Часть 3.
– Это бесполезно, Джордж. Я прошел много миль от леса до этих полей. Она может быть, где угодно. В песке! В кустах! Даже в речке, из которой я пил! Скоро стемнеет, мы точно её не найдем. Поехали домой, а? Я так устааал...
– Уильям, ваша тетя будет очень...
– Недовольна? Знаешь, а мне всё равно! Это всего лишь...
– Всего лишь фамильная драгоценность, которая столетиями передавалась из поколения в поколение в семье Эндри? Всего лишь память о ваших предках? Символ клана, во главе которого...
– Ой! Ну, прости! Прости, что для меня это всего лишь кусочек металла, украшенный камешками! Мне всё равно, чем закалывать плед. Булавка обычная ничем не хуже. Да, тетушка огорчится, но что поделаешь? Мне вообще незачем было национальный костюм надевать! Ты хоть понимаешь, что я в нём похож на инопланетянина?
– Простите?
– А что? Нормально, по-твоему, я выгляжу? Мальчик в юбке, играющий на пузыре с трубками... С луны свалился, вот уж точно! А-а, забудь. Ты не поймешь.
– Что произошло, Уильям? Вы... кого-то встретили?
– Ага. Маленькую плачущую девочку под деревом на холме. Не волнуйся! Мальчик в юбке – то еще зрелище... Она больше не плачет. Я надеюсь.
– Говорите, маленькая девочка... Совсем одна? В той стороне? За Южным полем? Уильям, а брошь была при вас, когда вы оставили эту... юную леди?
– Нет... Не помню. Какая разница? Я там уже искал. Ой, ну, брось, Джорж! Ты бы тоже не прошел мимо плачущего ребенка! Волноваться не о чем. Даже если она обо мне расскажет кому-нибудь, это будет странная история о пришельце с пузырем.
– Уильям, за Южным полем не так много мест, где маленькая девочка могла бы жить. Скорее всего она из сиротского приюта. Я ничего не утверждаю, но... Вероятно, вы не нашли брошь там, где обронили, поскольку девочка взяла её после вашего ухода.
– Эээ... Зачем? Разве девочки такое носят? Хотя... Может быть, ты и прав! Я же ушел, как только убедился, что она в порядке. Очень быстро. Исчезающий пришелец с луны, неплохо звучит, как думаешь, а?
– Уильям...
– Ладно, допустим, та малышка нашла брошь, но как бы она мне её вернула? Инопланетянина с пузырем след простыл! Стих в туманной дали скрип улиток... Не обращай внимания. Ты не поймешь. А что это еще за "сиротский приют" такой? Сирота – это же... Когда родителей нет? Значит, получается... дом для таких, как я?
– Нет, Уильям... Не совсем.
Джордж объяснил, что такое сиротский приют. Он избегал таких слов, как "искушение" и "присвоила", ни в чем не упрекал девочку, которая в жизни своей не видела драгоценностей настолько красивых и дорогих. Однако его воспитанник должен был получить урок, чтобы впредь не терять ценные вещи. Не всем можно верить. Даже дети грешат, если приходит нужда, их воспитанию не уделяется время, а иной раз потому, что взрослые подают плохой пример. Уильям молча слушал его. Солнце садилось за Южным полем, там, где жили сироты – такие же, как он сам, только с большим количеством причин, чтобы плакать. Тоном, не терпящим возражений, как истинный глава клана, он сказал своему наставнику: " Едем". Джордж кивнул, понимая, что мальчик вынес из этой истории более ценный урок. Мир полон горькой несправедливости и печали, поэтому так важно помнить, что подлинное сокровище в нём – не драгоценности вовсе, а доброе слово, которое может осушить слезы и вызвать улыбку ребенка. Еще ценней совершить доброе дело, помочь нуждающимся и подать достойным пример. Совсем не странно, что об этом задумался мистер Леган, вечно не успевающий уделить время воспитанию своих детей. Ведь за потерю фамильной драгоценности будущий глава клана Эндри в его присутствии отвечал.
Старинная золотая брошка вернулась к Уильяму через много лет. Он держал её на ладони, наблюдая за отблескам огня на крыльях орла – символа клана, во главе которого он встал сегодня. Та девочка выросла и, смущаясь, призналась, что в её глазах он был сказочным Принцем с холма. Он не мог удержаться от улыбки, вспоминая об этом: "О, Кенди, уж лучше бы я был пришельцем". Он думал о мире, в котором люди лгут и присваивают чужое, и жалел, что не может унестись к звездам. Только брошка его и утешала. Ведь Джордж ошибся.
В курительную комнату вошла та, которой он всегда мог доверять.
Наконец-то вдвоем, предоставленные в эту рождественскую ночь сами себе – "Принц с холма" и "та девочка". Оба верили, что желания других важнее, чем их собственные. Оба не раз жертвовали своими интересами, мечтами, тем, что дорого, а подчас и тем, без чего жизнь теряла смысл. Альберт выбрал долг перед людьми сознательно. Кенди просто не знала границ в своей доброте. В тихой, радостной встрече сквозила печаль невысказанного. Он не любил виски, не увлекался скачками, был ярым противником лисьей охоты и плохо переносил табачный дым. И все же он был в этой комнате, созданной для распития алкоголя, курения сигар и бесед на подобные темы – скоро ему придется проводить здесь многие часы. А она вошла в неё, думая, что собирается его спасти.
Давние друзья без слов понимали друг друга.
"Я должна уйти ради тебя", – подумала Кенди с тем особым воодушевлением, в котором горечь мешалась с высоким, отрадным чувством самоотдачи. Она улыбнулась Альберту, сражаясь со слезами. Он улыбнулся в ответ: "Ты не должна ради меня оставаться". Кенди беспомощно развела руками над своим разорванным бальным платьем. Альберт ответил тихим смехом на её виноватый взгляд. Ведь его собственная прическа была в беспорядке, рубашка – слишком вольно расстегнута, костюм – помят. Он подвинулся, освобождая для неё место рядом с собой перед камином. Кенди счастлива была совершенно забыть о своем облике и манерах и усесться прямо на пол.
– Ну, дела... – вздохнула она и принялась загибать пальчики. – Бросила вас на балу, обманула полицию, заявилась в самое непристойное для леди место, какое только вообразить можно, с тетушкой поругалась, с Элизой вообще подралась... Не кажется ли вам, что глава клана Эндри теперь просто обязан меня хорошенько отчитать?
– Даже не знаю, Кенди... Спрошу его, когда встречу!
Вместе они, как ветер и солнечный свет, шутя обходят преграды.
– Вам нужно быть тверже, мистер Альберт! А не то своенравные девицы, вроде меня, совсем избалуются и сядут вам на шею.
– А как тебе идея: всех своенравных – на далекий остров? Пусть годик другой там посидят и подумают о своем поведении.
– Уже лучше! Хочу предложить первого кандидата на островную ссылку. Догадываетесь кого? Он заставил меня так переживать, а сам... Ух! Даже не знаю, чего мне сейчас хочется больше, защитить его или поколотить.
– Прости, Кенди. Похоже, твои переживания и на моей совести. Мне докладывали, что Нил попал в неприятности. До сих пор точно неизвестно, что за люди ему угрожали, и чего от них можно ожидать. Я полностью успокоился, когда мне сообщили, что Нил исчез для всех, кроме наших самых доверенных лиц. О том, что тебя в известность не поставят, я признаться, не подумал. Можно ли говорить о помиловании с учетом того, что мы с Нилом заботились о твоей безопасности?
Кенди с грустью улыбнулась.
– Для ваших доверенных лиц я – фарфоровая кукла, да? Драгоценная, хрупкая и пустоголовая. Наряды и балы должны заботить меня. От серьезных проблем и трудностей куклу следует ограждать... Простите... Я не сержусь на вас. Только на себя. Я бросилась на помощь Нилу, думая, что его судьба никого не волнует. Надо было больше вам доверять... Но что же теперь будет? Выходит, я только хуже сделала? Нил вышел из секретного укрытия... Если бандиты узнают, что он не исчез из города, то снова попытаются напасть?!
– Тише, тише! Спокойно, Кенди. Тюрьма – самое безопасное место для Нила сейчас.
– Ох... Об этом я не подумала, – Кенди покачала головой. – Надо будет извиниться перед тетушкой Элрой. Я так разозлилась, когда она отказалась возвращать Нила домой... Но ведь он вернется, правда?
– Если захочет, – Альберт внимательно посмотрел на неё.
– Конечно, захочет! Ведь вы – его семья. Я три месяца не навещала дом Пони. Так соскучилась...
Альберт заставил себя улыбнуться.
– Мадам Элрой обещала отпустить меня ненадолго... – Кенди сохраняла беззаботный тон, но тяжелый вздох вырвался сам собой, –... если я буду посещать уроки танцев. Но потом я сама же все откладывала и откладывала. Вначале хотела помочь госпиталю. Благотворительность – занятие не из легких, должна признать. Потом Нил пропал.
– Но теперь ты можешь уехать, – легко подхватил Альберт, отводя взгляд, – представляю, как обрадуется мисс Пони. И дети... Уверен, они тоже по тебе соскучились. Хочешь сделать им рождественский подарок, Кенди?
– Вы просто мысли мои читаете, мистер Альберт!
– А потом... В Нью-Йорк?
Она помедлила с ответом.
– Да. В Нью-Йорк.
Их взгляды встретились.
– Но вряд ли надолго... Судя по тому, как трудно мне дается учеба! Сколько в мире болезней – это ужас... Все названия, все симптомы, все методы лечения надо выучить... Голова кругом идет. А знаете, кто с самого начала был не в восторге от моей идеи стать врачом? Доктор Мартин! Он отправил меня в медицинский колледж здесь, в Чикаго, чтобы я своими глазами увидела, что мне предстоит. Среди будущих студентов гораздо больше девушек, чем я думала, но они так перепугались в анатомичке, бедные. Некоторым стало дурно! Нас привели на вскрытие, чтобы показать женщину, которая умерла, потому что врач неверное лечение назначил. Как страшно стало при мысли, что я вот так же глупо так ошибусь! Не хочется потом жалеть, что даже не попробовала, но, кажется, для такой ответственной работы у меня ни смелости, ни ума.
Альберт нежно взял её за руку.
– Знаешь, для девушки, которая побывала на вскрытии, но испугалась лишь того, что может совершить ошибку, ты к себе слишком строга. Но я должен спросить тебя...
Сердце Кенди замерло, когда он сделал паузу и отвел взгляд. "Почему – Нью-Йорк?" Боже, у неё было столько хороших ответов, чтобы оправдать решение учиться на врача в Нью-Йорке, но сейчас она не могла вспомнить ни одного... Потому что не умела лгать Альберту. Она уставилась на свою руку в его руке, с волнением спрашивая себя, а дружеский ли это жест? Если он попросит её остаться в Чикаго, что она скажет? Если он...
– Как поживает доктор Мартин? Прогнозы врачей были не слишком утешительными, когда я уезжал.
Кенди беззвучно выдохнула. "Какая же я – дура..." Она сжала его руку.
– Приготовьтесь услышать большую новость, мистер Альберт... Наш безнадежный больной... выздоровел! Я не знаю – то ли это экспериментальное лечение доктора Пирсона помогло, то ли его любовь исцелила. Послезавтра доктор Мартин женится. Считайте, что вы тоже на свадьбу приглашены. Советую отложить все дела и пойти, во-первых, жених будет очень рад, сами знаете, во-вторых, невеста держит лучшую пекарню в городе. Пироги готовит – пальчики оближешь...
– А ты проголодалась, Кенди? – Альберт отпустил её руку, чтобы взять тарелку с подноса, стоящего на кофейном столике. – Тетушка ворчала, что ты ничего не ела за ужином... Может, сейчас не откажешься от рождественского гуся? Я попросил принести для тебя пару крылышек.
– О! Спасибо! Спасибо, мистер Альберт! – она в самом деле сильно проголодалась.
– Постараюсь не пропустить эту свадьбу, – с улыбкой наблюдая за тем, как она расправляется с крылышком без ножа и вилки, он уже по ней скучал. – Я рассказывал тебе, как получил первый опыт ветеринара? Пес нашего садовника отравился. Я слышал, что в таких случаях собаке надо дать раствор поваренной соли. Было страшно, я не знал, сколько нужно соли, и вообще не был уверен, что не сделаю хуже. Но кроме меня бедняге некому было помочь. Нужна одна столовая ложка соли на стакан воды. Теперь я знаю точно. Ты тоже со временем многое узнаешь. Но даже самые лучшие учителя не смогут подготовить тебя ко всему. Как ты и сказала, в мире много болезней. Именно поэтому так важна твоя работа. Не бойся ошибиться в будущем. Думай о том, что знания и опыт, которые ты получаешь, могут пригодиться, чтобы помочь кому-то. Значит, твоя подготовка к поступлению в любом случае даром не пройдет.
Когда он говорил, Кенди верила. Всему. Само его присутствие дарило ей чудесную уверенность, что все будет хорошо. Если бы она только знала... Невозможно отправить на далекий остров всех тех, кто создает проблемы. На самом деле, лучшим выходом было бы отправиться туда самому. Альберт немало времени провел, обучаясь искусству убеждать, которое необходимо лидеру. Он смотрел на Кенди, и нежность переполняла его от мысли, что он дарит ей свободу, которой лишен сам. Если бы он только мог при этом убедить себя, что сожалеть не о чем.
Давние друзья учатся понимать друг друга без слов.
Кенди отложила тарелку и потянулась за салфеткой, лежащей на столике, через его плечо.
– Справитесь тут без меня, мистер Альберт?
– О! Меня лет с пяти для этого тренировали.
Пахло от неё Рождеством, сладкой подливой, яблоками. Локоны струились по плечам, как жидкое золото в свете огня.
– Но без тебя, Кенди... – его голос чуть заметно дрогнул, –... некому будет расколотить оставшиеся в доме дурацкие вазы.
– Всё шутите? – Кенди толкнула его кулачком. – А я серьезно. Мне было бы спокойнее, если бы рядом с вами оставались друзья. Конечно, есть Джордж, Арчи, тетушка...
– Думаешь, стоит выписать Пупи из Лейквуда? Она точно высшему обществу спуску не даст.
– Я думаю, – Кенди окончательно посерьезнела, – что вам с Эльвендорком надо помириться. Характер у него, конечно... Не всякий вытерпит. Но так, как он, меня здесь не понимал никто. Мне бы хотелось, чтобы рядом с вами тоже был тот, кто понимает...
Она умолкла на полуслове, видя, что Альберт хмурится, но от своей миротворческой роли не отступила. Элиза опасна, доверять ей нельзя, какие бы гарантии она не предоставила. Но если Эльвендорк встанет на сторону Альберта, это всё равно, что армия скунсов. Армия скунсов-переростков, вооруженная сарказмом и булавами.
Кенди невольно улыбнулась.
– Если это не секрет, почему вы опекали его? Из-за матери? Потому что она – ваша кузина?
– Из-за матери, – кивнул Альберт, его взгляд, будто что-то искал в огне, уголки губ опустились, и Кенди, сама о том не подозревая, увидела, как рушится выстроенная за долгие годы стена молчания. – Но больше из-за сестры. Она очень любила его.
– Да? – в представлениях Кенди о мистере Альберте все перевернулось с ног на голову, и не скрывая удивления, она спросила. – А вы что, с ней тоже знакомы?
– Прости... Что? – деревянным голосом откликнулся Альберт, глядя на девушку так, словно она нечто крайне бестактное ему только что заявила.
– Ну, я... – Кенди неуверенно улыбнулась. – Может, я ошибаюсь. Но, по-моему, она очень любит Эльвендорка до сих пор. Хотя по ней и не скажешь... Так, вы знакомы?
– С кем? – теперь Альберт выглядел встревоженным.
Так мало понимания между ними не было никогда.
– С мисс Пирсон, – осторожно ответила Кенди, а потом нахмурилась. – Подождите, но если она – сестра Эльвендорка, значит, и вам тоже родственница? Или я чего-то не поняла...
Альберт отрывисто вздохнул.
– Кенди! О ком ты сейчас говоришь?!
Кенди вспомнила свое обещание никому не рассказывать о сестре Эльвендорка Хайверхилла и заколебалась. Но это же был мистер Альберт... Если ему нельзя доверить секрет, то кому вообще можно?
– Помните доктора Пирсона? Вы договаривались о том, что он будет лечением доктора Мартина заниматься? У него недавно гостила племянница из Нью-Йорка. Доктор пригласил меня к чаю. Там был Эльвендорк. Он сказал, что племянница доктора – его сестра. Зовут её Молли. Мистер Альберт, что с вами такое? Вы побледнели! Вам плохо? Я сейчас...
– Кенди, стой.
Она так и замерла с кувшином и стаканом в руках.
– Эта... Эта женщина... Племянница... У неё... Рыжие волосы? А глаза? Глаза голубые?
Кенди просто кивала, всей душой желая, чтобы мистер Альберт перестал выглядеть так, словно вот-вот сознание потеряет.
– Не может быть, – он затряс головой. – Что... Нет... Кенди, как бы ты её описала? В трех словах. Не раздумывая. Скажи!
Кенди подняла глаза к потолку.
– Ммм... Рыжая... Колючая... Язва...
Шло время, а мистер Альберт все смотрел на неё невидящим взглядом, оцепенев, и лишь по его учащенному дыханию и бледному, как мел, лицу она могла догадаться о его мыслях. Кенди чувствовала себя так, словно у её пациента приступ, а она стоит, как дура, с этим кувшином, и не знает, чем помочь.
– Вы её знаете, эту Молли? – спросила она с невольной досадой.
Рыжая, колючая язва, которой Терри доверил её памятный подарок, конечно, вызывала некоторое раздражение, но Кенди ровно относилась к мисс Пирсон. Ради доктора Пирсона и Эльвендорка Кенди даже готова была эту женщину полюбить... Пока она каким-то образом не привела в такое плачевное состояние её любимого мистера Альберта.
Он ответил едва слышно:
– Если Молли – та, о ком я думаю, то... Нет. Похоже, я совсем её не знаю.
Кенди не разобрала, что он пробормотал перед уходом. Что-то золотистое и блестящее бросилось ей в глаза. Она подняла с ковра фамильную драгоценность семьи Эндри.
– Мистер Альберт, подождите! Вы опять потеряли... – никто не ответил ей в пустом коридоре, –... свою брошь.
Часть 4.
Марта была убеждена, что приличные люди по ночам в гости не ходят, но дверь все-таки открыла. В конце концов, в этом доме она сама была в гостях... А хозяйка уже должна была вернуться. Еда стынет. Мало ли что случилось? Марта открыла, думая, что уж она-то не попадется в ловушку: "Вам скучно? Позвольте вас развлечь." Нет, сэр, даже не надейтесь.
– Что ты делаешь здесь? К невесте своей иди! – наградив сэра Хайверхилла сердитым взглядом, она с подозрением уставилась на огромный мешок, лежащий у его ног.
– Подарок для твоей хозяйки! – весело объявил юноша.
У Марты было много разных возражений, но высказать их она не успела. "Подарок" громко икнул и начал заваливаться на бок.
– Ой, Батюшки... Мистер Леган! – она прижала ладошки к сердцу. – Ранен?
– Не-ет, – сэр Хайверхилл легонько пнул "подарок" мыском сапога. – Пьян.
Всплеснув руками, Марта наклонилась к юноше, тот снова икнул и замычал с выражением муки и протеста, пряча в ладонях лицо.
– Помоги мне перенеси его на диван! – скомандовала она, беря юношу под руки. – Что с ним случилось?
– Бог его знает... – сэр Хайверхилл со вздохом взялся за ноги. – Говорят, сильный испуг избавляет от икоты. А у этого наоборот всё... Перепугался и начал икать. Много жидкости выпил... тоже, как видишь, не помогло.
– А что это была за жидкость, скажи на милость? – Марта поправила подушку под головой несчастного мистера Легана, который, как ей было известно, пострадал за правое дело, и сурово воззрилась на сэра Хайверхилла. – Кто его избил?
– Ну... – сэр Хайверхилл мило улыбнулся, опустившись в кресло, – я оставил тот синяк, что под правым глазом. А за левый в ответе лошадь. Он сам виноват. Мы дали ему виски, потому что другой жидкости не было... И, кстати, здравствуй, дуэнья. Как поживаешь?
Марта оглядела лежащего на диване юношу. Грязного, потрепанного, пьяного, икающего, с двумя фонарями и ссадиной в уголке рта, но... живого.
– То-то Кенди обрадуется! – вздох облегчения вырвался у неё.
– Знаю! – сэр Хайверхилл самодовольно усмехнулся. – Будет выхаживать его, как больного котенка. Только предупреди её, что в библиотеке он водился с кошечками, от которых мог подцепить блох. Она поймет.
– Не нравишься мне ты... и твои намеки, – Марта решила, что мистер Леган еще немного потерпит без стакана воды. – Нечего тебе здесь делать в такое время. Уходи.
– Хорошо выглядишь, – сэр Хайверхилл поудобнее устроился в кресле. – Похудела?
– Да, – Марта оправила складки на юбке, – присесть некогда на новой работе, старая одежда висит, как на вешалке, вот только новое платье купила... Но ты всё равно уходи!
– На улице так холодно... и темно... По-моему, я заслужил чашечку чая. Ммм... А чем так вкусно пахнет? Ты испекла те самые булочки, да?
– Кенди вечно с этих приемов приходит голодная... – Марта покачала головой. – Ну ты и подлиза! Ладно, выпьешь одну чашку, расскажешь, что стряслось с мистером Леганом, но потом, уж будь любезен, уходи. Сам знаешь, добром такие визиты не кончаются.
– Не томи, – этот нахал еще и подмигнул ей, – я слышу запах корицы.
Марта, ворча, удалилась на кухню. Сэр Хайверхилл окинул скучающим взглядом икающего Нила, встал и прошелся по комнате. Её запах, её вещи... Маленькая ёлка, украшенная разноцветными ленточками, звездочками из фольги и конфетами. Как тут не поддаться сентиментальному настроению? Сэр Хайверхилл начал мурлыкать под нос полузабытый рождественский гимн. А потом, словно гром среди ясного неба, раздался резкий, дребезжащий звук. Брови сэра Хайверхилла взлетели вверх. С тем же неодобрением, с которым Марта открывала ему дверь, он поднес к уху телефонный рожок.
– Алло?
–...
– Алло? Кто это? Вы смотрели на время? Что за наглость!
Сэр Хайверхилл повесил рожок на рычаг и сказал себе, что это может быть кто угодно. Он вернулся в гостиную, где его ждали горячие булочки, чашка превосходного чая, не самая плохая компания, ёлка и запахи Рождества, но настроение петь пропало.
***
Сюзанна оглядела свое отражение в зеркале и пригубила шампанского. Шум вечеринки приглушали двери, но ритмы этой новомодной музыки вызывали желание танцевать. Зеркало показывало ей, что юноша в вечернем костюме неподвижно стоит у столика с телефоном.
– Что такое, Терри? Вы уже поговорили? Так быстро?
Она подошла и, не задумываясь, смахнула с его плеча конфетти. Наверное, это нехорошо, что такие жесты вошли у неё в привычку, но она просто не могла перестать любоваться Терри в этот вечер. Они были слегка пьяны, веселы и совсем не важно, что она выбрала это серебристое платье, поскольку в нём роскошно смотрится рядом с ним. Важно – почему он смотрит на телефон так, словно не знает, что с ним делать, хотя минуту назад всё казалось предельно ясным? Она сама сказала ему: "Позвони!"
– Там... какой-то...
По его лицу всё было понятно.
– Может, ты ошибся номером?
– Нет... – казалось, он надевает еще одну карнавальную маску. – Я уже звонил по этому номеру. Девушка, горничная, наверное, сказала, что она вернется поздно... Шампанское еще осталось?
Сюзанна спрятала улыбку, протягивая ему бокал. Она бы пустилась в пляс, если бы могла.
Вот так рождественский подарок... Кенди себе кого-то нашла.
Глава 25. Рождественские подарки.
Часть 5.
Положение Кенди в особняке Эндри сильно изменилось со дня её первого выхода в свет на осеннем приеме. Далеко не та растерянная молодая леди, которая задремала на кушетке в коридоре, поскольку за ней никто не пришел... По коридорам она больше не плутает. Более того, знает назначение многочисленных комнат. Иногда ей самой приходится решать, как расселить гостей. В её собственной спальне гардероб набит одеждой, она может освежиться, сбросить тесные туфли, сменить наряд. У неё есть даже личная горничная.
– Привет, Мэри! Когда закончишь с этим, сообщи, пожалуйста, мистеру Смиту, что я хочу отправиться домой.
Теперь она знает слуг по именам, отличает старших лакеев и горничных от младших, видит порядок в том, что раньше казалось хаосом, а порой и устанавливает его по своему усмотрению, как сама тетушка Элрой.
– Постой, Мэри! К сожалению, я не могу лично поздравить каждого из вас, но очень надеюсь, что для всех станет хорошим подарком праздничный выходной. Да, ты сможешь навестить своих родных в деревне, только... Т-сс! Тетушка объявит об этом только завтра!
Люди охотно слушаются её. Ведь мисс Эндри так добра, многие наедятся, что однажды она станет единственной хозяйкой в доме.
– Не стоит благодарности. Вы работаете с утра до ночи, чтобы поддерживать здесь порядок. Вы заслужили отдых. Доброй тебе ночи, Мэри! С Рождеством!
Провожатые ей не нужны, чтобы найти кабинет тетушки Элрой и оставить записку с извинениями. У неё есть собственный комплект ключей, чтобы открыть кладовку и достать припрятанные там подарки. Она сама закрепила ангела на верхушке огромной ёлки в гостиной и знает, что среди коробок под ветвями обязательно найдет подарок и для себя. Она могла чувствовать себя здесь, как дома... Но не чувствовала. Почти не осознанно она произносит "домой" и действительно испытывает некоторое облегчение при мысли об отдыхе в квартире на Вест-Мэдисон стрит.
Как позабытая принцесса, она идет по опустевшему особняку, не зажигая света. Тихий стук каблуков по мраморному полу, шорох тафты в тишине. Скоро она сбросит это пышное платье, которое не сама для себя выбирала, оставит позади праздную жизнь. К облегчению примешивается грусть, когда она проходит мимо спален. Кенди не может удержаться и тихонечко приоткрывает дверь, чтобы нежно взглянуть на спящую Анни. "Все будет хорошо, ты справишься!" У комнаты Арчи она вздыхает. "Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь!" У Патти горит свет, она не может оторваться от какой-то увлекательной книги. Кенди отходит от двери с улыбкой. Ведь этой книгой с равным успехом может оказаться захватывающий исторический роман или научный трактат об электричестве.
Рождественские украшения делают особняк больше похожим на дом, где счастливое семейство могло бы жить, но он все равно слишком огромен, чтобы назвать его уютным. Звук шагов Кенди эхом отражается от высоких стен и потолков парадного холла, где посетитель должен чувствовать силу и величие прославленного клана. Никем не замеченная, девушка набрасывает пальто. Да, она еще вернется, чтобы закончить дела... Но у неё не будет лучшего момента для прощания. И Кенди улыбается особняку, как старому товарищу, с которым прошла через многое, и мысленно просит прощения у хозяев. Старая леди может гордиться своей ученицей, ибо на этот раз она не убегает, как маленькая девочка, а уходит с достоинством, преисполненная любви и благодарности к семье, которая однажды её приняла. Уходит, чтобы отплатить тем же. Теперь она знает, как трудно поддерживать порядок в этом мире со стороны похожем на сказку, и ценит каждый урок. Сколько пустоты в этих холодных, одиноких стенах, сколько фальши... Но Кенди верит всем сердцем, что новый хозяин сразится с призраками прошлого, и его победа принесет всему клану Эндри больше тех богатств, о которых они и не мечтали. Тепло. Искренность. Доверие. Настоящее единство. Возможно, они снова почувствуют это, благодаря своему лидеру...
Как бы то ни было, она всегда будет молиться за них.
"С Рождеством!"
Глава 26. Последняя.
Часть первая. Ящик Пандоры.
Скрип-скрип-скрип... Намело к ночи. Кенди замерла на ступенях особняка. "Я бы лучше сама..." – это в ней желание поскорей освободиться от роли леди уже говорило. Но здравый смысл на своем настаивал: как же это – лучше? Когда на дворе ночь, снегопад, и в городе для одинокой девушки опасно? А у парадного входа ждет точный, как часы, личный водитель...
Скрип-скрип-скрип... Кенди юркнула в машину, не дожидаясь, пока шофер, как положено, откроет перед ней дверцу. Вот ведь, как глупо: учила, учила эти правила поведения для леди, а теперь неудобно нарушать. Шофер не сразу заметил пассажирку, задумался о чем-то, наблюдая, как снег в свете фонаря кружит. Одинокий такой, изувеченный, закрытый... Кенди засомневалась, что её рождественский подарок ему по душе придется. Есть ли у него семья? Или хотя бы друзья, чтобы вместе с ними провести праздничный выходной? Кенди постучала кулачком по стеклу. Хоть шофер и предстал перед ней сегодня без тёмных очков и фуражки, а на её приветливую улыбку не ответил. Только хмурым взглядом по лицу скользнул... Единственный человек в особняке, которого леди Эндри не смогла к себе расположить ни добротой, ни искренностью, ни участием. Непокоренный бастион.
Скрип-скрип-скрип... Напряглись пружины под кожаной обшивкой кресла. Шофер нагнулся, чтобы нажать кнопку стартера. Автомобиль ожил, закашлялся, встряхнулся. Кенди хотела поздороваться, но и рта не успела раскрыть. "О, Господи..." Краска бросилась ей в лицо. Никаких любезностей со стороны водителя она и не ожидала, но... Автомобиль так рванул с места, что её отбросило на другой край сиденья ногами к верху. Что же водитель? Ласково погладил руль, словно машину хотел успокоить. Кенди мысленно ворчала, поправляя юбку и шапочку. С мадам Элрой на заднем сидении он бы наверняка осторожнее трогался! А её швырнул, как будто со злостью... Да еще... Ой... На какой-то деревянный ящик.
Пока Кенди рассматривала предмет, на который шлепнулась, автомобиль несся по аллее. Впереди показались кованные ворота, увенчанные гербом Эндри. Распахнутые створки вдруг начали закрываться. Кенди напряглась, готовясь к резкому торможению, но машина, зарычав, устремилась вперед. Свет фар выхватил снег летящий навстречу и чью-то фигуру у ворот. Еще секунда и... Машина вырвалась на улицу, едва не задев створку, и ушла в занос. Скриииип-скрип... Шофер резко выкрутил руль, потянул за рычаг. Кенди успела испугаться, однако в следующий миг машина вышла из заноса, набирая скорость. Кенди обернулась, но того, кто пытался преградить им путь, так и не разглядела. Только очертания орла над воротами угадывались на фоне ночного неба. За снежной завесой постепенно исчезала тёмная громада особняка.
– Что случилось? – повысив голос, спросила Кенди.
Мотор ревел так громко, что водитель её не услышал. Ничего другого не оставалось кроме, как похлопать его по плечу. От легкого прикосновения он вздрогнул.
– Пожалуйста, ответьте! – с тревогой настаивала Кенди. – Почему мы едем так быстро? Кто это был там, у ворот?
Водитель немного притормозил.
– У ворот? Какой-то болван, очевидно, – он равнодушно пожал плечами. – Этот автомобиль развивает скорость до 50 миль в час. Город ночью пуст. Я еду так медленно, потому что на заднем сиденье девица. Еще вопросы?
– Нет, – вздохнула "девица", – больше вопросов нет.
Разве что... Вы когда-нибудь бываете в хорошем настроении? У вас есть другие костюмы, кроме серых? Холодная враждебность – это прикрытие или вы просто не любите людей? Хоть что-нибудь вы любите? Свою бабушку? Горячий шоколад? Уток? Кенди, насупившись, размышляла. Десятки, даже сотни важных вопросов, касающихся её собственной жизни, толпились на пороге этих размышлений. Подобный фокус она проделывала не раз. Думать о том, что делает ближнего несчастным, ей было легче, чем разбираться в себе. Проникаться чужой бедой в трудную минуту проще, чем переживать натиск своих чувств. Порой весьма противоречивых...
Впрочем, шофер такую стену возвел между собой и Кенди, что лезть через неё без повода было довольно трудно. И, надо признать, страшновато. Кенди принялась вертеть замочек на ящике, который держала на коленях. Красивый. Вроде не заперт. Она погладила крышку. Такая тонкая резьба... По-видимому, это шкатулка. Но чья? Тетушка Элрой забыла? Или, может, это подарок? Тетушка и раньше так поступала, но подарки от неё обычно лежали в перевязанных лентами коробках. Так она могла быть уверена, что на очередном званом обеде Кенди будет одета правильно. Кого волнует, что одежду и обувь Кенди уже негде хранить? Подарками нельзя пренебрегать!
Любопытно, что же в шкатулке? Что-то особенное по случаю Рождества? Что-то дорогое, от чего лучше отказаться? Что-то, позволяющее не думать о том, сколько впереди грустных прощаний, куда и почему ушел мистер Альберт, каких еще неприятностей ждать от Элизы, как теперь быть с Нилом... с фальшивой помолвкой Анни и Арчи... с Эльвином, который не хочет с ней дружить... с деньгами за учебу в медицинском колледже... С Нью-Йорком? Зачем? Ну, зачем Терри вернул ей гармошку?...
Кенди бросилась на борьбу с замком.
Голос шофера отвлек её:
– Впредь за мной не посылайте. Вы слышали? Семье Эндри я больше ничем не обязан. Доставляю вас домой в последний раз. Только потому...
– А? – не разобрала его бормотания Кенди.
– Потому, говорю, – внезапно человек-автомат заговорил нормальным, хотя и несколько сердитым, тоном, – что ты – упрямая девчонка без царя в голове. Мысль прогуляться по ночному Чикаго в одиночку тебя наверняка уже посещала.
Кенди слегка оторопела. Это он что же, так заботу о ней проявляет? "Как это мило с вашей стороны... Подумать, что я – беспечная дура?" Ну и тип. Однако...
– Спасибо, – сдержанно ответила Кенди, водя пальчиком по выпуклостям на крышке шкатулки. – У вас со мной было много хлопот... Надеюсь, зла вы на меня не держите? – нет ответа, и понимай, как хочешь. – Кхм... Я не знала, что вы ушли со службы. Извините, что потревожила среди ночи.
Скрип-скрип-скрип... Кенди поерзала на сиденье и уставилась в окно. Воцарилось молчание. Широкая улица в снегу. Один поворот. Другой. Спящий Чикаго. Редкие огоньки. Набережная. Тусклый блеск льда, сковавшего Чикаго-ривер. В последний раз... Скрип-скрип. Крутится руль. Снег пестрит за окном. День был долгий. Трудный. Еще немного и она будет дома. Марта опять с отцом повздорила и ночует у неё. Наверняка, еще не легла. Чай с ромашкой заварила. Приготовила что-нибудь вкусненькое. Волнуется, хлопочет. Впереди знакомый перекресток. Синий парк с горбатыми мостиками по правую руку. Сквозь голые ветви струится свет фонарей Вест-Медисон стрит. Автомобиль мягко и послушно входит в поворот. Это не со Стиром на его самодельной машине ехать. Не на разгоряченной лошади скакать. Приятно чувствовать себя в надежных руках и обходиться без лишних вопросов... Но Кенди не удержалась.
Замочек поддался. Что-то совсем не похожее на подарок от тетушки Элрой лежало внутри.
- А вы не знаете, чье это?
Скрип-скриииип... Автомобиль резко затормозил.
Кенди ахнула... Из приоткрытой шкатулки...
Прямо ей на колени посыпались бумаги...
недостаточно темно, чтобы не заметить,
Резко, неожиданно, ворохом... Глаз не отвести.
Потому что... Кенди в немом изумлении
Держит на коленях тайну человека со шрамом.
Руки не слушаются её, дрожат, пока она пытается запихать все, что свалилась на неё, обратно в шкатулку. Но полосы света скользят по бумаге, и тайна улыбается Кенди со старых фотографий, дразнит изображениями знакомых и любимых лиц, газетными вырезками, заголовками, которые выкрикивают имена и фамилии, стопками писем... Сердце колотилось, как бешеное.
Кенди захлопнула шкатулку, проклиная свое любопытство.
Поздно.
Приехали.
Скрип-скрип-скрип...
Часть вторая. Геростратова слава.
– Ну, скажу я тебе... – Марта пожевала губы, – это была слишком рискованная и весьма сомнительная авантюра! Что если бы Большой Джим не поверил тебе? Что если бы он решил, что дело не стоит того, чтобы вылезать из постели в рождественскую ночь? Что если бы он был в тайном сговоре с Джонни Торрио? Что если бы мафиози посчитали, что вы слишком много знаете? Хочешь глупо рисковать своей жизнью – ладно, твоё дело, но подвергать опасности жизнь мистера Легана без его ведома ты права не имел! Так что нечего тут хвастаться.... Чай допил?
Сэр Хайверхилл отставил чашку с оскорбленным видом.
– Я не ослышался? Чикаго вновь стал безопасным городом для одиноких девушек... А меня гонят и обвиняют в хвастовстве? Вот и рискуй после этого жизнью!
Марта невозмутимо поставила его чашку на поднос, а следом чайник, сахарницу и тарелку из-под булочек. Сэр Хайверхилл съел все, что было подано, и попросил добавки, но даже комплименты выпечке на её скептический настрой не повлияли.
– Я тебя насквозь вижу, – сказала она, уходя, – и прекрасно понимаю, чего ради ты рисковал. Хорошо, если Большой Джим выполнит обещание, которое дал тебе, но город, увы, безопасным не станет от того, что один мафиози другого приструнил. Слишком много здесь бандитов... и жуликов.
Марта выразительно взглянула на сэра Хайверхилла и унесла посуду на кухню.
– Ой, надо же... – до неё донесся ехидный голос юноши, – как легко мы об этом рассуждаем. Спокойно, уверенно. Прямо-таки со знанием дела. Может, потому что фамилия наша вовсе не "Стилл"? Может, потому что папочка наш не первый год играет в этом городе роль посредника между преступными группировками и законной властью?
Нил испуганно дернулся в полусне, когда на кухне что-то разбилось.
– Спи, Леган, спи, – сэр Хайверхилл с довольной улыбкой откинулся на спинку кресла и протянул ноги к огню. – Мадмуазель просто перепутала меня с тобой. Думает, я готов на любую глу