«Разведчик Вихров»
Коля (Николай Вихров) – тринадцатилетений мальчик, приносящий сведения красноармейцам о местонахождении стратегически важных пунктов хранения оружия и боеприпасов немцев. «Его круглый носик побагровел от студеного степного суховея. Обшелушённые, посинелые губы неудержимо дрожали, но темные грустные глаза пристально и почти строго смотрели в лицо капитана.» – Уже исходя из описания его внешности и сильного пронзительного взгляда, мы можем сделать вывод о характере мальчика. Он очень смелый для своего возраста, конечно, он пугается бомбежки, но храбро противостоит страху: «- Ой! Как еще страшно, товарищ капитан, - ответил мальчик чистосердечно-наивно, - как первые снаряды ударили - все зашаталось, вот-вот провалится. Я чуть с чердака не махнул. Только стыдно стало. Дрожу, а сам себе говорю: «Сиди! Сиди! Не имеешь права!» Так и досидел, пока боезапас рванул...».
Коля не обычный мальчик, он хорошо разбирается в видах оружия, языках и топографии – «настоящий разведчик»: «- Выходит, что ты не мальчик, а клад, - пошутил капитан...»
Он аккуратный и бережливый, знает ценность вещам, старается ничего не тратить и не портить понапрасну: «Мальчик сбросил пальтишко, аккуратно свернул его подкладкой наружу и, привстав на цыпочки, повесил поверх капитанского полушубка. Капитану, наблюдавшему за ним, понравилась эта бережливость к одежде.»
Коля ведет себя как взрослый но иногда забывается и «возвращается в детство»:
«И, почувствовав непосредственную сердечность ласки, мальчик, на мгновение, вернувшись в детство, по-ребячьи нежно прижался щекой к капитанской ладони.»; «- Скворечня! Моя скворечня, товарищ капитан. Честное пионерское!»
Та нежность, с которой мальчик говорит о маме, то, как волнуется о ней, заставляет сердца читателей сжиматься: «Я ничего, товарищ капитан... Я не за себя разрюмился... Я стойкий. А вот маму вспомнил...» Мы понимаем, что Коля еще совсем ребенок, которому нелегко видеть ужасы войны, страдания матери, это слишком тяжелая ноша для его маленьких хрупких плеч. И тем больше мы гордимся и восхищаемся его смелостью и его подвигом: «Он захлебнулся от наплыва ощущений, сконфузился и уткнулся лицом в полушубок капитана, маленький русский человек, тринадцатилетний герой с большим сердцем, сердцем своего народа.»
Как и многие произведения, повествующие о детях на войне, этот рассказ рисует образ мальчика как символ мирной жизни, далекого счастливого безвоенного прошлого: ведь он напоминает командиру о собственном сыне: «У меня, понимаешь, у самого такой же малец дома остался. Вся и разница, что Юркой зовут. А то все такое же - и веснушки, и нос пуговицей». Тем страшней для командира осознание того, насколько еще мал этот уже такой большой герой.
Капитан – патриот, также как и все люди на войне, скучающий по своей семье. Все действия принимает решительно. С теплотой относится с Коле, сравнивая его со своим сыном.
Взрослый человек, который сопереживает Коле. В мальчике он видит своего сына: «У меня, понимаешь, у самого такой же малец дома остался. Вся и разница, что Юркой зовут. А то все такое же - и веснушки, и нос пуговицей.»
Капитан заботиться о Вихрове, старается помочь ему чем-нибудь: «Капитан уложил его на койку и накрыл полушубком. Мальчик мгновенно заснул. Капитан постоял над ним в раздумье, вспоминая сына и жену, вернулся к столу и сел за составление исходных расчётов для огня. Он увлёкся и не замечал времени».
Переживает за него «Капитан торопился к зелёной крыше, среди надломленных тополей. Ещё издали он увидел у калитки вышедшую женщину, закутанную в платок. За её руку держался мальчик. Увидев бегущего капитана, он рванулся ему навстречу. Капитан с ходу подхватил его, вскинул в воздух и стал целовать в щёки, в губы, в глаза».
Мать Николая предстает перед нами типичной русской женщиной на войне – любящей, преданной. Ее русская душа проявляется в сцене земного поклона капитану – знак глубокого уважения и благодарности
«На ялике»
Мотя – одиннадцатилетний «адмирал Нахимов».
«Это был мальчик лет одиннадцати-двенадцати, а может быть, и моложе. Лицо у него было худенькое, серьёзное, строгое, тёмное от загара, только бровки были смешные, детские, совершенно выцветшие, белые, да из-под широкого козырька огромной боцманской фуражки с якорем на околыше падали на запотевший лоб такие же белобрысые, соломенные, давно не стриженные волосы».
«Я… почему-то очень обрадовался и тому, что он меня узнал, и тому, что заговорил со мной и даже улыбнулся мне… Мне очень хотелось заговорить с мальчиком. Но, сам не знаю почему, я немножко робел и не находил, с чего начать разговор».
Каждому из нас знакомо это чувство радости и безотчётной робости. Оно иногда возникает при встрече с очень уважаемым и привлекательным, очень достойным человеком. И то, что рассказчик испытал подобное чувство при встрече с одиннадцатилетним мальчиком, определяет и авторское отношение к Моте, и образ самого Моти. Очевидно, мальчик и другим внушает такое же уважение, если без насмешки зовут его «Матвеем Капитонычем» и ласково «адмиралом Нахимовым...
Беседа вышла значительной — об опасности, о страхе, о смерти. «Всякое бывает. Могут и убить. Тогда что ж… Тогда, значит, придётся Маньке за вёсла садиться».