…Выскочив на улицу, Гермиона по щиколотку провалилась в свежий пушистый снег и почти нос к носу столкнулась с Гарри.
— Привет, — выдохнула она. — Ты что тут делаешь?
Гарри кутался в аврорский плащ и при свете огонька на кончике своей палочки изучал табличку со списком жильцов. Лицо у него было уставшим и встревоженным. Крупные хлопья снега падали ему на плечи, таяли на стеклах очков, а по лицу метались тени и пятна света из-за того, что фонарь, висевший над входной дверью, раскачивался под резким ветром.
— Привет, — отозвался Гарри. — Ты куда так поздно? Ты же вроде здесь живешь?
Он ткнул кончиком палочки в список.
Гермиона машинально отметила, что напротив цифры «4» значится только ее фамилия. Вторая строчка была пуста.
Гермиона кивнула, обхватив себя ладонями за плечи.
— На четвертом этаже, — сказала она. — Я… к соседям заходила. А что случилось? Ты кого-то… что-то ищешь?
Она подумала, не позвать ли Гарри к себе — все-таки было уже очень поздно.
— Ты же понимаешь, что я… — Гарри замялся, но Гермиона понятливо кивнула:
— Ну да, можешь не объяснять. На службе.
— В общем, мы сейчас расследуем одно странное дело. И кстати сказать, я хотел бы посоветоваться с тобой, потому что дело в определенном смысле связано с книгами…
— С книгами? — переспросила Гермиона, ежась от холода. Гарри снял свой теплый плащ и набросил ей на плечи.
— Да. Ты же у нас штатный эксперт! Кстати, слышал, ты сейчас подрабатываешь в реставрационной мастерской?
— Да, у миссис Дьюри, — кивнула Гермиона. — Гарри… Мне безумно интересно, но уже поздно. Может, ты поднимешься, я налью тебе чаю и…
— Нет, — Гарри отрицательно помотал головой. — Приходи лучше завтра в аврорат, часам к десяти, выдам тебе официальный бланк запроса, подпишем контракт, все по инструкции. Скажи только, тебе не приходила посылка с книгой, которую ты не заказывала?
— Нет, — вздохнула Гермиона. Кудрявая прядка, выбившаяся из прически, подпрыгнула от ее дыхания. — Наоборот, мне не пришла посылка... Правда, я ее тоже не заказывала. Помнишь Рона с его идиотской шуткой?
— Это про «Камасутру»-то? — хмыкнул Гарри и погасил огонек на палочке. — Я предупреждал Рона, что он сильно рискует, и что ты его убьешь. Так что, может, оно и к лучшему, что книга не пришла. Но с книгами все равно происходит странное. Я потому и пришел, что, по нашим данным, одна интересующая нас книга, не дошедшая до адресата, была отправлена сюда по ошибке. Но это точно не твоя «Ка…»
— Гарри! — Гермиона нахмурилась. — Хорошо, я приду к тебе в аврорат завтра.
— Отлично, — Гарри сунул палочку в рукав и поежился: ветер швырнул ему в затылок хорошую охапку снежинок. — Вот я и планирую познакомиться со всеми жильцами. Начну с тебя, — усмехнулся он. — Ну и ветрище у вас тут. Ты не думаешь переехать куда-нибудь в более приличное место?
— Зачем? — Гермиона провела ладонью по шершавой стене дома. — Мне здесь нравится. И до Министерства на самом деле не так далеко.
Над их головами мелькнула тень, и флюгер как-то особенно жалобно скрипнул под ветром. Гермиона вздрогнула. Гарри резко поднял голову, но над ними было только темное ночное небо в рваных облаках, с яркими искрами звезд в прорехах между ними.
— Ты что? — удивленно спросила Гермиона. — Это же просто сова.
— Я буду безумно рад, если это просто сова, — Гарри вынул из кармана вредноскоп — тот мелко подрагивал. — Только мелковата для совы, на мой взгляд. Так… Вроде ничего особенного. Ладно, пойду я. Знаешь… Если получишь какие-то странные посылки — сразу сообщай мне, хорошо?
— Хорошо, — неуверенно ответила Гермиона, возвращая ему мантию. — До завтра.
Гарри ушел, и свежий снег, укрывший брусчатку почти двухдюймовым слоем, жалобно скрипел под его ботинками. Гермиона проводила Гарри взглядом и, когда он скрылся за поворотом, отправилась к себе наверх.
Входная дверь громко хлопнула — по комнате гулял сквозняк. Створка окна была приоткрыта, и на подоконнике намело небольшой сугроб, который уже начал подтаивать. В комнате было темно, дрова в камине почти прогорели, но все же Гермиона разглядела, что кое-что изменилось с того момента, когда она уходила отсюда.
Рядом с книгой, которую Гермиона принесла от Снейпа, лежала другая — точно такая же. В таком же переплете, с такими же уголками и такой же алой закладкой, торчащей между страниц.
Гермиона медленно подошла к бюро. Закрыла окно, смахнув наружу снег и мелкие совиные перышки, застрявшие в хлопьях краски на оконной раме. Положила перед собой обе книги — они были абсолютно одинаковые и отличались только тем, что одну из книг открывали и несколько раз перелистывали, что было заметно по состоянию страниц и корешка. Гермиона протянула руку и открыла книгу.
«Магия, зелья и приметы» — прочла она надпись на титульном листе. На фронтисписе красовалась фотография какого-то маггла — самая обычная, неподвижная. Гермиона быстро перелистала страницы, носившие следы прочтения в виде еле заметных отметок, сделанных остро отточенным твердым карандашом.
Это оказалась маггловская книга о магии. Вернее, о том, что магглы под нею понимали. Советы поплевать через левое плечо при виде полного месяца, подержаться за пуговицу при виде черной кошки, рекомендации о заваривании каких-то трав ночью на кладбище, стоя на одной ноге и глядя на восток… Теперь понятно, почему Снейп так презрительно отзывался о несчастной книжке. В другой ситуации Гермиона с интересом бы ее полистала, в качестве легкого чтения на ночь, там наверняка хватало забавных статеек, но теперь ей было не до смеха.
Потому что такую книгу она точно не заказывала.
«По нашим данным, одна интересующая нас книга, не дошедшая до адресата, была отправлена сюда по ошибке», — голос Гарри снова зазвучал у нее в ушах — встревоженно и настойчиво.
«Завтра отнесу ему, — подумала Гермиона. — Эти книги очень похожи внешне. Может, поэтому и спутали? А вторая наверняка… та самая».
Она протянула руку и, почему-то нисколько не опасаясь, откинула обложку. Надпись на матово-желтом форзаце: «Мы снова приветствуем вас, профессор Снейп, и приглашаем к сотрудничеству. Вы дважды отказали нам, и мы вынуждены подтвердить серьезность наших намерений. Надеемся, ваше здоровье не слишком пострадает. Ск и компания», сделанную чернилами от руки, она успела прочесть прежде, чем взрывом ее оглушило и отбросило спиной на фанерную стену.
***
— Очень советую вам это выпить, мисс Грейнджер.
Голос доносился издалека, словно через толстый слой ваты. Голова тоже казалась набитой мокрыми ватными комьями пополам с булыжниками. Гермиона не знала, где она, потому что открыть глаза смогла бы разве что под Империо. Но она была твердо уверена, что Вселенная вообще и место, где она находится, в частности, кружатся вокруг нее в каком-то безумном вальсе. Причем в разные стороны.
Почувствовав, что к ее губам поднесли чашку, Гермиона послушно сделала глоток — что бы это ни было, яд или лекарство, вата из ушей наверняка пропадет. Бодроперцовое зелье на вкус по сравнению с этим снадобьем было просто напитком богов.
Но после нескольких глотков ей действительно стало чуть легче.
— Предвосхищая ваши вопросы, — снова послышался голос откуда-то с той стороны Вселенной, — могу сказать вам: нет, это не больница святого Мунго. Но если будете настаивать, я найду способ отправить вас туда. Собственно, это было бы самое разумное для вас и самое желаемое для меня решение.
Теперь Гермиона поняла, что голос ей знаком. Она попыталась открыть глаза и увидела над собой потолок: балки из черного дерева, потемневшую от времени штукатурку, покрытую мелкими трещинами, люстру, замотанную от пыли серым холстом.
Звуки постепенно проникали сквозь мокрую вату: где-то за стенами шумел ветер, бросая в окна хлопьями снега, потрескивали дрова в камине, скрипели половицы под чьими-то осторожными шагами. Пахло горящими дровами и кабинетом мадам Помфри.
Гермиона попыталась приподняться и сесть, но резкая боль в виске заставила ее отказаться от этой попытки.
— Вы помните, что случилось? — спросил профессор Снейп и снова поднес к ее губам чашку. — Пейте. Я настаиваю. Будет легче.
Он оказался прав. После еще нескольких глотков Гермиона смогла сесть, опершись спиной на подушку, и открыть глаза настолько, чтобы нормально осмотреться.
Небольшая комната в старом доме вопреки ее ожиданиям была чистой и теплой. В камине пылал огонь, а на каминной полке на каменной подставке прыгал знакомый голубой сгусток, приветственно помахавший ей отростком.
— Я же говорил, все будет нормально, — воскликнул он, и Гермиона поморщилась от пронзительного звука его голоса. — У ваших гриффиндорцев непрошибаемые головы, им даже прямое попадание квоффла не страшно! Даже двух квоффлов.
— Все могло быть, — хмуро отозвался Снейп, поднялся с кресла, в котором сидел, и вышел из комнаты, оставив дверь открытой. — Я сейчас вернусь.
Гермиона услышала, как звякает лабораторная посуда, и снова почувствовала слабый запах полыни. А потом — острый аромат свежесваренного кофе. Видимо, за дверью была кухня — Гермиона слышала, как каблуки профессора стучат по каменным плиткам.
— Ужинать, ужинать! — прыгал на своей подставке довольный Огнец.
Гермиона снова откинулась на подушку. Диван, на котором она лежала, был обит жесткой гобеленовой тканью, но подушка была самой обыкновенной, не диванной. Поднеся руку к виску, Гермиона нащупала умело наложенную повязку и частично замытые следы крови на щеке и шее.
Да, пожалуй, в Мунго ей сейчас самое место.
Снейп вернулся в комнату с подносом и пристроил его на маленький столик возле кресла.
Гермиона догадалась, что эта комната служила профессору и гостиной, и столовой, и библиотекой: вдоль стен стояли забитые книгами застекленные стеллажи, возле окна — громоздкий письменный стол, напротив камина — глубокие кресла.
— Лекарство — вам, — Снейп опять протянул ей чашку все с тем же горьковато-вязким содержимым. — Кофе — мне.
Гермиона пробормотала «спасибо», хотя сейчас уже предпочла бы кофе.
— Я помню, что вернулась домой и увидела на бюро две книги. Одна была той, которую вы мне вернули. Ну… про маггловские суеверия и…
— Не упоминайте ее при мне, — поморщился Снейп. — Продолжайте. Откуда взялась вторая книга?
— Не знаю. Окно было приоткрыто, а еще когда мы стояли… я стояла внизу, на улице, мне показалось, что мимо окна пролетела некрупная сова. Возможно, это она принесла… — Гермиона поморщилась и закрыла руками глаза. Снейп взмахнул рукой, и яркое пламя в камине притухло. — Спасибо. Я… подошла к бюро. Сначала открыла ту, первую книгу, а потом вторую. И больше ничего не помню.
— В вашей квартире произошел взрыв, — сказал Снейп, отставив чашку. — Судя по всему, в тот момент, когда вы взялись за книгу. Любовь к печатным изданиям, мисс Грейнджер, дело похвальное, но неплохо бы знать, с чем имеете дело. Вам стоило быть осторожнее. Тот, кто это устроил, однозначно был в курсе ваших привычек.
— Но я здесь ни при чем, профессор, — возразила Гермиона, возмущенно вскинув подбородок. — На книге была надпись, адресованная вам.
Снейп сжал губы.
— Там было написано: «Мы снова приветствуем вас, профессор Снейп, и приглашаем к сотрудничеству. Вы дважды отказали нам, и мы вынуждены подтвердить серьезность наших намерений. Надеемся, ваше здоровье не слишком пострадает. Ск и компания», — повторила Гермиона. — Вам стоит обратиться в аврорат, профессор. Я могу написать Га….
— Вы смеетесь, мисс Грейнджер? Мне более чем достаточно вас одной, незачем впутывать сюда еще и Поттера. Я очень рассчитываю, что вам скоро станет легче настолько, что вы сможете аппарировать отсюда куда пожелаете — хоть в Мунго, хоть к Поттеру, хоть к Мерлину. Чем быстрее вы это сделаете, тем будет лучше для вас. Судя по всему, у вас сотрясение мозга.
— Почему вы сразу не обратились в Мунго? Вам ведь тоже досталось, — Гермиона заметила наконец, что левый рукав сюртука профессора Снейпа пропитан засохшей кровью и из-под обшлага свисает белый кончик бинта, а на левой щеке и подбородке — крупные ссадины.
— Мисс Грейнджер, — Снейп тяжело вздохнул. Он чувствовал приближение приступа и теперь как никогда понимал Люпина — хотя легче от этого не было. Если бы не это обстоятельство, он доставил бы Грейнджер к больнице святого Мунго или даже непосредственно на крыльцо к Поттеру и аппарировал бы куда глаза глядят.
Но это было невозможно.
— Мисс Грейнджер, я с самого начала подозревал, что взрыв адресован мне, а не вам. Правда, то, что он произошел в вашей квартире, дало мне призрачную надежду, что это не так. Конечно, рассчитывать на такое совпадение было неумно с моей стороны. Впрочем, неважно. Поскольку вас оглушило и у вас были травмы, мне пришлось забрать вас с собой и аппарировать в мой дом. Он находится в маггловском квартале, в тупике…
— Прядильщиков, — кивнула Гермиона. — Я знаю.
— Вы неплохо осведомлены о моей жизни, — фыркнул профессор. — Я забрал вас, потому что следом за взрывом обязательно появились бы те, кто его устроил.
— А еще там появились бы авроры, — сказала Гермиона. — И тогда ваш маленький секрет был бы раскрыт. Я бы не стала лгать Гарри о том, что видела вас.
— О да, — кивнул Снейп, скривившись. — Не сомневаюсь. Не буду скрывать, что я бы предпочел и дальше хранить свое инкогнито, хотя шансов на это теперь немного. Оставаться здесь вам нельзя — сюда эти люди уже приходили и, несомненно, придут снова. Но прямо сейчас аппарировать мне больше некуда. Да и… в общем, я не смогу этого сделать.
Гермиона заметила, что Снейп время от времени потирает правой рукой шею и кусает губы. Лицо его стало словно еще бледнее, чем было.
— Что с вами, профессор? — спросила она. — У вас рука… И шея… Я могу помочь вам?
— Мисс Грейнджер, вы, кажется, пропустили мимо ушей то, что я сказал вам. Вам нужно покинуть мой дом в целях вашей безопасности.
— И бросить вас в таком состоянии? Чтобы у вас был шанс дождаться следующего подарка?
— Ничего, вам не впервой бросать меня на грани смерти, — вырвалось у Снейпа. — Так что не переживайте.
Гермиона замолчала, закусив губу.
Огнец замер, переводя взгляд с одного на другого, и, ярко вспыхнув, воскликнул:
— Профессор, время. У вас почти не осталось времени!
— Я не должен был этого говорить, — Снейп усмехнулся и взглянул Гермионе прямо в глаза. — Забудьте. Уходите немедленно. Вы из семьи магглов, вы сможете покинуть этот городишко обычным для магглов путем и не заблудиться, аппарировать самой вам сейчас нельзя, а я вас отсюда отправить в Мунго уже не смогу.
— Я никуда не уйду, — Гермиона села на диване, качнулась вперед, чувствуя, что голова сейчас если не укатится с плеч, то как минимум треснет где-нибудь по шву. — По крайней мере, пока не пойму, в чем дело.
— О, Мерлин, — процедил Снейп сквозь зубы. Его начало трясти, как в лихорадке. — Я думал, что у меня есть еще хотя бы неделя!
Гермиона вскочила и бросилась к нему.
— Что с вами? Вы знаете, что это? Как мне помочь вам?
— Как… вы… не… поймете, — выдохнул Снейп сквозь стиснутые зубы, — что лучшее, что вы можете сейчас сделать, — это убраться отсюда!
— Я не понимаю, потому что вы ничего не объясняете, — воскликнула Гермиона, прикоснулась к запястью Снейпа, чтобы нащупать пульс, и охнула от боли, когда он неожиданно вцепился в ее руку.
— Простите, — Снейп тяжело дышал. Он слегка разжал пальцы, но руку Гермионы не отпустил.
Сил сопротивляться черному огню, поднимающемуся изнутри, у него не было, и изменить теперь было ничего нельзя.
— Это… слишком долго объяснять, мисс Грейнджер, — прохрипел он, дергая левой рукой воротник сюртука.
Гермиона вздрогнула: черные шрамы на его шее, казалось, расползались вверх, к лицу, и вниз, к груди.
— Просто… Я знаю кое-что… Я смог. Тогда… Пять лет назад. Зелье… Которое не смог приготовить больше никто, — даже в хриплом от боли голосе Гермиона услышала нотки превосходства. — Это… зелье… могло спасти от смерти. Любой. Они знают об этом… Оно им нужно. Но они… они не получат. Никогда. Оставьте меня, Грейнджер!!! — вдруг крикнул Снейп и оттолкнул ее от себя.
Гермиона испуганно отскочила. Глаза профессора горели ярким, черным огнем. Шрамы на шее извивались, словно живые, и расползались по телу.
— Поздно, — прохрипел профессор. — Уходи! Да уходи же, оно убьет тебя!
— Эй, — крикнул Огнец с камина. — Грейнджер! Быстрее! Возьми меня в руки! Быстро! Да не бойся, не обожгу!
Гермиона шагнула к камину и протянула ладонь. Огнец спрыгнул на ее дрожащие пальцы.
Он был теплый, словно домашний кролик. И внутри у него часто-часто стучало — словно маленькое испуганное сердце.
— Встань в центре комнаты, — скомандовал Огнец. — И подними меня точно над головой. Постараемся продержаться до рассвета.
Из горла Снейпа вырвался тяжелый, хриплый звук, который нельзя было назвать даже стоном. Он сполз с кресла, опрокинув столик. Серебряный поднос и кофейник упали на пол, белоснежный молочник разлетелся на куски. Снейп упал на колени, опустил голову, и его затрясло так, что в стеллажах за его спиной задребезжали стекла.
— Что с ним? — прошептала Гермиона, поднимая Огнеца над головой. — Что это?
— Это действует проклятье, — горько ответил Огнец и в одно движение повернулся вокруг своей оси. Вокруг Гермионы на полу вспыхнуло голубоватое свечение, образовав круг диаметром около ярда. — Не вздумай высунуть нос. Оно сожрет тебя и не подавится.
— Кто это? — прошептала Гермиона.
— Скорее что. То самое. Печать Мертвого. Ты же сама говорила, что читала про такое! — возмущенно пыхнул светом Огнец. — Сядь уже, да поудобнее, сидеть долго придется. И меня лучше к себе… Поближе к сердцу.
Гермиона поняла, что Огнец тоже боится.
От крика, вырвавшегося у Снейпа, у нее мороз продрал по коже.
— Не смотри, — выкрикнул он, из последних сил пытаясь сдержать то, что рвалось изнутри. — Отвернись! Отвернись, ради все… — он захрипел, словно в удушье.
Гермиона зажмурилась, прижимая к себе горячего, дрожащего Огнеца, и медленно повернулась к Снейпу спиной.
— Только не оборачивайся! Только не…
И в это мгновение чернильная, вязкая, густая тьма затопила комнату.
***
… Они словно выползали из старых, давних кошмарных снов, из той далекой поры, когда шестилетняя девочка, до двух часов ночи читавшая толстую книгу сказок, поджимала под себя ноги и укрывалась одеялом с головой, спасаясь от неведомых чудовищ.
Длинные, бесформенные, словно состоящие из резиновой тьмы, бесчисленные, словно многоголовая гидра, источающие вокруг себя Смерть, но не позволяющие умереть — и не дающие жить. Это было страшнее Империо и невыносимее, чем Круцио, — а что такое Круцио, Гермиона знала лучше многих.
Уроки, пережитые на собственной шкуре, запоминаются куда надежнее выученных по учебнику. Они расползались откуда-то с другой стороны мира, словно в горле Снейпа открылась дверь в иное пространство. Они ползли вперед, вверх, огибая комнату, глотая огонь в камине, замораживая все вокруг себя, оставляя за собой черный, покрытый изморозью след. «Как дементоры», — подумала Гермиона, закусив побелевшие губы.
Они окружали тонкую светящуюся голубую нить, охранявшую Гермиону и Огнеца, и пытались подлезть под нее, поглотить ее, сжечь ее черным огнем. Гермиона чуть приоткрыла глаза и сквозь ресницы боковым зрением смотрела, как черные тени смыкаются над ее головой.
Вдруг она услышала за спиной шорох — словно ворочался и пытался встать кто-то тяжелый и неуклюжий.
«Не оборачивайся! Не оборачивайся!!!»
Гермиона осторожно опустила Огнеца на пол.
— Ты что собралась делать? — заволновался тот, прыгая на крошечных ножках-отростках. — Я же паркет подпалю! Меня только волшебник держать может безвредно! Ты куда??? Ты с ума сошла??? Сядь на место! Нельзя туда смотреть!
Но Гермиона смотрела, не в силах оторвать взгляд.
…Он стал черным, как обгоревшее дерево. Лицо его утратило человеческие черты, глаза стали темно-желтыми, зрачок сузился и превратился в щелку, словно у змеи. Пальцы рук вытянулись, стали костлявыми и скребли паркет чудовищными, загнутыми когтями. В груди клубилось, пульсировало, ворочалось что-то черное, мутное, словно болотная трясина, и в глубине горел черный огонь.
Он пытался подняться, пытался сжать кулаки, потом откинул голову назад и закричал так, что дрогнули стены старого дома.
Так можно кричать тогда, когда тебя живьем раздирают на куски.
Строчки старых сказок чернильными змейками всплыли в памяти.
Гермиона сделала шаг вперед.
***
Она успела шагнуть к нему вплотную и схватить его за запястья прежде, чем длинные чернильные тени схватили ее за подол юбки. Чувствуя, как ее тянут назад, во тьму, в пропасть, она тряхнула его, уже почти утратившего человеческий облик, и крикнула:
— Профессор! Вы слышите меня? Это я, Гермиона Грейнджер! Посмотрите на меня! Услышьте меня, пожалуйста!
Он открыл желтые, совершенно безумные глаза и отшатнулся от нее в попытке вырваться, но Гермиона каким-то чудом сумела не выпустить его руки.
А потом она помнила только долгую, невыносимую, ломающую боль во всем теле, чернильно-черную тьму, рвущую ее на части, и острые когти, вцепившиеся в ее плечи в попытке удержать на этой стороне.
Белла Лестрейндж была дилетанткой.
…Гермиона очнулась, когда в окнах уже стало светлеть.
— Ты все-таки ненормальная, — услышала она голос, звучавший откуда-то издалека. Потом ей на лоб шлепнулось влажное холодное полотенце, и капля ледяной воды стекла по виску и щеке куда-то на шею.
— И это вместо «спасибо»? — хотела ответить Гермиона, но смогла только прошептать что-то хриплое и неразборчивое.
— Ты хоть понимаешь, куда влезла? — Гермиона почувствовала, как ей осторожно промывают глубокие царапины на плечах и груди, и запоздало осознала, что ее блузка расстегнута как минимум до половины. Но сил возражать или смущаться не было.
— Щиплет, — прошептала она.
— Терпи, у тебя вариантов нет, — ответил Снейп. — Хорошо еще, вообще жива осталась.
— Она и должна была остаться, — раздалось со стороны камина. — Ты же знаешь!
— Умолкни, ради Анора, — поморщился Снейп и добавил, обращаясь к Гермионе: — Ты сможешь сесть и наклониться вперед? Спина у тебя ничуть не лучше, а так все-таки быстрее заживет.
Гермиона молча выполнила просьбу, хотя каждая клетка ее тела ныла и молила о пощаде.
— Это куда хуже, чем Круцио, — сказала она, чувствуя, как холодные едкие капли стекают по коже.
— Я знаю, — спокойно отозвался Снейп. — Пока я не заключил сделку с вампиром, я испытал это на своей шкуре несколько раз. Правда, было хуже. Я был один.
— Вам тоже нужно… — Гермиона попыталась встать и, покачнувшись, села обратно на диван. Застегнула пуговицы негнущимися пальцами, машинально отметив, что на ее одежде нет следов крови, — видимо, Снейп успел уничтожить их. — Они ведь и вас…
— Я привык, — хмуро ответил Снейп. — Спасибо.
— Следующий приступ… Будет нескоро? — спросила Гермиона. Комната плыла перед ее глазами, но постепенно кружение замедлялось, а к предметам возвращалась четкость.
— Если бы ты не вмешалась, то скорее всего, через полгода. Может, раньше.
— А теперь?
— Следующей ночью, — резко ответил Снейп и окунул в серебряную миску следующее полотенце. Отжал, вытер лицо. На его лбу блестели капли. — То, во что ты ввязалась, своего рода нерушимый обет. Теперь этот обряд, будучи начатым, должен быть закончен. Они придут. Может, нам повезет, и мы останемся живы. Может — нет.
— А потом они придут третий раз, — прошептала Гермиона, застегивая последнюю пуговицу. Глубокие царапины на плечах, оставленные когтями чудовища, которым был Снейп, саднили и горели огнем.
— Именно. Ты догадлива. Впрочем, тут не надо быть семи пядей во лбу. Третьего раза нам не пережить точно, — Снейп сунул полотенце в миску и стал раскатывать рукава сорочки, которая еще недавно была белой, а теперь покрылась бурыми пятнами и прорехами.
— В сказках обычно все заканчивается хорошо, — Гермиона наконец решилась взглянуть ему в глаза. Они были прежними — темными, человеческими. Больными.
— Это не сказка, — устало вздохнул Снейп. — Мне придется объяснить тебе, потому что ты в это влезла. Я рассчитывал, что мне никому не придется об этом рассказывать, но теперь я, к сожалению, в некотором роде тебе обязан.
Он поднялся, и Гермиона поняла, что он прихрамывает. То ли последствия взрыва, то ли — прошедшей ночи. Снейп подошел к камину, пересадил Огнеца на каминную полку и разворошил тлеющие угли.
— Здесь почти нет никаких запасов съестного, — сказал он, не оборачиваясь. — Есть кофе, есть старый шоколад — сейчас он будет в самый раз. Люпин, — Снейп горько усмехнулся, — одобрил бы. Я ему теперь даже слегка завидую. Он хотя бы точно знал, когда перестанет быть человеком. Я спущусь вниз и гляну, что там есть.
— Я с тобой, — вырвалось у Гермионы, и она вскочила с дивана, ухватившись за подлокотник, и запоздало поправилась: — То есть с вами.
— Они сейчас не вернутся, — сказал Снейп и, взглянув на нее, добавил: — Не бойся.
Гермиона опустилась на диван.
— Если все пройдет удачно, — Огнец вспыхнул почти белым пламенем и выпустил к потолку сноп разноцветных искр, — то я больше не понадоблюсь и буду свободен, и кровопивец со второго этажа будет ни к чему! Ты прямо это… молоток, вот! Правда, дальше будет страшнее. Но если жива останешься, то все будет отлично!
— А если нет? — с некоторым любопытством спросила Гермиона.
— А какая тогда разница? — вполне логично удивился Огнец. — Лучше встань и подбрось мне хоть щепок каких. А лучше посади обратно в камин, а то тут неудобно. Ваш профессор не любит, чтобы я в его камине сидел, говорит, дрова потом неохотно горят, а на самом деле он их просто разжигать правильно не умеет. Я вам и комнату согрею… Ты не представляешь, как я ночью испугался!
Гермиона пересадила Огнеца вниз, и он мгновенно раскалил угли докрасна, не переставая болтать:
— Думал, все, конец мне, сожрут и фотончика на память не оставят! А ты знаешь, сколько во мне энергии? Они бы потом весь мир разнесли. Ну, Британию точно. Уж от этого городишки как минимум камня на камне не осталось бы…
— Болтливости в тебе столько, что убавить не мешало бы, — сказал вернувшийся Снейп. — С глубоким удовлетворением сдам тебя обратно, — он прошел на кухню, разжег в плите огонь и поставил греться воду.
Гермиона стояла возле дверей и смотрела, как он двигается по кухне, прихрамывая на левую ногу и то и дело потирая шею, как подкладывает дрова.
— Я… могу последить за водой, — сказала она наконец. — Если вы… не против.
— Я не против, — устало ответил Снейп. — Мне нужно… В общем, дрова здесь. Твоя палочка на каминной полке, я ее туда положил еще вчера, когда мы здесь появились. Здесь банка с кофе. Дрова тут. Газа нет.
Он выпрямился и взглянул на нее. Гермиона молча кивнула.
Снейп вышел из кухни и прошел дальше по коридору. Хлопнула дверь, и раздался звук льющейся воды.
— Там у него ванная, — пояснил Огнец, выглядывая из-за края камина. — Не бойся, никуда он не денется.
— Я не боюсь, — ответила Гермиона. — Я просто…
— Ну? — Огнец обхватил лапками полешко, и оно мгновенно раскалилось докрасна и начало обугливаться.
Гермиона не ответила. Она молча сварила кофе, наломала на блюдце высохший и поседевший от старости шоколад — привести его в более свежий вид у нее не вышло, — отмыла серебряную посуду, которая так и пролежала под креслом всю ночь. Очистила от совсем несъедобной плесени головку сыра — неизвестно, сколько она хранилась в подвале. Хлеба не было.
Все это время она прислушивалась. Вода уже не лилась, а капала, и гулкое эхо гуляло по пустому коридору старого дома. Гермиона поставила кофейник на столик и тихо подошла к двери ванной.
Там было тихо.
Так тихо, что засосало под ложечкой, а по спине поползли мурашки.
Она оперлась плечом на старую, рассохшуюся дверь, прижалась к ней ухом и прислушалась.
Медленно падали капли. Одна за другой.
Капли падали вязко, словно нехотя шлепались в густую, застывшую лужу.
Кап.
Кап.
Кап.
— Профессор, — позвала она негромко.
Кап.
Кап.
— Профессор Снейп, с вами все в порядке? — голос у нее сорвался, сердце заколотилось, словно она пробежала бегом все лестницы Хогвартса от парадных дверей до Астрономической Башни. Чернильная тьма, казалось, сейчас вывернется из-за угла, выползет из-за приоткрытой двери, ввалится в комнату через окно, распахнутое вьюгой.
Кап.
— Северус! — Гермиона, плохо соображая, что делает, рванула дверь на себя.
Здесь было полутемно. Бледно-зеленая кафельная плитка, которой были облицованы стены и пол, давно покрылась сеткой мелких трещин, а медные трубы, в которых что-то утробно булькало, позеленели от времени.
С обеих сторон помутневшего овального зеркала дрожали на сквозняке оранжевые языки свечей. Капли горячего воска стекали на края медных подсвечников, падали на пол и застывали.
Снейп сидел на краю ванной с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене и опустив ноги в воду. Бедра его были обмотаны полотенцем, а сорочка в бурых пятнах засохшей крови и остальные вещи — сброшены в угол. Черные шрамы на шее уменьшились, почти стянулись и не казались теперь такими жуткими.
— Нельзя сказать, что ты страдаешь излишней стеснительностью, — заметил Снейп, не открывая глаз. — Впрочем, никакого значения это не имеет. Если тебя не затруднит, закрой дверь с любой стороны — сквозит.
Гермиона аккуратно прикрыла за собой дверь и, глядя на глубокие рваные царапины на плечах и спине Снейпа, спокойно заметила:
— Не думаю, что здесь что-то может угрожать моему целомудрию. Но спасибо за беспокойство. Где мне найти то, чем можно обработать… — Гермиона на мгновение замялась, но потом добавила: — ваши раны?
— Бутыль в углу на раковине. Салфеток больше нет.
Гермиона вытащила пробку и налила немного снадобья в ладонь. Зелье немного холодило и покалывало кожу.
Снейп слегка передвинулся, чтобы оказаться спиной к Гермионе, и ощутимо вздрогнул, когда она прикоснулась к старым рубцам.
— Они всегда… горят после очередного приступа, — очень спокойно пояснил он, чувствуя, как ладонь Гермионы осторожно двигается по его спине — от свежих ран к старым рубцам и обратно. — Скажи… тебе не страшно?
— Что? От чего? — переспросила Гермиона.
— Тебе не страшно оставаться один на один с… чудовищем?
— Ну, — пожала плечами Гермиона, — во-первых, есть еще этот болтливый огонь. А во-вторых, — вдруг улыбнулась она, — на первом курсе было страшнее.
Снейп усмехнулся.
— Спасибо, — сказал он, услышав, что Гермиона заткнула бутылку пробкой. — Теперь, если не возражаешь, я бы хотел одеться. Если не затруднит, передай мне мою палочку, мне нужно еще почистить одежду. Не уверен, что в этом доме сейчас найдется запасная сорочка.
Гермиона выскользнула за дверь и перевела дыхание.
Все, что произошло за последние сутки, давно перешагнуло грань невозможного, и переживать по еще одному поводу явно не имело смысла.
Когда Снейп вернулся в гостиную, Гермиона уже сидела в кресле, поджав под себя ноги, и разглядывала свое отражение в гладком боку кофейника. Свежий рубец на виске набух, но не кровоточил, синяк на скуле почти отцвел — лекарственные зелья Снейп готовил не хуже, чем мадам Помфри.
Солнце поднялось окончательно, и теперь на желтоватом паркете лежали ровные золотистые полосы, создавая иллюзию тепла. Часы, висевшие в холле напротив входной двери, пробили одиннадцать часов.
Снейп сел напротив Гермионы, взял чашку в руки и глубоко вздохнул.
— Опустим лирические отступления, — начал он. — Ты помнишь первый урок? На том самом первом курсе? Я говорил о том, чему могу вас научить.
Гермиона кивнула.
— «Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф и даже как закупорить смерть», — повторила она слово в слово и заметила, что на лице Снейпа мелькнуло удовлетворение.
— У тебя неплохая память.
— Но ничего из этого не входило в школьную программу, — заметила Гермиона. — А кое-что…
— А кое-что отсутствует даже в справочниках закрытого типа, — кивнул Снейп. — Но я это сделал.
Он улыбнулся, но улыбка вышла кривой.
— Зелье живой смерти. Если человек знает, что ему угрожает смерть, он может принять его. И тогда, что бы с ним ни случилось в течение последующих двадцати четырех часов, он останется жив. И относительно здоров.
— Даже если его разрубят на куски? — совершенно серьезно уточнила Гермиона.
— Это можно узнать только экспериментальным путем, — в тон ей отозвался Снейп. — Но мне пока что хватило и своего опыта. Я знал, что рано или поздно Лорд убьет меня. Сведения об этом зелье я собирал по крупицам из разных книг и манускриптов. На это ушло немало времени. Его основой являются живая и мертвая вода.
— В каком-то смысле логично, — кивнула Гермиона. — Если не принимать во внимание, что все это сказки.
— В каждой сказке есть доля истины. Надо уметь достать ее оттуда. Принести эту воду могут только вороны, причем далеко не всякий ворон на это способен, — Снейп говорил тихо. Даже Огнец в камине притих, слушая его, и ветер перестал дребезжать стеклами. — Я нашел подходящую птицу, спасибо профессору Флитвику. И профессору Дамблдору, который поручился перед Флитвиком за меня. Его фамилиар из породы Вещих, мы сумели договориться. Птица доверяла мне больше, чем ее хозяин, — они умеют видеть истинные намерения. Ворон принес мне мертвой и живой воды, и я смог приготовить зелье. Я сделал его заранее и хранил в двойном хрустальном флаконе, поскольку смешивать его части до применения нельзя, они взаимно уничтожатся, — Снейп поставил на столик пустую чашку. — Я хранил это зелье при себе… — увидев, что Гермиона пытается что-то спросить, Снейп кивнул: — Я догадываюсь, о чем ты. Почему я, если смог создать такое зелье, не приготовил его пару котлов и не снабдил им всех, начиная с профессора Дамблдора?
Гермиона хмуро кивнула. Она смотрела на колотый шоколад, лежащий на блюдце, но не взяла ни кусочка — есть ей не хотелось.
— Его нельзя приготовить впрок — больше, чем на один раз. Более того, его нельзя приготовить дважды. Да и приготовить его у меня получилось только через полгода после смерти Альбуса. Нужно было рассчитать все с идеальной точностью — у меня не было права на ошибку, и в итоге я провозился слишком долго.
— Поэтому вы остались живы? — спросила Гермиона, не поднимая взгляда. Хотя в комнате было тепло, она чувствовала, что ее лихорадит.
— Я принял его перед тем, как отправиться к Темному Лорду в хижину. Это зелье активируется в момент смерти. Мертвая вода убирает раны или действие яда, живая вода — возвращает жизнь. Я умер там, на полу Визжащей хижины. Но это нельзя было назвать настоящей смертью. Я как будто…. Погрузился туда очень глубоко. Немыслимо глубоко, настолько, насколько не погружался никто и никогда из тех, кто смог вернуться обратно. Но все-таки я вернулся.
— Что же пошло не так? — тихо спросила Гермиона. Теперь она смотрела прямо на него — на черные шрамы в расстегнутом вороте сорочки, в темные уставшие глаза.
— Я не знаю, — так же тихо ответил Снейп. — Вероятно, дело в том, что Нагини не была простой змеей. Даже для заколдованной змеи она была необыкновенной. Она была хоркруксом, что дало непредсказуемый эффект. Вернувшись в этот мир, я получил проклятье, которое называют «Печать Мертвого». Пока она не снята, я не могу умереть, но и вернуться к нормальной жизни не получается. Время от времени я начинаю превращаться в чудовище. Помогает это предотвратить только одно зелье, которое человек приготовить сам не может. Именно поэтому мне пришлось обратиться за помощью к вампиру и снять квартиру в том доме. Вампир за свои услуги брал недешево — Зелье Живых Мертвецов сложная вещь. Но теперь никто из нас не сможет получить того, что хотел.
— Что было бы с вами, если бы приступ… если бы все прошло как обычно?— Гермиона протянула руку и <