– Там лагерь, – кивнул вправо худощавый мужчина. – Я там два года отсидел. За угон. Правда, еще при СССР. А нам надо ехать вон туда, через мост в Алтыново. Мои там дом купили. Так что…
– Но мы посмотрим Углич? – спросила черноволосая девушка лет девятнадцати. – Там, говорят, монастырь.
– Конечно, – заверил мужчина. – Сейчас мама купит гостинцев и поедем. Пляж там хороший на Волге. Правда, коттеджей понастроили.
На площади, у магазина, иномарка остановилась.
– Это они, – кивнул сидевший за рулем Китаец. – Точно, машина Скориковых. Отец, мать и дочь. Что делать будем?
– Пока ничего.
Через открытые окна Лаура что‑то сфотографировала и обернулась к сидевшему сзади парню.
– Возьми такси. Они едут в Алтыново, и проследи, где они там остановятся.
– Понял, – по‑английски сказал парень.
– С таксистом тоже будешь на английском говорить? – сердито спросила Лаура.
Из магазина вышла женщина с двумя пакетами в руках.
– Янка! – окликнули ее. Она удивленно обернулась и увидела Аллу.
– Вот решила Углич посмотреть, – сказала та. – В Ярославле уже была, в Рыбинске тоже… А ты чего тут? Надолго?
– Даже не знаю, – вздохнув тихо отозвалась Яна. – Как Петя и дочка… Вон наша машина стоит. Уехали мы, потому что страшно. Слышала ведь, разыскивают женщин, родивших в Штатах…
– Но ты‑то при чем? Говорят, какая‑то россиянка родила дочь от бандита, вот ее и разыскивают. А ты…
– Мой – музыкант, в баре играл, я тогда и подумала, вдруг это настоящее.
– Ну и дура ты! – рассмеялась Алла. – Помнишь хоть, как его зовут?
– Рикардо Будерт. – Яна вздохнула. – Он сейчас какой‑то канал на телевидении ведет. Женился, двое детей. Ты слышала, что убили мать и дочь? – прошептала она.
– Да перестань ты, – снова рассмеялась Алла. – При чем тут твой музыкант? Еще говорят, что это какой‑то гангстер дочь свою разыскивает. Тебе вообще бояться нечего. Но как ты решилась сойтись с этим музыкантом?
– Понравился он мне сильно, – смущенно призналась Яна. – Решила, что рожу от американца, он потом заберет меня с дочкой. Но когда приехала домой, меня родители чуть было не прибили, а еще по милициям таскали и в КГБ вызывали. В общем, натерпелась я. Хорошо, Петра встретила. Он детей иметь не может, вот мы и нашли друг друга. Он в моей дочке души не чает. Все для нее делает. Мы всем говорим, что она его.
– Номера на машине московские. Случайно встретились или тоже что‑то ищет? – недовольно проговорила Лаура, глядя на беседующих женщин.
– Да навряд ли, – качнул головой Китаец. – Просто знакомые, вот и болтают. Вон и муж, и дочка подошли.
В машину вернулся тот, что ходил договариваться с таксистом.
– Она забеременела в Нью‑Мексико, от музыканта Рикардо Будерта, так что девушка точно не дочь Аляски. Кстати, можно сообщить Будерту, что у него в России выросла довольно привлекательная дочка. – Он хмыкнул.
Лаура бросила на него сердитый взгляд.
– Ты уверен в том, что сказал?
– Я отлично понимаю русский, – самодовольно улыбнулся мужчина. – А взять фамилию музыканта из газет она не могла. В России ничего не известно о нем.
Лаура достала сотовый, нажала кнопку вызова. Бергман ответил сразу.
– Чем порадуешь?
– Это точно не она, – сказала Лаура. – А как дела у Стефани?
– Результат отрицательный, – недовольно буркнул Генри. – Возвращайся. Китаец пусть остается. Завтра жду.
– Поехали к нам, – предложил Петр. – Кстати, у нас там сосед холостой. Вертолетчик. Познакомишься, парень он нормальный, не пьет. Вертолет его собственный.
– Поехали, – легко согласилась Алла. И тут зазвонил телефон. Она посмотрела. Шаман. Извинившись, отошла в сторону.
– Ты где? – спросил Шаман.
– В Угличе. Решила сама проверить. Все‑таки подруга, да и помогла она мне в свое время. А что в Красноярске?
– Да ничего такого… Чукчанка у дяди, кажется, решила там отсидеться. Но ловка шкура! Запросто двоих замочила и ствол Умки оставила. Хорошо, я перчатку увидел. Когда вернешься?
– Дня через три‑четыре, – ответила она. – Просто отдохну немного.
– Хвоста нет?
Она взглянула в сторону джипа с московскими номерами.
– Не совсем уверена, но, кажется, нас, точнее Яну, ведут. Баба и трое. Один из них азиат.
– Адрес сообщи, где будете.
– Непременно.
– Сфотографируй машину и вышли. Желательно и лица всех.
– Сделаю.
Джип американцев тронулся, и тут у него лопнуло заднее колесо. Двое мальчишек лет десяти бросились бежать во двор.
– Убью щенков! – по‑английски прорычал выскочивший из машины парень.
Алла сфотографировала его и сидевших в салоне.
– Шипы бросили под колеса, – вытаскивая домкрат, ворчал парень. – Щенки российские.
Подъехала машина ДПС.
– Что у вас? – спросил старший лейтенант милиции.
– Колесо пробито, – ответила Лаура. – Мы туристы из США. Автомобиль взяли напрокат. Сейчас собираемся ехать в Москву. У вас к нам имеются претензии?
– Вы должны выставить предупреждающие знаки и включить габаритные огни.
– Сейчас все сделаем, – заверила Лаура.
Москва
– Ты понимаешь, что наделал?! – брызгая слюной, орал Песковатский‑старший. – На кой черт твои придурки начали стрелять?!
Он схватил стакан и, налив содовой, выпил.
– Это ты не поймешь, – сдержанно заговорил Филипп. – Нас опережает кто‑то. Мы можем остаться ни с чем. На Чукотке сумели убрать двоих моих парней. Я уверен, не Умка убил их и не они его. Пропала подруга Умки Зоя Вензель. Убиты вернувшиеся из Штатов мать с дочерью. Кто, зачем, почему? – зло спросил он.
– Американец не желает, чтобы узнали его имя. Но что‑то мне подсказывает, что архив вот‑вот объявится и тогда конец.
– Мои парни тут при чем? Они поняли, что те могут взять дочь мента.
– Ты, похоже, стал полным идиотом. Что, решил всех перебить?
– Всех нельзя, – усмехнулся Филипп. – Просто хочу поскорее найти дочь Аляски, потому что уверен, вместе с ней и архив появится. А у меня к нему свой интерес. Сам знаешь, архив заставит нас всех ненавидеть и бояться друг друга. Ну я не имею в виду конкретно нас с тобой, – усмехнулся он. – А остальные начнут действовать. То есть убирать свидетелей. Поэтому я вот и подумал, а не начать ли мне…
– Дурень, – вздохнул отец. – Ты представляешь, сколько народу тебе придется положить?
– Да не так уж и много. Ты, кстати, вот что скажи, Антонову хорошо знаешь?
– Какую такую Антонову? – не понял отец.
– Она была замужем за Артуром Дубачем, недавно стала снова Антонова. У нее еще брат полковник милиции Андрей Антонов. В шестом отделе работал, а сейчас вроде в УББ. Так знаешь ее?
– Она моей любовницей не была, – поджал губы отец.
– А я и не сомневаюсь, что она под тебя не легла бы. Ответь все‑таки, знаешь эту Надьку или…
– Больше знаю ее брата. Но почему ты говоришь со мной в подобном тоне?
– Она знакома с Марецким, – продолжал сын. – И даже помогла вытащить его, когда он попал в переплет.
– А я думал, он сидит. Почему тебя волнует этот Марецкий? – пожал он плечами отец. – Дело с убийством муженька его бывшей тоже, насколько я понял, повесить на него не удалось.
– В то, что Марецкий мог убить, я не поверил сразу. Марецкого вытащил Мильсон. Мне не понятно, как этот адвокат оказался…
– Не понимаю, к чему ты меня подводишь? – раздраженно перебил его отец. – Слава богу, что ты выпутался…
– Да дело не в этом! – взорвался Филипп. – В Питере, на Лисьем Носу, оказывается, был Марецкий с какими‑то людьми и принял довольно активное участие в бою. И оказался он там из‑за дочери Антоновой. Я вот и подумал – случайность это, или Антонову и Марецкого что‑то связывает? Антонова ведь тоже родила дочь в Штатах.
– От своего муженька, который по фамилии был тоже Антонов. И забеременела она в России, уехала в Штаты брюхатой.
– А не от Марецкого дочь у Антоновой? Почему вытаскивают его после драки с парнями… Почему затем берут его по подозрению в убийстве…
– А разве не ты это устроил? – удивленно спросил отец.
– Не я. И повторяю, не верил этому. Дальше приезжает Мильсон и Марецкого отмазывает. Выходит, у Марецкого есть знакомые в криминале? Ведь Мильсон работает только с делами авторитетных уголовников. Но такой связи у Марецкого нет. Появляется вопрос – откуда Мильсон узнал и почему помог…
– А твои парни спросить у Мильсона не могут?
– Мильсона убить трудно так же, как любого из аппарата правительства, – усмехнулся Филипп. – И тот, кто рискнет это сделать, знает, что его довольно быстро найдут и умирать он будет долго и очень больно и, разумеется, сдаст заказчика. А говорить с Мильсоном нельзя. В общем, Мильсон не вариант. Но кто‑то из авторитетов прикрывает Марецкого. Я пытался выяснить, с кем из тех, кто сейчас на свободе, он сидел. Оказалось, был только один вор в законе, и того очень скоро убили. Марецкий сейчас в Хабаровском крае моет золото. Здесь его бывший солдат Игорь Кошкин. Скоро женится.
– Знаю, – кивнул Песковатский‑старший. – Но ты это к чему?
– Пытаюсь понять, кому и зачем нужен Марецкий. Сделать его киллером не получится. Тогда кому и зачем он нужен? И как оказался в Питере в нужное время?
– Он ездил хоронить однополчанина, – снова налив содовой, сказал отец. – И встретил там таксиста, тоже бывшего вояку, вот и все. Не стоит вспоминать о Марецком. Он сейчас далеко и наверняка не хочет ворошить прошлое. Архив, – прошептал он, – вот что меня тревожит. Интересно, на кого, кроме нас, накопал этот гад.
– Меня тоже. Но еще интересует и наследница, – упрямо продолжал Филипп. – Должны же появиться хоть какие‑то новые сведения.
– А пока мы знали лишь то, что дочь Алясина вступит во владение Долиной в том году, когда ей исполнится двадцать лет. Есть справка о рождении девочки и подпись трех свидетелей изъявления воли Аляски. Все это заверено нотариусом из конторы федеральной службы США. До достижения двадцатилетия наследницы имя и фамилия засекречены, так как ее могут убить до вступления ею в право наследования. Когда ей стукнет двадцать, она появится в Хабаровске с этими бумагами. Аляска задумал и сделал все верно, чтобы голова болела у тех, кто на Долину глаз положил.
– Мы найдем ее! – ударил кулаком по столу Филипп. – И она сама отдаст нам Долину. Но где она, черт бы ее побрал? В США? В Канаде? На Аляске? Уверен, она в Штатах!
– Ты совсем с головой дружить перестал, – устало сказал отец. – На кой тогда американец брал девку с боем, а потом тут ее и кончили. Стал бы он наследницу убивать, да еще вернув назад. В России она. Кто‑то знает ее и просто выжидает. В общем, я не знаю, что делать, но Долину просто так не отдам.
– А кто помешает наследнице воспользоваться своими правами? Дед, Звездочет? А может, твой психиатр признает ее невменяемой?
Песковатский долго молчал, потом тяжело вздохнул и тихо сказал:
– Я там был, в Долине. Сам видел два идеальных котлована. Залей их водой и пускай драги. Следуя запискам специалиста типа Аляски, золото можно добывать через пару месяцев. Да еще поставить бригады с проходнушками там, где золото почти наверху. Они могут добывать по старинке, лотками. Спецов по этой части полно. Зачем им рисковать, прятаться от ментов, проверок разных или бандитов, если они просто получат разрешение. Аляска все продумал. Государство будет заинтересовано в таком проекте, зная, какой Алясин специалист. А сколько людей получат работу, сколько будет вовлечено в создание инфраструктуры. В общем, если наследница объявится, достать ее будет просто невозможно. Ее надо убирать сейчас.
– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил Гарри.
Надежда встала и набросила халат.
– Я скучала по тебе и очень обрадовалась, когда ты появился. Но знаешь… – Она наклонилась и поцеловала Волкова в губы. – Я не готова быть женой. По крайней мере, твоей. Ты можешь обидеться и исчезнуть, но я не хочу и не буду тебя обманывать.
– Это ты из‑за своей доченьки, – резко сел в кровати Гарри. – Но не забывай, ты не молодеешь…
– То есть ты мой последний шанс обрести женское счастье? Нет. Я и так счастлива. Я была замужем и, признаюсь, жалею об этом. Ты меня устраиваешь как любовник, но стоит мне представить, что ты всегда будешь рядом, и кончится романтика встреч, все меняется.
– Вот, значит, как…
Гарри встал.
– А я хотел быть твоим мужем и, возможно, заменить отца твоей дочери.
– О Вике лучше ничего не говорить, – чуть повысила голос Надежда. – Дочь самое дорогое, что у меня есть. Она не знала своего родного отца, а тот, кого я выбрала… по любви… довольно успешно играл роль до определенного момента. Я не хочу снова пережить то, что произошло. Кстати, если уж пошел такой разговор, ответь, ты любишь меня?
– Надюша, – Гарри протянул к ней руки.
Она отошла к окну, закурила.
– Тогда почему ты не набил морду Артуру, когда узнал, что он пытался лапать Вику?
Волков растерянно посмотрел на нее.
– Он был твоим мужем, и я думал, ты сама разберешься.
– Но я приехала к тебе в истерике, мне нужна была помощь. А ты… Ты предложил написать заявление в милицию. То есть вынести весь позор и всю мою боль на люди. Кстати, о милиции. Помнишь, однажды мы оказались там, чтобы помочь какому‑то бомжу? Нас приняли не совсем дружелюбно и даже оскорбили. Бомж, опустившийся вроде ниже низшего предела человек, ударил оскорбившего нас. А ты не смог защитить имя моей дочери. Не знаю, почему я это вспомнила… Но сейчас поняла, что просто не могу больше быть с тобой. Извини за прямоту, но тот бомж на голову выше тебя во всем.
– В постели тоже? – насмешливо спросил Гарри.
– У тебя десять минут, чтобы исчезнуть, – посмотрела на часы Надя. – На одиннадцатой тебя выбросит охрана. – И запахнув халат, она вышла из спальни.
Вскочив, он рванулся к двери.
– Надюша! Милая…
– Прошло пятнадцать секунд, – преградил ему дорогу мускулистый парень в белом костюме. Позади него стоял второй.
– Надюшка! – снова крикнул Гарри.
– Мы его в окно выбросим или по лестнице потащим? – спросил один из них.
Гарри начал быстро одеваться.
– Десятку баксов за то, что уложится, – засмеялся другой.
Спустившись в подземный гараж, Надежда села в машину.
– Куда? – удивленно спросил водитель.
– Домой, – сквозь слезы сказала она.
– Но вы в халате, Надежда Сергеевна… – растерянно начал было водитель.
– Если появится желание, поеду голой, – смахнув слезу, Надежда улыбнулась.
На переднее сиденье сел телохранитель. Водитель, покосившись на него, тронул машину.
После ухода Надежды охранники решили поразвлечься. Один из них сильно толкнул Гарри в зад ногой, тот вылетел в дверь и рухнул на цветочную клумбу.
– Гони червонец, – сказал охранник напарнику.
– Передайте Надежде Сергеевне, что я не уложился в отведенное ею время, – поднимаясь, повернулся к парням Волков. – Надеюсь, она все‑таки позвонит. Я люблю ее и готов…
– Слышь, мужик, – усмехнулся один из них, – свалил бы ты наскоряк, а то так и тянет помочь тебе уползти с территории.
– Уже ушел, – комично поклонился Гарри. – Но мой вам совет, не попадайтесь мне на улице. Сделаю бо‑бо.
– А чего сейчас не сделаешь? – загоготал охранник, подходя к нему.
Резкий удар кулака в подбородок отправил его в нокаут. Второго Гарри, крутанувшись, встретил ударом ноги и спокойно проговорил:
– Привет хозяйке. Я вас запомнил и обязательно верну долг.
– Он морпех, – с балкона трехэтажного особняка крикнул парень, когда Гарри скрылся за воротами. – Офицер бывший. Похоже, Царица его отшила насовсем.
Шаман любил иногда вслух подводить итог своих размышлений, даже будучи наедине с самим собой.
– Значит ты, крошка, из Штатов, – бормотал он. – А Китаец, кажется, российский. Другой непонятно кто, но по‑английски говорит чисто. Посмотрим, где вы остановились. Выходит, не та баба была вам нужна.
Он закурил. Услышав объявление о посадке на Вашингтон, включил зажигание, тронул джип и, проехав метров десять, остановился, вылез и открыл багажник.
Вика была удивленна, когда в ее спальню вошла Надежда.
– Мама? Я не думала, что ты вернешься. – Увидев заплаканное лицо матери, вскочила. – Что с тобой?
– Ты оказалась права, – горько улыбнулась Надежда. – Я поняла, что не стоит делать вид, что любишь. Ему нужны мои деньги, поэтому он со мной. Почему сильный, опытный боец не заступился за нас, когда Артур…
– Хватит, мама, – остановила ее дочь. – Не надо…
– Бомж вступился, ударил обидевшего нас милиционера, – словно не слыша ее, продолжила Надежда. И вдруг спросила: – Ты хотела бы увидеть Марецкого?
– Не знаю, – растерялась Вика. – Зачем? Я очень благодарна ему за тот случай в Санкт‑Петербурге и вообще. Он настоящий офицер, но чужой человек. А почему ты спрашиваешь?
– Я не ношу перстень, который он прислал. Не знаю почему. Не могу даже померить. Может, потому что не хочу предать память о твоем отце. Пусть это будет единственный мужчина, который надел мне на палец кольцо.
Она обняла дочь.
– Знаешь, я случайно узнала, что перстень Марецкого стоит двенадцать тысяч.
– Рублей?
– Евро, доченька, евро, – смущенно улыбнулась мать. – Знаешь, мне иногда кажется, оно заговоренное…
– Мама! Подумай, что ты говоришь! – воскликнула Вика. – Вот уж не ожидала такое от тебя услышать. Марецкий хочет приворожить тебя? Да чепуха! Просто решил выпендриться. Помнишь, каким мы его увидели? А подарок этот прислал, чтобы мы поняли, как круто изменилась его жизнь.
Девушка вдруг притихла, на глазах выступили слезы.
– Если правду сказать, я никогда не забуду, что, если бы не он, я бы погибла.
США. Вашингтон
– Мне все это порядком надоело, – раздраженно говорил Бергман. – Потрачено столько денег и никакого результата.
– Но мы делали то, что считали нужным вы, – напомнила Стефани. – Если решите прекратить поиск наследницы, буду только рада. Я не раз рисковала собой…
– Как это «прекратить»? Об этом не может быть и речи.
Бергман вскочил.
– И почему эта наследница должна быть именно в Москве? Россия большая. Кстати, Аляска хоть раз в жизни бывал в столице?
– Да, – кивнула Стефани. – Его возили в Москву на допрос.
– Извините, мистер, – вошел в кабинет мулат, – вас желает видеть Тресси Бергман.
– Черт ее принес! – все так же раздраженно воскликнул Бергман и посмотрел на Лауру. – Если решите драться, спуститесь в спортзал. Зови, – кивнул он мулату, но Тресси уже появилась в дверях.
– Никаких драк, – сказала она. – Вы не думали, кто мог убить Фальконга Рудельта и его жену и кто пытался убить детектива, нанятого вами?
– И кто же это? – с иронией спросила Лаура.
– О’Бейли, – Тресси села в кресло, достала сигарету. – Двадцать лет назад он был основателем клиники, в которой ему ассистировал и помогал Фальконг. Именно в клинике О’Бейли умерла женщина, родившая Алясину девочку. Умер и ребенок. А через два года О’Бейли расширяет клинику и открывает филиалы в нескольких городах Канады и США. В Буффало главным врачом был Фальконг. О’Бейли неожиданно уволил его и взял на его место русского. Зовут его Семенов Василий. Знаете, когда это было? В восемьдесят девятом. Остается проверить, не лежала ли там в это время русская женщина, к которой приходил Аляска.
– Подождите… – нахмурилась Стефани. – Аляска действительно был в Буффало. Недавно по совету папы я просматривала подшивки газет, криминальную хронику. Как говорят, Аляска, где бы ни появлялся, обязательно попадал в историю. Папа оказался прав, – кивнула она. – В ноябре девяностого он что‑то шумно праздновал в русском ресторане. Да, в ноябре. Надо попробовать узнать, что именно отмечалось.
– А ты молодец, – одобрительно посмотрел на Тресси Бергман.
Канада. Оттава
– Мне это начинает надоедать, – процедил сквозь зубы О’Бейли. – Предупреди кого следует, что возможны посетители. Пусть примут, как дорогих гостей. Кстати, нашли Семенова?
– Да, господин, – поклонился темнокожий верзила. – Он был в публичном доме Индианки. Наслаждался борьбой голых женщин в грязи.
– Старый развратник, – засмеялся О’Бейли. – Где он сейчас?
– Отсыпается.
Оставшись один, О’Бейли задумался. «Давно надо было его списать. Но я упустил момент. Семенов стал известен и благодаря ему клиника процветает. Что ни говори, он врач от Господа Бога. Правда, в последнее время увлекается виски… Надо бы поговорить с ним, серьезно предупредить. Не хотелось бы терять такой источник дохода, но, вероятно, придется…»
США. Бостон
– Переезжаем, – улыбнулся Рони. – В Чикаго. Там получу офис и еще кое‑что. Дядя расщедрился.
– Денег он тебе, случайно, не подбросит? – хмуро спросил Флэйд. – А то у нас…
– Двадцать тысяч, – подмигнул Рони. – Двадцать две, если быть точным.
– И с чего же такая доброта? – удивился Флэйд.
– Я нашел его племянницу, она в Англии и тоже давно его искала. Он уезжает к ней, а мне оставляет дом, офис и двадцать две тысячи долларов. Кроме того две машины и небольшой отель. На двенадцать номеров. Озеро рядом, клиентов всегда много. Так что Кет будет, чем заняться. А мы займемся делом, – подмигнул он Флэйду. – Ты как?
– Если скажешь всю правду, то за, – кивнул Флэйд.
– Мужчины, – недовольно вмешалась Кет, – надеюсь, от меня у вас секретов нет?
– Обо всем поговорим в Чикаго.
Рони стал собирать дорожную сумку.
Буффало
Семенов лежал на кровати и маялся. Профессорская борода и короткие седые волосы были всклокочены.
– Встали бы, Василий Романович, умылись, может, и полегчало бы, – ворчала пожилая женщина в белом халате. – Или в Россию потянуло?
– Нет, Глафира. В Россию меня как раз не тянет, – отмахнулся Семенов. – Я там семь лет в лагере провел за то, чем сейчас больше половины населения занимается. Работал врачом, а в выходные торговал, мне из Канады товары привозили. Ну и осудили. За спекуляцию. Дали десять, но через семь лет освободили. И уехал я в Штаты. А тут, видишь, даже популярность приобрел. Правда, гражданство так и не получил, да и не нужно оно мне. Деньги заработал. Миллионер почти, – он потянулся. – И ты кстати подвернулась. Сделайка мне чаек свой. У меня две операции, а я вчера перебрал трошки.
– Да уж трошки‑то больно велики, – продолжила она ворчать. – Еле живого тебя доставили. А чайком сейчас побалую. С жареными корнями он похмелье зараз выводит. На вкус, понятное дело, горек…
– Зато как будто и не грешил.
В дверь постучали. Заглянул молодой мужчина.
– Доброе утро, доктор. Как ваше здоровье?
– Через пятнадцать минут буду в полном порядке.
Семенов встал с кровати.
– Сегодня у вас жена сенатора, – напомнил мужчина. – Сам О’Бейли звонил, спрашивал, не нужна ли помощь.
– Скажи, все будет нормально, – заверил Василий Романович.
Стефани вела машину, Лаура сидела рядом. Воспользовавшись тем, что оказались без свидетелей, они обменивались тем, что их тревожило.
– В общем, я не уверена, что удастся с ним встретиться, – сделала вывод Стефани.
– Я тоже, – вздохнула Лаура. – И вот еще что интересно. Когда разговор почти закончен, Сьюзен всегда уходит, якобы за тем, чтобы принести чего‑нибудь. В других случаях она этого не делает. Попроси у нее хотя бы сок, так начнет высказываться, что она не служанка, а секретарь. Тебе не кажется это странным?
– Я начинаю думать, что Сьюзен работает на сторону. Пока не берусь сказать на кого, но мой тебе совет, будь аккуратней. И еще. Сегодня ты снова провоцировала Тресси. Держи себя в руках.
– Придушила бы эту змею, – сжала кулаки Лаура. – Она уже не просит, а требует акции Берта. Если от брата была хоть какая‑то польза, переговоры о закупках вел он, то что может она?
Чикаго
– А мне тут нравится! – весело воскликнула Кет. – Когда я буду хозяйкой…
– Почему будешь? – засмеялся Рони. – Ты уже двое суток владелица отеля. Документы оформлены, познакомься с сотрудниками, входи в суть дела. Уверен, быстро разберешься.
– Разберусь, – Кет чмокнул Рони в щеку. – Спасибо.
– Кстати, тот двухэтажный особняк – ваш с Флэй‑дом, – сказал он. – Мебель поменяете со временем, а перед свадьбой, обещаю, на сутки все дела прекратим. – Посмотрев на Флэйда, Кет опустила голову.
– А у тебя девушка есть? – тихо спросила она Рони.
– Я не голубой, – снова засмеялась Рони. – Просто… – Он стал подыскивать снова.
– У него, можно сказать, гарем, – выручил приятеля Флэйд. – Рональд пользуется успехом у женщин.
Рони не стал развивать эту тему.
– Завтра начнем розыск одного человека. Подробности потом, – сказал он.
– Кто заказчик? – поинтересовался Флэйд.
– Я, – ответил Рони. Друзья переглянулись и уставились на него. – Объяснять ничего не буду. Дело в том, что я очень хочу найти заказчика тех, кто пытался меня убить.
– Значит, все это, – Флэйд развел руки, – вроде оплаты?
– Повторяю. Это не заказ, это мое дело, – не скрывая раздражения, сказал Рони. – Я пойму, если ты не согласишься работать со мной. И вообще, я не хотел говорить вам об этом. – Он посмотрел на Кет. – Вы любите друг друга, и я не должен подвергать вас опасности. Если ты согласишься, будешь только узнавать про того, про кого я попрошу. Работы у вас и в отеле предостаточно.
Раздался громкий звук пощечины.
– Молодец, – поцеловал Флэйд подругу. – Я бы, пожалуй, что‑нибудь ему сломал. Пусть думает, что говорит.
Они вышли. Рони тряхнул головой, потрогал подбородок и поморщился.
– Ответ вполне понятный, – кивнул он. – Зубы не шатаются, через пару минут все пройдет. – И улыбнулся. – Спасибо, Кет. Если бы Флэйд ударил… – Он снова тряхнул головой.
Вашингтон
Эскимос и Карлита встретились в условленном месте, чтобы обсудить заказ.
– Их нет, похоже, они сменили место жительства, а следовательно и место работы. Что делать? – спросил он.
– Искать, – спокойно ответила она.
– Шеф сказал, что ему нужны трупы всех, кроме Рональда Рони. Он ему необходим живой. Сама понимаешь, насчет живого, это не к нам…
– Почему же? – пожала плечами Карлита. – Предложи ему встречу, не называя имен. Место пусть выбирает сам.
– Хорошо, – согласился Эскимос. – А платить нам за это будут? За живых обычно ничего не получаем. Живой клиент считается плохо выполненной работой.
– Получим за одного вдвойне, – сказала Карлита.
– Как так?
– Все очень просто. Устроим встречу, получим деньги. После того как заказчик расстанется с клиентом, убьем его и снова получим деньги.
– Правильно, умница, – прошептал Эскимос и поцеловал ее. – Но где может быть этот Рони?
– Найди тетю Кет, она наверняка знает, где племянница.
– Что бы я без тебя делал! – Эскимос заключил ее в объятия.
Сьюзен позвонила О’Бейли и рассказала о своих сомнениях по поводу Эскимоса.
– Мне кажется, он работает еще на кого‑то, – заключила она.
– Эскимос выполняет свою работу, у меня нет к нему претензий, – возразил О’Бейли и спросил, не мог ли Бергман заподозрить ее в двойной игре.
– Если бы это было, – усмехнулась Сьюзен, – мы бы сейчас не разговаривали, Бергман наказывает сразу.
– Эта «игра в шахматы» меня устраивает. Благодаря ему я узнал много полезного, поэтому пока его не трогать. – И подчеркнул: – Слышишь, Бергмана не трогать. Если он вдруг что‑то почувствует по поводу тебя, я незамедлительно приму меры.
– Когда я получу деньги? – спросила Сьюзен.
– Сегодня тебе передадут десять тысяч, – услышала она. – Остальные, когда будет что‑то существенное.
Услышав телефонный звонок, Элизабет взяла трубку.
– На Аляске убиты Боцман и Артист, – сказал звонивший.
– Черт с ними, – отмахнулась Элизабет. – Их все равно пришлось бы убирать. Вот что, как только появится кто‑то из России, немедленно сообщи.
– Есть, мэм. – И абонент отключился.
– Давно я не была в Вашингтоне, – прошептала Элизабет, подойдя к окну. – А ведь здесь прошла моя юность, была первая любовь. Потом… – она усмехнулась, – потом я поняла, что нужно зарабатывать деньги, и решила, что буду это делать до сорока пяти. Потом выйду замуж и рожу сына. Ну а если нет, возьму брошеного матерью и уеду в Европу. Надеюсь, все это скоро закончится. От результата и будет зависеть, как и что делать.
Чикаго
– Знаешь, – сказал приятелю Рони, – мне предложили встречу и заверили, что я узнаю много интересного о наследнице. Время и место сообщат позже.
– Ты не пойдешь, – отрезал Флэйд. – Тебя желают добить. Ответь наконец честно, что тебя зацепило в этом деле о наследнице? Я не верю, что ты просто хочешь найти заказчика.
– Заказчика я уже знаю, – признался Рони.
– О’Бейли?
– Мистер Бергман. Ты помнишь, как спокойно он перенес гибель сына? Тот узнал что‑то, чего знать не должен был никто. Поэтому Бергман доволен, что ему не пришлось самому убирать сына.
– Ты думаешь? – поразился Флэйд.
– Уверен, – кивнул Рони. – Я все время пытаюсь вспомнить, что знал об этой истории с наследством. Что‑то говорил Фальконг, а вот что… – Он недовольно поморщился. – Я должен вспомнить. А предложение дяди я принял потому, что в Чикаго меня пока искать не станут. Про дядю не знает никто.
– Значит, ты решил сделать нам свадебный подарок на тот случай, если тебя убьют? – обозлился Флэйд. – Дать бы тебе…
– Мне вполне хватило от Кет, – потрогал подбородок Рональд.
– Кто может вызывать тебя на встречу, если сам говоришь, что о Чикаго никто не знает?
– Мне прислали эсэмэс, – пояснил Рони. – На телефон в Бостоне. Телефон у одной знакомой, она тоже не знает, где я. Надо вспомнить, что говорил канадец… Может, к гипнотизеру сходить?
Флэйд положил ему руку на плечо.
– Видно, после ранения у тебя не только память отшибло. Всему свое время. Вспомнишь. А гипнотизер – лишний человек, который будет знать то, что знать должен ты, ну и мы.
Хабаровский край
Виталий растерянно посмотрел на Марецкого.
– Это золото…
– Знаешь, – засмеялся Виктор, – по промысловому поверью, если старатель найдет самородок граммов на пятьдесят, считается, будет удачлив в добыче. Так что с удачей, золотомой. Но мой тебе совет, никогда даже не думай утаить золото. Хоть крупицу. Втянет, и всё. Или убьют, или посадят. Отдай самородок бригадиру.
– Да я и не думал прятать, – обиженно проворачал Сиротин.
За старателями наблюдали двое.
– Твою и ихнюю маму вместе, – опустив бинокль, злобно прошептал коренастый якут. – Везет же придуркам. Ну почему мне не попал под ногу этот самородок, ведь я по этому ручью раз пять ходил! – Он обернулся к Росомахе. – А ты все на того мужика ствол наводишь? Гляди, Дед прознает, на муравейник сходу посадит.
– Марецкий не из тех, кто прощает или забывает, – держа в прицеле снайперской винтовки голову Виктора, сказал Росомаха. – А мне не хочется получить пулю в башку или нож в спину.
Он все же опустил ствол и перевернулся на спину.
– Покрутится тут, послушает базары и запросто может… Ему наверняка подскажут про меня. Всё, уходим.
Он пополз между камнями, но успел заметить, как Марецкий шевельнул плечом. Ремень двустволки скользнул, ружье оказалось в руках.
– Шарахнет сейчас картечью, – шепнул Росомаха и скомандовал: – Бегом вниз.
– Ты чего, капитан? – спросил Сиротин.
– Зверь какой‑то, – успокоил его Марецкий. – Росомаха, а может лиса. – Он усмехнулся. – Ушел, зверина. Привычка у меня с Чечни. Посторонний звук – оружие в руки. Пошли, – осмотрев сопку, сказал он.
– Вот едрена бабуся! – Дед хмуро взглянул на Прокофьича. – Живая, выходит, дочурка Аляски. А я уж было губы раскатал, что выкуплю у государства Долину. Выходит, хренушки. А ты чего, собственно, заявился‑то?
– Так люди появилися в тайге, – отпив чая из кружки, сказал Прокофьич. – Мои пятерых видали, но они исчезли, как привидения. С автоматами мужики. И не ОМОН, и не спецназ. Бандюки какие‑то.
– Понятен хрен, что не армия, – хмыкнул Дед. – Где твои этих ореликов засекли?
Нацепив очки, он склонился над картой.
– Около Гусиного озерка, – указал пальцем Прокофьич. – А отвалили к горному хребту. Умеют ходить! Следов не видать, и псы не взяли. Видать, посыпали чем‑то. Было пятеро, – повторил он, – шли у ручейка от озерка Гусиного. Лоток приметили у одного. Знаешь, такой китайский.
– Видывал, – кивнул Дед. – Не лоток, а издевательство. На ем рыбу жарить хорошо. Даже для проб не подходит. Китайцы, одним словом. У меня есть такой. Мы подловили двоих у Камня Вороньего. Но, видать, один убежденный был, кишки себе вспорол. Второго стрельнуть пришлось, уж больно люто отстреливаться начал. Золотишка было сто пятнадцать граммов. Не с Долины. А китайцы российские. Границу не переходили. Мы около Согды поселок сожгли. Тамачки уже девять домов ихних было и шалашей с десяток. Лезут желтолицые, мать их китайскую. Как Доманский отдали, так и полезли… Видал, поди, в поселках китайские кафе, общины. Наши девки с ихними парнями погуливают, по‑ленински получается, интернационал. И в Москве тоже кого уже токо нет. – Он выматерился. – А представь, коли наследница из Америки будет. Тоды хана всему и всем. Она ж своих понавезет, чтоб вкалывали, а наших по боку. Ежели так будет, видит Бог, партизанить начну. Места нам знакомые, хоромов полно, землянок тоже, мы годами могем не выходить с тайги…
– Войска понаедут – и привет твоей партизанщине. Али ты и в солдатиков стрелять станешь? С ментами оно, понятное дело, кто кого, частенько хватаемся. Сколь мужиков уже за колючкой сидят. А тут, если ты войну удумаешь, тя враз ваххабитом объявят – и привет Дедовскому корню. Я чего явился. Решать надобно, что делать, пока энтой самой наследницы нема. Счас уже осень как‑никак, заморозки вот‑вот вдарят, но золотишко потихоньку мыть еще можно. Вот и говорю, давай наберем хлопцев лихих, кто готовый до морозов мыть, нехай они в Долине с севера начнут. Ежели менты, мы посты выставим. Помнишь, как в Сусумане колымском играли, – подмигнул он. – Постов наставили и моем. Токо менты появятся, все враз исчезаем. Они походят, походят и ни с чем сваливают. Давай так сделаем. Объединимся и сколь успеем, столь и намоем. А чтоб не в тюрьму, по разрешениям сезонным мужики нехай моют. Как те такой поворот?
– Уж лучше так, чем никак, – мрачно согласился Дед. – Ты вот про пятерых говорил. Может, это люди той самой наследницы и есть? В общем, ладно, присылай своих, а я туточки наберу. И за твоими, и за моими стоко всего, что им легче пулю принять, чем на пожизненное идти.
– Как думаешь, про нас они не шепнут, коли прижмут? – засомневался вдруг Прокофьич.
– В своих я уверен, – заявил Дед. – А про твоих ты думай.
Река Гуджал
Прицелившись, Гранит нажал на курок. Столбиком стоявший заяц рухнул в траву. Гранит поднялся, но тут же упал на землю, прижал приклад к плечу. Пятеро вооруженных людей в камуфляже цепочкой двигались вдоль сопки. Двое были со снайперскими винтовками, трое с автоматами. У всех за плечами вместительные, плотно прилегавшие к спинам ранцы. Опытный глаз Гранита сразу отметил – камуфляж не наш, но по цвету и рисунку вполне подходит, ботинки мягкие. Одежда не испачкана и не помята, все выбриты чисто. Идут без проводника и карты, по крайней мере сейчас. Значит, просто вдоль речки. Он посмотрел на часы. Через пару часов начнет темнеть. Решил, отпущу на полчаса и пойду по следу.
Вспомнил – только бы зайца не заметили. Пятерка так же ровно и неторопливо начала входить в распадок. Гранит скорее почувствовал, чем услышал движение сзади. Перекатившись на спину, принял прыгнувшего к нему на ствол винтовки. Тот ударился грудью и коротко вскрикнул. Гранит выстрелил и тут же покатился вниз по склону. В место, где он только что лежал, впились пули. Услышал: «Он живой нужен!»
Вскочил, выстрелил и побежал к большим камням. Пуля обожгла правую