Французской писательницы (1935-2004)

Эту фразу она напишет уже после того, как ее ошеломит невиданный успех. Но пока она вприпрыжку бежит в издательство. Закрыть дверь в прошлое ей уже хочется так же сильно, как и открыть окно в будущее. И она берется за ручку двери...

Даже в самых смелых мечтах месье Рене Жюйяр не мог предвидеть того оглушительного, скандального успеха, который обрушится на юную дебютантку! Но чутким издательским нюхом он угадал: перед ним не экзальтированная слушательница элитного католического пансиона, а незаурядный талант.

Прочитав рукопись, он для проформы устроил юному автору «допрос с пристрастием»:

- Вы уверены, что в вашем романе нет ничего автобиографического? Что всю эту историю вы просто взяли и придумали?

- От начала до конца, - кивнула Франсуаза, в доказательство протягивая Жюйяру черновик, толстую тетрадь, исписанную стремительным, почти детским почерком.

Издатель на своем веку видел много начинающих авторов, но такого не приходилось: сама ребенок, а так откровенно написала о плотских ра­достях, да еще в лирически-философском контексте...

- И роман, надо сказать, хорош, - думал про себя Жюйяр. - Слог лег­кий, непринужденный. Героиня - молодая девушка Сесиль, начинающая познавать людей, любовь, пре­дательство, разочарования. И ведь так замечательно пишет эта девчонка Саган, что вдруг открывается: по­мимо родства душ и тел есть еще радость молчания, взглядов, жестов, даже смеха и сдержанного гнева.

Сесиль так легко придумывает ситуации и режисси­рует их в реальности! Восхищается собой до тех пор, пока ее опасная игра не оборачивается трагедией - гибелью яркой и сильной личности Анны, на свое горе пожелавшей осчастливить Сесиль и ее отца. Как там в финале? Покинув злополучную виллу у моря, она на своей роскошной машине рухнула в отчаянии с 50-метровой высоты. Сесиль испытывает мучитель­ные угрызения совести...

Читатели будут в восторге! Надо издавать рукопись этой маленькой принцессы, Франсуазы Саган...

Нюх не подвел господина Жюйяра: вышедший в свет роман «Здравствуй, грусть!» произвел настоящий фурор. В мае было продано 8 тысяч экзем­пляров, в сентябре - 45 тысяч, через год - 350 тысяч! Жюйяру казалось, что все это - прекрасный сон, ведь французская беллетристика до сих пор не знала подобных тиражей! В Америке, Англии, Италии и Японии книга мгновенно стала бестселлером! А в октябре 1955 года Голливуд купил права на постановку фильма по роману за 3,5 миллиона долларов. Феноменально!

...Когда появился роман «Здравствуй, грусть!», читающий Париж забур­лил: не может быть, чтобы такой страстный рассказ, поколебавший бур­жуазные устои добропорядочной Франции, написала 18-летняя девочка!

Автора преследовали толпы журналистов, брали у нее интервью, описы­вали ее жизнь. В прессе было опубликовано множество ее фотографий. На Франсуазу свалился шквал мнений, самых разных, вплоть до крайне враждебных. Ее героиню критики окрестили «очаровательным малень­ким чудовищем». Такой же представлялась всем и сама дебютантка.

Но ранняя и столь шумная слава почти не вскружила Франсуазе го­лову. Когда торжествующий месье Жюйяр вручил ей гонорар - чек на полтора миллиона франков, она в растерянности пробормотала: «Я не знаю, что делать с такими деньгами». Дома она спросила у отца, как ими распорядиться.

- Дорогая, потрать все как можно скорее, - посоветовал он. - Для тебя богатство - большая беда.

Франсуаза так и сделала. Молодая романистка купила великолепный ягуар ХК-140 и норковое манто.

«Чтобы быть любимой, лучше всего быть красивой…

Но, чтобы быть красивой, нужно быть любимой»

Эту фразу она напишет, когда слегка запутается в поисках счастья. Никому из ее поклонников даже в голову не могло прийти, что молодая девушка, так уверенно рассуждающая в своем романе о радостях секса, сама является образцом невинности - во всех смыслах. Став знаменитой, она полностью изменила жизнь.

Нет, о скромных про­казах, которые она проделывала в пансионе, не могло быть и речи - отныне она окунулась с головой в светские развлечения, путешествия, азартные игры и случайные связи. Единственным в семье, кто понимал метания Франсуазы и всецело поддерживал ее литературные опыты, был старший брат Жак. Они с такой нежностью относились друг к другу, что злые языки обвиняли их даже в кровосмешении. Они не обращали внимания на сплетни.

Но эти нежные отношения неожиданно дали трещину. На шумных ве­черинках, где было много виски, веселья и шума, где так любили про­водить время брат с сестрой, то один, то другой приятель Жака стано­вился для Франсуазы партнером на одну ночь. От желающих сблизиться с юной миллионершей не было отбоя! Проснувшись однажды утром, она едва вспомнила, что сегодня но­чью стала женщиной.

Молодым людям связь с ней льстила; затащить в по­стель эту модную писательницу, богатую девчонку; о которой трубят все газеты, - дорогого стоит. Наутро они в присутствии Жака делились друг с другом впе­чатлениями о прошедшей ночи: надо же, она совсем неопытна, но столь убедительно пишет про силу страсти!

Жак был вне себя от ярости. Во время одной из их ссор, ставших в последнее время довольно частыми, он выкрикнул сестре прямо в лицо: «Ты никогда не будешь счастлива!» Франсуаза ничего не ответила и молча ушла в свою комнату. Там села за письменный стол и окунулась в мысли, которые тревожили ее все последнее время.

Нет, она думала вовсе не о том, что сказал Жак, она обязательно будет счастлива, в этом сомнений у нее не было. Она думала о том, что все ждут от нее второго романа, который должен быть не хуже первого. Даже месье Жюйяр ей сказал:

- Ты должна это знать, девочка. Если вторая книга будет хуже, критики приклеят к тебе ярлык бабочки - однодневки. Поверь мне, такие случаи не редкость.

С тех пор ночи, которые она проводила в одиночестве, стали для нее мучительными. Она писала и писала, выбрасывая черновики, один за другим в корзину. Нет, ничего не получалось…Тогда она наливала себе виски и ревела в голос от невозможности выразить на бумаге то, что рвалось у нее изнутри. Смятые листы, виски и слезы - и так до самого утра.

Свой второй роман, который она назвала «Смутная улыбка», был мгновенно сметен с книжных прилавков. «Смесь цинизма и разочарования» - так отозвались критики. Но именно это и нужно было ее читателям...

Она выдержала «испытание второй книгой» и помчалась дальше - к своему счастью.

«Эта спаржа с уксусом. Есть ее немыслимо…»

Так жестко и недвусмысленно Франсуаза оценивала свою супружескую жизнь. Эту фразу она скажет после того, как распадется ее первый брак. Пока же праздник жизни продолжался.

Она купила яхту и дом на Лазурном берегу. Папарацци устраивали за ней настоящую охоту: стоило ей где-нибудь появиться, ее окружали толпы поклонников, которые протягивали к ней фотографии и книги, просили автограф. Она кутила с друзьями в лучших ресторанах Парижа, а потом везла их в Ниццу и катала на яхте.

Она естественно и просто, как нож в масло, вошла в круг художественно-артистической элиты Парижа. Теперь Франсуаза всегда была в окружении людей. Но, как никогда раньше, одинока. Просто она не была влюблена, но грезила о прекрасной любви.

С 24-летним фотографом Филиппом Шарпентье ее познакомил все тот же месье Рене Жюйар. Он отправил Франсуазу в рекламное турне Иерусалим - Нью-Йорк и сказал, что сопровождать ее будет Филипп. «Он хорош собой, атлетически сложен, не попадись в его сети», - пошутил Жюйар. И как в воду смотрел - Франсуаза без памяти влюбилась в этого голубоглазого блондина, который, судя по всему, не прочитал ни одной ее книги.

«Ну и что! – думала она. - Совсем не обязательно говорить с человеком о литературе, достаточно просто танцевать с ним ».

Во время поездки они стали близки, но как только вернулись в Париж, Филипп ушел от Франсуазы. Она тяжело переживала финал этой своей первой любви, которую потом описала в романе «Смятая постель».