А в ноябре глава Минэкономразвития Э. Набиуллина на заседании Госдумы заявила: «Мировой экономический кризис, который только разворачивается, показал исчерпанность модели роста российской экономики, которая у нас была в предыдущие годы». Итак, модель роста (!) российской экономики в 1991-2008 гг. исчерпана. Это значит, что эксперты правительства использовали негодные инструменты для понимания того, что происходит в экономике.
Если «модель исчерпана», то, значит, верховная власть организует анализ причин, поставит диагноз именно российского кризиса, рассмотрит альтернативные стратегии действий и объявит обществу свой принципиальный выбор новой модели экономики. Посмотрим, как выполнение всех этих обязательных операций отражено в заявлениях первых лиц государства. Приведем серию заявлений 2008 г., а затем важные тезисы двух Отчетов Правительства перед Госдумой (7 апреля 2009 и 20 апреля 2010 гг.). Совокупность таких утверждений представляет собой важный аналитический материал для понимания методологии принятия принципиальных решений нынешней верховной власти. Комментарии к этим утверждениям имеют именно методологический, а не политический смысл, сегодня политические схватки — это рябь на океанской волне кризиса.
25 сентября 2008 г. В.В. Путин сказал: «Россия подошла к этому кризису окрепшей, с большими резервами, с хорошо и эффективно работающей экономикой… Достаточно стабильная политическая и социальная ситуация говорит о том, что мы чувствуем себя уверенно».
Чтобы сказать «хорошо и эффективно работающая экономика», требуется назвать индикаторы и критерии оценки. Если взять динамику главных показателей (хотя бы приведенных в этой книге) и применить к ним общепринятые критерии, то, на мой взгляд, «Россия подошла к этому кризису» в состоянии деградации главных систем: техносферы и социальной сферы, кадрового потенциала и культуры.
Когда кризис разразился в полной мере, 20 ноября 2008 г. В.В. Путин дал такое определение: «Сегодняшний мировой кризис — с учетом его масштаба, как вы знаете, подобен стихии. В рамках давно созданной и действующей мировой финансовой системы его, как и природное бедствие, предотвратить было невозможно. Но что мы могли и должны были сделать — то, что делают все правительства развитых стран, — мы должны были предвидеть подобное развитие событий. И заранее должны были принять меры, чтобы пройти через кризис максимально безболезненно, без больших потерь. И можно с полным основанием сказать, что мы не растратили впустую время».
Метафора кризиса как стихии (шторма) не только ошибочна, она симптом важного методологического изъяна — натурализации общественных явлений. Кризис — творение современной культуры (уже постиндустриальной) и не имеет ничего общего со стихией. На стихию сваливают, чтобы оправдать собственное бездействие. Но эти метафоры формируют мышление. Любая программа вырабатывается исходя из представления о реальности и с помощью определенного набора познавательных инструментов.
Сказано: «Мы должны были предвидеть… Мы должны были принять меры…». Почему же «не предвидели» и «не приняли»? Причина — в самом типе рациональности, который сложился в интеллектуальной элите реформаторов, в аутистическом мышлении и утопии вхождения в «Запад».37 Китай, Индия, большинство арабских стран от кризиса почти не пострадали.
В.В. Путин сказал о том, почему кризис были неизбежен в России: «Россия стала частью мировой экономики, и это неплохо. Но сегодняшнее событие [кризис] — это и плата за то, что мы так стремились стать частью этой мировой экономики… За что боролись, на то и напоролись».
Как это понять? Россия всегда была «частью мировой экономики». Другое дело, что Россия с 90-х годов изменила себе и вошла в мировую шайку спекулянтов.
Но что же в этом хорошего? Кто эти «мы», которые «так стремились стать частью этой мировой экономики»? Это в России очень небольшое меньшинство. Но социальные тяготы как плата за это вхождение ложатся на большинство, которое его не желало. По вопросу, зачем российскому хозяйству надо было «бороться» за право участвовать в чужих кризисах, правительству следует объясниться с обществом, ибо вопрос это фундаментальный.
В январе 2009 г. В.В. Путин сказал в интервью: «Российская экономика является открытой, мы ввели 1 июля 2007 года правила, полностью либерализующие финансовый рынок, и мы сохраняем этот режим, несмотря ни на какие финансовые сложности. Мы к иностранным инвесторам будем относиться так же, как и к своим собственным, как к родным».
Каковы же результаты такой открытости? Примером могут служить ее последствия для одной из крупнейших горно-металлургических компаний России — группы «Евраз» (41% ее акций владеет Р. Абрамович). Она зарегистрирована в Люксембурге, формальным собственником 76% акций является фирма «Lanebrook» (Кипр), бумаги группы «Евраз» торгуются на Лондонской бирже и не имеют хождения в России. В мае 2008 года капитализация группы «Евраз» составляла 46,12 млрд. долл., а после 19 ноября составила 1,95 млрд. Огромный кусок промышленной собственности России — большой комплекс стратегических предприятий — в результате спекуляций на Лондонской бирже потерял 95,8% своей стоимости.
Какая часть российской промышленности ушла за бесценок за время кризиса?38 Как относится к этому власть? Ведь частью мировой экономики стало достояние России, превращенное в акции Абрамовича. Да как же может страна преодолеть кризис с таким «бизнесом»? Это черная дыра, а не «эффективные собственники». Должна же, наконец, власть объясниться с обществом по этому пункту!
Кстати, в свете нынешнего «перераспределения активов», заложенных для получения западных кредитов, приватизация 90-х годов видится в новом свете. Она выглядит как подготовительный этап продажи за бесценок всей прибыльной части российского хозяйства западным «компаньонам» — с последующим «распилом» добычи. Эвакуация туда же акул российского бизнеса, их жен и детей уже подготовлена — деньги частично отмыты, коттеджи обжиты, гувернантки наняты. А нынешний кризис стал для этой эпохальной акции удобным поводом провести новый «залоговый аукцион» российских предприятий. Да заодно разделить среди «олигархов» и тот Стабилизационный фонд, деньги из которого Россия так старательно поливала на Поле чудес Уолл-стрит.
Когда В.В. Путина попросили прокомментировать тот факт, что «с августа прошлого [2008] года из России «утекли» 270 млрд. долларов», он ответил: «Это связано с так называемым спекулятивным капиталом или с портфельными инвестициями: они приходят в экономику, рассчитывая получить быструю прибыль, и так же быстро уходят… Мы здесь не видим ничего страшного. Но что важно и на что я хотел бы обратить ваше внимание — ваше и наших потенциальных инвесторов — мы считаем, что отток капитала в данном случае способствовал бы росту доверия, потому что мы не ограничили вывод капитала и не намерены это делать в будущем».
Как это понимать? Отток спекулятивного капитала обесценил акции, под залог которых российские компании брали кредиты. С мая по ноябрь 2008 года акции российских предприятий потеряли 1 трлн. долларов, но правительство в этом «не видит ничего страшного»! Какие странные критерии.
В.В. Путин так представляет генезис российского кризиса: «Кризис начался в Соединенных Штатах, которые, по сути, в результате своей финансовой и экономической политики довели до кризиса и «заразили» этим кризисом экономики практически всех ведущих стран мира».
Даже если так, известно: чтобы не заразиться, надо соблюдать правила гигиены — мыть руки и пр. А российское правительство само старалось навязать России «американскую заразу».
Вот справка из статьи М. Гельмана: «В 2007 г. общий объем торгов валютой, акциями и различными финансовыми бумагами на всех площадках Группы РТС достиг почти 18 триллионов, увеличившись за год в 6 раз, а Группы ММВБ — 107 трлн. рублей, увеличившись за год вдвое. Суммарно это составило 125 трлн., или более 200% по отношению к обороту всех отраслей экономики. Налицо очередной результат слепого копирования пороков американской финансовой системы — громадный «мыльный пузырь». Замечу, что все приведенные выше исходные данные размещены в официальных документах различных организаций, министерств и ведомств. Однако ни одного сводного среди них, где приводились бы результаты сопоставления показателей, хотя бы те, которые изложены в статье, обнаружить не удалось… Среди публикуемых Центробанком показателей эти сведения отсутствуют. Хотя именно ЦБ и Минфину вменено в обязанность контролировать финансы страны и их обращение» [103].
13 октября 2008 г. В.В. Путин заявил: «Многие наши предприятия кредитовались за рубежом. Сейчас этот механизм практически не работает. А сроки исполнения обязательств по погашению задолженности наступают. Мы должны предложить нашим компаниям альтернативные — внутренние — источники рефинансирования ранее полученных иностранных займов. И тем самым защитить активы российских предприятий от распродажи по явно заниженным ценам».
20 ноября 2008 года В.В. Путин добавил: «Сегодня нам необходимо решать вопрос кредитования отечественных компаний и предприятий — практически полностью за счет собственных финансовых ресурсов. Все возможности для этого есть. Национальные сбережения в России находятся на достаточно высоком уровне. Отечественная экономика генерирует большой объем доходов».
Разумная мысль. Но почему она возникла только «сегодня»? К тому же она полностью противоречит установке Правительства на стерилизацию российских денег в иностранных банках. Надо же объяснить, почему Правительство в течение нескольких лет побуждало «наши предприятия» делать долги за рубежом.39
Вспомним, как министр Г. Греф объяснял, почему деньги надо хранить за границей и не вкладывать в российскую экономику: «Стабилизационный фонд нужно инвестировать вне пределов страны для того, чтобы сохранить макроэкономическую стабильность внутри страны. Как это ни парадоксально, инвестируя туда, мы больше на этом зарабатываем. Не в страну!» Надо же как-то объяснить это странное положение. Экономическая политика превратилась в театр абсурда — Россию заставили спекулировать деньгами вместо восстановления своего производства.
Вот еще одна высказанная В.В. Путиным установка: «Финансовый и экономический мировой кризис нам в известной степени даже немного помогает. Почему? Потому что заставляет нас действовать более рационально, заставляет нас применять новые технологии, заставляет оптимизировать производство, повышать качество персонала, заниматься переподготовкой кадров».
Видимо, это ирония, ибо и без всякого кризиса правительство обязано «действовать рационально, оптимизировать производство и пр.». А вот кризис — это чрезвычайный период, когда эти постоянные обязанности отходят на второй план ради спасения структур страны. Для этого приходится принимать решения, неоптимальные в стабильный период, как это часто бывает в обыденной жизни — во время пожара поведение резко меняется.
В.В. Путин говорит, какая нам удача привалила с девальвацией рубля, к которой вынудил кризис: «Текущий курс национальной валюты, безусловно, улучшает конкурентные позиции российских производителей как на внешнем, так и, что особенно важно, на внутреннем рынке. Многие из вас это хорошо знают. Когда я посещал некоторые предприятия, говорил с рабочими, с руководителями, с менеджментом, так прямо и говорили: три дня назад курс изменился, мы можем решать нормально наши вопросы, можем реализовывать свою продукцию на внешнем рынке и на внутреннем».
Да, рабочие у нас умеют с начальством разговаривать. Но если так, почему правительство не провело «плавную девальвацию» давно? Зачем оно пять лет стимулировало внешние заимствования, держало высокий курс рубля и тем подавляло отечественное производство? Оно нарочно вредило России или не догадывалось, как хорошо иметь слабый рубль?
В Отчете Правительства перед Госдумой за 2008 г. было сказано: «Построено 2300 (км) автомобильных дорог; завершен ключевой этап реформирования электроэнергетики, и обращаю ваше внимание, переход к новому устройству энергетического хозяйства прошел без единого сбоя».
Очень странно, что рядовой (и весьма небольшой) ввод в действие автомобильных дорог упоминается в одной фразе с сообщением о «завершении ключевого этапа реформирования электроэнергетики». Почему? Ведь реформа РАО ЕЭС — глубокое изменение не только в экономике, но и во всем жизнеустройстве России. Можно было ожидать, что правительство сообщит, какой благотворный эффект оказывает на хозяйство России реформа РАО ЕЭС, если уж ключевой этап завершен. Что улучшилось и что ухудшилось?40 Неясно, например, кто отвечает теперь за содержание магистральных теплосетей, которых никто не хотел взять на свой баланс при расчленении РАО ЕЭС. И почему, вопреки утверждениям Чубайса, что реформа РАО ЕЭС приведет к снижению тарифов на электроэнергию в три раза, они повысились на треть?
Информация о завершении приоритетных национальных проектов давалась в таких формулировках: «В сфере образования выполнены практически все задачи нацпроекта».
Это совершенно формальная фраза, а по сути обществу надо знать, что реально улучшилось «в сфере образования». Каковы индикаторы и критерии улучшений? Российские школьники стали лучше решать задачи и понимать учебные тексты? Изменилась трудовая мотивация выпускников средних школ? Критерии оценки неадекватны, но на это правительство не обращает внимания.
Рассмотрим теперь ряд утверждений, сделанных в Отчете Правительства перед Государственной думой — в 2010 году. Доклады делал В.В. Путин, но Отчеты готовились в экономическом и социальном блоках правительства и дают хороший материал для понимания особенностей той методологической системы, в которой работают министерства. Хотя по смыслу многие утверждения двух докладов дополняют друг друга, мы ради простоты рассмотрим последний Отчет (апрель 2010 г.).
Прежде всего, бросается в глаза, что Отчет наполнен выражениями и понятиями, которые создают неопределенность в принципиально важных утверждениях. Перечислим часть из них для примера.
«В 2009 году сокращение российского ВВП было рекордным — 7,9 процента». Что значит «рекордный», по сравнению с какими странами или периодами? Если речь идет о периоде реформ экономики Российской Федерации, то в 1992 г. сокращение российского ВВП составило 14%.
«Мы встретили кризис, имея за плечами почти 10 лет экономического роста». Что понимается под «экономическим ростом»? После 2000 г. происходило оживление омертвленных в 90-е годы производственных мощностей. Средства для этого были получены не благодаря «росту», т.е. расширенному воспроизводству материально-технической и кадровой базы народного хозяйства, а вследствие конъюнктурного фактора мирового рынка. Параллельно с этим «ростом» происходила, на некоторых направлениях даже с ускорением, деградация основных фондов (например, ЖКХ, сельского хозяйства, ряда ключевых отраслей) и «человеческого капитала» (структуры и качества трудовых ресурсов).
Называть рост объема производства за счет загрузки простаивающих мощностей — методологическая ошибка, характерная для всей доктрины реформ. Это — пример подмены понятия фонд (запас, stock) понятием поток (flux). Экономический рост — это расширенное воспроизводство основных фондов, шире — экономического потенциала.41
Далее в Отчете говорится: «Сам характер российской экономики принципиально изменился. Если не принципиально, то существенным образом изменился». При этом не определен смысл понятия «характер российской экономики». По сравнению со второй половиной 90-х годов не изменились следующие важные черты этого «характера»:
— структура ВВП (сырьевая направленность экономики);
— инерционные массивные тенденции износа основных фондов и трудовых ресурсов;
— социальная система хозяйства (распределение собственности и доходов);
— структура технологических укладов и система научно-технического обеспечения экономики;
— воспроизводство потребностей населения, из-под которого в 90-е годы «выскользнула национальная почва» (Маркс);
— степень зависимости от состояния дел в «метрополии» мирового капитализма, что и показал кризис 2008-2009 гг.
Что же изменилось такого, чтобы говорить от изменении характера российской экономики?
Следующая фраза из Отчета: «Мы предотвратили разрушение реального сектора и финансовой системы. И главное — не допустили падения реальных доходов населения». Из чего видно, что России грозило «разрушение реального сектора и финансовой системы»? В каких странах произошло такое разрушение? Каков точный смысл, параметры и индикаторы того явления, о предотвращении которого говорит в своем Отчете правительство? Применяя такие неопределенные понятия, можно сказать, что и правительство Гайдара «предотвратило разрушение реального сектора и финансовой системы». Но тогда само утверждение теряет смысл.
Что касается финансовой системы, то в 2009 г. банки не только не сократили выдачу кредитов физическим лицам, но даже увеличили ее в той же пропорции, что и в предыдущие годы (рис. 22). Разве стала бы это делать система «на грани разрушения»? Разве банкиры выбрасывались из окон небоскребов, как в годы Великой депрессии?
Странно также, почему «не допустить падения реальных доходов населения» считается главным по сравнению с «предотвращением разрушения реального сектора и финансовой системы». Ведь если реальный сектор будет разрушен, то и реальные доходы населения упадут. Непонятно, каковы цели, ограничения и критерии принятия решений Правительством.
Далее: «В разгар кризиса существовала реальная угроза потери российских стратегических активов, их просто могли распродать за бесценок в том случае, если бы наши крупные компании не смогли рассчитаться с западными кредиторами, с западными банками, где эти стратегические активы были размещены в качестве залога. Мы вместе с вами не допустили этого негативного развития событий».
Какими данными обосновано утверждение о том, что «мы вместе с вами не допустили этого негативного развития событий»? Правительство обещало помочь «отдельным компаниям» в размере 10% их долга, 30% долга отдали сами предприятия. Что произошло с 60% заложенных собственниками активов? Ведь «кризисы» используются для изъятия у некоторых стран их национальной собственности в виде предприятий.
Мы знаем долю акций, которыми владел иностранный капитал в начале XX века по всем главным отраслям российской экономики, уместно было бы привести такие данные и для начала 2010 года — как довод в пользу сделанного утверждения.
«Мы стремились предотвратить критический рост безработицы… Всего же программы поддержки занятости охватили 2,8 млн. человек». Каков, по установкам Правительства, критический для России уровень безработицы? Удалось ли предотвратить критический рост или Правительство отчитывается о том, что оно «стремилось» сделать? Что значит «программа охватила человека»? Что конкретно с ним после этого стало? По какому принципу выбирали тех, кого Правительство решило «охватить» программой?
На начало декабря 2008 г. число безработных в России составило 5 млн. человек, увеличившись за ноябрь на 400 тыс. В конце декабря оно достигло 5,8 млн. человек, а в марте 2009 г. 7,1 млн. Рост числа безработных на 54% за 5 месяцев — критический или нет? В марте 2010 года безработных в России было 6,4 млн. человек.
Меры, которые принимает правительство (переподготовка работников, организация общественных работ и миграция в другие регионы), несоизмеримы с тяжестью проблемы. Для каких производств можно переподготовить 6 миллионов безработных, какие регионы в них нуждаются?
Но в Отчете говорится: «Кстати говоря, и собственники предприятий, и менеджмент — они тоже достаточно бережно относятся к кадрам». Что значит достаточно бережно? Как это оценило Правительство? Как это оценивают сами «кадры», к которым бережно относятся и собственники предприятий, и менеджмент? Утверждение не содержит ни индикаторов, ни критериев, которые придали бы ему рациональный смысл.
«Впервые с середины 90-х годов стабилизировалась численность населения России». Речь идет о естественном приросте (или убыли) населения, но почему за точку отсчета принята середина 90-х годов? Естественная убыль населения была зарегистрирована уже в 1992 г., и это было важнейшим следствием реформы — зачем же игнорировать результат первой половины 90-х годов. Наконец, на основании каких данных Правительство утверждает, что в 2009 г. «стабилизировалась численность населения России»? Ведь, согласно данным Росстата, естественная убыль населения составила в 2008 г. 2,6 и в 2009 г. 1,8 человек на тысячу. Убыль уменьшилась, но ведь это все-таки убыль, а не стабилизация численности.
Далее в Отчете: «Введено в эксплуатацию 3 тыс. километров федеральных и региональных автомобильных дорог, на 700 километров больше, чем в 2008 году. В царские времена, в 1903-1904 годах, сделали Транссиб, и больше ведь ничего нет фактически. Вот мы с вами впервые сделаем первую автомобильную дорогу, которая будет связывать Европейскую часть и Дальний Восток. Это большое событие… Но, кстати сказать, и Транссиб, и БАМ строились в связи с возможными военными действиями, в связи с военной угрозой как минимум, а мы делаем с вами автомобильную дорогу в плановом порядке. Впервые что-то делаем в плановом порядке ».
Как понимать, что в России «сделали Транссиб, и больше ведь ничего нет фактически»? Почему строить что-то в связи с военной угрозой, значит делать «не в плановом порядке», а строить дорогу без военной угрозы — значит, что «мы делаем с вами автомобильную дорогу в плановом порядке»? И почему Правительство не обнародует своих конкретных планов, если оно их, оказывается, разрабатывает. Кстати, хотелось бы знать, что строит Правительство вместе с депутатами Госдумы.
Число «3 тыс. километров федеральных и региональных автомобильных дорог» мало что говорит даже депутатам. Много это или мало? Такие величины надо помещать в какую-то систему координат со стандартами сравнения. Например, сообщить что в 1990 г. было введено в строй 12,8 тыс. км дорог такой категории (а вместе с дорогами с твердым покрытием местного значения — 41 тыс. км). Сейчас дорог местного значения вообще не строят.
«Будут внесены принципиальные изменения в идеологию разработки и использования бюджета. В рамках госпрограмм будут сконцентрированы все средства… Это будут программы по образцу государственной программы развития сельского хозяйства». Из чего исходит такая странная идея? Что значит «принципиальные изменения в идеологии разработки и использования бюджета»? Смысл предполагаемого революционного изменения совершенно не раскрыт.
Как могут быть «в рамках госпрограмм сконцентрированы все средства»? Это невозможно, никакая программа не может быть выполнена без постоянной институциональной поддержки систем учреждений и организаций. Программы — это действие по изменению систем, но они всегда являются надстройкой стабильной системы. А эта стабильная системы требует значительных средств для ее содержания (воспроизводства), которые поступают в виде разного типа институциональных ассигнований.
Почему за образец взята государственная программа развития сельского хозяйства? Разве она официально признана успешной? О ее результатах практически ничего не известно.
Далее: «Уважаемые депутаты, уверен, что вы помните, как год назад в этом зале остро звучал вопрос о проблемах сельского хозяйства. В 2009 году объем помощи селу из бюджетов всех уровней составил порядка 300 млрд. рублей. Еще более 776 млрд. рублей сельхозпредприятия привлекли в виде кредитов, из них 453 млрд. — на льготных условиях, по ставкам, которые субсидируются государством».
Что значит «объем помощи селу из бюджетов»? Это субсидии (в том числе для получения кредитов)? Много это или мало? Какие «проблемы сельского хозяйства» эта помощь позволила решить? Ведь это не бухгалтерский отчет. Сумму 300 млрд. рублей надо встроить в систему координат с определенной шкалой — сообщив о помощи государства сельскому хозяйству в дореформенный советский период и в рыночной экономике США и ЕС. Иначе эта сумма ни о чем не говорит. А, например, график динамики инвестиций в сельское хозяйство РСФСР и РФ (см. рис. 18) позволяет взвесить величины.
Далее: «Очень много проблем сохраняется в здравоохранении, хотя за последние годы нам кое-что удалось там сделать. Ну, например, только за прошлый год программой «Родовой сертификат» воспользовались 1600 тыс. женщин». Почему для характеристики того, что «удалось сделать» в здравоохранении, применен такой странный индикатор? «Родовой сертификат» — новый способ оформления рожениц, поступающих в роддом. Сама полезность этого способа не измерялась и не обсуждалась. Тот факт, что 1600 тыс. женщин лояльно выполнили новые формальности (а какие были альтернативы?), никак не говорит о достижениях в здравоохранении.
«Потребность в высокотехнологичной медицинской помощи сейчас удовлетворяется на 60%, хотя еще несколько лет назад такие услуги были доступны только каждому десятому гражданину нашей страны.
Каковы параметры, индикаторы и критерии, с помощью которых сделаны эти выводы? Речь идет об измерении сложного и плохо формализованного явления, в описании которого все понятия размыты — и вот, без всяких ссылок на методологию и методики объявляется точный результат — 60%. Он вызывает большие сомнения. В каких документах и в какой форме фиксируется потребность в медицинской помощи, которую медицинское учреждение не удовлетворяет по причине ее «недоступности»?
Не сказано, каким образом удалось «за несколько лет» поднять «удовлетворение потребности» с 10% до 60%? Откуда взялись в России все эти «высокие технологии» — оборудование, материалы, квалифицированные специалисты? Как могло общество всего этого не заметить?
Как объяснить, что на субъективном уровне не ощущается такого резкого улучшения здравоохранения? Напротив, нарастает ощущение прогрессирующего неблагополучия в массовом здравоохранении из-за его бюрократизации, нехватки средств и снижения квалификации и мотивации персонала.
«Правительство в сфере страховой медицины добивается прежде всего… четкого определения объемов финансового обеспечения госгарантий оказания бесплатной медицинской помощи на основе единых стандартов и подходов».
Что имеется в виду? Как может «госгарантия оказания бесплатной медицинской помощи» базироваться «на основе единых стандартов и подходов»? Медицинская помощь по определению должна соответствовать конкретному заболеванию конкретного пациента. Судя по утверждению, Правительство озабочено не тем, чтобы врачи лечили болезнь, а чтобы они расходовали полагающийся «объем финансового обеспечения госгарантий». При этом теряет смысл само понятие здравоохранение. Разве охранение здоровья от болезни исходит из лимитов, выведенных на основе единых стандартов? Здравоохранение — система коммунальная, а не индивидуальный рацион услуг. Если бы каждый требовал положенную ему по единому стандарту сумму, то большинство тяжелобольных просто умерли бы.
Требуется разъяснение этого важного пункта, он звучит слишком угрожающе, тем более в свете следующего тезиса: «Это даст возможность оказывать медицинскую помощь людям в строгом соответствии с государственными стандартами».
Впервые объявлено о столь необычном намерении Правительства. Принцип здравоохранения — оказывать медицинскую помощь «в строгом соответствии с медицинскими показаниями». Этот принцип отвергается?
«Деятельность компаний в области здравоохранения и образования будет освобождена от налога на прибыль. Это касается как некоммерческих организаций, так и коммерческих структур». Как это понять? Всегда считалось, что некоммерческими называются организации, не извлекающие из своей деятельности прибыль.
Далее: «В 2009 году мы не только решали неотложные проблемы, но и не теряли времени для системных преобразований». Какие из проведенных в 2009 г. преобразований Правительство считает «системными»? Из всех перечисленных в Отчете дел выбрать системные преобразования очень непросто.
В ряде приведенных утверждений очень неопределенной является мера. Но в некоторых случаях нарушение меры столь значительно, что возникает несоизмеримость в структуре утверждения. Вот примеры таких случаев: «За 2008-2009 годы Фонд реформирования ЖКХ вложил 166 млрд. рублей в капитальный ремонт многоквартирных домов и расселение аварийного фонда. Отремонтированы дома, в которых проживает — конечно, это была крупномасштабная работа, да она и продолжается — 11 млн. 300 тысяч человек. В новые квартиры въехали либо оформляют документы на переселение 165 тысяч семей».
Утверждается, что на 166 млрд. рублей сделан капитальный ремонт многоквартирных домов, в которых проживают 11 млн. 300 тысяч человек. В среднем по России на 1 человека приходится около 20 м2 жилья. Значит, сделан капитальный ремонт жилищного фонда площадью 226 млн. м2. Выходит, стоимость ремонта 1 м2 составила 735 руб. Между тем, согласно опубликованной официальной смете капитального ремонта на 2008 г., цена ремонта 1 м2 в среднем по России составляла 19,5 тыс. руб. Это в 26,5 раза больше того, что затратил Фонд реформирования ЖКХ.
Даже если предположить, что кроме Фонда реформирования ЖКХ примерно такую же сумму в ремонт вложили региональные бюджеты (о чем в Отчете не сказано), все равно величина вложенных средств и реальная стоимость ремонта несоизмеримы между собой.
В Отчете уточняется: «В этом [2010] году на программы Фонда будет направлено 85 млрд. рублей. Это позволит провести капитальный ремонт в 26 тысячах многоквартирных домов площадью 60 млн. кв. метров и переселить из аварийного жилья еще несколько десятков тысяч человек».