“Не пущу, не пущу!”[Не пущу, не пущу! и не думай себе этого!] говорил Ноздрев: “право, не пущу!”
“Нет, поеду, мой друг, право, поеду”, говорил зять: “не обижай меня таким образом, ты меня очень обидишь”.
“Пустяки, пустяки! Мы соорудим сию минуту банчишку”.[Мы сейчас состроим банчишку и гальбек. ]
“Нет, брат, ей богу, не могу. Жена будет в большой претензии, право будет в претензии, я ей должен еще рассказать о ярмарке. Нужно, брат, право нужно доставить ей удовольствие. Нет, ты не держи меня. Право поеду, как честный человек поеду”.
“Вздор, вздор жена. Важное дело вы станете с ней делать!”[Вздор, вздор! Нашел отговорку: жена. Очень важное дело будешь с ней делать!]
“Нельзя, брат, право, нельзя! Она такая, право, добрая жена. Уж, точно, примерная, такая почтенная и верная! Услуги оказывает такие… что даже, поверишь, у меня слезы на глазах. Нет, ты не держи меня; как честный человек, поеду. Я тебя в этом уверяю по истинной совести”.
“Да отпусти его”,[Вместо “Да отпусти его”: В самом деле, если нужно ехать, ] сказал Чичиков, и потом прибавил Ноздреву на ухо: “что в нем толку?”[Отпусти его, что в нем толку]
“А и в правду”,[“Ты прав, Чичиков”] сказал Ноздрев: “Смерть не люблю таких нюнь. Ну [ступай], чорт с тобой, поезжай[Вместо “Ну, чорт со поезжай”: Пожалуй, поезжай себе] бабиться с женою. Я тебя не держу”.[“Я тебя не держу” вписано. ]
“Нет, брат, ты не говори так”, отвечал зять. “Я ей, можно сказать, жизнью своею обязан. Такая, право, добрая, милая, такие ласки оказывает… до слез разбирает… Спросит, что видел на ярмарке, нужно всё подробно рассказать, чтобы ее утешить; такая, право, милая”. “Ну, поезжай, ври ей чепуху, [“Поезжай, поезжай. Рассказывай ей чепуху, ] вот картуз твой”.
“Нет, брат, ты не отзывайся так о ней: этим ты, можно сказать, меня самого обижаешь. Она такая милая”.
“Ну, так и убирайся к ней скорее!”
“Да, брат, поеду, извини, что не могу остаться. [остаться с тобою. ] Душой рад бы был, но не могу”. Зять еще долго повторял свои извинения, уже сидя в бричке, и раскланивался, не замечая, что уже давно перед ним были одни пустые поля. [Вместо “Зять еще ~ поля”: Чичиков и Ноздрев проводили зятя к бричке. Он взлез и, поместившись, очень учтиво извинился, что не мог провести с ним вечера. Эти извинения повторял он еще очень долго, не замечая, что гостей пред ним не было, и что бричка выехала давно со двора. ] Должно думать, что жена не много слышала от него подробностей о ярмарке.
“Такая дрянь!” говорил Ноздрев, стоя перед окном и глядя на уезжавший экипаж. [говорил Ноздрев, глядя вслед удалявшейся бричке. ] “Вишь [ты], как потащился!
Пристяжной не дурен;[Вороной конёк на пристяжке не дурен, ] я давно хотел подцепить его. Да ведь такая жила; с ним никак нельзя сойтиться”.[Далее было: как водится между хорошими товарищами. Чорт с ним. Не правда ли, брат, лучше, что он убрался. Мы без него можем поспокойнее в банчишку или в другую какую-нибудь игорку”.]
За сим вошли они в комнату. Порфирий подал свечи и Чичиков[Вместо “Порфирий ~ Чичиков”: Ноздрев велел подать свечи, потому что были уже совершенные сумерки. Порфирий поставил перед ними опять бутылку с каким-то прекрепким вином. Когда стаканы были наполнены, Чичиков] заметил в руках хозяина неизвестно откуда взявшуюся колоду карт.
“А что, брат”, говорил Ноздрев, прижавши бока колоды пальцами и несколько погнувши ее, так что треснула и отскочила бумажка. [“А что, брат, не обновить ли ее, говорил Ноздрев тасуя] “Чорт возьми, для препровождения времени, держу триста рублей банку”.[“для препровождения времени. Так уж и быть, держу триста рублей банку. Чтобы не разориться слишком, потому что я знаю, что с тобою опасно играть”.]
Но Чичиков вовсе не был расположен ни пунтировать, ни держать банку. Ему хотелось скорее кончить дело за которым приехал, и потому он тут же сказал: “Прежде [всего] позволь, у меня есть к тебе маленькая просьба”.
“Какая?”
“Дай мне слово, [а. Но Чичиков вовсе не был расположен играть в банк, даже хотя бы на место Ноздрева был и другой игрок. “Ну банк можно и <1 нрзб.> сказал он. “[Я теперь] [Мне давно хотелось. ] А вот знаешь что, душа? мне давно хотелось у тебя попросить об одном”.
“О чем?” сказал Ноздрев
“Дай мне слово] что ты сделаешь то, о чем тебя стану просить”.
“Да что ж ты хочешь просить?”
“Ну, да уж дай слово”.
“Изволь”.
“Честное слово?”
“Честное слово!”
“Послушай, ведь у тебя, я чай, есть довольно умерших крестьян, таких, которые не вычеркнуты из ревизии”.
“Ну, есть, а что?..”
“Переведи их на меня, на мое имя”.
“А на что тебе?”
“Ну, да мне нужно”.
“Да на что?”
“Ну, да уж это мой секрет”.
“Ну, уж, верно, что-нибудь затеял. Ведь я знаю тебя. Признайся, что такое затеял”.
“Вот уж и затеял. Совсем ничего, даже просто и не предполагал ничего, а так”.
“Да почему ж ты не хочешь сказать?”
“Да что ж тебе сказать. Здесь и сказать нечего”.[Вместо “Ну, да уж это мой секрет со сказать нечего”: а. “Ну, да уж довольно того, что мне нужно”.
“Да я хочу знать, на что?”
“Ну, просто это каприз мой”.
“Да почему же ты не хочешь сказать?”
“Ну, да [уж] это уж мое дело. Ты мне дал честное слово]
“Так вот же, до тех пор, [а. Нет, до тех пор] покамест — не скажешь на что, не сделаю”.
“Ну вот видишь, душа, ну, вот уж и не честно с твоей стороны”.
“Ну, как ты себе хочешь, а не сделаю, пока не скажешь, на что”.
“Что бы такое [придумать мне] мне выдумать сказать eмy?”[Далее начато: а. подумал, [нем<ного>] остановившись, Чичиков. Надобно заметить, что он на несколько; б. подумал про себя Чичиков и на несколько минут остановился. Надобно заметить, что он вообще несколько затруднялся] подумал про себя Чичиков и на несколько минут остановился. Он вообще затруднялся, если дело клонилось к тому, чтобы изъяснить причины сей еще никем доселе не предпринимаемой покупки, тем более, что самый предмет был точно несколько странен. [а. самый предмет в самом деле был отчасти несколько странен. ] Подумавши несколько, он сказал Ноздреву, [Далее начато: а. что это нужно; б. что они нужны] что умершие души нужны ему для приобретения весу в обществе, что он поместьев больших не имеет, так до того времени[Далее начато: а. ему нужно, чтобы хоть на бумаге…] хоть какие-нибудь душонки…[Вместо “Но Чичиков вовсе ~ душонки”: В глазах Чичикова совсем не было заметно желания играть, напротив того, видно было, что с своей стороны имел тоже кое-что предложить.
“Ну, мы можем это и после”, сказал он Ноздреву. “А теперь я хочу тебя о другом попросить. Послушай, душа! ты меня очень обяжешь, если сделаешь мне одну дружбу, я знаю, что ты один из искреннейших моих друзей…”
“Ну, говори, посмотрим, что там такое? Бьюсь об заклад, что уж задумал что-нибудь”.
“О ничуть, это безделица, на которую тебе ничего не стоит согласиться”.
“Говори, говори!”
“У тебя, душа моя, ведь, верно, есть умершие души, которые еще числятся по ревизии?”
“Ну, есть довольно. Что ж из этого будет?”
“Послушай, жизнь моя, переведи их на меня так, как будто бы я и купил их у тебя”.
“Да на что тебе?”
“Мне они нужны”.
“Да на что?”
“Да так, надобность встретилась… Ты меня очень обяжешь, душа коя, если исполнишь это”.
“Нет, скажи прежде, на что. До тех пор не сделаю, покамест не скажешь”.
“Да что ж тебе говорить? Ну, просто хочется иметь, если будут хоть на бумаге числиться за мною. Иной подумает, что живые, больше почтения будет оказывать”.]
“Врешь, врешь!” сказал Ноздрев, не давши окончить ему: “Врешь, брат”.
Чичиков и сам[а. Герой наш и сам] заметил, что придумал не очень ловко, и что приведенный им предлог отчасти слаб. “Ну, так я ж тебе скажу прямее”, произнес он поправившись: “[скрываться перед тобой не стану] только, пожалуста, не проговорись никому. Я задумал жениться, но нужно тебе знать, что отец и мать невесты преамбиционные люди, хотят непременно, чтобы у жениха было никак не меньше трех сот, а так как у меня целых почти полутораста крестьян недостает…”[а. так как у меня трехсот недостает]
“Ну, врешь, врешь!” закричал опять Ноздрев.
“Ну, ей-же ей, правда”, сказал Чичиков: “уж здесь-то ни на волос не солгал”.
“Ну, я просто голову свою ставлю, что врешь”, сказал Ноздрев. [В рукописи ошибочно вместо: Ноздрев Гоголь написал: Чичиков]
“Ну, да почему ж тебе кажется, что я лгу?” сказал Чичиков.
“Ну, да уж так. Ведь я знаю хорошо тебя: ведь ты такой[Вместо “Врешь, врешь!” сказал Ноздрев ~ ты такой”:
“Врешь, врешь. Верно что-нибудь затеваешь?”
“Что ж тут затевать? Из мертвых душ ничего не затеешь”.
“Нет, нет, брат. Я знаю твой характер: ты из пустого не станешь хлопотать. Божусь, что до тех, покамест не скажешь, ничего не сделаю”.
“Что ж тебе говорить? Я сказал уже… Я тебе тоже с своей стороны прислужусь, потому что, признаться сказать, я тебя очень люблю, и чувствую влечение очень большое”.
“Это всё так, но признайся прежде, на что тебе умершие души!”
“В чем же тут признаваться, просто понадобились, чтобы больше весу в обществе… у меня уж такой характер странный, если что-нибудь вздумается, хоть и вздорное, то уж никак не могу… Ты меня, душа моя, очень обяжешь”.
“Почему ж ты не хочешь сказать?”
“Ну, я не знаю, что уж тебе говорить. Ты вообразил себе непременно что-то важное”.
“Ей богу, братец, ты такой;
а. “Врешь, врешь!” сказал Ноздрев, не давши окончить ему. “Врешь, брат”.
“Ну, так я ж тебе скажу прямее”, сказал Чичиков, почувствовав, что в самом деле приведенный им предлог был слаб и сочинением своим не весьма <1 нрэб.>. “Я же не буду скрываться пред тобою. Я задумал и т. д. как и в тексте. ] мошенник, позволь мне это сказать тебе по дружбе. Если бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве”.
[Заметно было, что] Чичиков оскорбился таким замечанием. [а. Далее начато: Будучи человеком] Уже всякое выражение сколько-нибудь грубое или оскорблявшее благопристойность, было ему [очень] неприятно, а тем более бранное слово и притом еще устремленное лично к нему. Он даже не любил ни в каком случае слишком фамилиарного с собою обращения, [а. Он даже не любил совершенно фамилиарного с собою обращения] разве в таком только [случае] разе, когда особа была слишком высокого звания. [а. разве уж особа была слишком высокого звания. ] И потому он оскорбился замечанием Ноздрева. [Вместо “Чичиков оскорбился ~ замечанием Ноздрева”: Такое замечание очень не понравилось Чичикову. ]
“Ей богу повесил бы”, повторял Ноздрев”: “я тебе говорю это откровенно[Далее было: Я тебя с первых двух слов угадал;] не с тем, чтобы тебя обидеть, а просто по-дружески говорю”.[не с тем, чтобы тебя обидеть, а говоря по-дружески; имей я над тобою власть, я бы тебя сейчас повесил, я закладую свою голову, если ты чего-нибудь не затеваешь”.]
“Полно, оставь глупые шутки”, произнес Чичиков обиженным голосом: “Не хочешь подарить, так продай!”[“Ну, полно, оставь твои шутки. Ежели ты не хочешь подарить мне этого вздора, так продай!”]
“Продать? Да ведь я знаю тебя, ведь ты подлец, ведь ты дорого не дашь за них”.
“Еще бы! Как будто это брилиант какой-нибудь, что ли”.[Еще бы! за что ж тут давать дорого, как будто в самом деле вещь чего-иибудь стоящая”.]
“Ну так и есть. Я уж тебя знал”.
“Помилуй, братец. Что ж у тебя за жидовское побуждение. Ты бы должен был подарить мне их”.[“Помилуй, братец, за что ж я буду сыпать на воздух деньги. Ты бы по-настоящему должен был их мне даром отдать”.]
“Ну, послушай, чтобы доказать тебе, что я не такой как ты, я не возьму[я не беру] за них ничего. Купи у меня жеребца, [гнедого жеребца] я тебе дам[я тебе просто дам] их в придачу”.
“Помилуй! на что ж мне жеребец?” сказал Чичиков, изумленный в самом деле таким предложением.
“Как на что? Да ведь я за него заплатил 10 тысяч, а тебе отдаю за четыре”.
“Да на что мне жеребец? Завода я не держу”.
“Да послушай, ты не понимаешь, ведь я с тебя возьму теперь всего только три тысячи, а остальную тысячу ты можешь заплатить мне после”.[Вместо “Помилуй ~ после”:
“На что ж мне жеребец? С меня предовольно своей тройки”.
“Я с тебя недорого возьму: сам дал 10 тысяч, с тебя только всего четыре тысячи, а души даром пойдут”.
“Помилуй, что мне делать с жеребцом? Завода я не держу. У меня и денег нет столько”.
“Я с тебя возьму теперь половину, а остальные подожду”.]
“Да не нужен мне жеребец. Бог с ним!”[Вместо “Бог с ним!”: Право, не нужен. ]
“Ну, купи чалую кобылу”.
“И кобылы не нужно”.
“За кобылу и за серого коня, которого ты у меня видел, возьму с тебя только 2 тысячи”.
“Да не нужны мне лошади”.[Вместо “Да не нужны мне лошади”: “Пожалуста, брат, не беспокойся. Лошади у тебя хорошие, тебе самому пригодятся. Что же касается до меня, то я не вижу в них для себя никакой выгоды”.]
“Ты их продашь: тебе на первой ярмарке дадут за них втрое больше”.
“Так лучше ж ты сам продай, когда уверен, что выиграешь втрое”[Продай. Ты чрез это больше выиграешь.].
“Я знаю, что выиграю, да мне хочется, чтобы и ты получил выгоду”.
Чичиков поблагодарил за расположение и напрямик отказался и от гнедого коня, и от чалой кобылы.
“Ну, так купи собак. Я тебе продам таких собак, [Вместо “Чичиков поблагодарил ~ собак”: “За расположение благодарю, а купить не куплю, потому что не нужно”. — “Ну так купи собак. Я тебе продам чудную пару, до 15 тысяч мне стоили. То-есть такие собаки] что просто мороз по коже подирает”.
“Зачем же мне собаки?” сказал Чичиков: “я не охотник”.[Вместо “Зачем же ~ охотник”:
“Собак мне тоже не нужно, я не охотник”.
“Да ведь получишь вместе и души”.
“Души я готов получить даже с большою благодарностью, а собак не возьму, потому что не охотник”.
“Да ведь редкостные собаки”.
“Очень верю”.]
“Мне хочется, чтобы у тебя были собаки. Послушай, ну, если не хочешь собак, так купи у меня шарманку. Чудная шарманка. Самому, как честный человек, обошлась в полторы тысячи, а тебе отдаю за 900 рублей. Тебе часовой мастер вставит только вздорную пружинку, и она на всю жизнь тебе станет”.
“Да зачем же мне шарманка? Ведь я не немец, чтобы идти [мне] с ней по дорогам да выпрашивать деньги”.
“Да ведь это не такая шарманка, как носят немцы. Это орган, посмотри нарочно: [ведь она] вся из красного дерева. Вот я тебе покажу ее еще”. Здесь Ноздрев, схвативши за руку Чичикова, стал тащить его в другую комнату, и как тот ни упирался ногами в пол и не уверял, что он знает уже, какая шарманка, но должен был услышать еще раз, каким образом поехал в поход Мальбруг.
“Когда ты не хочешь на деньги, так вот что слушай: я тебе дам шарманку, и все, сколько ни есть у меня, умершие души, а ты мне дай свою бричку и триста рублей придачи”.[Вместо “Послушай ~ придачи”: “Собаки должны достаться в руки охотника”.
“Такой, право, ты дрянной, с тобой никак нельзя обходиться по-дружески. Ну, купи у меня шарманку, если не хочешь собак”.
“Шарманка-[то] тоже вещь хорошая, но больше для музыканта”.
“Я тебе дешево отдам. Самому стоила 900, тебе отдаю за 600. Ты только дай к часовому мастеру, вставить вздорную пружинку, и она, уверяю, на всю жизнь тебе станет”.
“Она для меня то же, что пятое колесо к телеге”.
“Да ведь посмотри, ведь это красное дерево”.
“Вижу, дерево хорошее, но для музыканта, а для меня решительно не имеет никакого значения”.
“Ну, так поменяемся на твою бричку, что дашь придачи?”]
“Ну вот еще! А я-то в чем приеду?”
“Я тебе дам другую бричку. Вот пойдем в сарай, я тебе покажу ее. Ты ее только перекрасишь, [покажу ее. Немножко только поправишь] и будет чудо-бричка”.
“Эк его неугомонной бес как обуял”, сказал про себя Чичиков [и прибавил затем полным голосом: “не хочу, бог с ней, твоей бричкой”,] и отказался решительно от брички.
“Да ведь бричка, шарманка и мертвые души всё вместе”.
“Не хочу”, сказал еще раз Чичиков.
“Отчего ж ты не хочешь?”[Вместо “Эк его ~ не хочешь”: “Это выходит больше ничего, как только переливанье из пустого в порожнее”.
“Шарманку даю в придачу, отчего ж ты не хочешь?”]
“Оттого, что просто не хочу, да и полно”.
“Дрянь же ты; с тобой нельзя, как я вижу, как водится между хорошими друзьями и товарищами, такой, право! сейчас видно, [Дрянь же ты, как я теперь вижу. Тотчас видно, ] что двуличный человек”.
“И ты, однако ж, хорош. Зачем мне приобретать[Вместо “Зачем мне приобретать”: Посуди сам с своей стороны. Зачем мне покупать или выменивать] ненужную вещь”.
“Ну уж, пожалуста, не говори. Теперь я очень хорошо тебя знаю. Такая право, ракалия…[Такая жила…] Ну, послушай, хочешь, метнем банчик. Я поставлю все мертвые души на карту, если хочешь, то и живых еще к ним прибавлю. Метнем! Выиграешь — ведь нипочем придутся”.[Метнем, чорт возьми, ведь выиграешь, тебе нипочем придутся. ]
“Ну, решаться в банк, значит подвергаться неизвестности”, говорил Чичиков, и между тем взглянул искоса на бывшие в руках у него карты. Обе талии ему показались очень похожими на искусственные, и самый крап глядел весьма подозрительно. [Вместо “Обе талии ~ подозрительно”: Обрез их показался ему очень неровным, и на одной из них было заметно что-то похожее на крапинку. ]
“Отчего ж неизвестности”, сказал Ноздрев, “ты можешь чорт знает сколько выиграть. [ты можешь сию минуту их выиграть. Так, чорт возьми, прокинем! а? Ей Порфирий, принеcи толстую бутылку, что завернута в бумагу. Каким, брат, я тебя уконтантую венгерским!] Чорт возьми, какое ему счастие!” говорил Ноздрев, начиная метать для возбуждения задора. [говорил Ноздрев, продолжая метать. ] “Эдакого просто я еще никогда не видывал. Еще, еще, так и колотит![так, право, и колотит] Вот та проклятая девятка, на которой я всё просадил; веришь ли: сам[веришь ли, что сам] чувствовал, что продаст каналья, ей богу чувствовал! что прикажешь делать: зажмурив глаза, [зажмуривши глаза] поставил, а! думаю себе: пропадай, уж чорт тебя побери”.[пропадай, чорт возьми. ] Когда Ноздрев это говорил, Порфирий принес бутылку. Но Чичиков отказался решительно как играть, так и пить. [Вместо “Но Чичиков ~ пить”: “Давай его сюда”, продолжал Ноздрев. “Эх, брат, какое винцо! Дернем с горя!”
“Нет, я не буду пить”, отвечал Чичиков довольно сухо.
“Выпьем! голову ставлю, если не выпьешь”, говорил Ноздрев, наливая ему стакан. “Метнем, а?”
“Время только напрасно тратишь: я сказал уже, что не хочу”.]
“Отчего ж ты не хочешь играть?” сказал Ноздрев.
“Ну, оттого, что не расположен. [Вместо “Ну оттого ~ расположен”: не расположен, потому и не хочу; а. Просто не расположен] Да признаться сказать, я вовсе не охотник[я и не охотник] играть”.
“Отчего ж не охотник?”
Чичиков пожал плечами и прибавил: “Потому что не охотник”.[Вместо “Чичиков ~ охотник”: “Так просто, оттого, что не охотник”.]
“Дрянь же ты!”
Чичиков и здесь пожал плечами и сказал, что так уж его бог создал. [Вместо “Чичиков ~ создал”: “Что ж делать, так меня бог создал”.]
“Колпак эдакой![Колпак, право, такой!] Я думал, право, что ты хоть сколько-нибудь порядочный человек, а ты, как я вижу, никакого не понимаешь обращения. С тобой никогда нельзя поговорить, как с человеком близким…[что ты порядочный сколько-нибудь человек, а ты… по-дружески с тобою никак нельзя говорить. ] Никакого прямодушия, ни искренности. Совершенный Собакевич, такой подлец!”[Далее было: Не понимаешь никакого приятельского обращения. Тебя никак нельзя ввести в круг хороших товарищей. ]
“Да ты, брат, тоже изрядный чудак! Что ж делать, если не играю. [Что ж делать, когда не играю. ] Продай мне душ одних, если ты уж такой человек, что жалеешь подарить такую безделицу”.
“Чорта лысого получишь. Хотел было подарить, даром, без всего, право, хотел, [Хотел было подарить, право, хотел] но теперь ни за что не получишь. Хоть мильон давай — не продам. [Далее было: и другим скажу, чтоб тебе не продавали. “Пожалуй, как себе хочешь”.] Такой печник гадкой! С этих пор с тобою[а. Такой печник гадкой. Я думал, что он в самом деле хороший товарищ, с которым можно приятно время провесть, повеселиться, а он… С этих пор ей богу с тобою; б. Такой печник гадкой. Я думаю, что он товарищ [точно товарищ, как следует] точно товарищ, с которым можно повеселиться, а он… С этих пор, ей богу, с тобою] никакого дела не хочу иметь. Порфирий, ступай, поди, скажи конюху, чтобы не давал овса лошадям его, [не давал овса его лошадям, ] пусть их едят одно сено”.
“Ты себе волен делать, что хочешь”, сказал Чичиков. [Вместо “сказал Чичиков”: говорил Ноздрев ошибка переписч. ]
“Лучше бы ты мне, просто, на глаза не показывался”, сказал Ноздрев. [“сказал Ноздрев” вписано. ]
Несмотря однако ж на эту размолвку, гость и хозяин поужинали вместе, хотя на этот раз не стояло на столе никаких вин, с затейливыми именами. Торчала одна только бутылка с каким-то кипрским: до такой степени кислым, что они должны были не иначе пить его, как с водою. [а. каким-то кипрским; кислятина страшная. Они не иначе должны были его пить, как с водою; б. каким-то кипрским: кислятина страшная. Так что они не иначе должны были его пить, как с водою. ] После ужина Ноздрев сказал Чичикову, отведя его в боковую комнату, где была приготовлена для него постель: “Вот тебе твоя постель. И доброй ночи не хочу тебе желать!”[Далее было: Такая ты, право, дрянь. ]
Чичиков оставался несколько минут по уходе Ноздрева в самом неприятном[По уходе Ноздрева Чичиков оставался несколько минут в весьма неприятном] расположении духа. Он внутренно досадовал на себя за то, что заехал к нему[а. заехал к Ноздреву] и потерял даром время. [а. и потерял время решительно даром. ] Еще более раскаивался он в том, что заговорил[а. что заикнулся] с ним об деле, которое вовсе не было такого рода, чтоб быть разглашенным, а тем более сделаться предметом каких бы то ни было толков. [а. каких бы то ни было разговоров] Ночь спал он весьма дурно. Какие-то маленькие, пребойкие насекомые кусали его нестерпимо больно, так[Вместо “Он внутренно ~ так”: Сначала он выбранил Ноздрева, и выбранил хорошенько, — как говорится, на чем свет стоит. Потом начал бранить себя за то, что заехал к нему, потерял время, чорт знает для чего. “Лучше бы уже мне и не заикаться было о душах”, проговорил он почти вслух: “я уверен, что этот человек непременно мне нагадит”. За сим [пожелал] послал он своему хозяину такое желание на сон грядущий, что нужно было Ноздреву иметь слишком здоровую натуру, чтобы после него хорошо выспаться. Однако ж, герой наш и сам спал премерзко: всю ночь его кусали какие-то маленькие насекомые: блохи не блохи, клопы не клопы, но так больно, ] что он всей горстью скреб по уязвленному месту, приговаривая: “А, чтоб вас чорт побрал вместе с Ноздревым!” Проснулся он ранним утром. [Проснулся поутру он очень рано. ] Первым делом его было, надевши халат и сапоги, отправиться через двор в конюшню, чтобы приказать Селифану сей же час закладывать бричку. Возвращаясь через двор, Чичиков встретился с Ноздревым, который был также в халате с трубкою в зубах.
Ноздрев приветствовал его по-дружески и спросил, каково ему спалось.
“Так себе”, отвечал Чичиков весьма сухо. [Вместо “Так себе ~ сухо”: “Да”, отвечал Чичиков, “ни хорошо, ни дурно”. а. “Так себе”, отвечал Чичиков очень холодно. ]
“А я, брат”, говорил Ноздрев, “такая мерзость лезла всю ночь, что гнусно рассказывать, и во рту после вчерашнего совершенно как будто эскадрон ночевал. Снилось, что меня высекли, ей, ей. И вообрази, кто? Вот ни за что не угадаешь: штаб-ротмистр Поцелуев вместе с Кувшинниковым”.[и во рту, брат, после вчерашнего так скверно, что ты себе вообразить не можешь. Снилось, брат, что меня высекли. Ей богу, и как ты думаешь, кто? Вот ни за что не угадаешь: — поручик Кувшинников, ей-богу. ]
“Да”, подумал про себя Чичиков: “хорошо бы, если б тебя отодрали на самом деле”.[хорошо было бы, если бы сон пришелся в руку. ]
“Ей богу! Да пребольно. [Вместо “Ей-богу. Да пребольно”: “И как бы ты думал, за что? Чорт знает, какая дрянь. Вообрази: будто Кувшинников женился, и на ком же женился: на собаке моей, Налетке. А я будто бы говорю: да это собака, а не жена. А он будто бы: а, держите его, мошенника! и как начали меня драть да пошлепывать. ] Проснулся, чорт возьми, в самом деле что-то почесывается, верно, ведьмы блохи. Ну, ты ступай теперь одевайся![Вместо “Ну ты ~ одевайся”:
“Да, всякого рода бывают сны”, отвечал хладнокровно Чичиков.
“Ты ступай теперь, одевайся”, продолжал Ноздрев, ] Я к тебе сейчас приду, вместе позавтракаем. На минутку нужно, только ругнуть[вместе позавтракаем. У меня, брат, есть еще одна бутылочка: такой уж деликатес, что просто за ушами даже почувствуешь вкус. До свиданья. Нужно еще ругнуть] подлеца приказчика”.
Чичиков ушел <в> комнату одеться и умыться. Когда он после этого вышел в столовую, там уже стоял на столе чайный прибор с бутылкою рома. В комнате были следы вчерашнего обеда и ужина, кажется, половая щетка вовсе не притрагивалась, потому что на полу валялись крохи хлеба и табачная зола видна была даже на скатерти. Сам хозяин, не замедливший скоро войти, кажется ничего не имел под своим халатом, кроме открытой груди, на которой росла какая-то борода. Держа в руке чубук и прихлёбывая из чашки, он был очень хорош для живописца, которые обыкновенно не любят господ прилизанных и завитых, как цирульная вывеска, или общипанных и выстриженных под гребенку[не любят господ, прибранных как цирульная вывеска.
“Я, брат”, говорил он, “никак не могу выпить по утру чаю без рому, чувствуешь гнусность по всему телу, и тебе советую тоже. Чудный ром. Выпей-ка его одного стаканчик”.
“Благодарю”, отвечал Чичиков.
а. не любят господ прилизанных или завитых [по цирульной], как цирульная вывеска [или выщипанных] [или выстриженных со всех сторон и затянутых до того, что лицо становится похожим на красный очищенный картофель] выстриженных под гребенку или затянутых и выскобленных как выщипанная курица. ] [равным образом как и тех которые [обтянуты и выскоблены] обстрижены и выскоблены на подобие выщипанной курицы]
“Ну, так как же думаешь?” сказал Ноздрев немного помолчавши: “не хочешь играть на души?”[Вместо “не хочешь играть на души”: метнем на души, что ли, а?]
“Я уж сказал тебе, брат, что не играю. Купить, изволь куплю”.
“Продать я не хочу, это будет не по-приятельски. Я не стану снимать плевы с чорт знает чего. В банчик — другое дело, ведь одну только талию прокинем”.
“Я уж сказал, что нет”.
“А меняться не хочешь?”
“Не хочу”.
“Ну, послушай. Сыграем в шашки;[Ну, послушай, ну сыграем хоть в шашки] выиграл — будут твои души, все сколько их ни есть. Ведь у меня душ 70 будет таких, что нужно вычеркнуть из ревизии. ] Выиграл — твои души, все сколько их ни есть, душ до 70 будет. Ведь ты меня верно обыграешь; я уж тебя знаю. ] Эй, Порфирий, принеси-ка сюда шашечницу”.
“Напрасен труд, [Напрасно только затрудняешься] я не буду играть”.