Светлана Кульчицкая, часть 2
Совпадение имен в данном тексте является просто совпадением, происходящим из ленивости авторов. Авторы: Антон Лустберг – мастер ДМ, Крапивница – архивариус (запись, обработка и стихи)
В поисках тайны
Введение – новые лица
Ранним сентябрьским утром косые солнечные лучи отбрасывали резкие тени. Бледное небо еще только наливалось синевой. Воздух пах сыростью. Слегка скрипнув, тяжелая парадная дверь особняка отворилась, выпуская на крыльцо девушку с волосами цвета темной меди. Изящное голубое платье с сиреневыми вставками в оборках прошелестело, когда Светлана Кульчицкая стремительно сбежала вниз по ступенькам. Песок прошуршал под узенькими кожаными ботинками. Светлана остановилась у дверцы серого отцовского лимузина и подождала пока выйдут ее спутники.
Вахтанг, старший из братьев Кантария, галантно придерживал дверь, позволяя пройти даме в богатом платье из коричневой тафты. Ее лицо с бледной кожей, выразительными темными глазами и пухлыми губами можно было бы назвать прекрасным, если бы не взгляд, полный холодной неодобрительности, которым она озирала все вокруг. Вахтанг, в черном горском своем кафтане, в папахе и при родовом кинжале, подал ей руку на ступенях. Однако для тех, кто мог это оценить, было заметно, как взглядом Вахтанг неотрывно сопровождает пани Кульчицкую, которая сейчас у автомобиля нетерпеливо поправляла сползающую с плеча школьную сумку.
Увидев, что спутники уже подходят, Светлана нырнула в автомобиль и сердечно поздоровалась с шофером. Вахтанг и г-жа Ольга наконец-то сели в машину, и серый лимузин Кульчицких мягко тронулся с места. Перед ним открылись подъездные ворота, и на минуту утренние звуки города проникли в тихий сад.
Г-жа Ольга
Пока мы ехали, я смотрела в окно и размышляла. На первое мое занятие в Университете по приказу отца меня сопровождал не только старший из моих телохранителей, но и некая г-жа Ольга.
Для меня г-жа Ольга являла собой загадку. Кто она, почему живет у нас в особняке, чем занимается – мне было не известно. С остальными домашними – все ясно. Г-н Яцек Зборовски – управляющий, и я обычно трапезничаю с его семьей – его женой г-жой Владиленой и их детьми – моими ровесниками Генрихом и Ясей. Г-н Отто – начальник охраны. Г-н Карнов – семейный доктор. Есть еще папин секретарь, садовник, а также слуги и охранники. Но все они за столом не появляются. А вот г-жа Ольга не только допущена к столу, а еще и сама решает приходить или не приходить. Она молчалива, но если заговорит, то жди подвоха. Г-жа Владилена обожает посплетничать за столом, донести до нашего сведения расхожие слухи, и по любому вопросу у нее найдется свое мнение. Но в присутствии г-жи Ольги она робеет, а стоит той лишь взглянуть, или обронить замечание, как г-жа супруга управляющего испуганно умолкает.
Я прямо спросила у г-на Яцека – кто такая г-жа Ольга? Он слегка растерялся, буквально на несколько мгновений. Но для аккуратного, всегда точного в ответах, нашего управляющего, это было так заметно, как будто прозвонили в колокол. Впрочем, он немедленно вернул самообладание, и строго ответил:
- Вам, пани Светлана, о г-же Ольге может рассказать только Ваш отец.
Вот так отшил! Я даже подумала, что г-жа Ольга – отцовская наложница. И поскольку, может быть, в столице это не принято, и скандально, то домашние скрывают. Эту мысль я отбросила почти сразу. Вот глупости! Если так, то мне бы сказали, чтобы я не ошиблась в этикете. Этикет со слугами, особенно с привилегированными слугами, не менее важен, чем этикет с родственниками. Матушка этому с детства меня учила.
И вот теперь вместе с Вахтангом меня отправляется сопровождать г-жа Ольга. В качестве кого? Ну, конечно, охраны! Следовательно, г-жа Ольга – специалист по безопасности, и, наверное, очень высокого класса, если у нее такое особое положение.
Пока мы ехали к Университету, г-жа Ольга, как обычно, молчала. И только когда Маркелыч приостановил автомобиль в том месте, где дорога к Университету пересекает городской вал, где всегда останавливался мой дед, чтобы почтить память павших, тогда Ольга коснулась рукой шляпки и сказала:
- Вам следует быть благодарной Вашим предкам, пани Светлана.
И вновь замолчала.
Я ужасно волновалась. Не из-за занятий, хотя могла бы испытывать волнение, вступая рпервый раз в Университет в качестве студентки. Нет. Не прошло еще и двух дней после скандальной дуэли между молодым Генрихом Зборовски и баронетом Манищенко. Генрих заколол баронета, но и сам был тяжело ранен. Если бы не благорасположение моего отца пана Советника Кульчицкого, то Генриху грозила бы виселица. Но папа крайне своевременно даровал Генриху дворянство, и свора алчущих крови прихлебателей Лео Оглы осталась с носом. Скандал все еще гремел в газетах. И я опасалась встретить по приезде толпу газетчиков, или г-на Лео, или его прихвостней, следящих за мною. Я напоминала себе, что из-за г-на Лео, преследующего меня, мне нельзя выказывать дружеское расположение ни Полю, ни кому бы то ни было, чтобы не подвергать опасности жизнь моих друзей, как это случилось с бедным Генрихом. Ворох этих глупых и слегка панических мыслей вертелся в моей голове, когда мы приехали.
На автомобильной стоянке нас никто не встречал – ни Поль, ни Лео, ни репортеры. Первое вызвало у меня легкую досаду, а второе и третье – искреннее облегчение. Я уже поверила в свою удачу, но тут у соседнего авто распахнулась дверца, и появился г-н Лео с букетом.
Я сделала вид, что его не заметила.
- Пойдемте, - поторопила я своих спутников.
Франтишек Грымза
- Лана! – со ступеней входа в главное здание мне махал рукой Поль. Я махнула в ответ, и быстрым шагом направилась ему навстречу, так, что мои спутники отстали.
- Поздравляю с поступлением! – Поль успел раньше, чем меня нагнал г-н Лео, - Вот, познакомься, это мой друг Франтишек.
За спиной у Поля маячил высокий широкоплечий юноша с совершенно крестьянской физиономией. Он возвышался над Полем на целую голову, краснел и смущался.
- Очень приятно, - улыбнулась я.
- Франтишек – отличный парень, только совсем деревня. Он, представляешь, в столицу пешком пришел, чтобы поступить…
Я оглянулась. Г-жа Ольга остановилась, чтобы подкрасить губы, а Вахтанг демонстрировал, что ее охраняет. Г-н Лео со своим букетом раздумал подходить ко мне. Еще бы. Иначе ему пришлось бы смотреть на Франтишека снизу вверх, что у таких самолюбцев как Лео вызывает досаду. Результат меня вполне устраивал.
Поль и Франтишек проводили меня в аудиторию – небольшой полукруглый зал, где в центре располагалась кафедра, и окружая ее, ступенями вздымались парты. Помещение уже было заполнено студентами. Первокурсники чинно и молчаливо рассаживались на свободные места. Скрипели половицы паркета, поскрипывали деревянные скамьи, иногда неловко задетая крышка парты бухала пистолетным выстрелом, и виновник неосторожности, мучительно краснея от своей неловкости, чутко замирал, как олень в лесу.
Левый сектор был отгорожен невысоким барьерчиком.
- Это для чего? – шепотом спросила я.
- Для кого, - поправил Поль, - Для вольнослушателей. Там даже отдельный выход есть. Если кому надоест вольно слушать, то может уйти, не беспокоя студентов.
- А, - протянула я, наблюдая как на той половине появляется самоуверенный г-н Лео и – ну надо же! – элегантная г-жа Ольга. Возможно, виновато освещение, но я впервые заметила рыжеватый оттенок в темных волосах Ольги.
Звякнул колокольчик, знаменуя начало занятия, и мы студенты затаились. В аудиторию грузно вступил наш декан, литературная знаменитость, первый историк нашего государства, барон Юрий Казимирович Эккерт.
В то время барон Эккерт казался мне чуть ли не стариком. Но чем дольше я его узнавала, тем моложе он становился в моих глазах. На самом деле при моем поступлении лет ему было едва за шестьдесят. И хотя его борода была пегой от седины, а волосы отступили, открывая могучий лоб, старым г-н Эккерт себя не считал, разве лишь посмеиваясь над молодежью. Мы то в его глазах виделись желторотыми птенчиками.
- Здравствуйте, мои студенты! – громогласно начал он, - Я рад видеть такое количество молодых лиц на моем факультете. Спешу поздравить вас с тем, что вы – самый большой набор со времен основания истфака. И это значит, что наука история с каждым годом все увереннее входит в жизнь нашего общества. Сегодня я приветствую двадцать три студента, пожелавших изучать нашу дисциплину. Однако! – тут барон поднял палец и сдвинул лохматые брови, - как ваш декан я хочу еще раз предупредить вас. Профессия историка очень важна для общества. Но этой профессией не заработаешь на хлеб с маслом. Если вы хотите зарабатывать своей профессией, то вы пришли не туда! Если у вас нет глубокого внутреннего основания заниматься историей, то лучше вам сразу поискать другое место. Если вы собираетесь проявить неусердие и нерадение в моем предмете, то я буду безжалостно отчислять. То же касается предметов других преподавателей моего факультета. Лучше хорошо подумать и сделать правильный выбор, чем потратить год или два, и затем начинать сначала.
Далее декан пустился в рассуждения о важности истории как науки. Это было крайне увлекательно. Эккерт изъяснялся прекрасным литературным языком, слушать его было интересно и приятно. Студенты очарованно внимали. Восхищение красотой и содержательностью речи настолько переполняли меня, что хотелось немедленно поделиться с кем-нибудь. О! я мысленно обратилась к Гвадьявате: «Если Вы не заняты, то выступление декана Эккерта могло бы Вас заинтересовать». И услышала его ответ: «Благодарю, пани Светлана. Я буду смотреть и слушать».
Увлеченная ходом мысли барона Эккерта, я удивилась, когда он остановил свою речь буквально на половине фразы:
- Ну, у меня еще будет время рассказать вам об истории в подробностях. Но сейчас я закончу свое выступление, чтобы представить вам одного из ваших учителей. Он приехал к нам недавно, но отрекомендую его как восходящую звезду нашей науки, сочетающего высочайший ум и оригинальные методы обучения. Итак, ваш преподаватель практической истории – Дагда Брюсович Черный. Прошу любить и жаловать!
Эккерт повернулся к дверям и захлопал в ладони. Студенты присоединились к аплодисментам.
Дагда Брюсович Черный
От двери к кафедре быстрым шагом направлялся смуглый моложавый мужчина в пиджаке, и, - я глазам своим не поверила, - в юбке!
- Поль! – шепнула я, - Мне показалось, или он одет…
- Это называется «килт», - прошептал в ответ Поль, - такая родовая парадная одежда. Не отвлекайся, слушай.
Было заметно, что новый преподаватель волнуется. На кафедру он взлетел в один прыжок, а говорить начал, еще не остановившись. Дагда Брюсович вел свою речь, изредка нервным жестом приглаживая волосы, и я опять не поверила своим глазам, - под рукой его волосы меняли свой цвет! Его смуглое горбоносое лицо вызывало у меня странное ощущение похожести. Я мучительно пыталась сообразить, кого он мне напоминает.
«Опасность!» - прозвучало у меня в голове, и я так и подпрыгнула от неожиданности. Увлеченная своими наблюдениями я совсем забыла о Гвадьявате. «Опасность! Пани Светлана, немедленно покиньте это место!» - напряжения в голосе Гвадьяваты хватило бы, чтобы засветить люстру Большого театра. Я оглядела зал. Лектор вещал, студенты внимали. Даже Лео для разнообразия перестал сверлить меня взглядом и слушал преподавателя.
«Я не понимаю, в чем опасность?» - вопросила я мысленно. «В зал проник объект класса «лицевой танцор». Приоритетная опасность! Я вызову охрану» - настаивал Гвадьявата. Я уперлась: «Вы про г-на Черного? Чем он опасен?» «Не знаю. Способность к опознанию опасных объектов заложена в меня при создании». Я хмыкнула: «Гвадьявата, мне не кажется, что преподаватель собирается напасть на студентов. Вряд ли декан Эккерт взял в учителя маньяка и убийцу». «Эккерт не знает. Он не Советник. При обнаружении объекта «лицевой танцор» я должен немедленно сообщить любому из Советников.» Я поморщилась: «Да, Гвадьявата, я знаю, что у Вас есть приказы и запреты. Сегодня в столицу прилетает отец. Вы сообщите пану Советнику Кульчицкому, что обнаружили объект.» «Объект нашли вы, пани Светлана, а я всего лишь его опознал». «Ой, ну ладно, я сама сообщу об этом отцу». «Повинуюсь. Прошу просить, я вынужден прервать связь, не хватает сил поддерживать…»
Легкий сумбур шелестнул ветром в голове, примяв мысли, как у меня всегда бывает при окончании мыслесвязи. Зал тем временем взорвался аплодисментами. Пока я препиралась с Гвадьяватой, г-н Черный закончил свою речь, и перешел к благодарностям. Я бочком начала передвигаться к краю скамьи. Обещание «доложить» о преподавателе мне не нравилось. Разумный человек всегда опасается Службы безопасности Совета, и я заранее сочувствую любому, кто привлекает ее внимание. По крайней мере, я предупрежу г-на Черного.
Звякнул колокольчик, знаменуя наступление перемены. Я спешно направилась к кафедре. К счастью г-н Черный не торопился уходить.
- Г-н преподаватель! – негромко обратилась я к нему, - Не знаю, сочтете ли Вы это важным, но один из моих… - тут я немного замялась, -… моих друзей, считает Вас… опознал в Вас… - я поборола смущение и процитировала: - «объект повышенной опасности класса «лицевой танцор», о котором следует немедленно сообщить любому из членов Совета». Вот!
Уши мои горели. Дагда Брюсович цепко взглянул на меня:
- Ничего страшного. Это уже не актуально – у меня есть разрешение, - голос его струился мягко и успокаивающе.
При ближайшем рассмотрении волосы его находились в абсолютном порядке, то есть цвет не меняли, и вели себя как волосы всех приличных людей. Я кивнула и выскочила в коридор.
На время перерыва следовало где-то скрыться от г-на Лео. Ну конечно, в дамской комнате! Мысль оказалась правильной потому, что следом за мной туда же вошла г-жа Ольга.
- Придурок! – резко бросила она.
- Г-н Лео? – обрадовалась я.
- Полная ерунда, - подтвердила Ольга, - Пани Светлана, встаньте перед зеркалом, я поправлю Вам прическу.
Пока она переставляла шпильки, я внезапно заметила, что мы с г-жой Ольгой чем-то похожи внешне. Странно, что раньше я этого не замечала.
- Вот так хорошо, - она подвела итог своей работе, - Подождите здесь, пока я не уведу г-на Лео. Она вышла, а я следила за ней через щель неплотно прикрытой двери. Г-н Лео действительно прохаживался неподалеку. Ольга внезапно поскользнулась, неловко взмахнула руками, и г-н Лео вынужден был ее подхватить.
- Ах, простите. Кажется, каблук сломался. Вы не проводите меня?
И ушла, прихрамывая, и опираясь на руку г-на Оглы.
К следующей паре ни Ольга, ни Лео на занятия не вернулись.
Тан Лоуренс Катц
Зато в секторе вольнослушателей я увидела новое лицо, да какое! В аудитории за партой сидел ликантроп!
У нас в Тавриде довольно много ликантропов. Злые языки даже называют нас «южными рабовладельцами». Но я еще никогда не видела ликантропа столь чисто и даже элегантно одетого, не говоря уже о том, что не ожидала встретить представителя этой расы в Университете.
Наши южные ликантропы, честно говоря, туповаты. Они способны к простым действиям – рубить или копать, подать или принести, и даже к сложным действиям способны, если все подробно объяснить…. Но в Университете! Удивительно! Загадочно! Надо обязательно с ним познакомиться, и узнать откуда он родом.
Судя по ушам он – из кошачьих. Лицо молодое, и да простят меня люди, вполне приятное для тех, кто, как и я, привык видеть ликантропов в их человечьем обличье. Серая шерсть на голове, совершенно кошачьи уши, и жесткие белые усы – вот собственно и все чем наш новый сокурсник отличался от молодых людей.
Лектор привлек мое внимание звонко постучав по кафедре деревянной указкой:
- Г-да студенты, занятие началось. Мое имя – Матвей Думинг, а мой предмет называется «фиксация». Молодые люди, ваши смешки неуместны. Мой предмет необходим вам как будущим историкам. Ведь с чем работает историк? С древностями! Зачастую эти древности находятся не в лучшем состоянии. Иногда эти древности вам придется самостоятельно извлекать из земли. Извлеченную древность необходимо сохранить, то есть зафиксировать. А если это невозможно, то хотя бы правильно описать, то есть опять же зафиксировать, и как можно быстрее, пока она не рассыпалась в прах у вас на глазах. Вот этому умению я и буду вас обучать. Но для начала я хочу, чтобы вы представились. Ну, Поля Дюбуа я уже знаю…
Поль приподнялся и поклонился преподавателю.
Поль как-то уже говорил мне свою фамилию, но я пропустила ее мимо ушей. Ведь для меня он просто мой Поль. Мой? А вот это уже интересненько. Мои собственнические инстинкты уже занесли Поля в категорию близких мне людей, среди которых мой отец и мой брат. А еще кто? Мой Генрих? Мой Гвадьявата? В каком-то смысле, да. Моя Яся? Вполне. Мой г-н Яцек? Ну, нет. Мой Вахтанг? Не, не то. Моя г-жа Ольга? Никак нет!
- Кульчицкая Светлана?
Я вскочила, стукнув крышкой парты.
- Грымза Франтишек?
Франтишек начал выбираться из-за стола, и ему это было нелегко.
- Вижу, не вставайте.
- Понятовская Яна?
Миловидная девушка, изысканно одетая, единственная, кроме меня, кого на занятия сопровождал охранник. Понятовсие являлись младшей ветвью Дома Советника Оклифа.
- Гранде Мария?
- С Вашего позволения, господин Мария Гранде.
У ответившего преподавателю явно были проблемы с полом. То есть худощавое черноволосое существо в мужской одежде могло быть хоть девочкой, хоть мальчиком. Ладно, запомню.
- Самохвалов Салман?
- Здесь!
Перекличка продолжалась недолго, нас и было чуть больше двух десятков учеников, после чего г-н Думинг вернулся к предмету. И мы узнали о правилах записи, зарисовки, дагерротипирования объектов древности, и даже о таких сложных способах фиксации как запись звука на пластинку.
После лекции складывая своим конспекты я излагала Полю план:
- Поль, ты заметил ликантропа из вольнослушателей? В Университете это – обычное дело?
- До сих пор о таком не слышал…
- Надо с ним познакомиться! Он, наверное, из-за границы. Помнишь, на экзаменах были вопросы по ликантропскому исчислению. Я еще недоумевала: зачем они, если наши оборотни умеют считать только до пяти. И вот мы здесь встречаем другого оборотня – представителя утраченной ликантропской культуры! Поль, это же бесценный материал!
- Конечно, пани Светлана Кульчицкая.
Я замолчала. Села. Расплачусь прямо сейчас, или удастся сохранить лицо? Похоже, лицо меня выдало….
- Лана, прости, прости! Я – дурак, неудачно пошутил.
- Я так радовалась, что ты со мною дружишь не потому, что я Кульчицкая…
Поль взял мои ладони в свои, и сказал, серьезно глядя мне в глаза:
- Это правда. Ты – прекрасная девушка и отличный друг. Я понимаю, что у каждого есть свои болевые точки. Я обещаю, что не буду больше так шутить. Перестань хлюпать носом, и пойдем обедать, я покажу нашу студенческую столовую.
- А ликантроп?
- Его зовут тан Лоуренс Катц мак-Нимрод О,Шверн. Если бы ты не витала в облаках, то слышала бы, как он представляется. Ты права, г-н тан Лоуренс – уникальное явление и достоин всяческого внимания. Франтишек, ты как считаешь?
- А что я? – пробасил Франтишек, - У нас в горах таких нет. Сейчас нет. Но говорят, раньше были.
- Вот и повод, - продолжал гнуть свою линию Поль, - предложу ему показать столовую. Пойдемте, копуши, а то упустим нашего котика.
Мы его не упустили. Когда мы вывалились из аудитории картина складывалась как на театральной сцене. Г-н Катц стоял ровно посередине коридора, задумчиво глядя в окно, при этом положа руку на эфес шпаги.
Я и не заметила, что он носит шпагу. Ношение личного оружия является одной из студенческих привилегий, но так чтобы с мечом или саблей на поясе - в нашей группе никого не оказалось. Перевязь от меча на современный пиджак не положишь, здесь мода нас победила. Под меч нужен или мундир или колет, какой носили в прошлом веке. Собственно, на г-не Катце и красовался классический колет лилового сукна с пристяжными рукавами. Тан Лоуренс носил свой наряд и оружие совершенно естественно и элегантно.
Его сторонились. Ликантроп в Университете вызывал брезгливость: в лучшем случае - недоумение, в худшем - агрессию. Пока что его игорировали. Студенты либо огибали ликантропа, направляясь к выходу, либо никуда не торопились, - собирались группами, беседовали.
Вокруг Яны Понятовской толпились студенты. Яночку это вполне устраивало. Она была хищно небрежна. Раздав своим кавалерам веер, сумочку и перчатки, сейчас она непринужденно беседовала то с одним, то с другим, поблескивая глазами и мило посмеиваясь. До насмешек над оборотнем им оставалось немного, уже доносились приглушенные смешки в его сторону.
У противоположной стены, как бы в пику Яне, г-н Мария Гранде также оказалась в центре внимания. Три девушки, видимо подруги Гранде, носили черные пиджаки поверх платьев. Сама же г-н Мария Гранде щеголяла в мужской фрачной паре и вертела в руке трость. Ее выдавали плечи, слишком узкие для юноши.
- А он - смелый парень, - хмыкнул Поль, кивая на Катца, - и похоже не дурак подраться. Всей своей позой - и растопыренными локтями, и местом где он встал поперек прохода - оборотень как бы подначивал: «Ну, кто рискнет?»
Поль решительно направился прямо к Катцу:
- Г-н тан Лоуренс, рад знакомству с Вами. Мое имя – Поль Дюбуа.
Ликантроп обернулся за мгновение до того, и теперь смотрел на Поля:
- Г-н Поль Дюбуа, - ответил он, слегка растягивая слова, - если вы рады нашему знакомству? - здесь оборотень сделал вопросительную паузу.
- Да, я предлагаю свою дружбу, г-н тан Лоуренс.
- В таком случае я тоже рад нашему знакомству. У людей это принято скреплять рукопожатием? Извините, я еще плохо говорю на вашем языке.
- Ну, если вы принимаете мое предложение, то я с удовольствием пожму вам руку.
Поль протянул руку, и оборотень осторожно прикоснулся к ней своей ладонью.
- Позвольте представить вам моих друзей – пани Светлану Кульчицкую и Франтишека Грымзу.
- Тан Лоуренс, - поспешно вступила я в разговор, - Вы – гражданин нашего государства или приехали из-за границы?
- Прошу прощения, я слишком плохо понимаю ваш язык
Прикосновение к тайне - Декларация
Когда я вернулась домой после занятий как раз приехали отец и матушка со свитой. В доме немедленно стало многолюдно, поднялась суета. Г-н Силантьев, начальник папиной охраны, определял порядок действий для своих бойцов. Г-н Яцек расселял слуг и служанок. С отцом приехал его первый секретарь г-н Амбросаки.
Отца я заметила на лестнице.
Среднего роста, в свои годы уже скорее плотного телосложения, с походкой лошадника, отец в столице одевался по-столичному. Вот и сейчас был на нем богатый, хоть и домашний камзол, мягкий, с широкими обшлагами, а также жилет медового цвета. и белейшая сорочка, выглядывавшая из-под жилета двойным воротничком. За батюшкой неотрывно следовал лакей, из младших, готовый записать хозяйское распоряжение, подать, принести. вызвать... Выражение лица у батюшки было скептическое. По обыкновению своему прибывая в особняк, отец первым делом обходил свои владения - гостинные и столовую, библиотеку и оранжерею, и спускался в сад. Слуги старались быть поблизости, чтобы если нужно перевесить картины, сменить занавеси, передвинуть мебель, это переставить, то убрать, - как только пан Кульчицкий изволит распорядиться, не дожидаясь панского гнева. В гневе отец бывал крут. Ошибок не прощал, но наказывал по справедливости. В иное время отец вел себя со слугами - язвительно, с домашними - снисходительно, с остальными - высокомерно, исключая разве что близких друзей.
Он как раз неторопливо выходил из оранжереи, чему то ухмыляясь в густые усы.
Я поприветствовала его:
- Очень рада Вас видеть, батюшка, - и поцеловала, - Как долетели? Где матушка?
- Хе! - отец остановился, разглядывая меня. - Иди, переоденься, за ужином все расскажешь.
Я собрала решимость:
- После ужина позвольте зайти.
Он конечно нахмурился и проворчал, что на порог ступить не успели, а дочь уже аудиенции требует.
- Что-то срочное?
- Не знаю, отец, потому и тороплюсь.
- Ладно, зайди после ужина.
После ужина я явилась к отцу в сопровождении Гвадьяваты, и рассказала, что в нашем новом преподавателе Гвадьявата опознал «опасный объект класса «лицевой танцор», о котором необходимо немедленно доложить Советнику. Ну вот я и докладываю. Отец нахмурился:
- Этот приказ отменен. Ты ошибся, четверка.
Гвадьявата стоял как замороженный. А мне стало страшно.
Отец сказал, как плюнул:
- Еще пара подобных ошибок, и я тебя сменю на более совершенную модель. Пошел вон!
Гвадьявата вышел.
Отец прошелся по кабинету:
- Ну раз уж ты, дочь, все равно отнимаешь у меня время… Так кто этот опасный субъект?
- Г-н Черный, Дагда Брюсович, преподаватель практической истории.
- Слышал о нем, Эккерт его хвалит. Надо бы самому посмотреть… Разрешаю пригласить этих твоих студентов к нам в субботу. И Черного тоже. Сам взгляну. Все. Свободна.
Я поклонилась и выскочила за дверь.
Все были чем-то заняты. Матушка беседовала с г-жой Владиленой. Яся навещала Генриха в больнице. Об этом сообщил г-н Яцек, остановленный мною в коридоре, а также заверил меня, что здоровье Генриха идет на поправку. Г-н Яцек слишком воспитан, чтобы показать нетерпение, но когда в коридоре остановился сначала лакей, а потом служанка, я поняла, что создаю затор, и отпустила его. За моей спиной служанка торопливо защебетала.
«Пойду-ка, поищу в библиотеке что-нибудь почитать», - решила я. Мимо меня в сторону отцовского кабинета прошел Гвадьявата с папкой в руках. Бедняга! Получается, что я его подставила… Или нет? Он все равно доложил бы отцу, и испытал его гнев. Отец считает, Гвадьявата не имеет права на ошибку Удивительно! Даже ружье бывает, что дает осечку…
Я поднялась в библиотеку. Слуга зажег лампы и удалился. Днем библиотека представлялась мне подводным царством, где властвует сонная тишина и медленно стынут спресованные знания. Иное - вечером. Лампа на столе как теплый огонек в ночи, а книжные шкафы как дремучий лес, обступивший его. Добрый библиотечный лес приготовил мне мягкое плюшевое кресло и отгородился от улицы тяжелыми шторами.
Что же почитать? А, - вспомнила я, - когда Гвадьявата показывал мне хранилище древностей, то я заметила там книжку с забавным названием "Приключения конокрада на службе безопасности" - сразу и развлекательное, и историческое. Я направилась под лестницу, где за драпировкой притаился секретный шкаф. Был он полностью железным и разительно отличался от убранства библиотеки, настолько, что прятался за ширмой. Гвадьявата уже показывал мне, где лежат ключи. Я полезла на среднюю полку в стопку книг, и к удивлению среди бумажных обложек мои пальцы наткнулись на металл. Что это?
Папка в металлическом футляре. Надпись: код 6314, копия 05.
Внутри: Пакт о перемирии.
Мы, Конфедерация Пятиградья, …. – далее почти на страницу список названий, которые мне ничего не говорили, но я их читала как стихи, вслушиваясь в неизвестные имена… так вот каким он был, большой мир, пока чьей –то волей не был стерт из памяти ныне живущих…закрашен начисто белыми областями на картах и заклеймен как терра инкогнита.
… в присутствии Хозяев Звезд, заключаем пакт о том…
Передо мною лежала легендарная Декларация в ее истинном виде. В это я поверила сразу. От Декларации вело счет существования наше государство, ныне безымянное и беспамятное. Декларацию привыкли упоминать, но ее текст невозможно было найти.
Сменялись поколения непомнящих, и все это время в секретном шкафу особняка Кульчицких дремала память.
Я осторожно переворачивала страницы и читала:
…пакт о том, что:
п.1. Существующие линии фронтов рассматриваются как государственные границы и в дальнейшем не могут быть изменены и оспорены;
…
п.3. К Конфедерации Пятиградья присоединяются территории, контролируемые Свободными наемниками, Черными отрядами и Сардукарами Кы-ы-рымлы, с образованием единого государства;
…
п.8. Гарантом соблюдения Пакта о перемирии на указанных территориях являются Звездные владыки…
Что это за Звездные владыки? Может быть эльфы? В эльфийской поэзии часто обращаются к звездам, но не называют себя Хозяевами звезд… Я читала дальше, и смысл написанного становился все более темен и непонятен: «известные прерогативы»?, «особые средства воздействия»? После 13ого пункта начинались листы подписей. Взгляд мой выхватил знакомую разлапистую подпись Кульчицкого. Кто-то из моих предков подписывал этот исторический документ, и тогда совершенно понятно, как он завелся в наших архивах. А вот от кого? Несколько минут разбора – и вот результат. Г-н Кульчицкий подписал Декларацию от Сардукаров Кы-ы-рымлы.
Я продолжила читать и обомлела: ниже подписи моего предка твердым почерком была выведена фамилия Дюбуа. Эрцгерцог Иосиф Дюбуа мак Сент-Фокс подтверждал этот документ от Объединенных свободных бригад наемников.
Вот это да! Поль, оказывается, принадлежит к такому знатному роду! Но, постойте… Я с детства учила список всех Великих домов, представленных в Совете, и Дома Дюбуа среди них нет. Как такое может быть? Бывали случаи, когда Великий Дом заканчивал существование, не оставив законных наследников. Но ведь фамилия Дюбуа сохранилась… Надо спросить у Поля… Может быть, их род – младшая ветвь семьи, лишенная наследства? Глупости! Насколько я помню Геральдический кодекс – майорат переходит ближайшим кровным родичам.
Вот, например, ниже идут подписи г-на Терещенко и г-на фон Оаклива. Их земли от Черных отрядов тоже вошли в Конфедерацию Пятиградья. Ныне пан Советник Терещенко – один из друзей и верных союзников отца. Старый Советник фон Оклиф еще жив, но всем известно, что преемника себе он будет искать в младшей ветви Дома Понятовских.
Ночью мне снилась Декларация, написанная огненными буквами на облаках:
От древних домов, от сражавшихся армий,
От звона клинков, от походной усталости,
От груды потертых истрепанных свитков,
От старых имен, что в преданьях достались нам,
По праву труда, где слезятся глаза уже,
По праву усердья, вниманья и воли,
Вернем нашей жизни деяния предков,
Расставим фигуры на шахматном поле.
Начнем перекличку – пусть глупый осудит –
Расставим на карте героев и страны.
Минувших эпох еле слышимый шепот
Пусть в уши вползает мелодией странной.