
А кругом было много улыбок и прекрасных, словно на большом празднике, ярких цветов. «А помнишь, Алечка, как мы с тобой рисовали, лепили и говорили о йоге, о жизни и о любви? Ты жила на Чистых Прудах, (это очень близко от Котельников) и часто прибегала ко мне на работу, где мы мастерили реквизит. Ты умела задавать откровенные вопросы и, как равная, принимала только прямые и правдивые ответы. А как мы пели с тобой на два голоса, помнишь? Я всегда восхищалась твоим абсолютным слухом и широким диапазоном. Мы вместе медитировали, глядя с высоты двадцать пятого этажа на завораживающее движение вод Москвы-реки. А как ты учила меня танцевать, помнишь?»
И Даше ясно вспомнился тот сентябрьский день, так много объяснивший в её жизни... Она шла на работу и, против обыкновения, не замечала ни яркого солнышка, ни щедрой красоты ранней осени. Внимание её снова и снова возвращалось к вчерашней танцевальной репетиции, где ей недвусмысленно дали понять, что она «не тянет», что у неё всё слишком не профессионально. «Что ж, они правы, – соглашалась Даша. – Разве индийским танцам обучаются в пятьдесят лет? А танец «Девяти энергий Дурги» – это же что-то особенное! Он похож на чудесный фейерверк и одновременно – на дивное ритуальное действо, отчего вся атмосфера вокруг обретает совершенно новое измерение – измерение Света и Благодати! И музыка – ритмичная и огневая – она сразу проникает в глубины существа и совершает внутри чудодейственную работу.
И вот, – ей нужно отказаться от этой сказки… Даша всем сердцем сокрушалась и не могла представить себя вне этого творческого коллектива, вне этого спектакля, в создании которого она принимала самое живое участие. «Шри Матаджи, – молилась йогиня,– пожалуйста, дай мне утешение, помоги осознать, что происходит? Как мне преодолеть эту вовлечённость, эти привязанности к людям и к творчеству? Дай мне силы справиться с испытанием, чтобы понять, что в Сахаджа Йоге нет негативности, а есть задачи, которые надо решать. Но – как? Я не знаю…»
Поднявшись к себе на двадцать пятый этаж, она села к алтарику и попробовала перебросить энергию слева направо. Баланса не получалось. Мантра на безмыслие тоже не работала, и мысли одна за другой воскрешали вчерашнее событие. Всю свою жизнь, с самого детства Даша была бесконечно влюблена во всю эту театрализованную суету: она пела и плясала, писала сценарии и сама же ставила их. Но главный её талант был организаторский. Где бы ни жила она – в маленькой ли алтайской деревне или в военном городке какой-нибудь очередной пустыни, куда посылали служить её мужа – бравого лейтенанта, везде она тут же заводила вокруг себя «бучу боевую и кипучую», из которой рождались всевозможные КВН-ы, утренники и новогодние балы. Она была счастлива этой коллективной радостью. Придя в Сахаджа Йогу, Дарья очень скоро увидела, что её окружают люди совершенно уникальные: красивые, творческие! «Жемчужинки», – говорит про таких Шри Матаджи. Они отлично танцевали, музицировали, писали стихи. А как они пели! Даша с восторгом глядела на них и училась их мастерству. Можно сказать, что она нашла тех, о встрече с которыми мечтала всю жизнь. Нашла…
Вдруг дверь кабинета с шумом распахнулась и, словно вихрь, в комнату ворвалась Алька.
– Нет! Ты должна участвовать в танце «Девяти Дург»! – с порога прокричала она.
– Но ты же, Алечка, всё видела: у меня ничего не получается, и они хотят…
– Да, они хотят заменить тебя Соболевой, если ты не научишься держать меч, как положено Дурге, а не мокрице! Ты должна доказать, что можешь, понимаешь?
– Я не собираюсь ничего доказывать. Всё правильно. Соболева молодая и отлично справится, – подавляя слёзы, говорила Дарья. Обняв свою седую подругу, Алька нежно, как ребёнка, гладила по голове и мягко пеняла ей:
– Как же ты, Дашуля, не понимаешь, что не кому-то, а самой себе ты должна доказать, что в состоянии преодолеть свой внутренний страх и неуверенность. Страх и неверие в себя – вот твои враги. А Соболевой ничего не нужно, так как её центральное сердце в полном порядке. И они этого тоже не понимают. Видят одну лишь внешнюю сторону! – запальчиво говорила сострадательная Алька.
Дарья с удивлением слушала речи четырнадцатилетней девочки, поражаясь её мудрости. Словно не Дарья, а именно Аля была старше её на все тридцать пять лет.
– Дашуля, – продолжала Алька, – тебе нужно работать над своим центральным сердцем. И я пришла, чтобы помочь, потому что люблю тебя. Вставай, я принесла мечи и фонограмму. Я уверена, что участие в этом танце поможет тебе! «А ещё говорят, что яйца курицу не учат», – глядя на свою юную наставницу, думала йогиня.
Часа три-четыре мучила Алька уставшую Дарью, заставляя её в точности выполнять все движения танца. Фонограмма гремела так, что было слышно на первом этаже. «Вот это огонь, вот это металл!» – восхищалась девочкой Дарья.
– Ну, на сегодня хватит! Молодец, Дашуля! Жить будешь, – плюхнувшись в кресло, удовлетворённо говорит Алька.
– Это ты, Аля, молодец.
– Я? Нет тут никаких моих заслуг. В нашей семье все профессионально поют и танцуют, так что это у меня это – наследственное. Вот если ты у нас затанцуешь... А хочешь, Даш, я покажу тебе танец Главной Дурги? – таинственно прошептала Алька.
– Как? Разве ты уже выучила и танец Главной?
Вместо ответа Алька быстро перекрутила фонограмму, взяла свой меч и встала в самую боевую позицию Богини Дурги. «Ах ты, Боже мой! – с восторгом глядела Даша на девочку. – И когда же она успела… Или танцевать для неё так же просто, как дышать? А какая пластика, какая гармония и красота! Как же она будет жить с этими совершенствами в этом несовершенном мире?» – с замиранием сердца думала йогиня, не отрывая заворожённого взгляда от этой маленькой богини.
– Здорово, Алечка! – восхищённо аплодирует Дарья, радуясь танцу.
– О, нет! Я знаю, что всё ещё оч