Прежде чем перейти к данной части вопроса необходимо напомнить, что эта процедура определена Гаагской конвенцией 1907 года «О законах и обычаях сухопутной войны» и регулирует порядок переговорного процесса предстоящей капитуляции.
О желании капитулировать противник сообщает путём направления своего переговорщика с белым флагом. Парламентёром считается лицо, уполномоченное одной из воюющих сторон вступать в переговоры с другой и являющееся с белым флагом. Физическое его уничтожение, а так же издевательство над ним не допустимо.
* * *
Уже к началу четвёртого дня штурма Кенигсберга немецкую чопорность и пунктуальность, словно ветром сдуло, остались только фанатизм и звериная агрессия вперемешку с ненавистью ко всему людскому миру. Даже инстинкт самосохранения не взывал к разумному решению прекратить бесполезное сопротивление, чтобы спасти город и его жителей.
Тем не менее, призывы командования 3-м Белорусским фронтом к немецкой стороне сложить оружие следовали каждый день. Ежедневно на позиции противника авиацией 1-й и 3-й ВА сбрасывались десятки тысяч листовок на немецком языке. С этой целью так же работали специальные агитационные эскадрильи, а ещё передавались сообщения по всем радиосетям с условиями капитуляции и добровольной сдачи в плен.
Всё это делалось лишь для того, чтобы поставить заслон тому ужасу, который охватил старинный город, погрузив его в средневековый мрак. Тем не менее, ситуация в гарнизоне была доведена до такого абсурда, что генерал Ляш потерял всякую связь с войсками и уже был не в состоянии управлять ими, поэтому сама капитуляция, которую немецкий комендант принял «безоговорочно» растянулась потом на долгие часы.
Другого выхода у Ляша просто не было. Большинство пехотных частей к тому времени уже оказались разгромлены или вовсе прекратили своё существование. В оставшихся районах окопалось до 40 тыс. войск, однако ими толком никто не управлял, так как отсутствовало общее руководство и связь, поэтому уже к 16-ти часам командование Кенигсбергской группировкой пришло к запоздалому выводу о бесполезности дальнейшего сопротивления и решило сдаться.
* * *
Тем временем наступление штурмовых групп 11-й гв. армии генерала Галицкого к центру окружённой группировки и штабу обороны города усилилось. Оно было настолько стремительным, что комендант Кенигсберга генерал Ляш был вынужден в 18.00 выслать на участке 27-го гв. стрелкового полка своих парламентёров. Эту группу из двух старших офицеров возглавлял полковник Хевке, а его ассистентом назначен подполковник Кервин.
Парламентёры незамедлительно были доставлены в штаб 11-й гв. дивизии генерала Цыганова, о чём тут же сообщили командарму. Приняв доклад генерала Галицкого, командующий фронтом маршал Василевский, подписал ультиматум на капитуляцию немецкого гарнизона и приказал доставить документ лично Ляшу. Кроме этого, принять все меры к его исполнению и безопасности самих парламентёров.
Получив задание с особыми полномочиями, подполковник Яновский в сопровождении двух офицеров дивизии капитанов Федорко и Шпигальника, а так же немецкого парламентёра подполковника Кервина отправился в бункер к коменданту города.
Несмотря на то, что канонада в городе на время стихла, опасность всё равно подстерегала переговорщиков на каждом шагу. Звучали отдельные выстрелы, слышались постоянные угрозы, а так же пронзительный свист сигнальных ракет и глухие взрывы мин. Отчего приходилось укрываться и обходить опасные участки стороной.
Таким образом, только в 21.00 удалось прибыть в штаб генерала Ляша и вручить ему меморандум. Комендант города безоговорочно принял его условие и тут же отдал приказ войскам на прекращение сопротивления.
Согласовав текущие вопросы с немецким командованием, Яновский с группой парламентёров вернулся обратно в штаб 11-й гв. дивизии только в 23 часа. Однако, огонь со стороны противника на ряде участков ещё долгое время не прекращался. Причина этого состояла в том, что приказ коменданта крепости из-за отсутствия связи до них просто не смогли довести. Другая часть немецких войск, находясь в милитаристском угаре, продолжала упорное сопротивление.
В связи со сложившейся обстановкой командующий 11-й гв. армии генерал-полковник Галицкий в 24:00 вновь отправил подполковника Яновского с парламентариями к генералу Ляшу. Цель повторного визита состояла в том, чтобы «предложить» генералу немедленно передать командование и отправиться с Яновским в расположение советских войск. Таким образом, только в 2 часа ночи 10 апреля комендант Кенигсберга был доставлен на командный пункт командира 11-й гв. дивизии генерала Цыганова.
В это же время началась массовая сдача в плен немецких солдат и офицеров. Тем не менее, отдельные группировки всё ещё продолжали активно сопротивляться и только к 6-ти часам утра, под натиском гвардейцев были частично уничтожены, а большей частью пленены. Таким образом, в течение ночи войска закончили ликвидацию отдельных очагов сопротивления в центре города.
Во всей этой истории трудно даже представить те переживания, которые выпали на плечи советских эмиссаров. Очевидно лишь одно, что выбор Яновского был в большей степени удачным. Как начальник штаба дивизии, он хорошо знал боевую обстановку, мог профессионально её оценивать и принимать разумные решения, а в тех условиях это было решающим.
Здесь встаёт закономерный вопрос, можно ли миссию парламентёров считать геройским поступком? Скорее всего, это было опасное, ответственное и в тоже время почётное поручение. И Яновский, как блестящий боевой офицер, выполнил его достойно, оставив навечно своё имя в истории минувшей войны. Вот только жаль, что в пылу победных салютов об этом быстро забыли, а точнее даже не вспомнили.
Ровно через два дня после штурма Кенигсберга генерал Цыганов представит подполковника Яновского к правительственной награде Ордену Красного знамени. В своём ходатайстве к командиру 16-го гв. стрелкового корпуса он отметит основные заслуги Петра Григорьевича в минувшей операции следующим образом:
«При вступлении в бой 7 апреля 1945 года на штурм крепости и города Кенигсберг, дивизия занимала главный и центральный участок. Товарищ Яновский в условиях сложного городского боя сумел добиться непрерывного управления штабами частей, подразделений и постоянно держал с ними связь. В условиях городских боёв штаб дивизии обеспечивал живую, оперативную и телефонную связь с частями и подразделениями дивизии. Всё это способствовало успешному разгрому группы немцев в городе-крепости Кенигсберг».
О том, что подполковник Яновский, рискуя жизнью, достойно выполнил обязанности парламентёра, не будет сказано ни слова. Более того, заверяя наградное представление, этого не заметят и старшие начальники, как командир корпуса генерал-майор Гурьев, так и командующий армией генерал-полковник Галицкий.
Такое происходило, скорее потому, чтобы не складывалось впечатление, что последнюю точку в сражении ставят парламентёры. Ведь у войны свои законы и своя психология, а полководцы умеют свято чтить и ревностно беречь «свою победу». Парламентёры же здесь выступали, как исполнители ритуала капитуляции, выполняя волю победителя. Это высокое доверие и честь, уже сами по себе, являлись большой наградой для них.
Тем не менее, благодарные Калининградцы свято чтут память о Петре Григорьевиче Яновском не только, как о парламентёре, но и, как «Почётном гражданине города». Это звание ему было присвоено Калининградским горисполкомом 25 мая 1988 года уже через много лет после окончания войны.