– У меня есть огромная кровать, а муж отсутствует…
Майкл широко улыбнулся.
– Если это приглашение, то я с радостью принимаю его. – Он положил ей руки на талию и прижал к себе. – Хотя должен предупредить, что выспаться в одной постели со мной тебе не удастся.
Анна лишь рассмеялась в ответ, пусть и несколько устало, но молодой человек предпочел не обращать на это внимания. Она взяла его за руку.
– Пойдем, мой скандинавский кельт. И давай попробуем определить границы твоей силы и напора.
Она вывела его из алькова, боязливо оглядываясь по сторонам. Но вокруг никого не было видно. Из королевских апартаментов доносились взрывы смеха, временами заглушавшие музыку.
По молчаливому согласию они быстрым шагом двинулись по коридорам и переходам дворца, старательно избегая случайных столкновений: ни одному из них не хотелось, чтобы их увидели в обществе друг друга. До тех пор пока герцог Бэкингем будет оставаться в неведении относительно личности мужчины, которого Анна «ошибочно» приняла за короля Генриха, он не сможет отомстить ни ему, ни своей сестрице.
Два ночных сторожа охраняли вход в крыло, в котором король повелел разместить своих благородных гостей. Один из стражей повернул голову, глядя на приближающихся Майкла и Анну. Проклятье! Майкл негромко выругался, осознав, что свои маски они оставили на полу в алькове. Он крепче прижал женщину к себе и увлек к дальней стене, остававшейся в тени, поскольку светильник на ней уже давно погас.
– Подожди здесь, – прошептал молодой человек и бегом бросился обратно.
Подхватив с пола забытые маски, он через несколько мгновений вернулся к своей спутнице. Капюшон упал ему на плечи, открывая лицо. Майкл туго затянул завязки своего атласного забрала, накинул на голову капюшон и поглубже надвинул его на глаза.
– Ты думаешь, он разглядел наши лица? – с беспокойством поинтересовалась Анна.
– Пойдем, не будем стоять на месте. Чем дольше мы проторчим здесь, тем вероятнее, что он нас запомнит. – Обняв женщину одной рукой за талию и старательно сутулясь, чтобы скрыть свой высокий рост, он позволил ей увлечь себя в ее комнату.
Рене быстро справилась с паникой и сунула руку во внутренний рукав, нащупывая рукоятку небольшого кинжала. Быстро выхватив оружие, она с размаху вонзила его в бедро незнакомца, по–прежнему прижимавшего ее к себе. Тот выругался сквозь зубы и отпустил девушку. С бешено бьющимся сердцем Рене подскочила к двери, отперла ее и громкими криками стала сзывать стражу. Они ворвались внутрь, но вместо того чтобы наброситься на незваного гостя, замерли у порога, тупо глядя на него.
– Отличная работа, мадам, – выдохнул нападавший, выходя из темноты в узкий прямоугольник света, падавший из коридора, и зажимая рукой рану на бедре.
Рене от неожиданности попятилась назад.
– Сержант Франческо! Что вы себе позволяете, сэр? Или вы забыли, кто я такая? Господи Иисусе, да у вас кровь течет! Куда запропастилась Адель? Она сейчас же перевяжет вам рану. Адель!
Из спальни вышла ее камеристка, неодобрительно цокая языком.
– Он вполне может сам прибрать за собой, – произнесла она на бретонском диалекте.
Рене перевела взгляд со служанки на сержанта и стражников.
– Что здесь происходит?
– Вот он, – Адель ткнула пальцем в сержанта Франческо, – решил проверить, хорошо ли вы усвоили то, чему они вас учили. Он заставил меня погасить огонь в камине и уйти в спальню, чтобы я не путалась под ногами.
Рене вперила в бедного итальянца гневный взгляд.
– Это правда, сержант? Вы специально устроили мне засаду?
– Приношу свои извинения, мадам. Я выполнял приказ лейтенанта Армадо. Он счел, что вам необходима практика.
Глаза принцессы округлились от изумления.
– Так поздно? – не веря своим ушам, переспросила она.
– Мы отвечаем за вашу подготовку, которая, как я только что имел неосторожность убедиться, находится на достаточно высоком уровне.
– Где лейтенант Армадо? – Когда тот не откликнулся на ее голос, Рене опустила взгляд на окровавленный кинжал, который все еще сжимала в руке. Сердце у девушки по–прежнему трепетало от пережитого волнения, но рука ее не дрожала. – Присядьте у огня, сержант, прошу вас. Я сама займусь вашей раной. Ваши люди могут вернуться на свой пост… или в кровать. Адель, будь любезна, принеси мне чистые тряпки, горячую воду и вино.
Громким ворчанием выражая свое неодобрение, Адель развернулась на каблуках и вновь скрылась в спальне.
– Умоляю вас простить меня за нападение, которому вы подверглись, и позвольте сделать вам комплимент по поводу вашего поистине замечательного ответа на него.
Сержант, прихрамывая, подошел к камину, подбросил в него несколько поленьев, отчего в дымоход рванулся сноп огненно–красных искр, и опустился на длинную, подбитую войлоком скамеечку, стоявшую перед очагом. Несмотря на полученную рану, он производил впечатление ловкого и выносливого мужчины.
Рене присела на низенький табурет, чтобы осмотреть рану на бедре, нанесенную ее кинжалом.
– Рана неглубокая, – заверил ее сержант. – Толстая кожа, из которой сшиты мои панталоны, как раз и предназначена для того, чтобы противостоять колющим ударам, да и кинжальчик у вас маленький.
– Лейтенант Армадо дал мне его, когда обучал меня во Франции.
Вернулась Адель и принесла все, что просила Рене. Предложив сержанту чашу с вином, она разложила на маленьком столике рядом с ним полоски чистой ткани и поставила чайник с водой на треногу надогнем. Очередной порцией фырканья выразив свое неодобрение, служанка стерла кровь с лезвия кинжала Рене и вернула его своей хозяйке.
– Вы испачкаетесь в его крови и только испортите платье. Давайте я сама перевяжу его.
– Спасибо, Адель. – Рене встала с табуретки и пересела на скамеечку рядом с сержантом.
– Нам необходимо поговорить наедине, – заявил тот, с подозрением глядя на Адель.
– Что бы вы ни хотели обсудить со мной, сержант, можете смело говорить об этом в присутствии Адели.
– Как вам будет угодно, мадам. – Он одобрительно кивнул, когда принцесса вновь спрятала в рукаве небольшой серебряный клинок. – Славное оружие, его легко достать и еще легче им воспользоваться, что вы нам и продемонстрировали. Ой! – Сержант поморщился, когда Адель разрезала ему штанину и приложила к ране скомканную ткань, смоченную зеленой мазью.
– Кресс водяной очистит воспалившуюся плоть, – пробормотала по–бретонски Адель.
Рене перевела сержанту ее слова.
– Мадам, – после некоторого колебания заговорил тот, – мы здесь для того, чтобы служить вам, защищать и повиноваться. Мы связаны тайной клятвой, которую принесли ради успеха нашей миссии. Это наш долг и одновременно честь для нас. Полагаю, милорд кардинал объяснил вам, кто мы такие.
– Да. Кардинал Медичи рассказывал мне о вас. Вы – те, кого называют deletoris[30].
Он кивнул.
– Мы хорошо обучены и получили прекрасное образование, происходим из хороших итальянских семейств и гордимся своей работой. Мы – солдаты на службе Господа. Приказывайте. Мы выполним ваши распоряжения. Именно для этого мы и находимся здесь.
Значит, это не обычные воины. Она ввязалась в смертельно опасную игру с исключительно высокими ставками.
– Кардинал Кампеджио находится в Лондоне. Вы знали об этом? Руже докладывает, что добрый кардинал готовит очередной крестовый поход.
– Нет, мадам. Он охраняет Талисман. Хотя именно он убедил Папу назначить Уолси легатом, Кампеджио не доверяет своему амбициозному английскому коллеге и остается в Лондоне, чтобы наблюдать за ним в Йорк–плейс, дворце кардинала Уолси, расположенном чуть выше по реке. Он редко бывает при дворе и всегда путешествует под охраной собственных deletoris.
Господи Иисусе Христе, какая же она дурочка! Чего она надеялась достичь нынче ночью, толкая Бэкингема на преступление? Предположим, он бы убил короля. А что прикажете делать ей самой? Нанять лодку и плыть ко дворцу Йорк–плейс глубокой ночью? А потом пытаться проникнуть в охраняемый замок кардинала? И перевернуть его вверх дном в поисках Талисмана? Хвала Господу, ее план провалился. Теперь, оглядываясь назад, можно считать, что Анна оказала ей большую услугу. А сейчас Рене терзало любопытство. Ей очень хотелось знать, что же все–таки произошло на самом деле у гобелена с изображением Венеры. Заколол ли герцог ни в чем не повинного человека? Кто предупрежден, тот вооружен. Так, кажется, прошептал ей на ухо Майкл Деверо.
А теперь ей следует молить Господа о том, чтобы его светлость герцог Бэкингем совершил вторую попытку – и вот тогда она будет готова.
– А почему вы служите Медичи, а не Кампеджио?
– Всему виной давняя вражда между лейтенантом Армадо и капитаном Лусио, командующим deletoris Кампеджио. Мы откололись от них. Мы служим следующему Папе, мадам. Мы служим вам.
Рене решила, что может довериться ему.
– Сержант, отправьте кого–нибудь из своих лучших людей под видом слуги в Йорк–плейс. Мы должны совершенно точно знать, где находится Талисман. Он хранится где–нибудь в подвале? Или спрятан в сокровищнице кардинала? Или лежит у него под кроватью? Или Уолси постоянно носит его при себе?
– Слушаюсь, мадам! – Сержант Франческо вскочил с лавки. Несмотря на перевязанную ногу, он был явно в восторге от полученного задания. – Я сам выполню это поручение, но предварительно сообщу обо всем лейтенанту Армадо.
Наступление рассвета он встретил в лихорадке. Кожу жгло как огнем, в горле пересохло, в голове стучали неутомимые молотобойцы. Майкл с трудом выбрался из постели Анны и трясущимися руками схватил свою кожаную сумку. Склянка внутри нее оказалась пуста. Он негромко выругался по–гаэльски. Точно, он же сам выпил ее перед самым маскарадом. И сможет ли он теперь благополучно добраться до своего подвала?
Его состояние быстро ухудшалось. Большую часть времени он чувствовал себя здоровым и полным сил, но на рассвете бывал слаб, как младенец, и полностью зависел от очередного глотка «драконьей крови»…
Майкл с огромным трудом натянул панталоны, сапоги, рубашку и камзол, застегнул перевязь с мечом и, бросив последний взгляд на сладко спящую женщину, нетвердой походкой направился к двери. Снаружи, в коридоре, похрапывали ночные сторожа – кое–кто стоял, остальные прикорнули прямо на ступеньках. На подкашивающихся от слабости ногах, едва не теряя сознание, с полузакрытыми глазами Майкл пробирался по тускло освещенным коридорам дворца. На лбу у него выступили крупные капли пота, а сердце билось в груди как загнанное и подкатывало к горлу.
Внезапно по коже пробежали мурашки. Юноша затылком почувствовал чей–то взгляд. За ним следят! Кто это, неужели герцог? Он чувствовал себя слишком слабым, чтобы защищаться, но все же вытащил из ножен меч и принялся всматриваться в длинные тени, лежавшие вдоль стен.
Что–то зашевелилось у него за спиной. Майкл резко развернулся на каблуках и прищурился под первыми лучами солнца, пробивавшимися сквозь забранные решетками ромбовидные окна. Кто бы ни преследовал его, сейчас он ушел. Поблизости никого не было. Нетвердой рукой он смахнул пот со лба, судорожно хватая воздух ртом. Что это, галлюцинации, или же опасность все–таки была реальной?
Собрав остатки сил, он доковылял до своего подвала, задыхаясь и шатаясь из стороны в сторону, словно пьяный. Дойдя до каменных ступеней, он едва не полетел вниз головой. Почти все факелы уже погасли. Здесь правили бал обманчивые сумерки, но он все равно упрямо продвигался вперед, по памяти находя дорогу, ведомый инстинктом. Юноша хрипло вскрикнул от облегчения, завидев дверь в свою берлогу. Дрожащими руками он отпер замок и ввалился внутрь. Затем упал на колени перед железным ларцом. Ему понадобилась целая вечность, чтобы попасть крошечным ключом в замочную скважину. Наконец, крышка сундучка откинулась. Он схватил флакон, зубами выдернул пробку и жадным глотком осушил его содержимое. Слава Богу!
Майкл запер сундучок, задвинул его подальше и повалился на свою раскладную кровать. Он едва успел сбросить с ноги сапог, когда чудодейственное снадобье потянуло его в сон…
Дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену, и чей–то голос жизнерадостно проревел с порога:
– Пора вставать, солнце уже высоко!
«О нет, только не это», – мысленно простонал Майкл. Проклятье, он забыл запереть дверь!
– Уходи, ступай прочь… – взмолился он.
– Новый день уже наступил! Король собрался поохотиться на оленя, и мы едем вместе с ним!
– Никуда я не поеду… – пробормотал Майкл, от всей души желая, чтобы Стэнли, наконец, заткнулся, а его веселый голос перестал резать ему барабанные перепонки.
– Как легко забыть про долг в объятиях Морфея… – И тут, без всякого предупреждения, на Майкла обрушилось ведро ледяной воды, от чего он немедленно проснулся.
Отплевываясь, он сорвал с ноги второй сапог и запустил им в ухмыляющегося Стэнли.
– Клянусь, у тебя чертовски странные привычки, приятель! Или ты топишь всех своих противников?
В Майкла полетел его собственный сапог.
– Охота ждет, солнце взошло, воздух чист и свеж! – пропел Стэнли глубоким голосом. – Земля благоухает, поля зеленеют, леса зовут! Расчесывай свои светлые кудри и гляди веселей, потому как в охотничьей свите короля не должно быть хмурых и унылых лиц!
– Желаю вашей милости и вашей светлости доброго утра.
– А–а, сэр Уолтер… – Поскольку час был еще ранний, герцог Норфолк приветствовал своего подчиненного в домашнем халате и шлепанцах на босу ногу. А вот его сын Суррей был уже полностью одет и готов к тому, чтобы отправиться на охоту. – Хотите вина с медом?
– Благодарю, ваша светлость. – Уолтер неспешно вошел в кабинет, стараясь ничем не выдать охватившее его внутреннее напряжение – уж слишком необычными и важными казались ему самому известия, которые он намеревался сообщить герцогу. Проведя всю ночь в обществе лейтенанта Армадо Бальони, командира телохранителей принцессы Рене, Уолтер вернулся домой, смыл с себя запах дешевых проституток, прокисшего эля и общения с не самыми чистоплотными людьми на свете, переоделся и поспешил с докладом к своему господину. – Клянусь, у меня для вас новости, ваша светлость, которые наверняка покажутся вам интересными.
– Присаживайтесь и составьте нам компанию. – И герцог указал на складной деревянный стул, стоявший у камина.
– Ваша светлость, хотя мне еще предстоит осмыслить ту, вне всякого сомнения, важную тайну, о наличии которой говорят раздобытые мною сведения, однако я имею все основания полагать, что наткнулся на какую–то из очередных махинаций кардинала Уолси.
Левое веко у старого герцога задергалось.
– Продолжайте.
И Уолтер рассказал, как подружился с офицером, отвечающим за безопасность принцессы, как пригласил его провести ночь в разгульном борделе, как ему удалось накачать Армадо элем, как он уговорил итальянца сыграть в кости, заблаговременно нафаршированные свинцом, вследствие чего тот продул изрядную сумму, и как доставил его в целости и сохранности обратно во дворец.
– У него на шее висит медальон, – продолжал Уолтер, едва сдерживая радостное нетерпение. – Золотой крест на черном фоне и латинский девиз: «Солдаты на службе Господа».
– Точно такой же, как у телохранителя кардинала Кампеджио, – заметил Суррей.
– Вот именно! – воскликнул Уолтер. – На мой взгляд, очень любопытное совпадение. Охрана принцессы носит голубые ливреи французского королевского дома с геральдическими лилиями. Что тоже заслуживает самого пристального внимания, так как они скорее должны носить эмблему с горностаем на белом поле, каковые и составляют герб герцогства Бретань.
– Вот это как раз вполне понятно, учитывая, что принцесса прибыла в Англию с миссией мира. Ее посольство, возглавляемое французским посланником, маркизом Руже, представляет интересы Франции.
– Ну а при чем здесь тогда золотой крест на черном фоне? «Солдаты Господа», тайная папская армия, о которой никто ничего не слышал, сопровождает итальянского кардинала, призывающего к очередному крестовому походу, и одновременно здесь же появляется французская принцесса с сомнительной миссией мира, которую охраняют солдаты той же самой армии, разве что переодетые.
– Интересно, знает ли об этом Руже? – пробормотал герцог.
– В первую очередь следует выяснить, что связывает Уолси с этими шпионами, тайными и явными, – обращаясь к отцу, проронил Суррей.
– Быть может, мне следует продолжить развлекать лейтенанта, которому так не везет в игре? – поинтересовался Уолтер. Жажда деятельности переполняла его. Подумать только, он на равных секретничает с могущественными лордами, обмениваясь с ними конфиденциальными сведениями!
– Доставьте мне его медальон, – распорядился герцог и многозначительно взглянул на сына. Суррей поднялся.
– Нынче утром я отправляюсь на охоту с королем. Присоединяйтесь ко мне, сэр Уолтер.
Просияв, Уолтер вскочил на ноги. Охота с королем!
– Благодарю вас, милорд. Ваша светлость, позвольте откланяться.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Из собственного тела я перенесся
В одинокого бродячего самца–оленя,
Скачу из леса в лес я быстро,
Спасаясь от своих гончих собак.
Франческо Петрарка. Поэма XXIII
Кавалькада охотников с королем Генрихом во главе мчалась галопом за стаей неистовых и шумных гончих, взлетая по склонам зеленых холмов и минуя буковые рощи. Всадников, коней и псов объединяла бьющая через край жизненная сила, предвкушение хорошей драки и возможности померяться силами. Собственно, охота началась с первыми лучами солнца, еще до того, как король поднялся с постели. Загонщики Гринвич–парка выбрали для забавы особого самца, расположившись со сворами гончих собак в стратегических местах вокруг охотничьих угодий. А когда прибыл король со спутниками, они подняли оленя–самца и началась погоня.
Впереди взревели рога, передавая основной части кавалькады сведения о том, куда направляется дичь. Король, светившийся от счастья, понятного только прирожденным охотникам, остановил свою свиту на вершине холма, с которого открывался потрясающий вид на окрестности и, приложив ладонь козырьком к глазам, чтобы защитить их от лучей утреннего солнца, принялся всматриваться вдаль.
Майкл, заторможенный и осоловевший от недосыпания, поравнялся со Стэнли и натянул поводья своего коня. Гончие, свежие и бодрые после сытной ночи, проведенной на королевской псарне, окружили его со всех сторон, громким лаем выражая свое негодование, совсем как сержанты, подгоняющие нерадивых новобранцев.
Король, лучники, составлявшие его личную стражу, и благородные гости подались назад, чтобы успокоить дрожащих от возбуждения животных. Майкл покраснел до корней волос. Он оказался в сплошном кольце лающих псов и мальчишек–погонщиков, старающихся их утихомирить, ощущая, что на него устремлены сочувствующие и презрительные взоры короля и его свиты. Не в силах терпеть подобное унижение, он простер руку над головами беснующейся своры, словно держа в ней меч, и громко выкрикнул:
– Sede[31]!
Поразительно, но злобные псы успокоились моментально. Плюхнувшись на задницы, они покаянно понурили морды и заискивающе завиляли хвостами, как нашкодившие щенки. Мысленно утирая пот со лба, Майкл лишь молча кивнул пораженным королю и его гостям, а потом направил Архангела к Стэнли, словно маленький мальчик, ищущий спасения подле юбки матери.
– Отличная работа, малыш! – одобрительно расхохотался его приятель. – В следующий раз ты научишь злобных тварей стоять на задних лапах, танцевать и жонглировать кубками. Ну, ну, спокойно, мой хороший мальчик! – Он потрепал по шее своего коня, испуганно попятившегося от Майкла. – А известно ли тебе, что ты похож на большого и неуклюжего ирландского тролля, а? У них тоже есть скверная привычка обитать в грязных и запущенных подземных норах, под мостами, даже в подземельях дворцов и замков…
– Ха–ха, очень смешно. Как ты узнал, где искать меня? Я и сам еще толком не разобрался в географии тех катакомб, в которых меня поселили.
– Я спросил дорогу, и мне подсказали, – ответил Стэнли, продолжая успокаивать своего нервничающего коня. – Гарри[32]прекрасный охотник. Так что самый надежный способ сделать приятное королю – это подарить ему отличного скакового жеребца. – «Или ястребов», – добавил про себя Майкл. Стэнли покровительственно улыбнулся ему: – Мой милый, ты что, проиграл пари?
– Отстань, – проворчал Майкл. Он устал, не выспался и пребывал решительно не в настроении отвечать на глупые поддразнивания приятеля.
Но Стэнли не унимался.
– Тогда как получилось, что ты спишь с крысами?
– Я оплошал. Мне следовало дать взятку негодяю–привратнику, чтобы он выделил мне более пристойное помещение. Но откуда, дьявол меня раздери, мне было знать, что он нагло лжет, уверяя меня, что все лучшие комнаты уже распределены заранее.
– Хм… – Стэнли ожесточенно поскреб в затылке. – Опоздавшему достаются одни кости, верно? Пожалуй, его светлости герцогу Саффолку, прибывшему сегодня во дворец вместе со своей супругой леди Мэри, сестрой нашего короля и вдовствующей королевой Франции, придется ночевать на конюшне вместе с лошадьми. – На губах у него заиграла широкая улыбка. – Ой, не смотри на меня так выразительно, а то мне становится страшно! Разговаривать с тобой сегодня утром – все равно, что дразнить разъяренного медведя.
– Ну, так не дразни. – Майкл, голова которого после бессонной ночи отказывалась соображать, вдруг вспомнил блестящий совет, данный ему накануне вечером ее высочеством принцессой Рене де Валуа. – Кстати, сегодня я намерен повидаться с графом Вустером, чтобы обсудить вопрос о моем размещении. Так что можешь быть спокоен, к закату я рассчитываю переселиться в светлую и чистую комнату с мягкой постелью.
– Ну–ну! Молодежь учится на ходу! Но мне почему–то кажется, что какая–то умненькая птичка напела тебе на ушко о том, как следует себя вести при дворе. Не подскажешь, кстати, которая? Малиновка или синяя птица счастья с королевскими лилиями?
– Синяя птица.
Но больше она уже никогда не заговорит с ним. Она хотела танцевать с ним, защитить его, подарить ему поцелуй примирения, а он с презрением оттолкнул ее от себя, вознамерившись сыграть роль героя, спасителя короля и Отечества! Ну вот, он расстроил заговор, отобрал у герцога его кинжал, но так и не снискал лавры победителя. Никто не знал о его триумфе, за исключением принцессы Рене. Синей птички счастья.
– Почему ты качаешь головой?
– Удивляюсь собственной тупости.
– О нет! – Стэнли нахмурился. – На твоем месте я не стал бы распускать перед ней хвост, малыш. Пустая трата времени и сил. Ее король не скажет тебе за это «спасибо». Да и наш тоже. Она как красивая картина, которой лучше любоваться на расстоянии.
Майкл вдруг ощутил, что его охватывает глупое, какое–то щенячье упрямство, но сдаваться не собирался. Юноша хотел заявить Стэнли: ему плевать, кто ее отец. Однако, как ни печально признавать, Стэнли был прав. Майкл вздохнул. Вокруг достаточно английских девиц, способных помочь ему погасить жар в чреслах, который так некстати разожгла синяя птичка счастья. «Очаровывай, но не люби; позволяй любить себя, но не влюбляйся сам». Здравый и разумный совет.
Рядом протяжно простонал Стэнли, и внимание Майкла переключилось на всадника, направлявшегося к ним.
– Гастингс, как поживаете?
Сэру Джорджу Гастингсу не требовалось особого приглашения, и он с жаром принялся перечислять многочисленные подвиги, совершенные им на границе с Уэльсом во славу своего шурина, герцога Бэкингема. «Боже мой, какой унылый и беспардонный хвастун», – с тоской отметил про себя Майкл. Супруг Анны. Неудивительно, что она искала утешения на стороне.
К счастью, король Генрих избавил их от докучливого собеседника.
– Вот он! – Его величество указывал на лесистый холм к северо–востоку от них.
Олень–самец приподнял золотистую шею, увенчанную благородной головой, из зарослей кустарника и посмотрел на опасных соседей. В лучах утреннего солнца Майкл отчетливо разглядел, как округлились от страха его большие влажные глаза, а сердце, наверное, учащенно забилось. Внезапно олень сорвался с места. Король тронул коленями бока своей гнедой кобылы, посылая ее в галоп. Свита устремилась вслед за Генрихом, подбитые мехом плащи трепетали на ветру, подобно крыльям гигантских птиц, громкие крики и залихватский посвист разнеслись окрест, давая понять всем, кто мог наблюдать за ними, какие они опытные и отчаянные охотники.
Король и его приближенные упорно преследовали оленя, держа под рукой луки, вплоть до самого берега неширокого ручья, где гончие потеряли его след. Взбешенные псы яростно прыгали на болотистом берегу, облаивая ни в чем не повинные воды.
Когда Майкл натянул поводья, останавливая Архангела, с верхушек деревьев на другом берегу с шумом взлетела стая птиц. Король Генрих гневно потребовал ответа от своего главного егеря:
– Почему олень сумел ускользнуть от нас?
– Никогда не видел ничего подобного, сир, – извиняющимся тоном промямлил тот. – У него как будто выросли крылья, и он попросту растаял в воздухе. Должно быть, что–то напугало его, ваше величество.
– Видишь? Говорил же я тебе, чтобы ты умылся, – весело ухмыльнулся Стэнли.
Но Майкл не обратил внимания на дружескую насмешку. Напрягая все свои чувства, он всматривался и вслушивался в окружающий мир: вот белки с шумом порскнули с ближних деревьев, кролики испуганно попрятались по норкам, кузнечики со стрекотом разлетались в разные стороны. Создавалось впечатление, что весь животный мир в страхе разбегался кто куда. И вскоре странная, какая–то сверхъестественная тишина обступила короля и его спутников.
– Надо было побеспокоиться заранее и хотя бы оградить оленя флажками, – презрительно бросил всадник справа от Майкла. А потом, развернувшись к нему и понимающе улыбнувшись как мужчина мужчине, добавил, явно имея в виду егеря: – Безмозглый осел.
Стэнли с готовностью ухмыльнулся во весь рот.
– Вижу, с тех пор как вы удалились на жительство в деревню, ваше знаменитое охотничье искусство обрело новые, простоватые и мужицкие грани, ваша светлость. Мы ведь собрались здесь, чтобы подстрелить оленя, а не затравить его собаками.
Всадник весело расхохотался.
– Моя светлость благодарит тебя за то, что ты счел возможным поделиться со мной своей безграничной мудростью и проницательностью, но, как ты только что резонно заметил, Стэнли, мы собрались здесь, чтобы подстрелить оленя, а не гоняться за ним весь день, вынюхивая его следы в траве, как гончие собаки.
– Неудивительно, что бедное животное сочло, что жизнь дороже завтрака. Майкл, позволь представить тебе моего давнего соратника по оружию, развлечениям и походам по тавернам, Чарльза Брэндона, герцога Саффолка. А это Майкл Деверо, вассал и наследник графа Тайрона.
Саффолк развернулся в скрипнувшем кожей седле и протянул Майклу затянутую в перчатку руку.
– Тайрон, значит? Не имел удовольствия быть с ним знакомым. Очевидно, милорд Тайрон готовит вас к управлению островом. Не хотел бы я оказаться на его месте. Скажите–ка, это не фляжка ирландской огненной воды булькает у вас в седельной сумке?
– Виски? – Майкл понимающе ухмыльнулся. – Нет.
– Жаль. Стэнли, ты случайно не знаешь какую–нибудь ирландскую таверну, в которой подают этот золотистый яд?
– Ни одна из них не подойдет вашей светлости. Вас ведь выгнали уже отовсюду.
Саффолк улыбнулся Майклу.
– Как приятно сознавать, что ты преуспел хоть в чем–то, не прав да ли?
Майкл улыбнулся герцогу в ответ. Насколько он помнил, Чарльз Брэндон был сыном знаменосца, которому близкие отношения с королем Генрихом позволили получить титул герцога и руку принцессы.
Король, между тем, начал нервничать и не находил себе места от беспокойства. Он уже отправил пеших егерей прочесать лес вдоль берега речушки, чтобы попытаться найти удравшего оленя или хотя бы его следы.
– Из–за чего задержка? – поинтересовался Майкл у Стэнли. – Осмотреть местность можно ведь и не слезая с лошади.
– Как только дичь выскальзывает за пределы Гринвич–парка, действовать следует с большой осторожностью, чтобы не завалить по ошибке чужую добычу. В противном случае король попадет в затруднительное положение, и ему даже придется выплатить компенсацию владельцу другого оленя, не говоря уже о том, что его репутация умелого охотника будет поставлена под сомнение.
– Одну вещь я уже сейчас могу утверждать со всей определенностью. Наш олень пересек ручей. Ты разве не видишь, как из леса разбегаются все животные? Оглянись по сторонам. Здесь не видно ни единой птицы. Природа замерла, она, словно затаила дыхание, но только по эту сторону ручья. Тебе не кажется это странным?
Ручей был широким, но мелким. Внимательно вглядываясь в густые заросли зелени, начинающиеся почти у самой воды, Майкл вдруг заметил королевского оленя – тот прятался за деревьями, его золотисто–красная шкура блестела от влаги, а большие коричневые глаза настороженно следили за охотниками.
– Вот он, – негромко произнес юноша. – Он прячется на опушке, так, чтобы его не видно было с берега.
Стэнли и Стаффорд с удивлением взглянули на Майкла, а потом стали всматриваться в тот участок леса, на который он показывал рукой. – Ты его видишь?
– Вижу. Он притаился прямо напротив нас. Смотрите, он не сводит с нас глаз!
Стэнли взглянул на короля и заставил Майкла опустить руку, негромко пробормотав:
– Ты совершенно уверен в этом?
– Абсолютно. Олень вон там. Я вижу его. – Неужели Стэнли ослеп окончательно?